- Мама… Я хочу к мамочке… И папе…
Его шепот стал настолько тихим, что под конец превратился в отголоски мыслей, повторяемых раз за разом, словно заклинание. Луис боялся открыть глаза – в его память врезались два горящих огня и отсутствие тела. Что за странное такое чудовище? Откуда оно взялось? Детёныш корил себя за то, что такой трусливый. За то, что убежал от родных, когда должен был остаться рядом с ними. Там ему точно ничего не угрожало, а теперь он отплачивал за свою трусость.
- Меня съедят.. Точно съедят… А мама и папа никогда не узнают..
С силой жмурясь и дрожа, малыш не заметил, как кто-то позвал его по имени, как и не слышал, о чём говорили взрослые, пока к нему снова не обратились.
– Где твои мама и папа?
Львёнок вздрогнул и открыл глаза, вновь пятясь, пока не упёрся задом в заднюю лапу льва-самца. В темноте и от охватившего его страха он едва различал черты морд хищников, но, кажется, этот незнакомец что-то спрашивал у него о родителях.
- Они… - выдавил из себя детёныш, давясь комом слёз. Он хотел бы сказать, в какой стороне находились его родители, но, силясь вспомнить путь, который проделал, видел в обрывках памяти только деревья, похожие друг на друга, и тысячи хищных глаз, что следили за ним из темноты. – Я не знаю. Я их теперь больше никогда не увижу, да? – она снова не смог сдержать слёз и расплакался. Мальчики так себя не ведут, и за это Луису тоже было стыдно. Он хотел быть храбрым как папа, но даже Мирай на фоне него казалась смелой девчонкой.
- Тссс.
Воображение испуганного детёныша всегда дорисовывает правде то, чего не существовало изначально, а уж воображение трусишки со стажем – тем более. Луис вжался в лапу льва с такой силой, что, казалось, будь он немного крупнее, то точно бы вынудил того пошатнуться. Малыш испуганно обернулся, пытаясь найти взглядом шипящую змею, но в темноте не увидел ничего, только почувствовал прикосновение влажного носа к себе. Икнул. И затравленно посмотрел на незнакомую молодую львицу, которая пыталась успокоить его и расположить к себе. Если бы не она, Луис точно бы куда-то убежал снова, а так он упустил момент диалога меланиста со львом, пока первый не исчез с поля зрения.
Сердечко беспокойно билось в груди, отдавая таким набатом, что дышать становилось уже тяжело даже с открытой пастью. Слишком много происшествий для одного неполного дня.
- Луис.. – снова позвал его незнакомый лев, но ласково и не настойчиво, пытаясь втереться в доверие. Малыш перевёл на него взгляд, оглянулся. Он больше не видел страшных горящих глаз в темноте и ясно замечал двух львов рядом с собой, которые смотрели на него с легким беспокойством.
Через пелену слёз малыш смотрел на обратившегося к нему льва и пытался его услышать. О том, что он говорил о его маме и папе Луис понял не сразу, только когда Шантэ попыталась приложить немного своего женского обаяния, которая располагала к себе из-за ассоциаций с мамой. О какой тут храбрости речь, когда он дрожит, как лист во время урагана?
- Вы знаете моего папу? – смог выдавить из себя Луис, подавляя поток слёз.
- Пойдём.
Не успел малыш ответить, как остался без своей «защиты». Лев прошёл вперёд, давая себя рассмотреть с другого ракурса. Ни он, ни его спутница не казались малышу страшными чудовищами, они были такими же львами и вполне доброжелательно относились к нему. Вот только при этом оставались абсолютно чужими. Луис не мог вспомнить льва, потому что был совсем ещё крохой. Он боялся идти с ними, но оставаться одному было ещё страшнее. Взрослые ждали его и шли рядом, защищая его с двух сторон, но детёнышу всё хотелось вновь влезть под брюхо льва и идти так, чтобы никто сверху на него не напал. Так бы он чувствовал себя в безопасности. А ещё болела ушибленная лапка. Он проделал большой и изматывающий путь и успел порядком устать, но не жаловался на боль. Луис хотел снова увидеть родителей и надеялся, что эти львы приведут его к маме и папе. Не съедят же они его, ведь правда?
Малыш уже не плакал и успел утереть мордочку лапой от слёз, но время от времени ещё реагировал на каждый шорох в траве или стрекот сверчков. Всё же идти по страшному и незнакомому месту с мамой и папой ему было бы спокойнее.

—– Пологий склон

→ Облачные степи

Чувствовал себя Марк откровенно неуютно, хоть и находился в он в правильной компании. В правильной, то есть в той, в которой ему комфортно, даже несмотря на то что Клорекс вел себя как дурак. Впрочем, скорее всего это чувство было обусловлено недавней картиной, которую самцу пришлось лицезреть. И даже ободрительные слова Арона здесь не помогали, ведь Марк всю жизнь был тепличным цветочком.

Комментарии Клорекса, который то и дело отпускал какие-то совершенно идиотские шуточки не в тему, особенно в сторону Марка, уже начинали подбешивать, и поначалу лев старался не реагировать на них. Однако в один момент он вы держал и рыкнул на своего друга, давая тому понять, что совершенно не в настроении. Голова Марка была забита дурными мыслями о тех мертвых животных. Жуть да и только. И как он умудрялся не видеть это все сквозь свои воображаемые розовые очки?

Однако Клорекс в свою очередь не упустил возможности рыкнуть и на Марка, после чего предложил небольшую авантюру, чтобы, видимо, более менее снять устоявшееся в их компании напряжение. Странный этот лев был, иногда Марк совершенно отказывался понимать его.
В общем, авантюра заключалась в пробежке наперегонки. Вдоль джунглей, видимо. И Марк, как и Арон, в принципе были согласны. Для Марка небольшая пробежка могла бы означать новый прилив сил, который определенно был необходим после встречи с той "роковой красоткой" и столь неприятной картины.

Три, два, один - забег начался!

Марк, стараясь не оборачиваться и не обращать внимания ни на Арона, ни тем более на Клорекса, рванул со всех сил. Однако в силу своей упитанности уже совсем скоро перед его глазами заблестели атлетичные зады его друзей. Вот подстава. Но разочаровываться Марк пока не спешил, а наоборот попытался поднажать, но лишь едва не споткнулся и не упал, потому замедлился еще сильнее.

И в какой-то момент Клорекс просто берет и сворачивает прямо в джунгли! При этом его громкий заливающихся смех раздается по всей округе. Ну не гад ли?
- Эй! - запыхавшийся Марк потихоньку тормозит, чтобы окликнуть Клорекса, - Про джунгли речи не было!
Самец полностью остановился, чтобы отдышаться, пробормотав себе под нос нехитрое оскорбление в сторону друга, и побежал следом за ним в джунгли.

