—→ Небольшой пруд
Иша была так же упряма, как и ее мать. Проснулась окончательно она уже в пути, обнаружив, что горло пересохло, а лапы ноют от усталости. В дороге Мисава не раз предлагала ей отдохнуть - по крайней мере, других львят она бесцеремонно несла за шкирку. Но не Ишу. Та была слишком упорна, и хотя лапы к концу пути уже почти не слушались, она непреклонно мотала головкой, отказываясь от помощи. Она дойдет сама, дойдет во что бы то ни стало. Правда, с каждым шагом решимости было все меньше, и в какой-то момент львенка поняла, что еще немного - и она просто упадет.
Язык совсем высох и казался распухшим. Львенка приоткрывала рот, чтобы хоть как-то охладиться, но помогало это слабо, а пить хотелось все сильнее. Едва только мать объявила, что они почти пришли, как Иша с тихим вздохом опустилась на землю. Она уже проклинала свое глупое упрямство. Ну что ей стоило согласиться и тихо обвиснуть, предоставив Мисаве возможность нести ее?
Печально вздохнув, она поднялась и, прихрамывая на все четыре лапы, уставшие от долгой ходьбы, добралась до материнского бока. Хотя ей хотелось воды, молоко тоже сойдет.

— Из Небольшой пруд

  Мисава шла впереди. Её усталая походка, больное бедро и общее состояние, которое можно явно недооценить, назвав вялым,  определенно не придавали светлой  бодрости. Глядя на подругу она и сама, казалось, уставала гораздо больше. Её силы почти иссякли. Как и Мисаве, ей пришлось не один раз брать нескольких львят - и своих, и чужих. Сапфира желала одного - дойти до нужного места и упасть. Как бывает во многих историях, основанных на реальной жизни, - живое существо доходит до цели, чтобы, свершив свой путь, лечь и уснуть навек...

  Кровь настойчиво бьет в висок, а Сапфира, разом с Тембой в зубах следуя на некотором расстоянии от Мисавы, приближается к заветному термитнику. Она и подумать не может, что именно это блеклое место одиночка выбрала в убежище. По крайней мере, пока Сапфи не изучила достоинств этого места - прохладу, например, её взгляд апатично скользит по потрескавшейся почве и рельефу термитника. Так же спокойно она провожает и Мисаву, входящую в мрачное изваяние насекомых. Сапфира ещё не осознает, что это финиш.
   До её уха доносится относительно тихий голос неизвестной самки, которая, видимо, обращается к Мисаве. Светлая опускает львенка и поднимает шею, остановившись в нерешительности и дожидаясь ответа подруги. Все, в общем-то, зависит от того, как эта незнакомка примет их, и от того, как Мисава примет эту незнакомку.

- И вам не хворать, - сухо, но достаточно дружелюбно, отвечает Мисава, пока незнакомая самка выходит на свет, а Сапфира приближается к подруге, попутно оглядывая одиночку,- Это место слишком безжизненно, и мы не думали застать здесь кого-то.
  И только сейчас, неожиданно и важно, Сапфи понимает, что именно сие странное и блеклое место Мисава выбрала в качестве их приюта и дома. Недовольно поморщив нос и смущаясь, что, впрочем, ничуть не заметно, светлая усаживается немного позади подруги, задумчиво оглядывая незнакомку и стараясь отвлечься.
- Куда только жара не загоняет львов, - улыбается незнакомка.
- Что ж, её присутствие тут не радует меня, однако отсутствие конфликта при её присутствии - что может быть лучше?.. - апатично размышляет самка, цепляя лапой Тембу и притягивая его к себе. В конце концов, не будет же Мисава постоянно кормить всех детенышей.
- И жара, и голод, и гиены, и прайд, - монотонно, с оттенками тяжелой и неприятной иронии, перечисляет Сапфира, уже не глядя на  незнакомку, а полностью увлекшись потомством. Такой себе жест, мол, я тебе доверяю. Хоть и ушки у самки на макушке, а мышцы напряжены, да  и сама она готова в любой  момент отразить атаку...

