По оврагам да холмам лениво расползалась утренняя дымка, росистые капли стекали с кустов, а духота полудня ещё не успела добраться до земли. Тишь. Стрекотали сверчки, возмущённо шумели цикады и одинокие пташки запевали свои песни где-то вдалеке, на краю мира.

Низину прорезал бесцеремонный, торопливый треск. Мимо раскидистых кустов, то и дело задевая ветви боками, без остановки мчала львица. Да так уверено, сияя изнутри, не глядя на тропу, что любой бы шмыгнул в сторону, опасаясь быть сбитым.

А львица всё никак не могла унять восторг, шлёпая по земле перепачканными лапами и поглядывая по сторонам с видом, преисполненным гордости: в пасти, пошлёпывая подбородок, мерно покачивалась тонкая змейка. Мёртвая. Бережно сдавив свою находку, странница в последний раз оглянулась, а после вильнула в сторону, унося свой ценный груз в тень ветвей, подальше от любопытных глаз.

Через пару секунд ползучий гад уже лежал подле трясущихся лап, а встрёпанная голова ныряла в забитые мешочки, что висели вдоль боков, вынюхивая нечто важное, нужное и, как назло, опять куда-то пропавшее.

Ан нет, нашлось. Резцы подцепили и вытянули на свет деревянный обрубок, обтёсанный, а скорее изрезанный парой-тройкой острых каменьев. В середине зияла вытесанная лунка: грубая работа и вместе с тем гордость одной знакомой мартышки, что так великодушно согласилась создать для львицы несколько импровизированных сосудов. Не задаром, конечно.

Сдув с морды приставучий локоны и затаив дыхание, Кас принялась за добычу яда. Прозрачная жидкость по капле устремилась в крошечный сосуд, отбивая дробь о гулкие деревянные стенки. Клыки вымокли, а ценный ресурс и не думал скуднеть, мерно стекая вниз, под надзором двух оцепеневших зрачков.

Струйка оборвалась так резко и незаметно, что травница с секунду просидела без движения, а после в миг очнулась, опустив глаза на собранное сокровище. Оно поблескивало, переливалось и манящим плеском шипело у самого носа Кас, будто обещаясь отомстить ей за наглость, с которой было добыто.

Львица опустила отяжелевший сосуд, заткнула горлышко и бережно подняла хладное тело тонкого змеёныша. Тот совсем обмяк, и представлял из себя картину столь печальную, что самка невольно опустила уши. Она обменяла этот мёртвый жгутик на свежепойманную выпь. Та чуть не выколола охотничий глаз, бедняжка, но помогло это слабо. Уже к рассвету дорогу львице преградил второй ночной ловец: молодой медоед, рискнувший, как это водится в его породе, набросится на ядовитого гада и выйти победителем. Юнец оказался сговорчивым и мёртвую птаху оценил по достоинству. Через минуту охотники разошлись, обменявшись своими трофеями, при этом каждый чувствовал, что разбогател.

В животе заурчало, и Кас ещё раз осмотрела ползучего. Тот текучим потоком переходил из одной лапы в другую, играючи крутился меж пальцев, но глаза продолжали всё так же окаменело таращится в пустоту. Крошечные, потухшие, как две расписные ягоды, они отдавали холодком, морозящим затылок.

Лапы замерли как по щелчку.

Бросить змеёныша под ближайший куст было бы по меньшей мере неблагодарно. Знай он, что был убит ради пары капель собственного яда, пришёл бы в лютое возмущение. Этот холодный народец в некоторых вопросах бывает на удивление горяч.

Кас в последний раз завороженно осмотрела резную чешую, нежно ткнула носом в плоскую морду, раскрыла пасть и вонзила в шнурок зубы. Вернее, пару резцов и один клык. Раздался хруст, и травница слабо поморщилась, но более к мыслям о ядовитом не возвращалась: их вытеснило нечто посущественнее. Пока хладное тельце таяло на глазах, львица уже подумывала о том, как бы разумнее распорядится так удачно попавшимуся в лапы яду. Размышления превратились в кружащий хоровод: одна идея привлекательнее другой. Взгляд остекленел, челюсть будто зажила своей жизнью, крайне неторопливой и размеренной.

Где-то в вышине засвистела пташка, всколыхнула листья и трусливо умчала прочь.

Кас будто кто за хвост куснул. Она махом смела в сторону остатки скудного пиршества, подскочила и возбуждёнными глазами прошерстила местную поросль. Подходящих для задуманного трав не нашлось, а перечень своих запасов она знала наизусть. Для вашего удобства приведём здесь его подробное описание: «Пусто». Вернее, травы то были, да всё не те, что нужно. А те, что подходили, уже давно стёрлись в труху. За последние дни Кас почти не уделяла личным запасам времени. Сутки проходили в лихорадочном беге, редких перекусах и перерывах на сон, все помыслы стекались в единый клубок, а возглавляло этот парад безумия жгучее желание вернуться домой. Без промедлений, отвлечений и пустой траты времени. Так что сейчас травница чувствовала нечто сродни приходу в старый, забытый подвал, в котором когда-то давно хранилось столько полезных находок, а ныне царят разруха и запустение.

Пора наводить порядок.

Собрав брови в решительную линию и подхватив сосуд с ядом, львица отправилась на поиски.

***

Он чувствовал себя просто отвратительно. Голова гудела, лапы не гнулись, бедро и вовсе изукрасило парой багровых полос. Хорошо хоть до мест почувствительнее не дотянулись, мерзкие шакальи отродья.

Ридхиг замотал встрёпанной гривой, сплюнул и прорычал что-то несуразное и крайне грубое. Удивительно, как ближайшие кусты не завяли от таких слов. А самец тем временем крутил головой, подумывая, куда он, придурок эдакий, забрёл. Кругом зелено и тихо, словно всё живое разом передохло. Неиначе как очередная дыра: ни тебе знакомых следов, ни троп. Когда тебя гонит стайка мерзких псин, щёлкая пастями да грозно завывая, не чувствуешь желания заморачиваться над дорогой. Как-то в голову не приходит, понимаете? Но стоит наконец оторваться, как начинаются проблемы.

«Да у меня вся жизнь — одна жирнющая проблема», — одиночка замотал головой и шумно вздохнул. Что проку возвращаться назад, если всюду одно и то же? Будто вчера он ясно знал, где находится и куда движется. Топал себе вперёд и жрал, что на зуб попадётся. Без заморочек и лишней головной боли.

Ридх малость повеселел, мрачно заулыбался и махнул к ближайшей тропе.

***

— Только бы не намудрить…

Кас бормотала что-то под нос, сосредоточенно раскладывая собранные сбебли, листья, ягоды и пару забродивших плодов. Лапы смахивали находки в стройные кучки, а хвост ритмично отбивал дробь. Весь мир на время притих, учтиво уступая травнице время на скорые размышления. Те ползали по стенкам черепа, бились друг о друга, растекались и спутывались в узлы, а после вновь расходились в стройные ряды.

Львица подняла рассеянный взгляд к небу. Ей всё казалось, что вдалеке слышится шорох перьев и хлопанье крыльев, но Таккар и не думал возвращаться. В последнее время он всё чаще летает в одиночку, выискивая себе развлечения поярче копания в сушёных стебельках, а самка и не знает толком, чем бы его увлечь. И каждый раз с досадой провожает его стройную фигурку.

Насупившись, Кас опустила взлохмаченную макушку. Приготовления были окончены, можно приступать к финальной части.

Серп прошёлся по стволу ближайшего дерева, подцепил край иссохшей корки. Львица прикусила язык и напрягла мышцы. Остриё впилось глубже, двинулось в сторону, и кусок коры, окончательно поддавшись, сошёл со ствола под тягучий треск волокон. Кас опробовала финт на ближайших древесных великанах, и спустя достаточное количество попыток и несколько неудач, содрала тройку приличных кусков. Оставшись довольной результатом, травница окончила эту экзекуцию, старательно упрятала один добытый экземпляр про запас, а оставшиеся уложила на землю. Послышался шум возни, и спустя миг подле заготовок оказался запасённый яд.

