Дальше ситуация полностью выскользнула из огненно-рыжих лап девочки, и той оставалось, как веточке в бурном потоке, подчиняться происходящему – даром что все вокруг были значительно больше её, исключая, разве что, ещё одну самку, хотя и та выглядела настолько по-боевому, что желания тесно общаться определенно не вызывала.
Могучим плечом сопрайдовца Руби оказалась задвинута на задний план как раз вовремя – когда двое других незнакомцев вылетели, как пущенные стрелы, перед тем, на которого львица совершила покушение, и в сторону её неугомонной задницы по туманному воздуху полетели угрозы. На несколько мгновений Рубинка сжалась в комочек, внутренности окоченели от страха, потому что в голосах вторженцев сквозили нотки чистой, неприкрытой злости. Разумеется, она не могла знать, что они лишь искренне стремятся защитить друга, и ей показалось, что проблема исключительно в ней, и некоторое время потребовалось на то, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами, ибо рыжая просто не могла понять, как способна вызывать у других такую ненависть.
Ещё и плечо здорово саднило, но на слабо кровоточащие царапины самка даже не взглянула, не до них было. Хотя птица, спикировавшая на неё сверху, с лёгкостью могла разорвать какую-нибудь жизненно важную артерию или выцарапать глаза; взгляд ухватился за знакомое оперение – это был беркут, такой же, как Дакота. И всё же Руби отделалась всего парой царапин. Но в данный момент она отмела эту несформированную мысль, как определённо несвоевременную, сглотнула вставший в горле комок обиды и выпрямилась, понемногу расслабляя мышцы, ведь раз пока до сих пор никто никого не убил, дело ещё не запорото, и в нём вполне можно принять участие.

Как раз в этот момент Рубинка услышала, как незнакомцы говорят о необходимости встретиться с главарём, с Шенью.
«Вау, это значит, что мы проконвоируем их! Класс!!»
Мгновенно оживившись, Руби проворно протиснулась меж широкими плечами двух патрульных и вновь оказалась перед ними, теперь её голубые глаза сверкали задорно.
– Мы с вас глаз не спустим, ясно? – растянутая по морде улыбка ребёнка, предвкушающего веселье, не очень сочеталась с этой фразой, которой следовало звучать устрашающе.
Ближе всех оказался белый исполин, и Руби постаралась выпрямиться изо всех сил, но всё равно безнадёжным образом смотрела на него снизу вверх. И, тем не менее, не переставала ухмыляться, а в глазах плясали озорные чёртики, словно разницы в два-три раза по габаритам между ними и вовсе не было.
Она почти не сомневалась, что в ближайшие пару секунд получит поджопник от Эмтута или Роара, но что ей их поджопники? Филейная и крайне неугомонная часть тела веснушчатой львицы привыкла за два с лишком года жизни абсолютно ко всему и, должно быть, уже утратила чувствительность, иначе зачем бы Рубинка каждый раз бросалась в омут с головой, не задумываясь о последствиях, словно была застрахована на случай, если «по личной инициативе влипнет в неприятности, которые однажды наверняка будут стоить ей жизни»?
Но в данный момент её толкала вперёд некая уверенность в том, что нарушители больше не причинят ей вреда – хотя бы потому, что дипломатические переговоры уже должны были бы (да, Руби помнила, что патрульные не дали согласия проводить к Шенью, но, мысленно усмехалась она, теперь-то у них нет выбора, а?) прийти к благоприятному завершению. Да и вообще эти трое львов уже начали ей нравиться.

Отредактировано Рубинка (18 Окт 2017 21:33:14)

Та еще компашка. Роар, пока Эмтут разбрасывался пафосом и речами смотрел из-за его спины пристально и выжидающе. Он пусть и был Ходоком в изгнании, пусть и был ростом с самку своего вида, пускай его не считали воинов в его то возрасте, но вот мозгами он ушел далеко вперед этого берберийца-берсерка. Холодный ум тут же привлек внимание к такому же белесому льву, чьи глаза отражали глаза самого Роара. В них был лед и расчетливость. Загривок изгнанника ту же защипало дурное предчувствие возможной потасовки. Ему в принципе не нравилось встретить именно сейчас нежданных гостей. Ночь вступила в свои права и мешала своей темнотой не меньше, чем еще более плотный туман, поднявшийся выше лап и морд. Было сложно видеть что-то дальше морд чужаков.

Судорожно выдохнул, когда вперед вышел тот самый белый лев, закрывая собой самку и самого молчаливого из троицы. Роар поймал себя на мысли, что его бесит этот поверхностный взгляд, точно чужак слишком сильно уверен в своей победе над патрулем. Он уже видел подобные гляделки в свою сторону, когда его высмеивали лишь за более мелкий рост в сравнении с другими Ходоками. Пасть распахнулась и холодный рык сорвался с шершавого языка; Роар вышел вперед, с другой стороны закрывая собой Руби. Эмтут тоже не дурак, подтекст взгляда уловил и промолчать не сумел:

- Ты тут не зыркай, Снежок, и не таких с плато скидывали, - сплюнул бербериец себе под лапы, то и дело скашивая взгляд на ту, что крикнула, что знакома с боссом. – Знаешь, да? Это будет легко проверить, детка, у босса память отличная.

- Ты болтаешь много, - не сдержался Роар от комментария, пока рассматривал оцарапанное когтями птицы, плечо бойкой Руби. Ничего страшного, пусть будет ей уроком на будущее. – Уверен, Ренита остановит кровь. Только, пожалуйста, болтай меньше.

Но да, это же Руби и она снова решила поиграть в хорошего и плохого патрульного, чем вызвала хохот Эмтута и раздраженный вздох Роара. Бербериец оценил нахальство охотницы, шлепнув её хвостом по крупу.

- Захочешь вместе сходить «в патруль», только скажи.

