Несмотря на то, что его драгоценный детеныш оказался в полном здравии, а посторонний самец не проявил ни малейшей агрессии в адрес невесть откуда взявшегося отца семейства, Рудо не спешил убирать оскал с морды. Зря Освин возмущенно тыкалась макушкой в его подбородок: лев по-прежнему дыбил шерсть и угрожающе рычал на чужака, осмелившегося приблизиться к его маленькой дочурке... ну, или это его дочурка сама приблизилась к чужаку, неважно. Подоспевшая Фалька успокаивающе коснулась плеча супруга, и тот, наконец, спрятал клыки, впрочем, не переставая настороженно следить за незнакомцем. Тот казался до жути напуганным и вроде как неопасным, по крайней мере, он даже не пытался ответить ему рычанием или взмахом когтистой лапы. Напротив, он сразу же пошел на попятную и вполне мирно представился по имени. На его фоне Рудо казался эдаким вспыльчивым неадекватом, готовым чуть что броситься на первого встречного и порвать того на сотню маленьких львишек... забавно. Рудо нехотя выпрямился, переводя взгляд на дочь.
— Освин, — строго, даже сурово произнес он, — ты не можешь просто взять и подружиться с чужаком, каким бы милым и обходительным он тебе не казался. И никогда, повторяю, никогда не покидай места привала без спроса. Ты можешь потеряться в незнакомой местности, или набрести на кого-то большого и голодного, — Рудо понимал, что его воспитательная речь могла показаться скучной и затянутой (впрочем, как и любая нотация), но Освин было необходимо усвоить некоторые важные правила. Коли уж они планировали и дальше следовать на восток... Покачав косматой головой, Рудо осторожно потерся мордой о недовольную моську дочери, уже гораздо проще шепнув: — Я испугался за тебя, — на его усатой физиономии появилась слабая, усталая усмешка. Подняв голову, Рудо вновь посмотрел на притихшего Вирро.
— Прошу извинить мое агрессивное поведение, — суховато, но в целом мирно молвил Бродяга. — Мы с супругой недавно потеряли часть потомства и, должно быть, слишком резко реагируем на любую возможную угрозу, — он негромко вздохнул, переглянувшись с Фалькой. — Меня зовут Рудо, и мое семейство ищет место, где можно поселиться на длительный срок, не нарушая границы местных прайдов.

Отредактировано Рудо (24 Июн 2014 00:51:37)

За спиной взъерошенного самца показалась оскаленная самка - вероятно, заботливая мать. Вирро чуть нахмурился, но в общем вид имел доброжелательный. Он всеми силами показывал, что не желает никому зла, наоборот, готов даже подружиться. К счастью, самка просекла, в чем дело, куда быстрее своего супруга, и Вирро понял с облегчением, что драки не предвидится.
"Рудо, значит," - Вирро отметил тот факт, что никто из незнакомцев пока что не думал называть ему имена, несмотря на то, что сам он представился. Это немного покоробило - неужели им до сих пор не ясно, что он не собирается жарить их драгоценного детеныша на костре до хрустящей корочки?! Вон, даже здоровьем птички поинтересовался, которая до сих пор валялась кверху брюхом...
"Между прочим, это не я сейчас друзей своей драгоценной дочки пугаю!"
Но Рудо уже успокаивался. Первым делом он обратился к дочери. Вирро хмыкнул и неспеша поднялся на лапы, пригладил даже взлохмаченную гриву, дабы казаться порядочнее. И при этом то и дело бросал косые, чуть насмешливые взгляды на воссоединившиеся семейство. Что, мол, убедились? Стоило так нервничать!
— Прошу извинить мое агрессивное поведение.
- Извинения приняты, сударь, - отозвался Вирро, не терпевший сухого и официального поведения. Он очень старался держать себя в лапах и не вылить на Рудо с Фалькой ушат сарказма и яда. В конце концов, может, он бы и сам с ума сошел от страха, коли бы его дочь пропала. Рудо сообщил о потери львят, и тут Вирро глянул на него уже серьезно и почти сочувствующе. Вот оно что... Печально. Не так уж много львят доживают до взрослых лет, у молодых семейств, не примкнувших к какому-то прайду, риск потерять малышей очень велик. Неудивительно, что Освин играет с совенком - братьев и сестер у нее нет. Уже нет.
— Меня зовут Рудо, и мое семейство ищет место, где можно поселиться на длительный срок, не нарушая границы местных прайдов.
- Тогда не вздумайте топать туда, - Вирро размашисто махнул лапой в сторону обширной саванны и Килиманджаро. - Там и гиен прорва, и пара прайдов. Оба, кажется, не слишком радушны. Правда, я не встечал взрослых у горы, но мелкотня там весьма злобная. - он усмехнулся воспоминаниям и огляделся. - А вот здесь я сам впервые, так что подсказать не могу, какие здесь прайды... Но, судя по запахам и живности - почти непуганная - их тут нет. Впрочем, могу и ошибаться. А путешествовать, значит, не собираетесь? - он перевел взгляд с Фальки на Рудо. - Хотя о чем я говорю...
Он мельком глянул на Освин. Путешестововать с малым львенком, понятное дело, нельзя.

Львица нетерпеливо помахивала хвостом, но не встревала, предоставив Рудо разбираться самому. Иногда он вел себя, как настоящий самец... даже, пожалуй, порой перегибал палку. Но это не так уж плохо, зато он мог, когда хотел, произвести впечатление. Вот и незнакомец в первые моменты, когда только увидел у своей морды оскаленные клыки, наверняка струхнул не на шутку.
Жаль только, что умение громко рычать и выпрыгивать из кустов не помогло им спасти львят.
Поняв, что вновь вернулась к тревожащим мыслям (а возвращаться к ним Фальке не хотелось, и уж тем более она не винила ни себя, ни Рудо в произошедшем — просто так сложились обстоятельства), львица мотнула головой.
Рудо наконец внял ее словам. Неохотно, подчеркнуто медленно спрятал клыки, продолжая настороженно следить за незнакомцем. Но первым делом он обратился к дочери, напряженным, суровым голосом отчитывая сжавшуюся в комочек малышку.
Не будь здесь Вирро, Фалька и сама бы с удовольствием промыла бы дочери мозги, а заодно и надавала бы ей подзатыльников — они всегда работают куда лучше, чем длинные нотации, которые в итоге не задерживаются в памяти надолго и лишь раздражают. Кто знает, может быть, Освин еще повезло, что отец успел первым — трепка от Рудо была куда мягче, чем та, которую намеревалась задать ей Фалька.
Но уж что теперь... После драки кулаками не машут. Самка выдохнула, успокаиваясь и подавляя в себе желание начать поддакивать в духе "да-да, слушай, что говорит отец". Это было бы совсем уж ни к чему. И уж точно Вирро не должен был стать свидетелем семейных разборок.
Высказав все то, что хотел, Рудо наконец представился, глядя на пришельца уже более мирно и без злости (чего не скажешь об Освин — та смотрела на отца обиженно и с горечью, как будто короткая лекция оскорбила ее до глубины души).
Мог бы и супругу представить, кстати.
— Меня зовут Фалька, — мягко представилась самка, когда оба льва, договорив, замолчали; ее взгляд метнулся в сторону Килиманджаро, куда указывал Вирро, — оттуда-то мы и пришли. И, смею тебя заверить, не имеем ни малейшего желания туда возвращаться.
Путешествовать? Львица скептически приподняла бровь, но самец, кажется, и сам понял, что сказал что-то не то. Одного взгляда на Освин было достаточно, чтобы понять — семейству не под силу преодолевать большие расстояния.
— Вы двое, — когда Фалька вновь бросила взгляд на дочь, она уже улыбалась, мягко и будто говоря, что ни в чем не винит ни Освин, ни ее нового друга, — расскажите, что тут произошло.
— Я просто потеряла своего птенца и пыталась его отыскать. — негромко пролепетала львенка в ответ.
Ох, птенец... Во всей этой суматохе Фалька и думать забыла о собственном спутнике, об Октане. Тот как раз появился из травы, передвигаясь не как обычно, стремительно и легко, а довольно медленно, вспархивая на несколько метров над землей и опускаясь обратно в траву. Вид у сокола, когда он наконец опустился на плечо львицы, был очень недовольным, и одно плечо было чуть выше другого.

