..камни, камни, камни... звёзды, духота, пыль и кромешная тьма. Солнце давно ушло, но земля нагрелась очень сильно, и лишь понемногу начала остывать. В любом случае, камни были очень горячими. Красно - синее небо угрожающе нависало над пустошью. Очень тихо..
Под высоким, крутым обрывом, лежало судорожно дёргавшееся во сне тело Аляски. Сон для него - одно из самых важных занятий, помогающих ему беззаботно выживать. Горячий ветер обдувал его рыжую гриву так, что тот невольно дёрнулся и перевернулся, свернувшись клубком и спрятав морду.
Фреду снился счастливый и добрый по его мнению и настоящему состоянию сон. Что - то невозмутительно жестокое, но выгодное для него. Что именно - очень тяжело объяснить, ибо присутствовало слишком много абстракций, с сюрреалестическим уклоном. Можно определить по выражению довольной морды льва, что ему это очень нравится, по скольку настроение было расположено отрицательно - неадекватно. ..тьма, стоны, радость, жёлтый объект, напоминающий акацию, чей - то голос, высокий - совсем сопрано, визжащий дикий вопль ужаса, тут же - кровь и смех - такой радостный и счастливый...  в этот же момент появляется животное, похожее на шакала, только гораздо больше и массивнее, с серой шерстью и дикими глазами, светящимися в полумраке. Его силуэт приближался все ближе и ближе к Фреду, который в этот момент сидел с непокорным взглядом подле большого красного дерева. Существо подошло ко льву впритык, обнюхало. Тот аккуратно передвинулся ближе, понюхал в ответ...
Фредди резко проснулся. Возможно из - за ветра. Середина ночи, тишина, есть хочется, вставать - лень. Остаётся лежать и ждать, пока голод окончательно вопьётся в его пустой желудок, и прикажет идти. Фредди развалился на бок, уставив массивную голову вверх, к звёздам. Прохладно, хорошо, тихо...
-
Прошло около получаса, разные мысли посетили Аляску за это время. Ночь - в самом разгаре. Фредди приподнял голову, встряхнулся от прохлады. Мурашки поползли по всему телу. Хищник встал полностью, осмотрел красное небо и пустынную, каменистую поляну. Странно, за всё это время он был одним единственным животным, который там находился.
Фредди медленно побрёл в сторону каньона.
—
—→ Саванновый лес

Отредактировано Frad Alaska (7 Июн 2011 14:23:15)

——–→Черт знает откуда aka почти начало игры.
Диего идет гордо ступая по уже давно знакомым землям. Лапы обжигает при каждом шаге, но разве от этого походка Ди должна стать более быстры? Размечтались. Вы хоть его на раскаленные угли поставьте, королевскую походку не отнимаешь. Солнце беспощадно палило всех обитателей саванны, а леопарду плевать - привык.
В далеке начали виднеться камни. Каменистая пустошь... Вспомнил ты и широко зевнул. Сейчас, в такую погодку лучше конечно находится совсем не здесь, а где нибудь под деревом в каких нибудь джунглях. Тут на горячих камнях Диего заметил львицу. Молодая, Ди даже сказал бы маленькая. Презрительно фыркнув, Диего решил игнорировать. Нечего ему заводить разговоры с мелочью - на дух не переносишь. По этому не спеша леопард пошел вперед.
Вот он ступил на горячий камень. Поморщившись, он ступил дальше. Однако через минуту лапы Лео привыкли к такой температуре земли и лапы обжигать перестало. Ди всегда жил в саванне, по этому давно привык к такой земле, к такому сухому воздуху. Да и тем более на лапах была шерсть, между подушечек лап и возле, которая неоднократно защищало от сильного обжигания. Еще раз зевнув, Диего продемонстрировал свои клыки - острые, да.
Неспешным шагом леопард шел все вперед и вперед. Львицу он решил просто напросто не заметить. По этому прошел рядом. Хотя нет, скажу по другому, Лео прошелся по хвосту большой кошки и хоть это и заметил извиняться было не в его правилах.