- Эмтут…

Роар уже было хотел прочесть свою привычную лекцию про поведение берсерка, но небо точно разверзлось кровавым заревом, столь ярким, что не скрыл его даже туман и уши заложило от сокрушительного грохота. Лишь краем сознания, белый схватил передними лапами львицу и засунул себе под гриву, точно собираясь уберечь от падения неба. Грохотало с юга, если то можно было понять в момент завывания небес и дрожи земли. Оба патрульных словно и забыли про чужаков, сжимаясь когтями в пульсирующую почву и пригибая голову от тяжелого звука. А потом… на какой-то миг всё затихло. Воды не было рядом, чтобы львы поняли, что ничего еще не кончилось, а вот туман… Он словно вибрировал и стонал каждым своим молочным волокном. Белый лев удивленно распахнул глаза, выпуская Руби на свободу, оглядел всех уже не столь угрюмо, стараясь уловить возможные травы от того, что было невидно.

- Все целы?

И снова бахнуло, но уже в разы сильнее. Туман на миг стал плотнее, а следом его снесло настолько сильно волной горячего ветра, что львы на миг испугались лишиться собственной опоры под лапами. Молочной стены точно не бывало, что позволило увидеть то самое зарево в куда более страшных тонах. На юге происходило что-то страшное, а ветер, что еще завывал вокруг немым криком доносил самые различные запахи: гарь, жженое мясо, раскаленные камни, чей запах тоже можно было узнать. Надо было возвращаться к Шенью.

- Идите с нами и не отставайте, воняет горелыми львами, вы ведь не хотите присоединиться к ним, так?  - спрашивает Роар, подпихивая и саму Руби в сторону водопада. – Я даже знать не хочу, что там произошло, мне просто хочется уйти подальше.

→ Водопад Хару

Дело было дрянь? А может и хуже. Сегодня был день сюрпризов, правда, не самых приятных. На последующие действия, недосценки Мафдет хотелось взять огромный лист и прикрыть им свою морду, чтобы выразить свое «восхищение» по отношению к происходящему. Она лишь краем уха слушала, какую восхитительную речь закатил Фрозен. Да что уж там говорить: львица вообще половину всего, что произносили товарищи – пропускала мимо ушей. Информация нужная? Нет, вот пусть и идет куда подальше.

Новые знакомые стали раздражать, откровенно говоря, да и сама самка была похожа на ворчливую старушенцию, которая вечно всем недовольна. Она даже закатила глаза, наблюдая за перепалкой с патрульными. Видно было, что мышц у них явно больше чем мозгов, а гибкий и живой ум зеленоглазая ценила больше силы. Что толку от нее, если мозгов как у жука?

Между тем, рыжая вертихвостка наконец-то убралась с пути, точнее один из самцов шикнул на нее, чему Мафдет была несказанно рада. А сама самка выпрямилась, ибо прижиматься долгое время к земле и строя из себя защитника всея мира – такое себе занятие. Да только вот быть хмурой она не перестала, так как в своей привычной манере никому не верила. Фиг их знает, может они хотят заманить всех в ловушку или сбросить с уступа? Зеленоглазая не теряла бдительности, она была очень напряжена, казалось, тронь и зазвенит.

У него какие-то тугодумы в прайде. И как не развалился он еще.

Пока самцы вели «переговоры», львица старательно делала вид, будто ничего не видит и не знает, изображая из себя каменное изваяние. Эта тактика была привычной и не раз выводила самку из самых неординарных ситуаций. Она вызывающе глядела на патрульных: ее самоуверенное выражение морды «должно было» убедить их в том, что вот так просто эта дамочка не сдастся. Она уже влезла в эту авантюру, когда ринулась защищать Нира, поэтому просто так отвертеться не сможет. В глубине души она надеялась, что лидер этой группки будет гораздо благоразумнее. Но насколько она успела узнать Шенью, то этого можно было и не ждать. Чего стоил тот случай с его «нравоучениями».

Пока у нее появилось время для раздумий, Мафдет решила обмозговать свои дальнейшие действия. С одной ей хотелось найти какое-нибудь пристанище, где было бы неплохо остановиться. А с другой она совершенно не знала, во что выльется такое существование. Кофейная не умела работать в команде, это было уже проверено многократными вылазками с Нирнамэ и Фрозеном на охоту. Ей было тяжело понимать их, поэтому у них нередко возникали споры по этому поводу. А что она могла бы дать какому-нибудь прайду? Да ничего по сути. Всего лишь еще один лишний голодный рот и обуза. Порой ей казалось, что самцы терпят ее только из чувства вежливости, ей вообще слабо верилось, что хоть кто-нибудь в этом мире может доброжелательно к ней относиться помимо покойной сестры.

Зеленоглазая хотела было обернуться и посмотреть, не умер ли там Нир, но внезапно катящийся камень с вершины горы не дал ей этого сделать. Это было странно и страшно, учитывая, что Мафдет первый раз была в горах. А дальше все было как в тумане: где-то вдалеке полыхал огонь, да доносились громкие грохочущие звуки. Но кукушка у львицы была отличная, поэтому нарастающему чувству паники она не поддалась. Наоборот: в ответ на реплику патрульного всего лишь прошлепала мимо и хлопнула по нему своей пушистой кисточкой хвоста. Дело было в том, что львица не терпела подобного отношения к себе, потому что принимала за флирт. Но это не мешало ей так нагло отвечать.

> следом за патрульными

Отредактировано Мафдет (24 Окт 2017 17:41:29)

Мечтания Нира о чем-то столь близком, светло-дымчатом, гривастом, но недоступном были невежливо прерваны асфиксией в воспитательных целях. Пирсу требовался собранный боец, а не приходящий в себя неврастеник после встречи со внеплановым триггером. Разумеется, питон не знал, на что его обычно послушный и предсказуемый ручной котик пялит бесстыжие салатовые глаза, иначе дело было бы совсем худо. Привязанности — запретная тема. И наверняка окончатся гипнозом.

Проходит всего мгновение — и вокруг шеи льва, сминая густую буро-угольную гриву, обманчиво мягко сворачивается толстая удавка. Нир пребывает в мечтательном забвении самые последние секунды, и потом успевает сделать только судорожный вдох, ощущая давно знакомое давление на горле. Питон не щадит — только не он, — придушивая льва словно непослушного, нагадившего в тапки котёнка. Не до потери сознания, потому что объясняться, а то и вовсе удирать от спутников черногривого Пирсу не улыбалось, но танцующих кругов перед взором он добился.