Кас гордо оглядела эту композицию, в последний раз осмотрелась по сторонам и приступила к смешиванию движениями воодушевлённого дерижёра. Маслянистые, пахучие соки стекались из ягод и плодов, кружились как влюблённые змеи, играли цветом и, наконец, окончательно таяли друг в друге. Поверх же, как финальные штрихи, опадали капли змеиного яда, и, в последний раз грозно блеснув, растворялись бесповоротно. Львица обнюхала получившиеся смеси с ответственной тщательностью, адресовала пространству твёрдый кивок и, не скрывая улыбки, принялась разливать зелья по сосудам. По окончанию работ она заимела пару порций превосходного яда и небольшой сосуд, заполненный противоядием. Так, на всякий случай — железное правило Тэхо, которое разделяла и сама Касари. Часть зелья слабости дрожащими движениями была нанесена на когти, подчищенные куски коры оказались в сумках, сумки — плотно стянуты. Для полноты счастья не хватало разве что сапсана, которому можно было провести демонстрацию своих новых приобретений. Он просто обязан заинтересоваться.

Кас, вся перепачканная, взъерошенная и разгорячённая как чертёнок, не встала, а скорее подпрыгнула, глазами-искорками осмотрела округу и сорвалась с места. Но не успела она как следует разогнаться, как перед самым носом, топнув лапищей, выскочил чей-то широкий силуэт. Травница, подняв пыль, вцепилась в землю и тормознула где-то у зверя под подбородком, ткнулась в пушистую грудь, чуть не задохнулась и неуклюже отпрянула. Нервный хохоток вырвался из трясущейся глотки, в нос впилась пара назойливых шерстинок, и львица что если сил фыркнула, отбивая атаку.

— Ох, прости, я...

Кас напоролась на мрачный взгляд незнакомца и малость умерила свой энтузиазм. Не столько со страху, сколько от тревоги за его внешний вид. Гривастый самец выглядел помятым, местами подранным и явно не горел весельем и радушием. Янтарные глаза тщательно осмотрели напряжённое туловище и замерли на подбитом бедре.

— Ранил кто? Нужна помощь?, — без стеснения затараторила львица, деловито отворачивая голову к одному из своих мешочков. Делов-то на десять минут. Может, одиннадцать.

***

Ридх без движения лежал в тени, наблюдая за происходящим. Чудная девчонка ему попалась. Ишь ты, с травками играет. Умом, небось, тронулась, в козла горного решила поиграть. И всё бы сложилось идеальной картиной в львиной черепной коробке, если бы не твёрдость движений этих бурых лап. На умалишённую не похоже, уж он то знает.

И каким бы упрямым не был Ридхиг, он всё же понимал, что и от таких чудаков бывает прок. А добиться его не сложно, с его-то размерами всегда можно уйти в угрозы и грубую силу. Глядишь, и у этой львицы удастся что забрать или потребовать. Или просто немного отыграться за сегодняшний день. Самую малость, он ведь джентльмен, в конце концов.

Натянув довольную лыбу, самец продолжил глядеть на сложные телодвижения львицы, подумывая, как бы появится для лучшего эффекта. Не успел он всё обмозговать как следует, а самка уже сгребла свои игрушки, подскочила и тронулась в путь. Ай ты ж чёрт!

Ридх неохотно встал и направился следом. В пару широких шагов он обогнул торопыгу и покинул своё укрытие, встав поперёк дороги и собрав брови в угрожающую кучку. И тут-то все его ожидания пошли по… неважно. Эта ненормальная чуть ли не набросилась на него! Лев сконфузился окончательно, стоило этой девчушке придирчиво рассмотреть его массивный силуэт и раскрыть пасть. От последних слов он невольно припрятал заднюю лапу куда подальше. Ещё чего! У него всё просто отлично, а вот тебе помощь точно понадобится.

— Ты что, думаешь глазками пострелять и с толку меня сбить? — Ридх вдруг понял, что не в силах состроить и подобие призрачного хладнокровия.

Львица замерла и изогнула бровь.

— К твоему сведению, это — мои земли, и всё, что ты там понасобирала, тоже — моё, — лев пустился кружить вокруг самки, прожигая её шкуру двумя невидящими зрачками. — И, знаешь ли, мне дико интересно, как ты планируешь выкручиваться, мелкая воришка.

У травницы застучало в ушах. Она ненавидела крики и склоки до глубины души, а к грубости питала не меньшее презрение. Точёные когти медленно выступили из подушечек, даруя небывалую опору для собственной разгорячённой упрямости.

— Что-то я не заметила никаких границ или меток, когда заходила в «твои земли», — не своим, низким и рычащим голосом зашипела Кас.

— Да мне плева...

— В таком случае мне тоже П-Л-Е-В-А-Т-Ь!

Ридх метнулся вперёд, скаля клыки. Кас, не думая, рванула ему на встречу, и теперь они замерли нос к носу, не отстраняясь и не приближаясь, балансируя на грани взрыва.

— Только попробуй дать мне повод… — травница вдруг поняла, что когти оголились до предела, и чувствовала нечто среднее между возбуждением и тревогой о скорой развязке. Лев же, судя по виду, готов был одними глазами свернуть ей шею, да что-то всё никак не давало ему пустить свой норов в бешеный скач.

— И что же ты сделаешь? Носик мне откусишь, а?

Кас вдруг переменилась. Брови ослабили узел и медленно поползли вверх. Ну точно ведь…

Львица медленно отпрянула, не сводя глаз со вскипавшего самца, и с каждым шагом в ней будто зарождалось на удивление простое осознание. Да такое яркое, что лапы сами собой опускались.

— Да ты трус, — рассеяно прошептала самка, перебегая взглядом с деланного оскала на смятую переносицу. — Бедро-то твоё — чья работа? Клыки невелики, точно не львиные.

«Не смей, мр*зь»

Кас склонила голову, чувствуя толику мстительного наслаждения. Губы разошлись в сочувственной улыбке:

— Шакалёнка испугался?

Ридх дрогнул, а в голове будто кто рубильник дёрнул: «Убью»

Отредактировано Касари (20 Авг 2021 11:07:37)

Зря она так.

Удар пришёлся точно в грудь, да такой силы, что вместе с духом выбило и всякую самонадеянность. Кас не знала, что будет дальше, не видела ни зги: в глазах защипало, на них выступили слёзы, и весь мир потонул, расплылся под лихорадочные подёргивания пасти — тщетную попытка выцепить немного воздуха.

Она и струхнуть-то толком не успела, как у самого уха щёлкнули зубы, а в нос ударил зловонный запах чьей-то широкой глотки. Лапы расцарапали землю с маниакальным рвением и, стоило корпусу сровнять равновесие, понесли львицу прочь нестройными шагами. Пятясь задом да пыль глотая, Кас потихоньку приходила в себя. Иначе было невозможно: в прыжке от её ценного хребта ревел бродяга, одним своим видом подгоняя куда эффективнее любых угроз, а кровь подкипала, бурлила, так и желая вдарить в мозги посильнее и спустить нервы с цепи.

Круп упёрся в шершавый ствол, и Кас вильнула в сторонку. Через миг кора слетела и щепки взмыли ввысь от хлёсткого удара тяжёлой лапы. Травница поспешно сглотнула. Нервишки малость напряглись.

— Недурный...

Уворот.

— ...удар.

Когти просвистели у самых усов, чуть не сбрив их начисто. Красноречивее реакции на комплимент не придумать, но Кас с каждым ловким реверансом чувствовала всё больше контроля и всё меньше опасений. Внутренне самодовольство в перерывах между выдохами поднимало голову и окрашивало напряжённую морду гордой улыбкой. Легко было спутать с чистейшей наглостью, что Ридх и сделал. Уязвлённый, он вложил в очередной удар столько ненависти, что, казалось, воздух должен был расколоться и рассыпаться как хрусталь.

