Вот и ночь. Она опустилась на окрестности стремительно, или же Фургал был таким невнимательным... Половину дня он дремал в кустарнике, пользуясь удобным случаем, чтобы отдохнуть. В последний раз он неплохо набил брюхо; после ухода Рейн подросток не поленился дойти до остатков туши и, не без труда отогнав от нее пару шакалов (те, хотя и отступили, явно не считали молодого льва серьезным противником), утащил с собой к озеру. Он давно приметил раскидистое дерево, на которое вполне мог взобраться. Пусть не слишком высоко, но все же тушу пристроил там, где ее не могли достать ни шакалы, ни гиены. Для леопарда и другого льва, конечно, это не проблема: достанут, тут и думать нечего.
Словом, худо-бедно позаботившись о следующем приеме пищи, рыжий с чистой совестью свернулся колечком в густом кустарнике почти у самой кромки воды, там, где было прохладно, а ветки надежно скрывали его и от солнца, и от посторонних глаз. Сарэн устроился неподалеку. Хотя соколу явно было скучно проводить весь свой день в ветвях, он почему-то не решился оставить своего товарища.
Когда наконец Фургал сонно заморгал, подняв голову, небо уже темнело. Пока он с хрустом потягивался, вытягивая то одну, то другую лапу и когтя землю, появились первые звезды. А когда выбрался на более-менее открытое место — стало уже совсем темно. Впрочем, для кошачьих глаз было достаточно и света круглой луны.
— Наконец-то ты проснулся, — сокол говорил ворчливо; в его хрипловатом голосе слышались нотки нетерпения.
Глаза птицы поблескивали в темноте, когда она поводила головой, пытаясь разглядеть своего товарища. Сокол плохо видел, света луны было ему недостаточно, поэтому он вздохнул с явным облегчением, когда вновь смог устроиться на плече Фургала.
Рыжий лишь улыбался в ответ. На беззлобную воркотню Сарэна он не обращал внимания. В горле пересохло, хотя есть все еще не хотелось. Зато очень хотелось пить, благо воды здесь было даже больше чем нужно, и совсем рядом — рукой подать. В два шага преодолев расстояние до кромки воды, подросток осторожно, чтобы не тревожить устроившуюся на его плече птицу, присел, почти касаясь животом прохладной земли, и принялся пить. Некоторое время лишь тихий плеск воды нарушал тишину.
Более громкий звук раздался в отдалении, заставив Фургала навострить уши. Должно быть, плеснула рыба в воде; во всяком случае, уж очень явно насторожился на плече льва Сарэн, распустив крылья и чуть кольнув когтями шкуру, будто уже был готов сорваться в погоню. Ночью, конечно, не решился, да и не добыча это для сокола, предпочитавшего охотиться на птиц и не соваться к воде.
Однако этот звук, похоже, привлек к озеру гостей. Шаги были почти неслышными, но рыжий, тем не менее, сморщил нос и дал знак соколу вести себя тихо. Хорошо, если это лев; но ведь это могла быть и гиена, и леопард, почуявшие запах крови. Фургал попятился в кустарник и замер под его прикрытием, вертя одной лишь головой в поисках пришельца.
Это была львица, причем шкура ее была довольно темной, во всяком случае, в темноте казалась именно такой. На какое-то безумное мгновение Фургалу даже показалось, что возвращается Рейн. Забыв об осторожности, он выскочил из своего укрытия, нетерпеливой рысцой приближаясь к самке.
И лишь тогда понял, что оттенок ее шерсти совсем другой — более яркий, даже куда ярче, чем у самого Фургала. Ночь искажала цвета, но похоже было, что днем львица будет даже рыжее, чем грива подростка, замершего от неожиданности чуть ли не на середине шага, уже с приоткрытой для приветствия пастью.
— Привет, — все-таки поздоровался он по инерции, — блин...

Нет, это была не Рейн. И, как теперь видел Фургал, присмотревшись немного к львице, она даже не была на нее похожа. Шкурка у сестры была темной (самой темной из всех потомков Танумы, кого знал Фургал) — почти бурой. В лунном свете она лишь слегка серебрилась. К тому же, самка довольно четко озвучила свое намерение уйти. Компания подростка ей, похоже, была без надобности. Двигалась она быстро, охотилась тоже стремительно, нанося удар, быстро перекусывая и снова пускаясь в путь. Похоже, что Рейн шла к какой-то своей цели, о которой никого не поставила в известность. Молодой лев, едва только отрастивший себе щетину на загривке, будет ее задерживать.
Словом, это была не она. Сейчас перед Фургалом стояла совершенно незнакомая ему рыжая самка. Без сомнения, младше его. Что она делает здесь в такой поздний час? Возможное объяснение было лишь одно: она пришла сюда с родителями.
Нет, ну, еще она могла потеряться или убежать... Всякое бывает. Сам рыжий шлялся по саванне чуть ли не полгода, и удовольствия в этом было мало. Было. Но мало. Сказать по правде, он бы с удовольствием прибился к Фальке и путешествовал вместе с ней — это было бы куда проще, чем пытаться выживать в одиночку в его возрасте. Вот только Сарэн в очередной раз вернулся с неутешительными вестями.
В общем, истосковавшемуся по компании льву было приятно думать о том, что хотя бы этой встреченной им львице повезло больше. Может быть, у нее даже есть родители... в смысле, они есть, и она знает, где они находятся в данный момент. Фургал-то тоже о своих знает, но толку от этого не больше, чем вот от этих камешков под ногами.
Первые слова его, однако, были не слишком вежливы. Осознав это, рыжегривый смутился и потупился, ковырнув лапой землю. Спасибо, что не по матери обложил. Был грешок, был, подцепил пару красочных выражений от Матуи, взрослого льва, который одно время опекал его.
— Извини, — рыжий фыркнул, мотнув гривой, чтобы отбросить челку с глаз, — мне показалось, что вернулась моя сестра. Но она не вернется, ей по душе быть в одиночестве.
