→ Мертвые заросли

По дороге Жемчуг много думала и говорила. В отличие от Гранат, которая всегда говорила только по делу и лаконично, Жемчуг была любительницей и обычного светского разговора. К счастью, Стивен тоже был таким, и поэтому Жемчуг не стеснялась рассказывать ему (в отличие от Гранат) о том, как до этого момента проходил их день, о том, какие истории они пережили. Обычно Аметист была тем, кто рассказывал Стивену пережитые приключения в ярких красках, но, во-первых, делала она до пренебрежения утрированно - Жемчуг была гораздо ближе к настоящим фактам и старалась не упускать деталей, - а во-вторых, и что самое главное, её здесь не было. К тому же, она почти никогда не интересовалась делами Стивена, в отличие от Жемчуг, которую интересовало все, даже настолько заурядные и повседневные вещи, как, например, что он сегодня кушал. И услышав, как ловко львенок избежал ответа на вопрос, свернув тему куда-то в другую сторону, жемчуг бросила на него подозрительный оценивающий взгляд, приняв решение, что на этот счет за ним еще стоило бы понаблюдать.

Среди историй об их с Гранат приключениях прозвучал и рассказ о выслеживании Гранат по запаху и следам, и их великолепная охота, что закончилась сбросом добычи с вершины плато, тут-то Жемчуг и упомянула, что неплохо бы перекусить, ведь она так и не осмелилась попробовать ту размазню с земли... Но ее рассуждения прервала подруга. Вопросом, который выбил Жемчуг из колеи напрочь. Самка аж застыла на месте, уставившись в точку пустым взглядом паникера, а в голове ее проносился целый поезд хаотичных мыслей. Та мини-Жемчуг из её головы, что отвечала за порядок, кажется, только что сошла с ума.

- Я же забыла, - хвост самки элегантно прикрыл ее пасть, - Я совсем забыла об обезьяне. О-ох... - взгляд Жемчуг упал на землю, в одну секунду она почувствовала себя невероятно стыдно. Была бы тут Аметист, обязательно бы над плато раздался звонкий смех, а вся округа разузнала бы о том, что "наша ответственная и порядочная Жемчужина умудрилась позабыть о гигантской розовой ж..."

Звезды, аж думать противно, - усталая мысль в голове Жемчуг не позволила ей закончить предложение Аметист. Жемчуг виновато посмотрела сначала на Гранат, потом на Стивена, после чего и вовсе уставилась куда-то в никуда, готовая объяснить, что к чему.

- Я запасалась травами, но в один момент на меня напала... - Жемчуг сделала паузу, продумывая, как бы выдать это словами так, чтоб не звучало совсем уж унизительно, а скорее выставляло ее несчастной жертвой обстоятельств, - целая банда неконтролируемых приматов... - эх, не вышло. Как ни крути, но ситуация все равно убогая, - и они окружили меня со всех сторон. Растащили травы, а я ринулась следом, думала хотя бы одного догнать. Что ж, справедливости ради, я его все-таки догнала, - самка высоко подняла нос, чтобы хоть как-то вернуть утраченное достоинство, - но потом объявились вы, и это вылетело у меня из головы.

Что ж, по крайней мере, из рассказа Жемчуг стало ясно одно: она настолько любит Гранат и Стивена, что готова пожертвовать даже собственными трудами, желанием возмездия и будущей репутацией в глазах этих же самых любимых.

Насчет стаи разъяренных бешеных макак Гранат верилось с трудом, учитывая то, каких размеров была бедная мартышка, которую пригвоздила к земле Перл. На морде самки проскользнула улыбка, но все-таки добрая. В этой ситуации Гарнет никак не могла злиться на Жемчуг. Пусть она старше, пусть опытнее в некоторых вещах, но порой Жем бывает до слез уморительной и забавной, хотя и не хочет казаться таковой. При том её намеренные шутки оказываются смешными далеко не всегда.

Как и ожидала Гранат, Стивен чуть ли не сразу откликнулся на помощь своей тетушке. Он рос чудесным ребенком. Непоседливым, но совершенно точно добрым и чистым. Рубин и Сапфир временами говорили Гарнет, что тот ну очень похож на неё в то время, когда та сама была пухленьким пушистым ребенком. Нет... Он не такой. Он нечто большее. Он так похож на Роуз, но вместе с тем абсолютно иной. Он похож и на Грега. И на каждого из тех, кто его воспитывает. Однако, сколько бы сравнений Гарнет не пыталась привести, никогда бы ей не удалось найти точное. Не это ли индивидуальность, которую Родной Прайд украл у всех, кто находится в подчинении Алмазов?
Пока Стивен увлеченно копался в травах и кустарниках, благо местность была хорошая, Гранат мягкой поступью следовала за ним, приглядывала. Он уже совсем взрослый. Многие в его возрасте вовсе вынуждены жить одни. Не жить, выживать! Этой жизни Гарнет бы никогда не пожелала сыну той, что дала её семье свободу. У него тоже должна быть семья. Конечно, у них есть совсем немного, у мальчика остался лишь отец. Но важна не столько кровь, сколько отношение к ребенку.

