Долина горячих сердец

Траин не знал, откуда взялся этот прилив лёгкости и живительной силы. Будто ночь и утро, проведённые с Шантэ.. Нет. Не подарили ему юношескую окрылённость – она осталась в прошлом. Но даровали ему стойкую уверенность в том, что он сможет выдержать тот груз ответственности, который взвалил на себя. Добавилась уверенность в каждом новом шаге, а неприступный Север не казался таким неприветливым чужаком, каким предстал перед ними в первый раз. Лев ступал по тающему снегу и не обращал внимания на колкость – холод отступал с восходом солнца и воздух становился теплее. Казалось, что сама стихия прогибалась, сдаваясь под их натиском.

В этих суровых краях он был впервые, но кровь, текущая по его венам, знала эти места из жизней его предков. Что-то внутри него дремало до того самого дня, как он оказался на землях своих предков. Ни чужой, и ни свой. Траин шёл по этим землям вместе со своей львицей, уводя её всё дальше от Долины горячих сердец, где они соединились телами, отдав друг другу себя без остатка. В прошлом их группа проходила другой дорогой и держалась ближе к границе с землями леопардов Дебрей, но они с Шантэ заглянули дальше и шли с запада на восток, пересекая долину, чтобы выйти на Восточное подножие.

С приближением к цели воздух становился теплее, а солнце, взойдя в зенит, обращало снег в воду, а землю в вязкую и скользкую грязь. Найти следы других хищников было проще всего. Траин изучал незнакомую местность, попутно помечая территорию, и присматриваясь и принюхиваясь – нет ли поблизости других зверей. Он надеялся, что им с Шантэ удастся найти какое-то травоядное и не вернуться домой с пустыми лапами, но больше этого надеялся на то, что на их пути не встретятся другие хищники.

- Мы немного сбились с пути, - заключил Траин, осматриваясь.

Они шли другой дорогой. Здесь не было ни знакомых ему запахов, ни следов их группы, да и сами деревья были ему незнакомы, несмотря на то, что все деревья на подножии на одну «морду». Но даже при таком раскладе лев не терялся, а пытался сориентироваться по солнцу и прикинуть, где и как им лучше свернуть, чтобы найти то самое место и охватить как можно больший клочок территории. Всё осмотреть они не смогут за раз при всём желании, но попытаться выдавить свой максимум в любом случае стоило.

- Туда, - лев указал направление и развернулся, собираясь направиться по заданному маршруту.

Будь здесь Айвор, сориентироваться на местности и не тратить лишнее время на поиски травоядных было бы значительно проще, но такая перспектива появится не в самом ближайшему будущем. Тетеревятник требовался в другом месте – присматривать за Братством в их отсутствие, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств предупредить их об опасности. Пока известий никаких не было, и Траин надеялся, что дела идут хорошо.

Лев остановился и прислушался. Ему показалось, что он слышал какие-то голоса, но настолько тихие, будто из глубины зарослей кто-то звал его шепотом – манил. Замерев, Траин всмотрелся в деревья, но не увидел никого и ничего, что могло бы объяснить его галлюцинации. Он мог бы сослаться на общую усталость или излишнее количество впечатлений на квадратный километр третьего года его жизни, но это было что-то иное. И это «иное» звало его по имени.

Забыв о выбранном курсе и главной задаче всего патруля, Траин, не помня себя, направился на звук. Он уводил его дальше и с каждым новым шагом становился всё отчётливее – он слышал собственное имя, но не мог понять откуда. Перед ними с Шантэ старые деревья подножия будто бы расступились, создавая природный тоннель. Он подвёл их к каменному помосту, а дальше на небольшую площадку, спрятанную в самом сердце Восточного подножия. Траин бы не заметил этого места, оно было ловко спрятано самой природой с глаз чужаков и, казалось, открылось только тем, кто здесь уже бывал однажды.

Лев, словно завороженный, смотрел на то, как перед ним открывается новый и неизвестный ему до этого мир. Траин остановился напротив одного из камней и неотрывно смотрел на морду зверя, нарисованную на жёлто-белом камне. Зверь смотрел на него и, казалось, его взгляд уходил в самую душу бывшего одиночки, хотел завладеть ею, зачаровать, а шепот тем временем становился безликим вихрем из слов, которые он уже не мог разобрать.

Место, напитанное магией, окружённое духами – то, чего он раньше никогда не понимал. Его Боги – Айхею, но Север диктовал свои условия и с каждым новым шагом, каждым часом, проведённым в заснеженных землях края саванны, ему казалось, что он чувствует, как Боги южан отступают – будто им здесь не рады. Здесь властвуют иные, и лики их были выскоблены на камнях, чтобы вечно следили они за детьми, обрекая чужаков на вечное проклятие или даруя им ту суровую жизнью, которую они способны вынести. Только достойный может ступить на земли Севера и не обжечь нутро о холодный лёд. Только великих королей и воинов не забудет это безжалостное к чужакам место и будет воспевать в своих балладах – вечная жизнь в них.

A raven flies into the moonlight
The cold snow storm
He knows the message has to arrive
The kingdom will burn to the ground.

Говорят, что у каждого существа, каждого дерева или камня есть душа. Траин не знал, во что из рассказов о воле Богов стоит верить и принимать за чистую монету. Что является вымыслом, а что – истинной правдой, которую пытаются скрыть в омуте лжи. Его детство осталось где-то в далёком прошлом – оно утонуло в его памяти, прячась там, словно голодный и лютый зверь за дверьми из тяжёлого камня, под крепкими замками и овившими её толстыми цепями, чтобы каждый, кто посмеет нарушить покой запертого зверя, не остался незамеченным. Годами он прятал свою боль глубоко в себе и не смел обнажить её. Он почти забыл о том, кем был до встречи с приёмной матерью и названным братом. О том, кто лишил его жизни, даровав вместе с новым именем новую судьбу. Но ничто не может изменить истинное предназначение.

The witches and demons have come to deny
The beauty and peace of our home land
We know the message has to arrive and
The King of the North will rise.

– Король Севера воскреснет…

Оковы рухнули и он вспомнил.

Колыбельные, что пела ему мать, стали чем-то чужим – забытым и оставленным одновременно, как клочок грязи. Только сейчас он видел в нём – родную землю, именно ту, которую его отец принёс вместе с духом Севера на юг. Здесь он не растворился, не стал чужаком и захватчиком, который покорял себе всё новые земли. Он был сыном Севера до последнего вздоха, и хотя взял себе в жёны южанку, никогда не забывал, как может колоть лапы белый снег, как жарко дышит и опаляет нутро эта непокорная любовница. В Траине была лишь часть от отца – тот снежный поцелуй, оставивший на его голове прядь светлых волос, но большего… не было. Северный дух утонул в южном море, вобрав в себя дары его матери. И он забыл о том, кем был. Забыл об отце, который рассказывал ему о мире, где всегда идёт снег. Где воздух настолько холоден, что из пасти идёт пар. Где под ногами вместо грязи – холодный песок и только истинный воин способен растопить снега Севера. Обернуть стихию против своих врагов и стать тем, кто сможет покорить себе Непокорную. Он был сыном своего отца, но вспомнил об этом только сейчас, когда духи Севера помнили об этом.

Это истинная правда.

Потеряв отца с матерью, не сумев защитить младшую сестру, он забыл о своей истинной семье. Обрёл новую и растворился в ней, словно их никогда не существовало. Так было проще нести своё бремя и не сгнить в пучинах бесконечной боли, которую он не мог стерпеть. Он поступил, словно трус, и предал своих предков, но так и не смог скрыться от своего истинного Предназначения. Выбранный путь привёл его сюда, чтобы он вспомнил то, что годами пытался скрыть внутри себя.

– Это лики старых Богов, – объяснил он Шантэ, смотря на холодный камень, и тот отвечал ему взглядом. – Львы севера верили, что они наблюдают за ними. Безымянные и безликие духи природы, – Траин помнил старые легенды. – Отец рассказывал мне об этом.