Начало игры

Харли была во френдзоне у парня-психа, и...
И не то чтобы ее это совсем не напрягало, нет. Периодически она садилась на землю, грустно вздыхала, смотрела в звездное небо и разговаривала сама с собой, жалуясь на жизнь и стараясь решить хоть какие-то конфликты, то и дело возникающие внутри нее. Приносило ли это хоть какие-то плоды? Возможно, ей становилось легче от общения с единственным умным человеком (как считала сама Харли) на много метров вокруг, но не более. Ничего больше она не могла противопоставить судьбе, однажды подставившей ей такую большую подножку.
Считала ли Харли это подножкой?
О, нет. Она считала это чем-то восхитительным, шансом начать новую и гораздо более веселую жизнь, — точно такую, о которой самка мечтала первые годы жизни.
Пожалуй, на этом все и заканчивалось: Харли приходила к выводу, что уже ничего не поделаешь. Она вспоминала о том, что все это, — вся ситуация, которая сложилась с ней последние несколько месяцев (или год? или десять лет? сколько уже времени прошло с той старой жизни?), — абсолютно точно не будет ей причинять дискомфорта, потому что это то, чего она так хотела.
Единственное, что действительно сильно ее тревожило — то, что уже приличное время она ошивалась где-то совершенно одна.
То есть, Харли была одна-одинешенька в этом жестоком мире, молодая и на вид совершенно беззащитная львица. Рядом с ней не было даже пресловутого парня-психа (что было вполне неудивительно), и это изо дня в день становилось самой большой проблемой.
Естественно, Харли знала, что она с ним еще встретится. Если бы все было наоборот, то впору уже было вешаться... Но нет, жизнь двухцветной была не настолько большой шутницей, хотя и любила черный юмор. Она встретится с ним тогда, когда ему это понадобиться, но пока что такого случая не подворачивалось.
И это бесило ее больше всего.
При мысли об этом к горлу иногда даже подкатывал предательский комок слез, заставляющий Харли жалостливо вдыхать и продолжать идти дальше.
И, несмотря на то, что внутренние метания были довольно-таки большой проблемой, иногда на ее пути подворачивались и похуже: например, встречи с большими группами гиен или львами.
Сейчас, глядя на нее, вы не скажете, что она выглядит потрепанной или была избита, но не обходилось и без этого. То есть, битвы были, и пока что в одиночку блуждающей хрен знает где Харли удавалось выйти из этих битв победителем, то и дело показывая клыки случайным прохожим, странно глядящим на ее окрас.
Зато все реже теперь приходилось показывать клыки Саванне.
Жара потихоньку спадала, и, по сравнению с тем, что было здесь совсем недавно, в Саванне была еще по-божески чудесная погода, располагавшая к жизни без бед и забот (естественно, по сравнению с тем, что было, допустим, семь месяцев назад).

— Ну и хрень, — недовольно протягивает у Южного озера Харли, замечая какого-то носорога и драпая оттуда со всех ног.
Что она делала в низинах? Тоже, что и во всей другой Саванне: чуть уныло скиталась по ней всей, то и дело нарываясь на какое-нибудь довольно скучное приключеньице. Но жаловаться на такую жизнь было с ее стороны несколько некорректно, ведь практически такими же были жизни многих других обитателей Саванны.
Нет, Харли, конечно, безусловно особенная, но, видимо, судьба так не считала.
Поэтому сейчас, сверкнув лазурного цвета глазами, она повернулась попой к носорогу и дала стрекача, стараясь не попасться тому на глаза.
Оказавшись в облачных степях, Харли весело хмыкнула. О, ну, это просто восхитительно: какое-то бесконечное поле, на котором то и дело встречались не самые приятные на вид, жухлые кустарники.
Медленно переставляя лапы, самка в основном смотрела на землю, вид которой практически не менялся метр за метром, но, однако, один раз подняв голову, она тут же навострила уши, услышав голоса.
Ну, этого точно для счастья не хватало!
Двухцветная подозрительно сузила глаза, вглядываясь из-за куста в разговаривающих львов. Один из них был не самым приятным на вид — низким, крепким, с, видимо, мощным костяком. Он выглядел очень необычно, но...
Но не больше чем его собеседник (хотя вряд ли они пришли посидеть за блюдечком валерьянки и поговорить о тяжкой жизни), так предательски знакомый Харли.
Около пяти секунд самка проводит в ступоре, задумчиво занеся правую переднюю лапу над землей и так и оставшись в этой позе. Бровь медленно поползла вверх.
И, по прошествии этих пяти секунд, Харли резко стартанула вперед, и, преодолев расстояние между собой и львами за секунды три, радостно напрыгнула на Джокера, тем самым снеся его с ног.
— Пирожочек! — радостно крикнула Харли, захватывая зеленогривого в объятия и совершенно не обращая внимания на Пингвина.

–-Пустошь –-Песчаный берег

Красные глаза таились в каждой из теней и исчезали, если  долго к ним присматриваться. Они следили, выжидали своего часа. Жажда крови и жажда чужой жизни витала в  воздухе, иссушая его, нагревая и не оставляя шансов. Здесь даже дышать было тяжело. Она тоже это, наконец, почувствовала – приближение смерти. И теперь тот самый образ из снов Кисири смеялся над шаманкой и над ее планом. О, жертв будет гораздо больше, чем он рассчитывал, а все благодаря чьей-то алчности и стремлению к власти. Миряне такие наивные существа и им было так легко управлять. Очень скоро вся саванна от Земель Гордости до Великой Пустыни будет принадлежать ему, и тогда его уже никто не остановит. Жажда чужой крови – жажда жизни…