Однако, судя по всему, уже было поздно, и Клорекс исчез из поля зрения Марка. Равно как и Арон.
- Подстава... - буркнул лев себе под нос, после чего уже не бегом, а быстрым шагом направился вглубь джунглей, не забывая выкрикивать имена своих знакомых и привлекать к себе внимание местных жителей.

И когда эти львы поймут, что не вся саванна им кусты родные? Бывают вот, например, кусты опасные, да еще и с глазами, да еще и с клыками, пятнистой шкурой и дурным нравом. Или просто настолько самолюбивым и пафосным что дурной нрав станет комплиментом. И хоть на коре деревьев царапать понятно-матерный намек каждому чужаку, что с ним сделают, если поймают.

Сейчас предстоял поймать тех, кто сам себя найти не был в силах. Эти крикуны и смеходавы уже распугали всех птиц вокруг и теперь продолжали портить спокойствие и тишину земель леопардов своими выходками. Неприемлемо! Патруль не мог этого допустить и план обоих самцов был предельно прост: разделяй и властвуй. Надо было подхватить самого громкого и привести к остальным, чтобы следом разом прогнать подальше, на земли львов и вечного шума.

Сказано-сделано. Более быстрый кинулся к дальнему, пока более молчаливый вышел к ближайшему чужаку, что звал некого Марка и второго, чье имя леопард предпочёл не называть даже мысленно.

- Лев, тебе и твоим друзьям тут не место. Вы забрались на закрытые для львов территории. Осознаешь ли ты всю тяжесть своего проступка? – патрульный замолчал и дернул хвостом, нервно проходясь им по боку. – Ваши крики досаждают нам.

Он бы мог сказать еще много, но решил замолчать и просто насладиться выражением морды льва. Тот явно не ожидал подобного выпада.

- Следуй за мной, мне надо лично убедиться в твоем уходе с земель короля, - леопард смолчал о том, как будут проходить поиски, но напарник уже наверняка нашёл остальных, - черногривого самца найдем первым.

И патрульный оказался прав, его собрат почти нашёл того самого Марка и теперь наблюдал за ним из укрытия, пока терпение не кончилось.

- Эй! – и тогда он выдал себя. – Вам тут не место для игр. Вам тут просто не место.

Растерянность и страх, ох как же "давно" эти чувства не овладевали разумом, заставляя впасть в состояние паники. За все время проведенное вместе с друзьями Арон даже как-то успел отвыкнуть от одиночества, с которым он жил ранее. А ведь не так много прошло времени, чтобы можно было настолько привязаться к компании двух черногривых львов. Но видимо каким-то образом это произошло, возможно драка с гиенами, да и не только она, стала причиной того, что горчичношкурый уже не видел себя без этих ребят. И как же было страшно вот так вот по глупости потерять всех из виду и не где-нибудь, а в джунглях! Арону не хотелось быть пессимистом и сразу же начинать ныть, а потому верил, что обязательно найдет каждого их своих друзей, чего бы это ему не стоило. Ну правда ведь, потерялись по сути во время игры в "догонялки", с кем не бывает. Причем сама идея играть в такое выглядела довольно глупо, если учитывать, что это затеяли не львята, а уже вполне себе взрослые самцы.
Но сейчас вовсе не об этом речь. Ведь все было бы ничего, если бы друзья не растеряли друг друга, с одной стороны, сами виноваты, ибо была такая мысль, что кое кто по имени Клорекс, все-таки старался воспользоваться хитрыми способами заставить остальных глотать песок из под лап. Однако если бы искать приходилось только одного, а так пропали что Клор, что Марк! Может они задумали что-то вдвоем, дабы одурачить, разыграть наивного молодого льва. Но слишком уж все выглядело реалистично, да и не был Арон из тех, кто станет искать подвохи в такой ситуации.
Черногривый пробирался сквозь труднопроходимые места, время от времени зовя то одного, то другого льва, хоть и было ощущение, что не стоило этого делать так громко. Незнакомая местность вовсе не могла обещать того, что она не была занята каким-нибудь львиным прайдом или еще какой группировкой. После того, как Арону приходилось побывать в шкуре незваного гостя на территории прайда Нари, ему не особо хотелось повтора ситуации. Тогда патрульный отряд обошелся с ним и Марком очень по-доброму, если можно так сказать. Но это ни в коем случае не означало, что все так поступят с чужаками и Арон это прекрасно понимал, от чего беспокойство лишь нарастало, ох как же это чувство достало льва на протяжении последних нескольких... минут?!
Вдруг до Арона эхом донесся крик, этот голос был до боли знаком черногривому. Горчичношкурый сразу же узнал того, кто так громко кричал, конечно же, это был Марк! О, как же было радостно слышать его голос, ведь это означало, что этот лев все еще жив, а значит поиски однозначно стоит продолжать. Даже несмотря на то, что Марк с Клорексом частенько спорили между собой, а второй еще и разбрасывался колкими словечками, молодому льву очень хотел их снова увидеть. Арону удалось примерно понять, откуда раздавался крик, так что он мог бы пойти в сторону рассеявшегося звука, но возникла новая серьезная проблема - сильный туман. Седая пелена стала серьезным препятствием, мешающем определить собственное местонахождение, не говоря уже о поисках кого-то еще. Идти хоть куда-нибудь, когда дорога практически невидима очень рискованное дело, но и просто стоять здесь тоже наверняка не было безопасным. В любом случае, Арону ничего не оставалось, кроме как идти в ту сторону сторону, откуда предположительно мог раздаваться крик его друга.
И молодой лев наконец двинулся с места, быстро переставляя лапы, он хотел поскорее добраться до нужного места, ведь так можно было найти хотя бы одного, а там дальше уже вместе продолжить поиски второго льва. Но не все так было просто, Арон оказался здесь не один. Он внезапно услышал чей-то строгий голос, сообщивший, что друзья находятся на закрытой для львов территории.
- Осознаешь ли ты всю тяжесть своего проступка? - на этих словах Арон обернулся, всматриваясь в пелену тумана, ему удалось понять, что с ним говорит леопард, чему поначалу черногривый удивился. Но как только пятнистый задал такой вопрос о проступке, по не воле, черногривый начал думать о последствиях визита на эти земли. Действительно, кто знает, какое наказание могут придумать местные обитатели за нарушение границ. Правда, не было понятно, что такого сделали львы леопардам, что одно лишь появление больших кошек с гривой здесь вызывало страшный гнев.
- Да, я понял, что я совершил и отрицать ничего не стану. - ответил Арон с серьезным выражением морды, чуть сощурив глаза, его голос звучал вроде бы и уверенно, но какие-то нотки страха все равно присутствовали. Услышав, что говорил леопард дальше, лев предположил, что это именно крики потерявшихся в джунглях разозлили пятнистых и теперь за это грозит наказание, хотя кто их там знает, верно? Дослушав пятнистого до конца, появилась надежда, что жестокого наказания не будет, а их просто выдворят на нейтральные территории, как только найдут остальных львов.  И хоть, когда патрульный леопард сказал, что черногривого самца найдут первым, не было толком ясно, о ком он говорил, ведь что Клорекс, что Марк, да даже сам Арон был черногривым. Однако это было не так важно, ведь должны найти каждого, а исход событий вполне устраивал, лишь бы друзей найти и в драку не вляпаться.
- Я обещаю уйти с ваших земель и больше не возвращаться как только мои друзья найдутся. - пообещал Арон, заодно заявив о том, почему он все еще здесь, а не ушел сразу же, как только здесь оказался. После этого всего лев последовал за патрульным сквозь седой занавес, в надежде вскоре отыскать своих приятелей и пойти на более спокойную территорию, где не было бы чужого прайда или многочисленных трупов.