Никогда раньше Траин не говорил своей настоящей семье. Они лет столько вместе, столько раз говорили о его приёмной матери и брате, в чьих жилах текла разная кровь, но не заводили разговоров о той жизни, что была у него до того, как светло-серая львица нашла его в песчаных дюнах пустыни одного, ослабленного, отчаянно желавшего забыть смерть всех, кого он любил. Он настолько слился с этой чужой ему по крови семьёй, что забыл себя настоящего, потеряв его где-то там, в песках пустыни, словно того мальчишки никогда не существовало.

– Мне казалось, что я забыл об этом, – негромко дополнил лев, разворачиваясь в сторону помоста, чтобы покинуть это место.

Мысли путались в его голове обрывками воспоминаний. Ему пришлось пройти полсаванны, чтобы вспомнить о том, кто он. Траин пришёл сюда в поисках приёмной матери, но вместо неё нашёл своё забытое прошлое. То, что писалось на песке, и было стёрто ветрами, вновь предстало перед ним, выкованное из снега и льда, но не забытое. И что делать с этим знанием теперь, когда он стал ещё ближе к своей возлюбленной, чем раньше? Снова забыть? Будто этого никогда и не существовало. Возможно ли это?

В этой части Севера, у Восточного подножия, воздух был теплее и, несмотря на близость с Долиной горячих сердец, не жалил лапы снежным покровом, но казалось, что снег и лёд находились намного глубже, чем на поверхности земли его предков. Он оказался на распутье между песком и льдом. Между Жаром и Холодом, которые обладали одинаковой разрушающей силой и одновременно были частью одного целого – две противоположности.

В северном ветре он всё ещё слышал голоса, которые звали его по имени.

>>>Восточное подножье

Ледяная усыпальница—–→>>

Леди Севера вздрогнула; крупная капля таявшего снега упала с листа дерева прямо в небольшую лунку в снегу, образовавшуюся там из-за слишком теплых лучей солнца, выглянувших из-за туч. Чем ближе львица подходила к Богороще, тем отчетливее она чувствовала эфирный воздух, которым было пропитано все это место. Шантэ даже удивлял тот факт, что Боги, живущие здесь, даже утром продолжают охранять эту священную землю.

Самка сначала пожалела, что ушла. Ей казалось, что Траин будет злиться на нее за то, что она бросила его одного с детьми в таком состоянии. Кроме того, слова Люциана ее сильно рассердили: она уже давно хотела ответить ему пару крепкими словцами, несмотря на все уважение и как к старшему самцу, и как к другу матери. Иногда львица начинала понимать почему отец его так невзлюбил. Сейчас лев задел ее за живое так, как никто еще: король и королева не собирались им подкидывать детей. Шантэ и ее возлюбленный сами воспитают их, если потребуется. Единственное, что сдержало львицу от замечания - общий настрой сопрайдовцев и Элика, которая, как и всегда, с грустной доброй улыбкой пообещала исполнить волю Леди Севера.

Шантэ остановилась на пару минут, вслушиваясь в звуки природы. Ей казалось, что весь мир ожил: самка слышала легкий шепот птиц, монотонные капли, ударяющиеся о воду, а еще - волшебное пение, идущее прямо от площадки, где стояли изваяния Богов. Чем ближе львица подходила к ним, тем сильнее усиливался звук. Самка сглотнула и дернулась вперед, пробираясь сквозь густые заросли деревьев, укрывающих площадку так, словно белый снег укутывает всю землю. Это место, пожалуй, посещали крайне редко, быть может, после того, как она была здесь с Траином, сюда более никто не приходил. Львиные терпкие запахи стояли в воздухе, но Шантэ была так поглощена пением, что даже не заметила их. Её влекло не любопытство, но ей казалось, словно вторят ей сами Боги.

Упершись лбом в особо густые ветки, львица раздвинула их, выходя на знакомую поляну с камнями, на которых были изображены все те же морды животных. Пение теперь звучало во всю мощь и издавалась где-то сверху, над головой львицы. Леди Севера мигнула обоими глазами, задрала голову и... расширила глаза от удивления.

Справа и слева, на ветках и на верху монументов, сидели крупные совы и филины. Вращая большими глазами, словно двумя лунами, птицы тоже проводили какой-то ритуал, но ничуть не испугались и не замолкли, когда к ним вышел иного вида зверь. Совы топали лапками, филины махали крыльями, и им вторили другие птицы, стуча по дереву клювами; стрекотали и жужжали насекомые. Единство севера создавало общую симфонию того таинства, которое Шантэ поняла и быстро подхватила.

Она добавила свой голос, слившиеся вместе с севером. Она была его частью, она была его защитницей, как и самец, с которым она пришла, как и каждый член ее небольшого, но сильного и крепкого прайда, как и каждый зверь, который жил здесь до того, как образовалось Северное Братство.

- Lunefull er leida, - дрожащим голосом начала она, снова вспомнив львиц, которые пали сегодня в битве.
- For leo som
feigdarljoset skin, - и филины загудели, замахали крыльями, бесшумно опускаясь возле львицы.
- Som Hél-skodd trår
Brui vid, - Шантэ внезапно ощутило спокойствие, будто сама проводила несчастных самок в последней путь.
- Alt liv... kvilande, - тихо говорит Шантэ и опускает голову к птицам.
- Alt liv, - дальше шепчет львица, а совы ее внимательно слушают, - glimande.
- Alt liv – kvilande, - повторяют птицы уже вместе с королевой.
- Alt liv – glimande, - щелкают клювами остальные пернатые обитатели земель.
- Alt liv – kvilande, - Леди Севера поднимает голову на изваяния, всматриваясь в глаза нарисованной морды.
- Alt liv – glimande, - она просит Одина, чтобы он не отдавал души львиц Хель, а забрал их себе.

Филины мягко, так тихо, словно у колыбели птенцов, молятся вместе с Шантэ, просят защитить их от следующих нападений Белых Ходоков. Они знают, что за горе случилось у львов и они тоже боятся Белую Смерть, но готовы  помогать хищникам ради общей цели и общего блага. Шантэ чувствует это, и, кажется, понимает, что душа не зря влекла ее в это место.

Звуки медленно затихают, птицы взмахивают крыльями и поднимаются в воздух, закрывая собой солнце, лучи которого, проникающие на поляну, блестят и мигают, отражая тень от сов на земле. К Шантэ подлетает одна из участниц песни, крупная представительница своего вида с огромными оранжевыми глазами. Она приземляется у лап Шантэ и медленно кланяется перед ней, распластав крылья.

- Меня зовут Вёльва, Королева Севера, - начинает говорить птица, - новый прайд прошел сложное испытание, поэтому мы, местные звери, окажем Вам поддержку в случае прибытия Ходоков на наши земли и поможем защитить от них Север.

Львица замолчала. Она не знала, что можно было отвечать на это и, в какой-то степени была ошарашена подобным поведением местных жителей. Ранее они даже не выказывали какие-то признаки того, что вообще существуют здесь.

- Я поражена Вашей смелостью, Леди Шантэ, - продолжила говорить Вёльва, очевидно, не дождавшись ответа самки, - несмотря на ваш юный возраст Вы и Ваш супруг...

- Траин не является моим мужем, - резко поправила Шантэ сову и нахмурилась. Филин наклонил голову набок и покачал головой.

- Вы и... Ваш король заслужили высокое положение в прайде. Я бы хотела, с Вашего позволения, стать Вашей советницей и быть посредником между прайдом и местными жителями.

- Хорошее предложение, - ответила серая самка, кивнув головой, - я принимаю его.

Птица сначала довольно кивнула, но, внезапно вдруг, вспорхнула с земли и перелетела на голову Шантэ, взъерошив перья.

- Сюда, кажется, кто-то идет...

Отредактировано Шантэ (6 Апр 2018 08:08:37)

- Белая Смерть, Леди Шантэ! Белая смерть… - шепчет птаха львице, не обращая внимания на приветственный жест самца.