Странно, но так иногда бывает. Судьба сталкивает тебя с личностями, с которыми на первый взгляд не хотелось, бы общаться, но  жизненные обстоятельства складывались так, что ты был вынужден это сделать. Компания двух страшненьких львов не была идеалом время провождения, но обстоятельства вынуждали поступать именно так. И хотя в остальных частях саванны был дождь, здесь по-прежнему царило царство жары. Бедные маленькие травинки совсем пожухли от недостатка влаги и изобилия солнца. Но придет дождь… и все изменится… Настанет новый день и все измениться для нее.
Неторопливо Айви вышла на открытое пространство и направилась прямиком к разношерстной компании. Она одарила Пингвина высокомерным взглядом и легкой ухмылки удостоилась Харли, висевшая на Джокере. Действительно, идеальная пара. Косящий под крутого лев, который больше похож на мертвеца, выбравшегося из могилы и его двухцветная пассия. О, а вот и Аюми. Самка беспокоилась за попугая, ведь это был один из ее первых далеких полетов, но игра стоила свеч, если все интересовавшие ее личности были в сборе, тем более с бонусом. Ухмыляясь во весь рот, Айви начала разговор.
-Отлично, райский сад в сборе – нелетающая птичка, голубки и попугай. – Аюми шумно захлопала крыльями и подлетела к хозяйке. Самка наклонилась к попугаю. – Моя девочка, они ведь тебя не обижали?
Зная Пингвина и Джокера и то, что их любимый посыл это куда подальше, даже сомневаться в этом не приходилось. Плющ лениво потянулась, она нарочно тянула интригу, не вводя никого из собравшихся в свои планы.
-Какая встреча, не правда ли? А какой повод! – Томным голосом проворковала шаманка, шевельнув растрепанной кисточкой хвоста возле самой морды Освальда, проверяя, есть ли у него аллергия на травяные запахи. Ей нравилось издеваться над ним, не выходя за условные рамки вежливого, на ее взгляд, обращения.
Айви села на задние лапы и обвела взглядом собравшихся.
-Итак, господа, - она улыбнулась Харли. – И дамы. Время у нас поджимает. Я не уверена, что мой поверенный туп настолько, чтобы ждать меня вечность – поэтому сразу перейду к делу. У меня для вас есть одна очень интересная новость. На земли прайдов идет болезнь, и она унесет с собой множество жизней. – Львица слегка закатила глаза, чуть ли не мурлыкая, а потом отпустила томный взгляд в сторону самцов. – Звучит соблазнительно, не правда ли, мальчики? – Она подалась чуть вперед. – Но самое интересное, даже не в этом. Сегодня утром я встретила самца, которому приснился вещий сон, который гласит, что от нее есть лекарство и грех было бы не воспользоваться этой возможностью. Вы понимаете, к чему я клоню?
Она вытянула лапу с острыми когтями и начала рисовать схему будущего плана. Художник из львицы был не очень, но она максимально понятно стремилась объяснить то, что она хочет от своих союзников.
-Итак, это пустыня. Там находится этот идиот Кисири, которому приснился сон, он ищет кактус. Это один из секретных ингредиентов нашего волшебного живительного зелья. Итак, у кого есть предположения у кого могут находиться остальные ингредиенты. – Айви подняла голову от чертежа, и ожерелье на ее шее закачалось, словно маятник. – Все мы наслышаны о старом Рафики. Этаком добрячке, кто всем помогает и он еще не знает о грядущей болезни, и даже если знает, вряд ли у него сейчас есть силы для того, чтобы дойти до пустыни и обратно. Захватить старую обезьяну, пускай даже шамана, будет легко. А теперь только представьте больные, умирающие львы и только одно существо в саванне, которое способно им помочь. Только представьте, даже гордые короли будут у наших лап, и умолять нас сохранить им их жалкие жизни. Как вам такая перспектива?
Айви знала, что ее план звучал почти идеально, да и на словах все казалось легко и просто, ведь пока никто и не подозревал о грядущей опасности. А справиться с одним олухом и маразматичной обезьяной будет легко. Конечно, они смогут встретить сопротивление, но до этого они успеют насладиться своей победой сполна.

Отредактировано Ivy (23 Июл 2014 09:26:47)

Время шло, а вместе с драгоценными минутами из лап Пингвина ускользало и желанное терпение. После того, как шаманка не удостоила его своим посещением в течение длительности целого рассвета (а может и больше, хотя с учётом времени в саванне было и остаётся туго), лев начал приходить в состояние гнева. Сначала немного, о чём могли свидетельствовать брови, сдвинувшиеся к переносице, затем и значительно, тогда уж на морде Пингвина можно было без труда отличить яростный оскал. Из горла льва доносилось глухое и тихое рычание. Он, конечно, был хищником из разряда «джентльмен по неволе», да только даже неразумная и глупая самка с навозом зебры вместо мозгов не позволит себе столь значительного опоздания. На мгновение Пингвин успел подумать, что его надули и решили бросить в одиночестве в центре степей, но не тут-то было. Оказывается, самое интересное ещё ожидало Освальда впереди и свалилось в самый неподходящий момент, словно судьба опять вздумала поразмяться на ком-нибудь и ударить пару раз невидимой кувалдой, чтобы чёрно-белый не был впредь так опрометчив в выборе доверенных лиц.  Об этом говорил новый запах, который Пингвин почувствовал «за версту».
-«Только этого размалёванного идиота здесь не хватало для полного счастья», - успел только подумать Освальд, как на траву перед ним вывалился из ближайшей тени Джокер, распевая какую-то какофонию, которую язык не повернётся назвать подобием творчества. Если бы Пингвин мог, то уже давно поспешил бы закрыть лапами уши, ибо у клоуна голос, сравнимый разве только с предсмертным криком обезьяны, у которой в процессе жизни не было лада с мозгами, впрочем, как и у новоприбывшего.  Чёрно-белый лев усмехнулся. Как же всё-таки приятно унижать кого-то, даже, если делаешь это в своих собственных мыслях. Но зато какие краски, какие подробности!
И всё-таки появление Джокера Освальда ух, как не порадовало. Настроение сразу же скатилось в канаву, а уровень гнева наоборот возрос до катастрофически большого. От вида этого льва к горлу так и подступала тошнота. Пингвин всякий раз удивлялся, как вообще земля выносит это убогое нагромождение из кости и кожи, которое кое-как ходит и ещё имеет смелость распускать когти. О-о-о, как же давно бандит мечтает о том, чтобы пустить этому шуту кровь и посмотреть, какой она будет по цвету.
- Мама тебя в детстве не учила, Освальд, что так может повести свидеться с личностями весьма не благонадёжными? – Пингвин издал громкий смешок, встав с насиженного места и выпрямившись во весь свой небольшой рост. Впрочем, раздувшись от гнева, словно петух на арене, Освальд язвительно произнёс, сохраняя в своих словах толику самодовольства, ему присущего:
- Не вижу повода для беспокойства, потому как тебя, Джокер, должно быть, не то, что от удара, даже от ветерка качает из стороны в сторону. Смеешь называть себя неблагонадёжной личностью? Что ж, пожалуй, - Пингвин с долей иронии хмыкнул, бросив на нежеланного собеседника взгляд, полный ненависти, - От твоей омерзительной морды каждый львёнок в саванне начнёт истошно звать мамочку, и то лишь потому, что признает в тебе разве что восставшего из мёртвых прапрадеда. Я бы, может, и подумал над тем, чтобы поставить тебя на место, только времени уж больно много отнимаешь. Катись отсюда, чучело, не порть кислород.
Удивительно, но лев совершенно не располагал желанием выкатить  на Джокера все ругательства и низшие угрозы, какие только существуют на этом свете, хотя его отвратительная улыбка и была крайне неприятным зрелищем. Сейчас Пингвина занимали лишь мысли о том, что вместо Айви, которую он ожидал увидеть, явился этот зелёный мешок падали. Вот уж с кем, а с шаманкой Освальд сейчас очень хотел бы «поговорить» и объяснить всё доходчиво, чтобы больше не возникало желания пудрить ему мозги… никогда. Впрочем, с Джокером разговор ещё был не закончен. Очевидно, что клоун так просто не пойдёт себе дальше. Надо было как-то решать вопрос…
-«Так давно я уже никого лично не убивал. Теряю хватку? А, впрочем, сейчас и проверим…» - Пингвин уже было приготовился обойти Джокера и напасть со стороны, только произошёл ещё один «сюрприз». Сегодня что, праздник дураков?
Ещё мгновение, и из кустов выпрыгнула львица и со всего размаху врезалась в Джокера. Пингвин было подумал, что объявившаяся особо хочет его задушить, но нет, увы, всего лишь крепкие объятия. Впрочем, размышлять об этом Освальд уже не мог. Мгновение драматической паузы и вуаля, Пингвин разразился громким смехом, хотя это скорее походило на непрерывный хохот, по всем канонам, схожий с криком птицы. В свою очередь, этот самый крик напоминает собой продолжительный скрежет металлических конструкций. Конечно, Освальд узнал в двухцветной львице Харли, которая была ещё одной сумасшедшей, ибо кто в здравом уме станет посвящать свою жизнь этому навозу на ножках?
— Пирожочек! – когда на дикий ржач смех уже не осталось сил, Пингвин перевёл дыхание и подошёл чуть ближе к Джокеру, которого сжимала в своих объятиях львица, и с ехидной улыбкой начал говорить, продолжая изредка посмеиваться клоуну прямо в морду:
- Ванк-ванк, что, совсем не можешь держать своих подружек на привязи, хах, «кексик»? Или твоя начинка слишком прогнила от любви, когда прискакала эта психованная арлекина? Мне было бы интересно узнать, с какой ты начинкой из числа внутренностей, - с этими словами Пингвин поскрёб когтями по земле, -  Но, боюсь, срок годности у тебя, Джокер,  как у элитного злодея, уже давно истёк.
Освальд и дальше бы продолжил потешать себя, да вот только на месте встречи показалась и та персона, которую чёрно-белый лев уже не надеялся встретить. Он мгновенно замолчал, невольно нахмурившись вновь.
-«Явилась, и года не прошло», - впрочем, раз уж соизволила снизойти до «простых смертных», придётся теперь ждать, что же шаманка скажет.
-«Перестала бы уже тянуть время», - подумал Пингвин, наблюдая за действиями Айви на публику. Пожалуй, это, несомненно, являлось своего рода фактором интриги, только вот прождавший всё утро бандит не был настроен на подобное. Шаманка тем временем успела наигранно, а это она, конечно, умеет, повторно заявить, что повод для встречи был и весьма любопытный. Когда же львица провела своим хвостом рядом с носом Пингвина, тот нервно передёрнул плечами и тихо чихнул. Подлая гадюка, знала видимо, что у него есть лёгкая аллергия на некоторые сорняки.
- Может, хватит уже здесь устраивать цирк? – спросил наконец Освальд, отступив на шаг от двух клоунов. А ведь правда, знатный бы получился цирк, только вот его персона здесь явно будет лишней, - Перейди уже к делу. Время дорого!
Пингвин вернулся на облюбованное им место и сел там, ожидая, когда Айви начнёт повествование. И шаманка, наконец, начала:
-…У меня для вас есть одна очень интересная новость. На земли прайдов идет болезнь, и она унесет с собой множество жизней, - вот так-так, интересно. Первым делом чёрно-белый лев начал думать о том, чем должна приглянуться ему данная новость. Ну, помрёт море обитателей этой треклятущей саванны, ему что за дело вдруг до чужих упокоившихся душ? Если только…
– Но самое интересное, даже не в этом. Сегодня утром я встретила самца, которому приснился вещий сон, который гласит, что от нее есть лекарство и грех было бы не воспользоваться этой возможностью. Вы понимаете, к чему я клоню? – и вот тут на морде Пингвина появилась коварная улыбка. О да, он отлично понимает. Только теперь в его душе зажёгся азарт, лишь после этих слов алчность в злодее разгорелась с новой силой. В чёрных, казалось бы, потухших глазах появился предательский блеск.
Однако Освальд спокойно дослушал шаманку до конца, и лишь затем подал голос:
-Перспектива неплохая, спорить с этим трудно, - Пингвин замер, после чего в его тоне появилась доля «холода», - Только вот в повествовании твоём я увидел лишь положительные стороны для нас. Не слишком ли всё просто? Или, может, ты просто решила умолчать о том, что могло бы нам не понравиться, а? Иначе зачем  тебе было говорить такую интересную информацию? Ведь всегда легче забрать добычу самому, чем делиться ею с недругами своими. В чём же подвох, Айви?
Теперь уже чёрно-белый лев смотрел прямо на шаманку, хотя их разделяло несколько метров. Казалось, ему сейчас плевать, что рядом находится Джокер и его глуповатая подружка. Информация, которую предоставила только что Айви, оказалась действительно крайне любопытной, но всё оставалось действительно слишком просто, а уж сколько навязчивых вопросов.
-«Неубедительно, дорогуша… пока неубедительно».