Сказать, что Марку было стыдно - ничего не сказать. Удивительно, как на него вообще не напали после подобных воплей, хотя, видимо, леопардам было достаточно того, что самец поник головой и сжался, а на его морде можно было отчетливо разглядеть смущение. К тому же свою порцию осуждения со стороны более хладнокровного хищника Марк получил, очень даже по заслугам.

К сожалению, Марк совершенно ничего не знал о культуре местных леопардов, а потом предпочел вести себя тише воды, ниже травы. Скорее всего именно подобной тактики поведения изначально и ожидали от чужака леопарды, правда тот уже успел заслужить их недоверие и неприязнь глупым поведением. Вот так всегда с Марком: сначала делает, потом думает. И речь не только о том, что он принял местного жителя за призрака-убийцу. Ему изначально стоило бы не бежать за Клорекс в самую чащу неизведанных ранее лесов, а ждать их всех снаружи, либо, в случае чего, уже самому искать помощи. А то сейчас Марк вполне выглядел как обезумевший дурак, который прибежал зачем-то к соседям и стал рушить их покой, вместо того чтобы изначально подать себя достойным зверем. Наверное, из-за таких как он у леопардов, гепардов и прочих хищников сложилось о львах столь неоднозначное впечатление. Возможно, даже гиены были правы, говоря, что львы -думающие только о себе придурки, потому что именно эти слова идеально сейчас описывала самца.

– А вот и твой друг. - от депрессивных размышлений о собственной несостоятельности Марка прервал голос леопарда. Голова сразу же в надежде поднялась, глаза засияли, а на морде появилась довольная улыбка. Какое облегчение!
- Вот это вы спецы! Мы бы сами друг друга в жизни не нашли, спасибо! - воскликнул ошеломленный лев, после чего поравнялся с Ароном и повернулся к леопардам.
- Вас было трое, не так ли? - вдруг поинтересовался один из пятнистых. Марк сразу же перевел взгляд на него и серьезно кивнул. Увидев, что его вопрос был принят, хищник продолжил говорить, и слова его пришлись совсем не по душе Марку. Он вновь почувствовал беспокойство. А когда леопарды закончили разговаривать друг с другом (Марк же не посмел их перебивать - до сих пор стыдно было и он все еще безуспешно пытался это исправить), он позволил себе кое-что у них спросить.
- Извините, но что значит неспокойно? Какие духи? Не настоящие ведь, да?..
– Господа, вам пора уходить.
Вот и весь ответ. И разбирайтесь, как хотите - это уже были не их проблемы. Впрочем, справедливо. Какое дело было леопардов до того, что происходит у соседей-львов? И тем более что станет с чужаками, столь нагло заявившимся у них на родине, на тех таинственных землях. Неизвестно. Марк тяжело вздохнул, после чего взглядом показал Арону, что пора идти. И пока оба самца не исчезли с глаз леопардов, он не позволил себе более издать ни звука.

→ Восточное подножье

Начало игры

Когда только первые верхушки деревьев Дебрей замаячили на горизонте, воображение молодого леопарда разыгралось. После очень долгого путешествия через пустыню, его взгляд истосковался по зелени. А разум Окхарта, который так сильно торопился оказаться в своём новом доме, во всех красках дорисовывал интересные детали и делал все цвета ярче. Туман так не вовремя обтёк Дебри, что видно их становилось ещё хуже, но это только ещё больше давали простора воображению. Окхарту казалось, что уже и его шкура наполовину состоит из вездесущего песка, который намертво впёкся в кожу.

Только сейчас, стоя уже у самых джунглей и носом даже пересекая их границу, Окхарт наконец-то понял, что совершенно ничего не спрашивал у матери о том, кто у неё тут остался из знакомых, друзей, может даже родственников каких-то... Пятнистый в этот же миг отметил свою несообразительности. Сам ведь так сильно туда хотел, а даже и не удосужился разобраться, кто их тут мог бы ну не то, что бы ждать, а хотя бы принять. Окхарт нередко вот та вот внезапно и не без огорчения находил, что не знает о Рагне таких не самых важных, но жутко интересных вещей. Будь ему стыд знаком чуть лучше, то постыдился бы. Каждый такой раз он, смотря на морду Рагны, даже особо не думал, что ей самой обидно, но чувствовал себя, тем не менее, не уютно.

Но времени на разговоры у них уже совершенно не было. При всём желании, то, что можно было бы рассказывать много часов, в последние минуты не уложишь. Да и кто знает: может, у матери вообще не было желания говорить на эту тему. Окхарт, не сдержав свой интерес, но ограничив себя во времени, наскоро спросил у матери:

- Как думаешь, кто будет больше всего рад тебя видеть? Обращаясь к ней, леопард немного обернул голову: кажется, он уже чуть ушагал вперёд, и стоило бы вернуться вровень.

Как-никак, ему со стороны тут рады будут точно меньше, чем матери. Совать свой нос в неизведанные земли, населённые незнакомыми леопардами со своей иерархией - это ума редкого надо, каким Окхарт, на своё счастье, не обладал. Может быть, и любил он встрять в какую-то заварушку с прохожими или одиночками, но сейчас даже не думал рыпаться, понимая особенно то, что в этих дебрях при хорошем раскладе ему бы остаться надолго.

Двигаясь вдоль самой границы очень плавно и аккуратно, Окхарт не делал и больше десяти шагов от матери. Молодой леопард уже ощущал в себе нарастающее рвение кинуться в эти дебри, скрыться со всем хвостом в их тени и исходить их вдоль и поперёк, увидев каждого местного пятнистого кота. Мысли о том, что прямо перед ним, в этой гигантской тени из джунглей немыслимое количество для одиночки сородичей, вызывало на морде Окхарта лёгкую улыбку. Но улыбка эта долго никак не могла продержаться, потому что практически сразу в голову возвращались мысли, пилившие нервы и сердце весь путь: мысли о том, что Джуа остался один и чуть ли не на другом краю мира.