“Хватит”, — мысль раненой ланью мечется в голове Нирнамэ, однако он молчит. Урок давно изучен, нужно только дождаться конца наказания и тогда спокойно выдохнуть. Если умолять или сопротивляться, это только разозлит питона. Молчи и терпи, таков был принцип любого наказания, что придумывала нехитрая фантазия наставника. Истинный боец должен уметь терпеть боль, иначе зачем такой боец нужен вообще — непрозрачный намек на “только ослушайся — и будешь гнить в вонючей канаве”. Поэтому Нирнамэ был уже ученый и послушно терпел. Но сегодня, видимо, был особенный день, раз подгадить ему решила сама матушка-природа…

Он не видел вспышку, зато прекрасно успел почувствовать мощный порыв воздуха и пугающий грохот позади, прежде чем змеиные кольца рефлекторно сжались в испуге. Нир слышал пугающие раскаты не то грома, не то ещё буйства какой стихии, причем гремело, как ему казалось, повсюду. Видел, как стремительно исчезает плотная дымовая завеса тумана, что окутывала плато до сего момента, чувствовал дрожь земли, точно та была огромным живым чудовищем, и вместе с ней чувствовал дрожь своего тела. В стремлении удержаться на лапах, он запустил изогнутые тёмные когти в дёрн и хотел бы пригнуть голову к шее, защищаясь от неизвестной угрозы, вот только Пирс успел среагировать быстрее. Питон только чудом до сих пор не убил своего подопечного, сжимая тому глотку будто бы в адских тисках.

— Пииирссс… — просипел черногривый, который уже не видел почти ничего, кроме черных пятен. В затихающем грохоте это услышать было нереально никому, кроме питона, чья голова повисла аккурат возле головы едва дышащего льва. Услышав голос Нирнамэ, наставник обернулся и, в секунду оценив ситуацию, сразу же ослабил хватку. Нир глубоко и жадно вдохнул, заполняя лёгкие воздухом до самого дна.

— В порядке, — ещё сипловатым голосом отозвался черногривый, в свою очередь оглядывая спутников с лап до головы. Местный патруль его, по правде говоря, не шибко заботил, Фроз и Мафдет были куда важнее.

Пострадавших не нашлось. Как только Нир убедился в этом, то сразу обернулся, во все глаза смотря на развернувшийся по ту сторону реки ад. Гора — они миновали её буквально неделю назад! — была плотно окутана едким чёрным дымом, в ночи были отчетливо видны вылетающие из её вершины горящие снаряды. Ниру было неизвестно, что это, да и не хотел бы он узнать, если честно… Потому что всё, абсолютно всё вокруг Килиманджаро было охвачено чудовищных размеров пожаром. Льву казалось, что он отсюда слышит отчаянные, дешераздирающие крики горящих заживо зверей… или не казалось? И только черногривый подумал об этом, как ветер донес до склона неприятный аромат гари… и отвратительный запах палёной плоти.

Нир резко отвернулся, желая поскорее забыть картину, что теперь неотрывно стояла перед глазами, и столкнулся взглядом с Фрозеном. Казалось, тот только этого момента и поджидал.

— Не отставай, красавица, — кивнул белогривый, и было начавший идти Нир споткнулся на месте. — От второй бешеной львицы я тебя спасти могу не успеть.

Помни, что за тобой наблюдает питон. Помни, Нирнамэ, и прекрати растягивать губы в глупой улыбке. Чего замер как статуя своему идиотизму, ступай за друзьями!

Происходящее у Килиманджаро не было забыто, такое непросто похоронить в памяти, но от слов Фрозена в груди черногривого заметно потеплело. “А может быть, мы когда-нибудь…” — пронеслось в мыслях Нира, и тот, спрятав наконец улыбку, поспешил догнать компанию.

> Водопад Хару

Отредактировано Нирнамэ (28 Окт 2017 09:52:17)

Время текло неспешной рекой. Ему казалось, что так было всегда. Всю его жизнь, долгую и настоящую. А то что было до этого, без Мэриан, это просто сон. «Снилась» ему, надо сказать, всякая чушь. Как будто бы он был в какой-то банде, и ходил в рейды на ближайшее королевство, пока их знатно не потрепали. Потом вообще покинул эту славную компанию и пересек пустыню, чтоб осесть здесь, в этих плодородных и красивых землях, вместе с ней... Казалось, что наоборот, все что с ним было - это более логично и похоже на правду, чем то, что такая львица как ОНА, выбрала его, старого пирата. не отличавшегося ни манерами, ни какой-то особой красотой и шармом. И все же, наверно, в нем что-то было. Нечто такое, что день за днем заставляло ее ходить на охоту и возвращаться к нему, бросаясь в сильные объятья, а его, ловить ее гибкое, как молодая лоза, тело. Он вроде бы. помнил каждый их день, но в то же время не мог посчитать, сколько времени прошло и как долго длится его персональное счастье. Казалось - вечность. Неужели, пришел день, который решил изменить все? М... точнее, ночь.

Какой день! Какой прекрасный день!!!

Сон медленно улетал, как туман, изгнанный с плато сильным порывом ветра. Газбак зевнул и потянулся, проведя лапой по траве, густой, как ее шерсть, но при этом нестерпимо холодной и мокрой. Лев нахмурился, все еще с закрытыми глазами, а потом приоткрыл один из них. Правый. Так и есть.

«Говорил же, не ходи одни без меня на охоту. Слишком много львов появилось на плато. Метки ставят, дерутся... Как будто им делать больше нечего.»
Он нехотя встал, нервно дернул хвостом и потянулся, разминая спину. Где-то на юго-западе, вроде, сильно грохотало. Что это могло быть, он не знал. Обвал, быть может? Тогда он сказал сам себе: это далеко и нас не касается, а вот сегодня ночью проснулся с тревожным чувством на душе. Откуда-то снизу послышалась возня, будто бы опять кто-то дрался. послышалась и сразу же стихла. Наверно и правда, внизу, шагов на пятьсот ниже по склону встретилась кучка львов и те решили выяснить отношения.