Диего спокойно бы прошел дальше под лучами славы, то есть солнца, однако дерзкий голос молодой львицы заставил Ди остановится.
Смотри, куда идёшь!
Пренебрежительно фыркнув, леопард развернулся, будто по команде "Кругом!". Смерив львицу презрительным взглядом, Диего еще раз фыркнул. Ну наступил он ей на хвост, ну больно, но ведь можно потерпеть? - именно так размышлял леопард. Хотя если бы он сам был на месте незнакомки, то здорово бы поскандалил. Но естественно наш "король" думать о таким унижении не собирался.
-Пф, сама улеглась посреди дороги!
В голосе так и играл пафос. Даже странно как в столь средних размеров создании может помещаться столько высокомерности. В конце концов чем то особым большой кот не отличался, правда что в этих кругах леопардов можно было по пальцам посчитать, здесь ведь и гепардов встретить редкость - а леопарды вообще в принципе обитать в саванне не должны... Хотя кто знает как сюда попали предки Ди, как их занесло в места где правители - львы... Все это неизвестно, но Лео некогда было об этом задумываться. В конце концов везде так и бродят сильные львы, хитрые гиены, ловкие шакалы и вечные обжоры грифы.

Диего не пришлось долго ждать ответа.
Если тебе не хватает вежливости признать свою вину, просто извинись. Или вас, леопардов, не обучают элементарному этикету?
Произнесла молодая львица. Но Ди сейчас было совсем не до нее. Погода стала просто невыносимый. Леопард понимал что наступило время засухи, и это время было ужасно. Воздух был жаркий, и вдыхать его не было никакого удовольствия. Лапы обжигало, но не так сильно. Все таки спасала шерсть на лапах. Жарко, очень жарко... Просто жарче не было! Но леопард переживал не одну засуху, и попробует пережить и эту...
-Львиный отпрыск никогда не проявлял уважения к другим саванным животным. Ты еще не королева, малышка.
Презрительно бросил львице Диего и приподнявшись потоптался на месте, дабы хотя бы немного охладить лапы. Садится на раскаленные камни не хотелось, по этому леопард стал ходить взад - вперед, взад - вперед...
Офф: Сори за задержку.

О, великий Господь, пусть он спасет от этой удушающей жары... Как душно и как хочется пить, черт возьми! Пожалуйста, пусть это закончится, все равно нечего больше делать. О Айхейю, как неприятно, кошки на душе.. скребутся. И нет, совесть его не мучает, просто очень и очень неприятно одному шляться по этой пустоши, пусть наконец уже хоть что-то произойдет, да пусть он хотя бы помрет!
Уважаемые знатоки, как вы думаете, что хочет сейчас сделать Кантор? Правильный ответ - повеситься. О небо, как надоело идти по этим сухим камням, здесь в округе ни одной капли спасительной влаги..
Темный устало плюхнулся на пятую точку, подняв столб пыли. Как же, действительно, надоело, достало перебирать лапами в поисках каких-либо плодородных местечек, что бы подкрепиться или попить... Но ладно,еще на денек-другой его хватит, а потом уже... Да уж, пока-пока, наверное, Кантор, гуд бай Америка я ухожу на тот свет..
- О чем я думаю?! Хватит, Кантор, слышишь? Ты будешь жить! И вообще! Почему ты ведешь себя как какая-то сопливая девочка?! А ну встать и пойти дальше! Эх, нет. Я не смогу, надо отдохнуть.
Лев положил голову на лапы, и еле-еле уснул на этой жаре.

— Начало игры.