Шантэ подняла глаза вверх, как бы пытаясь разглядеть перепуганного филина, восседавшего на ее голове столь бессовестно. Львица не удивилась тому факту, что вокруг все затихло, замолчало: многие звери и птицы разбежались и разлетелись по своим укрытиям, многие – это те, что посмелее или совсем молодые, не верящие в сказки более взрослых особей, остались сидеть на ветках и восторженно, либо с испугом и любопытством, разглядывать льва, вышедшего навстречу Королеве.

Гигант снова пришел; Шантэ теперь не знала, как реагировать на Хальварда и как разговаривать с ним: он был отцом ее возлюбленного, но принадлежал при этом ее врагам, кровь которых, собственно, текла и в самом Короле Севера. Львица знала, что многие здешние обитатели не знают этого и слава Одину, потому что если бы узнали, то наверняка не признали бы Траина. Тяжело ему будет, когда он осознает, что является потомком тех львов, что убили невинных львиц и оставили детей сиротами.

Хотя он страдает и без этих подробностей.

- Мне было бы стыдно бояться собственных земель, - Шантэ взглядом обвела лес и изваяния Богов, - можете считать меня безрассудной, глупой, выскочкой, но прятаться в логове и пугаться любого шороха  - не моя привычка. Я Королева Севера, его защитница. Настоящий воин никогда не будет поджимать в страхе хвост.
- Леди Шантэ, вы же…
- Вёльва, перестань. Это Ходок, ты права, но он нам не враг, иначе я бы тут не стояла и не говорила с ним.
Самка вздохнула и посмотрела на белогривого самца. С одной стороны ей было жаль его: он остался один, был не принят сыном, отвергнут собственным кланом. Но с другой стороны…

- Вы пойдете к Иным? – спросила кошка, - даже я понимаю, что они убьют вас – это в лучшем случае.

Многие львы из их прайда свято верили в то, что Хальвард – посланник Короля Ночи, что именно он привел сюда медведя, а сам сражался с ним, чтобы втереться в доверие. Признаться, но первоначально Шантэ думала также. Она не знала, что именно заставило пересмотреть ее мнение по этому поводу, но прониклась к Хальварду, как ни странно, глубоким уважением, в отличие от его сына. Возможно виной тому ее первое впечатление после того, как они встретились в долине. Хальвард был первым, кто объяснил юной львице законы Севера и предупредил о возможной опасности. Он - отец ее любимого Кову, который являлся для нее самым дорогим существом и которого она бы защитила ценой собственной жизни.

- Они будут нападать снова и снова, верно? – не смея больше сдерживать себя, задала вопрос Шантэ. Но в ее глазах не было страха – лишь уверенность, которая не меркла, а набирала силу.

Отредактировано Шантэ (20 Апр 2018 08:46:25)

Убить члена Белых Ходоков - это было самым правильным решением проблемы в глазах мелких птиц и зверей, которые, затаив дыхание, наблюдали за диалогом своей недавно признанной Леди Севера с чужаком. Они одобряли смелое поведение львицы, но не понимали, почему самка так беззаботно щебечет с посланником смерти. Впрочем, эти настрадавшиеся звери признавали Шантэ королевой хотя бы по той простой причине, что она могла так смело смотреть Белому Ходоку в глаза.

Вёльва не смела перечить своей хозяйке, но чуяла какой-то подвох в поведении Хальварда; она зашевелилась, но Шантэ не обратила на это внимание, потому что уже была полна возмущения от слов своего нового родственника.

- Если бы Вы… - начала она было распыляться, но услышала шелест позади себя: это гепард преградил ей путь к побегу, а заодно был готов подхватить Вёльву, если она все же решится подняться в воздух.
Шантэ бросила мимолетный взгляд через плечо, а затем резко развернулась к самцу, обнажив зубы. О, Один! Это твое новое испытание? Твоя игра, твои суровые законы? Что же, коль так, то Леди Севера выдержит их, хотя шансов выйти целой и невредимой из этой схватки у нее будет слишком мало.

Серая самка была поражена поведением Хальварда. Да, у нее была тень сомнения, возможно, но еще глубже она не признавала его своим врагом. Она не хотела верить в то, что этот лев сможет причинить ей вред, сможет причинить вред своему сыну. Этот Ходок не настоящий, бракованный для своей семьи, но зато внушающий уважение Шантэ. Ей казалось, что его поведение - это всего лишь игра, но лишь до той поры, пока Хальвард не издал приглушенный рык и не рванул к ней вперед.

«Не верю!» - немо кричала Шантэ, припав к земле, когда огромная глыба льда нависла над ней. Кошка отвела уши назад и утробно, предупреждающе заурчала, но взгляд от голубых глаз Хальварда не отвела. Ей показалось на какой-то миг, что время остановилось, пока фраза самца не достигла ее ушей.

- Я не стану убегать, - прошипела дочь конунга. Тогда лапа ходока начала медленно выпускать когти, ощутимо покалывая кожу в области живота. Все смешалось в голове у самки, уступая место инстинкту самосохранения, но она все еще пыталась образумить Хальварда иным способом, заранее признавая свое поражение, если схватка все-таки состоится.

- Если я умру, - продолжала глухо рычать Шантэ, - сын никогда не…, - но внезапно речь Леди Севера обрывается, потому что она замечает резкую перемену в поведении Белого Ходока. Лев удивленно опускает круп на землю.

«Что? Что несет этот спятивший старикан?», - при всем своем уважении к Хальварду, Шантэ не могла думать иначе на дальнейший комментарий, который поступил от Белого Ходока, а также не могла думать иначе, принимая во внимание его резкие перепады настроения. Но…
«Я… беременна?».
Обычно подобный шок поступает от главного виновника торжества, то есть, от отца. Но будучи совершенно неопытной в подобных вопросах самкой, Шантэ не могла прознать о своей беременности: отец как-то особо не уделял внимание подобным вопросам, а мать просто не успела рассказать дочери о последствиях жизни с самцами, потому что принцесса оказалась слишком блудной и слишком самостоятельной львичкой. Теперь все шевеления в животе она списывала на волнение, на некачественную еду, на что угодно, но только не на то, на что сейчас указал Хальвард.

- Я… беременна? - Шантэ замирает с полуоткрытой пастью и по-детски удивленно вытаращенными глазами. Она сейчас, внезапно, стала больше похожа не на взрослую воинственную самку, а на юную охотницу, которая натворила слишком много нехороших дел, а теперь удивляется, расстраивается, боится, теряется и, конечно, не знает, что сказать маме.

Леди Севера села на землю, опустив лапу на собственный живот. В ней теплилась жизнь, которая принадлежала всецело ей и Траину. Она станет матерью, а ее возлюбленный – отцом. Они выросли. Теперь они сами должны воспитать собственных львят, должны защитить свою семью и свой прайд – своих детей, которые являлись их продолжением, символом их взаимной любви и доверия.

- Леди Шантэ… это новые жизни в обмен на старые. Один дал вам награду, - тихо сказала Вёльва, которая за время покушения на жизнь своей хозяйки, уже думала о том, как собрать спрятавших в разные стороны животных, чтобы хоть каким-нибудь образом защитить королеву от посягательств Ходока. Судя по его реакции, он действительно не хотел причинять вред Леди Севера, хотя Вёльва и не понимала причины его поведения до конца, следовательно, совсем ему не доверяла.

Шантэ посмотрела на Хальварда. Она еще слабо осознавала свое положение, но была счастлива так, словно только что увидела большое светлое чудо.

Отредактировано Шантэ (4 Май 2018 22:50:30)

На какой-то короткий миг львица отстранилась от мира. Она пропустила слова Вёльвы мимо ушей, потому что полностью погрузилась в себя. Леди Шантэ хотелось бы, чтобы все вокруг сейчас остановилось, чтобы трава замерла, чтобы птицы перестали петь, чтобы дыхание не мешало. Только она, только Боги, только дети. Её родные дети, которых она носит внутри себя.