«Хорошо, что Мэриан всегда охотится на плато» - подумал он, нервно шевельнув ноздрями, и внюхиваясь в воздух. Было что-то еще. Мерзкое, тревожившее его с самого начала, заставившее проснуться. Это нечто летало в самом воздухе, охватывало весь склон, заставляло нервничать, биться сердце чаще. Это был запах опасности, смерти. Пахло гарью, пожаром.
- Да не может быть такой херни! – неожиданно рявкнул Газбак, проснувшись окончательно. Он провел лапой по траве. Шерсть стала мокрой от росы, а лев знал, что такая трава не горит, хоть убейся камушком. Но где-то, что-то определенно горело, это он мог сказать наверняка. И горело так, что мало не покажется. Он еще раз нервно затянулся, как заядлый наркоман которому в руки попался косячок с анашой, втягивая ноздрями принесенный ветром воздух. Так оно и есть. Что-то, и что самое главное, кто-то горел.

- М-мэриан?! – неуверенно крикнул матерый, оглядываясь по сторонам. Ну, конечно же, так она и появилась! В это время обычно, его возлюбленная охотилась, чтоб порадовать своего самца вкусным завтраком. По началу он этому радовался, но потом стал замечать за собой, что становится более неуклюжим и ленивым, и сколько раз себе говорил в мыслях, что будет охотится с ней. Потому что когда-нибудь такая охота им боком выйдет. Вот и вышла, гиене хобот в задницу!

- Мэриан! – рявкнул он, уже не особо надеясь на то, что она его услышит и прибежит на зов. А затем, не разбираясь, кто там внизу дерется, побежал по склону вверх, на плато. Туда, где обычно охотилась его возлюбленная. Где ее конкретно искать, он не знал. Но как-то раз они договаривались, что Мэриан будет охотится в глубине плато, подальше от края и реки, которая уже один раз чуть было не разделила их навсегда. И лев искренне надеялся, что Мэриан его послушалась, и найти ее будет не так то уж и сложно - всего-то обойти середину плато и все. Газбак сомневался, что она будет от него прятаться...

Вершина плато.

Отредактировано Газбак (15 Янв 2018 23:59:07)

Вершина плато------→>>

Не сказать, чтобы львенок еле-еле плелся за своей сестрой - напротив, этот ленивый пенечек, наконец, оживился. И пока Нехемия вышагивала впереди с гордо поднятой головой и с глазами, наполненными детского любопытства, ее младший брат водил носом из стороны в сторону, рассматривая территории дядюшки и запоминая места, на которые падал его сосредоточенный взгляд.

Потом его внимание тоже привлекали всяческие жуки, бабочки, ящерицы, мелкие пташки, постоянно пролетающие мимо. Меотид обращал внимания и на разного рода цветы. Какие-то отличались своими разноцветными красками, какие-то - вовсе прятались в густой траве и явно не желали выдавать свое местонахождение. Львенок, конечно, свой нос не подвергал лишней опасности, но с глубоким интересом и восхищением наблюдал за тем, что происходило вокруг него.

Ведь если он ленивый, то это не значит, что у него совершенно нет никакого интереса к жизни. Напротив, котенок впитывал эту жизнь, пропускал через собственные мозги. У него уже поселилось невероятное количество вопросов к матери и дяде, но для начала нужно было непременно вернуть сестренку домой.

Правда со стороны кустов вдруг послышалось шуршание. Белый клубочек в виде Нехемии остановился - остановился и Меотид, прислушиваясь к звукам и пытаясь учуять запах. Пахло, будто рядом находился дядя Шенью, но совсем другой, совсем не такой, которого всегда знал ленивый львенок. Он уже хотел было напомнить Нехемии об осторожности, как откуда-то со стороны полого склона, куда малыши направлялись, выскочил крупный лев с красивой необычного цвета гривой. Меотид даже раскрыл рот, потому что не успел толком ничего сообразить. Ему вообще показалось, будто грива этого дяди плыла рядом с облаками и вообще была похожа на облако перед рассветом, но только еще ярче и пышнее.

Только после того, как Нехемия разругалась на "дядьку" Меотид опомнился от своих представлений. Львенок помчался на крик сестры и, поскольку был совсем недалеко от нее, быстро нашел ее в траве. Обиженная на весь мир девочка сидела на земле.

- А я тебе говорил, что лучше сидеть дома, - хмыкнул львенок. Но даже этот случай никак не мог угомонить сестру, потому что буквально через полминуты это шилопопое существо опять понесли куда-то ее лапки. А сам львенок посмотрел вслед этому взрослому самцу, уже давно скрывшемуся за горизонтом. Интересно, когда Меотид вырастит, он станет таким же сильным? Или будет похож на дядю Шенью, силу которого, по мнению львенка, не переплюнет вообще никто?

От его рассуждений его вновь отвлекла Мия. Самочка сначала во все глаза смотрела на странного зверька, пытающегося скрыться от кого-то. Это сразу дало сигнал малышу, что если этот маленький котик убегает, то значит и им, таким же малышам, следует чего-то бояться. Правда, сказать об этом сестре Меотид не успел, потому что Нехемия подняла лапу к небу и указала на птицу. Так вот он - враг всех маленьких котят.

- Та птичка хочет скушать этого котика! Надо спасти котика, братик. - Сначала малыш опешил, потому что не имел пока что ни малейшего представления, как спасать кого-то. Он тут сестру собственную домой вернуть не может, а ему еще спасать всяких котиков. Но Меотид сам обладал слишком большим чувством сострадания и доброты, а потому вместо того, чтобы образумить сестренку, кивнул ей в ответ. В конце концов, дух мальчишеского авантюризма нельзя вытравить даже из такого ленивого ребенка.

- Дай подумать, - Меотид повертел головой, пытаясь разглядеть какое-нибудь укрытие. Они с Нехемией могут отвлечь пернатого на себя. Этот птиц, конечно, детей вряд ли поднимет в небо, но напасть вполне себе может, поэтому нужно было себя обезопасить в первую очередь.