Сухой воздух рассекла чья-то задумчивая фраза.
- На этих землях гораздо меньше доброжелательности, Хэмиш, вы не находите? – черногривый, взлохмаченный лев осторожно ступал по растрескавшейся почве, изредка подернутой зеленью. Казалось, увиденная им местность – совершенно безжизненные просторы, ничуть последнего не смущала. Словно тому казалось, что здесь заранее будет скучно, и, в то же время, пришелец знал – горяченького судьба подкинет. Черногривый заговорщицки блеснул глазами и ломано усмехнулся, обращаясь к своему спутнику, - Шакалы, тот самый сброд, что гонял нас на чистых озерах – не сомневайтесь, старина, всё это покажется вам детскими шалостями по сравнению с тем, что может ожидать впереди, - незнакомец вдруг нервно тряхнул мордой и совершенно занудным голосом изрек , - Если мы раньше не протянем лапы без воды, конечно.
Его зовут Шерлок, и единственная причина, по которой он еще не свернул к чертям с этого пропащего пути – фирменное, острое, подаваемое всем, у кого не имеется язвы желудка, блюдо. Упрямство. Помнится, в последний раз затея втянуть Хэмиша в переделку закончилась провалом и им обоим пришлось спешно уносить ноги, а раз уж лев проигрывать не привык – пришлось на месте искать зацепку для последующих приключений. Не-мед-лен-но. Простыми словами, Шерлока несло и случайные слова травоядных на водопое подкинули ему идею. Чужой говор, нетипичное поведение для местных зверей. Рога стерты, имеется хромота и слишком, слишком выгоревший цвет шкуры.
На боку у одного –прилипшие семена редких кактусов, что растут только в южных пустынях.
«Пойдемте прогуляемся, друг мой. Сегодня такой замечательный вечер», - помнится, предложил тогда Шерлок своему неизменному спутнику, и это прогулка выросла во вполне приличное путешествие, когда ориентироваться – перестаешь, а дни сливаются в единую кашу. Впрочем, редкие следы на почве начинали наводить на мысли, что здесь уже земли заняты.
И, если бы не висевшее над головой солнце, это могло бы радовать.
Шерлоку не хотелось признавать, что он опять куда-то вляпался. Воздух был душным и жарким, дышать фактически становилось невозможным. В конце концов, лев застыл истуканчиком, тщетно делая вид, что ничего не происходит.
- Почти пришли, не правда ли, Хэмиш?

«Возможно» - в голове Шерлока где-то звякнул ответ, но вместо этого лев по-птичьи дернул головой, чуть ранее заметив стоящие впереди скалы. Пока его спутник тратил время на возмутительные мантры, которые, по печальным подсчетам истории, оказывались бесполезными, черногривый с удивлением созерцал местность. Плато раскинулось далеко вширь, обнимая своими лапами горизонт. «Кажется, мы крупно попали, бродяга», - совесть внутри Шерлока лениво зевнула, пнула хозяина по почкам и тут же вежливо отодвинулась в сторону, давая волю бесконечному энтузиазму этого негодяя.
- О, Хэмиш, куда подевался ваш былой героизм? – отвлекая внимание друга на себя, зычно поинтересовался Шерлок, разворачиваясь к светлошкурому льву и одаривая его добродушной улыбкой. Несколько подозрительной, нужно сказать, ибо последние остатки пути даже сам затейщик шел вперед по единому принципу «я прав, я докажу». Что докажу, зверь и сам уже не знал, но одного хотел точно – узреть, наконец, зачатки какой-то далекой цивилизации. Желательно львов. Можно и антилоп, конечно, но тогда разговоры будет более скучными.
А пока – нужно как-либо морально подготовить компаньона по несчатью к тому, что им – пыльным и обессилевшим, предстоит одолеть перевал. И, чувствуя уже себя заранее убиенным от когтей лучшего друга, Шерлок философски произнес:
- Не нужно так пессимистично мыслить. Всегда есть вещи, которые бывают и похуже нынешнего положения, - «О боже, Хэмиш, да не смотрите вы на меня так», - Например, ваше сногсшибательное падение у подножья того самого холма. Вы были неотразимы, - чувствуя, как уже теряет драгоценное время, за которое его речь могла считаться более-менее убедительной, черногривый набрал в грудь побольше воздуха и таки рискнул отодвинуться, давая приятелю прекрасный обзор на будущее, - Так что теперь самое время повторить старый трюк, - Шерлок потоптался на месте, окинул взглядом стоящего рядом льва с головы до ног и постарался как можно более воодушевленно добавить, чтобы ему поверили, - Давайте думать, что это временные неудобства.
И сам же ступорно уставился вдаль, ощущая некую неловкость.