Несмотря на то, что Окхарт аж ёжился от нетерпения, он ждал шагов Рагны. А мысли, почему-то не озвученные им за весь прошлый пути, зароились в голове с новом энтузиазмом. Стоя перед границей Дебрей, Окхарт наполнился особенным вдохновением. Это необычное чувство появилось у него только сейчас, видя во всей величественности то место, ради которого было столько пройдено. «А Джуа - брошен...»

- Скучала? - спросил Окхарт, снова оборачиваясь на мать. Свой вопрос он не стал уточнять, потому что сам не до конца понимал, что именно хотел услышать в ответ: скучала ли она по землям, по сородичам, по кому-то лично...

На то, чтобы узнать, скучала ли мать по кому-то особенно сильно, Окхарт рассчитывал меньше всего: образ родной матери всегда был в его глазах слишком скрытым, неприступным и самодостаточным, чтобы она, если и испытывала особую тоску по кому-то, признала бы это так просто. Тем не менее, услышать нечто подобное он был бы рад всегда. Ну, она же кошка... А сынишка уже взрослый. Но особенно сильно он ждал, что услышит от матери подобные слова, в первую очередь, о Джуа. За всю дорогу Окхарт старался не вспоминать брата вслух, а если и приходилось - быстро менял тему. По всей видимости, родной братишка - самое нежеланное и одновременно самое беспокойное его переживание на сегодня.

—-→ Непролазные джунгли

Все было привычно до чертиков, и оставалось только удивляться тому, как эта размеренная рутина до сих пор не надоела темношкурому.
Рич пробирался по тропе в компании еще двоих сородичей; вернее, это он их сопровождал. Патрулирование территорий с недавних пор стало одной из его обязанностей — если прежде кошак лишь гулял по лесу и охотился в свое удовольствие, порой делясь добычей с соратниками, а порой жадно поедая ее в гордом одиночестве, — то по мере того, как он сблизился с некоторыми из них, защита Дебрей от посторонних стала частью его жизни. Стать частью Гвардии. Ричард даже и не мечтал о таком, но неожиданно для себя нашел это решение не только полезным, но и интересным для себя. Теперь он вживался в новую роль, примеряя ее на себя, как шкуру. Смотрел, слушал, запоминал.

Торопиться было некуда: обстановка в джунглях была спокойной настолько, насколько это вообще было возможно. Угроза чумы, наконец, миновала. Хотя после того, как в джунгли пришли вести о захлестнувшей саванну болезни, самец невольно ждал чего-нибудь еще этакого — и дождался извержения.
На таком расстоянии оно не было пугающим, зато чертовски будоражило любопытного кошака. Он смог увидеть происходящее с верхушки одного из высоких деревьев — чуть не навернулся при этом, но любопытство перевешивало все; можно было и рискнуть разочек. Когда еще такое увидишь? Грохот самец услышал, будучи в глубине леса — очень приглушенный, издалека, будто какой-то зловещий рокот. Что же касается остального... В лесу он и ветерка не почуял, и лишь когда, ведомый интересом, начал подниматься на одно из деревьев, толстое, в несколько охватов — тогда уже увидел, что небо посветлело, почти как днем; долго, впрочем, это не продлилось. Свечение угасло, оставив лишь фантасмагорию на горизонте — там, где, как знал Рич, находился Килиманджаро. Сказать по правде, он понятия не имел, что происходит, живет ли там кто-то или жил... Все это было не так важно, тем более, что зрелище действительно стоило того, чтобы им насладиться.

Но это уже в прошлом; в джунглях леопарды были в безопасности. Случившееся никак не повлияло на их обычный распорядок дня. Охота, короткий сон, патрулирование границ. Жизнь легка, понятна и приятна.
О чем это мы? Идущий впереди Раас нахмурился (его спутникам, почтительно следовавшим на два шага позади, не было видно его наморщенного лба, но по положению мгновенно напрягшихся ушей и по тому, как едва заметно шевельнулся хвост самца, стало все понятно) и потянул носом воздух. В переплетение запахов и звуков вплелись незнакомые нотки. Львы? Да, несомненно, львы.

Также молча, не сговариваясь, как единое целое, леопарды ускорили шаг, продолжая двигаться в направлении чужаков — пока Ричард не коснулся мордой плеча предводителя, привлекая его внимания.
— Леопард, — практически одними губами, беззвучно шепнул он в морду обернувшегося леопарда.
Остановившись, Раас вновь принюхался. Сейчас, когда он сидел посреди узкой тропы, он казался этаким безобидным увальнем, котенком-переростком. Но Рич знал, как обманчиво это впечатление, и как мгновенно меняется предводитель, когда дело начинает пахнуть жареным.
— Проверь, — наконец, после недолгого колебания приказал Раас, — а мы отыщем львов.
Эонвэ возбужденно сверкнула глазами, радуясь возможности остаться наедине со своим командиром. Ее чувства к Раасу, кажется, ни для кого не были тайной  — кроме самого Рааса.

Пожав плечами, Ричард свернул в сторонку, на почти заросшую тропку. Ветки то и дело гладили его пятнистые бока; леопард трусил вперед, то и дело нюхая воздух. Леопард был не один; он понял это не сразу, лишь приблизившись на достаточное расстояние. Запахи были чем-то неуловимо похожи, но все же не принадлежали никому из местных.
Самец приблизился и, выпрямившись, медленно вышел к чужакам, позволяя себя разглядеть и разглядывая их в ответ. Взрослая самка и молодой светлошкурый самец. Они не казались настороженными или испуганными — скорее, немного заскучавшими в ожидании.
— Приветствую вас, — сородичей, пусть и незнакомых, ожидал куда более теплый прием, чем всех других хищников, — это территория Владыки Дебрей, Мефистофелиса. Назовите себя и цель своего прибытия.
Не вешайте трубку. Ваш звонок очень важен для нас.

Пока они с сыном ждали патруль, Рагна успела прилизать пыльную шкуру, а также полюбоваться заревом на Юго-Западе. Безусловно завораживающее зрелище, надо признать. Особенно когда ты далеко от этой красотищи, и она тебя не поджаривает заживо. На секунду крупная кошка задумалась об участи тех, кому не повезло созерцать эту неописуемую красоту слишком близко, но привлёкший её шорох в зарослях заставил её отвлечься от этих мыслей. Рагна не торопясь встала, когда из Дебрей, наконец, соизволил показаться патруль. Хотя, назвать одного леопарда целым патрулём… Неужели они теперь поодиночке снуют по границам, не боясь, что на них нападут? А если бы Рагна и её детёныш были настроены менее дружелюбно?