- Видишь вон то... дерево? - кивнул Мео в сторону одинокого растущего кустика, которое он спутал по названию с огромными высокими деревьями, - залезь в самую середину, птица вряд ли полезет за тобой. А я с ним поговорю.

И нахохлишвись, чтобы визуально казаться больше и сильнее (а на деле просто растягивая себя до размеров милого пушистого шарика), вспомнив пару ругательств, которыми изредка бросался дядя Шенью, котенок закричал во все горло, чтобы привлечь внимание хулиганской птицы.

- МАТЬ ТВОЮ, ДИЛЬМО ПЕТУШИНОЕ, ОСТАВЬ КОТИКА В ПОКОЕ! - Конечно же, юный Меотид пока был не совсем в курсе, зачем используют эти крепкие словечки, но он прекрасно понял, что когда Дядя Шенью так говорит, то все вокруг делают кислую рожицу, а мама и тетя Ренита сразу начинают его успокаивать. Очевидно, что в этих словах кроется какой-то сакральный смысл, который львенку было не дано понять. Правда, своими пока что детскими мозгами, малыш решил таким образом привлечь внимание сокола, надеясь, что это сработает.

И это сработало. Знатно охреневший Хаябуса повернул голову вниз, удивленно рассматривая писклявый комок шерсти, чего-то там верещавший. Это так позабавило черного хищника, что тот даже приостановил свой полет, пытаясь не подавиться от смешка во весь голос. Теперь птица поняла - это истинный племянник старого доброго Шенью - раз, он очень глуп - два, а еще с родней этого новоиспеченного папочки точно не соскучишься - три.

И без всякого предупреждения птица спикировала вниз, выставляя лапы вперед, будто готовясь вот-вот схватить бедного львенка (все равно свою добычу Хаябуса уже профукал, пока пытался понять кто кричит). Меотид, только увидев, что красные глаза птицы налиты кровью (на самом деле, Хаябуса просто ржал) и что она поменяла свою жертву на него, тут же кинулся в сторону кустов, про которые он сказал Нехемии, но вот только опытный сокол оказался проворнее. Птица упала прямо на Меотида, правда, сделав это таким образом, чтобы не ранить нахального львенка.

- Ты чего, малой, мало по жопе получал? - Сверкнув глазами спрашивает пернатый, больно, но не смертельно клюнув Меотида по черепушке, - тебя Шень не учил манерам?

Конечно, малыш ничего не сказал, только сжав зубы, потер лапой голову, недовольно рассматривая существо, которое минутой ранее явно оскорбил.

Это был крупный сокол, очень темного окраса и с большими красными глазами. Выглядел птиц устрашающе, что немного смутило малыша. Но больше всего смутило его, что этот незнакомец знает их с Нехемией дядьку.

- А вы его откуда знаете? - Пробурчал львенок, пытаясь подняться на лапы, но Хаябуса даже не думал его отпускать. Правда, птица не рассчитала одну маленькую засранку, сидевшую в засаде и готовящуюся вот-вот вызволить братика из беды. Маленький пучок белой шерсти несся прямо сзади пернатого, но не будь сокол дураком - услышал на себя охоту, а потому, мягко взмахнув крыльями, увернулся от атаки Нехемии так, что она упала прямо на своего незадачливого родственника.

- Знаю и все, - огрызнулся хищник, - а вы его племянники. Видел, как вы у уступа в прятки играете, - сверкнув глазом, Хаябуса замахал крыльями, взмах которых показался Меотиду настолько большим, что его шерсть будто потоком сильного ветра обдуло, - сейчас я вас домой отведу, а Шеню за это счет об оплате выставлю. Будет мне должен мою упущенную жрачку. А вам нечего по саванне в такое время шляться.

- А мы не пойдем! - Возражает Меотид и параллельно с недовольством смотрит на свою сестру из-за того, что она выскочила из своего укрытия, тем самым подвергая себя опасности.

Отредактировано Меотид (19 Янв 2018 13:29:59)

Конечно, только на братика в такие моменты и можно было положиться, сама бы Нехемия никогда не догадалась, что можно приманить птичку из кустов. Нет, Меотид серьезно!? Ей в кусты, а ему всё самое интересное? Надувшись в очередной раз, её же идея в конце-концов, девочка всё же забралась на указанное братом место, но делая это с таким явным нежеланием, что еще немного и можно бы было его даже пощупать или попробовать на вкус. Эх, и кто тут вообще старший?

Наблюдая из укрытия, как героически младший брат спасает незнакомую кису, Мия не могла не гордиться Меотидом, но ровно до того мгновения, когда над ним не заклекотал в пикирующем полете тот страшный птица-сокол. Душа малышки замерла вместе с сердцем и упала в самый хвостик, пропитывая именно оттуда липким страхом всю кожу и шерсть белой самки.  Её лапки точно налились свинцом, а дыхание сбилось, вынуждая похрипывать. Братик! Вот чем он думал!? А она сама то чем думала, убегая из дома?

У малышки перед глазами пронеслась не только своя весьма короткая жизнь, но и пустой взгляд мамы и дядюшки, ведь они точно будут винить именно её в том, что может сделать большая птица с маленьким львенком.  И вообще, чем думал сам братик, когда решил поругаться на хищную и наверняка, голодную птицу, словами дядюшки!? От подобных мыслей пучок белого меха не только вновь взял контроль над собственным телом, но и плюнул на слова брата по-поводу безопасности и укрытия.

- Не трогай братика!

И борец за добро и справедливость несется на пернатого врага, собираясь протаранить того своей мелкой тушкой подальше от братика, да только пернатый противник оказался намного умнее и шустрее, вынуждая Мию со всей силы влететь в того, кого бежала спасать. Плохая птица!

- Ай, плохая птичка! Чтоб ты только травку кушал, плохой! - и снова попытки не только слезть с Меотида, но и побить пернатое, вот только пускай снова на землю спустится.

- Эй, вы совсем того, он же мог вас вместо меня убить, - за спиной львят послышался немного грубоватый, но достаточно молодой голос; на них внимательно смотрел тот самый сервал, смотрел весьма осуждающе, точно не благодарить пришел, а учить уму-разуму двух дурашек. - И куда только ваши родители смотрят, мелочь?