Отредактировано Шерлок (11 Янв 2012 20:47:33)

«Отвесная скала справа, не даст возможность быстро и безболезненно подняться. Сыпучая, нетвердая порода слева – меньше всего птиц, они не вьют там гнезда. И, наконец, никаких следов по направлению к скале – значит, внизу тоже пройти невозможно. Остается надеяться на расщелины, что зияют чуть выше над камнями».
Погруженный в свои мысли, Шерлок где-то извне услышал смех и чистосердечно поддержал его, но, встретившись со взглядом своего приятеля, тут же предпочел вернуть на морду более-менее серьезное выражение. Для виду даже пару раз кашлянул, демонстрируя своё полное участие к ситуации, а потом… потом случилось самое худшее для окружающих, что вообще могло произойти. Физиономия черногривого приобрела то самое безмятежное выражение, когда даже море по колено и лев вопрошающе дернул ушами, словно вообще не понимая, почему его компаньон сердит.
«Простите, Хэмиш, кажется, будет жарко»
- Это не даст вам сомневаться в вашем профессионализме, старина, - Шерлок, казалось, ни капли не сочувствовал усталому спутнику, в такие моменты превращаясь в отвратительного домашнего тирана. Очаровательные львицы, четверо в норе и пустой желудок за отговорки не считались, - Скала отбрасывает тень, мы сможем передохнуть. Вполне возможно, даже найти воды… - священное слово прозвучало неожиданно веско, и Шерлок, не рискнув упустить хвост удачи из лап, вежливо сделал приглашающий жест. Жест вперед.
Ну а куда иначе?
Не давая лучшему другу ни мгновенья, чтобы перехватить инициативу и начать вооруженное сопротивление, черногривый чрезвычайно бодро для уставшего от кочеваний путника потрусил к скале, стараясь выветрить негативные мысли Хэмиша своей интеллектуальной болтовней:
- Как вы думаете, где нам проще обнаружить влагу? – разумеется, Шерлок понял это уже пару минут назад, построив привычную цепочку из логики и фактов, но совесть – мерзкая совесть! – требовала немедленно компаньона расшевелить, - «Лучше не думать о том, что будет, если ее не окажется», - Выше голову, приятель, за этой преградой наверняка ключ ко всему нашему путешествию!
Лев предательски споткнулся, невовремя оперившись на обессиленную лапу. Честно говоря, у него они уже были готовы вот-вот заплестись в узел.

=Откуда-то=
Нет, ожидания шамана, к счастью, не оправдались. Тут все было относительно спокойно, тихо и мирно. Рафики пересекал пустошь быстрыми шагами, опираясь на свою палку. Надо побыстрее вернутся в королевство - мандрил чувствовал, что Скар замышляет недоброе против юного короля. Нужно быть рядом с Симбой, ведь он так молод... Но, зная Таку, Рафики решил про себя, что он не будет действовать, плохо продумав план. Хотя, кто его знает.
Мандрила вдруг посетила нежданная мысль о том, что и Рико в опасности. Не один ведь Симба стоит на пути властолюбивого Таки. Хотя, наверное, он слишком подозрительно относится к брату покойного короля, но держать ухо во остро стоило. Особенно, если регент привел в королевство гиен, с которыми львы враждуют с давних пор. А теперь они живут вместе, лишь распыляя пламя вражды!
Рафики облизнул пересохшие губы. Надо бы где-нибудь найти воду, пока он сам не помер от жажды... Придется идти к Водопаду, что находится у Килиманджаро.
На северной стороне небосклона были видны дымные вихры - отголоски недавнего пожара. Настали тяжелые времена для прайда. А как было днем... казалось, что дым повсюду. А сейчас, завитки его, слабо подсвеченные бледной луной, почти неразличимой из-за черных дымных туч, принимали подчас причудливые формы, и на миг, Рафики показалось, что он увидел Муфасу.
- Муфаса, слышишь ли ты меня? - негромко произнес он. Одна из ярких, но едва различимых из-за дымки, звезд мигнула, - Видишь ли ты, что сейчас происходит в королевстве?
Он замолчал, ненадолго остановившись, а затем продолжил свой путь.
=Водопад, Килиманджаро=