- Мне кажется, ты стал более внимателен, чем полгода назад, - с легкой улыбкой заметила львица, приблизившись к Стивену и травам, что тому удалось собрать.

Мальчик ещё был неопытен, но у него все впереди. И для Перл, и для Гранат большая радость - наблюдать, как дорогой сын Роуз растет здоровым и сильным.

- Перл, давай уже втроем поищем больше позже?

И Гранат бы может и продолжила беседу с Жемчуг, но чей-то резкий громкий голос окликнул всех троих. По звучанию явно мужской, но точно не Грега. Гарнет без промедления вышла вперед, закрыв собой Стивена. Её, теперь уже хладная, но все еще спокойная морда выражала недоверие к незнакомцу.

- Скоро нас здесь не будет, просто проходим мимо. Ничего более.

Казалось, львица даже ухом не повела, прослышав шипение змея, который вился вокруг незнакомца. Проигнорировала. Держалась невозмутимо и всем своим видом показывала товарищам, что с такими важными-бумажными так и следует. Не подавать виду, не стараться выглядеть агрессивно. Держать нейтральный, но уверенный в себе вид.

→ Скалистый навес

Пока Мафдет добиралась до вершины плато, то уже сто раз успела споткнуться, мысленно выругаться, да и чуть ли не покатилась шариком вниз. Когда она вскарабкалась на него, то ее взору представилось красивое пастбище, поросшее горной травой. Воистину упоительное зрелище, что не могло не радовать львицу, которая в своей жизни повидала настолько «серые» оттенки окружающего мира, что это место заставило ее душу плясать от радости.
Но радость была столько кратковременна, что львица опять начала хмуриться как сыч. Она увидела бледно-серого темногривого льва, который что-то весьма грубо говорил двум другим. Маф была немного знакома с членами банды Шенью и относилась к ним весьма уважительно. Она пока не знала, какую роль будет играть в этой каше, но сейчас ей хотелось с кем-нибудь пообщаться.

Она не спеша двинулась в сторону общающихся. Горный воздух окончательно прочистил ее мозг, так что зеленоглазая могла теперь трезво думать. Здесь было так хорошо и свежо, что Маф была готова здесь угнездиться: в пещере было душно, да и народу много, а тут такое раздолье. Возможно она потом найдет себе любимое место, где можно понежиться на солнышке и осматривать окраины.

Когда она наконец-то дошла до выше упомянутых, то из короткого диалога поняла, что тот серый всего лишь защищает границы. Вполне нормально, учитывая, что тут чужая территория и посторонним без разрешения вход заказан. Мафдет не относилась к этому предвзято, ей нужно было еще попривыкнуть к жизни в компании такого количества львов. Это было сложно, потому что ей постоянно хотелось куда-нибудь уйти. Или к кому-нибудь. Но не к кому. Не то, чтобы она разрывалась от любовных страданий, просто иногда некому было поплакаться. А львица была из тех, кто не будет вешаться на шею первому встречному, но попробовать хоть с кем-нибудь познакомиться ей не помешало бы.

Надеюсь, что мне на голову не придется удар, если я просто заговорю? А то вон он какой грозный стоит.

– Привет, что здесь случилось? – Мафдет снова начало казаться, что она лилипут в стране гигантов. Отчего захотелось провалиться сквозь землю. Если кто вдруг решит напасть, то как она будет отбиваться? Вот-вот, пока что она пребывала чемпионом в побегушках от проблем. А считать ли этих двух львиц проблемами – она не знала. Она также припомнила, что и не встречалась до этого с этим черногривым, поэтому была велика вероятность, что он и ее примет за чужачку. А вожаков рядом не было, если бы ей вдруг потребовалась помощь. Она все с большей уверенностью понимала, что вообще зря сюда пришла. Но все время сторониться всех в прайде было тоже не очень хорошей идеей, поэтому она пошла на риск.

Львица осмотрела нарушительниц: обе выглядели не слишком обеспокоенно, видимо они просто шли мимо и не собирались шпионить здесь. Это хорошо, потому что Мафдет не хотелось стать свидетельницей пограничной стычки. Она мало что в этом смыслила, но в голове рисовались кровавые картинки.

Лев даже не пытался скрыть своего заинтересованного вида по отношению к подростку. Он не боялся, что подобным поведением вызовет в львицах злобу или неприятие, предполагая, что один бы выстоял против двух самок. С лидером их маленького отряда явно пришлось бы несладко, но Орочимару и это не волновало. Он только думал о себе и о своих желаниях, мало заботясь об окружающих и о последствиях.

