Как только Маслахи услышал о том, что самка ничего не знала о лежащих за пустыней землях, он тут же решил, что обязательно расскажет ей об этих территориях. Может, не здесь и не сейчас, но расскажет. А ещё лучше — сводит, если Миситу согласится пойти с ним.
Но следующие слова леопарда вывели одиночку из своих мыслей:
— За что извиняться-то?.. — с недоумением произнёс подросток.
Ну, сказала она, что рада своему дому здесь, вдалеке от полуживых земель, ну, предпочитает думать о своей жизни, а не сочувствовать бедам других, — в конце концов, как говорится, слезами горю не поможешь, как, собственно, и сопереживаниями, — а что из того-то? Маслахи тоже предпочитал спасать свою шкуру, а не выручать кого-то из беды, если при этом на кону стояла жизнь подростка. Это нормально.
Однако, приятно было осознавать, что общество песочного не в тягость леопарду. Всё-таки, наверное, не так легко жить одному, даже если одиночество для тебя дороже компании — наверняка даже таким отстранёнными личностям хочется поговорить — не может такого быть, чтобы кто-то всю жизнь напролёт сторонился всех и вся подряд!
— Насколько я помню, тут никого не было…
Знаете, как в фильмах ужасов, когда двое подростков заходят в тёмную комнату, наступает зловещая тишина, а после из темноты появляется некто, и эту самую тишину прерывает пронзительный крик девушки. Пожалуй, сейчас была аналогичная ситуация: было достаточно светло для этого времени суток, но незнакомца не было видно, хотя чётко отслеживался его запах. Да и шестое чувство подсказывало о присутствии кого-то третьего. Словом, ситуация была достаточно напряжённой, но, сколько Маслахи не вглядывался в темноту, так и не смог никого увидеть.
Подросток уже было вновь расслабился, собираясь продолжить разговор с самкой, как услышал слабые шорохи где-то позади себя. По спине пробежали мурашки, и оборачиваться было очень страшно.
— БУ! — пожалуй, имей этот лев более хищные намерения или не будь тут Миситу, незнакомец мог бы напасть на песочного, и последний не почувствовал бы ничего, кроме предсмертной боли где-то в области шеи.
Но лев, видимо, был не из кровожадных (ну или недавно поел, и лить кровь ему явно не хотелось) и решил лишь напугать мелкого, что у него, собственно, и получилось. Песочный резко вскочил и обернулся мордой к незнакомцу, инстинктивно выпустив когти. Если бы они ему и понадобились, он бы всё равно не смог ничего сделать…
— Кто ты? — сердце бешено билось от адреналина, выброшенного в кровь, и голос слегка дрожал от напряжения. Вряд ли незнакомец мог уловить это дрожание, но, чёрт его знает, — может, у него был такой слух, что он мог уловить даже то, как продвигается сурикат под землёй?..
Кстати, теперь Маслахи понял, почему не увидел самца в темноте — это был крупный чёрный лев, и неудивительно, что он смог так легко слиться с местностью, особенно в такое время суток. «А он крупный! Такой лапой замахнётся — мало не покажется», — подумал песочный, впрочем, не без восхищения. Сам Маслахи тоже превосходил своих сверстников в полтора, а некоторых и вовсе в два раза, так что мог бы дать отпор чёрному, но, увы, не имел даже представления о том, что такое драка и с чем её едят.