— Все хорошо? — заботливо, шепотом, осведомилась львица у сокола, тяжело перебиравшего когтями по ее шкуре; на этот раз она даже не поморщилась, когда он поцарапал ее в попытке удержаться и не упасть, — напротив, только чуть наклонилась, чтобы ему было полегче карабкаться.
— Все хорошо! — сварливо передразнила птица, не особо заботясь о том, чтобы ее не услышали все, кто здесь присутствовал.
Затем Октан весьма неодобрительно воззрился на совенка, хотя тут в кои-то веки промолчал: знал, что упрямица Освин все равно его не послушает. Сокол, дневная птица, не любил ночных птиц. Особенно потому, что большая часть сов были куда крупнее его, и, встретив его, вполне могли им полакомиться. Хотя питомица Освин вряд ли сможет это сделать: судя по ее размерам, она вырастет едва ли больше Октана; к тому же, каким бы сварливым старым врединой ни был сокол, он никогда не напал бы на птенца.
Львица лишь покачала головой. Она никогда не упускала случая вступить в словесную перепалку с Октаном, и это приносило обоим лишь удовольствие, но сейчас сокол явно был не в духе: его сильно потрепало при обвале, и тот факт, что он до сих пор не может нормально взлететь, тревожил его не на шутку. Так что Фалька деликатно промолчала, делая вид, что не услышала выпад в свою сторону.
После недолгой беседы они распрощались совсем уже мирно. Фалька вежливо кивнула Вирро и, мягко переступая лапами (стараясь при этом не хромать, хотя это не очень-то получалось) двинулась вслед за Рудо. Пройдя несколько шагов, она приостановилась, ласково касаясь морды супруга щекой.
— Лапы? Нормально. Ну, почти, — все-таки самка не очень хорошо умела лгать, да и хромоту скрыть не так уж просто; когда она мчалась, думая, что Освин пострадала, она совсем не думала о своих лапах, и теперь они саднили особенно сильно, — я думаю, они быстро заживут. Надо поискать какую-нибудь травку, если бы я еще хоть что-нибудь в них понимала...
Львица поспешно замолчала: ей совсем не хотелось обсуждать эту тему. Кроме того, у нее до сих пор еще болели ушибленные ребра, хотя дышать она могла нормально, и хотя бы это радовало: похоже, обошлось без серьезных повреждений.
— Рудо, — она обеспокоенно взглянула на супруга. Поведение Вирро немного озадачило ее, но совсем не удивило. Молодой лев, как ей казалось, был только рад встретить хоть кого-то, с кем можно переброситься словом, и его немного сбивчивая, торопливая речь это только подтверждала, — подожди...
Но уж чего Фалька не ожидала, так это того, что взбунтуется Освин. На морде львенке было написано все ее негодование. Самка в чем-то могла ее понять: они с Рудо ворвались, нарушив, без сомнения, мирную беседу, чуть было не сожрали Вирро, заподозрив его в том, что он хотел причинить их дочери вред, а теперь попросту разлучают их. Хотя Освин всегда была послушной, на сей раз она, кажется, намеревалась отстаивать собственное мнение.
На миг глаза львицы недобро блеснули. Она попросту схватит мелкую негодяйку за шкирку и утащит подальше от этого юнца, невесть что себе вообразившего. Не то, чтобы Фалька была против компании Вирро, но открытое неповиновение Освин выводило ее из себя.
Впрочем, спустя пару секунд, успокоившись, львица опустила шерсть на загривке и задумчиво качнула туда-сюда хвостом. Да, она могла увести дочь, но проблему-то это не решит. С тех пор, как Освин осталась одна из помета, она, должно быть, чувствует себя очень одинокой. Ей нужны друзья, хотя, конечно, Вирро слишком взрослый для этих целей. И все же... кто даст гарантию, что Освин снова не сбежит от скуки, просто чтобы поискать себе развлечений, пока родители отдыхают или охотятся? Вирро мог помочь им с охотой, мог присматривать за Освин, в конце концов, он действительно вел себя так, будто всей душой хотел к ним присоединиться. С самого начала, когда Рудо чуть было не напал на него, он не проявлял ни малейшей агрессии. Это было Фальке по душе, хотя пыл молодого льва все же был ей немного неприятен.
— Рудо, — решительно проговорила самка, уже чуть громче, чтобы привлечь внимание льва, — что скажешь? — уже шепотом, так, чтобы Вирро и Освин не услышали ее слов, сказала она ему на ухо; в голосе львицы невольно проскальзывали нотки легкого недовольства.
Затем Фалька одарила дочь длительным, полным молчаливой укоризны взглядом, сулящим если уж не подзатыльник, то длительную нотацию на тему того, как должны вести себя дети, уж точно.

