—→ Южное озеро
Вперед, на поиски Винсента!
Дея пребывала в нетерпении, ей хотелось нестись во весь опор, по уже немножко знакомым степям (а, может, ей так только казалось), кричать, смеяться, прыгать, в общем, веселиться. Кисонька была бы не против начать замечать окружающие ее предметы, начав расписывать маленький и почти незаметный цветочек в самых ярких красках, но ее останавливали мысли о брате. Львица смотрела на траву впереди, надеясь увидеть при лунном свете очертание родного ей существа. Она бы кинулась к нему и уже бы точно не начала слушать его о том, что его стоит называть Копом, о том, чтобы никто не узнал о их родстве. Ведь, в конце концов, он был Винсентом, её Винсентом, её братом.
Видя какое-то очертание, сердце Деи подпрыгивало, и она была готова нестись на встречу, думая, что это ее брат. Но каждый раз, подходя чуть ближе, Кисонька различала при свете луны какой-то бугорок, или просто куст, который по растерянности приняла за Копа. И тогда на секунду отчаянье поселялось в сердце, но Дея сразу откидывала такие мысли и думала о хорошем.
Мало кто верит, но очень часто мысли о хорошем спасают от отчаянья, от скуки, от грусти. Если бы Кисонька не была оптимистом, то ее бы поиски никогда не увенчались успехом, она бы никогда не отыскала то, что всегда хотела. Сейчас бы, возможно, львица бы сидела со своей приемной обезьяньей семьей, училась бы дальше целительству и мечтала бы о том, чтобы когда-нибудь найти брата или отправиться в какое-нибудь путешествие. Но каждый раз свои порывы куда-нибудь отправиться пресекала, говоря себе о том, что это не рационально и что, пожалуй, лучше дальше прозябать на месте. Но природа одарила Дею оптимистичностью, а потому она всегда шла вперед, даже если было совсем грустно.
Вот и сейчас. Каждое неудавшееся мысленное "воссоединение" прерывалось оптимистичными мыслями о предстоящем пути.
Иногда Кисонька просыпалась от своих грез и порывалась помочь Шерифу, но он ее отпихивал и только недовольно фыркал, а львица могла лишь смотреть на его спину глазами, полными жалости и сожаление оттого, что она никак не может помочь. Но потом вновь проваливалась в мир своих мыслей, где уже спела сто раз отыскать и потерять Винсента. И ее все устраивало.
Через некоторое время пути львица перестала витать в облаках, сознавая, что так легко ей брата не отыскать. Ей ведь много раз говорили, что весь жизненный путь сложен и что ничего не достается даром. Дея запомнила эти слова так же, как и запомнила интонацию своего наставника, которому она благодарна полученными знаниями. Так что Кисонька решила отвлечься.
Тишина, в которой они медленно продвигались по степям, то и дело останавливаясь, чтобы Шериф мог передохнуть (он-то не хотел в этом признаваться и делал вид, будто бы он осматривает окрестности, но львица-то догадывалась), напрягала. По своей натуре общительная, Дея не могла долго молчать и ее начинало прорывать. Так что сейчас ее здорово напрягало царящее молчание.
Кисонька умоляюще посмотрела на Фургала, но тот был занят разглядыванием окрестностей. Может, ему это было интересно, а, возможно, он просто пытался отвлечься и тишина его напрягала так же, как и львицу. А так как львица считала, что все львы, по идеи, должны мыслить одинаково, она решила, что Фургал все-таки пытается отвлечься. Решение пришло к ней моментально, и как только она хотела открыть рот, послышалось:
— К нам...
Это был Фургал. Дея вскинула голову и увидела две фигуры. Но там не было ее брата, она сразу это почувствовала.
- Ну здарова ночные бабочки! Пингвин на месте?
Шериф знал их. И это почему-то не удивило львицу. Она, словно маленький ребенок, считала старика не только мудрым и сильным, но и знакомым со всеми в округе. Старики ведь всегда такие, да? Они всегда знают все и всех.
Эти двое оказались на редкость омерзительными близнецами, но Дея, естественно, не могла так даже и в мыслях подумать. Подумаешь, от них воняет, подумаешь, у них скатанная шерсть, они грязные. Ведь внешность - это не главное, главное это то, что внутри. Наверняка эти двое очень добрые и дружелюбные, но им приходится скрывать это под маской, потому что иначе никто не оценил их. Примерно таких соображений об этих двух держалась Кисонька.
Они говорили много чего, и это не нравилось львице. Она помнила, что Шериф говорил о том, что он будет со всеми разговаривать, а они должны молчать, но, с другой стороны, он говори это про Пингвина, а, как стало понятно, это был не он.
Но самое ужасное было то, что, несмотря на все свои попытки найти в этих двух что-то хорошее, с каждой минутой, с каждым сказанным ими словом, они начинали раздражать Дею все сильнее и сильнее. Они неуважительно общались с Шерифом, а ведь Шериф теперь друг Кисоньки, теперь она будет его защищать от нападок таких вот зверей. Ведь, что уж ни говори, а львица ценила своих друзей и действительно была готова уничтожить любого, кто скажет о них что-то плохое.
Дея пыталась держаться, и это у нее выходило. Если бы она имела возможность менять цвет в зависимости от своего настроения, то сейчас она была бы красной от злости. Но львица все еще надеялась услышать что-нибудь о брате...
Когда эти две неприятные личности заметили, что Шериф не один, Дея сказала:
- Привет, меня зову...
Но они не обратили внимания, и это взбесило львицу еще больше. И когда она была готова дать волю своему всеразрушающему гневу, уничтожить всех и вся кругом, когда Кисонька была готова кинуться на первого попавшегося и разодрать его в клочья, вот именно тогда она услышала то, что ее интересовало.
- И Копа. Всех почти. Но не тебя.
- Привет, - громко сказала Дея, обращая на себя внимание. - Как я уже сказала, меня зовут Кисонька. - улыбка на всю морду, попытка казаться дружелюбной, но на деле она лишь выглядела безумно глупо. - А куда они ушли?
Львица выжидающе смотрела на них. Да, они ее раздражали и пару секунд назад она была готова разодрать их в клочья, но они обладали информацией, которая так была нужна. Только подумать, что судьба послала ей такой подарок: разговаривать с неприятными львами, чтобы отыскать брата. Но ради Копа Дея скинется с обрыва.