Сколько их там? Сколько маленьких сердец, которые стучат в унисон ее сердцу? Какими они будут? Похожими на маму или на папу, а может быть, на дедушек или бабушек, а может быть на всех сразу? Какими они будут по характеру? Веселыми или спокойными, шаловливыми ли или ленивыми, умными или добрыми, либо же сильными? Какими бы они не были, но Шантэ уже безумно любила их. Каждого. Всецело. Это ее дети. Это продолжение ее жизни.

Наконец глупый вид Леди Севера сменился на вид взрослой львицы, которая осознала свое положение. Она встала на лапы и очевидно состоялась как королева прайда, а значит, она сможет выполнить и функции матери. У нее теперь очень много детенышей - сироты и не родившиеся еще малыши. Всех она будет воспитывать одинаково, и одинаково будет отдавать им свою любовь, но ее родные дети были для нее чем-то особенным, чем-то важным. Они словно соединяли ее и Кову воедино. Шантэ бы никогда не подумала, что ей повезет принести в мир плоды любви. Крепкой, верной, настоящей.

Но природа по-прежнему дышала. Мир вокруг суетливо двигался, потому что ему было невдомек, что скоро Королева Севера принесет на свет маленьких львят, возможно, будущих защитников этих земель от посягательств Белых львов.

- Минуточку! – встрепенулась птица, широко распахнув крылья. Вёльва была возмущена, но ей было страшно спорить, - Белой Смерти здесь командовать нечего! – она смогла сказать только это, злобно вращая большими глазами. Но что она могла сделать с Хальвардом? Что она могла сделать со львом, которого смогла принять Леди Шантэ, несмотря на его происхождение? 

Хальвард продолжал говорить. Говорил он негромко, поэтому серая самка даже не сразу поняла, что он ругается с филином, хотя показывал клыки и не скрывал своего отношения к птице.

- …Смогут ли они довести до зрелости всех своих будущих детей живыми и здоровыми... – королеве показалось, что самец обращается к ней. Ее взгляд вдруг приобрел оттенки скорби: много львят не выжили на ее памяти по самым разным причинам. Это не значило, что у них были плохие родители, потому что, порою, они действительно вылезали из кожи вон, делали все возможное, но не могли вернуть своих детей к здоровой и крепкой жизни. Шантэ вдруг испугалась, что Боги заберут у нее ее детей обратно, отчего она только сильнее вжалась в землю, будто бы желая спрятать свой живот от всех, кто сейчас ее окружает. Она не отдаст своих детей. Она будет спорить с самим Одином, но она не отдаст их! Пока жива она, то будут жить и ее детеныши.

Вёльва же ничего не ответила на слова Хальварда. Она считала по-своему. Оба они поклонялись одним богам, но совершенно по-разному мыслили. Филин знала, что Ходоки слишком жестоки, что жестоки их взгляды. Однако она все равно слишком сильно была оскорблена, поэтому единственным решением сейчас она избрала полное игнорирование самца.

Хальвард тоже не стал больше спорить с птицей. Он уже обращался к Шантэ, предварительно помогая встать ей на лапы. Он извинялся перед ней, даже улыбался, что было для львицы хорошим знаком. А сначала ей казалось, что этот угрюмый старик совсем разучился выдавать положительные эмоции. Оно и понятно: не от хорошей жизни он себя так вел.

Теперь этот самец все больше напоминал ей заботливого отца. Отца… Львица вдруг вспомнила о Фаере; этот лев абсолютно другой, в отличие от Хальварда, но оба они по-своему хорошие родители, которые готовы помогать своим детям несмотря ни на что. Если бы только конунг знал о том, что сейчас происходит с его дочерью, то, наверно, непременно бы пришел сюда.

Шантэ стало стыдно: стыдно, в первую очередь, за то, что она не отправила даже весточки родителям с тех пор как ушла из прайда. Как бы она себя чувствовала, не зная, что происходит с ее детьми? И что теперь думают они? Вдруг вовсе решили, что она умерла, что не смогла пережить поход, что Кову не сберег ее? Львица тряхнула головой, пытаясь оправдать себя тем, что не было подходящего гонца – Айвор тогда нужен был их прайду, как вторые глаза. Она не могла отослать его к отцу.

Но теперь есть Вёльва. И ее необходимо сейчас куда-то выслать, чтобы филин и Белый Ходок не нервировали друг друга. Пока Хальвард был погружен в свои короткие мысли, кошка обратилась к фамильяру без каких-либо предисловий.

- У меня есть для тебя первое и очень важное задание, - птица недоуменно взглянула на Леди севера, - мне нужно, чтобы ты срочно отправилась на юг. Там живет мой отец и моя мать – конунг Фаер и его супруга Акера.
Львица подробно объяснила филину, как добраться до земель конунга. Она говорила серьезно, но как только речь зашла о том, что конкретно необходимо передать, самка расчувствовалась.

- Расскажи им, что я скоро стану мамой! Что я с Кову, что у нас свой прайд! Расскажи... расскажи, что я жду их в гости! Я так соскучилась... - серая самка замолчала и снова опустила взгляд, сдерживая слезы тоски по родителям, по родному дому. Теперь она снова на миг окунулась в прошлое, где была еще котенком. Лишь миг, который тут же сменился суровой реальностью; о Белых Ходоках Леди севера решила умолчать, чтобы не тревожить родителей зря. Львица предполагала, что у них и без того очень много хлопот. Младшим братьям и сестрам кошки уже должно было исполниться полгода. Как же она хотела бы взглянуть на них!

Вёльва молча кивнула и поспешила удалиться, не скрывая своего удовольствия от того, что ее отослали подальше от Белой смерти. Ее, конечно, по-прежнему беспокоило, что Леди севера водится с этим Ходоком, но, в крайнем случае, если этот убийца решит вновь угрожать ей, львице придут на помощь другие животные Севера. Они всегда следят.

Шантэ проводила взглядом филина. Она надеялась, что с родителями все хорошо. Она хотела бы, чтобы они пришли в гости к ней, чтобы увидели своих внуков. Львица слишком ценила свою семью и даже хотела бы вновь воссоединиться с ними. Но от мыслей кошку отвлек Хальвард. Она вновь взглянула на него и задумалась. Что львицу привело сюда? Зачем она пошла в Богорощу? Разве не только лишь для того, чтобы помолиться? Чтобы хотя бы временно успокоить душу и поплакать над телами погибших втайне от своего прайда? Разве не спросить совета у богов, которые знают и видят все?

- Я не могу это объяснить, - пробормотала львица неуверенно, опуская глаза. Кто она? Она все же южанка и в глазах Хальварда, и в глазах Богов, и в глазах Севера, - но мне показалось, - она сказала следующую фразу немного громче, - что Боги звали меня сюда. Мне казалось, что они обратят на меня внимание, что они дадут мне силу, потому что я показала им свою истинную сущность. Я знаю, что Вы не воспринимаете меня как дочь Севера. Мои слова могут казаться Вам сущим абсурдом. Может быть, я это выдумала. Может быть, на самом деле, я пришла сюда случайно и встретила Вас, чтобы узнать правду.

Ей все равно казалось, что она обрела новый дом. Теперь даже звери, живущие здесь, признали ее и Траина Королем и королевой. Шантэ гордилась этим, но вместе с тем теперь тоже почувствовала груз ответственности, о котором все время твердил ее возлюбленный. Она была ответственна не только за львов, что жили тут, но и за животных, которым она пообещала защиту от Белых Ходоков.

Как теперь она сможет вытянуть это все, будучи с детенышами под сердцем? Она видела свою основную защиту и опору исключительно в Кову. Только вместе они смогут справиться.