И потому самодовольная улыбка вновь мелькнула на морде самца. Он сделал шаг в сторону самок, но не подходил слишком близко, оценивая и приглядываясь. Взгляд его скользил по львицам, но был совершенно лишен взгляда мужского, инстинктивного. В зеленых глазах Змея блестели искры заинтересованности и восхищения, которые появляются у львят в те моменты, когда они делают первые шаги из логова. Магда покачивался в такт шагам самца, высовывая свой темно-розовый тонкий язык.

- Я бы желал услышать еще более конкретный ответ, - совершенно не стесняясь, заявил Змей, остановившись с той стороны, с которой ему было бы наиболее удобно рассмотреть подростка. Крупный и сильный, он являлся любопытным экземпляром, коих у Орочимару было не столь много в последнее время.

- В конце концов, я всего лишь защищаю границы, - лев говорил совершенно спокойно, даже размеренно и расслабленно. И неясно чем бы закончился данный диалог, который никак не хотел клеиться, если бы на сцене не появилась Мафдет.

Орочимару не помнил эту самку. Кажется, что в Банде Шенью лев знал всех, хотя мало с кем и контактировал очень тесно. Очевидно, эта львица здесь появилась недавно, но она не была чужой: от ее шкуры уже веяло отчетливым запахом логова, где селились подчиненные Шенью.

Да, именно подчиненными они были в глазах Орочимару.

Лев повернул голову в сторону Мафдет. Слишком маленькая. С такой самкой отвоевать ребенка не получится. А затем Змей вспоминал о Шенью, вспоминал о том, что ему это не понравится. И приходилось сворачивать мысли о подобных похищениях. Не здесь. Не сейчас. Именно по этой причине лев внезапно потерял всякого рода интерес к компании незнакомцев.

- Ничего не случилось. Это чужаки, я лишь спросил, куда они держат путь.

Лев только тряхнул головой, отступая на шаг и всматриваясь в морды незнакомок. Потом он вдруг хитро улыбнулся, щуря глаза.
- Ну, что же, раз вы просто проходите мимо, то прошу прощения за беспокойство.
«Но я вас запомнил. Особенного вашего маленького спутника».

Он насупился, исподлобья смотря на смеющегося льва, точно вот нет тут причин для смеха, рыжина ты бесящая, расхохотался, шут гороховый! Обиженно сопя и сверкая своими юными глазами на взрослого спутника, Диппер тихо бросил себе под нос, что возраст не показатель зрелости мозга и Пенни давно уже пора стать хоть немного взрослым львом. Взрослым, а не маньяком-каннибалом! Шрам на теле словно напоминая о себе, зачесался, и подростку пришлось уделить ему внимание, вылизывая место без шерстяного покрова, пока зуд не спал совсем.

- Пенни, - снова произнес Диппер имя своего взрослого спутника, - я вот тебе верю, потому что Шень поверил, потому что после той ночи ты вернулся вместе с ним под навес... Я просто видел пару раз, как чужаки всякие, особенно наглые после встречи с Шенем никогда у нас не появлялись.

Диппер замолчал, додумывая свою мысль и пытаясь подать её менее грубо, так как в груди еще колола иглой обида, все же решился расслабить плечи и указать мордой путь.

- Если в тебя верит наш вожак, значит и мы можем, - заключил подросток, дернув правым ухом на голоса со стороны; хорошо знакомые и лишь мельком, точно слышал лишь пару раз в жизни.

Надо было торопиться, за время их не долгой, но полноценной беседы прошел не только день, но и наступил вечер. На севере ночью будет явно холодно и сестру надо притащить домой как можно быстрее, а то с её любовью к приключениям... Если не медведя решит приручить, так точно очередному огромному льву в любви признается. Станется с неё.

- Эй, Пенни, - позвал льва подросток, когда они почти покинули земли банды, - а ты давно знаешь Шенью? Он как-то сказал, что познакомился с тобой, когда был в прайде наших дядей, но я там не помню тебя...

"Может, просто потому что никуда не отходил от дядюшек."

- Ты тоже кого-то потерял в той лавине, да?

→ Долина горячих сердец

Можно было легко заметить, как тряслись тонкие хрупкие лапы Жемчуг, а ее хвост нервно сотрясал воздух во все стороны - черта, привычная больше для Аметист, но, видимо, таким образом самка восполняла и ее агрессию. Пёрл чесалась в попытках сдержаться себя от гнева, вызванного неприятным типом перед ней. И если Стивен змей жалел ("у них ведь нет лапок!"), то вот Жемчуг они всегда отвращали.

Появление незнакомой львицы, на удивление, не облегчило задачу. Сейчас, когда самка уже была в возбужденном состоянии, новая незнакомая морда никак не помогала.  К счастью для Жемчуг, с ними все еще была Гранат, и эта самка как и всегда решила взять ситуацию под свой контроль, чем несомненно облегчила жизнь перевозбужденной Жемчуг. Она в это время таки смогла отвести Стивена подальше от группы и уже двинуться в совершенно противоположную от них сторону, таким образом оставляя Стивена без каких-либо ответов и объяснений того, что же только что произошло.