Отредактировано Дея (26 Авг 2016 20:45:22)

Злость бурлила внутри словно огненная лава в жерле вулкана, норовя ошпарить всех без разбору. Каждого, кто окажется слишком близко, даже если этот кто-то - часть твоей семьи. Стал бы Диего, будь он в здравом уме, махать лапищами в опасной близости от своей сестры или лезть в самое пекло? Конечно же нет. Но в данный момент едкий дымок бушующей ярости затмил разум в глазах льва, выкурив весь здравый смысл уже давно. Оголенные когти крупного подростка молниеносно рассекли воздух, целясь в сторону врага, но этот жест был слишком эгоистичным и поэтому лев, пойдя на поводу своих эмоций, не учел одного, что удар достанется в первую очередь Вэсс.

Терпкий аромат наступающей ночи окрасился нотками чужой крови. Этот сладко-металлический привкус как будто даже осел на языке льва, жаждущего крови выдуманного врага. В синих глазах, где бушевал штормовой ветер, загорелось мрачное удовлетворение и в душу подростка вступило чувство превосходства и самоудовлетворения.

Но лишь ровно до той секунды, пока самец не опустил взор ниже морды красношкурого.

Тут же в глазах Диего за секунду перемешалась вся палитра чувств, пока он медленно, не в силах сделать хоть что-либо, видел как хрупкое тельце сестры беспомощно оседает на землю. Осознание произошедшего тяжело ворвалось в его мозг, тут же потушило огонь ярости и оставило после себя мерзкий привкус пепла былого безумства. Грозный лев, что некогда изрыгал из своей глотки угрозы, как-то вдруг стал мельче, превратившись в обычного глупого подростка, коим он и являлся. Диего стоял и лишь беспомощно смотрел, как другой лев аккуратно укладывает Ванессу, обволакивая тельце совсем маленькой львички своими огромными и в то же время мягкими красными лапами, и в его объятиях, казалось, что она была под надежной защитой. А ведь Ванесса изначально была под надежной защитой рядом с этим красношкурым гигантом, вот только от одного она не позволила себя защитить - от родного брата, который обманул ее доверие и вот, теперь она лежит там, без сознания, вся в крови ... Отблески заходящего солнца играючи поблескивали на макушке самки, где распустился кровавый цветок, окрасив кремовый мех багровым цветом, и лишь отчасти на шее Фастара, где кожа соприкоснулась с когтями Диего.

Морда рыжегривого отчаянно перекосилась от боли, Диего желал как можно скорее бросится к Ванессе, помочь ей, сделать хоть что-то! Но не мог сдвинуться ни на миллиметр вперед. Лишь трусливо поджать уши, хвост и как последняя шавка сделать шаг назад, зная, что больше не имеет права приблизиться к ней после случившегося. Медленно, словно во сне, рыжегривый опустил морду и уткнулся пустым взглядом в свою окровавленную лапу, ту, которой нанес вред единственному родному существу. И в этот же миг на него накатило такое отвращение к самому себе, что в пору было утонуть в собственной ненависти, но он не мог. Он все еще был здесь, где сестра пала жертвой от его лап.

Диего со страхом вновь поднял глаза и вдруг ощутил как в него тяжело врезалась темная фигура, не давая и шанса на попытку противостоять удару. Тот самый подросток, которого Диего еще не так давно беспардонно отшвырнул прочь, теперь отплатил ему тем же. Влажная земля не очень гостеприимно приняла поверженного льва в свои объятия, больно отбивая кошачий хребет, да и темношкурый самец не церемонился, наседая сверху и удерживая когтистой хваткой на земле, не позволяя подняться и хоть краем глаза увидеть Ванессу. Диего сначала было инстинктивно глухо заворчал, скаля клыки врагу и собираясь отбиваться задними лапами в чужой беззащитный живот, чтобы очистить себе дорогу к сестре, но стоило Ди увидеть плескавшуюся ненависть и отвращение в глазах соперника, как тот час же собственное омерзение к себе подняло свою голову, лишая любого желания противостоять. И тогда опасный укус разъяренного врага не заставил ждать.

Острая боль вынудила поперхнуться собственным рычанием, рыжегривый гигант судорожно дернулся пытаясь избавиться от подростка вцепившегося ему в глотку, но в какой-то момент вдруг резко обмяк. Он позволил боли ворваться в его сознание. Лежа на холодной земле в грязи и ощущая как по шее течет горячая липкая кровь, его кровь, он желал боли, желал каждой клеточкой тела ощутить ее, таким извращенным способом наказывая себя за содеянное и пытаясь хоть как-то заглушить боль моральную. Безвольно трепыхаясь в пасти врага Диего вымученно возвел глаза к уже потемневшему небу, где затуманенным взором уловил движение и разглядел своего крылатого друга, сокола, торопящегося на подмогу. Однако он не желал помощи. Едва заметно качнув головой, еще сильнее распарывая плоть о чужие клыки и причиняя себе еще большую боль, Диего злостно рыкнул в сторону Мерля, а затем вымученно уставился темную бесконечность над головами котов, в которой одна за другой загорались звезды, тяжело прохрипя в ухо темношкурого:

- Я не хотел ...

Еще одна тень оказалась рядом с истекающим кровью подростоком, словно мрачный Жнец, который пришел по его грешную душу. Диего тяжело уставился глазами на расплывавшуюся фигуру. Взор черного кота был холоден, там не было ни капли сочувствия, да и не должно было быть. Уши рыжегривого слабо дернулись, внимая чужие слова, но более никакой реакции не последовало. Разве только лев, удерживающий Диего на земле наконец упился кровью своего врага и соизволил выпустить его из мертвой хватки белоснежных зубов, при этом смерив снисходительным взглядом и продолжая когтями придавливать к земле. Диего так и остался лежать на земле кучей грязно-окровавленной шерсти, надрывно хрипя и судорожно пытаясь проглотить свою же кровь в глотке. У него не было ни сил, ни желания противостоять этим двумя, поэтому подросток лишь безучастно возвел темно-синие глаза к ночному небу, ожидая что будет дальше.

- И так, я не знаю, кто ты и откуда, более того, меня вообще не колышет, кто ты и откуда. Однако, то, что произошло здесь, я просто так не оставлю. Лютер и Ванесса - мои товарищи, и они пострадали от твоих лап. Поверь, одна из моих прекрасных частей тела желает отделать тебя настолько сильно, насколько ты этого заслуживаешь, но... Я буду щедр и выслушаю тебя, после чего, посоветовавшись с пострадавшими в этой заварушке, вынесу свой окончательный вердикт. Внимательно слушаю.

