Вечер медленно топил джунгли с своих объятиях, заливая их мягким полумраком и удлинняя тени. Горький от влажности воздух, до этого висевший над землёй: почти осязаемый и давящий духотой, теперь стал холоднее и легче. Ночь сулила хищникам прохладу и отдых, возможно, охоту, возможно, драку за территорию.
Но не тем, что застыли сейчас друг перед другом, разделённые бестелесным духом давно умершего носорога, до смешного сосредоточенные, слишком старательно подбирающие слова.
Кель со сдержанным интересом рассматривал льва. Ожидая его реакции? Нет. Келю давно приелось ожидание. Гепард легко мог прямо сейчас встать и уйти, оставив льва в одиночестве недоумевать, но не сделал этого. Келя всегда злили львиные прайды, с вроде бы сильными, но какими-то до мерзости величавыми лидерами. Не нравились гепарду и гиеньи кланы, слишком трудно было смириться со странными правилами этих неоднозначных животных. А тут банда, такое приятное уху слово.
Лев немного наклонил голову, кажется, обдумывая слова гепарда. Кель слегка опустил остроконечные уши, продолжая вглядываться в морду собеседника, всем своим видом говоря: "Я готов тебя слушать".
- Ты принят.
Никогда не исчезающая складка на лбу гепарда углубилась, Кель нахмурился, в белёсых глаза мелькнула настороженность, но быстро исчезла.
Неужели обиделся? Да, Кель не сообразил, что этот лев может находиться в верхушке власти правящей в этих краях банды. Инвокеру всегда претили такие мелочи. Когда-то он жаждал власти, упивался ею. Она становилась почти единственным смыслом его однообразной бесполезной жизни. Кель убивал ради неё, предавал и бывал преданным, посылал на верную смерть своих самых верных воинов. Сколько благородных и уверенных в его благоразумии голов полегло к этим чистым белоснежным лапам. Но Кель предпочёл забыть, убрать страшные воспоминания в глубины своего бесконечного разума, оставив лишь безразличие и разъедающий изнутри холод.
Побледневший было взгляд снова вернулся ко льву, который вглядывался в морду Инвокера, ожидая какой-то реакции. Он хотел впечатлить Келя и поэтому так быстро принял того в банду? Песочного цвета зверь не был похож на дурака. Тогда что? Желание вступить в банду вдруг поблёкло перед желанием узнать о причине такого поступка. Кель никогда не умел правильно расставлять приоритеты.
Первым появилось предположение о том, что лев, увидев носорога, сразу смекнул, что Инвокер был бы более чем ценным приобретением для банды, и просто решил не тянуть попусту время.
- С какой целью ты вступил в банду Пингвина?
Интересно. Лев, кажется, пытался застать собеседника врасплох, заставить проявить эмоции. Кель, мысленно улыбнувшись, легко поддался на провокацию. Морда его исказилась удивлением, он даже поднялся на лапы и качнул белоснежным хвостом. Кель знал, чего от него ждут, и эта странная игра начинала его забавлять.
- Я хочу помогать в меру моих сил, - твёрдо и как-то до глупости наивно ответил Кель. Сухой хриплый голос, кажется, мог бы выдать гепарда с потрохами. Не таким голосом дети на вопрос "Кем бы ты хотел стать?" отвечают "Космонавтом", ох, не таким.
Взгляд гепарда переместился на носорога. Приходилось тратить силы, чтобы удерживать его в реальном мире. Кель, широко открыв светящиеся мутно глаза и невольно прижав уши к голове, сел на задние лапы, передние подняв перед собой. Несколько сотен произнесённых в голове за одно мгновение звуков и величественный травоядный, испуганно взрыкнув, начал растворяться в темнеющем вечернем воздухе. В последний момент судорожно вдохнув полной грудью и попытавшись сделать неуверенный шаг вперёд, носорог исчез, чтобы, возможно, никогда уже не вернуться.
Кель снова сфокусировал взгляд на льве. Теперь ничего не защищало гепарда от более массивного и физически сильного льва. Да, Кель по прежнему легко мог убежать, но убрав носорога - единственное прикрытие, показывал своё гипотетическое доверие.
Молча Кель вежливо кивнул льву и, встав, отошёл на несколько шагов. Потом поднял с земли завёрнутые в листок корешки и вернулся на прежнее место.
- Мне нужно место, чтобы хранить травы, - спокойно сказал Кель льву, словно они были знакомы уже не один десяток лет. Забавно, ведь гепард даже не знал имени своего собеседника. Лев не представился, гепард этого не заметил, но сейчас вдруг задумался: "почему?" Потому что Кель не спросил его имени? Лев забыл об этом? Или понимал, что Кель всё равно его вряд ли запомнит? Хотя нет, песочный хищник не мог узнать гепарда так хорошо за такое короткое время.
- Пойдём? - Кель с неким трудом придал своему голосу вопросительную интонацию. Он слишком давно не вылезал из кокона застывшего на благородной морде высокомерного безразличия. И показная игра чувств давалась гепарду не так просто. Но, наверно, это было нелегко заметить со стороны. Кель умел вести себя так, чтобы ему поверили, а гепарду очень хотелось обыграть песочного льва.

Отредактировано Kael (22 Дек 2014 04:18:53)

—————————————-Начало игры-—————————————

Тихая, бесшумная поступь. Она не кралась, нет, просто не хотела никому мешать. Да и слишком легка была для того, чтобы наделать много шума. Лишь тяжелые выдохи, изредка вырывавшиеся из груди Джун, она устала. Устала бродить вот просто так по лесам и побережью, устала быть одна. Дома ее никто не ждал, да и нигде больше. Молодая львица никому не была нужна.
Она жила одна вот уже два месяца. И это было очень и очень тяжело. Да, Малышку учили охотиться, но урывками и недолго. Она могла загнать лишь старую или молодую особь, которые и сами по себе редко выживали. Джун уже скучала по тем жалким остаткам антилоп, которые подкидывали ей родители. Лишь раз за все это время ей удалось поймать копытное, в остальных случаях львица перебивалась мелкими грызунами.
И так худая, за пару месяцев, кремовая еще сбросила вес. Теперь она была скорее тощая, ребра явно проглядывались под кожей на боках. Но просить помощи была не намерена. Зачем кому-то мешать, зачем создавать лишние неудобства. Да и кто поможет какому-то хилому ребенку? Таких лучше добить, чтобы не мучились. От голодания и похудения Джун теперь выглядела еще младше. Ей не дать и года на вид.
Обычно львица не сидела на месте. Она ходила по всем территориям, пытаясь найти пропитание. Или дом. Она пару раз набредала на метки прайда, узнала от местных птиц, что им правит лев по имени Нари. Но Малышка так и не смогла пойти туда. Она считала, что ее бы не приняли. Она боялась. Так что теперь Джун продвигалась ближе к океану, надеясь найти побольше пропитания на необжитых землях.
Львица проделала большой путь, прежде чем почуять сильные запахи. Страх и кровь. Кто-то охотился, очень рядом. Может там осталась раненая дичь, может что-то перепадет и Малышке. Она очень и очень на это надеялась. Желудок громко заурчал, поддерживая ее мысли. Джун не ела вот уже вторые сутки.
Она вышла из тени деревьев и увидела то, чего больше всего не хотела. Взрослый лев поедал свежепойманную добычу. Он выглядел необычно, таких окрасов Малышка еще не видела. Весь он был серо-голубой, где-то темнее, где-то светлее. Темная грива свисала на морду, пока он ел какого-то мелкого зверька. Львица невольно залюбовалась таким необычным самцом, забыв об осторожности. А зря. Взгляд желтых глаз уже упал на щуплую фигурку Джун. Бежать было некуда, да и грубо.
- Простите, - только и смогла промямлить она, опустив взгляд.