“А вот в на-а-аше время…”

Самка взмахнула хвостом, этим жестом приказав сыну заткнуть пасть и даже не думать встревать в разговор старших. Вигдис любила сравнивать этого беса с его матерью в молодости, такой же буйный неугомонный холерик, у которого слова впереди мыслей несутся. Будет лучше, если Окхарт изобразит хорошего мальчика, и молча посидит в сторонке, дав матери самостоятельно поговорить с местными и всё решить. На приветствие патрульного самка кратко кивнула, молчаливо приветствуя его в ответ, и беглым взглядом осмотрела его. Этого леопарда она явно видела впервые. Такой странный пёстрый окрас и глаза вряд ли возможно забыть. Когда этот странный тип назвал имя нынешнего короля, на суровой морде Рагны отразилось неподдельное, хоть и сдерживаемое удивление. Она не сразу вспомнила, знала ли Мефистофелиса, когда жила с семьёй в Дебрях, слышала ли вообще о нём.

“Ааа, точно, тот принц-меланист, вечно сопровождающий своего коронованного папашу.”

Рагна видела принца всего раз, когда в подростковом возрасте её мать пришла с дочерьми прямиком к королю, и изъявила желание покинуть земли. А принц, никогда не покидающий отца и впитывающий каждое его слово, был рядом с ним. Кажется тогда ему было года два, он был совсем ещё молод. Прошло уже три года, будет интересно посмотреть, изменился ли этот вечно мрачный и серьёзный принц. Но где же Люцифер, тот король, при котором они жили раньше?

– А что случилось с Люциф...

Закончить она не успела. К их беседе присоединились ещё трое, но на сей раз компания была менее приятной. Хищница оценивающим взором прошлась по пришедшим львам, но при этом в её глазах не было ни тени страха. Слишком многое она пережила в этом безумном путешествии, чтобы испугаться какого-то красавчика, уродца и вонючки. Замуррчательная компания, чего тут скажешь. Реплика одноглазого заставила Рагну невольно ухмыльнуться, будто она сейчас услышала, как сурикат утверждает, что станет королем всего мира. Вот ведь наивный молодой дурень. Он считает, что в этих дебрях, где леопарды жили столетиями, недостаточно пятнистых воинов, которые смогут поставить кучку львов на место? Точно дурень.

Самка только приоткрыла пасть, чтобы в свойственной ей манере высказаться, но тут ее опередил сын, так некстати выскочивший вперёд. Та ярость, с которой он был готов защищать последнюю родственницу, могла бы заставить Ра гордо улыбнуться, но в менее колкой обстановке. Юнец шел на рожон, привыкший, что любые трудности их семья преодолевала без особого труда. Его мать и бабка были здоровыми, агрессивными бабами, и вместе с пылким молодым Окхартом могли даже парочку львов отогнать от своей добычи. Вот и как ему объяснить, что против трёх львов-самцов даже его любимая маманя, в которой он привык видеть непобедимую защитницу, не выстоит? Леопардица только пасть открыла, чтобы рявкнуть и заткнуть болтливого мальчишку, как тут же застыла, как вкопанная. Все произошло слишком быстро. Рывок, хруст, удар тела о землю... Пятнистая несколько секунд ошарашенно смотрела на упавшее к ее лапам тело, пытаясь осознать и принять случившееся. Её сын только что взволнованно осматривал родные земли матери, рьяно защищал её, а сейчас лежит у материнских лап с удивлённо выпученными глазами.

– Ты...

Ее взгляд, полный недоумевания, сменился холодной яростью. Она медленно подняла взор, вцепившись им в единственный глаз убийцы ее сына, о котором она так трепетно заботилась все эти годы, оберегая от всех невзгод этого мира. Двое её детёнышей умерли ещё в раннем детстве, её Джуа, её маленькое солнышко, ушёл на поиски своего места в мире, а теперь у её лап лежит тело последнего родственника. На дне зрачка горело желание впиться в сраную львиную глотку, и начать вырывать из нее куски мяса, один за другим, один за другим, упиваться его кровью, только бы потушить жгучую боль в груди. Кошка хотела ринуться ко льву, желая воткнуть когти в его плоть как можно глубже, выкрикнула обрывок какого-то хлесткого ругательства, и была тут прижата тяжёлой тушей к земле. Ослепляющая разум боль, мерзкий хруст, и рык боли, заставивший сидевших на ветках птиц вспорхнуть ввысь.

– РГХАА!

Больно. Чертовски больно. Пожалуй за всю свою жизнь, полную сражению с каждым, кто косо глянет на её семью, Ра никогда не чувствовала такой острой боли, мешающей нормально оценивать обстановку. Дышать было тяжело, да и этот вонючий засранец только усугублял ситуацию, стоя на сломанной кошачьей груди. Однако изворотливая кошка не собиралась сдаваться. Вряд ли она успокоится, пока не доберётся до горла их главаря и пока он не будет страдать также сильно, как сейчас страдает она.

“Я сломаю тебе рёбра, вырву твой ср*ный язык и заставлю проглотить его, переломаю лапы, выколю твой единственный глаз! И только мне попадётся палка, я тебе её по самое основание засуну в…”

Рагна попыталась резко согнуться, игнорируя боль, и впиться в львиную лапу. Ей хотелось как следует сжать челюсти и попытаться сломать его лапу, чтобы он не мог ей орудовать во время схватки, из которой Рагна планировала либо выйти победителем, либо не выйти вообще. В крайнем случае, он хотя бы слезет с нее, если сможет вырваться из хватки озлобленной потерей последнего ребёнка матери.

Отредактировано Рагна (7 Янв 2019 20:33:36)

Шаба наблюдал за раскрывющейся перед ним сценой с нескрываемым триумфом. Тот наглый мальчишка-леопард уже перестал дергаться, а кровь из глубокой раны на шее уже не текла. Он был мертв, а его мать жаждала мести. Она дернулась вперед, но не успела. Верный лидеру Фуджо опередил ее, прижимая к земле с особенно сладким хрустом. О, блондин уже слышал такой: это звук ломающихся ребер.

- Молодец, Фуджо, - похвалил он друга, не обращая внимания на то, что второй его приспешник промахнулся.

Ничего, они справятся. Пока блондин выжидал, он должен был быть начеку, не предаваться безумию битвы, а следить за обстановкой вокруг, в любой момент готовый дать сигнал отступать. Врываться в драку ему было разрешено только в критических случаях, когда его бойцам угрожает смертельная опасность. Вожак их группировки был не глуп и распределял отряды грамотно. Шаба слегка напрягся, когда леопард прошелся по боку Мсоми когтями, но не стал вмешиваться, ведь раны оказались неглубокими. "Справятся", - отметил про себя он и тихо рыкнул, как бы подбадривая двух других львов атаковать дальше.