Теперь, когда Гранат отправилась на поиски Грега и Аметист (от чего лично у Жемчуг чувства были двоякие), Жемчуг могла провести время со Стивеном наедине. Редкие и безусловно приятные моменты, когда она может поведать малышу о новых знаниях или рассказать занимательную историю из прошлого. Быстрый шаг вскоре сменился привычной для Пёрл грациозной походкой, и тревоги отступили вместе с опасностью, стоило им оказаться вдвоем посреди бесконечного плато.

- Что ж, слава звездам, что все позади. Как ты себя чувствуешь? Кушать, пить не хочешь? - с тоном заботливой мамы-наседки поинтересовалась Жемчуг, - Ветер очень сильный, давай поищем укрытие. Холодная что-то выдалась ночь.

Вдалеке острый глаз Жемчуг, кажется, уловил верхушки темно-зеленой растительности, и самка предложила Стивену двинуться именно в ту сторону. Почему-то она была уверена, что чем быстрее компания покинет занятые кем-то еще территории, даже если придется какое-то время провести в джунглях, тем будет лучше им всем.

→ Граница тропического леса

→ Великий чертог

Шла их компания в гробовой тишине. Октавиан не знал, как можно завязать разговор, но ему и не особо хотелось. Его попытки их утешить или отвлечь их от грустных мыслей не возымеют результат, а лишь усугубят. Они и без этого убиты горем, зачем им напоминать о нем своими попытками увести их от грустных мыслей?

С другой стороны, Октавиан за время прогулки смог практически полностью привести себя в порядок. Горечь от утраты не ушла полностью, но общий настрой и уныние ушли далеко на второй план. Он вновь стал максимально сосредоточен и с полной отдачей был готов выполнить то, что на него возложили. Даже если это было просто было сопроводительное задание.

"На удивление никого не встретили даже. Оно и к лучшему."

Вскоре они добрались непосредственно до границы. Небо над плато было ясное, холодный ветер дул в спины львам. Рифф спустился с небес и отрапортовал:

— Вроде все чисто, но на вашем месте я бы все равно смотрел в оба.

Октавиан бросил взгляд вдаль в сторону пастбища.

"Остается надеяться, что так оно и останется."

После он перевел взгляд на Элику:

— Что ж, вот мы и пришли. Извините, что не может проводить вас дальше, но отсюда начинается территория Баргетсов и... Мы не можем ее пересекать, — попытавшись извинится, он вновь отвел взгляд на пастбища. — Удачи вам, куда бы вы не направлялись. И будьте осторожны.

Элика, попрощавшись со своими спутниками, с остатками своей семьи продолжила свой путь через плато. Октавиан с Бейлфаером провожали их взглядом до тех пор, пока они не скрылись из виду во тьме ночи.

— Думаю, и нам пора, — обратился Октавиан к Бейю. — Мтонго явно захочет узнать, как все прошло, не стоит тогда томить его ожиданием, — с этими словами Октавиан пошел в обратную сторону.

→ Долина горячих сердец

Отредактировано Октавиан (7 Мар 2019 20:21:00)

Великий чертог ===========>

Обещание Девил было принято серебристой львицей с мягкой улыбкой. Она точно знала, что эта храбрая валькирия никогда не солгала бы, тем более ей. Всю дорогу она шла немного рассеянная, стараясь удержать у себя в голове образ лучшей подруги своей сестры, подольше насладиться сладким осадком, который она оставила. Её добрые разного цвета глаза, искренняя улыбка и её рвение помочь, ободрить и поднять настроение каждому – Мирай хотела отметить каждую её детальку и больше никогда не забывать. Подумай только, а ведь она одна (если не считать её маленького спутника в лице Джун) бродила по холодным землям братства, собирая цветы, чтобы поднять настроение окружающим и создать настоящий праздник в честь рождения принцев и принцессы. Едва ли у Мирай хватило смелости самостоятельно выйти за пределы чертога в этот холодный и опасный мир, хотя она практически на год старше приёмной дочери королевы!

Тёплое прощание с близкими вместо очередных склок и рыданий немного ободрило хрупкую львицу. Она шла позади матери с сестрой, решив предоставить Элике и патрульным, которые были на землях братства гораздо, гораздо чаще, чем она, право вести. Обычно покидая чертог Мирай выглядела крайне обеспокоенной, хоть и понимала, что окружена старшими, которые могут помочь в случае опасности, но сейчас она просто глядела себе под лапы, периодически поднимая голову, чтобы убедиться, что не отстала и не сбилась с пути. Её голова слишком была забита мыслями о неизведанных землях и сопрайдовцев, которых она оставляет позади, чтобы отвлекаться на ужасы ночи. Мирай является членом братства с самого его основания, и поэтому знает каждого его члена, как он попал и сколько тут живёт. К тому же, ей была известна предыстория многих львов, присоединившихся позже: из-за своего любопытства она часто донимала новых членов братства расспросами об их прошлом. Пока они шли в этом неловком молчании, синеглазая львица перебирала в голове имена своих товарищей, вспоминала те истории о других землях, которые слышала от них, вспоминала, с какой добротой они относились к ней и её семье. Почему-то когда шёл разговор о том, чтобы покинуть Северное братство, она думала лишь о том, как бы поскорее уйти из опасных земель, отобравших у неё так много. Тогда она не могла думать о той боли, которую ей могут причинить расставание. Но сейчас она ощутила её сполна.