Стремительно темнело, тени сгущались, воздух звенел от жужжания москитов, комаров и мошек, раскаленный за день. Рики почувствовал неприятное жжение в области ушей. От напряжения ему становилось жарко, а еще приближение ночи сулило приближение сна, липкого и прерывистого, выбивающего всю жажду жизни из и так не особенно воодушевленной души. А еще так горят уши, когда тебя обговаривают. Ходит такой слушок, такая примета. Верить в приметы было бы слишком просто для Рики, но принять их к сведению - почему бы и да? В конце концов, в шаманов, вон, тоже не все верят, а они есть. Мало ли у Рики есть врагов, которые могут его обговаривать, это тоже верно. Но почему-то льву подумалось, что это именно гепард мысленно говорит о нём гадости, причем делает это с каменным выражением морды и совершенно равнодушно. Эта мысль улетучилась так же быстро, как и возникла, ибо показалась принцу чересчур тщеславной. Этот грех из этих двоих  хищников был прерогативой явно не самого Рикимару. Но стоит ли заострять на этом внимание?
Гепард любовался собой. Его белесый взгляд, не выражающий ничего, давал отличную возможность представить, как сам Инвокер находится не в своем теле, а где-то рядом, с наслаждением наблюдая за сценой со стороны. Наблюдает и наслаждается зрелищем, ибо выглядел он сам совершенно эффектно, и впечатление произвел соответствующее. Глядя со своей скромной стороны, Рики явно представлял себе некий фантом гепарда даже за своей спиной, и от этого невозможного присутствия в двух местах одновременно, загривок атаковали мурашки и голова шла кругом. Льву даже казалось, что боковым зрением он ловит движения этого фантома, хотя, возможно, это тени расползались в стороны, или просто Рики надо больше спать. Резко возникшее воспоминание о ночных кошмарах лев привычно затушил и затолкал поглубже в память.
Весь этот мыслительный процесс никаким образом не отразился на выражении морды Рики, живая мимика продолжала мастерски выписывать заинтересованность и ухмылку на неприятной морде, а взгляд ярко голубых глаз вцепился в морду Инвокера в ожидании закономерной реакции. А если точнее - отсутствия реакции. Собственно, так и произошло. Сообщение Рики о принятии гепарда в банду было воспринято никак. Точнее говоря, Инвокер всем видом хотел показать, что никак не это не отреагировал и вообще ожидал этого, но Рики фактически левой пяткой чувствовал весь мыслительный процесс в высоко поднятой голове белого хищника. Да и паузы между своими репликами Рики чувствовал особенно четко. Звенящая от комаров тишина? Расползающиеся густые тени? Странная птица, флегматично наблюдающая за мысленной баталией хищников? Да уж, атмосферка что надо.
А потом случилось нечто, что заставило Рики недоверчиво поднять бровь. Это было задумано и было искренне одновременно. Ибо внезапная смена выражения морды гепарда была еще более неожиданна, чем внезапное появление на поляне носорога. И если носорог был теоретически и магически объясним, то внезапная гибкость мимики гепарда... хотя нет, тоже была объяснима.
Сравнить это можно с кем-то, кого долго держали за хвост, а потом внезапно отпустили. Или нет, наоборот. Зебра, которая беспечно скакала себе по равнине, когда совершенно внезапно чьи-то клыки вцепились ей в круп и у ее внезапно обнаружилось богатство мимики и матерного словарного запаса. Или грозный вождь какого-нибудь племени, произносящий речь перед всеми подчиненным, когда его внезапно под хвост укусил шершень. В общем, произошла эта перемена так внезапно, что Рики просто не мог ей поверить, как и не мог поверить словам, сказанным гепардом сразу после этой смены выражения морды. Но Рики только поднял бровь, а потом расслабил глаза и снисходительно покачал головой, мол, окей, бросок принят, фраза принята к сведению, помощь твоя пригодится, шаман. Очень пригодится.
Рикимару даже не сразу заметил, как Инвокер начал производить манипуляции с лапами и мордой и носорог плавно растворился в сгущающихся сумерках, как будто его тут никогда не стояло. Это льва как раз-таки удивило меньше, чем обнаружение мимики у гепарда.
Рики уже собирался открыть рот и что-то ответить, парируя странную реакцию Инвокера, но нарочито громкий шелест крыльев перебил мысль льва и острые коготки козодоя вцепились Рики в холку раньше, чем он сумел что-то возразить. А впрочем, возражать он едва ли стал бы.
- Сообщение от большого босса, ему нужны твои услуги, и услуги твоего, хм, нового знакомого, - затрещал козодой, на мгновение замолчав, указывая паузой на гепарда. - Остров, про который ты и так всё знаешь, на него надо бы попасть, убедиться в безопасности, в том, что там по-прежнему необитаемо и безопасно. Ну, в общем,  ты сам всё знаешь, чего я распинаюсь, - Блинк взъерошился и замолчал, давая принцу слово.
Лев некоторое мгновение молчал, обдумывая слова козодоя. Блинка не было достаточно давно, но, судя по всему, Пингвин уже где-то в окрестностях, а к его прибытию должно быть всё готово. Рики не знал, как там дела у охотниц с добычей и у Копа с зачисткой побережья. Но обследовать остров предстояло сначала разведчикам, тем, кто в случае засады может улизнуть, оставив противника в недоумении. Рики обладал такой возможностью, а гепард - лев бросил взгляд на шамана - этот что-нибудь да придумает, если что. В любом случае, не оставлять же новоиспеченного члена банды прямо здесь. Лев снова покосился на фамильяра.
- Что там с возможностью добраться до острова?
- Сухо, но вам не стоит задерживаться по дороге, если вы не хотите замочить шкуру.
Рики повернулся к Инвокеру.
- Вот и пригодится твое желание помочь, шаман. Составишь мне компанию по исследованию одного весьма живописного островка? - ожидать ответа было бессмысленно, судя по всему, гепард готов был идти куда угодно за своим новоиспеченным боссом. Это не могло не тешить самолюбие. Поэтому лев оживился и повернулся корпусом в сторону песчаной косы, которая должна была привести хищников к острову.
Блинк бесшумно вспорхнул со спины льва и через мгновение слился с деревьями. Блинку не было равных в маскировке, особенно в сумерках. В это время мелкий птиц был богом скрытности.
- А по дороге я готов выслушать твои вопросы по поводу банды и дать на них ответы. У тебя же есть вопросы, Инвокер? - голубые глаза хищно сверкнули в полумраке тени дерева, в которую скользнул лев. В нос ударил запах оленька, про которого Рики благополучно забыл, но сейчас решил не таскать тушку с собой. Мяса в оленьке для Пингвина на один зуб, а хлопот слишком много для такого миниатюрного зверя. Пусть падальщики порадуются.

–→ Песчаный берег

Отредактировано Рикимару (3 Мар 2015 16:35:34)

Обстановка вокруг накалялась. Было страшно. Очень-очень страшно. Джун не понимала, как поступить. Поэтому она просто замерла, пытаясь не подавать признаков жизни. Малышка даже задержала дыхание. Не спровоцировать льва на что-то, не дать ему убить ее. Убить. Это единственная мысль, которая была в неиспорченном разуме подростка.
- Нет, не прощу, - холодный голос темногривого заставил вздрогнуть.
Инстинкты говорили бежать. Сорваться и убежать далеко-далеко, насколько позволит ее измученное скитаниями тело. Но разумом Малышка понимала, что если сейчас побежит, то незнакомец ее тотчас догонит. И разорвет своими острыми когтями и зубами. Ужасная смерть. Такая же, по мнению Джун, ее ждала, если она останется.
«Я обречена», - в голове была только эта мысль. То, что подросток выжила одна целых два месяца было уже чудом. Но кто, скажите, кто хочет умереть в таком возрасте? Даже такая несчастная и забытая собственной семьей Джун хотела жить. Назло всем, ведь это хорошая мотивация.
- Ты помешала моей трапезе. Нехорошо, - проговорил темный лев и подошел ближе.
Он обошел вокруг Малышки, изучая. «Если бы он хотел убить, он бы уже убил». Она не могла понять, что хочет от нее Готто. Да, не могла, до последнего. Никто и никогда не говорил с ней об отношениях со львами. Тем более, о спаривании. «Никто и никогда не посмотрит на тебя, как на львицу. Посмотри на себя, ничтожество, страшила», - вот, что слышала Джун всю свою жизнь от матери.
Поэтому Малышка все поняла только тогда, когда лев подошел и провел языком по ее загривку. Она резко выдохнула, издав скуляще-воющий звук. Из глаз брызнули слезы. «Нет-нет-нет-нет». Подросток стояла там, все еще не двигаясь с места. Но теперь она не сдерживала эмоций, судорожные рыдания вырывались из груди.
- Не надо, пожалуйста, нет, пожалуйста, я сделаю, все, что нужно, - вскрикнула Джун громко, но очень неуверенно.
Это хуже, чем смерть. Он намного больше нее, он нанесет ей повреждения, она может не пережить этого. Львица подняла глаза и на несколько секунд уставилась в глаза цвета янтаря. В них не было ни капли сострадания. Джун опустила голову. Слезы стекали с ее морды. Это конец.