Фамильяр улетает в локацию Джунгли—–→>>

Отредактировано Шантэ (24 Май 2018 21:15:40)

Глупая наивность; единственные, кто может слышать богов и говорить с ними – это шаманы. Но таковой дар принадлежал даже не каждому повелителю духов. Многие из подобных зверей были обыкновенными обманщиками и фантазерами, но были и истинные провидцы, видевшие то, что было недоступно глазу обывателя. Но и такой навык, как любой другой, не приходит никогда сразу и неожиданно. Конечно, ты должен быть избранным, иметь «дар», талант к этому, но и упорно заниматься и трудиться, чтобы возможность говорить с богами у тебя была в любой момент, а не только тогда, когда они пожелают того сами.

Теперь не удивительно, не правда ли, что Хальвард слишком скептично относился к словам молодой королевы севера?  Ее наивность, тем не менее, граничила с полной серьезностью слов и намерений; возможно, что это были лишь ее иллюзии, но она верила, а значит, это куда больше и куда выше фантазий.

А возможно, что она пришла в Богорощу лишь с одной простой целью: найти покой.

В этот раз львица слушала Хальварда абсолютно спокойно, потому что совершенно было не удивлена его реакции. Она знала этого самца уже более чем достаточно для того, чтобы принять все то, что он говорил ей. Более того, но Леди севера считала отца своего возлюбленного достаточно опытным в различных вопросах, тем более, в вопросах северной веры, но от своих собственных мироощущений она не отступала.

Снова больно, потому что Хальвард напомнил о смерти хищниц, ответственность за которых несла именно львица вместе со своим суженым. «Смертей не избежать», - это теперь Шантэ усвоила как молитву, но предпочитала не думать о возможных последствиях. Тем более она предпочитала не думать о смерти своих детей или своего возлюбленного, а это было единственным, что показывало ее слабость. Да, кошка была еще слишком слаба для севера, но именно сейчас она сделала первый шаг к тому, чтобы не уступать Белым Ходокам в их закаленности духа и тела.

Повернуть обратно, сбежать от опасности, не оправдать надежды львов и львиц, которых лорд и леди севера взяли под свою опеку  - это было для Шантэ сущим позором, который бы она себе не простила. Только сейчас она почувствовала истинную силу, бурлящую в ней, готовую выскочить наружу; разница была лишь только в том, что ее сила – горячая, вечно сталкивающаяся с северным ветром и приводящая все вокруг в движение. У других северян и у Ходоков сила была ледяной, способной заморозить, убить, а там, где лед, там времени нет и нет жизни. Возможно, что именно поэтому Шантэ и Хальвард не понимали до конца друг друга, но последний, должно быть, нашел эту силу у южан и осознал ее, а потому пошел по иному пути, нежели белые братья и сестры.

Шантэ не обижалась. Она и не говорила о том, что избранная, но все же Один не зря выбрал ее и Траина в качестве новых предводителей севера, не правда ли? Кроме того, они сумели постоять за себя и нашли способ выжить здесь при любых обстоятельствах, будь то лавина, приход врагов или недостаток пищи.
Леди севера без колебаний подошла к Хальварду, когда тот попросил это сделать. Она остановилась напротив льва, поднимая глаза к небу, едва ли различимому в густой кроне деревьев. Потом лев пододвинул к себе краски, странно, что нетронутые ни кем и не засохшие, будто бы оберегаемые богами на такие случаи. Они ждали, когда придет тот, кто будет достоин.

Шепот белого ходока, читающего молитву, снова разбудил те же ощущения, что и тогда, когда она шла сюда на пение. Конечно, она не была шаманом, но это не мешало ей искренне верить в богов, а потому, впадать в некий транс, погружая свое сознание в слова своего нового родственника. Совсем скоро произнесенный текст будто бы отделился от того, кто его произносил, повис в воздухе, в ушах, в голове, заставляя тело не слушаться, вызывая в мышцах судороги. На глаза легло что-то липкое и холодное, но львица даже не дернулась; ее сознание будто бы уснуло.

- Шантэ – дочь Фаера… - тут же Леди севера открыла глаза и первое, что увидела перед собой – снова небо. Солнце уже вот-вот подходило к зениту, обозначая новый день в этой жизни, - …и пусть боги севера ведут тебя только вперед по твоему жизненному пути. - Так странно, что молитва Белых Ходоков была прочитана наполовину южанке, днем, а не под покровом ночи, во тьме. Наверное, северу был необходим этот вечный баланс.

Львица снова увидела улыбку Хальварда; она улыбнулась в ответ, но как-то по-новому, смело и дерзко. Хотелось сказать этому старику что-то пафосное, мол, я не разочарую вас и наших общих богов, либо же поздравить себя с обращением в новую религию, но все это звучало так по-детски юношески и наивно, что львица просто покачала головой и…

- Спасибо, - сказала она, потому что именно Белый Ходок оказался той связующей ниточкой для нее и для новой жизни, в которую она только-только вступает. Беременность, принятие язычества – в эти ключевые моменты этот лев был рядом, поэтому, она была безгранично ему благодарна, несмотря на все те грехи, которые были на нем.

- Хальвард, - продолжила львица, вдруг положив лапу на лапу самца, - ходоки оставили на Вас неизгладимый отпечаток, это правда. Но Траин… - самка тряхнула головой, - Ивар обязательно признает Вас. Дайте ему время.
Шантэ опустила лапу на землю. Теперь на мир смотрела совсем иная кошачья морда, чьи глаза украшал незамысловатый узор, но явно подчеркивающий характер львицы.

- Кто бы что не говорил, но я никогда не буду стыдиться того, что мои дети – внуки Хальварда, Белого Ходока.

"Мои дети тоже будут преданы мне и моему королю", - заключила Шантэ, выслушав речь льва, - "однако я считаю, что родителям стоит указывать на их ошибки. Кто, если не мы?", - но на этих словах губы львицы сжались, а в глазах появился вопрос. Отцу? О чем говорит этот Белый Ходок, в душе которого сидит и так нескончаемое количество загадок и тайн?

Эти тайны были, должно быть, слишком глубоки, потому что самец поспешил перевести тему для разговора. Он напомнил Шантэ о том, что ей нужен отдых. Слишком сильны были ее переживания, слишком много времени она уже провела на лапах, а посему, если она хочет принести Лорду здоровых и сильных наследников, ей необходимо как можно чаще отдыхать. Львица не могла не согласиться со своим новоиспеченным родственником, а потому кивнула ему и пообещала, что тоже будет периодически появляться здесь: нужно молиться Богам за здоровье детей и за прайд и присматривать за новым поселенцем Богорощи.

——→>>Великий Чертог

Отредактировано Шантэ (21 Июн 2018 07:58:04)

Болезненный сон крепко сковал темношкурую малышку, стоило ей лишь прикрыть глаза и устало опуститься на промерзшую землю, прислонившись спиной к шершавому древесному стволу. Вынужденный бег наперегонки с гиенами так вымотал её, что она не слышала ни песен, ни чужих разговоров совсем рядом. Мира была надежно скрыта от посторонних глаз широким деревом, она уснула в укромном месте, куда не доставали редкие солнечные лучи, и её тёмная шерстка делала малышку ещё незаметнее.

Со стороны могло показаться, что Мира безмятежно спит, её дыхание было совсем тихим, а мордочка — спокойной. Но после пережитых неприятностей сон, который мог бы быть ненавязчивым и приятным, обернулся кошмаром, первым из череды последующих. Мире снилась мама, снился встревоженный дрожащий голос, шепчущий “Всё будет хорошо”, а следом за голосом тонкой струйкой просачивалась ложь. Как всё может быть хорошо, если вдали уже слышится тошнотворное улюлюканье и вой, заставляющие цепенеть на месте от ощущения липкого страха, а воздух вмиг отравляется гнилостным гиеньим запахом, который Мира предпочла бы никогда не знать. Но она знает, как знает и то, что уже ничего не будет хорошо. Потому что голос мамы отдаляется, а гиены всё ближе и ближе. Напоследок Мира слышит умоляющий крик “Беги! Беги как можно скорее!”, но разве она может оставить маму? Едва различимым эхом до неё доносится голос Нимейли, обещающей догнать дочь, но он вновь привел за собой горький запах лжи, смешанный с печалью…

Не привыкшая к суровой северной местности, бесконечно уставшая и ослабевшая, Мира уже не хотела просыпаться. Проснуться означало сбежать, подчиниться приказу матери. Лишь настойчивое прикосновение чужой лапы, опустившейся на плечо львицы, пробудило осознание того, что выбор бежать или не бежать уже давно был сделан. С трудом приподняв голову с нестерпимо холодной земли, Мира сонно приоткрыла глаза, приходя в себя. Отголоски сна ещё недолгое время звучали в её голове, прежде чем окончательно затихнуть.