Фуджо все еще прижимал самку к земле: одна его лапа была на плече, другая на животе Рагны. Его виду открывался аппетитный бочок, которым он собирался полакомиться. Лев открыл пасть и собрался укусить самку куда-то в район груди, чтобы открыть кровотечение. Мсоми же, раздосадованный своей неудачей, злобно зыркнул на Ричарда и занес здоровую лапу, чтобы ударить самца по голове и оглушить его.

Не так чтобы завидная ситуация. Их было двое против троих львов... нет, минуту назад их было трое, и легкость, с которой светлогривый оборвал его жизнь, заставила Ричарда быть втройне осторожным. Остальные львы не казались такими же умелыми в битве, но все равно они были вдвое крупнее, тяжелее, и Рагна уже прочувствовала это на собственной шкуре.

Рич был более удачлив. По крайней мере, он сумел прочертить по боку своего противника несколько длинных, сразу же закровоточивших царапин — но увы, этого было недостаточно, чтобы заставить его отступить. Вокруг этого волосатого мудилы можно было прыгать сутками, пытаясь разорвать его закостеневшую от грязи шкуру... В то время как пара ответных ударов вполне могла превратить Ричарда в кровавое месиво.
Тем не менее, отступать было некуда. Львы все равно не дадут им уйти; темношкурый понимал это вполне отчетливо. Но они должны продержаться до момента, когда патрульные придут им на помощь.
Придут ведь, да?

Лев замахнулся лапой в ответ, досадливо рыча. Леопард поспешно прянул в сторону, но особых умений от него не потребовалось. Противник был неуклюж настолько, что умудрился запнуться, или подвернуть лапу, или что-то еще — выглядело это так, будто вторая передняя лапа у него просто подломилась, так что гривастый грянулся оземь у ног Ричарда.
Чем последний, конечно же, сразу воспользовался. Конечно, открытое брюхо было бы куда лучше (а еще лучше — вскрытое), но и тут есть, где развернуться. Леопард прыгнул вперед, намереваясь поступить с противником так же, как много раз поступал со своей добычей — нанести глубокий и сильный укус в позвоночник, чтобы если уж не убить, то хотя бы обездвижить.

И снова у неё ничего не вышло. Вместо того, чтобы с присущей всем леопардам грацией выскользнуть и когтей противника и как следует надавать ему по щам, Рагна только снова себе навредила. Она уже настолько отчаялась, что толком не обращала внимания на окружающую её местность и не заметила огромный корень, находящийся, мать его, на самом видном месте. Почему она вообще позволила себе отдыхать вместо того, чтобы осматривать местность, когда они вместе с сыном пришли на давно забытые ею земли? Да, она, естественно, не ожидала встретиться с кучкой головорезов вместо вежливых собратьев, но это не причина расслаблять булки и чувствовать себя, как дома. Разве этому её учила Вигдис, когда они стали одиночками? Разве она не повторяла постоянно, что одиночкам никогда нельзя забывать об осторожности, если жить не надоело?

Самка вцепилась взором в мерзкие, напоминавшие ей ненавистные болота, глазёнки приспешника белобрысого. Глядя на его самодовольную улыбку, когда он любовался её беспомощностью, она снова не сдержала раздражённый рёв. На сей раз тихий и утробный, на большее она была просто не способна. Боль в груди только нарастала с каждой её попыткой нанести противнику хоть какой-то урон, и уже было больно не просто рычать и плеваться оскорблениями – даже вдохи ей давались с ощутимым трудом. И всё же, она не была готова сдаться. Не в её характере.

Внезапный шорох в кустах заставил всех присутствующих не только позабыть о битве, но и сумел спугнуть нарушителей границ. При виде парочки патрульных-здоровяков они поспешили скрыться, так и не добив Рагну и её более проворного товарища по несчастью. Несколько минут она продолжала лежать на боку, с противным хрипом жадно глотая воздух. Теперь, когда сверху её никто не прижимает, дышать оказалось гораздо, гораздо легче, и она никак не могла надышаться. От боли в груди и свежих ранах голова шла кругом, и соображала она с большим трудом. Где она, что с тем разноглазым щёголем и головорезами – сейчас это казалось ей делом десятым. Главное это добраться до Окхарта. Пятнистая хищница неуклюже перевернулась на живот и попыталась подняться самостоятельно, но чуть снова не свалилась на больные рёбра. К счастью, к ней подоспела одна из патрульных, готовая помочь непутёвой воительнице. Рагна осмотрела её туманным недружелюбным взглядом, ожидая подвоха, но всё же приняла её помощь, пусть и с большой неохотой. Оказавшись на своих четверых, пятнистая шатаясь и фыркая от боли поплелась к телу Окхарта, игнорируя всех присутствующих. Пускай сами разбираются, у неё есть дело поважнее.

Добравшись до неподвижного тела молодого леопарда, самка бессильно плюхнулась рядом с ним и неуклюже подползла вплотную. Массивная голова упала на окровавленную грудь светлошкурого, Рагна затаила дыхание, будто боялась, что из-за своих хриплых вдохов не сможет услышать бьющееся сердце. Около тридцати секунд она продолжала неподвижно лежать, прижавшись ухом к родному меху, прежде чем со свистом выдохнуть и закрыть глаза.

“Мой мальчик...” – эхом отозвалось в её голове. Рагну трудно назвать образцовой матерью. Именно от неё сыновья услышали первые скверные словечки, из-за неё Окхарт набрался вспыльчивости и иных не самых лучших черт. Но она любила своих детей. Многие матери, особенно если они одиночки, стараются избавиться от дополнительного груза как можно раньше, но она была готова жить со своими детьми хоть до самой старости, если они продолжат выдерживать её гиперопеку. С Вигдис ведь жили, пусть и в не самой дружелюбной обстановке. И теперь, потеряв единственного родственника, ей было, что сказать.

– Позволить ср*ным львам расхаживать по священной земле и называть её своими владениями… – прохрипела самка, с трудом поднимаясь. Она смотрела на непривычно спокойную морду погибшего, пытаясь совладать с кипящей внутри неё яростью. Она понимала, что большая часть вины за смерть Окхарта тяжким грузом лежит именно на её плечах. Это она повела сына сюда, это она не смогла вовремя угомонить его и уберечь от клыков одноглазого. Да и привычку мгновенно вспыхать от одного только слова и лезть в самое пекло он, наверняка, подсмотрел именно у мамаши. И всё же у неё просто в голове не укладывалось, как Мефистофелис допустил, чтобы возле границ бродили какие-то бродяги и строили планы захватить Дебри. Неужели за годы её отсутствия Дебри перестали вселять страх и уважение в сердца соседей? Жаль, очень жаль. – Мне нужно поговорить с вашим королём. Будет лучше, если кто-то поможет дотащить тело моего сына, боюсь, что пока я дотащу его на своих плечах, эти мерзавцы ещё раз триста успеют отметиться на границах.