Облачные степи –→ Прибрежные джунгли

Побережье. Место, о котором слагалось множество историй и легенд, передававшихся из уст в уста теми, кому хоть раз приходилось ступить на песчаный берег и увидеть далекий горизонт за бушующим океаном – пейзаж, неспособный забыться даже спустя годы, прожитые далеко от этих территорий. Рассказы были различны, но все они гласили, что нет более умиротворённых земель, чарующих шумом морского прибоя и легким ночным бризом с ароматом морской соли. Красоты восхищали души даже самых чёрствых созданий, заставляя их на мгновения не вспомнить, сколь темны или светлы были их помыслы, и, удивитесь вы, поверив в это, или сочтёте лишь мифов, но они действительно забывали и покидали Побережья с необычайной лёгкостью, словно смогли вкусить целебный плод, исцеляющий от всех душевных невзгод.
Это место дарило долгожданный покой, за чем и стремились к нему различные хищники,  от мала до велика, и каждого из них природа дивного края встречала с распростёртыми объятиями. Даже сейчас, когда ночь вступила в свои права и окутала земли полумраком, освещаемым лишь холодным лунным сиянием, Побережье было готово принять своего нового гостя. Однако было бы неразумно скрыть, что ночной посетитель отличался от множества приходящих сюда – не только за своей странной внешностью, которая могла бы привлечь  к себе внимание даже в темноте, казалось бы, скрывающей большую часть недостатков от глаз окружающих, но мыслями, так разнившимися с идеями других странников, кто желал посетить Побережья лишь за чарующее великолепие. Тот хищник не мотивировался стремлением к красоте, хотя и являлся ценителем прекрасного в мере ему положенного и даже более. Он был коллекционером – не творцом, в чём невозможно было заблуждаться, но даже не это привело его сюда, к границе с Прибрежными джунглями. Побережья сегодня встречали своего нового лидера – властителя, который пришел не за тем, чтобы наблюдать и слушать, но для того, чтобы устроить здесь, на берегу океана, свою обитель – прибежище для банды и его самого, давно находившегося в поисках достойных территорий, способных угодить даже пытливому взору.  Более благодатных и ещё свободных для этого земель было не найти, как показывала недавняя разведка, спешившая к боссу с новостями, да и нужно ли искать, когда Побережья сами дают ответ на давно беспокоивший всю банду вопрос. Эти земли оказались не заселены, близки к постоянному источнику пищи и воды, а главное и самое, порой, необходимое, если желаешь избавиться от назойливого присутствия чужаков – не были территориями, которые часто посещали одиночки, переходящие из одного места к другому и шедшие обычно по «большим дорогам».  На словах это звучало крайне заманчиво, не так ли? Но разве можно верить пустому звуку прежде, чем сможешь своими глазами удостовериться в этом? Именно по причине необходимости убедиться  в этом и проверить, что пришедшие к Побережьям бандиты выполняют свои обязательства должным образом, хищник, не жалея сил и времени, преодолел последнее отделявшее его от территорий, расстояние.
Буквально несколькими минутами раннее лев остановился перед пологом густых зарослей, отделяющих его от Прибрежных джунглей, чтобы насладиться секундой собственного триумфа, способного вскоре повыситься в разы, если дело пойдёт своим чередом, по запланированному раннее пути. Даже потраченное на довольно бессмысленную встречу с Джокером и Айви время казалось заслуженной платой – да и полезно иногда взглянуть на своих противников, а порой и никудышных партнеров по бизнесу, чтобы знать наверняка, что они существуют, живы-здоровы и ещё топчут своими лапами землю. Однако все воспоминания об этом столкновении в "сердце" Облачных степей сейчас отошло на второй план. На вытянутой морде Пингвина застыла «холодная» полуулыбка, а чёрные, как два угря, зрачки, цеплялись за каждую мелочь, запоминая Побережье таким, каким он способен был видеть его сейчас – величественным и мрачным, скрывающим за высокими деревьями тот «райский уголок», о котором пела чуть ли не каждая пролетающая мимо пташка. Освальд уже сейчас мог бы поставить под сомнения то, что вид спокойной морской глади может показаться ему краше этих неприступных джунглей, но время покажет. Пингвин, закончив сей осмотр довольно быстро, медленно и важно шагнул вперёд, ощутив, как недавно сухая земля сменяется сырой почвой, на которой то и дело встречаются корни и лозы произрастающих здесь растений. Лев нелепо огибал препятствия, переваливаясь с одной лапы на другую, а каждый последующий шаг, казалось, исполнялся с огромным усилием, словно поспешный бросок вперёд, которого хватало лишь на то, чтобы сдвинуть с места тело упитанного хищника. Но пускай Вас не обманывают эти забавные неуклюжие движения льва-коротышки, внешняя нерасторопность при необходимости может смениться довольно быстрыми умелыми действиями, которые делают Пингвина непростым противником. Конечно, этого не следовало ожидать сейчас, к поздней ночи, когда лев уже довольно давно бодрствовал и, пройдя длинный путь, просто не мог не ощущать усталости. Однако это ни на мгновения его не взволновало и даже не остановило, когда очередная преграда оказалась на пути. Освальд готов был уже нагнуться, дабы подлезть под ветвями, что сплелись почти над самой его макушкой, но его внимание привлек шум чужого присутствия. Хищник отпрянул от ветвей и, обернувшись на исходящий из темноты звук, выпрямился во весь свой небольшой рост, исподлобья и с долей ему присущей важности, спокойно ожидал, когда некто предстанет перед ним. Уже по неразборчивому клекоту и довольно странному ритму шагов, Пингвин смог без труда распознать в незнакомце своего давнего, не побоюсь этого слова, друга. Освальд опустил свой взор на вышедшего к нему очкового пингвина, который, с трудом переводя дух, пытался изобразить поклон, но смог лишь немножко опустить свою голову, пытаясь поддержать себя двумя широкими крыльями-ластами. Если птица смогла добраться до своего господина, преодолев густую растительность, то очевидный вывод напрашивался сам собой – песчаный берег совсем близок.
- Рад приветствовать Вас, - вырвалось вместе с хрипом из клюва пернатого создания, когда он, наконец, смог отдышаться. Птица уже не была молода, и любой тяжёлый переход по земле давался ей не так, как любой юной особи, однако появление преданного до последнего пера спутника всегда казалось приятным новшеством. Освальд поспешил одарить своего верного пингвина достаточно доброжелательным выражением, блеснув рядом своих клыков перед птицей. Его взор показался уставшему пернатому настолько благосклонным, что тот поспешил поклониться ещё раз, успешнее, чем в предыдущую попытку.
- Хватит с тебя, Орсон, - незамедлительно прекратил действия своего слуги Пингвин, которому быстро надоело наблюдать за этим традиционным приветствием, ставшим таковым, когда он впервые увидел эту птицу на своём пути. Лев никогда не видел пользы от отнимающих время церемоний, обычно возвышающих самолюбие монархов и ничего более, но Орсон, раньше служивший в прайде хищников, не смог распрощаться с давней привычкой.   Услышав приказ, очковый пингвин поднял голову и встал прямо над землей, в немом внимании ожидая вопросов. Однако чёрно-белый лев задал лишь один:
- Они все здесь? – Орсон кивнул несколько раз прежде, чем произнести своим низким, хриплым голосом:
- Ожидают Вас, босс. Рикимару повел разведку по вашему велению на остров, а Коп, насколько мне известно, продолжает чистку.
- Прекрасно, - отозвался Пингвин на выдохе, неожиданно для себя ощутив, как в воздухе появился новый непривычный запах, однако по старому опыту и большинству рассказов лев смог узнать его – дух морских волн. Освальд резко сорвался с места и, довольно ловко преодолев последнее препятствие из веток и лоз, очутился на просторе, который знаменовал конец Тропического леса. Перед ним пролегал песок, уходящий вдаль, к самому океану. Пингвин тогда же грузно опустился на землю, едва приподняв свою голову и увидев лик луны, освещающий дорогу.
- На сей раз истории не лгут, - проговорил Пингвин, не сумев сдержать тихого, отрывистого смеха, что вырвался из его горла в сей же миг. Даже Орсон, только подошедший к хозяину, обратился в слух, расслышав этот низкий скрежет, так сильно схожий с пингвиньим криком, что являлся для Освальда настоящим хохотом – не меньше.
- Вас что-то забавляет, босс? – осторожно спросил Орсон, когда заметил, что смех прекратился – также быстро и неожиданно, как и начался. Лев не ответил, но птица, увидев торжество на морде хозяина, поняла без слов – Побережья пришлись ему по душе.