— Гиены… — выдохнула Мира, изо рта вырвалось крохотное облачко пара. Затуманенный после сна взгляд прояснился, львица качнула головой, но ни запахов гиен, ни их пронзительного мерзкого смеха здесь не было. Лишь морозный воздух, множество деревьев да двое незнакомых кошачьих фигур в шаге от неё.

— Надеюсь, не примерзла, — прошептала Мира, вспомнив голос, что встретил её при пробуждении, и сглотнула. Ни один запах не был знаком ей, как и местность. В памяти всплывали обрывки стремительной погони, но Мира не могла вспомнить дорогу, которой бежала, прежде чем очутиться здесь, ведь она была так напугана. Единственное, что она знала — река осталась далеко позади. Как и мама, которая наверняка с ума сходит от беспокойства, если вообще жива, а не разодрана гиенами.

— Моя мама осталась у реки, — темношкурая малышка не знала, кем были лев (поразительно огромный, Мире прежде такие не встречались) и крупный хищник, строением похожий на гепарда, которые находились так близко, что можно было запросто дотронуться лапой до них, но они вообще были единственными в роще, кроме неё. И пока незнакомцы не нападали, Мира готова была просить их помощи. — Я прошу прощения, если это ваши владения, за мной гнались гиены, — торопливо пояснила она уже полным голосом, в котором проскальзывала одна-другая хриплая нотка, наверняка от лёгкой простуды. — Мне нужно найти маму, мы давно расстались, она наверное сильно переживает. Пожалуйста, помогите мне, мистер… — Мира на секунду запнулась, — простите, я не знаю ваших имён. Моё — Мира, маму зовут Нимейли, может, вы её видели? Она говорила, что её шерсть цвета мёда, а глаза зелёные, как свежая трава.

Замолчав, юная львица напряженно выдохнула очередное паровое облачко, по телу прошла холодная дрожь, но жаловаться Мира не посмела. Сперва нужно отыскать маму, а уже после думать о теплом укрытии. Если, конечно, гепард и лев согласятся помочь детёнышу, что беспардонно вторгся на незнакомую землю.

Смущение, холод и тоскливый голодный желудок всё яростнее боролись за главенство, пока Мира неловко переминала лапками по непривычной промерзшей северной земле. Несмотря на смелось, с которой темношкурая сперва обратилась ко льву и его спутнику, ей было неуютно обременять незнакомца своим присутствием и просить его о помощи. Да, иного выхода не было, но ведь это был первый раз, когда Мира заговорила с кем-то, кроме матери. Кочевая жизнь всегда полна опасностей, и дружелюбные путники встречаются не так часто, как Мире того бы хотелось.

И чужие территории. Нимейли всегда избегала пересекать границы прайдов или других владений, чтобы не иметь ссор с их хозяевами, и Мира придерживалась того же мнения. Но, спасаясь от гиен и не давая себе времени на передышку и осмотр окресностей, юная львица совершенно не обращала внимания на запахи и метки. Пересекла ли она чужую границу? Вполне возможно. И оттого становилось ещё неуютнее за своё бесцеремонное вторжение. Впрочем, отчитывать львицу пока никто не торопился.

Самец, разбудивший Миру, к своей чести оказался отзывчивым, а тихий тон его голоса совсем не соответствовал грозным размерам тела. И хотя ответ был совсем не таким, какой всем сердцем желала услышать мелкая, она была благодарна хотя бы за спокойный прием. Кивнув в ответ, львица почувствовала, как по телу в очередной раз пробежала дрожь, что не укрылось от взгляда её нового знакомого. Смущенная улыбка сама собой выползла на мордочку. Чужая внимательность и отчасти забота были приятны.

— Снаружи? Но мы ведь… — непонимающе произнесла Мира, прежде чем повернуть голову и на какое-то время застыть в изумлении. Деревья! Они были повсюду вокруг темношкурой малышки и её собеседников, но всё же не были лесом или даже рощицей. Чтобы понять местный ландшафт, Мире не требовалось крутить головой и озираться, это была скорее старая привычка, сохранившаяся с тех времен, когда единственным источником информации были запахи и звуки.

— Здесь так много деревьев, — улыбнулась темношкурая, чувствуя некоторое восхищение. Что-то было в этом месте, в расположении деревьев и каменных валунов, какая-то особая волшебная атмосфера царила здесь и манила к себе. Мира поймала себя на мысли, что ей хотелось бы прийти сюда снова однажды.

— И холодно, — с лёгкой усмешкой добавила Мира, поднимаясь и тихо ступая из таинственной рощицы. Возвращение к теме гиен немного омрачило поднявшееся было настроение мелкой, но полностью очнувшись от длительного сна и не падая больше с лап от усталости, она могла думать более осознанно.

— Приятно познакомиться, — немедленно откликнулась она после представления самцов, и ни словом не соврала, знакомство действительно вышло хорошим, хоть и обстоятельства были грустными. — Мы с мамой были у реки, не так далеко от границы прайда, где гиены живут вместе со львами. Простите, вы упомянули короля? — Мира вскинула голову в направлении гепарда Пича, чтобы обозначить своё обращение, — Вы знаете, как его зовут? Или хотя бы как он выглядит? И правитель соседней банды, — юная львица вспомнила, что крупный лев упоминал помимо прайда ещё и банду. “Банда” звучало подозрительно, напоминая о мародерах и бандитах на просторах саванны, но вдруг?.. Сумасшедшая догадка пронзила мысли Миры, и та всем сердцем надеялась, что не ошибается.

Отредактировано Мира (13 Июл 2018 04:20:57)

Хальвард ответил не сразу. Недружелюбный колючий ветер взъерошил тёмную шерстку Миры ещё несколько раз, резко врываясь между деревьями. Холод и негостеприимство местного климата будто бы говорили, что темношкурая львица здесь чужачка и хорошо бы ей поскорее убраться, откуда пришла. Или же собственная усталость после беспокойного сна и грустные обстоятельства заставляли Миру едва ли не впервые в жизни предаваться столь мрачным мыслям? Мысленно насупившись, будто принимая своеобразный вызов от севера, она зябко поджала лапы и голову, но не произнесла ни звука. Найти маму было куда важнее, нежели согреться и отдохнуть, так что Мира сможет перетерпеть все трудности.

Между львами повисло тяжелое молчание, и это тоже не добавляло оптимизма в сложившейся ситуации. Но Мира не решалась прервать пугающую тишину, упрямо дожидаясь, пока её новый знакомый скажет хоть что-нибудь. О чем он раздумывал так долго? Неужели вспомнил что-то важное и теперь пытается подобрать слова помягче, чтобы аккуратно сообщить это Мире? Наверное, впервые в жизни сердце маленькой темношкурой малышки так отчаянно переполнялось тревогой, но ведь она никогда прежде не оказывалась совсем одна.

И всё же надежда, которая поддерживала дух Миры всю сознательную жизнь до этого момента, не покидала малышку и теперь, когда она оказалась в одиночестве посреди недружелюбных чужих земель. Даже в самые плохие времена рядом с ней всегда была её мать, и казалось невероятным, что когда-нибудь может быть по-другому. Но пускай сейчас было одиноко и мысли отравлялись страхом, Мира напоминала себе, сколько испытаний они с матерью уже перенесли вместе. Они обе слишком упрямы, чтобы сдаться. Они обязательно найдут друг друга.