Когда Октавиан сказал о том, что дальше сопровождать они не имеют права по политическим причинам, Мирай остановилась и опустив уши молча наблюдала за тем, как самцы по очереди прощались с Эликой и желали всем им удачи. Она ждала, пока то же самое сделает мать, после чего не выдержала возможности обменяться с ними парой фраз и попрощаться.

– Спасибо, что потратили своё время и довели нас до границы, – Мирай учтиво склонила голову, выражая благодарность и почтение к старшим товарищам, – Берегите себя. И королеву. Ей сейчас очень нужна поддержка, ведь Траин был ей не просто королём. Я… – девичий голосок чуть дрогнул от очередного напоминания самой себе, что они, скорее всего, видятся в последний раз. По хрупкому тельцу прошла мелкая дрожь не ясно от чего: холода или желания снова расплакаться. Но львица стойко не давала слезам снова покатиться по серебристым щекам и выставить себя слабой девочкой на глазах у других. Не за горами тот день, когда ей исполнится два года и она станет взрослой львицей, пора бы ей повзрослеть. – Мы будем скучать. По всем вам. То, что мы покидаем Северное Братство не значит, что вы перестаете быть нашей семьей.

Она снова склонила голову, на сей раз ниже и ещё с большим уважением. Эти львы в братстве не так долго, как она, но уже успели проявить свои лучшие качества. Терпеливые, мудрые, отважные. Северные тяготы не будут для них такими непреодолимо сложными, как для хрупких львиц, у которых жестокие земли забрали мужа и отца, сына и брата, товарищей и друзей.

“Они справятся. Я верю в них также, как верю в Луриана и Аннику”, – успокаивала себя синеглазая. Подняв мордочку она улыбнулась им также мягко и тепло, как улыбалась каждый раз, встречая патрульных и охотниц у входа в чертог. Пусть они запомнят её такой. Может не самой прекрасной, зато доброй и любящей их и всё братство.

Северное озеро ===========>

<... Пологий склон <... Перемотка в неделю, в течении которой Атропосу снится сон

Кто же мог знать, что Отцу что-то понадобится в этих землях?..

Прошла уже неделя с того момента, когда я последний раз выходил на Охоту. Поймана по итогу была и благословленная цель, и другая гиена, что просто попала под раздачу. Обе стали прекрасным подношением для духов. Предки были довольны, в первую очередь тем, что не я оставлял ритуалы, даже будучи единственным выжившим членом клана.
В конце-концов такая преданность была поощрена Великим Охотником, который довольно скоро вышел со мной на связь.

"Тебя ждет встреча с новым паломником, Атропос", — я вспоминал тогда его слова, поднимаясь на самую вершину плато. — "Его приведет к тебе мой Посланник — Колокол. Ты должен встретить эту птицу сегодня на вершине. Направь его в Морийский хребет. Там она найдет паломника, который в будущем станет твоим новым рекрутом".

В тот день я действительно встретил Посланник Охоты — небольшую черную птичку, что вспорхнула ко мне на плече, пока я наблюдал за долиной впереди. Посланник оказался немым, так, по крайней мере, мне показалось. Маленькие глаза абсолютно черными точками смотрели на меня, осознано и ожидающе.

— Приветствую, Посланник, — я почтительно кивнул, после переведя взгляд обратно на пейзаж. Северные земли, окруженные со всех сторон горами, казались мне чем-то новым и неизведанным. Во всех краях, в которых я бывал, не находилось еще мест настолько защищенных со всех сторон природой. Но я знал, что камень, выглядящий для местного прайда благом, на самом деле таил в своих недрах еще более страшную угрозу, нежели то могло бы быть на равнинах.

Тот же Морийских хребет... Именно туда, в сторону безжизненных серых скал, я должен был направить Посланника. Именно оттуда должен был прийти паломник, что в будущем примкнет ко мне.
Значило ли это, что Отец хочет восстановить орден? Уже так скоро?...

— Там, — кратко сказал я, указывая в нужном направлении. — Там ждет тебя паломник. Приведи его и помоги ему с Охотой, коль Отец возжелает от него подношений уже сейчас. Думаю, ты знаешь, кто он и как выглядит. Великий Охотник велел мне только указать тебе направление, с остальным ты должен справится сам, Посланник.

Колокол снова посмотрел на меня, кратко кивнул и вспорхнул в небо. Я проводил его темный силуэт в небо, а после вновь уставился вдаль.

"Что же таят твои планы, Отец?.."