Лев проговорил это почти равнодушно, но все же, замолчав, ощутил, как внутри что-то болезненно сжалось. Не о такой жизни он мечтал, когда был маленьким. Прятаться по кустам, охотиться на то, что подвернется под лапу, рыскать по саванне в поисках семьи... Со стороны кажется интересным, а на деле хлопотно, трудно и небезопасно.
Впрочем, мимолетная боль ушла. Усевшись на землю, самец с любопытством разглядывал незнакомку. Сперва при его появлении она навострила уши и напряглась, но теперь и сама смотрела на него с неменьшим любопытством.
— Что ты делаешь здесь одна, ночью? Отстала от своих?
Он быстро осмотрелся. У воды ветра почти не было, так что трудно было почуять запах приближающегося хищника, если, конечно, тот не оказался в непосредственной близости. Свет луны, заливавший окрестности, давал достаточно света, и вроде бы вокруг не было никого, кто мог бы сойти за родню этой рыжей. С другой стороны от льва, впрочем, темнел кустарник и деревья, растущие у воды. Там мог быть кто угодно. Даже слон. Сам Фургал тоже там прятался — отличное место, рекомендую.

Барбара молчала. Быть может, юной самочке было нечего сказать, или, кто знает, возможно даже со всей своей серьезностью она порой ощущала неловкость и сложность в общении с кем-либо ее возраста. Как давно подросток не встречала своих сверстников? Казалось, прошла уже целая вечность, хотя на деле это было не далеко от правды. Ведь со времен начала ее кочевой жизни Барб довольно редко пересекалась с хищниками, настроенными на спокойное общение. Чаще всего любое столкновение заканчивалось крайне плачевно, и редки были случаи, когда Барбаре доводилось говорить с другими подростками. Однако каждую подобную встречу, несмотря на возможные неприятности в дальнейшем, одиночка встречала с большим удовольствием. И, хотя по выражению ее рыжей мордочки нельзя было сделать подобных выводов, глаза смотрели на собеседника с любопытством, которое обычно присуще маленьким львятам, но совсем не Барбаре.
Тишина длилась достаточно долго, но, не сочтя это плохим знаком, самка терпеливо ожидала, когда незнакомец что-нибудь скажет или, в лучшем случае, даже ответит на ее слова. Кажется, юный лев размышлял, и Барб вовсе не хотелось его прерывать. В конце концов, она по себе знала, как порой мешают окружающие настроиться на верную мысль и не запутаться в собственных витиеватых рассуждениях. Впрочем, ждать подростку все равно пришлось недолго:
— Извини, - мордочка Барбары в этот миг выразила удивление: брови медленно поползли вверх, глаза стали круглыми, как два блюдца, а взор принял чуть более напряженный вид. Барбара несколько раз качнула головой из стороны в сторону, отрицая сказанное. Она искренне не понимала, за что перед ней извиняются, хотя и могла бы предположить, если только захотела бы об этом подумать.
— Мне показалось, что вернулась моя сестра. Но она не вернется, ей по душе быть в одиночестве, - прозвучало безразличное замечание незнакомца. Барбара призадумалась, всматриваясь в светлую морду собеседника. Похоже, его не столь сильно огорчало случившееся, но ведь это абсолютно противоречило произошедшему раннее. Наконец, придя к определенному выводу, Барбара заметила тихо и спокойно:
- Я предполагаю, тебе бы хотелось, чтобы сестра была сейчас здесь, - самка грустно улыбнулась, стараясь придать своему голосу больше уверенности, - Как жаль, что ты встретил меня вместо той, кого на самом деле желал видеть. Но, быть может, я все-таки смогу чем-нибудь помочь? Мое имя Барбара.
Увидев, что подросток опустился на землю, Барб тоже присела, стараясь занимать в пространстве как можно меньше места.  Она сохранила некоторую дистанцию, надеясь тем самым не побеспокоить незнакомого одиночку. Похоже, тот не собирался вредить Барбаре, и самочка уже забыла, что старалась всегда помнить об осторожности.
- "Слишком легкомысленно с моей стороны", - подумала Барб, но то было лишь секундное сомнение. Ее мысли принимали совершенно другое русло. Молодая львица думала о своем прошлом и пыталась представить, что изменилось бы, имей она хоть одну сестру или, может, брата... Пожалуй, он  (или она) наполнил бы красками ее жизнь.
— Что ты делаешь здесь одна, ночью? Отстала от своих? - неожиданно услышала она вновь голос собеседника, вынуждая себя прекратить мечтать о несбыточном. Барбара некоторые время не отвечала, пытаясь решить, стоит ли ей что-либо говорить. В конце концов, подавив горький вздох, самка сказала:
- Просто собиралась здесь переночевать, - взор хищницы быстро оглядел берег озера, будто выискивал там скрытую угрозу. Наконец, Барбара добавила, - Я не отстала, а намеренно остановилась... Боюсь, что не могу похвастаться наличием рядом со мной хоть кого-нибудь сейчас. И все же, я не буду одна...
На этой фразе подросток резко прервалась, в печали прикрыв свои глаза. Она не верила собственным словам, и не могла предать себе уверенности даже сейчас. Ее опекун, должно быть, рисковал своей жизнью в настоящий момент. И кто знает, сможет ли он вернуться к племяннице в целости и невредимости.
- Но это не столь важно, - попыталась перевести тему Барбара, - Ведь ты тоже один, не так ли?

——–→ Верхнее течение реки Лузангва

Как же он был взбешен! Слов не было таких, которые могли бы по-настоящему поведать о внутреннем состоянии Шерифа. Хотя, по его внешнему виду, об этом можно было догадываться - грива, и без того торчащая во все стороны, казалась еще более спутанной, лохматой и неаккуратной. Оскал на морде, сдвинутые брови и глаза, налитые кровью - все это явно говорило о том, что лев явно не в расположении на что-то хорошее. Кровь его закипала, в голове мутнело, а лапы тряслись - самец желал выплескивать свою ярость на ком или чем угодно, неважно, будь то деревья, то воды, то одинокие крупные травоядные.
Лев не останавливался. Его шаг был быстр, а со стороны казалось, что он идет куда-то целенаправленно. На самом же деле, самым главным для Джека сейчас было бы свалить куда подальше от того злосчастного мальчишки. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Такую наглость после всего того, что Шериф делал для юнца: помогал ему, охранял, проводил время, в конце концов, жизни учил! Львиное сердце было проткнуто острым колом, кровь сочилась из него и закипала, от того и гнев вырывался наружу.