- А мы от мамы сбежали, - хмыкнула белая, потирая лапой немного оцарапанный нос.

- Сомнительное достижение, скажу я вам, - покачал головок сервал и медленно так отошел от птицы, что летала вокруг. - Эй, я всё слышал! Раз нашел с кого жрачку трясти, так отвали от меня, я не виноват в твоем косоглазии. Ты мне тоже охоту испортил.

Нехемия удивленно поглядела на обоих, а потом и на брата:

- Так он не хотел вас скушать? - спросила она у пятнистого.

- Если только из вредности и обиды, - ответил ей сервал.

Вот тут то Мия ощутила себя в очередной раз глупым ребенком, да и кем по сути она сейчас на самом деле была? Именно ребенком, который просто хотел помочь незнакомцу  беде, пусть даже это и могло стать чем-то фатальным для самой Нехемии или Меотида. Понимая это, беля уже хотела предложить брату вернуться к мамочке, но тут, словно из воздуха, перед квартетом хищников появился вполне себе завтрак. Точно, завтрак же уже! Да только дети еще сосали молоко и лишь собирались переходить на мясо. Видимо, павлин был на самом деле слишком охвачен своим горем, раз не осознавал собственной опасности.

- Братик, мы не можем бросить эту красивую птичку в беде, - шмыгнула носом Нехемия, повернув на брата голову. - Пойдем, поможем ему, а потом вернемся к маме!

- Эээй, и я с вами, мелкие, а то эта курица летающая может снова попытаться меня поймать и заставить летать, - сглотнул сервал, разглядывая крайне наглую морду сокола, точно и правда его боясь.

→ Непролазные джунгли.

Отредактировано Нехемия (23 Янв 2018 22:34:17)

КВЕСТ ДЛЯ ПЕРЛ, НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ

Некоторые индивидуумы не отличаются особым умом и сообразительностью. Для таких всегда проще украсть, чем зарабатывать что-то своим трудом и мозгами. А в случае с семейством Кролли, что пока было именно что семейством из близких и не очень родственников и не тянуло на звание полноценной стаи, это было верно дважды. Ни один из приматов этой семьи не был наделен каким-то незаурядным умом или особыми интеллектуальными способностями - что говорить, среди них даже лекаря то как такового не было.
Был старый и ворчливый дед шаман - это да, но он зашелся настолько глубоким старческим маразмом, что порой путал благословение и сглаз между собой (хотя...возможно делал это и не случайно).

Ребятки жили и поживали вполне себе спокойной жизнью и вечно наживали себе приключений на головы. Были веселы, глупы, обладали крайне... специфическим чувством юмора - в общем, были теми, из-за которых по саванне и ходят неприятные стереотипы про мартышек. Но, тем не менее, жили и не тужили же, даже с таким дефицитом ума на среднего индивидуума.
Ну по крайней мере жили таким образом до последнего времени. После недавних очень и очень интересных событий (о которых вы узнаете позже, оставайтесь с нами) жизнь в семействе заметно оживилась и выбилась из привычной всем колеи. Ибо в природе, вроде как, все находится в балансе, и если уж особой разумностью Кролли не обладали, то по крайней мере имели добрые и жалостливые сердца.

И именно по этой причине, и по причине тех самых загадочных и неописанных для вас еще событий, почти вся орава мартышек сегодня двинулась "на охоту". Цель была очень и очень простая: найти хоть кого-нибудь, у кого могли бы быть целебные травы.
И, собственно, скоро они нашли того, кого искали.

К счастью всего семейства Кролли Перл в какой-то момент то ли отвернулась, то ли просто зазевалась, из-за чего приматам предоставилась прекрасная возможность стащит собранные совсем недавно львицей травы.
Правда долго не обнаруженными они не смогли остаться. Совсем скоро кто-то из всей оравы пробился на ржач, из-за чего вся остальная компания с радостью его поддержала и понеслось-поехало.

Совсем скоро вся толпа мартышек носилась вокруг львицы, размахивая отобранными у нее травами, выкрикивая в сторону своей жертвы оскорбления и насмешки. А потом, на удивление ускользнув от воительницы целыми и невредимыми, побежали врассыпную, в три разные стороны: к Термитнику, Мертвым зарослям и к Дальним пастбищам.

Мартышки, радостно трясущие утащенными травами все вместе двинулись в какую-то конкретную сторону... Вот только куда?..

→ Непроходимые дебри.

Нехемия топала своими лапами, еле выбравшись холкой из пасти каракала, пусть тот и продолжал порываться дотащить ребенка до матери или до какого еще ближайшего родственника, пока львица совсем не расквасилась, становясь лужей юной депрессии и самоедства. Гнездо она не собрала, птичкам не помогла, горе-то какое. Как дальше жить? Вот и Нехемия не знала, как именно она дальше жить будет, но шла себе медленно и подпинывала вперед себя мелкий камушек, доходила до него и снова подпинывала. И  так из раза в раз, пока кусок природного образования просто не завалился за более большой камень, застряв в трещине и не желая выбираться, как бы Нехемия не пыталась его вытащить.

А пыталась она знатно! Чего только стоит попытка взобраться на камень, буквально встав при этом на задние лапы, вот уж сурикат, после чего начать бить булыжник и требовать от него расколоться окончательно и отпустить камушек поменьше на свободу. И всё это на глазах у брата и его пернатого друга.

- Уф! - громко выдохнула и снова стукнула передней лапой по булыжнику, поле чего села на круп, прижимая к задним лапам свой хвост. - Из всех камней вокруг, из всех трещин ты выбрал именно эту, предатель! - возглас явно относился именно к тому камушку, что поступил так глупо и отлетел от удара лапой в трещину.

Ворча себе под нос, топая лапами по камню и всячески уговаривая если не его, то брата помочь ей в столь важном деле, Нехемия и не заметила, как утро сменилось днем, солнце поднялось выше, но особенно теплей от этого не стало. Да и пахло странно, из-за чего хотелось больше пить и носом поменьше дышать.