Кас метнулась вперёд и тут же отскочила прочь. Противник отплатил тем же. Оба, как и минуту до этого, балансировали на тонко вымеренном расстоянии, боясь подступить ближе и не желая отступать вовсе. Ридх — из злобы и упрямства, коими пышела каждая клеточка его тела, а Кас, вообщем-то, по схожим причинам. Вся эта сутолока и бешеные рыки начали выводить её окончательно, щипая за нос с нескрываемой жестокостью. Она и без того трепетно берегла расшатанные нервы, а вкус успокоительных въелся в её память навсегда, но теперь же это мнимое равновесие развалилось как карточный домик. И всё из-за этого… этого… придурка с деревянной башкой. Кас стала донимать мысль, что лапы так и изнемогают до этой башки добраться. И приложить её о землю что есть сил.

Рваный, жаркий выдох с шумом вырвался из ноздрей. Переносица сомкнулась рядом натянутых складок, брови же почти не дрогнули, а скорее замерли на месте, но взгляд приобрёл свойство тех самых взглядов, что строгие учителя кидают на перешедших всякие границы подростков. Что-то среднее между желанием закопать заживо и испепелить на месте. На такой недвусмысленный жест противник отреагировал очередным грубым выпадом. Лапа хлестнула землю и чуть было не попала на зуб шустрой травницы. Очередной рывок, очередная угроза конечности. И с каждым щелчком челюстей губы бурой расползались всё шире и шире; загривок превратился в броню дикобраза, встав строем угрожающих пучков.

Секунда затишья растянулась донельзя, и всё это время Кас металась от одной мысли к другой. Уступить, сбежать по-тихому или?.. Взгляд ненароком упал на точёные когти, задержался на их концах и перебежал на противника.

А хватит ли дозы для такого крупного мальчишки?

Ридх демонстративно сплюнул, шмыгнул носом и бросился вперёд.

Беги.

Зелень и пыль взмыли в небо под тяжестью мышц. Не было ясно, что звучит громче: топот шагов или удары сердца.

Он близко.

Клыки обнажились.

Проваливай, ну.

Вдох колыхнул воздух.

Он в шаге.

— Убл*док...

Лапы свернуло от резвых движений: Кас качнулась, нырнула в бок и, вложив в удар сколько можно бешенства, всем телом толкнула летящего самца. Тот со стуком приложился о мягкую землю. Манёвр дался львице дорого: Ридх утянул вертлявую девчушку за собой, и оба они теперь, извиваясь пёстрым клубком влюблённых змей, кружили в пыли, так и желая извернуться да выразить весь свой букет чувств одним смачным ударом.

Ридх пусть и вёл себя как самонадеянный львёнок, явно что-то да знал в искусстве боя, а потому, не думая тянуть, вскоре пригвоздил пыхтящую львицу мордой в зелень. Кас не успела толком ничего понять, как перед глазами всё перевернулось с ног на голову, а самец с победоносным видом возник прямо над её головой. На широкой всклокоченной башке алели тонкие кровавые узоры — следы неудачных попыток травницы как следует изукрасить мерзкого гада. Тот тоже в долгу не остался, а эти мелкие царапины его будто не тревожили. Кас же лихорадочно соображала, не переставая дёргаться как припадочная да лягаться хлеще любой антилопы. И всё никак не могла решить, что же тяготит её сильнее: внушительный самец на грудной клетке или натянутый крепёж снаряжения, стёрший бока в бесчувственную труху.

Ридх, как мы помним, был истинным джентельменом, а потому тянуть не стал. Косматая морда с рыком опустилась ниже, примеряясь к нежной шейке и подумывая, как бы лучше насадить её на клык. Его терпению давно пришёл конец, а значит, маяться с этой настырной он больше желания не имел. Да и не думал он об этом, будем честны. Весь разгорячённый, взбешённый, лев хотел только порадовать себя очередной победой, не больше. А кто конкретно угодил ему в лапы — дело десятое.

Итак, он наконец примерился и, оставшись довольным выбором, раскрыл пасть, как вдруг эта откровенно е*нутая клацнула челюстями у самого его носа. Ридхиг на мгновение дёрнулся, ослабил хватку, и львица не  преминула возможностью высвободить выкрученную переднюю лапу. Та скользнула мимо, расправила пальцы веером и…

Какой г*внюк его толкнул?!

Ридха отбросило буквально за миг до конца, и когти заблестели где-то позади. Он в очередной раз глотнул пыли и чуть не потерял равновесие. Вернее, потерял с концами. Львица под ним окончательно высвободилась, резво крутанула всем телом, взвилась и встала на лапы. А самец… скажем так, почуял, что запахло жареным. Не особо глядя, где кто, он дёрнул лапами и попытался смыться, как вдруг получил такой лютый удар по затылку, что из глаз пошли искры. Удар повторился, но попал явно не в цель, а чуть ниже, меж лопаток, и самец расслышал такую суровую ругань, что малость охр*нел. Не задавая особых расспросов, опасаясь свидетелей, подмоги или ещё чего похуже, Ридх с полными досады глазами ретировался. Потом разберётся, что за дичь на него выпрыгнула. Потом.

Он был истинным джентельменом, как мы помним.

А теперь вернёмся к Касари. Высвободившись из мёртвой хватки и хорошенько вдарив по ненавистному затылку, она всё же не ощутила должного удовлетворения, и словарный запас всех ближайших пташек пополнился парой безмерно грязных выражений. Повторять их не станем. Однако мчать следом за беглецом травница не решилась. Не было ни сил, ни желания, а вот волнение всё никак не оставляло нашу львицу. Жадно отдышавшись, она топнула лапой, ставя жирную точку в произошедшем, а после, сдув с глаз назойливые пряди, обернулась с нескрываемым возмущением. И было за что: какой-то чудик своим появлением помешал Ридху принять славную дозу яда. И этот самый чудик теперь лежал чуть поодаль.

Кас моргнула. Второй раз, третий, а после склонила голову на бок с диким любопытством. Брови при этом так и не смягчились, слишком велико было пережитое напряжение, а потому вид у львицы был схож с малость помешанной. Она уверенными шагами приблизилась к незнакомцу, бесцеремонно оглядела того с лап до макушки, а после выдала, наверное, самый важный вопрос из всех, что у неё был:

— Друже, зачем ты стырил мой яд?

Мальчонка и впрямь был чуднЫм. Ослепительно белоснежный, мягкий и тонкий, как свежий росточек в сезон дождей. Угрозы от него чувствовалось примерно столько же, сколько от сбежавшего самца — дружелюбия, а потому травница не торопилась вставать в стойку и зубы скалить, скорее хотела налюбоваться. Таких не каждый день в саванне встретишь. И всю эту внеземную картину портил один небольшой, прямо-таки крошечный недостаток — глубокая свежая рана на розоватой морде. Даже спрашивать не стоит, какой засранки работа. А учитывая место попадания, кому-то станет ну очень нехорошо буквально через минуту.

  Хм.

  В янтарных глазах вдруг засиял огонёк надежды, и львица, приблизившись вплотную к незнакомцу, выдала, даже не подумав:

— Слу-у-ушай, а как... как ты себя чувствуешь?

Отредактировано Касари (17 Авг 2021 19:53:18)

Кас буквально пожирала мальчишку глазами, склоняя голову всё ниже и ниже, пока стыдливо сдержанная улыбка пыталась побороть всякие приличия и разрастись до немыслимых размеров. Взгляд при этом, в меру пристальный, дрожащий нетерпением, скользил по нестройному, исхудавшему телу, будто желая разузнать всё наскоро, без лишних слов, по дрожи и смазанным движениям незнакомого зверя. Последние успели убедить львицу во всём необходимом задолго до того, как прозвучал непривычный бормочущий шелест — самец подал голос.

— Все будто....в тумане... — слов почти не различить, до того неохотно они выбирались на свет, — Будто тело... Я и... подняться не могу..

Альбиноса пробрало судорогой, и перенесена она была стоически, пусть и с некоторыми потерями. Кас же даже не дёрнулась, до того отвыкла от брезгливости и, что куда существеннее, до того торопливо нанизывала мысль за мыслью на тонкую нить размышлений, что на миг забыла о собственной материальности.

«Раз, два...»

Мальчишка качнулся на удивление резво, сжался в крошечный комок и, с характерным, отменным по своей отвратности звуком, вывалил на всеобщее обозрение остатки недавнего обеда.