Лев медленно перевел стеклянный взгляд на клыкастого, который навис угрожающей тенью прямо над его мордой.  От этого красношкурого так и веяло силой и авторитетом, он казался гораздо взрослее своего возраста не только  внешне, как Диего, но еще и внутренне. Он был вожаком здесь. И как вожак, он имел полное право взашей прогнать смутьяна прочь или же вообще убить обидчика его друзей. Диего понимал это все как дважды два сейчас, но не тогда. Какой же он глупец! И слабак ... не смог побороть злобу и вот во что она вылилась теперь: он лежит растоптанный в грязи смешанной с его кровью, сестра где-то там, неизвестно в каком состоянии, и куча львов вокруг, как свидетели его позора и падения.

- Ванесса ... моя сестра ... она жива? - тяжело выдохнул лев, серьезно глядя в алые звериные глаза, ведь для него ответ Фастара на этот вопрос значил все. Без сестры не имело смысла что-то делать дальше, без нее с таким грузом и виной на душе он бы и не смог жить. А поэтому лишь только услышав ответ, Диего соизволил продолжить, но сначала глухо заходясь в свистящем кашле.

- Я сожалею.

Два слова. Весьма немногословно для того, чья судьба сейчас решается, но Диего не желал оправдываться и жалостливо плакаться всем этим незнакомцам, хватит с него унизительного положения повергнутого воина: к верху пузом, чуть ли не по шею в грязи. Закрыв глаза, рыжегривый злобно дернул шрамированной губой, умолк и замер, лишь только грудная клетка поднималась и опускалась в такт свистящему дыханию, да нервно подрагивали прижатые к черепу рваные уши. Единственная перед кем бы он упал в ноги, теряя последние остатки своего достоинства - Ванесса, но сделать этого он сейчас не мог. Тяжелый вес темношкурого все еще придавливал к земле, как и властная аура Фастара вместе с тяжким грузом вины.

Отредактировано Диего (13 Сен 2016 19:31:22)

Когда два огромных хищника схлестнулись взглядами полными напряжения, Фастар подался вперёд, ощущая приятную тяжесть в мышцах, он мысленно отсчитал секунды их молчаливого противоборства и с нотками удовлетворения  поднял подбородок, когда одержал верх.
- Ванесса... моя сестра... она жива? - сестра и брат...  а ни черта не похожи, -  красношкурый недоверчиво прищурился и сквозь его тёмную ару просочился снобизм смешанный с заинтересованностью. Изначально, Фастар не хотел награждать Диего каким-либо ответом до окончания разборок, но раз на свет выплеснулась доля интереснейшей информации, теперь ему было просто необходимо пощекотать нервы вспыльчивому оппоненту. И в первую очередь выяснить - насколько долго и сильно Диего готов подавлять свою гордость ради Ванессы. Если в конце концов чаша весов наклонится в сторону одиночки, то Фастар обязывался, как лидер, защитить львицу от чужой ярости. Хороший брат точно не станет рисковать сестрой, но если он воистину безумен... я лишь исполню часть своих обязательств.
- Я сожалею.
- Фараон, Лютер, - тихо пророкотал он приподнимая косматые брови, поубавив даже свою привычную сухую в голосе, однако острый взор Фастар остался обыденно настойчивым, он уверенно хотел, чтобы  товарищи доверились ему, уступив право поколдовать над ситуацией.
- Дайте ему поднять задницу, мне весьма грустно разговаривать с травой под лапами, - именно сейчас Фастару было важно доказать не только Диего, но и всем, сплочённость новоиспечённой банды и провести грань того, как  группировка относится к своим и чужим, в данном случае - враждебно настроенным чужим.
Мышцы Фараона шевелись так слаженно, словно его телом управляли миллиарды искусно сделанных часовых механизмов. Гепард, осторожно убрал лапы с поверженного Диего, и кивнув Лютеру, прошёл мимо красношкурого почтенно произнеся короткие, но важные слова:
- Да, лидер, - после чего, гепард встал чуть поодаль, на этот раз наблюдая за происходящим в качестве смиренной тени.
- Встань, столь прискорбное лежачее положение делает тебя похожим на свежезабитый завтрак, мы не дикари, - на носу Фастар показалась едва заметная брезгливая складка отвращения, будто он учуял разлагающийся труп, - ты отнюдь не немощный старик, пока что, я обращаюсь к тебе как ко льву, - взгляд Фастар прошёлся по телу Диего с лёгкой заинтересованностью, его увлекали - мятая шерсть, когти, зубы, словно продавца, оценивающего товар, - но если ты и дальше продолжишь валяться тут, как кусок мяса - я поступлю с тобой, как с мясом.
Фастар бросил короткий, полный сухости взор на сиротливо лежащую Ванессу, возле которой всё ещё плясала хлопотливая небольшая лисичка, весело побрякивая своими безделушками на ушах. Красношкурый заметил у фенька большую любовь к работе, что определённо его порадовала, им как никогда нужна была помощь столь полезного создания. Но даже в сравнению с этим рыжеватым маленьким зверьком, львица выглядела какой-то необычно миниатюрно, а в сравнении со звоном колец - грустной и пустой. Необычно пустой. Фастар поймал себя на мысли, что ему не безразлично, то, насколько безжизненно выглядит она теперь с этой раной на затылке, прикрытой пахучим лекарством. Он мог бы представить её игривой или беззаботной, не такой пасмурно-холодной, не в кругу незнакомцев, Фастар жаждал видеть её рядом собой - не с могильным червями. Он присвоил её себе, как только встретил тогда, прижатой двумя дурачинами на границе прайда Нари и теперь не был готов столь стремительно отдать её первому встречному, заявившему на неё права.
Фастар привык "присваивать" себе тех, кто шёл за ним, но это вовсе не означало, что к своей необычной "собственности" он относился как вещам о которые можно вытирать лапы. Напротив, он яростно защищал "имущество", будто это был хрупкий сосуд, с лёгкой иронией признавая, что непривычно сильно привязывался к своим "подопечным". В особенности, конечно, к Лютеру и Ванессе.
- Лютер, ты... - молодой лев буквально "попал под поезд" и теперь выглядел несколько потрёпанным, но уверенным, подобная реакция походила на выплеск адреналина, что несколько беспокоило Фастар. Среди всей этой толкучки, он не мог найти ни одного достойного врачевателя, которому бы искренне доверял, именно поэтому он столь осторожничал всю дорогу, стараясь не нарваться на враждебных чужаков. Ну, теперь, у них не осталось выбора, они всё-таки нарвались на "враждебного чужака" и теперь было грехом откровенно показывать синяки, да шишки, -  в норме? -  Фастар вложил в свою интонацию утверждение, он не собирался выставлять Лютера перед всеми слабым, зная, насколько товарищу важно быть сильным сейчас, возможно, полученный ответ от серого льва даже будет лживым, но это не важно, ибо своими словами клыкастый постарался донести, что ему не всё равно. Да, возможно, "не всё равно" для кого-то вообще пустой звук...  впрочем, какое им теперь дело до остальных?
- Поскольку  Ванесса не в состоянии вести беседу, мы обсудим этот вопрос вместе с тобой принимая во внимание её слова и действия, после чего, я  вынесу свой вердикт, - он выдержал короткую паузу, мельком осмотрелся кругом, проверяя наличие безопасности, и вновь обратился к Лютеру, - Ванесса поступила абсурдно, бросившись наперерез драке, я ценю то, что ты пытался защитить её, ведь если бы не твой манёвр... сам понимаешь, ситуация бы приняла совершенно другой оборот, - Фастар обременительно вздохнул, - благодаря чудесному умению этого льва не держать себя в лапах, мы теперь все знаем, что у Ванессы есть брат. К счастью или нет, её поступок подтверждает его слова и я не могу просто закрыть на это глаза. Агрессия нашего безымянного гостя связанна каким-то образом со мной, думаю, он не хотел навредить самой Ванессе, но это не оправдывает его боевую неуклюжесть, как не оправдывает саму Ванессу в её чрезмерной глупости. Также, я уверен, что если мы попросту прогоним этого льва, то не избавимся от проблемы, он весьма настойчив в своих намерениях и будет дальше нападать на нас, пока не добьется своего или умрёт, - он слегка улыбнулся, - убийство неплохой способ для выражения эмоций, но не гуманный по отношению к стараниям Ванессы уберечь всех зрителей от траура по скоротечности жизни. Я склонен оставить этот субъект при себе для персональной исправительной коллекции, если с этой самой секунды он будет, - Фастар сделал особый акцент на слове "будет" - действовать, на установленный срок корректировки поведения, только с моего личного разрешения. Как считаешь, стоит ли ему дать ещё один шанс или есть более подходящее предложение?