Бросив попытки вызволить "друга", когда уже все лапы были отбиты, а братец за спиной уже хотел сам кого-то побить, возможно белого и пушистого, Мия переводит задумчивый взор в сторону водопада и как-то не особенно радостно дергает ушами, слегка оголяя клыки в подобие нервной улыбки.

- Знаешь, а ведь мама-то не знает, что мы птичкам помогали, да?..

И правда, брат с сестрой упустили нечто важное в своем приключение - реакцию матери на пропажу детей.

---- > Скалистый навес

Те взрывы и землетрясение сильно испугали не только котят, но и их мать. Чего врать, иногда Цэрэн даже слишком сильно тряслась за своих отпрысков, да оно и понятно - в ее возрасте не каждый лев захочет детей заиметь (про брата она благополучно молчала и плевалась в его сторону, что он вообще педолев и совести не имеет). И конечно же, чего ты больше всего боишься, то и может произойти. Бронзовая очень боялась потерять детей из виду и… потеряла. Те юркнули куда-то в туман, а когда львица очухалась, то на зов они уже не откликались.

Наверное, не стоит говорить, что ища котят все утро, Цэрэн чуть не поседела, а сердце так и правда стало уже покалывать только от одной мысли, что с детьми могло случится что-то серьезное. Они ведь совсем маленькие и едва ли смогут постоять за себя, найти их любой недоброжелатель. Молясь кровавым бокам, чтобы те уберегли своих белосклерых, но все равно потомков, львица продолжала искать котят, зовя их и не теряя надежду до последнего. Она найдет их, обязательно найдет!

Дождь прекратился, сквозь облака даже стало выглядывать солнце, но обращаться на погоду не было времени и желания. Паника, захватывающая разум, с каждым часом все сильнее давила, не позволяя трезво мыслить… И эти страшные чувства отпустили только тогда, когда вдалеке она увидела два светлых пятна - серое и белое. Сорвавшись с места, вырывая когтями землю из под лап, Мышка понеслась вперед, чувствуя, как в глотке у нее стало пищать, а в глазах блестеть слезы страха. Если бы с ними что-то случилось, то она бы никогда в жизни себе этого не простила! Какая из нее мать, не способная защитить собственных детей?

- Нехемия! Меотид! - однако голос львицы едва ли был нежным и трепетным, скорее злым и испуганным. Она так редко злилась, что сейчас поразилась сама себе, но сочла это чувство вполне справедливым. - Я обыскалась вас! Почему вы убежали так далеко? Куда я сказала вам спрятаться? А если бы с вами что-то случилось?! Если бы кто-то посмел вас обидеть!

О, этот праведный, материнский гнев. Зарычав, она не сильно, но резко шлепнула лапой по заднице дочь, и пока та пищала от обиды, отвесила то же самое сыну. На этом, пожалуй, ее гнев и иссяк… Цэрэн обессилено села и протянула лапы к детям, сжимая их в объятиях и утыкаясь мордой в их маленькие, светлые шкурки. По щекам заструились капли слез, смачивая серую шерсть, пока львица трясущимися лапами прижимала к себе детей, полной грудью вдыхая их запах

- Как же вы меня напугали…

«М-да. Мама будет точно недовольна. Едва ли она мне даст время объяснить ей все, что с нами произошло. А еще хуже, если она подключила на наши поиски дядю – это уже значит то, что мы очень долго не сможем сидеть».

- Ты чего? – вздрогнул львенок, оторванный от своих мыслей, когда сестренка схватилась лапками за щеки и пискнула ту фразу, которую больше всего боятся произнести маленькие котята. Меотид взглянул на перепуганную малышку, а потом перевел взгляд на горизонт, в сторону дома, куда им следовало бы поспешить. Вот только представляя свирепую маму, спешить не очень-то и хотелось. И не пришлось, потому что мама сама бежала со всех лап к своим чадам.

Такую крупную темно-серую Цэрэн увидеть было издалека несложно. Инстинктивно Меотид уже вжался в себя, потому что предчувствовал наказание. Ошибки в его рассуждениях были крайне редки, поэтому львенок ничуть не удивился, когда разозленный (впервые в жизни настолько сильно!) взгляд матери упал на львят. Праведная лапа, которая призвана была вбивать нерадивым львятам умы (правда, не в ту часть тела, куда надо, но, не так ли это важно?) наградила сначала оным белую малышку, а затем, пока та пищала от боли, прилетела и по пушистой жопе самого Меотида. Львенку, безусловно, было больно, но он ведь мужчина, плакать не должен, поэтому зажмурив глаза, выстоял это испытание как полагается. Тем более он заслужил это.

Хотя, надо признать, лапа у матери довольно тяжела.

Впрочем, львенок не ожидал того, что уставшая и обессиленная от негативных эмоций львица, тут же опустится к своим детям, протянет им лапы, чтобы заключить в объятия, почувствовать их запах и тепло, убедиться в том, что с ними все в порядке. Меотиду, как ребенку, было еще несвойственно ощущать те же эмоции, которыми было полно сердце родителя, однако он вполне способен был  понимать, что она очень огорчена и очень сильно переживала из-за того, что потеряла детей.

- Прости, - малышу стало неимоверно стыдно за то, что они с Нехемией убежали. Если бы он знал, что львица будет так сильно горевать, он не стал бы ни за что этого делать, - мама.

И тут же начался большой поток слез, принадлежащих матери и ее детям. Меотид, как бы ни старался, не мог противиться эмоциям, тем более, когда плакали две его самые любимые львицы: мама и сестренка. Он прижался щекой к голове Цэрэн, обнимая ее своими крошечными лапками. Бедная мама! Он ни за что больше не будет убегать без ее разрешения!

А затем, сбивчиво, волнуясь, заговорила Нехемия, прося прощения и делая попытку объяснить чуть не посидевшей львице причину их долго отсутствия. Павлины. Помощь. Заклевали. Ох, будто мама хоть что-то поняла из всего этого всхлипа и какофонии звуков!