***

Сегодня был срок. Совсем скоро я должен был встретиться с паломником, на том же месте, где не так давно встретил Колокола. Отец сказал мне, что мы сойдемся на том же месте, на той же самой вершине плато.
И я пришел. Пришел пред самым рассветом, глядя на зачинающееся солнце на востоке. Оно неуверенно показывалось со стороны джунглей, грозясь вскоре этим светом озарить всю саванну.

За время, пока я прибывал в этом месте, отсюда успела уйти та самая львиная семья, которой я невольно помог отбиться от гиен. На самом деле просто семьей их назвать нельзя было, небольшой прайд или банда — численность их по головам была немаленькая. Но в конце-концов они все-таки покинули это место, решив уступить позиции падальщикам, что почему-то сюда зачастили.

Я несколько раз сталкивался с гиенами вновь. На этот раз пятнистые убегали раньше того, как я наносил им смертельные раны, а после просто стали избегать меня. Видимо в их рядах уже прошелся слушок про огромного черного зеленоглазого льва, которого стоит обходить стороной.
Мне же от этого было только лучше, но вот патрули местной банды знатно  уже подустали отбиваться от этого полчища.
Из-за этого плато и оказалось покинутым своими львиными хозяевами, время от времени заполняемое новыми, гиеньими.

Я это все расценивал как неплохую перспективу. Если же Отец действительно возжелает, чтобы я стал восстанавливать Орден, это место может стать неплохой стартовой точкой. Подношения из гиен выходят неплохие, логово можно разбить в пещерах, что я видел рядом с водопадом. Удобное расположение, ничего не могу сказать.

Но пока я старался не загадывать наперед. Я хотел вновь воззвать к Отцу, но уже после того, как встречу этого загадочного паломника. После я смогу действовать гораздо смелее, как только получу прямые указания от духов.
В данный же момент я все продолжал стоять, степенно наблюдая за неуверенно восходящим солнцем, в ожидании Посланника и того, кого он должен привести.

–→ Великий чертог

Путь от ледяного грота, который ещё этим утром был ему родным домом, а теперь стал просто ничего не значащей точкой на просторах саванны, одной из тысяч, до границ Северного братства Луис преодолел в полном молчании, не проронив ни слова, ни единого скорбного вздоха. Он был полностью, до предела опустошён недавними событиями. Весть о смерти отца и брата явилась громом среди ясного неба и одним чудовищным ударом выбила из него все силы, в том числе и силы скорбеть, страдать и мучаться. Молодой лев шёл, механически передвигая вперёд ватные лапы и смотря перед собой невидящим взглядом, улавливающим только движение каких-то знакомых, расплывчатые пятен впереди, и ничего больше. В утомлённой мрачными, тяжёлыми думами голове больше не возникало ни одной мысли, вместо этого возникал лишь как будто чёрный экран, заслонивший собой всё остальное. Подавленные эмоции чувствовались очень необычно - как будто где-то в голове, в уголке, засел смутный, спутанный клубок, что вызывало ощущение почти физического характера. Иными словами, ясно было, что там что-то есть, а вот что именно - непонятно.

Когда пришла пора остановиться, Луис не рассчитал движений (да и не заботился об этом особенно) и споткнулся на ровном месте, после чего начал рассеянно, непонимающе мотать тупой, будто одеревеневшей головой по сторонам, пытаясь выяснить причину задержки. Как оказалось, сопровождающие довели его семью до границы и теперь им предстояло разминуться, но только после сердечного прощания. Зачем? Чем они его заслужили? Кто они такие вообще? Примелькавшиеся рядовые морды, ничем не выделяющиеся из толпы других северян, не друзья, не братья, не сватья - они не имеют смысла. Придя к такому заключению, Луи, вместо того, чтобы собрать жалкие остатки последних сил в кулак и попытаться выдавить из себя напоследок что-то дружелюбное в знак формальной, ненужной вежливости, равнодушно отвернулся в сторону и предоставил это женской части своего семейства, сохранившей чуть более интереса к жизни и бессмысленным, ни к чему не обязывающим традиционным ритуалам.

- Я... Мы будем скучать, - трогательно выдавила из себя склонная к сантиментам сестрёнка Мирай.

"Нет. Ни капельки".

А вот по чему, интересно, он должен скучать? Он ведь так и не обзавелся ни одним ни то чтобы другом (об этом и речи не шло), а хотя бы хорошим приятелем, от местных же красот слишком сильно веяло ледяным дыханием смерти, чтобы на полном серьёзно тосковать и убиваться по ним. Тут, скорее, стоило порадоваться, что наконец вырвался из плена вечных снегов и диких (во всех смыслах) нравов. Пожелание матери их сопровождающим выжить любой ценой было гораздо более реалистичным и здравым.