Отредактировано Фастар (12 Ноя 2016 10:33:06)

Тем временем, где-то в утренней саванне довольно таки давно проснулась мафия. Хитрая такая гиеновая морда с улыбочкой. По мере того, как поднималось солнце, а легкие тучки плыли по пока ещё розоватым небесам, Мафисади продолжала своё приключение. Львиная его доля, конечно, приходилась на её заднее место, но будто бы это когда-нибудь волновало нашу героиню по-настоящему. Но на данный момент не об этом... Гиена, плотно позавтракав некой мелкой дичью, вернулась на свой путь. Ой, если бы он вообще у неё был! Никакого намеченного маршрута - это для слабаков. Только пустые скитания, как говорится, во имя науки и просвещения. К тому же, обладая достаточно неплохой памятью, Мафисади мысленно составила карту тех мест, где она уже побывала, бережно склеив все воспоминания об этих местах. Например, гиена уже точно помнила, что где-то тут есть озеро и река, а это уже что-то. Опыт путешественника у Маф был, поэтому она с большей вероятностью не умудрится потеряться в этих бескрайних степях.
Пятнистая шла, совсем не стесняя себя в движениях. Нет, она не кралась, не осторожничала. Можно сказать, что она прогуливалась. И не абы как, а с приподнятым настроением, вприпрыжку, как уважающая себя и самодостаточная дамочка-гиена. Чувствовала она себя, видимо, прекрасно. А как же! Ничем себя не обременяла, в клане не состояла, с семьей не заморачивалась да и вообще умница. Жизнь становится намного проще, когда ты один и несешь ответственность лишь за себя, но так жить совсем не интересно и одиноко. Намного прикольней, когда ты уносишь ноги от кого-нибудь в компании, а главное в этой погоне - позаботиться о том, чтобы слиняли все твои друганы. А когда ты спасаешь друзей, ты подставляешь собственный зад, добавляя ещё одну цель в твоем приключении: уберечь свою пятую точку. Захватывающе, да?

Гиена скакнула в траву. Вернее, она не скакнула, а комично так нырнула в неё. В зарослях то и дело сновали жучки-паучки, мышки, да остальные грызуны. Утренняя трава с росой всегда оставляла на себе кучу запахов. И сейчас ситуация не была исключением. Запахи антилоп, гну, слонов даже львов... Львов? Мафисади подняла свои большие тёмные уши домиком так, что только они и выглядывали из травы. Было это, конечно, не просто так, а чтобы проверить направление ветра. Гиена вынырнула из укрытия на открытую местность и посмотрела туда, куда же таки дул легкий утренний бриз. Помните, что мы говорили о спасении друзьями? Эх, кто бы сейчас уберег серый зад Мафисади!
Мафи тряхнула своей черной гривой и встала прямо, даже, можно сказать вытянулась. Ушки всё так же стояли домиком, хвост был в нейтральном положении, но то и дело вертелся из стороны в сторону. Что могла увидеть гиена? Очевидно, что-то интересное. Например, молодую львицу. Да, Мафисади сделала скидку на её достаточно юный вид. Хотя чем черт не шутит, может эта особа уже успела нахвататься у взрослых львов нравоучений а-ля "гиены все плохие - беги, глупец, бей-убивай". Но Маф привлекала к себе внимание своей... ярко выказанной в поведении дружелюбностью? Возможно. По большей части это было любопытство, которое гиена по классике испытывала к новым личностям в своей жизни. Знакомства с местными для Маф - золото. Проще говоря, сейчас Мафисади всем своим видом показывала некой медношкурой львице, что её самое больше желание в данный момент подбежать и сказать своё глупенькое и наивное "Привет!".

Вот и львица заметила гиену. Мафисади сразу обратила внимание на то, как она поднапряглась и аж свою медную шерсть на загривке подняла. Ну, вот. Сейчас поди старая львиная песня начнется: ой, да гиены плохие, злые и вообще помет шакала. То-то среди хороших знакомых среди местных у Маф львов от силы двое-трое наберется. Все мыслят на одну сторону и боятся лютого арт-хауса, который может им преподнести эта серая пятнистая мочалка. Гиена уже было расстроилась и была готова вежливо так извиниться и скрыть свой зад в зарослях травы, как вдруг...