Влажный, наэлектризованный от недавнего дождя воздух приятно струится через ноздри, и ты в полной мере ощущаешь как они дышат, солёный пот крупными каплями стекает по напряжённым мышцам, не от того что Джокер вымотался или струхнул перед Пингвином, во все нет, увольте, это просто духота и сырость от недавних осадков. Никакой дождь не может в одночасье остудить жаркий воздух после столь продолжительной засухи. Во рту появился гадкий металлический привкус, а в животе разливается неприятное холодное чувство. Джокеру случалось ошибаться, но это ощущение в животе не подводило его никогда - дело пахнет керосином. Будто поражённый аневризмой клоун не то скалится, не то заискивающе улыбается Пингвину. Как говорится, хороший нос пиздюлей за километр чует, вот и клюв Пингвина сегодня непременно почувствует; Джокер уже выкатил свои пудовые яйца на лужайку, и теперь самое время вскинуть их на плечо да ушатать Пингвина аки бейсболист отбивающий решающий мяч. It`s show time, baby!!! Чувствую себя непобедимым горцем, вижу цель, не вижу препятствий.
А-а-а-а, Освальд включил понты, интересно-интересно. Ну и что голая задница сделает ежу? Нахохлился, как петух, грудь колесом… Да нет, кому мы льстим… выглядит жалко, это больше похоже на лупоглазую жабу раздувшую свой зоб что ли. Э-хо-хо, Освальд, Освальд, что же нам с тобой делать? Про него говорят будто бы он ужасный, прожжённый бандюга и гад, но если честно, самая точная его характеристика - “этот парень в школе не любил допрыгивать до турника”, вот и вымахал всем заноза в заднице с комплексом Наполеона. Джокеру даже несколько неловко стало от того, что он почти на голову выше  заморыша, и он всё-равно так смешно пытается “смотреть с высока”.
- Не вижу повода для беспокойства, потому как тебя, Джокер, должно быть, не то, что от удара, даже от ветерка качает из стороны в сторону.
- Хе-хе, и это мне говорит, простите, лев, - насмешливо погоготал шут, проакцентирновав свои сомнения о принадлежности Освальда к семейству кошачьих, - на которого достаточно просто сверху присесть, - довершил лев неприлично растягивая каждое слово, чтобы пингвин прочувствовал.
- От твоей омерзительной морды каждый львёнок в саванне начнёт истошно звать мамочку, и то лишь потому, что признает в тебе разве что восставшего из мёртвых прапрадеда.
- Да, я и забыл, ведь сморщенные задохлики с маленьким письпидрончиком всегда были эталоном красоты и грации, - время миловидных рож, на сколько это можно представить в отношении Джокера, и толстого сарказма.
- Я бы, может, и подумал над тем, чтобы поставить тебя на место, только времени уж больно много отнимаешь. Катись отсюда, чучело, не порть кислород.
Мда, если пингвин и пытался что-то там вякать, тона вкус Джокера вышло неубедительно, однако это уже повод для того, чтобы оторвать зазнайке лицо. Не потому, что обидно, обидно - это когда правда, которую ты не признаешь, а Джокер не стыдился себя самого, как некоторые и не опасался своих скелетов в шкафу, но просто за то, что ведёт себя будто Клоун пыль под его лапами с полной уверенностью в своей правоте и безнаказанности - А теперь, носоклюв, постарайся не снести яйцо со страха, пока я тебя буду резать, а нет, не так… ЭТО Я ТЕБЕ ЯЙЦО СНЕСУ!!! - а забавная игра слов получилась.
- Пирожочек! - простите, что за…Господи, помилуй, только не...
- Бубочка????????? - офигел лицом зеленогривый.
БДЫЩ. Преисполненная щенячьей радостью Харли рухнула мешком картошки на пузо клоуна и стала нещадно топить его в слюнях любви и обожания, тараторя миллиард слов в минуту. Ну, офигеть теперь, лежи себе с полным ощущением WTF, вупучивай зенки до размера шара для боулинга и соображай, не был ли тот хруст при падении твоими сломанными рёбрами, а Харли всё так и вертится вокруг тебя и на тебе словно юла! Боже, эта девка щас ведь как всегда увлечётся, и если на месте не изнасилует, то непременно нафантазирует сама себе на уме, а ты и опомниться не успеешь, как на тебя накинут ошейник и потащат под венец.
- Ну, хва-хва… Хе-хе,,. ЩИКОТНО!!! ХВАТИТ, я щас описаюсь!!!
Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт, ну почему всегда приходится краснеть из-за этой особы? Вроде бы и среди его последователей часто нет льва незаменимее арлекины, что ты даже выносишь её за рамки обычных салаг в ранг первого старпома, а порой. ну просто хочется себе лоб фэйспауном прошибить, что вытворяет эта кошка. И как она вообще тут взялась? Но не успел Джокер попробовать отвязаться от львички, как послышался раздражающий, как гвоздём по стеклу, гомон носоклюва, у которого окончательно зашкалило борзометр.
- А что завидно? Или последняя самка, которая могла тебя хотя бы терпеть - это твоя маменька? - особо гаденько процедил зеленогривый, попутно вставая на лапы, но не останавливая Харли от оживлённых лобызаний. Пусть смотрит, на то, чего с носоклювом никогда не случится и полыхает от зависти. Получи, фашист, гранату.
Ну, ё-ма-ё, и эта оторва из Грин писа тоже здесь - совсем беда. Но дальше Айви стала задвигать какую-то стрёмную схему как заставить шамана на себя батрачить, и Джокер продолжительное время просто очумело рыскал глазами, то на Пингвина, то на Плюща и диву давался: эти типы ещё в незапамятные времена грезили друг друга на тряпки порвать, а теперь разговаривают, так, будто это у них деловая встреча.
- Так, стоп-стоп-стоп-стоп, - Джокер демонстративно прошагал посреди двух морд, заставив носоклюва и любительницу сорняков прерваться, затем развернулся на месте, так, что теперь они образовывали правильный треугольник, и вопросительно вскинув брови стал нарезать круги вокруг львов и ,включив ретивого, стал излагать мысль: Во-первых, здрасьте. Во-вторых, если вы решили куда-то срываться, от того, что кому-то там по мозгам во сне ударило озарение про кактус, - оковычил Джокер, спародировав голос Айви, и проходя мимо неё похлопал глазками аки наивная дурочка. - В-третьих, - теперь Джокер ткнул лапой в Освальда, - ТЫ надменный **й, и никаких дел с носоклювом я иметь не буду! И в-четвёртых, - довершил лев обойдя полный круг и встав на место, - если на то пошло, то я бы достал порцию  для себя… - как он мог забыть. Джокер с опаской покосился на обомлевшую Харли и стал оправдываться наигранным тоном, - и для моей замечательной ассистентки, конечно, да. Потом обезьяну в расход, а остальным вариться в собственном соку. Похищение - штука, ой-йо-йой какая хлопотная, зачем вообще оставлять шанс, чтобы какой-нибудь герой-одиночка отправился выбивать шамана, если обобрать покойников гораздо легче и драться уже попросту не за что?