Сон окончательно выветрился из головы, но никакой бодрости не чувствовалось. Конечно, тебе было интересно разговаривать с львицами, что находились рядом, однако нарастающая жара начинала давить на виски. В термитнике было на пару градусов прохладней, чем в Саванне, но тоже достаточно жарко.
Ты тяжело выдохнула,  запрокидывая голову и прислоняясь спиной к стенке убежища. Стена была холодной, по телу пробежали мурашки. Впрочем, уже через несколько мгновений "мясо" привыкло к температуре стены.
- И жара, и голод, и гиены, и прайд, - ответила на твои слова белая львица, появившаяся в пещере и теперь сидящая за спиной рыжей. Ты согласно кивнула, переминаясь с лапы на лапу.
- Прайдовским  тоже сейчас тяжело. - на выдохе произнесла ты, - Наверное, хорошо сейчас только гиенам. - протянула ты. Конечно, серые падальщики  теперь обитают на территориях прайда, делают всё что хотят совершенно безнаказанно. Ты фыркнула. Не смотря на то, что ты являлась одиночкой, тебе это не нравилось. Гиены истребляют копытных сотнями, скоро будет нечего есть. "Какой идиот пустил их на территории прайда?" - вот этого ты не знала, да.
- Не стану врать, что очень рада вас видеть, - произнесла рыжая кошка. Ты не очень поняла, к кому она обращалась. Оставалось лишь дружелюбно улыбнуться и скорчить самую милую моську.
- мы все проделали долгий путь, а места в Термитнике хватит всем. Меня зовут Мисава. - продолжила львица. Ты, опять же, молча кивнула.
- Приятно. Я - Милка. - ответила ты.

Вот и познакомились. Отлично.
Львица еще раз передвинулась, устраивая поудобнее раненую лапу и одновременно стараясь не потревожить дочь. Чем дружелюбно болтать за знакомство, лучше подремать, пока есть время.
Впрочем, сон не шел. Мисава закрыла глаза и тут же их открыла, с легким недовольством уставившись в стену. Беспрестанное жужжание раздражало, но не настолько сильно, чтобы лишиться сна. Просто за последнее время она слишком устала. Еще и эти гиены... И охота, на которую придется идти уже в самое ближайшее время. Сколько-то она будет хромать? Рана хоть и затянулась коркой, но причиняет сильную боль, а ночью и вовсе ноет - если не забудешься сном, то хочется отгрызть ногу, только бы не тревожила.
Наконец, львица улеглась, сложив голову на лапы и мрачновато поглядывая в сторону остальных. Заведи они интересный разговор, она, пожалуй, присоединилась бы. Или хотя бы послушала.

>>>Небольшой пруд
он не успел проспать положенное ему время, отчего был и без "прогулки" вял. А ходьба ещё более утомила его, он шел, словно все его конечности весили по двадцать килограм. Увы, котенок не мог идти так долго, как взрослые львы, куда чаще уставал и куда медленнее шел, да и иногда останавливался, чтоб отдохнуть, даже падал, спотыкался. Из-за этих постоянных передышек и "догонялок", путь казался ему бесконечным. Дорога и в правду была долгой, но на счастье, львицы жалели детей и брали котят в зубы. Понимая всю прелесть этого, малыш старался быть рядом со взрослыми, ибо они могли обеспечимть ему куда более удобное путешествие. А в моменты, когда его шкирка была в зубах у матери или Мисавы, львенок чуть ли не засыпал, но трение задних лап о землю снова и снова будило его, заставляя приподнимать лапки и сворачиваться в комок, для удобства несущих и его самого.
Сейчас как раз его несла Сапфира. От этого малыш наяву блаженствовал, лишь иногда открывая глаза и поглядывая на окружающих. Мелкие лапки ныли от усталости, к тому же, он при очередном падении упал неправильно, передняя конечность ещё больше заявляла о себе. Боль эта напоминала ту, когда он дрался с Сафу и свалился с его брюха, но куда протяжнее.
Ему повезло добраться в зубах матери до нового обиталища, и он тут же рухнул на землю, не пытаясь пошевелится. Но тут Сапфира подтянула его к себе лапой. Намек понят, котенок без сопротивления подошел, а к тому времени мать как раз завалилась на бок, предоставив своему потомству брюхо и прилагающееся к нему молоко. И Темба, радующийся такому раскладу, вцепился в сосок и начал жадно пить молоко, да с такой скоростью и усердием, что любой позавидует. Тем-то львятам хорошо, они набили брюхо перед уходом, а он лишил себя этого удовольствия. Горе ему, шаловливому! Грязному, ободранному и усталому.
Уже вскоре он окончил это дело(не привык есть до отвала). Приятное чувство прошло по всему телу, чувство удовлетворения. Для окончательного счастья ему осталось только прилечь и уснуть, что далось куда быстрее, чем могло быть. Темба лишь отошел на пару шагов от матери, а потом плюхнулся на твердые полы термитника, глубоко дыша и пытаясь затащить в легкие как можно больше воздуха. Так и уснул, ничего и не заметив.