«...три»

Какая пунктуальность.

— Ммм, кролик, — Кас неловко покачала головой, словно хотела выдать достойный комплимент этим бесцветным шматкам вперемешку с желудочным соком, которые всего-то сутки назад резвились где-нибудь в кустах. Слов, подходящих по сути и содержанию, у неё не нашлось, их заменил несдержанный смешок. Он пробрал львицу аж до самого хвоста, защекотал нёбо, и возбуждению пришлось уступить: Кас судорожно задрала голову и разразилась немым хохотом, полным ликования и безудержного счастья. И в голове всего два слова: зелье удалось. У неё получилось, и получилось просто превосходно. Эффект — что надо.

Раздался грохот падающего тела, и травница, виновато кашлянув, вскочила на лапы. Из глотки раздался звук, схожий с тем, что наездники издают, подтормаживая взбеленившегося коня.

— Так-с, сто-о-ять,— какая-то донельзя детская непринуждённость сквозила из каждого звука, тягучего ли, звонкого, что издавала травница. Деловито вильнув в обход останкам кролика, Кас в миг оказалась у плеча подкошенного паренька и принялась за дело. Немного усилий, твёрдых движений, и того удалось приподнять над землёй. Губы при этом не прекращали работы, издавая задумчивое бормотание — привычка старая и, как выяснилось, неискоренимая.

— Не смущайся, давай-ка ещё разок, — львица без стеснения запустила лапу под белёсое брюхо, будто оно было её собственным, и сосредоточенно прикусила язык. Лохматое ухо прильнуло к дрожащему телу, и до слуха донёсся хор его богатого внутреннего мира. Очень богатого.

Новый спазм согнул беднягу в три погибели; очередной стон, и на траву щедро плеснуло недостающими фрагментами ушастого. Вероятно, это была его правая лапка.

— Просто превосходно, — подвела итоги Кас, поглядывая на пасть альбиноса не без тревоги и пытаясь наскоро прикинуть, сколько содержимого покинуло многострадальный желудок. И, судя по скромным результатам её подопечного, внутри не осталось ни капли. — Ты настоящее сокровище, отлично справился.

Кивок, очевидно адресованный себе, ознаменовал окончание пытки, и палач оттащил свою жертву чуть в сторону, подальше от зловонной кислоты, растёкшейся в узорчатое пятно. Кас запыхалась, но резь в мышцах была не в состоянии перекрыть те пляски, что сотрясали её изнутри. Нервная весёлость и гордость сдавали под натиском вины перед пострадавшим подростком, невольно ставшим подопытным, и всё это скручивалось в немыслимый крендель теми крохами адреналина — следами победоносного (очень победоносного) сражения, что ещё не успели выветриться. А дережировали композицию слаженные инструкции действий, почему-то всегда отдававшиеся в голове скрипучим голосом Тэхо.

Касари ободряюще хмыкнула и уложила своего нового знакомого на землю, к которой того так тянули собственные лапы, а после опустилась подле него. На секунду травница припомнила своё первое знакомство со схожим зельем. Так уж вышло, что проверять свои ранние творения на ком-то, помимо себя, для Кас было делом немыслимым, и все плоды долгой работы по каплям отправлялись в собственную пасть. Под пристальным вниманием Тэхо и запасом противоядий наперевес, конечно же. Удовольствие немеренное, особенно когда начинает сводить каждую мышцу по порядку, и даже те, о существовании которых ты не подозревал.

Потухший взгляд вернул ясность, и львица слабо вздохнула. Опустошив беднягу и более не опасаясь помех с внезапной рвотой, Кас задрала переднюю лапу и нырнула в один из своих мешочков. Клыки уперлись в деревянный сосуд и выудили на свет свежую порцию очередного снадобья, на сей раз исцеляющего свойства. Тут бы в пору и остудить свой пыл, засомневаться, да только не хватило бы Кас духу променять чужие всхлипы на свои запасы.

По уцелевшей щеке подростка прошлись мягкие пальцы.

— Эгей, приятель, — прикосновения сменились мерными похлопываниями, лёгкими и еле ощутимыми, — мне очень нужно, чтобы ты проглотил это.

Порция снадобья оказалась у самых ноздрей альбиноса. Пахучая, отдающая стеблями и влагой.

— Противоядие, — Кас говорила чуть громче обычного, чеканя каждый слог и вытряхивая из речи все лишние звуки, — оно поможет.

Горе-воин совсем обмяк, и пусть ощущать эту бессильную тяжесть в лапах было не впервой, травница всё никак не могла привыкнуть. И вряд ли когда-нибудь привыкнет.

«То-то он мне задаст, когда очнётся»

Отредактировано Касари (20 Авг 2021 11:08:33)

Кас чувствовала, как лапы медленно немеют, так и норовя выпасть из суставов да послать всех куда подальше, но не смела двинуться. И те продолжили, подрагивая от бессилия, придерживать невезучие белые щёки. Зрачки выглядывали из-под встрёпанных прядей, кусаче жгли мальчишку, будто могли расшевелить его одной лишь силой мысли, да правда толку было мало. Ему нужно время, и только.

Розоватый нос дёрнулся от терпкого запаха, явно противясь происходящему, но снадобье всё-таки оказалось в дрожащей глотке альбиноса, наскоро стекло по пищеводу, в обход очередному незваному спазму, и достигло цели. Львица осторожно присела с облегчённым вздохом, провела лапой по жаркому лбу, не сводя с подопечного испытующего взора, и осталась бдеть над его беспокойным полубредом как сторожевой пёс. Хвост плетью отбил нестройную мелодию и замолк.

И тут произошло то, что в очередной раз почесало за ушком самолюбия травницы и заставило тонкие губы слабо дрогнули. Зелье принялось за работу, и принялось хватко, по всем правилам.

Напряжение начало сходить на нет, недовольно ворча и отпуская ослабевшие мышцы из своей зубастой пасти. Для Кас это было редким, но интрересным зрелищем — видеть, как юнец растекался из сжатого комка в вялую лужицу талого снега буквально на глазах. А внутри мальчонки, хоть с ходу и не понять, творилась настоящая анархия: стычка жгучего яда и палящих нутро трав. Львица вся притихла, склонилась над самцом и ловила каждое его движение. К счастью для льва и, как не стыдно признавать, к лёгкому разочарованию исследовательского настроя львицы, исход противостояния решился довольно быстро. Столетник вытравил змеиный козырь и, как бы выполнив все свои обязанности, бросил на опеку Кас утомлённое, истерзанное тело. Львица не особо спешила хвататься за несчастного, скорее хотела дать ему выдохнуть… и в этом занятии он преуспел также блестяще, как с выворачиванием собственного желудка.

Незнакомец походил на трезвеющего после бурной ночи: с трудом ощупал кровоточащую рану без особой осмысленности во взгляде, замер, выправил кручёный вихрь пятен перед глазами и, малость окрепнув, принялся за ожидаемые расспросы:

— Что… ты… сделала?..

Кас поперхнулась.

Юнец, не давая времени на размышления, не объясняясь и не церемонясь, так он торопился, вдруг расставил лапы и на удивление бодро поднялся над землёй. Загривок встопорщился от волнения, на морде — лютый ужас.

Кас откровенно непонятливо глядела на происходящее, прикусив губу, будто никак не могла выбрать подходящую реакцию. Вмешиваться она не торопилась, и альбинос, пользуясь полной свободой действий, не преминул этим воспользоваться — припустил во весь дух. Ну, то есть отполз аж на полшага. Без иронии, довольно прилично в его-то состоянии. Дальнейшее вызвало у львицы нервную, тут же погасшую улыбку: парнишка, еле двигаясь, распластался на земле и замер как мышонок.

Далеко он так не уйдёт.

Повисла тишина, для кого гнетущая, для кого неловкая. Где-то в кронах деревьев заиграл ветер, зашелестел листьями и помчал за горизонт. Кас сглотнула. Из-под белёсых прядей на неё глядели немигающим взглядом два загнанных огонька, готовые вот-вот сорваться и заполыхать во всю мощь. Но угрозы в них не ощущалось, пахло скорее отчаянным страхом — причина, по которой травница не решилась тут же рвать когти из этого проклятого места.