- Здравствуй...

О, великий Круг Жизни! Неужели! Это то, о чем сейчас Мафи думает? Уже чуть поникшие уши вновь встали домиком, гиена немало прибодрилась. В кои-то веки на её появление не стали реагировать рычанием. Хотя местных можно понять, если у них тут гиенами всё вот так уж плохо. К тому же, и саму Мафисади с одной территории, о которой рассказывали, как о великой земле великого прайда, выпроводили гиены. По крайней мере, тот прайд был таковым когда-то.

- Позволь узнать, что ты здесь делаешь? - спросила незнакомка, подергивая хвостом.

Да, примерно так и завязывался почти каждый разговор с местными у нашей героини. Мафисади аккуратно сделала несколько шагов на встречу медной львице. Как можно ненавязчивей, ведь она не хотела обратить знакомство в пустой рефлекс самозащиты у юницы.

- Иду. Путешествую. Исследую, - сначала гиена короткими кивками отсчитывала свои слова, будто вела строгий учет, а потом, как-то забыв про прошлую ненавязчивость, протянула лапу медянке. - Мафисади.

В самом же деле, серая оторва не понимала ничего криминального в том, чтобы огласить своё имя да хоть всему свету. Слово как слово, просто тебя им назвали. Так пусть хоть знают, как к тебе обращаться, не всё же время тебе быть "эй" или, например, "вот ты". А оглашение имен это, во-первых, признак легкомысленности и доверчивости, а, во-вторых, дружелюбия и нашей любимой пресловутой вежливости. Гиена наклонила голову слегка вбок, приопустив одну бровь, ещё более ярко выражая своё любопытство.

- Примерно то же самое я бы спросила у тебя.

И наконец-то оно! Доверие со стороны льва, доверие к гиене. Личная маленькая победа, такая крошечная, а Мафисади уже хотелось выпить за неё чего-нибудь... Ну, что там такого могут пить гиены?.. Ладно, не суть. Личная харизма и очарование этой пятнистой африканской мочалки, оказывается, действовали не только на представителей ограниченного количества видов. Юница даже ответила на своеобразное лапопожатие. Вот это я понимаю, вот это по-нашему, по-культурному! Сразу видно, что хорошие приятели выйдут из этой парочки.

- Моё имя Мунаш.

Медношкурая львица даже на улыбку не поскупилась, тем более искреннюю. Как это мило, морда Маф сама невольно расплылась в легкой улыбке. Сказать сейчас, что гиена сгорала от любопытства и детского интереса - ничего не сказать.

- Можно сказать, что я тоже путешествую, только имею определённую цель...

Мафисади заметила, как после этих слов поникла Мунаш. Видимо, что цель правда стоящая. По классической расстановке вещей Маф могла предположить, что новая знакомая ищет семью или кого-то именно из семьи, а может просто кого-то, кто для неё много значит. Или она потерялась или... Можете сами дополнить этот список, уверена, что клише вы знаете много: от пресловутого "В поисках Немо" до "Хоббита". Иначе этот список может продолжаться ещё очень и очень долго. Поначалу Маф хотела спросить, что же это за цель у её новой знакомой, но та опередила её с вопросами. Что ж, обычно это гиена выпытывает из всех всякие интересности, но тут, наверное, её черед настал.

- Мафисади, как давно ты исследуешь земли?

А вопрос был хороший и отлично щекотал самолюбие пятнистой гиенки. Та приподняла переднюю лапу и пошевелила пальцами, смотря на них и будто считая что-то у себя в голове.

- Полтора года точно, - кивнула Маф и перевела взгляд на Мунаш. Вид у самки был такой важный, явно была довольна собой.

А от чего бы ей не быть довольной? Гиены они, падлы, живучие. Живут и в одиночку, и кланами, и небольшими семействами. И в хвост, и в гриву, а им всё хоть бы хны. А тут ещё и столько обойти земель! Определенно можно гордиться собой. Правда, есть ещё много земель, которые достаточно молодая путешественница не обошла. Но это она ещё исправит, это точная информация.

- Могу всё-таки спросить? - Мафисади наконец-то дошла до того своего вопроса к Мунаш. - Что у тебя за цель?

- Я хочу найти прайд, но уже несколько месяцев мои попытки были тщетными.

Самка, слушая львицу, молча кивала. По обыкновению своему, Мафисади не могла отказать в помощи никому, кто бы в этом нуждался, подчиняясь своему внутреннему компасу морали. Правда вся загвоздка состояла в том, что в данный момент он не совсем могла дать львице то, что ей так сильно, судя по её словам, требовалось. И мешало гиене не её лень, не её собственная неохота и даже не отсутствие у неё сил на выполнение просьбы, а самая настоящая эпидемия и вакханалия в землях прайдов. Именно поэтому Мафисади планировала уходить в Оазис, куда путь ей уже заведомо подсказали, но предупредили-таки, идти придется через пустыни, либо к побережью на тот самый остров с птичьим черепом, подальше от очага заболевания, ибо умирать как-то не хочется.

- Есть два или даже три прайда, точно не знаю, вон... - Маф слегка задумала и посмотрела на восходящее солнце. Жизнь научила её - солнышко поднимается на востоке, - там! - гиена указала лапо куда-то на северо-запад. - Но там эпидемия чумы. Границы закрыты. А ещё там гиены ходят на земле какого-то прайда, по крайней мере на границах. Скажу, что они не очень дружелюбные, но очень голодные.

Завидев взгляд Мунаш, обращенный на самое ближнее стадо зебр, мирно завтракающих зеленью, Мафисади поняла, что голодные в этом мире не только не злючие гиены из, Бог пойми какого, клана. Конечно, да, поохотиться стоит, но было видно, что редкие из зебр конечно выглядят не очень здорово. Не хотелось рисковать. К тому же, обычно Маф очень долго наблюдала за своим будущим обедом, чтобы попытаться опознать в нем больное животное.

- Не думаю, что это хорошая идея после всего вышесказанного, - вздохнула Мафи. - Хотя... даже не знаю.