Ты пошевелила ухом, улавливая лёгкие шорохи. Открывать глаза было лень, ты почти провалилась в сон, чуткий и беспокойный, но всё же сон. Уже несколько недель ты не спала ночью, охотилась. Внутренние часы сбились, ты выглядела помятой. К тому же эта неимоверная жара, от которой хотелось блевать. К горлу подступил комок, сухой тёплый воздух резал ноздри. Микроскопические песчинки неприятно кололи лёгкие изнутри. "О, Айхею, неужели мы так нагрешили? За что ты наслал на нас это проклятие?!" Мысленно ныла ты. Собственная беспомощность бросалась в глаза, залепляя их и не давая разглядеть ничего другого. Уныло, как помёт носорога. Просто невыносимо. Будничная серость заполняла сознание, выталкивая всё остальное. Ты принадлежала инстинктам, практически не проявляла характера. Выжить. Единственная задача, которую ты ставила перед собой. Эта засуха... она так повлияла на тебя. Ты стала более худощавой, с живота сошёл жир. Ты не выглядела дистрофиком, но худоба, появившаяся в течении последних двух недель, была сильно заметна.
Ты облизнула пересохшие губы. Ты прислушалась. Было такое ощущение, что кто-то выходит или входит в ваше убежище. Запаха чужаков не чувствовалось, но ты всё-таки открыла глаза. "Мисава. Куда это она?" Мысленно поинтересовалась ты, глядя на львицу прищуренными глазами. Ты бегло осмотрела её, раньше не было возможности увидеть львицу в полный рост. Заметила рану на лапе. "У-ух, жара сумасшедшая, да у ты ещё и ранена," Зачем ей было выходить из логова? Не охотиться же она шла, ей-богу.
Ты разлепила глаза и подняла голову, буравя львицу взглядом. Встала, стараясь не шуметь и не разбудить уснувших львят. Шаги были осторожными, ты двигалась медленно, с опаской. Прошмыгнув мимо львят и Мисавы, ты встала около входа, оглянулась.
- Куда Вы в такую жару? - шёпотом, еле слышно спросила ты у знакомки. Если она уйдёт из логова - придётся пойти с ней. А лучше всего - убедить  остаться здесь, пока не наступит вечер.

Ты зевнула. Ясно чувствовался песок, попавший в пасть, от которого ты недовольно поморщилась. Отворачиваешься от знакомки, открыто морщишься. Песчинки кололи язык, создавая очень неприятные ощущения. Ты аккуратно, чтобы не поцарапать нежную кожу, принялась счищать песок зубами. Песчинки хрустели под резцами Ты фыркнула, и, пошевелив усами, обернулась на Мисаву. Она выглядела плохо. На лапе зияла рана, затянувшаяся прозрачной кожей. Засуха оставила на её теле следы, львица выглядела истощённой. А ведь она ещё кормит малышей...
- Кажется, уже никуда, - ответила знакомка. Ты ухмыльнулась, собираясь разворачиваться и идти спать дальше, как рыжая продолжила.
- Поискать хоть падали надо бы,- "Да уж, сейчас особо не поохотишься..." - желудок скоро к ребрам прилипнет... - ты серьёзно  кивнула. Ты пока что не хотела есть, но наверняка к тому моменту, как вы найдёте еду - проголодаешься. А может, вы ничего и не найдёте. Пускай многие животные умирают от истощения, их тела быстро "уходят". За добычу, даже уже мёртвую, придётся бороться. Это не радовало. Тебе было проще поймать антилопу, чем отнять её у других. На охоте трудно погибнуть, в драке за мясо - легко.
- На прайдовском водопое много мяса, - тихо, скорее для себя, чем для Мисавы, констатировала факт. Действительно, там можно было найти трупы львов, и, по логике, травоядных. Ведь все же пили эту отравленную воду, так? Скорее всего, неподалёку от водопоя вполне можно будет найти еду.