Кас неспешно встала на лапы и склонила голову.

— Прости, я, тебя в край перепугала... возможно, была немного грубоватой, боялась потерять время…— лапа неуклюже прочесала затылок, придав ему ещё большее сходство со встрёпанной старой совой.

«Нет, не так»

— Хорошо, попробуем по-другому… Я сейчас тебе всё объясню, а ты… постарайся меня выслушать, — львица говорила в полголоса, зная, насколько чутким становится слух после таких потрясений. Череп буквально рвёт изнутри, и приятного в этом мало. А ещё, у травницы появилось смутное подозрение, что подбитого малого может спугнуть буквально что угодно. Не приведи боги, он сейчас пустится наутёк на дрожащих лапах и шею себе свернёт.

Пятерня опустилась на землю, и травница перешла на небрежный тон, наскоро выговаривая слова. Каждый любит блеснуть знаниями, напомнить себе, что чего-то да стоит в этом мире, и она была не исключением.

— Ты спросил, что я тебе дала? Это было противоядие. Что такое противоядие? Средство, способное-остановить-пагубное-действие-яда-на-организм. Иными словами, оно не даст тебе загнуться, если тебя отравили. — небольшая передышка для размышлений, вдох, за ним — продолжение. Кас бросалась ответами, не дожидаясь вопросов. — Ты меня спросишь, откуда вз… ты… ты не знаешь, что такое яд?..

Разошедшаяся львица замерла, а после со шлепком вновь уселась наземь. Пальцы прошлись по утомившимся векам, размяли их с такой силой, что глаза заслезились. Травница мотнула головой, прогоняя назойливые мысли и продолжила будничным тоном:

— Допустим… яд — вещество (чаще жидкое) с разрушительным эффектом для организма. В чистом виде добывается из змей и некоторых токсичных растений. При попадании в кровь, как в твоём случае, — кивок пострадавшей щеке, — или, скажем, в пищеварительную систему, способно вызвать головную боль, тошноту, рвоту, лёгкую, либо тяжёлую дезориентацию, притупление чувств, галлюцинации, паралич и, иногда, даже смерть. Тут всё зависит от вида яда или отвара, который изготавливается с использованием яда. Тебе попался не опасный для жизни, так что через условно некоторое время чистейших страданий ты бы пришёл в себя. Но было бы слишком жестоко бросать тебя в таком состоянии… так что я напоила тебя противоядием, о котором уже говорила. Круг замкнулся.

Кас с силой выдохнула и расправила плечи, чувствуя некоторую удовлетворённость. Паника собеседника малость унялась. То ли он настолько утомился от внушительных тирад, и львице удалось банально его заговорить, то ли он действительно успел уловить каждую деталь и собрать всё воедино, но, по крайней мере, теперь он не трясся настолько явно. Добрый знак.

Покоя не давала только эта алая полоса вдоль щеки, из которой утекали драгоценные капли крови. Львицу так и подмывало подойти и заткнуть этот фонтан жизненных соков прежде чем альбинос почувствует подвох. Иначе все старания были напрасны. Подцепит чего, и пиши пропало.

— Если ты не возражаешь, я закончу свою работу с этой чудной царапиной. Кровопотеря тебя здоровее не сделает, поверь мне.

Кас покопалась в сумках и демонстративно выудила оттуда очередной душистый стебель, украшенный резными листьями.

Маи-Шаса.

Отредактировано Касари (21 Авг 2021 01:19:06)

Верно, полный решительности жест выглядел слишком угрожающе, поэтому, стоило львице встать наизготовку с красным цветком в пальцах на манер безумного доктора, и парнишка дал заднюю.

— Зачем это…

«Доберусь я до твоей щеки сегодня или нет?..» — Кас будто жаром обдало от очередного препятствия, но на сей раз затылок опалило нетерпение, недовольство очередным промедлением наперекор её настырным попыткам закончить эту нелепую встречу как полагается.

— … И зачем ты... помогаешь?...

«Ну так чтоб ты не загнулся, ведь я тебя и отра-а… ах ты ж чёрт...»

Кас ощутила нечто сродни чувству змеи, куснувшей собственный хвост. Её передёрнуло, уши коснулась робкая паника, а лапы на миг пробрало ознобом, и те лишь чудом удержали драгоценный цветок. Хорошо хоть язык успела прикусить, не то альбинос бы уже скрылся за горизонтом, а отпускать его в таком состоянии было нельзя. Но все эти потуги на предосторожность спустя секунду начали осыпаться в сухую крошку: собеседник ждал ответа и, конечно, ответа вразумительного. Мычание его вряд ли устроит, но это был максимум возможностей угодившей в ловушку травницы.

Почему-то идея соврать её гениальную голову не посетила.

  Кас лишь стояла, слегка потупившись, и с некоторой жадностью во взгляде смотрела на кровавую рану своего подопечного. За время заминки та без стеснения плюнула ещё парой крупных капель и останавливаться не планировала. Подбежать да залепить ему морду травами, пока не сообразил? Вот так в наглую, без предупреждения? Заткнуть свою совесть и бед не знать, а он потом пусть бежит себе с криками хоть на все четыре стороны, подлатанный и залеченный. И Кас чуть было не привела свой план в действие, приоткрыв пасть и готовясь за миг разжевать алые лепестки, да только альбинос, на своё счастье, её опередил.

— ...Как… ты?, — голос походил на лепет провинившегося, и всё же он был. И на сей раз звучал куда крепче. А этот малый умеет удивлять.

Далее последовало невиданное надругательство над ослабевшим организмом: самец попытался привстать. Грудь оторвалась от земли, пока ненадёжные лапы бились с гравитацией. Ещё немного усилий, и юнец сел. Своеобразно, растянувшись как расплывчатое пятно, но сел.

— Тебе тоже...нужна помощь…

— Мне-то?! — возглас прозвучал чересчур громко, Кас и сама неловко сконфузилась, чувствуя смущение, перекрываемое нескрываемым облегчением. Диалог наконец ушёл в безопасное русло, ей выдали лишнюю минуту для стратегических действий, а до остального ей и дела не было.

Всё ещё утопая в мыслях о альбиносе, не погружаясь в смысл сказанного, а скорее задевая его уголком сознания, самка интуитивно, рассеяно нырнула головой под пузо, обернулась на собственные плечи и краем глаза пробежалась по круглому крупу. Царапин на щеке… тьфу ты, на буром теле заметно не было. Вот чувствовались они прекрасно, а в купе с парой ссадин симфония удалась отменная, буквально слапшибательная, но вот белоснежке об этом знать не обязательно. А ещё, будем честны, травы на себя переводить не хотелось. Их потом искать, а шкура и сама как-нибудь заживёт.

— Порядок, этот гов… гад, — поспешно ввернула львица, ероша себе макушку, — меня толком не задел. Я его, правда, тоже не отделала, хотя следовало бы… но сейчас не об этом.

Кас бы успела пожалеть, что так резво отсекла нить разговора и вернулась на опасную территорию, если бы задор не взял ситуацию в свои лапы. А он зверь лихой и руководствуется принципом «лучшая защита — нападение». И львица бросилась в атаку.

— Вернусь к твоему первому вопросу и пойду по порядку. — налитый краснотой цветок вновь оказался у носа травницы. — Эта штука зовётся Маи-Шасой, и её сок превосходно останавливает кровь. Вернее, сгущает, и кровотечение прекращается… давай-ка я тебе покажу, — травница демонстративно поднесла кроху к розоватому носу собеседника, терпеливо выждала, пока тот рассмотрит находку, а после рывком отправила лепестки в пасть. Смех при виде морды альбиноса пришлось сдержать под страхом потерять лекарство, однако губы всё же задрожали, из носа и вовсе чуть не полило содержимое глотки, благо, обошлось. Пара сосредоточенных секунд, и цветок был по совести перемолот.