Он не замечал, что поблизости мог находиться кто-либо еще, Шерифу было абсолютно не до них. Он просто шел и кромсал все, что попадалось на пути. Небольшое бревно, об которое чуть было не запнулся старик, вдруг едва ли не раскололось на две части, когда лев несознательно ударил по нему. Лапа заныла, но лев игнорировал физическую боль. Она была ничем по сравнению с тем ущербом, который он только что получил морально.
Ох и любит же Джек все драматизировать. Также как и совершать необдуманные поступки из-за своего сложного темперамента. Например, говорить своему другу, без пяти минут приемному сыну, слова, которые могли бы его запросто ранить.
Ха, конечно. Плевал он и на меня, и на слова мои. Житухи нормальной не видывал, вот и вечно бегает за этими мастерами. Что он хочет найти с ними, место для себя? Глупец. Не ребенок он... А кто тогда?
Самец подобрался к воде и взглянул в свое отражение. Да, выглядел он, как я уже сказала, неважно. Однако, не до внешнего вида льву сейчас было. Не справившись с очередным приступом ярости, Шериф со всей дури ударил лапой по воде, тем самым разбрызгивая капли во все стороны. И еще раз. И еще раз. С каждым разом он бил сильнее и быстрее, пока, наконец, полностью не взбесился и не зарычал во всю глотку. Птицы, что сидели на ближайших деревьях с криком взлетели, а голова льва повернулась в сторону их полета. Он, кажется, переставал понимать, что делает. Лапы сами побежали вслед за птицами, а голова не опускалась: Шериф взглядом следил за траекторией их полета. Некоторое время самец так и бежал вдоль озера, пока не столкнулся с чем-то большим и тяжелым.
Слегка отпрянув назад, Шериф потер морду и отряхнулся, после чего с бешеным рыком напал на обидчика, который в столь неподходящий момент оказался у него на пути.
И плевать ему было, что это буйвол. Странным было лишь то, что, кажется, никакого стада поблизости не было. Но будучи в таком неконтролируемом состоянии, Джек не задумывался о таких вещах. Он решил выплеснуть все, что накопилось внутри и подраться. Даже толком не разбежавшись, он попытался прыгнуть на спину зверю и схватить за загривок, таким образом оседлав его. Конечно, вряд ли бы он победил даже одного старого буйвола, но, как я уже сказала, Шериф не отдавал отчета своим действиям.

Буйвол, как оказалось, даже и не заметил, что буквально пару секунд назад в него что-то врезалось, ведь никакой защитной реакции на прыжок не последовало. Да и даже после этого он не спеша поднялся, словно его не лев кусал, а какой-то комар. Лишь резкая боль, которую он, по всей видимости, ощутил с легким опозданием, заставила старое травоядное хоть как-то задергаться: тот издал жуткий вопль, а также слегка ударил Шерифа по лапе своими рогами. Хотя, здесь вина была больше за Шерифом - это он совершенно забыл, какие крепкие и твердые рога есть буйвол, поэтому чуть небрежно взмахнув лапой, он слегка ее ушиб. Боль же эта была шуточной по сравнению с тем, что испытал самец позже.
Несмотря на то что во льве было полно сил, да и слабаком он никогда не считался, все же в одиночку буйвола одолеть было, наверное, невозможно. Особенно когда перед тобой не теленок или даже не молодая самочка, а самый настоящий крупный бык. И старость ему тут была даже в пользу - он был еще крепче и сильнее, а рога его становились самым опасным оружием. Лапы льва не смогли бы долго противостоять этой огромной туше, поэтому буйволу удалось сцепить с себя хищника довольно быстро, причем, для Шерифа последствия оказались весьма неудачными.
Он оказался прямо там, где никогда нельзя было находиться, если ты был один на один с животным, чьи рога - основное оружие и защита. Именно поэтому, стоило льву подняться на лапы, один из рогов впился в живот Шерифа, из-за чего дыхание на некоторое время перехватило. Одновременно с этим буйвол откинул тело хищника от себя подальше, но Джеку удалось зацепиться за его морду и немного поцарапать её. Конечно, было бы идеально, если бы он попал в глаза, битва тогда бы оказалась чуть легче. И тут-то его и посетила мысль, что, возможно, зря он старался искать наиболее безопасный путь победы. Он решил рискнуть.
Наверное, Шериф уже обезумел, но в этот раз он решил напасть прямо на бычью морду и схватить зубами его область рта и носа, тем самым пытаясь задушить соперника. А лапы бы в это же время расцарапали травоядному глаза. План был утопический, но все же Джек рассчитывал на то, что бык среагирует также медленно, как вначале, поэтому просто-напросто не успеет воспользоваться рогами.
Превозмогая боль и стараясь не обращать внимания на кровь, льющуюся из его живота, он прыгнул вперед в попытке зубами сжать нос и рот буйвола, правую лапу при этом направив на шею животного, а левую прямо в его правый глаз.

На удивление Шерифа, в этот раз буйвол среагировал намного быстрее, чем ожидалось. Едва приблизившись к морде врага, тот резко её вскинул, из-за чего лев не смог зацепиться за нее зубами и лишь щелкнул пастью прямо перед ним. Досадно и неудачно для Шерифа, но более-менее приятно для буйвола. Тот решил контратаковать. Благо, пока тот собирался с силами, реакция Шерифа не подводила: лев хотел напасть еще раз, не дав буйволу возможности нанести удар. Однако как только лев увидел, что травоядное собирается пустить в ход рога, самцу не осталось ничего, кроме как попытаться отпрыгнуть. Атака прервалась, а тело Шерифа вновь взмыло в воздух. К счастью, рогом буйвол не попал, да еще и сам Джек умудрился цапнуть противника за морду и шею. Однако приземление оказалось не слишком удачным: лев почувствовал резкую боль в спине и дышать стало еще труднее, чем прежде. Кажется, с каждым ударом этого огромного животного льву становилось все больше и больше не по себе, а боль ощущалась все сильнее. Правда, пока она еще не перешла тот порог, когда Шерифу захотелось бы остановиться. Наоборот, она заставляла его злиться еще сильнее, а гнев подпитывал старика, придавал сил. Словно второе, затем и третье открывалось в нем. Но все мы знаем, что когда-нибудь это закончится. И в подсознании Шериф тоже наверняка хранилось это понимание. Однако пока еще оно было не таким явным и четким, как желание выплеснуть все свои силы и злость во что-нибудь.