Отредактировано Jоker (10 Авг 2014 20:28:25)

Несколько томительных секунд, пока Фалька, замерев, вглядывалась в морду дочери, та, прижав уши, напряженно оглядывала родителей. Те, казалось, были вытесаны из камня — ни шерстинки не шелохнулось.
Вот это и нервировало больше всего. Освин прижала ушки, приподнимая голову и пытаясь разглядеть морду Вирро, сидевшего за ее спиной. Неприятностей теперь не оберешься... Хотя из упрямства самочка все равно продолжала стоять на своем, даже расставила передние лапки, будто ее уже насильно тащили прочь, а она собралась упираться.
Но нет, на это никто из них не решился. Пожалуй, это могло обидеть темношкурую куда сильнее, чем недавний выговор от отца, сделанный в присутствии Вирро. Да и, признаться, львенка не привыкла к подобному обхождению: до сей поры родители всегда прислушивались к ее мнению, хотя порой и делали весьма неожиданные выводы. Взрослые, что с них взять. Разве они могут понять ее в полной мере?
Родители коротко переговорили о чем-то своем: как Освин ни прислушивалась, толком ничего не услышала, хотя выражение морд и так сказало ей достаточно.
— Ну, хорошо. Быть может, нам и вправду не помешает держаться вместе... какое-то время, — наконец кривовато ухмыльнулся отец, и Освин буквально услышала грохот камня, свалившегося с ее сердца — Ну что, теперь-то ты идешь, маленькая упрямица?
— Ага! — радостно откликнулась львенка, мигом подскакивая и становясь на все четыре лапы, — теперь пойдем!
Вирро тоже был обрадован. Он заулыбался во всю пасть, а уж подпрыгнул не хуже, чем сама Освин. Правда, вслед за этим он довольно фамильярно ткнул Рудо в бок, и львенке показалось, что отцу не слишком-то это по вкусу.
Вот и Фалька выглядела недовольной... Это, конечно, изрядно омрачало настроение Освин. Кажется, родители решили отложить нотации на потом — наверняка лишь до того момента, когда они останутся с дочерью наедине. Глупо ждать, что они об этом забудут. Вирро рано или поздно пойдет на охоту... да просто отойдет в кусты по нужде.
— Идем, — львенка в несколько прыжков приблизилась к совенку, сидевшему в траве и с недовольным видом ожидая ее возвращения, — ты слышала? Уходим отсюда!
Похоже, что птенцу было куда лучше на ее загривке, во всяком случае, стоило маленькой сове забраться туда, как она тут же перестала возмущенно верещать и успокоенно пощелкала клювом, постепенно затихая.

====> Верхнее течение реки Лузангва

Ветролес продолжал брести вперёд. Грозовые тучи, скапливающиеся у вершины Килиманджаро, привлекали его, потому он решил углубиться на северо-запад.
Всё то время, пока он отдыхал на берегу Лузангвы и восстанавливал свои силы после длительного путешествия, волк размышлял о видении, которое он видел во время перехода пустыни. Оно не давало ему покоя - а, так как у Ветролеса не было других ориентиров, он всё-таки решил проверить этот. Раскинувшиеся вокруг живописные степи выглядели вполне привлекательно для жизни, однако волк не искал себе дома, он искал ответы. И только дерево могло ему их дать.
Ветролес вздохнул, размышляя о том, как местные могли бы помочь ему, если бы ему посчастливилось кого-нибудь встретить.

Такое ощущение, что эти земли вымерли. Пока что, я не встречал ни одной группировки, которую мог бы назвать семьей. Похоже, невзирая на сезон дождей, который оплодородит эти края, здесь нет серьезной охраны, которая бы следила за своими владениями. Не думаю, что дело во мне, - Ветролес вздёрнул нос и втянул сухой, наэлектризованный воздух. Скоро дожди, похоже, накроют куполом все окрестности, вплоть до пустынных дюн. - Нет, дело не во мне. Если бы я был могучим львом или быстрым гепардом, я бы всё равно легко прошёл границы. Похоже, эти края вымерли либо... затишье перед бурей?

Ветролеса внезапно осенила нехорошая догадка.

Я ведь уже видел такое раньше. Да, да. Когда проходил земли Маньяры. Сначала мне показалось, что они выглядят безжизненно из-за засухи, которая, похоже, накрыла все окрестные регионы. Но то, о чём говорили птицы... - волк содрогнулся, вспоминая тот ужас, что пережил тогда. - Если бы не птицы, быть может, я бы тоже лежал теперь там. Чума, разразившаяся там, не пощадила никого...

Ветролес остановился, пытаясь унять дрожь в лапах.

Нет, нет. Я себя накручиваю. Чума не смогла бы добраться так далеко. Эти земли не выглядят такими, какими я видел владения Маньяры. Эти земли... другие. Зеленые. Радостные. Полные жизни. Да. Да.

Волк заставил себя глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться и продолжить путь.

Да и разве не убегу я от чумы? Ха. Ха. Мир бесконечен. Я всегда буду идти куда-то - и везде найду дорогу. Не может же так быть, чтобы мир взял и закончился? Это невозможно, нет. Всё подчинено Кругу Жизни - и мир, верно, круглый тоже, - Ветролес покивал сам себе, довольный своим необычным предположением. - Я найду дорогу. Я смогу. Штормы грозились мне молниями и поливали дождем по самую шею - и что? И ничего. Засуха грела мою шкуру, иссушала глотку, грозилась мне горячими песчаными бурями - и что? И ничего. И эти земли тоже не сломят меня, что бы здесь ни происходило.

Волк спрыгнул с небольшой скалы и замер, обнаружив неподелку греющуюся на нагретом камне ящерку. Изумрудная красавица на мгновение вытянула длинный алый язычок, облизнула глаза, а затем вновь застыла. Ветролес сглотнул слюну, наполнившую пасть: он давно ничего не ел.
Волк пригнулся и пополз между камнями, стараясь держаться в тени. Он намеревался перекусить термитами по дороге, однако боялся, что чем дальше будет углубляться в степи - тем меньше их будет встречать. Кроме того, Ветролесу вновь предстояло встретиться с границей пустыни, чтобы опровергнуть или подтвердить свою догадку по поводу гигантского дерева, которое он якобы видел на горизонте, в мареве зноя.
Кажется, ящерица что-то услышала и сиганула с камня, быстро скрывшись в траве - волк даже ничего не успел понять. Ветролес разочарованно вздохнул, а затем навострил уши: похоже, неподалеку разворачивались какие-то события.

Вот и накаркал стражей границ, - Ветролес припал к скале, всё ещё стремясь как можно больше слиться с тенью. - Нужно скорее уходить отсюда. Перебьюсь травой или жуком, с голоду уж точно не подохну.

Волчонок медленно пополз прочь, пытаясь всеми силами смахивать на деталь ландшафта. В высокой траве виднелось много силуэтов крупных хищников - Ветролес не хотел стать лёгкой закуской.