Было ли это истиной интуицией или простым наваждением, но травница нутром чуяла, что самец вот-вот сорвётся с места, и лапы сами собой приблизились вплотную к кудрявой морде. Кас вдохнула, опустила голову и что есть сил лизнула незнакомца в перекроенную щёку, на славу вымазав её пережёванным растением. Шершавый язык настойчиво пробрался сквозь кровавые подтёки, скользнул вверх, добрался до нижнего века и наконец отлип от перепачканной шерсти. Кас деликатно сплюнула терпкие остатки сока, сдула с морды бурые пряди и, полностью довольная собой, шлёпнулась на траву.

На беспечной морде угадывалась понимающая мысль: можешь начинать бежать.

— Ах, да… перед тем, как ты побежишь, позволь, отвечу на оставшийся вопрос… пожалуйста. — травница со смешком приподняла переднюю лапу, будто прося усидеть на месте ещё буквально полминуты. Довольно быстро её взгляд, весёлый, ожидающий очередной бурной реакции от очередного возмущённого зверя, потух и принял куда более смиренный вид. Это ж надо — загнать себя в угол собственными лапами. — Ещё до начала той потасовки… ну, с этим крикливым придурком, я ради эксперимента приготовила яд и нанесла его на когти. Когда меня приложили к земле, думала пустить отраву в ход, но тут вылетел ты и… вообщем, как я поняла, заместо изначальной цели удар пришёлся по тебе.

Кас чувствовала колющую вину с каждым новым словом. Вид этого худенького альбиноса радости не прибавлял, наоборот, давил ещё сильнее, но слова продолжали лететь из спёртого горла, медленно превращаясь в шепчущие обрывки.

  — Выходит, это я теб… тебя отравила… ты уж… мне правда жаль, я не хотела, — взгляд очень быстро соскользнул вниз, очевидно, предпочитая молчащему собеседнику вид собственных, перепачканных пылью лап, — прости, пожалуйста.

Кас тихонько шмыгнула носом.

Отредактировано Касари (23 Авг 2021 01:42:26)

Львица методично водила когтем по сухой земле, не отрывая глаз от узора, будто эти крошечные бороздки имели для неё какой-то тайный смысл. Помогало не особо, скорее вводило в стопор, глубокий, вязкий, но безопасный. Нос стыдливо спрятался за спадающими прядями, боясь вдохнуть, засопеть, порушить звенящую тишину и терпеть последствия. Смущение сжимало, хватало за загривок и стягивало шкуру так, будто хотело придушить нерадивую, да чтоб наверняка.

Кас понимала, что с ней происходило, но эта ясность не дарила утешения. Она чувствовала, что парой слов не удалось бы перекрыть те минуты отборной пытки, что пережил её новый знакомый. Даже близко не удалось бы. А на бóльшие, лучшие извинения львица была не способна, следовательно, нечем было задобрить собственную совесть, и она медленно, но верно жгла усы. Губы сжались плотнее, очевидно, сдерживая остатки порывистого словопотока. Уж что-что, а дар ораторства в таком состоянии отключался одним из первых. И пытаться не стоит.

Так Кас и сидела, как преступник у ступени эшафота, с тем лишь отличием, что внушать ужас или страх была не способна, и добровольно ожидала приговора.

Раздался хрип. Травница трусливо зажмурилась, как крошечный котёнок. Хрип повторился. И снова. И снова. Стал чётким, менее надломленным. И сквозь глухие звуки стали пробираться смешки. Острые, рваные, прерывистые, но не такие колючие, чтобы не поднять морду. И Кас подняла. Тоже стыдливо, как львёнок, получивший наказ старших, но не настолько благовоспитанный, чтобы этот наказ не нарушить.

Стоило львице поднять глаза, как лев упрятал собственные. Взгляды скользнули друг по другу, поёжились и разбежались. Кас нерешительно провела очередную чёрточку, но отступать не стала, терпеливо ожидая продолжения. Дети всегда превращаются во взрослых, рано или поздно, но мало кто успевает вытравить из себя того самого неловкого шкета, с которого всё начиналось. Может, оно и к лучшему.

— Так это была ты?

Кас вдохнула с чувством полной покорности судьбе, чуть выровняв подбородок, как воин перед погибелью. Она была готова ко всему, вплоть до смачной пощёчины, ожидала услышать всякое, за парой исключений, и, как неудивительно, столкнулась именно с одним из последних:

— Этот день... он не мог стать более смешным!

Янтарный взгляд блуждающе обошёл альбиносовы лапы, замер в нерешительности, а после вернулся на исходную — к бесцветной морде, вернее, той части, что виднелась под густой гривой. Знакомец, очевидно, обращался к себе… Ведь так? Львица сглотнула, провела языком по губам и позволила бровям сойтись у переносицы с намёком на недоумённый вопрос. Травница не успела взять в толк, что конкретно от неё ожидал юнец и, главное, отчего такая беззаботная фраза сумела ужится с таким нажимом в отвердевшем голосе.

Впрочем, он имел право быть менее отходчивым, чем самка. Особенно после такого красочного отравления.

Кас на время скатала списки с догадками о прошлом своей бывшей жертвы и перешла к проблемам насущным. Хотя, будет правильным сказать, что альбинос сам за них взялся. Он не выказывал враждебности, скорее занял позицию оборонительную и упрятался в себя целиком, что-то тщательно продумывая, а когда почуял силы, то наконец явил миру свои студёные очи.

Слова не прозвучали сразу, не затянули с выходом в свет, не выпали внезапно, как это было прежде, а будто зрели под снежной шкурой. В последний миг самец отвёл голову в сторону и неслышно прочистил горло. Выглядело не так внушительно, как у бывалых стариков, готовящихся к пламенной речи, а крайне сдержанно, второпях, будто альбинос не желал привлекать к процессу слишком много внимания.

Кас навострила уши, готовясь выдыхать или же вовремя уворачиваться.

— Все... в порядке.. Спасибо. — Приговор был вынесен под дых и обжалованию не подлежал. Брови помилованной задрожали, треснули посерёдке и заползли вверх. Из пасти вырвался свист — остаток рваного выдоха. Полного облегчения и даже крох веселящего возбуждения. Судья тем временем занялся покушением на свою лапу, смахивая с неё блестящего жука. Кас ещё некоторое время оторванно глядела вслед запущенному в заросли крохе.— Ты.. могла и не помогать, но... Спасибо. Не.. извиняйся.

Львица моргнула и вышла из небытия. Речь собеседника колыхнула подкорку и, слава богам, засела в памяти. Травница прокрутила сказанное несколько раз, всё чётче осознавая смысл, и зарождавшаяся улыбка сменилась скептичным взглядом. В меру угрожающим, в меру сглаженным.

— Постой, постой… ты хочешь сказать, что… да нет же, ну... — Кас замотала головой, смерив поляну парой широких шагов. На очередном повороте самцу досталась недоверчивая улыбка. Травница замерла, не закончив мысль, а поплыв по пятнам из эмоций затуманенным взглядом. Улыбка продолжала сжигать губы.

Шутка заключалась в том, что Кас, как бы это сказать, отвыкла от лёгких побед, а тут тебя не просто выпускают невредимой, без визгов и возмущений, иголок в нос и бивней в… кхм… так ещё и строят виноватую мордашку. Настолько хорошо, что лучше уж было бы плохо. Так хоть знаешь, как грамотно среагировать. Но принять столь благополучную развязку для юной травницы оказалось делом пустяковым. Секунды на две. Ну, может на три.

Во взгляде появилась ясность, и перед взором возник белёсый собеседник, в который раз сбитый с толку. Травница хмыкнула, жмурясь от удовольствия.

— Знаешь, а ты очарователен. — сдерживаться она больше не планировала, раз уж лапы развязаны, а горячая благодарность и вовсе вывела на откровения. Этот побитый и воскрешённый бедняга вдруг показался ей до жути тёплым и достойным хоть каких-то слов в свой адресс. Не повредит его тотальной застенчивости.

— А ещё ты прав, к чёрту словесные извинения. Я накормлю тебя. — львица приблизилась вплотную к самцу, разгораясь энтузиазмом, а на последних словах и вовсе столкнулась с ним лоб в лоб, — По моей вине ты лишился своего чудесного кроля, значит, желудок твой пуст, и ты не откажешься от нового.