Взяв последние силы в лапы, Шериф поднялся, чтобы нанести еще один удар. Возможно, последний. Его лапы тряслись, кровь не переставала капать с брюха, а тело словно стало свинцовым - настолько ему уже было тяжко. Издав громкий вопль, самец разбежался и попытался прыгнуть на врага тем же способом, что и в прошлый раз. Правда, сейчас он решил перед самим прыжком обежать буйвола пару раз, дабы запутать его. Он надеялся, что зверь после этого не сумеет также быстро сориентироваться и подумает, что лев собирается нападать как-то по-другому. Или же, что у него закружится голова. Глупо, конечно. Но других способов ему в голову не пришло.

Пожалуй, на этом можно и заканчивать. Очередная атака оказалась абсолютно бесполезной против этого старого буйвола. Наверняка Шериф был не первый идиот, который возомнил себя таким сильным и смелым бойцом, что сможет одолеть столь крупного противника в два счета и без единой царапины. Противник хоть и был старше, но намного проворнее, чем казался на первый взгляд. Не успел Шериф совершить очередной прыжок, как буйвол оттолкнул львиную тушу от себя, а тот, в свою очередь, отлетел прямо к боку буйвола. благо приземление в этот раз было удачным и другой бок остался целым. Однако и тут реакция травоядного оказалась намного лучше: не успел Шериф среагировать, как тут же вновь взмыл в воздух. В попытках зацепиться на что-нибудь, он попытался сцапать буйвола за бок, но лишь оставил зверю пару незначительных царапин.
Вновь оказавшись на земле, Джек понял, что пора завязывать. Голова дико кружилась, его начало тошнить, не стоит забывать и о царапине на брюхе и тяжело раненом боку. Там все ныло намного сильнее. Именно поэтому самец решил отступить. Кажется этот удар вправил ему мозги и вернул на место рассудок, который за последнее время словно полностью испарился из его головы. Схватившись лапой за голову, Шериф некоторое время постоял на месте, пытаясь собраться с мыслями и прекратить головокружение, из-за которого все вокруг летало в разные стороны. Издав глухой стон, хищник кинул последний несколько стыдливый взгляд на своего недавнего врага и повернулся к тому спиной. Он понимал, что набедокурил и был уверен в том, что ответного удара от буйвола не поступит. Равно как и извиняться за свое поведение он не желал. Сейчас самым главным для Шерифа было отойти от место боя подальше, дав пространство для отдыха и буйволу, и для себя найти место, где он сможет отлежаться. Бой был проигран с самого начала, хорошо, что хоть Шериф решил сдаться сейчас, а не позже. А то все могло кончиться намного хуже.
Лев хромал и передвигался достаточно медленно, а кровавый след шел за ним вдоль берега озера. Он шел так минут семь, не останавливаясь и не оглядываясь. Боль никак не прекращалась, благо, голова не так сильно трещала, как прежде. Однако с этим была и другая беда - теперь рассудок корил дурака Шерифа за то, что он так глупо поступил и чуть не угробил себя. А совесть в это же время сжирала его изнутри за то, что он не так давно наговорил Копу, льву, которого он считал чуть ли не сыном. Глубокий вздох раздался из львиной груди, после чего Джек, наконец, улегся на берегу озера, на мелководье. Прохладная вода приятно омывала его разгоряченное тело, а также смывала грязь и кровь - утешительные призы после битвы. Главными же призами оказались живот и бок, боль в которых никак не утихала. Порой становилось так больно, что лев ненароком строил раздраженную гримасу, а его оскал выдавал его боль с потрохами.
На дворе все еще была ночь, некоторое время самец так и лежал в полном одиночестве и думал, что ему теперь делать. Как быть? Ведь вряд ли Коп теперь вообще захочет с ним разговаривать, он ведь дал слабину. Показал всю свою несостоятельность в плане эмоций, а Винсент и Пингвин такого явно не потерпят. Конечно, вряд ли он бы стал возвращаться в банду. Но что он точно хотел - так это найти Копа.

Один громкий вздох за другим. Каждый был тяжелым и делался с трудом, ведь бок до сих пор, зараза, ныл. Наверное, Шерифу как минимум предстоит лежать здесь до утра, прежде чем отправиться куда-либо еще. Первым делом нужно будет забежать обратно в джунгли и извиниться перед Копом. Наверняка тот вернулся... Не станет же он без спросу уходить куда-либо совсем один, к тому же не предупреждая об этом Пингвина? Ведь так?... По крайней мере, Джек на это и надеялся. Три года те были вместе и постоянно выбегали на задания лишь вдвоем. Если задуматься, то Шериф вел себя как верный пес - постоянно шел чуть позади, веселил или тормошил Копа своим гавканьем, да и работу всю грязную выполнял с огромной радостью, лишь бы его хозяин им гордился. От этих мыслей сейчас становилось чертовски грустно...
— Вам нужна помощь? - из-за всех этих раздумий лев и не заметил, как к нему кто-то приближался. Будь это кто-то, кто был бы в похожем расположении духа, в каком был Шериф до встречи с буйволом, старик бы уже ничего не думал, не чувствовал, а лежал бы одиноким брошенным трупом. В конце концов он бы начал смердеть и разложился. Или бы его тело превратилось в траву, а какая-нибудь антилопа потом эту траву съела... Ха. Какой бред.
Лев приподнял голову в сторону голоса, помешавшего его думам, и увидел перед собой небольшого льва, который даже внешне выглядел обычным одуваном, не способным обидеть кого-либо. А на плече подростка сидела птица, почти такая же, что не так давно прилетела к Копу. Птица, раздражившая почему-то Шерифа и из-за которой он в первый раз сильно обидел своего напарника. Лев положил голову обратно на землю и тяжко вздохнул.