— Король Траин, — наконец произнес Хальвард, всего парой слов разламывая тишину, а заодно и крохотную надежду, теплившуюся в сердце Миры, когда та спрашивала о короле. Малышка невольно поникла после произнесеного вслух имени, чувствуя горечь от несбывшейся надежды. Не тот. Больше всего на свете (после воссоединения с мамой), Мира желала вернуться к своей семье, к братьям, сестре и отцу, которых знала только по рассказам. Но Нимейли никогда не упоминала короля Траина, выходит, эти земли — не Предгорья, где когда-то родилась Мира, и даже не соседние с ними территории. Дом снова был далеко.

И всё же сказанное львом возымело утешающий эффект, а когда Хальвард упомянул, что король прайда — его сын, Мира слабо улыбнулась, приподнимая голову. Это был хороший знак, ведь сын такого доброго льва точно не может быть плохим. Тем более если сам Халь пообещал его помощь и так уверенно отозвался о здешних львах.

Мира не отпрянула в испуге, как могли бы сделать многие, когда гигантский самец вдруг подошел совсем близко. Она уже прониклась к нему достаточным доверием, чтобы не удирать в страхе быть разодранной такими же огромными клыками и когтями, стоило только льву шагнуть поближе. Своим телом Хальвард стал прямо на пути ледяного порывистого ветра, что секунду назад забирался под шерсть Миры.

Тихо, облегченно выдохнув, юная львица вдруг неловко потерлась о лапу, что оказалась совсем рядом, чтобы снова почувствовать чье-то тепло, съеживаясь при этом, будто хотела остаться незамеченной. Даже скорее просто прислонилась боком, боясь нарушать личное пространство Хальварда сильнее, но надеясь, что он простит этот маленький порыв.

— Спасибо, — прошептала Мира, поднимаясь следом за львом и стараясь идти совсем рядом с ним. Тепло его лапы и доброе отношение заставили малышку подумать, что таким же, наверное, мог быть и её папа.

> Великий чертог

–→ Великий чертог

Неторопливо ступая по каменному помосту, Фёдор продвигался вглубь небольшого зелёного острова, затерянного где-то в глубине восточного подножья, что являлся сакральным местом для членов братства, местом, где граница между миром живых и миром мёртвых особенно истончалась, и где, согласно легендам, можно было получить благословение древних богов. Здесь, на одном крохотном пятачке, в окружении могучих деревьев деревьев и вод в изобилии произрастали травы, целебные и ядовитые, редкие и нет - Фёдор пришёл сюда именно за ними, с намерением отыскать костерост, запасы которого в чертоге только что подошли к концу.

Черногривый без труда узнал знакомые рыхлые пучки, приютившиеся у подножья одного из гигантских камней, строго и величественно смотрящих на посетителей сверху вниз нарисованными глазами, некогда выведенными на их вершинах каким-то безумцем, превратившим их в осязаемые воплощения богов, которых он чтил. Фёдор удостоил истуканов лишь пустым, равнодушным взглядом. Он понимал, что за ними скрывалась некая мистическая сила, что древние, безумно древние мертвецы покровительствовали этому месту, однако не спешил выказывать им почтение. Множество демонов и богов, покровительствующих и проклинающих, представлялись ему не более чем душами живших когда-то давно, в незапамятные времена, но всё же таких же существ из плоти и крови, лишь претерпевших изменения от длительного пребывания в потустороннем мире. Да, они могущественны и, быть может, мудры, но они не более чем порождения этого мира, такие же испорченные и несовершенные, как и всё остальное. Им не стоит возносить горячие молитвы и пышные подношения, уповать на них в своих потаённых надеждах, они точно такая же пыль, как и ныне живущие, только пыль звёздная. Их удел - вечная, мучительная бесконечность и безутешная мольба о конце, который никогда не настанет. Какая тягость - бессмертие богов, бессмертие без абсолютного Бога, в котором одном только можно найти вечное успокоение. Быть может, некоторым смертным всё же везёт, и они отправляются в небытие.

- Какие жуткие у вас всё-таки эти идолы, - раздался сзади зябко поёжившийся голосок. Фёдор обернулся. На небольшом камушке около кромки воды сидела некрупная медно-рыжая крыса. На несколько секунд оба замерли, глядя друг на друга, а после лев вернулся к работе.

- Можно подумать, ты не рад меня видеть, - несколько задетый отсутствием внимания к своей персоне, Хопедайа проворно соскользнул с камня и торопливо засеменил к хозяину.

- Ну почему же, ты как раз кстати, - медленно ответил Фёдор. - У нас намечается большая война, так что ты мне скоро понадобишься. Будем вместе с тобой вправлять выпавшие кишки нашим храбрым воинам.

- Какая ещё война? С кем? - тут же встревожился крыс, нервно подёрнув ушами. - Вы же одни в этих горах, кому вы успели перейти дорогу?

- Помнишь, я говорил тебе о Ходоках?

- Боже! - от волнения Хопедайа даже привстал на задние лапы. Грызун никогда не отличался выдающейся храбростью, и перспектива быть близко к мифическим чудовищам ему едва ли улыбалась. - Я помню, ты говорил, что это просто выдумки. Вы разве действительно будете воевать с гигантскими ледяными демонами?

- Они не демоны, они такие же смертные, как и мы. Но это, к сожалению, пока всё, что мы о них знаем, - мрачно ответил Фёдор, последними словами тонко намекая собеседнику, что ситуация патовая.

- То есть? А где хотя бы находится их логово? - продолжил расспрашивать Хопедайа.

- Говорю же, это всё.

- И как вы собрались с ними сражаться, наугад? - в голосе Хопедайи послышалось неприкрытое отчаяние. С каждым новым ответом на свои вопросы ему всё меньше и меньше хотелось иметь хоть какое-то отношение к этому делу. Но, к его вящему неудовольствию, ему придётся.

- Шантэ хочет послать разведчиков, - вяло пожал плечами Фёдор и, не дождавшись ответа, вернулся к сбору трав. Его как раз заинтересовали красные пятна, алеющие в мягкой траве, на вид как будто маи-шасы, что служила лекарям для того, чтобы останавливать у раненых кровотечение. Тоже пригодится. Лев склонился к ним ближе, намереваясь определить точно, а после, если это всё-таки искомое им растение, сорвать.

Над островком повисла тишина, прерываемая лишь журчащим плеском окружающих его проточных вод, неторопливо утекающих в холодную горную реку. Крыс крепко задумался, что было ясно по его отсутствующему взгляду и тому, как он напряжённо застыл в одном положении, не шевелясь. Наконец он дёрнулся, с воодушевлением вскинув голову вверх, будто ему в голову только что пришла отличная идея, посредством выполнения которой можно было бы поправить положение дел.

- Есть один способ разузнать больше о Ходоках. Можно вызвать духа, с которым они как-то связаны - скажем, бога, которому они поклоняются - и расспросить его.

А вот это уже Фёдора заинтересовало. Оставив работу с лекарствами, он испытующе посмотрел на крысу и спросил:

- А ты сможешь это сделать?

Сам он вызвать духа едва ли сумеет, тем более, такого сильного, как полноценное божество, а вот Хопедайа, который, по его же словам, весьма талантлив в сфере спиритизма, вполне мог бы. Тем более, что он сам это предложил.

- Провести-то ритуал я могу, - задумчиво протянул рыжий, а после продолжил уже с некоторой неуверенностью. - Но если мы будем вызывать тёмное божество, а я не думаю, что эти ваши Ходоки поклоняются добрым богам, нам понадобится кровавая жертва.