Кас отпрянула, давая пареньку выдохнуть, а после рывком развернулась, осматривая местность, ориентиры и припоминая, куда она изначально направлялась. Увидеть, как сморщилась окровавленная морда при упоминании кроликов, она, к сожалению, не могла. Предупреждая очередную порцию приперательств — ожидаемо от такого скромняги, травница добавила через плечо:

— И не вздумай отпираться. Я это делаю скорее для собственной совести, и в упрямстве ты меня не пересилишь. — ложь чистейшая, и любой проницательный зверь уловил бы нотки фальши в этом нарочито небрежном тоне, но Кас до того не было дела. Хотелось только поскорее уверить забитого альбиноса в непричастности его персоны и рассчитаться с ним как следует. Так было бы банально правильно, а по отношению к настолько терпеливому подопечному и вовсе делом принципа. Он этого заслуживал.

Кас обернулась из предосторожности, чтобы удостоверится, что лев всё ещё находится сзади, а не мчит прочь куда подальше. Тот её порадовал, проявив недюжую сноровку и оставшись на месте. Задержавшись на покалеченной щеке, травница ненароком пустила взгляд ниже. Ранее не удавалось рассмотреть паренька как следует: то сутолока с ядом, то возня с ранами, то и вовсе духу не хватало, но теперь, когда атмосфера заметно смягчилась, можно было спустить с поводка раздражающие всех привычки. Глаз, как ищейка, прошерстил худощавое туловище. Слишком худощавое. Непорядок.

Львица прикусила губу и развернула корпус, откладывая поход за провизией.

— Видок у тебя неладный, — слова вылетели приглушённо, задумчиво и ненароком. Самка подошла ближе и из соображений вежливости пригнала взгляд к светлым, голубоватым глазам. Голос вдруг упал до полушёпота, но не заговорческого, а скорее ласкового:

— У тебя есть дом? Убежище или логово?

Одиночек за милю видно. Их выдают многие приметы, но в случае этого зверёныша речь шла о худобе болезненной. Кас не отпускала мысль, что натолкнулась она либо на неопытного странника, либо на несчастного, родные которого имеют привычку морить друг друга голодом. Но, повторим, она уже говорила бешеному бродяге, что не встретила в округе меток. Ни единой. Кругом было пусто.

Ответ был получен. Краткое, резкое и ясное нет вторило догадливости травницы. Та слабо кивнула, уводя взгляд в бок и спешно раздумывая, что с этой информацией делать. Складывалось всё довольно специфично: на лапах подросток без крова, а львице нужно двигаться дальше. А, собственно, куда, напомнишь?

Кас заглянула самцу за спину, вглядываясь в просветы меж ветвей. В клочке лазурного неба виднелся далёкий пригорок. Неприметный, крохотный… тот самый.

Янтарные огоньки вновь заполыхали, вновь раздалось воодушевляющее хмыкание, вновь львица нарушила чужое личное пространство: обхватила альбиноса за плечи и настойчиво развернула его «к себе задом, к лесу передом». Крапчатая лапа вытянулась вдоль белой челюсти и указала на далёкий холм.

— Я направляюсь к этому пригорку. Хочу выбраться отсюда к вечеру и заночевать на возвышенности. Можешь пойти со мной, по пути и отыщем съестного, — взгляды встретились и Кас со смешком прибавила — Глядишь, привыкнешь к моим странностям, и под утро отправимся дальше вдвоём.

Втроём. По правде сказать, львица условилась встретить у холма своего пернатого спутника. Они разошлись перед рассветом, птах отправился осмотреть окрестности. Он откровенно скучал в последние дни, а обогнать львицу по воздуху ему и вовсе ничего не стоило, так что Кас то и дело предлагала тому развеяться, как бы тоскливо ей не было оставаться в одиночестве.

Но теперь-то у неё есть смущённый донельзя альбинос, а значит дорога станет чуточку интереснее. Благо, юнец идею оценил и, кажется, смирился с настойчивостью своей собеседницы. Можно трогаться в путь.

——> Таймскип к вечеру

————> Таймскип к вечеру

Кас шлёпнулась на землю со сладким облегчением, повалившим как пар из скрипучего локомотива: меж двух неловко сжатых челюстей свисал ушастый кроль — итог величайших страданий и рывков таких стыдных, что лучшие загонщицы саванны словили бы приступ. Кас уже давно поняла, что идеальной охотницей ей не быть, слишком мало времени уходило на практику, но за эти четыре месяца скитаний дóлжно ведь сорваться с мёртвой точки… Задумчиво сложив переносицу, львица усадила неуёмную задницу на долгожданный пригорок, опустила свою ношу и шумно выдохнула. Под лапами растянулась мягкая, тонущая в прохладной дымке равнина. Вечерело.

***
День. Низина. Две фигуры продвигаются к просвету меж ветвей.

— Я... хочу помочь тебе, — прозвучало воинственно, как щебет птенца с пушком на том месте, где должен торчать хвост.

— Что-о? Ты после отравления, дурачок, и не вздумай напрягаться.

— Я... Я смогу охотиться…, — вся настойчивость альбиноса была брошена на последнюю попытку. Массированную, продуманную, несокруш-

— Друже... ты даже встать не можешь…

Проехали.

Кас в последний раз обернулась на паренька, а после позволила взгляду пробежать по изрытой поляне, где от кроличьего духа другие запахи словно пропадали. Тут и думать нечего — хватай, пока не разбежались. Ушастых было как цветов на лугу, и все как на подбор: крупные, прыткие и резвые. Последнее слово львица вспомнила, когда со смаком вкусила все прелести падения, загоняя очередного зверька. Шкура пропахала иссохшую землю; глаза, ноздри — всё забило пылью. А стоило подняться, как отовсюду полезли новые кролики, задёргали носами, вытянулись на мгновение и кучным строем рванули прочь. Издеваются, не иначе. Россыпь белых хвостов рябила в глазах, и когти никак не могли угодить точно по вёртким бёдрам, понапрасну хлестая воздух.

Прелюдия растянулась незнамо насколько, львица запомнила лишь, как в ушах стучало, в мышцах горело, а лёгкие вот-вот готовы были свернуться в два бесполезных комка. Тело ещё помнило те шишки, что ныли после недавней потасовки, и явно не хотело работать как следует. Шныряя по поляне, от края до края, кружась как листик на ветру, Кас то и дело краем глаза замечала белое пятно, растёкшееся в отдалении и следившее за бурным представлением. Травница не особенно волновалась, как выглядит со стороны, через пару неудач и вовсе забыла, почему хочет отловить пару кролей заместо одного, как делала это обычно, и полностью ушла в процесс. Перед каждой решительной замашкой слышалось бормотание, нарастающее от волнения, а стоило пальцам сомкнуться на земле, как оно сменялось досадным пыхтением, возгласом или чем почище.

Распалившись в край, травница наконец завершила серию кульбит ярким окончанием: лапа пустила острую пятерню следом за очередным ушастым и, к удивлению самой Кас, сумела-таки вцепиться в тонкую шкурку. Кролик взлетел на ходу, онемел от испуга — миг — несчастный повис на львиных клыках. Львица сжала челюсть что есть мочи, боясь замешкаться, но, расслышав хруст, ощутив чужую кровь и, что главное — не ощутив ни конвульсий, ни судорог, полностью ослабила хватку.

За секундным беспокойством травница не расслышала топота под самым ухом, а когда обернулась, нескладно и утомлённо, то разглядела несколько ободряющую картину: альбинос сжимал как в тисках второго кроля. И как ему не посчастливилось из всех дорог выбрать ту, что вела ко льву? Сжав смешок на подступах к горлу, Кас тряхнула косматой головой и направилась к самцу.

— Хорошая работа, — и альбинос улыбнулся.

***
Вечерело. Под боком оголодавший парнишка уплетал честнопойманную дичь, а львица глядела перед собой замыленным взором, не в силах поднять и пальца. Каждый казался таким тяжёлым…

Этот день выжрал травнице всё, вплоть до печёнки, и только ей стоило прилечь, как все мысли мигом замерли, а после стекли из черепушки, оставив за собой лишь голые стенки да гулкое эхо. Думать о чём-то конкретном было невмоготу, не думать вовсе — накатывала дрёма. Шея дёрнулась, удерживая голову на весу. Даже. Не. Смей. Таккар ещё не вернулся, рано отрубаться.