- Если только ты не поставишь меня на лапы как можно быстрее. В противном случае - нет. - в голосе Шерифа была слышна как серьезность, так и грусть. И непонятно, чего больше. А от помощи лев бы действительно не отказался, ведь чем быстрее он оклемается, тем лучше. Нужно было торопиться, чтобы застать Копа и поскорее замять это дело.
Вот ведь интересно получается. Стоило поставить себя в ситуацию, близкую к смерти, ситуацию, где физическая боль в разы сильнее душевной, так сразу же и разум проснулся в глупой башке этого старого льва. В такие моменты он начинал прекрасно понимать, какой же он болван, эгоист и прочее. Не то чтобы он жалел о своем поведении обычно, просто ему становилось даже смешно с самого себя. Он начинал думать о том, что в нем, как и в Копе, жили две личности, одна из которых - сумасшедший злобный дурак, а другая - спокойный, но глуповатый старик, которому ничего и не нужно, кроме как небольшая компания, в которой он будет чувствовать себя замечательно.
- Симпатичная у тебя птичка. - заметил лев. Он не пытался сделать комплимент, а, скорее, хотел развести мальца на разговор. С теми, кто помоложе был, Шерифу почему-то было намного приятнее и интереснее. У них всегда индивидуальный взгляд на мир, и ему было интересно узнать, какой именно. Много раз лев сравнивал их с собой в том же возрасте. И, наверное, с Копом ему было так приятно, потому что тот был во многом похож на самого Шерифа. Гордый, самоуверенный лидер, которого не сломят преграды.
А этот малый был на Копа совсем не похож. По крайней мере, внешне. Хотя нутром Джек чувствовал, что и характеры у них совсем разные. А вот проверить, права ли его интуиция или же нет, всегда интересно Шерифу.

Казалось, что юнец, появившийся в такой нужный для Шерифа момент, чувствует себя как-то смущенно и чересчур кротко, не так, как привык лев. Редко за свою жизнь он повидал тех, кто так сильно разнился бы с его характером - Джек всегда был раскрепощенный и никогда не стеснялся вести себя фамильярно практически при любых обстоятельствах. И судя по неполным фразам рыжего, похоже самец оказался прав насчет того, что они совершенно разные. Даже будучи сильно раненым, уставшим и истекающим кровью, Шериф не переставал находить возможности с кем-то потрепаться.
— А это Сарэн, он помогает мне... во всем. - с этими словами сокол расправил крылья, словно пытался продемонстрировать абсолютно все, чем он гордился. Стоит признать, окрас у птицы был поистине чудесный - таких Шериф еще не видывал. На его усатой морде появилась слабая, но добродушная улыбка.
- Во всем, говоришь? Охотитесь, путешествуете... - каждое слово льва звучало очень медленно и протяжно, а интонация в его голосе была чересчур спокойной, - У моего сынули тоже был такой друг.
А вот последняя фраза из уст Шерифа прозвучала как смертный приговор - настолько мрачной и печальной она была.
Тут же и выражение морды льва полностью изменилось: улыбка, что еле-еле пробивалась своим светом через пышные усы, тут же испарилась, в глазах появилась томная печаль, а из груди послышался громкий тяжелый вздох. Шериф не стал ждать лишних вопросов от рыжегривого юнца, а сам начал свою нерадостную повесть, ведь это то, что ему было так необходимо сейчас:
- Мы с ним росли вместе три года. Только я и он. Знаешь, мелкий такой, ушастый. Глазища любопытные, голосок тооооненький.
Лев прикрыл глаза и полностью предался воспоминаниям. Вот перед ним маленький черный львенок, еще напуганный и не понимающий, что происходит. Но у него есть наставник - большой белый лев, который всем здесь заправляет. И есть друг: не то отец, не то старший брат, который не только хорошо проводит с ним время, но и воспитывает юнца. Им хорошо вместе, они любят друг друга и знают, что каждому из них можно доверять.
- Все было хорошо, но... - лев сделал недолгую паузу, после которой с хрипотцой в голосе продолжил, - Сам знаешь... Дети растут. Вспомни себя. Вот и он вырос. Стал вести себя так, словно другой. Но я то знал... - лев прокашлялся, -..я знал, что он все такой же. А малыш это отрицал.
Шериф вновь слабо улыбнулся и некоторое время лежал в полной тишине.
- Не сказать, что я сам в его возрасте был послушный, неее. Но сынуля... Эх, нет. Он отличался от меня. - продолжил Шериф. Слова его перемешивались, равно как и мысли в голове - казалось, он стареет куда раньше назначенного срока, ведь первые признаки старческой болтовни, несвязной и странной, уже в нем четко проявляются.
- А потом... Он ушел. Сынок папашку так и оставил одного. Представляешь? Ничего не сказав. Просто ушел. - он лгал, но делала это ненамеренно. Шериф лишь изливал свои чувства, даже хоть и почва, на которых они возникли, не была такой правдивой и несколько отличалась от того, что он только что поведал Фургалу.
Воцарилась долгожданная тишина. Шериф склонил голову ближе к воде и взглянул в свое отражение.
- Я это к чему. У него птичка как у тебя была. Такая же красивая. На плече сидела, словно охраняла. Здорово, да? - тут его взгляд вновь переместился на Фургала и сокола, - Я тебе не надоел?
Потому что Шерифу показалось, что да. Он правда не хотел нагружать незнакомого подростка своими глупыми ностальгическими проблемами, но так получилось, что он не удержался и все высказал. Зато теперь ему стало гораздо легче.