Фургал встал поодаль, рассматривая странную компанию. Львы приближались неторопливо, с ленцой, взгляды у них тоже были ленивые, презрительные, веки опущенные, будто открыть глаза полностью тоже было лень.
Шериф смотрел на них без малейшей приязни; впрочем, они отвечали ему взаимностью. Говорили они примерно так же, как и выглядели: отвратительно. Голоса их живо напомнили Фургалу гиен. Тех самых, которые уже довольно долгое время жили на землях прайда Скара, считая их своими. Те тоже вели себя нагло и вызывающе; за исключением двух-трех более-менее адекватных, с которыми можно было вести нормальный разговор, все прочие либо были непроходимо тупы, либо старательно прикидывались таковыми.
Аж шкура дыбом встала от воспоминаний. Рыжегривый ушел из прайда порядочное время назад, и ни разу об этом не пожалел — даже несмотря на то, что на воле порой приходилось весьма несладно. И сожрать пытались, и убить, и просто прогоняли, откуда только могли прогнать. В драку пару раз встревал — не по собственной инициативе, конечно.
И вот, пожалуйста. Продолжение приключений. В воздухе отчетливо пахло надвигающейся дракой, но Фургал отчего-то был безмятежен. Их трое, если считать Шерифа; правда, старик вряд ли мог считаться хорошим бойцом, особенно после того, как его потрепал буйвол. И все же от самца не укрылись торопливые, показавшиеся ему немного нервными взгляды, которые парочка кидала в его сторону. Может, они и казались глупыми с первого взгляда, но были отнюдь не просты... и Фургал, сказать по правде, надеялся, что им хватит мозгов не перегибать палку и не лезть в драку. Выглядел-то он крупным молодым львом, а опыта в таких делах у него все еще маловато.
Однако ж, если Шериф снова вспылит, придется за него вступиться. Лев тоскливо смотрел в затылок старика. И с этими он общался? Одного из этих он разыскивал? Тошно. Что вообще он забыл в компании таких откровенных придурков? А Кисонькая? Чего в жизни не хватает ей?
Все завершилось весьма предсказуемо. Старый пень взревел, будто ему яйца отдавили, и залепил смачную оплеуху темношкурой самке.
Рыжегривый пригнулся, щуря глаза и готовясь броситься на Кроупа. Драка казалась неминуемой... Но, отбросив от себя нахальную самку (кажется, даже удар ее особо не смутил), Шериф стремительно почапал вперед. Да так целеустремленно, что Фургал никогда бы не подумал, что совсем недавно его порядком потрепали. Кисонька бросилась следом; рыжий же замешкался, глядя на преградившего ему путь тощего ощерившегося самца.
Некоторое время они сверлили друг друга взглядами. Кроуп, видимо, не решался броситься в атаку; в свою очередь Фургал тоже старался всеми силами этого избежать... Наконец, так и не добившись ничего, оба почти синхронно выпрямились... а затем рыжий, вздыбив холку и скаля клыки, подчеркнуто медленно обошел противника по дуге и продолжил удаляться, полуобернув к нему голову, чтобы вовремя заметить атаку.
Но на него так никто и не напал. Через несколько секунд, опомнившись, оба льва осыпали его оскорблениями и насмешками, но даже не подумали догонять, так что, отойдя подальше, самец перестал выворачивать шею и перешел на рысь.
За это время Шериф успел благополучно скрыться из виду.

Вот черт... Даже не подождал, неблагодарный старый пень. Фургал выругался, хотя и чувствовал, что недоволен он не столько тем, что старик его не подождал, сколько тем, что беспокоился за него, хоть и знал-то всего ничего.
Ладно, по-настоящему далеко он все равно уйти не сможет. Рассвет уже наступил, солнце поднялось над горизонтом, согревая льва после долгой бессонной ночи. Туч не было и в помине, роса высыхала — словом, обстановка была вполне благоприятной для того, чтобы свежий след Шерифа можно было без проблем отыскать. Некоторое время молодой лев бездумно шел, следуя по запаху, а затем, привлеченный внезапно достигшим его ноздрей ароматом свежего навоза травоядных, свернул в сторону. Только одним глазком бы глянуть, вдруг посчастливится добыть свежатины. А затем можно бежать дальше. Шериф наверняка вскоре сделает привал — тут-то рыжий его и нагонит.
Однако, завидев зебр, самец уловил и еще один посторонний запах. Запах, который давно уже не чуял, и который мог опознать, даже ночью, спросонья. Правда, прежде, чем лев успел среагировать, он буквально выскочил из травы на гиену, каким-то чудом успев остановиться и не протаранив ее.
Стадо было неподалеку. Может быть, эта гиена как раз тоже надеялась поохотиться... и теперь Фургал застыл в неудобной позе, моля всех богов, чтобы она не подняла шум. Иначе о еде придется забыть. Наверно, стоило просто рвануть ее клыками по горлу и оставить подыхать в траве — он видел, что так порой делали другие взрослые львы, но никогда не пробовал это сам. Почему-то от этой мысли ему стало нехорошо. Он недолюбливал гиен, но все же нападать первым на существо, которое не причинило ему никакого вреда, считал неправильным.
Так что вместо атаки он поспешно отступил назад, опускаясь на все четыре лапы.
— Я тебя не трону, — на всякий случай предупредил он, — если только ты не будешь шуметь.