Два подтухших огонька невзначай глянули на нового приятеля, который, в отличие от травницы, зря времени не терял, а аппетитно сглатывал шматы мяса, пока не остыло. Глаза столкнулись с собственной порцией без должного энтузиазма. Есть хотелось, но даже мысль о малейшем усилии наводила тягучую лень. Так кролик и лежал меж двух лап, уставший от жизни и словно решивший отдохнуть часок-другой.

Кас вдруг очнулась, словно вспомнила о неотложном деле, и осторожно опустила морду. Нос ткнулся в кроличью макушку, раздалось слабое мурчание. Жест незаметный, не покроет тех потерь, что понёс зверёк, чтобы накормить одну голодную хищницу, но по крайней мере он есть. Львице вдруг показалось, что призрачный Тэхо проскрипел над ухом одну из своих поговорок о благодарности. Их у него было много.

Кас вспомнила ещё кое-что.

— Я... могу узнать... откуда ты?

— Ась?.. — брови подпрыгнули, львица отложила в сторонку назревшее желание и вернулась к альбиносу. Выглядела она хоть и сбитой с толку, точно её кто в полночь разбудил хлопком по макушке, но голос звучал всё также мягко и даже энергично. Какое-то время Кас глядела на подростка, словно примеряясь, а после, посчитав вопрос уместным и подходящим, принялась связывать слова воедино:

— Ну смотри, — зашуршали сумки, и травница обошла альбиноса, вновь нырнув ему за спину и вытянув лапу у белёсой морды, указывая за горизонт, — в те-ех краях, в семи-десяти днях пути, если я не сбилась, можно найти цветущие равнины и набрести на местных львов. Из их прайда я и родом.

«Родом». Кас даже не задумалась, что солгала, что слово это никогда не свяжет её и Королевство, и, что самое удивительное, даже спустя время, вспоминая эту встречу, не углядит ошибки в собственных словах.

Потому что ошибки для неё не было.

— Величают прайд Западным Королевством... — травница уже хотела сесть, как вдруг замерла и вытянулась в струнку. По морде пробежал с десяток эмоций, смутное волнение сменило удивление, а после их обоих подвинула корящая улыбка. Дырявая башка...

— ...А тебя как величают?

Кас ожидала невинного «ой», смущения за собственную забывчивость, иными словами — чего угодно, но не приступа кашля. Подростка сначала сковало, а после пробрало парой тяжких выдохов: где-то в горле затесался шальной кусок мяса. Наверняка опять вздохнул невпопад… дурачок. Деловито хлопнув подавившегося по дрожащей спине, травница сдула с морды прядь шерсти и уселась поближе. Стоило кашлю сойти на нет, как из драных хриплых выдохов вроде «кха» и «хауг» удалось вычленить кое-что вменяемое — Мицуки.

Довольная улыбка растянула уголки губ, и львица ещё раз хлопнула нерадивого по худой спине и выпиравшим позвонкам. Удар явно был «от всей души», как обычно говорят, до того самке хотелось провести как следует ту часть знакомства, о которой они оба чуть не позабыли.

— Будем знакомы, Мицуки. Можешь звать меня Касари… ну, или Кас, тут как больше нравится, — просто пожав плечами, травница деликатно подтянула к себе кролика и с чувством выполненного долга взялась за зверька с куда большим интересом, чем ранее. Разум немного встряхнулся и принялся за то, за что принимался всякий раз, как в лапы травницы попадало тело. Или часть его.

Пальцы коснулись подпорченной шкурки и, ощутив холодок, заторопились, прошлись по ослабшей шее («не годится») и опустились ниже. Альбинос, он же Мицуки, тем временем то ли молча обдумывал ответы, как это было свойственно его натуре, то ли ушёл в себя, вообщем, в процесс деликатно не вмешивался.

Касари наконец оставила бедного ушастого, уложив его брюхом к земле, и подняла к глазам наточенный серп. Коготь прошёлся по грубому острию, клык прикусил губу, придав львице сосредоточенный вид художника, готовящего кисти. Адресовав серпу микрокивок, травница опустила орудие к шкуре ушастого. Альбинос тем временем вдохнул, готовясь выдать миру очередной вопрос.

«Спина стёрта в труху, позвоночник повреждён, бедро изодранно безвозвратно...».

— …А почему ты…

«Может, удастся...»

—...ушла?

Мановение лапы, и вдоль спины, стекая в багровые ручьи, проросла тонкая полоса. Серп поддел шкурку, и Кас с живейшим интересом, а точнее сказать, с несносным детским любопытством, опустила нос к оголившимся позвонкам. Искромсанные в двух местах, так и не скажешь, что это её работа. Зрелище объективно неприятное, но субъективно стоящее восторга. Пожирая глазами следы от клыков на костях деревенеющего кролика, Кас слегка склонила морду на бок. От занимательного процесса её оторвал очередной приступ кашля молодого спутника.

— Прости, ты… не повторишь вопрос? — Касари оглянулась, но помимо шеи не двинула ни мускулом, так и оставив лапы в полунеестественном положении, а серп — наполовину в чужой плоти.

Отдадим Мицу должное за его вежливость, ведь вопрос он повторил, и даже не стал поторапливать с ответом. Его малость… ммм, оглушённый, сбитый с толку вид львица даже не приняла во внимание, то ли до сих пор мысленно видела два перелома перед глазами, то ли просто устала за сегодня резонировать на каждую новую эмоцию. Прикусив губу, Кас увела взгляд в сторону, набрасывая слова, вернее, наметку к словам, а после изрекла:

— Хотела выучится лéкарству. Вернее… — львица с силой кашлянула, уняв сухое горло, и продолжила, —… начала ещё в Королевстве, но нельзя ведь черпать знания от одних и тех же зверей, сидя на одном и том же месте? Можешь считать, что я отправилась в путешествие за опытом и, если повезёт, теорией.

Неуёмный нос вернулся к кролику, а лапы продолжили свои кровавые махинации, не желая пропустить ни одной детали, ни одного повреждения. Вопрос Мицу мог бы поставить Кас в тупик раньше, но не сейчас, после сотен дней, в которые она каждый раз спрашивала себя, на что вообще тратит время и будет ли от стараний прок. Покоя не давал только вечер накануне ухода. Столько эмоций было выпущенно, что нельзя сказать наверняка, было ли решение уйти трезвым и взвешенным.

Ай, да чёрт с ним…

Альбинос тем временем продолжал попытки наладить контакт, и когда голос его, прерывистый и шершавый, вновь добрался до ушей, Кас вдруг поняла, что не то время она выбрала для своих наблюдений. Податливо опустив лапы, львица уложила их в стройный ряд и хрустнула затёкшей шеей. На этот раз переспрашивать она не стала, услышав вопрос точно и даже немного повеселев от неуверенного тона, с которым Мицу вытолкнул из себя последние слова. А действительно, раз она идёт обратно, значит, успела выучиться всему?

— Я, конечно, благодарна за твою уверенность в мои силы, — багровая от крови лапа неловко прочесала затылок, — но я очень сомневаюсь, что возможно выучиться всему. На это жизни не хватит.

— Я скорее... — Как там говорил Тэхо? — «Удовлетворяю определённому уровню, при котором возможно излечивать от распространённых недугов лёгкой, умеренной степени вреда». — Кас качала головой в такт каждому слову, и сам тон сменила на более скрипучий и поучительный, до того ей хотелось донести мысль Тэхо в первозданном виде. Без самого старика и его кустистых бровей эффект всё равно не тот, но она старалась.

С досадой глянув на кролика, львица всё же смирилась с тем фактом, что обстановка не располагает, и свой интерес придётся подтушить до следующего раза. А то Мицу, того и гляди, убежит от неё насовсем, а ему сейчас бегать не стоило.

— Как ты себя чувствуешь?

Отредактировано Касари (3 Окт 2021 13:16:15)