Ты осторожно села на пятую точку, стараясь двигаться как можно тише. Создавалось впечатление, что обсуждение плана действий займёт ещё минут пятнадцать. Впрочем, тебе не за кого волноваться, некуда спешить. Хлои тут нет, и, если она не убежала из логова, то находится в безопасности. Правда, в это мало верилось. Уж слишком шебутная у тебя дочь, и, наверное, всё-таки стоило бы побеспокоиться о ней.
Ну, основная мысль в том, что ты могла сидеть здесь хоть до вечера и потом, обдуваемая свежим ночным ветром, спокойно поохотиться. Для тебя это не было проблемой, к тому же тёмная шкура всячески располагала к ночной охоте. Конечно, дичи осталось мало и найти её будет сложнее, чем обычно, но над головой по крайней мере не будет палящего солнца. И, возможно, дичь будет сонной, ты охотилась глубокой ночью.
- Да, зато на водопое прайда кишмя кишат гиены, - для того, чтобы услышать реплику рыжей, тебе пришлой порядочно напрячь слух. Ты закатила глаза, вспоминая, что теперь львы делят земли с гиенами. Ну что ж, тогда поход к водопою сразу же отметается. Даже если самкам и удастся найти там падаль, велика вероятность, что она им просто не достанется.
- О-ох, эти вонючие шавки... - беззлобно протянула ты, поворачивая усатую морду к собеседнице, - Ну, тогда у меня нет вариантов, - продолжила ты, вопросительно глядя на Мисаву. Вопросы были излишни, ты почему-то думала, что она сама скажет тебе, куда собирается идти.
Рыжая поднялась. Ты последовала её примеру, с трудом отрываясь от земли. Сделав пару шагов к выходу, ты почувствовала сухой горячий ветер. "Скорей бы это кончилось."

Ты повела ухом и повернула морду в сторону Сапфиры и мирно спящих львят. Выходить из логова, к тому же весьма на продолжительное время, не хотелось. Конечно, от сидения на месте уже тошнило, но, как-никак здесь была спасительная прохлада, а там, снаружи, всепожирающая жара.
Горло пересохло, как будто покрылось корой. Ты сглотнула набежавшую слюну. Хоть какая-то влага, пользы, правда, от этого никакой. Ты не утолила жажду, лишь только омочила высохшее горло. Практически сухой язык был похож на красную тряпочку, свисающую из твоей пасти, которая как всегда была открыта. Хоть в неё и попадали песчинки, так было легче дышать.
- Изучу пастбища, - сказала Мисава. Ты отступила от выхода, пропуская львицу наружу. - по пути сюда мне показалось, что там есть стада. - ты кивнула в ответ, выползая из укрытия. Лёгкие обжёг горячий воздух. Ты поморщилась, остановилась на пару секунд, встречая грудью сухой ветерок. Он хлестал по бокам, словно плеть, заставляя тебя сдвинуться с места. Прижала уши, чтобы в них не попал песок. Глаза расплылись в две узких щелочки, солнце светило ярко, было тяжело смотреть. Ты низко опустила голову, практически коснувшись подбородком земли, сгорбилась.
Оглянувшись на термитник, ты неспешно потрусила за Мисавой, сохраняя дистанцию примерно в пять метров. Надеялась, что эта прогулка не будет напрасной и вы сможете поесть.
———>Дальние пастбища.

—→ Дальние пастбища
Под конец пути раненая лапа разболелась, и Мисава снова прыгала на трех ногах, стараясь совсем не касаться земли больной конечностью. На вид рана была чистой, но болеть ей это не мешало...
И тем не менее, она совершила удачную вылазку и принесла мяса. Пусть даже сверху оно покрыто обгорелой коркой - под ней оно ничуть не хуже, чем свежеубитая антилопа. Пахнет, конечно, странно.
- Я принесла поесть, - негромко произнесла она, входя в термитник, наполненный глухим гудением насекомых.
Беспокоит? Нет, скорее, убаюкивает. Шлепнув на пол тушку, львица ласково поприветствовала львят, лизнув каждого в лоб.
- Поешь, пока свежее, - легонько тронула лапой Сапфиру - кажется, она впервые вообще прикоснулась к белой, до сих пор их общение происходило как-то отстраненно, на расстоянии.