- Мама, не слушай ее, - Меотиду стало лестно, что сестра так хвалит его, но поддавшись общему настроению, львенку теперь тоже хотелось поскорее рассказать о приключениях, - я лишь помог немного, - а потом малыш уже обратился к Мие, - ты спасла нас в самом начале, потому что твоя жопка слишком милая. Из-за этого жена павлина не стала нас трогать, - снова Меотид уперся носом в щеку Цэрэн, продолжая тараторить, - а мне найти птенца помог Хаябуса. Это вредный сокол. Он сказал, что знает дядю Шенью. А еще у Нехемии тоже появился новый друг!..

Вот же юла! Пока мама рассказывала о том, что в следующий раз воспитанием львят займется дядя Шенью, сестра пыталась выяснить в каком месте ее попа была милой. Она даже решила проверить, не милая ли попа у ее матери, что показалось Меотиду не самой хорошей идеей. А он ведь сказал об этом качестве, имея ввиду совсем другое!

- Не, не надо дяде Шенью говорить, - буркнул львенок, все же ласкаясь к матери. Понимал ведь, что виноват сам, - он заставит меня делать двадцать кувырков через голову! Это уже слишком!

И не успел Меотид еще что-то сказать, как уже видел впереди мельтешащий хвост Нехемии, которая уже во всю прыть «летела» домой. Еще бы: львята страшно проголодались и устали, хотя юный самец еще бы поспорил об усталости своей сестры, у которой в мохнатой попе были вечные занозы.

→ Навес (взросление) → Обратно на склон.

- Эй, тебе не надоело валяться? – спрашивал Хаябуса, кружа вокруг Меотида. Подросток смотрел на облака, которые уже давно рассеивались, и которых уже почти не оставалось на вечернем небе.

- Ты мне загораживаешь обзор, - лениво ответил подросток, зевнув во всю свою пасть. Он лежал на спине, поджав передние лапы к груди, и чувствовал себя совершенно спокойным и ни в чем не нуждающимся.

- Тебе пора идти. Уже вечер, - все еще не унимался Хаябуса, хотя делал это едва ли от настоящего волнения за своего спутника. Ястреб остался с Меотидом по двум причинам: во-первых, он периодически виделся с Шенью, к которому уже привык, несмотря на его семейный образ жизни, а во-вторых, ему доставляло удовольствие наблюдать за племянником капского самца, в котором сочетались удивительным образом лень и ум. И чем больше ястреб проводил время с Меотидом, тем сильнее он убеждался, что юный лев стоит его внимания.

- Я уже не маленький, чтобы меня контролировать, - протянул самец, - отстань.

Одно бесило птицу в этом наглом самодовольном львенке. Он был постоянно чрезмерно спокойным. Казалось, что довести Меотида до белого коленья было практическим невозможным: едва ли Хаябуса припоминал подростка разозленным и кричащим на кого-то. Меотид на все смотрел с философской точки зрения, поэтому редко когда активно отвечал на издевки приставучей птицы. Получался обратный эффект: Хаябуса бесил себя сам.

Ястреб уже желал проучить наглого подростка: сложить крылья и обрушить весь свой вредный нрав на лоб зверя. Однако не успел, заприметив скрывавшуюся в траве Нехемию. Вот уж с этой самкой Хаябуса бы не выдержал даже треть часа!

Меотид лениво фыркнул, когда сестра выскочила на него из травы, топчась возле его хвоста, которым он недовольно шлепал по траве. Она тут же нарушила всю тишину прелестной природы, всю романтику вечного заката, всю атмосферность безграничного оранжевого неба. Короче говоря, не дала она ему полениться спокойно!

- А ты хоть знаешь, что такое «дама в возрасте»? – ухмыльнулся Меотид, вытягивая задние лапы вперед, затем вытягивая передние, а затем уже зевая вовсю пасть и демонстрируя сестренке светлые крепкие зубы.

- Вы с этим павлином сговорились, да? – медленно проговорил подросток, переворачиваясь со спины на белый пушистый живот. Он тут же услышал не самые хорошие слова в свой адрес от Хаябусы, который все прекрасно понимал даже будучи сверху, - если ты пришла напомнить мне, что надо сделать вечерний обход, то с памятью у меня все хорошо. Всему свое время. 

Львенок посмотрел на сестру снизу вверх, самодовольно улыбнувшись. Все-таки он ее очень любит, но иногда она бывает такая приставучая, словно сама стала его матерью!

Отредактировано Меотид (17 Ноя 2018 11:06:09)

---- > Великий чертог

Агрий очень хотел домой. Его уже ничего не радовало, ни бабочки, ни кузнечики, ни даже букашечки, что шныряли туда-сюда возле маминых больших лап. Звуки и вовсе не занимали, специально прижал уши к макушке, чтобы уж наверняка ничего не слышать. Он проголодался, замерз, хотел спать и очень хотел к папе. За всю свою жизнь он еще никогда не оставлял папу так надолго (а для столь маленького котенка один прожитый день - это очень долго), поэтому с каждой минутой настроение львенка ухудшалось и ухудшалось. Но все стало еще в десять раз хуже, когда мама решила устроить привал и опустила Агрий на траву, принимаясь еще и умывать… Столько ненастий сразу! Бедный малыш готов был уже расплакаться, лишь бы скорее оказаться дома, в тепле, рядом с папой, мамой и ее молочным животом. Не хотел он больше гулять от слова "совсем"!

- Мамочка, я хочу спатки… Хочу к папе… - канючил Агрий, забиваясь между ног мамы так, что только темная попа торчала. Кажется, братец тоже был не настроен на какие-то дразнилки или злые шутки, по крайней мере котенок ничего не слышал, тыкаясь черным носиком в живот мамы. Еще и развалился так, чтобы Орей, если захочет, не смог подобраться. - Мам, когда мы пойдем домой? Скоро? Правда ведь скоро?

Не то, чтобы Агрий желал услышать ответ, но решил капризничать громко и вдохновенно, так как знал, что этим способом (который, кстати, на папу почему-то не действовал, а еще и под жопку можно было получить) можно было заставить маму подняться и продолжить путь. Она ведь сказала, что осталось не долго, так зачем они тогда остановились?

- Мам, пошли! Я хочу к папе... мам...