Гиена не стала нападать — она отпрыгнула назад, каким-то чудом не наделав особого шума, и подозрительно смотрела, явно ожидая атаки от него. Это внушало некоторую надежду на нормальный диалог. Вообще-то Фургал был уверен, что справится с одной такой зверюгой, она ведь не слишком крупна… но сомнения, тем не менее, его терзали. А ну как перед смертью полосатая прокусит ему лапу? Силу гиеньих челюстей он знал не понаслышке, видел, как лихо они расправляются даже с самыми крупными костями травоядных. Прокушенная лапа для него, молодого одинокого самца — все равно что смерть; к тому же, смерть медленная и наверняка мучительная — от голода. Ни умирать самому, ни убивать кого-то рыжему совсем не хотелось, так что он с трудом подавил вздох облегчения, когда, сперва оскалившись, гиена все-таки спрятала свои жуткие клыки.
Исторгнутый ей звук можно было истолковать как сдерживаемый смех или как что угодно другое. Фургал, в общем-то, не был профессионалом по части гиеньих звуков.
— Я сама тишина, — судя по ее тону, со стороны было отлично видно, что самец немного трусит, столкнувшись нос к носу с извечным врагом всех львов.
Впрочем, чего уж там. Трусость может и жизнь спасти – а жить Фургалу ой как хотелось.
— Вот и отлично, — чувствуя себя немного неловко оттого, что продолжает разговор с гиеной, вполголоса пробормотал он, чуть расслабившись и поверх головы пятнистой глядя на намеченное им для атаки стадо.
В голову ему вдруг пришла совершенно невозможная, бредовая мысль. Фургал бы никогда не согласился провернуть что-то подобное. И гиена наверняка не согласится.
— Я собирался поохотиться на этих зебр, — продолжил самец, — и если мы будем действовать осторожно и тихо — пообедаем оба.
Он отступил на шаг, прикидывая варианты. Львы охотятся иначе, чем гиены. В одиночку Фургалу было довольно трудно изловить сильное и проворное животное — он брал неожиданностью, подбираясь почти вплотную и выскакивая из травы с быстротой молнии, чтобы в первые же десятки метров настигнуть и свалить свою жертву наземь. Была бы здесь львица… насколько бы все оказалось проще!
Львицы, увы, не было. Даже Кисонька умудрилась убежать далеко вперед с Шерифом. Умчалась и даже не оглянулась, идет ли он следом. Ох, она и не должна была — все-таки он ей не друг и не приятель даже, а так, случайный знакомый, увязавшийся следом… но все равно льва это немного задевало.
Так ничего толком и не придумав, самец мотнул косматой головой.
— Если мы разойдемся в разные стороны, то сможем взять зебр в клещи. Ты атакуешь с одной стороны, я с другой, и бежать им будет некогда. Добудем каждый для себя или даже одну на двоих. — на ходу сочинил он худо-бедно правдоподобный план: вроде бы должно было сработать, это ведь зебры, а не буйволы — напугать их легко.
Хотя шкура Фургала неприязненно встала дыбом от мысли, что придется делить добычу с гиеной, он все же заставил себя пригладить шерстку и промолчать: в одиночку ему зебры все равно много, а бросать едва надкусанную тушу — непозволительное расточительство. Рафики бы по башке треснул за такое.
— Так что скажешь? Кстати, меня зовут Фургал.

Что вообще происходит в этом мире полном непонятных событий? Всяческие передряги преследовали Арона всю его сознательную жизнь, а вообще, вот еще с детства, прямо с того момента как он потерял родителей. Именно с того момента, наверное, и понеслось. Ведь действительно, особенно после смерти старого льва, после чего молодому черногривому льву пришлось начать выживать самому в этом жестоком мире. И после того как он наконец нашел друзей, странные вещи все еще преследовали по пятам. 
И вот даже сейчас, подошла вроде бы совершенно обычная львица, которая заявила, что не просто знает Марка, но и влюблена в него. При том, что сам растерянный друг уверял, что не помнит ее. Арон и сам пытался хоть как то понять незнакомку по имени Мари, однако то, что она отвечала выборочно, вопрос Клореса вообще проигнорировала. И как то не спешила рассказывать о том, откуда же она знает Марка и кто она вообще такая, где несчастный лев мог ее видеть. Возможно дела было в том, что она очень сильно нервничала и не знала как все объяснить так, чтобы было понятно сразу троим львам. Арон, собственно, и спросил чего она боится, в том время как Клор пустил колкие фразы про Марка, предполагая таким образом, почему тот не помнит встречи с Мари. Ну и ничего ведь не предвещало беды, совсем ничего! Однако вдруг, неожиданно для всех львица перестала казаться такой хрупкой и растерянной. 
- Я боюсь...Уродов, которые не понимают чувств - сказала она с вызовом в голосе и перешла на грубый разговор, а ведь по началу казалась вроде бы милой и беззащитной молодой влюбленной львицей. И с какой ж теперь ненавистью эта Мари обращалась к Марку, довольно мощно оскорбляя его при этом, страшно подумать! Но все-таки она поведала часть истории, которую она словно не хотела рассказывать изначально. Но после этого она еще больше шокировала своим поведением, львица просто взяла и распустила лапы на друзей Арона, пытаясь раздать им удары, что видимо у нее получилось, но не так как того ей хотелось, после чего стала немедленно убегать что есть сил куда подальше. Арон, наблюдавший за этим с расширенными глазами от шока, даже было вскочил и чуть не побежал за ней, может она и львица, но причинить вред своим друзьям он не мог позволить никому. 
- Эй! Ты вообще что ли рассудок потеряла?! - крикнул Арон вслед той странной львице и, вернувшись к ребятам, обратился к Марку - Даа, друг, не повезло тебе с этой дамой. И откуда она взялась только на твою голову?
Марк явно выглядел немного даже грустным от всего того, что случилось, ну его можно понять, пришла не пойми кто и начала признаваться в любви и заставляет вспомнить ее, а после с ненавистью посылать оскорбления. И тут он же сказал достаточно умную вещь, предложив уйти в отсюда куда-нибудь другое место, намекая что эта ненормальная может еще вернутся, ну и с этим горчичношкурый лев был вполне согласен, надо бы идти дальше в любом случае, а убежавшая львица тоже может еще вернуться, а может еще нажалуется кому то из своих друзей и тогда точно беды не избежать... Но вот только куда, если куча территорий занята и есть риск нарваться на приключение. Хотя в прошлый раз патруль одного из прайдов в саванне даже помош выбраться на нейтральную зону. И если бы молодой лев хотя бы саванну хорошо знал, но этого он не умел. Ну вот и что делать? Пусть еще Клор что то скажет и повлияет на мнение, на что Арон очень надеялся.