— Начало игры.

Пустыня. Песок. Камни, снова песок, и солнце, заливающее все вокруг слепящим светом. Ад для большинства львов. Для него - обычный день. Табасаму поднял голову и всей грудью вдохнул привычный раскаленный воздух. Ветер раздул гриву, но не принес прохлады - и пусть, негде взять ее в сердце песков. Таба пустынник со стажем, полжизни он провел среди песков и камней, да и родился даже, как рассказывали, под прямыми солнечными лучами в упор, почти в самый полдень. Лев, позволяя жаркому ветру обдуть шею, задрал голову вверх, голубое небо тысячекратно отразилось в голубых глазах, вызвав к жизни целый водопад воображаемых искр. Ему нравились такие дни. Тут главное - вовремя понять, когда наслаждение жарой и светом переходит в солнечный удар и вовремя уйти в тень, если она есть, конечно.
Странник перевалил через очередной каменистый кряж и замер на уступе, любуясь открывшимся видом. Растрескавшаяся земля, голые, выжженные солнцем деревья, кое-где термитники. Все так похоже на окраины родного дома. Значит, где-то впереди - полузабытые за дни в пустыне зеленые деревья, трава, саванна и стада животных, гуляющие по ней. И львы - много львов, наверное даже какой-нибудь прайд. В таком месте не может не быть львов. Ну да ничего. Он пришел сюда ниоткуда и уйдет отсюда в никуда, как делал много раз до этого. Большими прыжками Табасаму спустился с камней на раскаленную, сожженную землю. Когда-то здесь тоже была саванна... А когда-нибудь будет такая же пустыня, как за этими скалами.
- Бежит-бежит дорога, блуждая средь камней, уводит от порога детей и королей, - он поперхнулся собственным языком на первой же строке песни, только теперь заметив, как пересохло горло. Таба был сыт, всего лишь сутки назад он наловил каких-то ящериц в пересохшем оазисе и съел их. Для странника этого достаточно, чтобы протянуть еще несколько дней, аккурат до саванны. А вот нехватка воды начала сказываться.
"Черт. Надо найти что-нибудь... Что-нибудь мокрое."
Лев побрел по сухой земле, оглядываясь по сторонам в поисках чего-то, что могло указывать на воду. По правде, он не надеялся на успех, но на противоположной стороне этих сухих пастбищ может что-то быть. Должно быть - иначе он умрет от жажды. А пока надо наслаждаться теплом и ощущением пищи в желудке. Здесь вообще не так уж и плохо, бывало намного хуже. Тепло, светло. Вдалеке виднеются высокие башни термитников. Если сильно повезет, то они заброшены и там можно будет переждать самую жару, чтобы ночью выйти на поиски воды. Сейчас стало припекать уже достаточно сильно, и если они заняты злобными насекомыми, придется рыть себе яму в сухой, твердой земле и, накрывшись ей же, высунув один нос, пережидать полуденный зной. Не самое приятное времяпрепровождение.
Под ноги подвернулось что-то так, что Таба едва не полетел кубарем через голову. Сперва он решил, что это коряга, но, разбросав лапой пыль, обнаружил выбеленную солнцем кость. Какого-то травоядного животного или вообще львиную - неясно. Хорошенькое предзнаменование, нечего сказать. Хотя как раз суеверным лев никогда не был. Табасаму принюхался, но никакого запаха от кости уловить не смог, зато обнаружил знакомые каждому разумному жителю саванны или пустыни отметины от крепчайших челюстей. Гиены. И кость, вероятнее всего, была львиной. Какому-то воину, а может быть, такому же страннику, не повезло. Он был убит или просто растерзан пятнистыми или полосатыми тварями. Таба разрыл когтями твердую землю и, опустив туда кость, засыпал ее.
- Спи спокойно. Это единственное, что я могу для тебя сделать, может, скоро увидимся.
Он поднял голову, попрощавшись с соплеменником, умершим задолго, наверное, до его рождения. В ноздри ударил ветер, не такой жаркий и сухой, как обычно. Вода?
- Вода. Это точно вода!
Таба рванулся туда, откуда дул ветер, туда, где была благословенная влага, которая позволит ему продолжить вечный путь. В голове, затуманенная радостью, мелькнула мысль, что, может быть, это была последняя благодарность того мертвого. Мелькнула - и сразу стерлась как несущественная.