Песчаный берег —- > Прибрежные джунгли

Окружающая чернота Побережий, такая густая и почти нерушимая, расстраиваемая лишь холодным лунным отблеском, успокаивающе действовала на командира преследователей, выводя его из состояния беспокойства и агрессивности ко всему, что могло двигаться, но позволяя, наконец, всерьез задуматься над докладом, который каждый руководитель отряда рано или поздно должен предоставить Главному, как результат своей выполненной работы. Приближение встречи с Пингвином заставляло Злого Копа забывать о мелочах, подобных недавно произошедшей встречи с Холодом и последующего с ним и Гондаром общения. Это казалось малозначительным событием, и при встрече с боссом не должно было фигурировать в разговоре никоим образом, так полагал черный лев. Хищник мог с уверенностью сказать, что Пингвин вряд ли будет доволен, узнав, что Коп и Холод буквально ничего не сделали за отведенное им время на «зачистку», с тех самых пор, когда их лапы впервые ступили на песчаный берег. Встречу со своей «сестрой» Винсент вообще не считал событием, как таковым, и, конечно, не видел смысла рассказывать об этом Пингвину даже при личном общении с глазу на глаз. Причиной тому являлась юность льва, прошедшая под опекой главаря банды, вдали от бросившей его на произвол судьбы матери и потерянной сестрицы, объявившейся сейчас, словно гром среди ясного неба. И, если Пингвин прознает о существовании сестры Копа вне группировки, а он, несомненно, может, то вряд ли черно-белый лев посчитает это хорошим знаком. Конечно, в преданности Винсента никому до сей поры сомневаться не приходилось, даже с учетом существования доброго второго я, однако лишний раз ставить свою репутацию под угрозу срыва из-за неожиданно нашедшейся родни Злой Коп не желал.
Остальное можно было смело отнести в события незначительной важности, разве что недавняя, неожиданная встреча с Мастерами все чаще всплывала в уме командира преследователей. Полагаю, с этого момента следует немного яснее осветить произошедшее.  Должность Злого Копа не зря носила такое название – преследование, как процесс, в ней играло немаловажную роль, и сейчас на прицеле хищника находились как раз они – те самые таинственные «Мастера», о которых иногда вспоминал Злой Коп с неприятным осадком в душе. Винсенту в жизни приходилось встречать множество различных личностей, от самых безобразных до добрых и беспечных, но подобных Мастерам он никогда не видел. Знакомство его с ними произошло довольно давно, и Коп уже смутно помнил тот день, однако единственное, что лев может сказать наверняка – Мастера не являются типичными обитателями саванны. Их мысли и действия столь сильно разнятся с идеологией Пингвина и его взглядами на мир, что они своим существованием уже ставят под угрозу сплоченность организации, которую по некой, таинственной для Злого Копа причине, хотят огородить от мирных жителей, дабы не дать ни Копу, ни кому бы то ни было навредить в первую очередь жизни самих Мастеров. Стоит отметить, довольно логичное желание, вот только эти хищники, похоже, считают долгом защищать интересы окружающих, условно называя себя «добром», а потому Злому Копу было приказано подчистить ряды этих «Мастеров». Некоторым, впрочем, удалось бежать, и теперь Винсенту ничего не оставалось, кроме как пытаться угнаться за ними, и единственное, что сейчас отдаляло его от продолжения погони, так это необходимость присутствовать при переселении банды к Побережьям. Однако Злой Коп рассчитывал вернуться к прерванному заданию сразу после встречи с боссом.
- «Даже, если мне придется признаться во всех ошибках, которые я позволил себе совершить», - с досадой подумал лев, мимолетно взглянув на Гондара. Быть может, новичок в банде сможет несколько затмить тему зачистки Побережий, пока Коп подберет подходящие слова объяснений. Впрочем, у Копа ещё было время поразмыслить над этим…
Винсент провел большую часть пути молча, не имея ни желания, ни потребности в общении с Гондаром, кто, пускай и являлся его давним знакомым по части сражения, которое Злой Коп помнил во всех подробностях, до селе не заслужил своей персоне достаточного статуса, чтобы проявлять к нему интереса больше, чем было проявлено до настоящего момента. Нельзя было с уверенностью сказать, будто хищник полагал, что делает этому бродяге услугу, решая поступить по чести и провести его к боссу банды вместо того, чтобы распрощаться с ним навсегда, отдав на растерзание Холоду, у кого так и чесались лапы набить кому-нибудь морду.  Однако некоторые мысли на этот счет у Копа появились, впрочем, тот быстро о них забывал, считая неразумным ожидать чего-либо от Гондара. Пройдет отбор и не выставит командира преследователей в дрянном свете никудышного эксперта по части выбора потенциальных бандитов – будет молодцом. Впрочем, если не поляжет в первой битве, то также останется в выигрыше, а уж удачи приведенного им новичка Злой Коп найдет, как использовать для собственных целей.
-«Пусть только попробует провалиться сейчас, я лично станцую на его костях», - подумалось Винсенту, который припомнил Холода с его фирменным представлением. От подобных воспоминаний даже настроение поднялось, впрочем, довольно не вовремя. Коп передернул себя, вновь приняв выражение, полное немой угрозы. Однако хищник отлично понимал, что при одном взгляде на Пингвина вся его уверенность улетучится. Правду сказать, Коп испытывал перед своим боссом страх, хотя такому, как Винсент, и не пристало бояться кого бы то ни было. Но это ощущение не являлось похожим на тот ужас, который испытывают перед реальной опасностью, скорее нечто, больше походящее на опасение, иногда тесно связанное со стыдом. Да, порой, и реальный страх имел место быть, ведь, когда Пингвин зол, нельзя с точной уверенностью сказать, что он не отправит своего командира в плавание на дно океана или медленное гниение на песчаном берегу…
От подобных мыслей Копа передернуло. Если бы только он имел возможность читать чужие мысли, но, увы, природой ему было дано лишь слышать гнусный слащавый голосок его альтер эго, столь добродушный и сентиментальный порой, аж противно. Кстати, о Добряке…
-«Хилое недоразумение,  я знаю, что ты там», - будто он где-то ещё мог быть, – «Давно я твоих реплик не слышал. Знаю, ты имеешь доступ ко всем моим мыслям. Почему же я вдруг оказался лишен твоих душераздирающих комментариев?»
Добрый Коп не ответил, должно быть, не посчитал нужным, и это заставило недавно звучащую усмешку смениться некоторой долей тревоги.
- «Да что в конце концов случилось?» - и вновь нет ответа. Злое альтер эго в конец рассердилось, однако не сочло нужным продолжать задавать пустые вопросы в никуда. Он чувствовал огорчение своего второго я, но не мог разобрать причины, и уж тем более не имел возможности понять, почему сейчас эти ощущения кажутся такими далекими… Обычно их личности настолько связаны между собой, что и эмоции неумолимо переходят от одной к другой, заставляя Злого Копа ощущать чувства Добряка и наоборот.
-«Значит, перед Пингвином я буду держать ответ один», - заметил Злой Коп и посчитал, что это не самый ужасный исход из всех возможных. Так, пожалуй, было даже лучше. Однако по какой же тогда причине он сейчас испытывает непривычную тревогу в душе?...
Впрочем, думать об этом уже было нельзя. Коп увидел перед собой Пингвина и, не смея терять времени, быстро склонил перед боссом голову, едва приметив, как тот кивнул ему в ответ.
- Сэр, - проговорил Винсент, вытянувшись во весь свой рост и теперь стоя с важностью солдата перед лидером, - По Вашему приказу мой отряд выполнил зачистку Побережий
В другое время на этом бы разговор закончился. Командир преследователей решил умолчать буквально обо всем, что недавно так терзало его, и, не стой сейчас рядом Гондар, он бы поспешил отпроситься на возвращение к своей важной миссии. Однако, бросив быстрый взгляд в сторону новичка, Коп добавил со всей серьезностью, на какую был способен, находясь рядом с Пингвином:
- Позвольте сказать, - в этот момент черный лев плечом подтолкнул Гондара вперед, будто бы говорил «что встал? твой выход», а после, обратившись к боссу, заметил, - Этот одиночка пожелал встречи с Вами, сэр.