Наконец раскланявшись друг с другом и тем самым соблюдя нормы приличия, две группы разминулись. Самцы повернули назад и отправились в свои дикие земли, принадлежащие льду и варварам, Луис же со своим многострадальным семейством направил стопы в прямо противоположном направлении - вперёд, к югу, к солнцу, к тропическим джунглям и бескрайним саваннам. К миру из воспоминаний далёкого детства, к миру, где их наверняка (как хотелось бы верить) ждёт лучшее будущее.

–→ Северное озеро

Рассвет зачинался на горизонте, распускался, словно огромный огненный цветок. Пусть и видно было только пару из его лепестков, те, что были на самой верхушке. Но даже их силы хватало для того, чтобы начать рассевать ночную мглу. Постепенно темнота отступала, уступая место свету. Скоро должен был начаться новый день.

Я не любил всю эту фигуральность, наполненную сравнениями и эпитетами, но все же не мог отказаться от мысли, что и для ордена сегодняшний день был каким-то рубежом. Пришествие этого загадочного паломника явно не пройдет для моего более-менее установившегося быта просто так, Отец явно желал восстановления культа.

Иначе бы меня тут сейчас не было.

Но я уже зарекся не думать наперед, хоть мысли упрямо и лезли в мою голову. Возможно от того, что лапы мои топтали это плато в ожидании уже более получаса и я утомился так стоять и ничего не делать. Так что, кинув на расцветающий горизонт последний взгляд, я развернулся и тенью двинулся в глубину равнины.

Пока я тут, можно было не терять времени зря, и собрать на будущее травы. Раз уж нынешние хозяева ушли с водопада, значит я полноправно мог пользоваться их логовом. Тем более, что я там уже этой ночью переночевал и оставил почти нетронутую тушу антилопы. Быть может странник, что держит путь ко мне, будет голоден, и мясо будет ему необходимо для восстановления сил.

Я тщательно принюхивался, выискивая в зарослях самые полезные для меня травы. Некоторые из них я нашел сразу, сунув в специально предусмотренное для этого отделение в плаще, с другими пришлось повозиться подольше.

— У меня для тебя сюрприз. К тебе гости, — Сильва появилась в небе пятью минутами ранее, нарезая вокруг меня и чуть дальше по плато широкие круги. А теперь спустилась, да еще и с новостями.

— Не удивительно, я жду кое-кого, — я поднялся полностью на лапы, одернул плащ. Орлица же звучно усмехнулась, вздернув бровью.

— Правда что ли? Но явно не того, кто к тебе идет прямо сейчас, — я смерил ее серьезным взглядом, совсем неодобряя подобные шарады.

— Сильва, — строго одернул орлицу я.

— Ладно-ладно. Вряд ли бы у твоего гостя на башке заранее будет череп, а на плече печать ордена. Похоже, что выжил не только ты.

После этих слов она вспорхнула ввысь, оставив меня наедине с удивлением и ворохом догадок...

"Вот это уже сюрприз, действительно", — я проследил взглядом в ту сторону, куда полетела птица и двинулся следом. Вряд ли бы она вела мне в противоположную сторону. Пусть болтать она любитель, но действует всегда так, как нужно.

Сам же я все перебирал в голове варианты того, кто мог остаться в выживших кроме меня. Сбежал ли кто-то из плена или дезертировал с поля боя?.. А может... Может это был он?

Впрочем, мои догадки скоро подтвердились: вдали я увидел знакомую грубую фигуру, что действительно двигалась в мою сторону. Когда же я пригляделся чуть более, то заметил и ту самую маску, о которой говорила орлица. Тогда же все сомнения отпали: это был Траппер.

"Я думал, что он успел вернуться прямо к бойне", — я остановился, позволяя гончему подойти ко мне самому. Тот же лишь кратко мне кивнул, отставив приветствия и формальности.

— Отец Охоты привёл меня сюда, — я хмыкнул куда-то в маску (кто же кроме него, да?), сразу же после этого откидывая ее назад. Закрепил на шее, принялся внимательно слушать Охотника. — Я знаю, что случилось с нашим братством, поэтому не могу не спросить, как ты спасся.

"Разговаривает только по делу, как и всегда. Кое-кому стоит у него поучиться", — я невольно глянул вверх, на парящую над нами орлицу. А после подошел к своему воину вплотную, приветственно его обнимая.

— Я тоже рад, что ты выжил, Эван, — я хохотнул, отстраняясь. —То, что ты жив, благо для Отца и меня лично. Добро пожаловать домой.

И я не врал. Траппер много раз показывал себя как отличный воин и, что более важно, преданный охотник. Немногие в клане могли бы соперничать с ним в той отдаче, которую он вкладывал в ритуалы. И я, будем честны, этим гордился.

Эван, а точнее то, чем он стал — Траппер — было моим личным творением. Возможно, даже самым удачным. Некоторые обращенные в веру ломались, в конце-концов сами оказываясь на жертвенном алтаре из-за своей слабости. А Траппер же... Нет, с ним такого не было. Его было сложно сломать, сложно заставить отречься от прошлой жизни, но зато после отречения он ни разу не заставил в себе сомневаться.