Кажется, идея рыжего не доставила гиене особого удовольствия. В самом деле, для нее зебры были слишком крупной добычей. Хорошо, когда ты в стае, и вас штук этак пятнадцать — здоровенных, пятнистых, зубастых зверей. Но эта гиена была одна — в этом Фургал был почти уверен, по крайней мере, сколько ни принюхивался, не смог уловить запахов других ее сородичей — а значит, ее шансы пообедать не слишком велики. Казалось бы, надо радоваться, что тебе предлагают помощь.
Они представились друг другу; имя гиены оказалось странным, как и все остальное в ней. Чудные у них вообще повадки... но сейчас Фургал чувствовал, что еще немного — и ему будет наплевать и на это. Жрать хочется, в конце концов.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — с сомнением произнес сокол; момент, когда тот спикировал сверху, лев пропустил, и опомнился лишь тогда, когда в его плечо впились острые птичьи коготки.
Хотя Сарэн пропустил большую часть разговора, ему и так было понятно, что именно собирается делать его покровитель: достаточно было лишь раз увидеть, какие алчные взгляды лев бросает на беспечно пасущееся стадо, чтобы прикинуть его дальнейшие действия. Ну а раз он при этом еще и переговаривается с гиеной, то можно сделать вполне определенные выводы: назревает нечто, по меркам львов совершенно невероятное — совместная охота двух совершенно разных животных, которые, к тому же, обычно считают друг друга врагами.
Впрочем, Сарэн, как и сам Фургал, привык к тому, что в этой жизни все вечно встает с ног на голову. Вот и сейчас тоже.
— Я потерял тебя, — с легким упреком отозвался лев, — ты был мне нужен. Шериф учесал куда-то вперед, и потом мне понадобится твое зрение, чтобы его отыскать.
Несмотря на это, в голосе самца не слышалось особого беспокойства. Со стариком оставалась Дея (хотя была вероятность, что ворчливый старый пень отпугнет ее от себя... да вот хотя бы своим ворчанием), а сам Фургал довольно самоуверенно полагал, что сумеет отыскать их след и догнать обоих еще до наступления вечера.
Да и до вечера, собственно, еще довольно долго.
— Подбить ноги — хорошая идея, — одобрил он предложение гиены, хотя все еще не слишком хорошо представлял себе, как будут развиваться события.
Ну да чего уж там, влез в это дело — так иди до конца.
— Мне нравится вон та, — совсем другим тоном, в очередной раз взглянув на стадо, проговорил лев; в голосе его появились мурлычущие низкие нотки, — посмотри, она пасется чуть в стороне от других, и, кажется, двигается не так, как остальные. Может быть, она ранена.
Или больна чумой, и мы все сейчас благополучно заразимся.
Рыжий присмотрелся, хотя на таком расстоянии все равно не мог заметить ничего подозрительного. О чуме он впервые услышал от Сарэна, и, хотя по словам сокола выходило, что болезнь распространяется по саванне довольно долго, рыжий каким-то чудом умудрялся избегать больных животных.
На миг ему пришло в голову, что следовало, напротив, выбрать самую бойкую и здоровую зебру — может быть, это даст какие-то гарантии того, что она не больна чумой — но взгляд самца все равно упорно стремился к первоначально намеченной цели.
— Ладно, поехали, — наконец, проговорил он.
Сарэн молча взвился в воздух; ему тут помочь было нечем. Фургал же принялся подкрадываться к зебрам, пригибаясь в густой траве, до тех пор, пока не оказался за их спинами, буквально в нескольких прыжках. Время для него бежало довольно быстро, хотя на деле прошла чуть ли не вечность, пока, переставляя лапу за лапой, он не занял удобной позиции для атаки.
Интересно, Мафисади тоже атакует, или просто воспользуется случаем и сбежит?.. Размышлять об этом было некогда, но на всякий случай рыжий решил действовать так, словно он тут один. Выпрыгнув из своего укрытия, он, стараясь производить поменьше шума, помчался к намеченной им зебре. Все его существо было сосредоточено лишь на одной мысли: только бы не заметили... только бы не заметили.
Но они, конечно, заметили. Он не сделал и пары прыжков, когда полосатые, тревожно закричав, бросились от него наутек — и теперь все зависело от его проворства.

А полосатая сволочь попыталась убежать от парочки даже лежа на боку, отчаянно вопя на своем, зебрианском и бешено перебирая копытами в воздухе.

Марку все еще не верилось, что с ним только что произошло то, что произошло. И хоть досталось ему не так сильно как Клорексу (которому изначально не должно было доставаться вообще), он все равно чувствовал себя каким-то побитым. Где-то в глубине души ему наверное было жаль эту Мари, но весь его экстерьер говорил лишь об обратном: нахмуренные брови, недовольно сжатые губы, раздраженный взгляд и общая нервозность, проявляющиеся в резких движениях хвоста, ушей и других частей тела.
- Даа, друг, не повезло тебе с этой дамой. И откуда она взялась только на твою голову? - Арон как всегда поддерживал Марка, что не могло не тешить его самолюбие. Лев прыснул в ответ другу, после чего мрачно пробормотал себе под нос:
- Ох, если б я только знал, приятель. - с силой взмахнув головой, чтобы отойти от этих мыслей, Марк будто вернулся в реальность и оглядел Арона и Клорекса. На последнем он не мог удержаться от ехидной улыбки, сопровождаемой несильным смехом, - Но мне кажется твой вопрос гораздо больше подошел бы Клорексу, хе-хе.
На его морде красовалась небольшая царапина, оставленная Мари, и которая, по идее, изначальна предназначалась именно Марку. Хотя Клорекс похоже так сильно оскорбил дам своим нахальным поведением, что она гораздо больше ненависти приложила именно ко второму удару. Вот вам и урок деточки: лучше быть эгоистом, чем наглецом и хамом. Клорекс получил по заслугам.
- Пошли, Казанова, - Марк мотнул головой в сторону востока, после чего подмигнул и Арону, - Нечего нам сидеть на одном месте и ждать новых неприятностей.

Остаток дороги не обещал никаких приключений и конфузов, потому что там где они шли было относительно тихо и спокойно. Если не считать периодически попадающиеся на пути трупы... Которых будто становилось все больше и больше.
- Вы видите всех этих мертвых травоядных?.. - мрачно спросил Марк у Арона и Клорекса, стоило им пройти мимо очередного тела, пожираемого червями, - Не сказал бы я, что они выглядят аппетитно.
Ему становилось не по себе от подобной удручающей картины. Лев не совсем понимал природу такого явления, из-за чего он начинал чувствовать волнами накатывающий страх, возможно даже легкую панику. Его хвост недвусмысленно дрожал, и это запросто могло бы стать поводом для смеха со стороны Клорекса, но Марка такое бы если честно не волновало. Его искренне беспокоили мертвые трупы, которые то и дело попадались ему на глаза, и самец надеялся, что он не единственный, кто их видит. Иначе бы эта ситуация приобрела новый, гораздо более устрашающий уровень.
- Давайте поскорее свалим может отсюда? - в его голосе был слышен страх, несмотря на все попытки скрыть его, - Вон, видите впереди что-то? По-моему это джунгли. Пошли туда.
Там по крайней мере все не так открыто, и эти трупы не будут видеться так часто.
Марк прибавил шагу, ускоряясь подальше от страшной картины в облачных степях.

→ Граница тропического леса