====> Большой Баобаб

Отредактировано Ветролес (22 Авг 2014 19:08:10)

Кажется, напряжение спадало. Вирро радостно махнул хвостом, довольный, что все неприязненные электрические разряды останутся там, где им место - в расползающихся на горизонтах грозовых тучах. По крайней мере, пока. Но молодой лев редко загадывал что-то на будущее, наученный опытом путешественника, когда совершенно не представляешь, что ждет впереди. Львица, попавшая в беду из-за собственной глупости - это... Шави? Да, Шави. Психованный подросток, образ которого почти стерся из памяти, но агрессивный напор Мороха Вирро помнил на ура. Теперь-то у него компания куда веселее. Ну... получше так точно. Фалька и Рудо явно не слишком любят веселье. Или просто отвыкли от него, отягченные грузом свалившейся на них ответственности в виде кучи мохнатых шариков, которых нужно кормить, защищать. Вирро нравилась Освин; он испытывал к ней нечто вроде снисходительного дружелюбия, которое вовсе не помешало бы ему, накати такое настроение, повозиться с малышкой в грязи и устроить настоящий грязевой заплыв, словно  между ними нет разницы в пару лет. Но своих львят не хотел. Не тот образ жизни, не то течение мысли.
Наконец раздался голос Рудо. Вирро, едва не споткнувшись, замер на месте и с преувеличенным вниманием уставился на шоколадно-бурого самца, которого уже в мыслях называл приятелем.
Для начала было бы неплохо позавтракать. Кому-то из нас нужно остаться с Освин... что скажешь, родная? Пока твои лапы не зажили, тебе опасно выходить на охоту. Мы с Вирро можем поискать антилоп в округе.
Лапы? Фалька поранила лапы? Взгляд Вирро немедленно скользнул вниз, но видимых ран и порезов молодой лев не заметил. Должно быть, пострадали подушечки лап... Вирро сочувственно хмыкнул. Возражать Рудо он не стал, несмотря на то, что новый приятель даже не подумал как-то спросить его мнения. У него был готов сорваться насмешливо-добродушный ответ в духе "я совершенно согласен и благодарю, что спросили меня" с неподражаемой ухмылкой во всю пасть, но Вирро подозревал, что у загруженных родителей с чувством юмора не столь гладко, как у него. Обидятся еще. Откуда им знать, что Вирро совершенно не хочет ни на кого наезжать, просто... просто аккуратно и вежливо напомнил бы, что он тут, он как бы тоже может принимать участие в обсуждении грядущих планов.
- Я согласен, - вслух сказал он. - Грызуны, что я съел накануне, давно превратились в воспоминания!  Кстати, что у нас там с местом ночлега? Мне просто в голову пришло - бывает иногда, - он со смущенным хмыком вновь принялся приглаживать когтем гриву. -... что вам, - короткий кивок в сторону Фальки и Освин. -... будет не очень приятно ждать нас здесь. Где вы останавливались на ночлег? В той роще, да? - сощурившись, он вгляделся в место, на которое указывала ему Освин. - Ага, ясненько... Там ведь, да? Я просто понять хочу, куда тащить добычу. Если она, конечно, будет. - с тихим фырком закончил он и, вскинув голову, окинул окрестности внимательным взглядом. Вирро нельзя было назвать остроглазым орлом львиного рода, наоборот даже, но кое-что он все же заметил. Вроде стадо, но отсюда толком не ясно, антилопы там или зебры. Честно говоря, Вирро предпочитал зебр. У антилоп имеются рога, у зебр же только копыта. И мясо их сочное, вкусное, с потрясающим жирком, обладающим особенным ароматом. Зебринским.
- Ну что, топаем? - поинтересовался он, чуть повернув морду к Рудо и стараясь вместе с тем не выпустить из поля зрения огромное темное пятно вдалеке, которое вполне может оказаться стадом.

Вскинув морду, Освин еще некоторое время вслушивалась в разговор взрослых, но тот слишком быстро начал ей надоедать. Скучные рассуждения о том, где остановиться и как (а главное, на кого) поохотиться не были ей интересны. Сама львенка, конечно, любила охоту, во всяком случае, при случае она с удовольствием гоняла лапами листочки и камешки, которые находила на своем пути. О животных речь пока еще не шла: темношкурой под силу было разве что придушить полудохлого мышонка. Полудохлого, потому что живой и здоровый наверняка удрал бы еще прежде, чем она успеет его увидеть, ведь любопытный львенок производит невероятно много шума.
Вот и сейчас с криком "Завтрак!" юная львица запрыгала вокруг своих родителей. У нее-то лапы ничуть не устали, ведь большую часть долгого пути от склонов Килиманджаро она преодолела, мотаясь обвисшей тряпочкой в зубах одного из родителей. От испуга и шока после потери брата и сестры львенка оправлялась поразительно быстро, и хотя печальные мысли то и дело посещали ее, она с недетским упрямством решила не показывать этого никому, даже родителям. Особенно маме. Ведь та расстроится.
А у них, кажется, и без этого проблем полно. Причем проблем таких, о которых Освин только-только начала подозревать. Взять вот хотя бы Фалькины лапы. Мама вроде бы не очень сильно хромала, и ее дочери было совершенно непонятно, почему она не может пойти на охоту — ведь она ни разу не видела, как это бывает; не знала, что малейшее промедление может оставить львов с пустыми животами.
По правде говоря, Освин в глубине души надеялась, что именно Вирро останется приглядывать за ней, пока родители будут охотиться. Обычно они уходили поодиночке, не рискуя оставлять львят одних. Наверно, вдвоем они притащат в два раза больше еды. Тем более, что Вирро она пока еще почти не знала, и это было бы очень увлекательно — поболтать с ним без лишних ушей.
Но ничего не поделаешь... Освин постаралась не подавать виду, что ее что-то печалит, хотя ушки ее невольно прижались к голове. Кроме того, она вдруг поняла, что Фалька наверняка не упустит возможности хорошенько всыпать ей за недавний самовольный уход. И хорошо еще, если не добавит за упрямство, которое Освин проявила сейчас, отказавшись уходить без Вирро. Конечно, мама не читает такие скучные нотации, как папа, зато на расправу быстра — если что не по ней, может и подзатыльник залепить.
Или нет, не может? Освин на миг задумалась, осмелится ли мама отшлепать ее за проступок, если знает, что она осталась одна из всего помета? Но думать об этом было неприятно. Вспоминая о Флинне и Аме, темношкурая чувствовала, что из глаз вот-вот хлынут слезы.
— Я покажу тебе, где мы ночевали! — вновь вмешалась она в разговор взрослых, бесцеремонно хватая Вирро за лапу в попытке показать ему, в какой именно рощице они останавливались.
Впрочем, попытка не удалась. Подталкиваемая Фалькой в нужном направлении, Освин бросила на Вирро еще один, немного омраченный внезапным расставанием взгляд, и поплелась к деревьям.

Упоминание о больных лапах было Фальке неприятно. Она вообще старалась делать вид, что с ней все в порядке. Хватит уже и тех ран, что нанесла ей потеря Аме и Флинна — не хватало еще и напоминаний о ее травмах. Счастье еще, что боль в ребрах никак не проявлялась внешне. Если самка и задерживала порой дыхание от острого укола где-то под передней лапой, то старалась делать это так, чтобы никто не заметил. Помогало и то, что двигалась она теперь размеренно и плавно, не совершая резких движений.
Зато мысль о завтраке поддержали все. Львица кивнула, невольно улыбнувшись при виде запрыгавшей от радости дочери. Жаль пропускать охоту — это отличное развлечение, а после всего пережитого она позволит отвлечься и забыть обо всем; но все же самка знала свое состояние и понимала, что не в силах тягаться в скорости с антилопами. По крайней мере, пока ее лапы не заживут. Ну а у Рудо будет хорошая возможность увидеть Вирро в деле.
И потом, завтрак в постель — это, черт возьми, романтично. Пусть даже постель состоит из примятых накануне листьев папоротника, а сам завтрак — это не чашечка кофе с тостом, а окровавленный кусок дичины.
— Конечно, — согласилась она, немного помедлив — ей все-таки отчаянно хотелось поохотиться самой; губы львицы дрогнули, прежде чем она заговорила снова, но, справившись с собой, она вновь взглянула на супруга, — я останусь с Освин.
— Я покажу тебе, где мы ночевали! — сама Освин тем временем с энтузиазмом прыгала вокруг Вирро, то хватая его за лапу, то снова принимаясь скакать. Птенец, по привычке устроившийся на ее загривке, возмущенно верещал, но все пропускали это мимо ушей.
— Идемте, юная леди, — с напускной строгостью проговорила львица, оттягивая дочь от ее нового друга чуть ли не за хвост; затем легким толчком в спину она указала ей направление.
К счастью, роща была не так уж и далеко. Но все равно Фальке это расстояние показалось чуть ли не десятком километров. Как она умудрилась пробежать тут так быстро, когда мчалась на выручку Освин? Будто и вовсе лапами земли не касалась. А сейчас — очень даже касалась. Каждый шаг был болезненным, и хотя терпеть было вполне можно, львица неприязненно морщилась и даже порой рычала себе под нос, прижимая уши к голове. Ранки уже покрылись корочкой, но тревожить ее все равно было очень и очень неприятно. Пожалуй, им придется побыть здесь еще пару дней. Кто бы мог подумать, что простые ссадины так осложняют жизнь? Не перелом, не ушиб и не вывих, а всего-то содранная на подушечках кожа.
Впрочем, уж лучше так, чем перелом. Львица мотнула головой, отгоняя от себя неприятные мысли. Хищнику с переломом трудно выжить вне прайда. Подумав об этом, она обернулась к сидевшему на ее плече Октану. Вид у сокола все еще был крайне недовольный (как, впрочем, и всегда), а перья взъерошены. Но больше всего Фальку тревожило, не сломал ли он крыло. Хотя, вроде бы, он мог им двигать, от полетов он воздерживался. И что прикажете с ним делать? Оказывать первую помощь птицам львы не умеют, да и вряд ли Октан согласится на то, чтобы его осматривали.