Шериф был счастлив, что ему попался именно Фургал, а не кто-то иной. Судьба могла преподнести крупного властного самца, который бы не стал сюсюкаться с каким-то избитым, никому не нужным стариком, и просто бы закончил страдания Шерифа прямо на месте. И это бы отнюдь не было актом благородства по отношению к Джеку, это был бы акт избавления от того, кто посмел капать ему на мозги. Могла преподнести и безразличную самку, которой бы было абсолютно никакого дела до незнакомца, по непонятным причинам истекающего кровью. Наоборот, духу бы подойти не хватило, а вдруг он убийца? Злодей? Преступник? А ведь так и есть, эта львица была бы абсолютно права. А могла бы жизнь преподнести и болтливого самодовольного юнца, который слушать не умеет, а только говорит да говорит, все о себе да о себе. Этой работой сейчас должен заниматься Шериф, у него есть на это право, ведь он лежит в собственной крови и винит себя в том, что столь неадекватно повел себя с тем, кого считал сыном. Старый болван!
— Я не представился. Меня зовут Фургал. - каждый раз, когда этот лев говорил, Шерифу казалось, что тот чувствует себя неловко. Оно, впрочем, и понятно, любой адекватный лев чувствовал бы себя неловко, когда едва знакомый пожилой лев начинает делиться собственными проблемами, но Шерифу-то это было непонятно. Он никогда не был таким, никогда не стеснялся и вел себя вальяжно и фамильярно практически со всеми. Он чувствовал себя как дома практически везде, наверное от того, что ему нравилось путешествовать, бывать в разных местах и встречать других львов. Особенно ему нравилось нарываться на сильных и самодостаточных самцов, чтобы устроить с ними веселую зарубу, пока все зубы не выпадут или от гривы останутся только клочки. Приятное развлечение. Конечно, с Фургалом так позабавиться точно не хотелось, и не только потому что он сейчас лежит и пытается хоть как-то восстановиться после глупейшей драки с буйволом (которая, к слову, выражала всю суть подобных любимых шерифских "забав"). С ним бы было неинтересно драться. Да и обижать столь хорошего парнишку желания никакого не было.
- Здоро́во, Фургал. - с улыбкой на морде, но все также вяло поприветствовал льва Джек, - А меня все зовут Шерифом. Я б сказал почему, да боюсь, что скучной история тебе покажется.
На самом деле это прозвище шло из становления Джека взрослым львом, когда он еще был подростком и смог перехватит собственное родное поселение. Это событие определило судьбу Шерифа как бандита, хоть к своим подчиненным он и относился с должным уважением и справедливо. По-своему, конечно, но все же.
- Ишь, залежался я тут. Уже и утро наступило. - недовольно сказал лев, глянув на восходящее солнце, - Нельзя мне тут оставаться.
С этими словами лев задвигался: он с громким кряхтением перевернулся с бока на лапы и медленно попробовал встать. Его лапы все еще дрожали, а лицо все напряглось, когда он использовал все имеющиеся силы лишь для того, чтобы оторвать тяжелое тело от земли.
-У-у-уф... Совсем... - он тяжело запыхтел и все-таки не смог встать: лапы подкосились, а сила резко его покинула, поэтому он с тяжелым грохотом упал на землю. От этого стало еще больнее: все тело заныло и по нему пронеслась резкая боль, которая как будто до этого просто себя не проявляла, а все ждала момента, когда бы дать о себе знать.
- Да уж. Жалкое зрелище. - заключил лев, стыдливо прикрыв глаза. Негоже показывать себя с такой стороны перед юнцом, поэтому Шериф тут же обратился к Фураглу, - Шел бы ты домой. Делами занимался своими. А то няньчишься тут со мной как мамашка. Я справлюсь.

Как бы Шериф ни старался скрыть собственной беспомощности, Фургал не был слеп и не был глуп, а прекрасно понимал, что происходит со львом. Любому льву, чье мировоззрение хоть на капельку было схожим с мировоззрением Джека, было бы очень стыдно и неловко в подобной ситуации, Шериф не был исключением. И хоть он не засмущался, не стал опровергать того, что случилось и не оправдывал себя перед собеседником, когда тот осознал всю беспомощность Джека, даже наоборот, можно сказать, лев попытался признать собственное падение, он его точно не отрицал! И все же, он уж точно не гордился тем, что только что произошло. Фургал же не послушал совета Шерифа, а наоборот, даже настоял на помощи. Вот уж такого лев действительно не понимал.
— Нет уж, - твердо заявил Фургал. Его отрицание словно тяжелая наковальня, прижавшая льва к земле, перекрыло Шерифу дыхание, и тот не смог вымолвить из груди ни слова, — никто не должен оставаться в одиночестве в таком состоянии.
Будь Шериф в ином положении - абсолютно здоровым как физически, так и морально - он бы точно назвал Фургала напыщенным павлином, пихающим свое притворное благородство куда ни попадя. Однако сейчас все было по-другому. И даже если бы слова юнца действительно оказались всего лишь бравадой, в таком нездоровом состоянии Джек бы воспринял их за чистую монету. Ему искренне было приятно осознавать, что он все-таки кому-то нужен, что, впрочем, было приятному любому старику, особенно, если он остался совсем один. После обещания Фургала подкрепить Шерифа припасенным куском мяса, лев действительно куда-то пошел. Опять же, не будь он так ослеплен надеждой на что-то хорошее, вряд ли бы он стал ждать возвращения юнца, тем более с чем-то съестным, но сейчас Шериф преданно глядел вслед покидающему его Фургалу, уже предвкушая вкуснейший завтрак у себя во рту. Не сказать, что он голодал или просто давно не питался, нет. Но согласитесь, лишний повод набить брюхо не повредит, особенно, когда ты ощущаешь себя столь хреново. Перед смертью не надышишься, но все равно, Фургал оказался парень не промах и быстро смекнул, что ему нужно было сделать.
Не прошло и пяти минут как Фургал показался на горизонте, а спустя мгновение он и вовсе опрокинул небольшой кусок мяса перед носом самца.
— Не так уж много, но сейчас это все, что у меня есть. - не успел молодой лев сказать об этом, а Шериф уже жадно присосался к завтраку стараясь как можно быстрее набить себе брюхо. Казалось, он даже не жует, а просто откусывает и тут же глотает, при это причмокивая и чавкая, а иногда и кашляя после неудачного прохода мяса через глотку. Мысли поделиться у Шерифа почему-то не созрело, очевидно, что благородства в нем было поменьше, чем в Фургале. А если оно и проявлялось, то явно не в еде - в этом плане Шериф был жаден. Но благодарен.