Со своего удачного расположение на самой границе с песчаным берегом Пингвин мог наблюдать за открывшимся ему пространством, будто сама земля раскинулась у него на передней лапе - казалось бы, такое безграничное и необъятное Побережье, уходящее до самого океана, но сейчас доступное проницательному взору хищника, кто был доволен выпавшей ему возможности наблюдать за территориями, на которых в скором времени придется выстроить то, что когда-то существовало совершенно в иных условиях.
Лев едва заметно вытянул лапы вперед, оставляя борозды на податливой мягкой почве под лапами. Недавний переход все ещё давал о себе знать, однако черно-белый самец в такие мгновения всегда вспоминал, что, в сравнение с длиной того пути, который ему приходилось проходить в юности, будучи изгнанником родного прайда, это было, мягко говоря, "чепухой". Воспоминания о первом поражении в мельчайших подробностях всплывали в голове Пингвина, но не изменяли его в лице (ох, простите, в морде). Тогда Освальд был ещё слишком молод, его беспокойное детство только отошло на второй план, и душа жаждала лишь расплаты, которую лев незамедлительно получил. Конечно, та битва была проиграна, но только из-за глупости прежнего руководителя, неспособного подчинять себе умы верноподданных бандитов, и также не сумевшего выглядеть достойным кандидатом на продолжение руководства тогда еще небольшой группировкой. Сейчас, вспоминая об этом, Пингвин не смог сдержать едва заметной, кровожадной ухмылки, что лишь чуть-чуть затронула его черный рот, чьи кончики вздрогнули и поднялись вверх, тогда как в глазах появился блеск, холодный, но довольный. В его взоре, будто до сих пор отражался песок, окрашенный алой кровью бывшего лидера, и истерзанное тело, которое погружалось все глубже под горячую поверхность земли, перенесенное туда, где зыбучие пески обещали поглотить оставшиеся следы навсегда. То было начало правления Пингвина и, конечно, Освальд имел вескую причину вспоминать об этом событии с улыбкой.
Да, конечно, произошедшее уж давно стало воспоминаниями, но именно на прошлых заслугах выстраивается опыт, способный помочь своему обладателю не наступать на одни и те же грабли. Хотя, и здесь стоит отметить, что Освальд вообще предпочитал лично опасный путь не проходить, но основываться на чужих неудачах, чтобы, уже на примере тех, кого эти самых грабли успели задеть с разных сторон, начертить примерный план и осторожно пройти небезопасную тропу, так и оставшись не задетым. Не зря же считают, что водоплавающие птицы выходят сухими из воды. Конечно, стратегия иногда дает свои огрехи, но они достаточно незначительны, чтобы ими пренебрегать. Впрочем, даже в случае, если предшествующие годы не сложились бы в столь удачную картину, готовый пример тому, как следует действовать, Пингвин бы ни на миг не побеспокоился о предстоящем деле. Он прекрасно осознавал свои собственные возможности и, ни много ни мало, считал, что может организовать "оазис" в сердце самой засушливой из пустынь - нужно лишь только захотеть и подойти к делу с умом, которого у Освальда по его нескромным подсчетам было достаточно даже для невозможного на первый взгляд мероприятия. А уж обжить столь благодатную землю остается лишь делом времени, не более. Особенно, если можешь положиться в работе не только на свои силы, но и на целую банду за своей спиной. Пингвин бы больше требовал от себя, если бы не знал, что каждый из членов его группировки не жаждет, наконец, обрести желанную обитель, где сможет чувствовать себя, словно в обретенном вновь доме. А, как известно, если к действиям побуждают личные желания, то и дело движется куда быстрее и охотнее. Но вернемся от столь замечательной теории, которую только предстоит осуществить в реальность, к Прибрежным джунглям, где восседал на небольшом возвышении черно-белый хищник, изредка поднимая свой взор к белоснежному лунному серпу. Белое свечение доставало до земли и, отражаясь от нее, давало возможность хищнику хорошо различать окрестности, оставаясь спокойным за то, что никто не подойдет к нему незамеченным. К сожалению, его верный спутник, будучи облаченным не в шерсть, но перья, не имел столь хорошего зрения, а потому выглядел заметно взволнованным - крепкий и широкий клюв очкового пингвина оказался опущен, перья распушились, глаза же метались от одного черного объекта до другого, неспособные отличить ничего в ночном мраке и выхватывающие лишь те области, на которые попадал лунный свет. Подобная тревога раздражала Пингвина, заставляя того изредка требовательно поглядывать на Орсона, заставляя того дрожать чуточку меньше. Однако птица все равно не ощущала себя в полнейшей безопасности, будто каждый раз ожидала нападения со спины. Паранойя, что с ней взять.
- Босс, прошу простить за нарушение покоя, - раздалось отрывистое "ванк" из клюва птицы, - Но разве Вы планируете провести здесь всю ночь?
Молчание, с которым встретил Пингвин удивление своей нелетающей пташки, не продлилось долго, однако тот вопрос, который был направлен к пернатому в ответ, оказался не таким, как мог ожидать Орсон. Голос хищника звучал спокойно и даже с задором, хотя содержал следующие слова:
- Я могу понять твоё нежелание оставаться на открытой местности в столь поздний час, но, как бы ни звучало прискорбно, боюсь, как бы наши гости не посчитали это дурным тоном, не так ли?
Очковый пингвин в недоумении взглянул на черно-белого льва, кто со свойственным ему хладнокровием наблюдал за чем-то вдалеке. Бедняга Орсон лишь спустя некоторое время смог различить два силуэта, которые довольно быстро приближались к ним. Тело птицы напряглось, а два широких ласта были приподняты, словно готовые вот-вот помочь пернатому стартовать и ускользнуть от неприятностей. Однако то лишь предосторожность, конечно, Орсон не позволил бы себе такой вольности. А чужаки, между тем, приближались, и пернатый теперь уже смог различить знакомую фигуру - по крепкому строению, по привычной и довольно своеобразной походке да по цвету шерсти, который выглядел достаточно темным в отличие от общего пейзажа. Признав в одном из пожаловавших Копа, Орсон успокоился. Если командир преследователей и оставался для него фигурой опасной, то явно не в данном случае. А вот Пингвин, похоже, даже обрадовался появлению одного из своих приближенных, хотя об этом едва ли можно было судить, ибо выглядел лев всё также безразлично и хладнокровно. Когда Гондар и Коп подошли, босс банды перевел свой взгляд на незнакомого ему льва, быстро оценив то, как хищник себя представляет, после чего обернулся к Копу, приветствовав его легким кивком головы и увидев, как Винсент, в свою очередь, чуть ли не поклонился боссу и, умей львы отдавать честь, обязательно бы это сделал. Пингвин медленно встал с насиженного места, заслышав, как черный лев к нему обратился. Освальда довольно давно забавляло, как этот бесстрашный, воспитанный им самим, взрослый хищник робеет при встрече со своим главарем. Впрочем, была у Злого Копа особенность, которая Пингвину нравилась - тот не привык демонстрировать свои чувства.
- Сэр, по Вашему приказу мой отряд выполнил зачистку Побережий, - быстро и четко доложил Винсент, хотя босс банды полагал, что Коп должен догадываться, что Пингвин уже получил сводку новостей за сегодня. Однако, как же быть, эти традиционные вещи уже вошли в привычку...
- Позвольте сказать, - с этими словами командир преследователей подтолкнул стоящего рядом Гондара к Пингвину, а сам отошел на шаг, - Этот одиночка пожелал встречи с Вами, сэр.
- Неужели, Злой Коп? - с наигранным удивлением переспросил Освальд, сделав шаг по направлению к Алому, - Я уж было подумал, что ты мне об этом не скажешь, покорно благодарен. Не изменяешь своим привычкам, не так ли?
Винсент опустил голову, услышав тихий смех со стороны Орсона, тогда как Пингвин уже смотрел на Гондара. Шутки шутками, но даже позволение подтрунивать над собственными приближенными не делало из Освальда личность, даже близко похожую на того же Добряка - казалось, что даже улыбка Пингвина была "холодна" и скорее ехидна, нежели благосклонна.
- И чем же я обязан таким визитом?