Тёмное это дело, и выиграет тот, кто первый воткнёт нож другому в спину. Я выиграю. Не потому, что они этого заслуживают, а потому что царь горы может быть только один, и он ни с кем не делится властью.
Ох, уж эти дилетанты, ну пускай Плющ что-то понимает в в вареве зелий, ну пускай носоклюв может всё организовать и предоставить пушечного мяса из своей банды на подстраховку, но среди них нет психологов, они не знают, как страх управляет толпой, а Джокер знает. Нет страха без надежды, именно надежда на то, что всё будет хорошо, если сидеть на жопе и делать, что скажут. А если у жертвы нет этого пусть даже призрачного шанса на спасение, то и страха нет, потому что тебе уже нечего терять, и ты можешь начать делать глупости...
- Это вам не песочница, здесь игра по крупному. Ну, пускай ты подержишь всех и каждого за яйца некоторое время, а что будешь делать, когда марионетки попросят обещанного зелья от чумы? Даже один выздоровевший нам уже ничего не должен, и представляет угрозу, - Джокер крутанулся в сторону Плюща, навис над ней с высоты своего роста, стал зубоскалиться ей в морду тысячами, одна ужаснее другой, гримасами и  пыхтеть жаром из лёгких. - А если ты обманешь их ожидания, и лекарства они не дождутся, то и того хуже. Не забывай, что их больше, лишённые надежды, они объявят на нас охоту, придут всем огромным скопом и выпотрошат. Ты к этому готова? Ты сможешь обречь их на неотвратимую смерть, но сохранить надежду на спасение, сколько бы долго они не ждали, и сколько бы смертей не увидели? Этого даже я не могу.
Почему бы в самом деле не выкрасть старого хрыча, сделать достаточно зелья для себя, пустить обезьяне кровь и оставить остальных вариться в собственном соку. Но нет, они не могут без того, чтобы потешить своё эго, чтобы перед ними пресмыкались, их боялись, чтобы они были центром вселенной, а все остальные их рабами, как это недостойно уподобляться своим низменным инстинктам. Джокер же желает не такого, в нём нет логики, с ним нельзя договориться, его нельзя купить - он просто хочет видеть этот мир в огне. Что ж, ладно, это дело не провернуть одному, надо предложить им то, что они оценят.
- Если уж что-то делать, то делать на совесть: выкрадите вашего лекаря, сломайте его волю и узнайте всё о том, как готовить зелье, но потом, - Джокер особенно проакцентировал последнюю фразу, дабы потом не было глупых вопросов, - раз уж вы не можете не потешить своё самолюбие преклонением “марионеток”, - дразнящая лыба в сторону плюща, - то хоть не станем делать из себя предмет их ненависти. Равзе не может Айви, как шаман предложить лечение больным и страждущим, только вот не на добровольных началах, а как нам хочется за очень весомую плату? Понимаете разницу, считай в их глазах мы предлагаем спасение, а не ведём шантаж, а значит и никакого восстания не за чем опасаться.
Начните же вы наконец думать головой, а не только своей жадностью, но некторых просто так не угомонишь, иносоклюв снова стал перетягивать на себя одеяло лидерства:
- И, коли придётся работать с клоуном, требую корректировки в планах. Обезьяну после похищения спрячем в том месте, которое выберу я на своё усмотрение. Так будет, несомненно, надёжнее.
А Джокер уже змеем искусителем вился вокруг плюща, но не осторожно нашёптывал в ухо львице свои опасения и козни, а в голос и с вызовом во взгляде сверлил Пингвина:
- Надёжнее для тебя? А не жирно будет? Ты ж только посмотри, думает он всех умнее. И что же мы отдадим этому прохвосту главный козырь и весь карт-бланш на игру? Где гарантии, что ты нас не кинешь и не свалишь вместе с лекарем, чтобы использовать его единолично, по своему усмотрению? Неужто ты думал я тебе на честном слове поверю?

Убедившись в том, что присутствующие поддержали его идею, Рудо окончательно сбросил напряжение и сосредоточился на предстоящей им охоте. Отвернув голову, лев принялся внимательно осматривать горизонт в поисках подходящей добычи, и тем же занялся стоявший рядом Вирро. Вместе самцы практически одновременно остановили свои взгляды на небольшом подвижном пятнышке, медленно ползущем куда-то в южном направлении. Вне всяких сомнений, то было стадо травоядных... Каких именно — еще только предстояло выяснить. Впрочем, уже тот факт, что львам удалось приметь какую-то живность, не мог не порадовать, так что Рудо позволил себе едва заметно улыбнуться.
— Да, мы остановились в тех зарослях, — рассеянно подтвердил он, продолжая пристально наблюдать за передвижениями копытных. — И нет, Освин, Вирро пока останется здесь, а вы с мамой пойдете в укрытие. Не волнуйся, мы скоро вернемся. Вдвоем, — и лев адресовал их новому знакомому короткий, но добродушный взгляд. Кивнув Фальке на прощание, Рудо первым направился в сторону антилоп... или это были зебры, шайтан их разберет. На большом расстоянии это было не так-то просто определить.
— Топаем, — согласно откликнулся он на последний вопрос Вирро, заходя чуть вперед синеглазого самца и таким образом возглавляя их крохотную охотничью группу. Хотя, на самом деле, Рудо не брал целью командовать своим спутником. Они были наравне друг с другом, пускай Бродяга пока что не демонстрировал особого расположения к этому чужаку. Они были знакомы всего полчаса от силы, так что говорить о какой-то дружбе не стоило. Простое сотрудничество, не более того. К счастью, Рудо обладал на редкость спокойным и миролюбивым нравом. Вместе львы потихоньку продвигались сквозь желтое море травы, и все это время шоколадный предпочитал молча шагать вперед, не тратя время на разговоры. Если Вирро и болтал что-то, то Рудо ограничивался лаконичными репликами, а то и вовсе неразборчивым мычанием под нос. Он был не прочь поболтать и познакомиться поближе, но все эти разговоры вполне можно было отложить на потом. Для начала им обоим стоило сосредоточиться на предстоящей охоте... И лишь очутившись на расстоянии сотни метров от стада, Рудо соизволил-таки повернуть морду к крадущемуся рядом Вирро.
— Зебры, — тихо произнес темногривый. — Что-то около двадцати голов. Предлагаю выбрать ту, что стоит левее от самки с жеребенком — она выглядит больной и хромает. Загнать ее будет гораздо проще, чем остальных.