–→ Гнилая река.

Отредактировано Табасаму (6 Июл 2012 17:22:17)

Очередной лязг клюва, скрежет острой кромки по сухому камню, утробный клекот и волна горячего, смердящего падалью дыхания... Кейона сжалась в такой крохотный комочек, что, казалось, ее можно было спокойно уместить в глотке любого из этих двух стервятников. Она уже перестала звать на помощь - да и не смогла бы при всем желании: горло сорвала на последнем крике. Осознав то, что за ней никто больше не придет, малышка перестала трепыхаться и теперь неподвижно лежала на дне расщелины. Ее слепая, перепачканная в пыли мордаха спряталась в передних лапах, как будто Кей боялась неожиданно прозреть и увидеть кошмарные лица своих убийц. Это был конец. Страшный, неминуемый, кровавый. Кейона, в силу юного возраста, еще не могла представить в деталях, что с ней могут сделать эти гнусные падальщики, но даже ее скромного умишки хватило, чтобы понять: церемониться с ней не станут, а смерть, скорее всего, будет долгой и мучительной. Но, как ни странно, это было еще не самое ужасное. Более всего остального Кей холодила мысль о том, как, наверно, расстроится ее опекун. Если, конечно, ему действительно был важен этот тощий комок меха... хотя, наверно, смерть Кейоны станет облегчением, а не горем. Она больше не будет его тяготить. Не будет обузой... Кей тихо всхлипнула, практически всухую - сейчас она не могла даже заплакать от охвативших ее страха и тоски. Может, эти уродливые птицы все-таки уйдут и оставят ее в покое? Эту мысль тотчас опроверг резкий щипок за шкуру - один из стервятников все-таки дотянулся до бока львенка, но неудачно. Кейона пуще прежнего вжалась в камень и на всякий случай прижала уши к голове, окончательно превратившись в дрожащий, мохнатый от ужаса шарик. Они не достанут ее отсюда так просто... ни за что, она не дастся без боя!... Если понадобится, она будет царапаться и кусаться до последнего... Но сначала, пускай они все-таки помучаются прежде, чем вытащить ее наружу...
Оглушительный, клокочущий рык разом затопил как сознание Кейоны, так и всю темноту вокруг нее. Сердце, и так едва ли не выпрыгивающее из груди, чуть не остановилось вовсе. Ого... она и не думала, что птицы умеют рычать... хотя, нет, это не птицы! Их исполненные липкого ужаса крики прозвенели одновременно с утробным ревом незнакомца. Кто-то все-таки пришел на помощь... пришел на помощь ей, Кейоне! Малышка затаила дыхание, чуть-чуть приподняв одно ушко. Острые клювы уже давно перестали царапать края ее убежища. Неужели стервятники ушли? А кто тогда остался? Может, Грей?... Нет-нет, ей только так кажется... Он бы пришел еще раньше. А, так значит, она уже умерла... и, наверно, это был ее родной отец. Он ведь тоже умер... кажется.
Мысли бешеным роем жужжали в крохотной голове львенка, не желая ни успокаиваться, ни выстраиваться в логическую цепочку. Но вот "кто-то" шумно ступил лапой, совсем рядом с укрытием насмерть перепуганной малышки. Кей вновь прижала уши, крепко зажмурившись и дрожа. А вдруг не папа? А вдруг еще один хищник, большой и очень-очень голодный? А вдруг...
- Кейона... - до дрожи знакомый голос, только хриплый и все еще слегка рычащий, раздался прямиком над головой детеныша. В расщелине было темно хоть глаз выколи, настолько, что Грей едва ли различил бы на ее дне чью-то маленькую, до предела сжавшуюся тушку. - Кейона?...
- Папа?... - также тихо откликнулись ему снизу. Кей медленно выглянула из кольца сомкнутых лап и, принюхиваясь, осторожно подняла голову - так, чтобы успеть вовремя пригнуться, если ее опять попытаются схватить. Два огромных, затянутых полупрозрачными бельмами глаза призрачно светились в холодном сумраке расщелины, выдавая местоположение львенка. Но Кейона не спешила вставать и лезть наружу. Она все еще не верила, что за ней кто-то пришел. Она все еще была в шоке.