- Мда... Маловато, конечно, таким кусочком не наесться... - разочарованно пробормотал Шериф глядя  на то место, где только что красовался аппетитный мясной шматок, - Но и на том спасибо. Конечно, мяско-то не целебное, раны не залечит, но настроение ты мне повысил.
Тут Шериф по-доброму улыбнулся и попробовал привстать, но все что ему удалось сделать - приподнять собственное тело над водой и слегка тряхнуть косматой гривой в попытке привести себя в чувство. Голова еще кружилась, кости ломило, а идти никуда не хотелось. И все же это надо было делать.
- Послушай, парень, - начал было старый лев, после чего глубоко вздохнул, - Мне очень надо идти. Правда. Ты молорик, помог мне, благодарствую за это. Но мне надо искать... Этого... Ну, ты помнишь, - тут его глаза печально опустились, но на лице была улыбка, а из пасти послышался короткий смешок, - Надеюсь, что помнишь.
После этого Шериф внимательно уставился Фургалу в глаза и попытался донести до него то, что пытался еще в прошлый раз, но не получилось из-за подкошенных лап.
- Я пойду. Если ты так беспокоишься, можешь увязаться следом, мало ли, вдруг тебя здесь ничегошеньки не держит. Я не буду противиться. - после этих слов он вновь сделал отчаянную попытку встать на все четыре лапы, но издавал такие жуткие и надрывные кряхтения, что наверняка они вызвали у Фургала очередной позыв помешать Шерифу совершать другую глупость. У него вновь не получилось полноценно встать на лапы, но прогресс был неоспоримый - лев мог сидеть. Опираясь передними лапами на землю, он решил передохнуть и подождать, пока проклятая одышка пройдет.

Впрочем, хоть лев и смог сидеть, но идти он никуда пока не мог, в чем Фургал был совершенно прав. Как бы Шериф ни пытался показать юнцу всю свою состоятельность, способность нормально передвигаться и уж тем более самостоятельно выживать, но ему еле-еле удалось сесть, что говорило лишь о его беспомощности. Джек это понимал, но не собирался просто так мириться с этим фактом. Пока он сидел и пытался восстановить сбившееся после тяжелого подъема дыхание, параллельно слушал наставления Фургала:
— Я здорово удивлюсь, если ты вообще сможешь куда-то пойти. Лучше тебе будет остаться здесь по меньшей мере до следующей ночи. Я все равно собираюсь охотиться, так принес бы заодно поесть и тебе.
Старый лев воспринимал эти слова как нотации, от чего терпение его порядком начало кончаться, и хотя он пока еще не сорвался и не прикрикнул на пацана в ответ, но все же Шериф был явно на грани этого: тот громко запыхтел, звук из груди отдавал глухим рычанием, а хвост нервно дергался из стороны в сторону. Взгляд же львиный был опущен перпендикулярно вниз, словно Шериф рассматривал свои лапы. На деле же этот взгляд был абсолютно стеклянный, ведь голова Джека была забита все теми же мыслями.
Куда отправился Коп?
Почему я так с ним поступил?
За что я такой слабак?
Шерифу хотелось первым делом заглянуть обратно в джунгли и посоветоваться с Пингвином, как-никак Винсент очень уважал своего лидера и, по-мнению Шерифа, первым делом он бы пришел именно к нему. От этих мыслей на душе льва было лишь хуже. Он только что сам себе признался в том, что никогда не был для юнца первым, к кому можно обратиться за советом, предупредить о чем-то. Сейчас ему казалось, что для Копа Шериф был просто-напросто напарником, пешкой для выполнения приказов, не более... Оно и понятно: старик постоянно пропадал с такими же алконавтами как он в поисках забродивших плодов, вечно шел в якобы "патрули", а на деле искал очередной способ потрепать себе гриву и почесать лапы о чью-то зазнавшуюся морду. Послышался томный вздох.
- Ты хороший парнишка, Фурагл. - собственные пессимистичные мысли помогли Шерифу успокоиться и забыть о приближающемся гневе. Правда сейчас он выглядел даже подавленнее обычного, - И идея у тебя хорошая. Я б тебе помог в охоте, да, боюсь ты прав. Я еле сижу, - он даже не пытался более подниматься, а на некоторое время смирился с собственной беспомощность, - Только на кого ты тут будешь охотиться?

—->Облачные степи.
Дея топала немного позади Танди, с особой внимательностью разглядываю окружающую ее природу. Знаете, иногда говоришь сам себе:"хочу проследить смену одного места на другое", ждешь, а потом отвлекаешься, и все пропускаешь. Вот такое же сейчас произошло с Кисонькой. Она пообещала себе, что непременно должна проследить за тем, как сменяться облачные степи на что-то другое, куда они идут. Но львица даже не заметила то, что они уже были в другом месте.
- Мы уже близко к озеру.
Только тогда львица обратила внимания на то, что вдалеке виднелось озеро, на берегу которого было два льва. Отлично, если Танди обещал проводить ее только до этого места, львица нашла себе новых спутников. Ну, или хотя бы собеседников, которые, может быть, даже знают, куда ушел Винсент.
- Дальше я не пойду, извини.
Дея знала, что так оно и будет, ведь лев с самого начала предупредил, что только проводит ее, а дальше львица должна будет продолжить свой путь без него. Но ей все равно было тяжело расставаться с ним. Кисонька слишком быстро привыкала к новым знакомствам и начинала уже через пару минут считать новых знакомых своими друзьями, полностью доверяла им и привязывалась. Проблемы такого рода возникали довольно часто, так как Дея вела, так называемый, кочевой образ жизнь. Да, она была бы рада остановиться на одном месте, со своими друзьями, но ее манил вперед далекий образ брата, навязчиво появляющийся в голове. И львица все бросала и стремилась догнать своего призрачного брата. Наверняка много кто мог подумать, что ее брат действительно лишь плод ее воображения, но это было не так. Хотя Кисонька иногда действительно чувствовала себя в погоне за призраком, который, стоит ей подобраться, исчезал, проваливался под землю. Да что угодно. Просто его больше не было, и львица вновь устремлялась на поиски Винсента.