Стоило одному из патрульных взвалить на себя тело Окхарта, и Рагна чуть пошатываясь, двинулась вслед за этой процессией, хмурым взором осматривая практически забытые ею джунгли.

===========> Непролазные джунгли

Незнакомая самка была грубой и крепко выражалась, но никто не придал этому значения. Они сразу, по глазам, по выражению морды поняли, кем приходился ей этот юнец, что лежал в луже собственной крови. Так может смотреть только мать, потерявшая свое дитя. И, если бы Эонве была более эмоциональной или мягкой, на ее глаза навернулись бы слезы. Но она лишь уважительно склонила голову и отступила назад, к другим, чтобы дать Рагне проститься с сыном.

— Мы почуяли запах чужаков, — мрачно ответил Раас. — Но он затерялся где-то на границах, мы хотели проследовать, но услышали твой рык. Я очень сожалею о вашей утрате.

Последняя фраза, конечно же, была адресована уже Рагне. Раас прекрасно понимал, что ей ни разу не сдались эти его сожаления, но нельзя же было игнорировать. Злость закипала в груди обычно добродушного леопарда. “Лес они захватить хотят, а еще чего?”, — бурчал он про себя, помогая взвалить тело Окхарта на спину второго самца. Таких наглых, таких бесцеремонных и отчаянных львов он не видел никогда, хотя и был уже не юнцом. Просто так заявиться в чужой дом, убивать и ранить направо и налево, без объявления войны. Отделять отряды друг от друга, чтобы бесцеремонно уничтожать. Да и кого? Раас окинул взглядом мертвого, свисающего безвольной тряпочкой со спины Ричарда. Ему было от силы два года, молодой, ему бы жить и жить.

— Эонве, иди чуть позади, принюхивайся и прислушивайся, — отдал он команду подруге. — Не хватало нам еще привести этих уродов к Мефистофелису.

Он знал, что в сердце джунглей, где сейчас находился король, находились и его жена с тремя детьми. Последнее что он хотел — драки на глазах у юных принцев и принцессы. Леопард подошел к Рагне и подставил плечо, предлагая свою помощь. Она явно была ранена. Сначала самка резко огрызнулась и пошла сама, но вскоре стала все больше отставать и все тяжелее дышать, поэтому приняла его помощь.

————————————→ Непролазные джунгли

Шаба раздраженно фыркнул поправляя залезшие в единственный рабочий глаз пряди золотистой гривы. Дело потихоньку шло к рассвету, а их вылазка не принесла никаких результатов: ни одна плешивая кошка носа не казала из своего зеленого укрытия в джунглях, чтобы было с кем поразвлечься. Лев скосил голубой глаз на чеканящего рядом с ним шаг Кроноса. Мускулы угрожающе перекатывались под грязно-серой шкурой, но, что было важнее, лев медленно и методично обводил округу взглядом, с прищуром всматриваясь в кромешную темноту, лежащую под плотным покровом из листвы. Их предводитель тоже явно был недоволен результатами и, чего душой кривить, откровенно скучал без возможности причесать морду какой-нибудь твари. Оставалось надеяться, что им в скором времени попадется кто-нибудь, на ком можно будет выпустить пар. Последнее, чего хотел бы Шаба — это попасть под горячую лапа заскучавшего без дела Кроноса. Да и сам он был тоже разочарован. В последний раз, когда он тут был их веселую компанию слишком быстро разогнал патруль, но Шаба до сих пор прекрасно помнил полный ненависти и отчаяния взгляд той самочки, чьего сына они тогда шлепнули. Было бы хорошо столкнуться с ней еще раз, закончить начатое.

Шаба осознал, что морда его расплылась в веселой ухмылке лишь когда поймал на себе вопросительный взгляд Кроноса.

— Вспомнил последнюю нашу стычку, — пояснять что именно Шаба имел ввиду было ненужно. Предводитель в курсе всего. — Как раз недавно прошли то место.

— Активнее головой верти, а не в облаках витай, — холодно ответил ему Кронос.

— Мы всю ночь тут шатаемся, чем пытаться ловить их, может пусть сами к нам придут? — Кронос не удостоил его ответа. Ему было скучно, да, но не настолько, чтобы устраивать открытый концерт, на который сбежались бы все обитатели джунглей. Они хотят повеселиться, а не устроить баталию века. Однако, возможно, стоило их немного… раззадорить. Серый самец ухмыльнулся, развернулся спиной к ближайшему дереву, задрал хвост и, под одобряющий гогот своего помощника, оставил совершенно явную метку. Письмо счастья для этих недоносков.

Они шли еще какое-то время, успели уже снова заскучать достаточно сильно, что чуть было не проворонили свою первую игрушку на этот вечер. Наверное даже прошли бы мимо, если бы не явный в ночной тишине, пусть и не очень громкий звук мурчания, а затем и обескураженно моргающие зеленые глаза.

— Опа! — воскликнул Шаба, а Кронос лишь молча расплылся в довольной улыбке. Ну, наконец-то. Попалась рыбка.

Потребовалась пара секунд, чтобы львы смогли сориентироваться и примерно сообразить где заканчивается силуэт попавшейся им кошки, а где начинается окружающая среда, но Шаба уже кинулся с распростертыми объятиями к черной фигуре. Недостаточно быстро, к сожалению, леопард, словно на крыльях взлетел на дерево, возле которого стоял. Кронос ожидал это, поэтому лишь неторопливо задрал голову под возмущенные крики Шабы: “эй, куда же ты?!”. В зеленых глазах светилась паника, и хотя из-за ночной темноты Кроносу было не разобрать ни вставшей дыбом шерсти, ни напряженных мускулов на теле их жертвы, он глубоко вдохнул, втягивая сладкий запах страха, доносившийся с дерева и облизнулся. Шаба смеясь стоял на задних лапах, опираясь о ствол, прямо под ветками, на которых засел черный леопард.

— Ну, же, спускайся! — тоном, который явно не предвещал ничего хорошего, несмотря на содержание слов, кричал Шаба. — Повеселимся! Знаешь какая у нас выдалась скучная ночка?

Кронос подошел к стволу и жестом приказал Шабе отойти. Самец подчинился, тут же сдав назад. Прищурившись, Кронос посмотрел на ствол, посмотрел на ветку, где засел леопард, напружинил лапы и прыгнул на ствол, оттолкнулся уже от него и когтистая лапа прошла совсем недалеко от ветки, где засела их игрушка. Лев мягко приземлился под уважительный свист своего помощника и снова вскинул голову, смотря прямо в эти зеленые глаза. Ничего. Было бы скучно, если бы все получалось прямо сразу, не так ли?

Непролазные джунгли >>>

Все же стоило взять с собой кого-нибудь из бойцов.