- Папа?... - осторожный, настороженный, неверящий отклик из зияющего чернотой пролома в земле... и два огромных, подернутых серебристой пеленой глаза, сверкнувших отражением солнца, словно две огромные белые жемчужины.
Грея словно окатило теплой волной, а в голове что-то щелкнуло и сошло с привычных рельс. Сказать, что он возликовал - ничего не сказать... словно вмиг тугой железный обруч, стискивающий сердце серого скитальца, лопнул, треснул, исчез - и душа, словно просыпаясь от долгого сна, стала расправлять помятые крылья.
Он не верил, что это происходило с ним.
- Кейона... - выдохнул он, чувствуя, как глаза начинает щипать. - Кейона, это я, Грей... - говорил он, словно в лихорадке, припав носом к расщелине. Попробовал даже сунуть туда лапу, и даже досада от того, что его здоровая лапища туда не пролезла, не смогла омрачить его порыва. - Все хорошо, Кейона, маленькая моя... - убеждал он ее, успокаивал, а мозг его отказывался даже представлять, сколько страха пережило это маленькое существо. Все стало несущественным. Он нашел ее... - Иди ко мне. - попросил он, глядя ей прямо в глаза...
Для него сейчас не существовало ее слепоты. Она живая, она здесь...
Все... будет.