Песчаный берег

Настроение постепенно улучшалось, по мере того, как Холод ломил сквозь кусты в направлении Облачных степей. Шел он как и всегда в своей обычной манере – не жалея ни себя ни окружающих его декораций с виде кустов и иногда попадавшихся на полянках зарослях папоротника. Тропинками наш коротконогий герой отказывался пользоваться напрочь, по причине того, что мог встретить на них кого-то из банды, а разговоры с бандитами в последнее время почему-то скатывались к ругани или мордобою. В чем была причина, Холод и сам сказать не мог, но то что часть вины лежала на нем, это точно.
Вскоре он достиг границы прибрежных джунглей, откуда открывался вид на огромные пространства Облачных степей, безграничных как море, что лежало по ту сторону джунглей, которые словно крепостная стена отделяли один мир от другого. Некоторое время, вглядываясь в темноту, Холод стоял, наполовину высунувшись из кустов, словно за кем-то наблюдал, хотя в поле зрения никого не было. Потом это занятие ему наскучило, и тучный, коротконогий лев двинулся вдоль деревьев, упорно прорываясь через кусты по самой границе джунглей, не заботясь о том, что слышно его на сотни шагов вперед. Будь у Холода цель поймать шпиона, он бы никогда с нею не справился, потому что обнаружить его можно было задолго до появления в зоне видимости. Ну а если бы его целью был сценический отыгрыш образа носорога, заблудившегося в лесу, то с этим заданием он бы справился на пять.
В любом случае, для Холода это была своеобразная игра в одно «лицо». Холод крался. Да-да, как ни странно, Холод крался вдоль границы, пробираясь по кустам и иногда, остановившись, приподнимался на задних лапах, отталкиваясь передними, напоминая в этот момент гигантского сурикату-мутанта, и оглядывая пространство вокруг. Ну, типа так его не видно, а так, вот он, Холод, тут! Караулит вверенные границы. Не пуская шпионов и чужаков. К слову о шпионах надо сказать то, что примерно через полторы тысячи шагов это занятие ему не только наскучило, но и нанесло небольшую травму. В  какой-то момент льву в глаз ткнула небольшая ветка, от чего тот зажмурился и попятившись размял своей задницей очередной куст.
- Ай! Вот г*вно… - не постеснялся прокомментировал ситуацию он, часто моргая и обозревая пространство вокруг уже одним глазом. Со зрением стало хуже, с идеями чуть-чуть получше. Не долго думая, лев решил что если выйдет из джунглей и пойдет вдоль границ по степи, так сказать по вражеской территории, то в принципе, ничего страшного не случиться. Так он и сделал, с треском проломив кусты и двинувшись по свободной от деревьев и кустов территории, теперь уже в обратном направлении.

— Облачные степи.

[Начало]

Как всегда. Одни сплошные неприятности и заботы. Не успеешь прийти с честно выполненного задания, которым твой босс останется доволен, как что-то да произойдет. А времени на спокойный отдых или даже недолгий, но заслуженный сон как всегда практически и не оставалось. Только приляжешь, глаза прикроешь - что-нибудь да обязательно тебе испортит все наслаждение. Уши Шерифа нервно задергались, когда он услышал неподалеку от себя голоса, среди которых был голос Пингвина, Копа и один из которых явно был чужим. Раздраженно рыкнув себе под нос, лев медленно приоткрыл глаза и аккуратно выглянул из тени деревьев, под которыми так сладко дремал: кажись, свежая кровь прибыла. Это был небольшой (по сравнению с Шерифом его можно было назвать даже маленьким) лев с весьма необычной мордой: шрамы, глаза - все это ярко выдавало в нем личность неприятную и преступную. Выглядит он потрепанным, но уверенным, знает себе цену и обращается с Пингвином как подобает - это уже хорошо. Значит, приживется. По крайней мере, пока тот не пересекает Джеку дорогу, тот готов даже помочь новичку освоиться. И это не было удивительно, что такой экземпляр появится в коллекции их предводителя, правда, единственное, что удивляло Шерифа - то, как быстро новенький оказался принят в эти ряды. Бровь льва даже изогнулась в изумлении, и, похоже, Джек был не единственным, кого это смутило.
Еще один голодный рот. - с долей разочарования подумал тот. Нет, он вовсе не был огорчен или озлоблен тем, что появился очередной элемент этой преступной сети, кто знает, вдруг этот новичок не просто оправдает ожидания, а еще и переплюнет других, за него тогда можно будет лишь порадоваться. Просто его расстраивал тот факт, что есть придется чуть меньше. А вот Коп как раз-таки, в отличие от Шерифа, кажется, был прямо совсем не в хорошем расположении духа от этой новости. Не просто удивлен, а даже разозлен, по крайней мере, именно так и показалось Джеку. Сегодня Коп показался ему довольно резким: выдал указания и тут же куда-то направился, не сказав более ничего.
И куда же он зачесал?
Тяжело вздохнув, лев поспешил подняться и подойти ближе к новоиспеченному бандиту.
- Рад встрече, партнер. - спокойным, даже безэмоциональным голосом сказал лев, после чего учтиво кивнул Пингвину в знак уважения и приветствия, а затем пошел в ту же сторону, что и Коп, только чуть быстрее, чтобы нагнать льва. Те уже успели отойти на достаточное расстояние от Пингвина, поэтому Шериф поинтересовался:
- Ты куда это торопишься, сынок?
Шериф, кончено, предполагал, какой именно план был у Копа, поэтому вопрос был скорее риторическим и для вежливости, ведь то, что больше интересовало Шерифа он сказал спустя погодя:
- Что только что произошло? Ты как с цепи сорвался - рванул куда-то. Не стесняйся выложить все старику, ты же знаешь, что я не подведу.
Возможно, лев был чересчур наивен, а может, он также и слишком много надумал: пронаблюдав за тем, что произошло между Копом, Пингвином и новеньким, единственной странностью, которую заметил лев, оказалось резкое решение Копа уйти. И по лицу юнца не было заметно довольствия. Не сказать, что у Злого Копа оно всегда было, но что-то в лице льва поменялось: он выглядел злее, чем обычно.

Очень хорошо, что Копа не смутило внезапное появления Шерифа, а также то, что он столь же внезапно начал задавать вопросы, которые могли злить юного льва.
Винсент всегда казался Шерифу отличным львом. И не ему одному, иначе бы как он вообще мог оказаться в рядах такого влиятельнейшего льва как Пингвин? В нем было и упорство, и храбрость, и преданность - те основные качества, которые Джек ценил в каждом льве. Именно поэтому, наверное, он больше предпочитает следовать именно за Копом и помогать ему, нежели выполнять поручения напрямую от главаря банды. Его уважению к этому малому было выше, чем к непривлекательному начальнику. Возможно, тот даже об этом догадывался, но кто знает, что у Пингвина на уме. Он намного хитрее и расчетливее каждого из своих подчиненных в разы, поэтому нельзя его недооценивать. И вот сейчас, похоже, именно из-за него у Копа и было такое паршивое настроение. "Паршивое" это еще мягко сказано.
Ему никак не могут дать покоя эти мастера. Кто они вообще такие? Кучка слабохарактерных сопливых борцов за хорошее - именно такими они представлялись в глазах Шерифа. Глупцы, которые считают, что их действия справедливы и нужны обществу. Ха! Это все ложь, преподносимая за чистую монету. Навязывают свои идеи другим львам - какая уж тут справедливость? Такое нужно, естественно, искоренять, именно поэтому Джек и поддерживал Копа, как командира отряда Преследователей - отряда, который специализировался на ловле этих идиотов. А учитывая недавние неудачи в этом направлении, беспокойство льва можно было понять, особенно, когда тот объяснял все в таких ярких красках:
- Пингвин недоволен. Мастера уже давно должны были оказаться на том свете, и в том, что они все еще мешают планам босса, вина только моего отряда. Пускай торжество новичка будет для меня ценным приобретением, как для личности, которая привела его в банду, все же это действие - пустяк, который лишь отнял у меня ценное время...
Значит, это он привел того салагу. Молодец, ничего не скажешь. - с мягкой, но гордой улыбкой подумал Шериф, хотя она тут же испарилась, стоило Копу разораться:
- ПРОКЛЯТЬЕ! Они поплатятся за это, не будь я Злой Коп.
Шериф тут же нахмурил брови, серьезным отчитывающим тоном сказав напарнику:
- Успокойся, Коп. Ничто не мешает тебе взять себя в лапы и надрать зад этим мастерам прямо сейчас.
Шериф был тверд и уверен, впрочем как и всегда. Он довольно редко сомневался и был уперт до самого конца, считая что его намерения - самые верные и справедливые. И действительно, он желает Копу лишь лучшего. А немного строгости в воспитании никогда не мешает.
- В любом случае, есть еще я. А ты знаешь, что я помогу. - где есть кнут, там и пряник: эту фразу Шериф сказал все также уверенно, но уже с более мягкой интонацией.
- Хочешь прям сейчас пойдем искать этих чертовых шакалов, раз уж наш начальник бурлит как лава в жаркий день? - добавил тот.
Что до метафор, Шериф никогда не был в них силен, но так говорить было принято в тех местах, откуда он родом, и забавным это никто не находил. Хотя, в этих местах, львы могли часто не понимать, что Джек имеет в виду на самом деле. Особенно слишком прямолинейные.