Если Мисаву гудение насекомых и успокаивает, то на бедную Сапфи оно действует совершенно иначе. В голове бедняжки этот невинный шум отдается громкими отвратительными звуками, по силе равными чуть ли не мощнейшим взрывам смертоносных бомб.
- Я принесла поесть, - слышится сквозь сон такой отдаленный, но приятный голос Мисавы... Сапфира приоткрывает опухшие веки и пытается сфокусировать взгляд. Неудачно.
В ноздри ударяет какой-то странный запах. Разумеется, он и без того неприятный, но львице с обостренными чувствами эти ароматы приносят истинные муки.
Коротко простонав что-то невнятное и вновь прикрыв веки (хорошо, что в пещере царит приятная полу-тьма, ведь трудно представить, что бы с  Сапфирой сейчас сделал яркий свет палящего и знойного солнца), львица аккуратно пытается подняться. Ей даже кажется, что она поднимается. Даже несколько раз, но...
В итоге Сапфира и лапой не дернула, хотя очень хотела.

  Неплохо было бы узнать, почему так воняет, и как чувствует себя Мисава после её утомляющей прогулки.
- Уже, наверно, вечер,  - мысленно заключает львица и хрипло вздыхает.
- Поешь, пока свежее, - говорит Мисава, невольно вытягивая светлую и бездны странных видений и чувств. Сапфира с удивлением ощущает прикосновения холодной (по сравнению с собственным телом) лапы Мисавы, и устало поднимает голову. Кажется, это невольное и нечаянное прикосновение каким-то странным образом предало ей новых сил.
  Львица оглядывает пещеру внимательно и пытливо, останавливая взгляд на детях, на добыче, на Мисаве, на детях... И дальше по кругу.

- Ты в порядке?
Разумеется, вопрос пустяковый. То, что Мисава в порядке можно понять по тому, что она стоит тут, кажется, вполне живая.
Сапфира, слегка пошатнувшись, приподнимается. Приблизившись к добыче, самка с удивлением замечает обожженную шкуру и вновь поднимает вопрошающий взгляд на Мисаву.
- Что... там? - мысли и предположения вьются в её голове с поразительной быстротой, однако все они  глупые и никчемные.
- Пожар?  - наконец, догадывается самка и усаживается на пятую точку, чуть-чуть поодаль от трупа. Есть ей не хочется... Особенно это. Особенно сейчас, когда её терзает тошнота и усталость.
К тому же, стоит только представить, чем и как рисковала Мисава, пытаясь добыть этот труп...

- Что это? - вопрошает тем временем Иша, явно обращаясь к Мисаве, - это что, такое мясо? И чем от тебя пахнет?
- Противно, - заявляет она, морща нос.

- Это ничего, - ободряюще говорит Сапфира и, наклонившись к туше, относительно легко и беспрепятственно сдирает подгоревшую шкуру. От близости такого неприятного фактора, как запах подгоревшего, светлую мутит больше, чем несколько минут назад, однако она и не думает подавать виду.
- Видите, его можно есть, - с натянутой улыбкой заверяет она, отстраняясь от очищенной части туши. А вот о том, что такое пожар, и как после него есть, пусть рассказывает сама Мисава...

Поднявшись, белая принялась обдирать тушу, Иша же выразила недовольство.
- Попробуй, - настойчиво предложила Мисава, чуть раздвинув уголки губ в легкой улыбке. Иша была так на нее похожа. И внешне, и, кажется, характером. Ох и трудно же с ней придется.
- Бывало и хуже, - откликнулась она на вопрос Сапфиры и наконец-то смогла устроиться так, чтобы раненую ногу ничего не тревожило.
Странно, но на мясо хищница смотрела вполне лениво, взглядом сытым и довольным. Это что-то новенькое, доложу я вам; давненько такого не бывало. Уже много дней Мисава была готова жрать все, что только найдет. И вот - пожалуйста, стоило отыскать мало-мальски приличную тушку, как она наелась до такой степени, что бока раздулись. Теперь, понятное дело, долго есть не захочется. Да и пить. Хоть мясо и обгорело слегка, внутри-то оно все такое же сочное.
- Пожар прошел стороной, - пояснила она, ни к кому конкретно не обращаясь, - здесь гореть все равно нечему... Пострадали пастбища, причем сильно. Но еды там хватит надолго, если, конечно, быть порасторопнее. Передохну несколько часов и схожу еще. И тебе советую, - это уже Сапфире, - пожар - это очень опасная вещь. Он убивает зверей и делает их такими... Но их все еще можно есть, - теперь она обращалась к Ише.
Впрочем, учитель из Мисавы не особенно хороший. Да и как объяснить, на что похож пожар, львенку, который никогда его не видел?
Ну конечно же.
- Он похож на солнце, - проговорила она, - немного. Горячее, близкое солнце, которое к тому же испускает вонючий черный дым. Увидишь такой - значит, нужно бежать.