Идеальный цепной пес. Вершина моего мастерства.

— Меня атаковала сразу группа Сестер, — я припустил с бока плащ, показывая гораздо более свежие шрамы, нежели остальные на моем теле. — В процессе драки мы все, и они, и я сам, упали с обрыва. Течение несло нас несколько долгих километров, пощадив мою жизнь, но не жизни моих соперниц. Выходила меня семья одиночек. Я покинул их так быстро, как смог. После же охотился в одиночку и оказался тут.

Я все же ответил на вопрос, попутно кивнув Трапперу, дабы тот следовал за мной. В процессе разговора мы постепенно вернулись к тому месту, где я и стоял в ожидании паломника.

— Но это все неважно. Пусть наши братья и мертвы, но Отец все еще с нами. Он говорит с тобой, он говорит со мной. И он же ведет сюда новых последователей, Траппер. Возможно скоро мы будем восстанавливать орден...

Мой взгляд снова обратился на солнце, что едва успело подняться из-за джунглей чуть сильнее.

— Сюда должен прийти паломник. Отец послал ко мне своего Посланника и тот прямо сейчас ведет будущего рекрута сюда. Думаю, он должен явиться в течении этого часа.

→ Мертвые заросли

Когда деревья наконец-то начали редеть, Филипп почувствовал облегчение. Этот небольшой лесок навевал уж слишком неприятные воспоминания, хотя, как оказалось, впереди его ждали еще менее приветливые просторы. Огромная, казалось бы бесконечная долина, где практически не было деревьев и даже кустарников, а трава в своей основе доставала максимум по колено. Морда у Филиппа от подобной картины заметно вытянулась и сморщилась, но делать было нечего - птица вела его именно туда, не забывая энергичным пением периодически напоминать о себе. В последнее время она стала голосить все чаще, от того у Филиппа появилось чувство, будто он уже почти на месте.

Благо, солнце пока еще не взошло, хоть его лучи и наступали на пятки, а значит можно было какое-то время наслаждаться своей невидимостью. Филипп оглядел округу, и был очень удивлен никого не увидеть. Может, дело было в том, что еще недостаточно светло, однако лев склонялся к тому, что поблизости действительно практически никого не было, потому что даже спрятаться было особо и негде. Именно это осознание заставило Филиппа признаться самому себе: ему было страшно. Чем дальше лев продвигался, тем больше ему приходилось думать о предстоящей встрече и о том, что произошло с ним недавно. Все то время, пока он не убил приказанного льва, Филипп был скован. Неизвестно чем и как, но даже если судить по ощущениям - а только это ему и оставалось делать - Филипп был в западне. По-другому эту одержимость и не назвать: бесконечные шепоты, глюки и ужасы являлись ему, чаще, конечно же, во снах. И началось это слишком давно. Он помнил самый первый сон, в котором ему явился дух. Он помнил и то, как долго бежал от его предложения, пока тот продолжал являться во снах. И невозможно было забыть ту ночь, после которой все переменилось, и дух не просто стал являться во снах - ныне кошмарах - а искажать явь. Филипп помнил это ощущение беспомощности, преследования и беззащитности. Именно тогда Оджомо пришлось проследовать за темными видениями, чтобы наконец-то выйти из джунглей, где его впервые за долгое-долгое время встретил солнца свет, и… он обжег его. Разочарование, которое испытал тогда Филипп было неописуемо. Стоит лишь сказать, что именно тогда он понял, что отныне он не просто Филиип и не Оджомо. Он Призрак. Хищник. Ищейка. Детище Тьмы.

Сейчас все было иначе. В кои-то веки он был умиротворен. Спокоен. Свободен. Однако с приближением к месту назначения, лев чувствовал, как уже привычные ощущения стали возвращаться. То и дело ему слышался чей-то голос, виделась лишняя тень. Филипп знал, что никого не было поблизости, он это чувствовал. Именно поэтому и пугала полная пустота плато вокруг. Сомнений не было - Отец возвращается, посчитав, что такой вот короткой “прогулки” Филиппу достаточно. Пора возвращаться домой, в Отцовское царство.

Еще около получаса Филипп и его спутник, хотя справедливости ради все было скорее наоборот, шли по невидимому следу. И если бы Оджомо совершенно случайно не поднял взгляд, он бы, наверное, так и не заметил две увесистые фигуры впереди. Самец резко остановился, а его пустой неясный взгляд неподвижно сфокусировался на двух самцах. И дело было даже не в том, что ему хотелось их запугать, скорее это сам Филипп был напуган одним даже их внешним видом. Они были огромные и темные, какие-либо детали с расстояния было разглядеть не слишком легко, однако черепа на их головах выглядели по-грозному впечатляюще. Даже неловко как-то.

Так и стоял и Филипп на месте, издалека разглядывая незнакомцев с нечитаемым выражением морды, хотя трясущийся хвост и дергающиеся уши выдавали если не страх, то как минимум неприятное волнение.

Зазвенел Колокол.