Шериф был тем львом, которого понять порой было действительно трудно. И речь тут уже не о метафорах и странных олицетворениях и сравнениях. Довольно часто его слова, интонация и выражение лица, с которыми он их произносит, могут со стороны казаться не так, как их изначально подразумевает лев. О чем-то нелюбимом он может говорить с улыбкой на лице, о любимом же с такой угрюмой физиономией, что прийти к ложному выводу о том, что Шериф это ненавидит, не составит труда. То же произошло и сейчас.
- Никто и не посмел бы, хотя порой меня посещает сомнение в том, что ты помнишь, кто я такой! - вспылил Коп. Признаться, его обвинение было очень даже обоснованным: Шериф, будучи всего лишь пешкой в лапах командира, часто вел себя так, словно именно он здесь главный. И, естественно, это происходило не потому, что тот метил на его место - Джек давно перестал жаждать власти. Причина в другом, и в этом лев никогда никому не признается, даже сам себе - он полюбил того львенка, которого встретил три года назад. Маленького, беспомощного и жалкого, но при этом имеющего внутри себя столько потенциала в развитии любимых Шерифу качеств, что не привязаться было невозможно. Да и к тому же, Коп был не единственным, с кем лев позволял себе фамильярность: многим членам банды приходилось это терпеть, ведь Шериф почему-то сам для себя решил, что раз он здесь один из самых старых членов команды, причем, во всех смыслах - как возрастном, так и по продолжительности пребывания здесь, то можно позволить себе и почитать нотации или обращаться на "ты".
Все же, такие обвинения в сторону Джека льву совершенно не понравились. Даже в какой-то степени разозлили того. Глухо зарычав, Шериф вдруг начал резко пыхтеть, разрываясь от переполняющего возмущения - даже его едва ли не черные глаза начали отдавать красноватым оттенком. Но, к счастью, пока что тот умудрялся держать себя в лапах и не взрываться.
- Помню ли я? О, поверь мне, кошкин хвост, я помню, кто ты такой. С тех пор, как тебя привел Пингвин, мелкого трясущегося суриката, который собственной тени шарахался. - разогнался было лев, с каждым словом повышая тон голоса, но вдруг тот резко замолчал и уже очень спокойно и без капли агрессии продолжил, - И кем ты сейчас стал. Статный и уважаемый лидер, которому я предан. И я ни за что не поверю, что ты бы сомневался во мне, будь ты менее расстроенным сейчас.
Гордо выпятив свою грудь, самоуверенный Джек даже слегка улыбнулся. Все же, не стоит забывать о его дружеской и чести и лояльности. Лев понадеялся, что Коп хотя бы эти слова не воспримет в штыки.
Все же, такая речь, похоже, не сильно-то и усмирила пыл юнца: тот все еще нервничал, в этот раз уже ворча на природу.
- Это место лишний раз доказывает, сколь неидеальны Побережья. - услыхал Шериф. Он все не переставал следовать за Копом, даже если тот и не сильно этого желал. Решив, не реагировать на эту фразу, дабы случайно не разозлить своего напарника еще сильнее, лев громко вздохнул, из-за чего усы под носом заметно приподнялись. С ним можно было согласиться: плутать среди листвы и растительности, которая, к тому же, еще никак и не помогает тебе в скрытности, может быть надоедливым. Однако, все же Шериф предпочитал не заморачиваться по этому поводу, ведь явно Пингвин не идиот, чтобы выбирать базу банды наугад.
Наконец, львы встали, поэтому Шериф решил оглянуться, задумавшись над тем, куда они могут пойти. Так и не придя ни к какому выводу (не то чтобы он старался к нему прийти), лев обратил свой суровый взор на Копа. И он бы уже спросил у того совета, но вдруг увидел, что лицо напарника резко переменилось: злоба куда-то делась, а на ее месте появились печаль и...
Он что-то стал выглядеть... Слабее? Неужели опять?
- Если Пингвин желает, значит так тому и быть. Однако мы потратили много времени на поиски Мастеров. Что же ты можешь предложить, чтобы ускорить сей процесс? - этот голос был знаком и вызывал у Шерифа двойственные ощущения. Когда-то также звучал котенок, из которого лев вырос в крепкого самца. Тот котенок, к которому лев был изначально привязан, та сущность Винсента, которую Джек не всегда понимал, хотя относился к ней терпимо. Конечно, воспринималось это довольно странно: буквально пару мгновений назад этот лев выражал свои сомнения в лояльности приятеля, а теперь он мягко спрашивает у того совета, словно они и вовсе лучшие друзья. Такого Джек действительно не ожидал, а сама суть вопроса так и вовсе сбила его с толку, ведь обычно, не он решал, какие действия предпринимать.
- Ну, знаешь... - лев вновь вздохнул так, что его усы забавно зашевелились, после чего почесал когтем свой большой подбородок, - Я всегда думал, что планы - твоя прерогатива, прохвост. Не сваливай все на старика. Ты же знаешь мои методы: побежать и поймать. Не тратить время на раздумья и пустую болтовню.