- Да, - тихо пробормотала львица, опустив взгляд в землю. - Я понимаю. - и как бы ей не хотелось его понять, она знала, что не понимает его. И все лишь потому, что они разные, абсолютно разные. Пусть Танди угрюмый, тихий, одинокий, Дея все равно полюбила его за столь короткий промежуток времени. Сколько прошло времени с момента их знакомства? Тридцать минут? Час? Два? Но львица не хотела верить, что вот он - конец их пути. Сейчас она была бы рада тому, чтобы он сказал, мол, путь далекий, я пойду с тобой, иначе тебе брата не отыскать. Но Кисонька делала вид, что понимает. - Спасибо, Танди.
Она была рада, что тот объяснял ей дорогу, так как это оттягивало время разлуки.
- Удачи, тебе в поисках, Кисонька.
На глаза львицы начали наворачиваться слезы, но она решила собраться с мыслями и опять сфокусировала свое внимания на тех точках около озера. И, как ни странно, ей стало легче.
- Еще раз спасибо тебе, Тандабелуа! И тебе тоже я желаю удачи! Найди то, чего тебе не хватает, да оберегай свои джунгли, придет время, и я нагряну туда вместе со своим братом. Вы понравитесь друг другу, я уверенна!
Дальше произошло то, что она ну не ожидала увидеть даже со своим воображением. Танди просто испуганно куда-то понесся.
- ПОДОЖДИ, ТЫ КУДА?! - заорала Дея и устремилась за своим другом. Ее крики услышали все, абсолютно все. Если бы ее голос мог, то он бы долетел до самой Одинокой горы.

Кажется, Шериф был немало польщен тем, что Фургал, в общем-то, совершенно чужой и посторонний ему лев, вдруг взялся заботиться о старике. Рыжий, в свою очередь, почему-то чувствовал себя ответственным за этого самца. Вроде как это было его, Фургала, озеро — во всяком случае, он довольно долгое время жил и охотился в его окрестностях, так что привык здесь находиться и даже мог считать это место своим новым домом, — пусть даже ни о какой территориальности и речи ни шло: завидев кого-то более сильного, юнец предпочитал не высовываться и уж тем более не сообщать о том, что это "его" место. Самым большим чудом в этом всем было то, что никто до сей поры не объявил окрестности своей территорией официально — во всяком случае, меток здесь и в помине не было. Ошеломительное везение, не правда ли?
Словом, поскольку Шериф вроде как был ранен на территории Фургала, то, соответственно, рыжий не мог о нем не позаботиться.
— Здесь довольно много дичи, нужно только поискать, — вежливо пояснил молодоец лев, стараясь, чтобы его слова не прозвучали хвастовством: вот, мол, какой я удалой, выпендриваюсь перед стариком тем, что легко и непринужденно могу в любой момент пойти и поохотиться, — ночью стада приходят на водопой, а если отойти от озера, то можно встретить их и на пастбище.
Секунду помолчав, он прибавил уже тише:
— Когда-то я здесь встретил свою старшую сестру. И, честно говоря, надеюсь, что встречу снова. Ее или кого-то еще из своей семьи.
Надежды на это, впрочем, было маловато. Фургала порядком тяготило его вынужденное одиночество, тем более, что прайдам не нужен был такой юнец, как он — слишком молодой, чтобы патрулировать границы, зато прожорливый, как взрослый. Будь он самкой (и хорошей охотницей при том) — приняли бы с распростертыми объятиями. А так... с земель Нари его весьма грубо турнули, к Скару возвращаться не было ни малейшего желания, — оставалось только сидеть здесь и скучать, ожидая, когда что-нибудь переменится. Шериф был первым за последние несколько дней, кого встретил рыжий, и, надо сказать, что его ранение было Фургалу даже кстати. По крайней мере, темношкурый не свалит вот так запросто в ночь, оставив подростка одного.
Вот разве что за ним вслед увязаться, если позволит. Компаньон был бы Фургалу очень кстати. Сокол тоже был неплохой компанией, но многое из львиной жизни было ему непонятно, да и он порой покидал своего четвероногого друга, улетая то на охоту, то еще куда.
За разговором рыжий не сразу услышал шаги, но напряжение Шерифа, вдруг уставившегося куда-то в пространство, понял, что уже не одни.
Сегодня был прямо-таки день визитов. Вернее, утро. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает... странно.
— ДОЛГОВЯЗЫЙ! АХ ТЫ с*кин СЫН, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?!— вдруг взревел старик с такой мощью, что рыжий ошарашенно моргнул, не ожидая такой звуковой волны.
Откуда только силы взялись? Белошкурый пришелец бросился бежать, кажется, даже еще раньше, чем это услышал. Мчался как заяц — любо-дорого посмотреть. Даже спутницу свою оставил.
— Догнать? — азартно уточнил Фургал, приплясывая от нетерпения и даже не задумываясь о том, что, догнав противника, он как минимум должен его задержать, что при разнице в размерах и возрасте наверняка будет затруднительно.
— ПОДОЖДИ, ТЫ КУДА?! — закричала львица, явно не понимая (как не понимал и Фургал), что происходит. Затем она припустила вслед за белым, что лишь разожгло в молодом самце желание преследовать их обоих, чтобы выведать, черт возьми, что тут происходит.
— ДА-ДА, БЕГИ, ТРУС! ТЕБЕ ПОВЕЗЛО, ЧТО Я СЕЙЧАС НЕ МОГУ БЕЖАТЬ, ГАД!  БЕГИ, А ТО ОПЯТЬ БЫ ОГРЕБ ПО САМОЕ НЕ ХОЧУ! Пфст... Подонок... — ярость придала Шерифу сил, и тот даже умудрился пройти пару метров, прежде чем свалиться на землю, все еще продолжая гневно кричать вслед убегавшему.
Рыжий аж проскакал несколько метров, разрываясь между желанием догнать убегавших и остаться с Шерифом... но затем, конечно, вернулся, склоняясь над львом и пытаясь понять, не повредил ли он себе еще что-нибудь. Тот, бессильно матерясь и кашляя, валялся в пыли, кажется, растратив на бесполезный рывок все свои силы.