Секунда затишья, голос льва - словно со стороны, ускользающий миг последних сомнений... и маленькая девочка стрелой рванулась наружу, до мяса ссаживая хрупкие плечи, продираясь наверх, к жизни, к свету.
В ее слепом мире этим светом был он. С секунду он держал лапы широко расставленными, чтобы поймать малышку, покрепче прижать к себе ее ободранные плечи, а потом...
Их взгляды встретились, и малышка, захлебываясь рыданиями, в исступлении зарылась ему в шерсть.
Это был тот самый момент, который ждут всю жизнь! Если его не было, то век прожит даром... Он с силой притянул ее к себе, обхватив лапами, прижимая хрупкое тело к своей груди. Возможно, он что-то говорил, как-то пытался утешить... Все слова забылись, вряд ли они были такими уж важными.
Те, у кого на руках безоглядно плакала любимая, поймут его.
Можно говорить все, что угодно, значение имеют не сами слова, а их тональность. Он убаюкивал ее своей неуклюжей лаской, отдавал ей всю нежность и счастье, скопившееся за долгое время одиночества. Он заглядывал ей в глаза, вылизывал мордочку, терся носом о макушку, снова прижимал к своему сердцу. Горечь поражений, душевная боль, раны и усталость, проблемы, страхи… не осталось ничего, что бы не растаяло в серебре этих дивных глаз. Он все простил, и даже не думал ругать ее... смутно помнил ее голос сквозь этот огонь вновь вспыхнувшей жизни. Возможно, она о чем-то просила - он, конечно же, все обещал... Мир вокруг ограничил свое многообразие озерами ее глаз.
В них отражался - он!
Больше не нужно было себя искать...
Теперь ответом на любой вопрос звучало: я нашел ее. Не было ничего, с чем он теперь не мог справиться. Она бросилась к нему с такой безоглядной отдачей, на которую способно только любящее сердце. А он... ожил.
- Кейона... - выдохнул он, замечая, что в этом мире существует время... - Кейона, маленькая моя... ты жива. - Грей поднял влажные глаза к слепящим синевой небесам, благодаря их за это маленькое чудо, льющее слезы у него под подбородком.
- Все будет хорошо... я обещаю... - произнес он, опуская свою голову, могучую и тяжелую по сравнению с хрупкой малышкой, затерявшейся в его спутанной гриве. С любовью он прижался носом к маленькому телу. - Обещаю...

Он самозабвенно окунулся в этот омут ее серебристо-бездонных глаз... Они были не в силах произнести хоть что-то внятное от переполняющих их чувств. Вокруг светило солнце, перекатывалась сухая трава, где-то вдали затихали вопли грифов - казалось, что весь мир где-то далеко, словно на киноэкране, а они озвучивают его бессвязным шепотом.
И вскоре Кейона притихла, лишь иногда нервно-судорожно вздыхая. Грей тоже притих, прикрыв глаза. Он не хотел ее ни о чем расспрашивать. Если она так рыдала, значит ее так напугали, что он и представить себе не мог. Вмиг при мысли о том, что собирались сделать с ней костлявые птицы, Грея окатило горячей волной бешеной ярости и желания стереть их с лица земли. Растерзать. Убить...
Ощущение, будто прострелили сердце навылет. Для этой маленькой львицы он свернет годы, он весь мир положит к ее ногам. Вспомнив агонию, в которой он горел, пока его фантазия рисовала в мыслях безликих существ, терзающих маленькое тело, лев с трудом подавил возникший в горле ком горечи... Дыхание перехватило, на глаза снова навернулись слезы. Она все молчала, но когда он попытался более-менее внятно осмотреть ее, тихо попросила:
- Не уходи больше. - по-детски наивно прошептала она одними губами. - Пожалуйста...
Кейона обнимала его так, словно боялась, что он исчезнет. Наверное, она надеялась на то, что он большой, умный, сильный, что все само собой как-то исправится, сладится, изменится, если еще крепче прижаться к нему, то все снова станет хорошо.
Он решил, что никогда не разубедит ее в этом...
- Не уйду. - произнес он в ответ, касаясь носом ее плеч. - Обещаю...
Он терся щекой о ее мордашку, успокаивая ее, словно ребенка, которому приснился страшный сон. Они оба успокаивались - слезы Кейоны высохли на лохматых щеках, и только припухшие веки выдавали, что ей сегодня приходилось плакать. Грей снова вспомнил, что он - стена... что ему нельзя отступать, что он сильный и все выдержит. Для этой маленькой девочки - он выдержит все.
- Кейона... ну почему ты ушла. - дрогнувшим голосом спросил он, чуть-чуть ослабив свои объятия, чтобы заглянуть в мордашку крохе. Он вовсе не собирался ее ругать - какой там ругать!
Только хранить этот хрупкий мир, который чуть было не рассыпался в прах, и только сейчас его осколки встали на место...
- Тебе не понравилось у Мисавы?... - тут же предположил он, пытливо глядя в невидящие глаза малышки. Тон его был обеспокоенным, но никак не рассерженным... какой там сердиться.
Не умел он сердиться... совсем.