Шериф терпеть не любил, когда Коп вытворял подобные фокусы. Конечно, за те три года, что они провели вместе, в одной банде, не заметить, что у Винсента очень резко меняется настроение со злого на очень доброе и наоборот, было несложно. По большей части Коп был Плохим, но иногда в нем просыпался Коп Добрый, который был большей размазней и слабаком, но намерения у него всегда были положительные. Это было не всегда на лапу львам, а сам Джек не понимал, как ему стоит относиться к этой сущности. С Плохим было все предельно просто - Шерифу нужно было просто быть самим собой: преданно выполнять поручения того, иногда быть чуть построже, а иногда можно было и побыть раздолбаем (насколько это было возможно для Шерифа). Но вот когда дело доходило до добрячка... Все становилось очень запутанным.
С одной стороны, Шерифа явно раздражало то, что он становится таким слабаком. Он не хочет делать то, что было велено Пингвином, а ему это приходилось. отсюда и много нытья и расстроенного настроения. Терпеть Джек это не любил. Но с другой же стороны, нужно было стараться избегать строгости, чтобы ненароком не обидеть юнца. Тот очень сильно любил своего напарника, а разочаровывать того самцу не хотелось. Именно поэтому Джек постоянно мешкался и медлил, когда разговаривал с Добрым Копом. В попытках подавить собственное негодование, Шериф очень часто либо подолгу помалкивал, либо его разносило на разговоры так, что не остановишь. Как угадать? Да никак, все происходит абсолютно случайно.
Сегодня Шерифу особо разглагольствовать не хотелось. Не так давно он злился на своего напарника за то, что тот посмел подумать, что Шериф его предаст. И поэтому он понимал, что строгости в общении ему не избежать. В какой-то степени, это милосердие со стороны Шерифа и, честно сказать, он действительно не был им обделен. Он никогда его не демонстрировал, проявлял невероятно редко, либо так как сейчас: очень завуалированно и непонятно. Естественно, вести себя так с каждым Джек бы не стал, но тут все было иначе, сами понимаете.
В ответ на заикание Винсента, был слышен лишь шелест листьев и гробовая тишина из уст Джека. Как же было сильно его внутренне раздражение, которое на лице отражалась лишь поджатыми губами и слегка дергающимися морщинками. Но лев держался. Он прибавил шагу, чтобы опередить Винсента, который, кажется, совсем уже начал затухать. А это не прибавляло никакого спокойствия. У Шерифа были лидерские качества, но проявлял он их слишком давно, еще когда захватывал власть в своем родном месте. Но, похоже, пришло время их тормошить и на некоторое время брать дело в свои лапы. Хотя, знаете, дело это совсем неблагодарное: как только Шериф попробует отдать приказ, как назло проснется Злой Коп, которому такое наглое поведение подчиненного точно не понравится. И опять будут споры, не дай Айхею еще и драка начнется. С Винсентом перепалки точно не хотелось. И помня, насколько агрессивно отреагировал Коп на простые слова поддержки со стороны Джека, то тут наверняка обычной руганью не обойдется дело.
Услышав позади себя какой-то шорох и негромкое "ауч" Винсента, голова Шерифа резко обернулась. Картина хихикающего Копа и какой-то птички на его плече еще сильнее разозлила самца. И если раньше он еще сомневался, стоит ли самому начать поиски, то сейчас он стал абсолютно в этом уверен.
- Все, надоело. - с рыком громко сказал Джек, - Пошевеливайся, мы идем в сторону Лузангвы. И что это вообще за чертовщина, змеи ее подери?
Его прищуренные глаза со злостью уставились в сокола, что так внезапно объявился. Затем он перевел взгляд на Винсента, ожидая его ответа.

Отредактировано Шериф (12 Июн 2015 18:40:04)

Чего еще мог ожидать Джек, кроме того, что действительно сделал Коп? Возможно, он надеялся, что лев каким-то чудом вернется обратно в состояние достойного лидера и злодея. Или, что он хотя бы попытается прибодриться, стать более веселым и радостным, ведь именно такого Добряка Шериф любил. Когда Коп веселился, злиться на него было довольно трудно, да и то, что тот стержень, который проявляет Злой Коп, куда-то исчезает, тоже забывается. Каждый раз когда Джек видит Доброго Копа в деле, на его морде видна рассеянная улыбка - где-то в глубине души лев тоже радуется. Но нет, все эти мысли оказались лишь наивными фантазиями. Реальность была такова, что Винсент погрустнел еще сильнее и, кажется, ощущать вину. Или даже стыд.
Как же надоели Шерифу эти вечные проблемы с чувствами. Ей богу, они только мешают, усложняют жизнь. Почему нельзя постоянно оставаться одним и тем же и не усложнять никому жизнь столь резкой сменой настроения и характера? Кто бы говорил. Шериф и сам был из подобных индивидуумов: настроение менялось довольно быстро и сильно контрастировало друг с другом. Поведение его тоже очень часто зависело именно от того, как лев себя ощущает. Если ему хорошо - можно поговорить по душам. А если его что-то злит, то значит, что придется терпеть шерифскую строгость и придирчивость.  Так что, шах и мат, ковбой, твои мысли совершенно нелогичны.
Однако Джеку было не до логики. Он вообще когда-либо заморачивался здравым смыслом? Именно поэтому, лев продолжал беситься из-за того, что ему столь непонятно поведение Винсента. Довольно странными были их отношения: несмотря на огромное количество недопонимания и разницы в возрасте, они все-таки умудрялись быть напарниками. Взаимовыручка и поддержка - основа их дружбы. Когда Джек задумывался об этом, он не мог не успокаиваться, поэтому и сейчас он решил погрузить себя именно в эти мысли. В конце концов, Добряк хоть и был слабым, но все же очень послушным и смиренным, поэтому покорно следовал за Шерифом в сторону реки. Его взгляд ненароком упал на черного льва с поникшей головой и грустным выражением морды. Эх. Все же, как бы ни злился Джек на своего "сынка", он все еще оставался ему очень дорог. Самец глубоко вздохнул, после чего, в попытке подбодрить своего спутника, спокойно сказал:
- Не кисни, сынок. Ты же любишь похохотать. И птичку твою я не хотел выгонять, просто мне она показалась чудной.
Вы это тоже заметили, да? Опять у этого старика случился приступ маразма, после которого его настроение вновь резко сменилось. Сам Джек не понимал, с чем это связано и, если честно, очень сильно хотел разобраться. Его это и удивляло, и раздражало. И какое из этих чувств преобладало в определенное время, зависит только от его нынешнего настроения. Сейчас же злость Джека куда-то испарилась, словно ее и не было вовсе, поэтому, скорее, он больше поражался сам себе, чем злился. И в то же время он стал ощущать вину из-за того, что у Копа такое настроение. Шериф понимал, что мог бы и не грубить, но зачем-то сделал это. Ну и что с того, что мальчик становится слабохарактерным и чересчур добродушным. Первое иногда может быть полезно, а второе всегда оценит общество.
Иди проспись, дурак, о чем ты вообще думаешь? - где-то в глубине львиного мозга появились зачатки чего-то адекватного. Тут-то он и вспомнил, что он давно не Шериф собственного поселения, а лишь какой-то подопечный этого самого "слабохарактерного и добродушного". А если быть еще точнее, то это именно он его подопечный. А следить за львом, у которого в характере преобладают черты львенка, Шерифу не особо хотелось. Он, конечно, усатый, но не нянь. Поэтому, решено: никаких сюсюканий и жалости. Только педагогическая строгость и воспитание. В своем убеждении Джек был тверд как скала.
Но мне вот что-то подсказывает, что долго он мыслить так не будет.
—→ Нижнее течение Лузангвы

А львица всё медлила. То ли не могла поверить в такую удачу, то ли – что более вероятно – ждала подвоха. Подняв взгляд всего лишь на мгновение, она пробормотала «Спасибо» и снова уставилась куда-то в землю возле передних лап. Шакал улыбнулся, но не решился предпринимать каких-либо действий. Получалось, что все ждали друг от друга чего-то, и Готто понял, что ждут, в основном, его. Что бы там ни было, продолжать идти наперекор ему Винсент не пытался, однако позиция его была предельно ясна, и игнорировать её лев не мог тоже.
Ещё раз жалобно извинившись, незнакомка принялась что-то мямлить про благодарности. Грач некоторое время молча смотрел на неё, разрываемый бескрайним презрением и отвращением к подобному темпераменту и какой-то… жалостью, что ли. Его всё ещё не отпускало желание подойти, взять львицу за шкирку и как следует встряхнуть, чтобы хоть как-то привести в чувство, потому что она и вовсе готова была, казалось, свалиться в обморок. Не ускользнуло от взгляда самца и то, как шакал как бы ненавязчиво встал между ним и львицей, всё ещё полуприжавшейся к земле. Мысленно недовольно фыркнув, мол, объединились двое против одного, Готто презрительно скривился. Ему не приходило в голову, что можно ответить на такое, да и учить жизни свою почти что жертву было как-то нетактично, поэтому он просто поднялся, хлестнув себя хвостом, и пошёл прочь с полянки. Винсент проводил его взглядом и шагнул к самочке.
- Не волнуйся, - доверительно шепнул он, - всё будет хорошо.
С этими словами волк развернулся и вприпрыжку бросился догонять хозяина, оставив, должно быть, недоумевающую львицу в компании с недоеденным оленьком.

Готто брёл по джунглям, не глядя себе под лапы и, очевидно, каким-то чудом избегая спотыкания о корни деревьев и столкновений с этими же деревьями. Он погрузился в свои мысли, глубоко и, похоже, надолго. Шакал нагнал его пару минут спустя и трусил рядом и чуть позади. Возможно, он готовился принять наказание за свою дерзость, а, быть может, думал об оставленной в одиночестве юной львице. В любом случае он раздражал Грача, они все раздражали, всё раздражало, и он хотел уйти куда-нибудь в тихое, изолированное место, чтобы отоспаться и привести себя в порядок.
———————-Верхнее течение реки Лузангва