Эта мысль невольно промелькнула в подсознании Владыки, точно мелкая серебристая рыбешка в стремительном и прозрачном речном потоке, когда они с Ричардом вдруг услыхали низкие, утробно рычащие голоса в отдалении. Никто не ожидал, что нарушители границ столь быстро вернутся во владения леопардов... еще и почти на то же самое место, где совсем недавно произошло убийство одного из местных жителей. Ладно, допустим, что не совсем местного... Но все же. Уж он, Мефистофелис, точно не ожидал от них такой большой дерзости. А оттого с плохо сдерживаемым негодованием сощурил свои ярко полыхающие во тьме глаза, раздраженно поведя кончиком хвоста из стороны в сторону — довольно редкий жест для столь собранного и хладнокровного существа, каким был Меф. Само собой, его переполнял справедливый гнев... Как, вероятно, и остолбенело застывшего рядом с ним Ричарда. Коротко переглянувшись с молодым гвардейцем, монарх без лишних команд и разъяснений бросился вперед, уже на полном ходу взлетая вверх по шероховатому древесному стволу. Слишком высоко взбираться он, впрочем, не стал, памятуя о своих гигантских размерах — нарочно выбирал ветки пониже и покрепче, способные выдержать его чрезмерно массивную тушу. При этом Мефисто уже на бегу издал протяжный басовитый мявк, конечно, не столь грозный, как пафосный львиный рык, но столь же громкий и раскатистый, многократным эхо пробежавшийся по окрестным джунглям. Точно гром посреди ясного неба — так, должно быть, это звучало для Шабы и Кроноса, находившихся сейчас на "опушке" тропического леса и окруженных привычным предрассветным безмолвием, прерываемым лишь их собственным издевательским рычанием да напряженным шипением бедняги-Тафириматеа. Затем вновь все затихло: остаток пути Мефистофелис преодолел в глухом и напряженном молчании, беззвучно перемахивая с одной раскидистой кроны на другую, покуда не оказался в паре десятков метров от незваных гостей, тенью притаившись среди густой изумрудной листвы. Взгляд его сухо пробежался с одного львиного силуэта на другой, оценивая боевую мощь противника — даже то, что самцов было всего двое, почти никак не скрашивало ситуацию, ведь леопарды были слабее и меньше, и даже внушительные габариты Мефа не давали ему особого преимущества в бою. Замершего в своем импровизированном (и не шибко-то надежном) укрытии Тафа он пока что не заметил, но не трудно было догадаться, что эти разбойники отнюдь не просто так крутились у корней одного определенного дерева. Они снова пытались атаковать кого-то... или охотились на местную фауну, что тоже не прибавляло им чести в глазах местного правителя. Сказать, что Мефисто переполнял гнев — значило ничего не сказать! И все же, он держал себя в руках... простите, лапах, не спеша слепо бросаться в битву. Да, этих грязных чужаков определенно точно стоило прогнать, но не в одиночку и даже не в компании Ричарда, а как минимум дождавшись подмоги в лице ближайшего патруля, что наверняка должен был услышать призывный рев своего Владыки.

А до тех пор стоило как-то отвлечь на себя внимание вторженцев, не дав им нанести вред... кому бы то ни было. Кого же они, позвольте спросить, загнали на это несчастное дерево? Ладно, это Меф выяснит чуть позже. А пока...

— Я требую, чтобы вы двое немедленно покинули мои земли, — низким, вибрирующим от силы и тщательно контролируемой ярости голосом обратился Мефисто к моментально насторожившимся самцам, выдавая им свое местонахождение... а затем, бесшумно спрыгнув на более низкую ветвь, гордо выступив из тени лесного полога, показываясь чужакам во весь свой недюжинный рост — как всегда, мрачный и величественный, с высоко поднятой головой и широко, на львиный манер разведенными плечами. Сейчас, когда он стоял в нескольких метрах над землей, эдакой черной горой возвышаясь над головами присутствующих, Меф казался даже больше своих реальных размеров... Да, Владыка специально выбрал наиболее пугающий и внушительный ракурс, желая запугать вторженцев если не своим откровенно демоническим видом, то как минимум нетипичными для простого леопарда габаритами. Довольно простенькая, однако весьма действенная уловка, которой он не раз пользовался раньше. Не можешь побороть силой — так задави морально. — Это первое и последнее предупреждение.

Кронос — лев закаленный в боях. Боль, раны, они ему как старые друзья, как родители: сформировали его, сделали тем, кто он есть. Мелкая царапина, что оставил удачный удар черного леопарда, едва была удостоена внимания. Он слизнул капельку крови, что стекла между усов на сухие губы, сверкая острыми клыками.

Громогласный рык прокатился по округе. Не львиный, это было ясно сразу, но достаточно грозный, чтобы Кронос ненадолго отвлекся от загнанной на дерево добычи, а Шаба даже слегка поежился. Его помощник нервно пожал плечами, как бы сигналя, что не узнает рыка, значит — не кто-то из участвовавших в недавней стычке.

— Кажется, нам стоит ожидать гостей, — промурчал Кронос, разминая когти. Кивком приказав Шабе следить за их игрушкой, лев стал всматриваться в густую листву на ветках деревьев, пока его помощник с довольной ухмылкой развлекался.

Гости не заставили себя очень долго ждать и, надо признать, при всех своих попытках увидеть приближающегося леопарда, тому отлично удавалось скрываться, Кронос смотрел в совершенно другую сторону, когда крупный черный леопард (родственник их игрушки, наверное?) показался среди ветвей. Ну, конечно. А чего еще ожидать от этих крыс, кроме пряток?

Шаба тут же оставил свое дурачество с их игрушкой и встал подле своего предводителя, присматриваясь к новоприбывшему леопарду. Тот был крупный, крупнее любого ранее встреченного ими леопарда, но все равно не чета здоровому, крупному самцу льва. Очевидно, однако, что это должен быть местный лидер. Это показное высокомерие, эта жалкая попытка казаться статным и гордым котом. Эти леопарды могут из кожи вон лезть, хоть в буквальном смысле, пытаясь смыть с себя их грязные пятна, но им никогда не достичь величия львов. От рождения слабые, дефектные, (хуже них только тонкие, как солома гепарды) отчаянно пытающиеся возместить то, чем обделила их природа попытками физически возвысить себя над окружающими. Ошибка любого глупца. Не важно как высоко ты стоишь, если одного хорошо поставленного удара хватит, чтобы переломить тебе хребет.

— Хммм… — нарочито промычал Кронос, будто в действительности его вообще могли бы напугать слова этого отребья.  — Нет, — и он издал раскатистый боевой клич, как бы бросая черному леопарду вызов. Шаба облизнулся в предвкушении драки.

Ну. Давай, спускайся и прогони меня сам, если сможешь, тварь дрожащая.