Теперь настал черёд Фёдора задуматься. Что может понравиться этому духу - травоядное, змея, лев? Предстоит выяснить. Но не на территориях Северного братства, нет, свой тёмный ритуал они проведут точно не здесь. Его волновали только детали, фундаментальным вопросом о том, стоит или не стоит вообще с этим связываться, он даже не задавался. Если есть шанс сразу заполучить большое количество ценной информации из первых уст, им определённо стоит воспользоваться. К тому же, в случае неудачи он ничем не рискует.

- Будет тебе кровавая жертва, - согласно кивнул черногривый, чем заставил крысу тревожиться о новой проблеме: ну и где он собирается её взять?

Отредактировано Федор (24 Мар 2020 23:53:08)

- Было бы проще, если б я знал, каким именно божествам они молятся. Но раз нет... - задумчиво продолжил рассуждать Хопедайа. - Мы можем попробовать вызвать одного могущественного демона, обитающего в этих горах. Если они ему и не поклоняются, то он, я думаю, должен знать своих соседей.

- И ты сумеешь развязать язык могущественному демону? - скептически поднял брови Фёдор, после того не очень разумного поручения королевы всё ещё держащий в голове, что призраки чрезвычайно своевольные существа, и чем сильнее душа, тем с большим презрением она смотрит на пока ещё живого собрата. Сложно сказать, относятся ли демоны более предвзято к мелким зверькам вроде крыс, в отношении которых, к тому же, сильны устоявшиеся предрассудки о том, что они символ всякой мерзости, грязи и подлости, или же наоборот, жалуют их за такую славу, едва ли кто-то проверял. Крыса в глазах льва не выглядела достаточно авторитетно, чтобы подчинить себе и заставить отвечать на вопросы могущественную инфернальную сущность, хотя опять-таки, кто знает, от каких параметров это зависит?

- Я уж постараюсь, - сухо ответил крыс так, будто получил серьёзное оскорбление. Будучи честолюбивым ничуть не менее своего хозяина (хозяина? И как давно их отношения начали строиться не на доверительных беседах и общих интересах, а на беспрекословном подчинении слабого сильному?), Хопедайа оказывался глубоко уязвлён всякий раз, когда кто-то пренебрежительно сомневался в его способностях в той сфере, в которой он сам себя считал безусловным гением.

Фёдор оставил без внимания его возмущение и задетое самолюбие, и вернулся к сбору трав. Красные бутоны, которые он издалека несколько опрометчиво принял за маи-шасу, при ближайшем рассмотрении оказались просто яркими цветами, не имеющими никаких целебных свойств, так что их пришлось забраковать. Зато корешки костероста были опознаны им сразу и безошибочно. Совершенно удивительное место, не правда ли? Столько пригодных для употребления в лекарском искусстве трав, и все произрастают в столь малом средоточении, на поистине крошечном пятачке земли посреди потока горных вод. Так поневоле некоторые и правда могут поверить в то, что этот солнечный, несмотря на сплошное окружение по краям исполинскими вековыми деревьями с толстыми скрюченными ветвями и раскидистыми кронами, островок пользуется особой любовью и благословением богов.

- Да брось ты это, - в нетерпении снова подал голос Хопедайа, с досадой глядя на то, как Фёдор вместо того, чтобы немедленно начать приготовления к ритуалу, как ни в чём не бывало продолжил собирать костерост, который и был изначальной целью его визита в рощу. - Для того, чтобы войти в транс, нам нужен только дурман.

- Галлюциноген? - криво улыбнулся Фёдор, в очередной раз отрываясь от работы. - Не возражаешь, если в этот раз я побуду наблюдателем?

Черногривый ещё ни разу не принимал участие в вызове духа, не видел со стороны, как это происходит. В первый раз ему бы больше хотелось увидеть надлежащую последовательность действий в выполнении ритуала, понять общую механику церемонии, оценить поведение шамана в разговоре с потусторонней силой и сделать для себя из этого ценные выводы на будущее, а не оказаться под воздействием наркотических веществ и выпасть за пределы реальности, не имея возможности отличить происходящее в действительности от воздействия трав. Что толку от общения с демонами, которые появляются только в твоём воспалённом мозгу? Нет, в этот раз он будет лишь внимательно наблюдать за процессом.

- Не возражаю, - снова насупилась крыса, почувствовав по отношению к себе скептическое недоверие и несправедливую иронию. - Ты не думай, что я буду разговаривать со своими галлюцинациями и принимать их за настоящих духов. Дурман мне нужен только для того, чтобы ослабить психику и позволить демону легче наладить со мной контакт.

Какая нелёгкая профессия: быть сумасшедшим. Интересно, каково такое слышать стороннему зверю, не знающему точно о реальном существовании призраков? Да он бы рассмеялся Хопедайе в лицо и был прав. "Я принимаю наркотики для того, чтобы позволить демону войти со мной в контакт" - звучит как чушь, однако самое интересное в том, что так оно и происходит в действительности, нужно на самом деле ослабить психику, чтобы добиться связи между миром живых и миром мёртвых... Так он говорит, что духи легче идут на контакт, если у тебя слабая, расшатанная нервная система? Это любопытно, пожалуй, стоит запомнить.

Некрупные белые цветки дурмана на тонких стеблях нашлись быстро, отыскать их никогда не было сложно для тех, кто хоть раз имел дело с их характерным запахом, который ни с чем нельзя было спутать, пусть на самом деле в нём и не было ничего чарующего и дурманящего. Вся разрушительная для сознания сила этого цветка таилась глубоко внутри. Фёдор сорвал совсем немного, но всё же так, чтобы одной крысе хватило. После этого подул мимолётно пролетевший ветер, заставив кроны гигантских деревьев гулко и грузно закачаться под его порывом, будто бы неодобрительно загудеть. Случайность или местные боги наконец проснулись и решили выразить своё недовольство тем, что их капище стало местом договора о жертвоприношении, предназначенном не для них? Кто знает, в любом случае, это неважно. Даже если побыть немного суеверным и предположить, что это местный пантеон так выражает своё неодобрение - что с того? Фёдор обращается к чуждому им демону не назло, не из какого-то принципа, а только лишь потому, что им самим нечего ему предложить. Вместо того, чтобы гневаться на недостаточное почтение со стороны смертных, не хотели ли бы они сами оказать им помощь? Нет? Тогда пусть хотя бы не мешают им помогать самим себе.

Перед тем как покинуть рощу, Фёдор бросил последний взгляд на ближайшего к нему идола. Схематично нарисованное грозное лицо льва хмуро взирало на будущего служителя своего культа сверху вниз. Это вечное, неизменное выражение было одинаково для всех приходящих, для царей и преступников, для брачующихся и умирающих, для благочестивых и грешников. В этом грубо сделанном тотеме - вся однобокость и слабость притязания древних мертвецов на сакральное величие, на обожествление, коим их незаслуженно щедро одарили древние живые. Что же, скверным богам - скверный жрец. Привыкайте друг к другу, господа. Вам ведь ещё сотрудничать.

–→ Водопад Хару

Отредактировано Федор (29 Мар 2020 16:04:16)

Кажется, что духи все же услышали шамана. Федор чувствует легкое теплое дуновение ветра, которое подняло пыль и листья, образовав небольшую пылевую воронку прямо перед ним.  Небольшой проблеск света с неба, на секунду пробившийся сквозь тучи и кроны деревьев, коснулся этой причудливой странности природы, тем самым рассеяв ее и начав формировать образ некого существа. Вскоре перед Федором оказался дух льва, который выглядел довольно внушительно: крупный, исписанный шрамами как на морде, так и на теле, но с заметными старческими морщинами, отмечая то, что лев покинул этот мир будучи далеко не молодым. Дух, окончательно обретя форму с помощью своей полупрозрачной светлой дымки, наконец, поднял глаза на шамана.

— Настоящая сила и мудрость кроется в терпении и упорстве, мой юный друг,  — дух очень спокойным и мягким голосом поприветствовал Федора. — Я искренне рад, что ты наделен этими двумя качествами. И я надеюсь, что они привели тебя ко мне не ради пустых забав.