Дитя пиратов взращено на идее полной свободы действий. Не ясно, что повинно в том больше: родительское начало или обстоятельства жизни, куда более специфичные для масс раскормленных, сытых глупцов, чем их затюканные пригретые логова. Но интересовать вас бы дóлжно следствие, а не причина. Из такой грубоватой почвы куда вернее получишь ростки под стать. Что и требуется. Да, что и требуется.

  Потому когда Миха изъявил свою волю — изъявил элегантно, в своей лучшей манере — покинуть их мирные переговоры, отец не взялся его удерживать. Вострый взгляд душегуба проводил мальчишку, не тая довольства. Отчасти старался перед бойкой гостьей, отчасти расщедрился на искренность: Максу и впрямь было сподручней существовать, знай он, что оба его отпрыска держатся вместе.

Задумчивый прищур скрасил точёную морду, лапа играючи поплыла к губам, завив крюком-когтем длинный тонкий ус.

— А твой второй сын столь же радушен?

Очи чёрные, как полуночный мрак, казалось, щёлкнули с механическим лязгом и нацелились точно на Фур. Не торопясь с ответом, словно весь мир ему должен и не подавится, Капитан секунды две ласкал леопардову морду еле заметной усмешкой, гадая, выдали ли его усы, габариты или всё разом. И не льстили ведь звери, когда божились: его сыновья и впрямь пошли в отца, да так, что на милю кругом веет общностью их крови. Пусть так, догадливая леди.

Коготь дал последний круг, поставив ус витым серпом.

— Радушен настолько, что я не оставляю надежды однажды вас познакомить, — бархатистый тембр, низкий до того, что чуть не отдавал хрипотцой, растворился в мороси дня. Максимилиан опять петлял, как трюмная крыса, словно однажды дал лапу на отсечение — впредь и вовеки ни на один вопрос не отвечать с прямотой.

Внимание Фурфур на мгновение выкрала разбойница. Выкрала, не издав ни звука, и те секунды, что леопардица в открытую глядела на его… разумеется, шпионку и разведчицу, Макс потратил на подготовку к очередной спланированной импровизации, хаотичной и выверенной одновременно, как и всегда. Капитанские брови хищно изломались, но на Вран красношкурый чёрт не взглянул. Он бы не утруждал себя беспокойством, заберись она ему хоть за спину — слишком хорошо понимал шаги своей пиратки и, что важнее, чувствовал: в эту минуту без его кивка, рывка или крика она так и останется наблюдателем.

Их гостью переброска туманными фразами, верно, в край доконала, и самка буквально схватилась за вожжи диалога:

— Мое предложение все еще в силе. Я бы хотела…

Капитанские уши лениво дёрнулись в сторону: трава зашуршала под боком.

— …увидеть всю команду…

Чей-то хвост, смоченный дождём, еле коснулся поясницы.

— …да и понять, собственно…

Он посчитал, что ему послышалось. Так, игра глумливого дождя.

— …ваши цели более четко.

Свист. Засада. Один враг.

***

Дождь слабел? Да, кажется… Вран подняла расслабленный взгляд, неловко поймала переносицей пару капель, и губы её зачарованно разошлись. Послышался слабый, сонливый выдох. Пар белёсой струёй вытек из пасти, скрутился в агонии и исчез, сожранный ветром джунглей. Его плавный ход не шатнуло даже то искристое напряжение, что сгустилось, вспенилось и плеснуло прямиком в капитанскую морду. Разномастные глаза мазнули по багряным острым скулам. Момент был и впрямь ломким: пятнистая зверушка сама шагнула в пиратские лапищи. Редкое явление. А с чего бы взяться каракалу? Жизнь его не взлюбила и бросила в неположенное место в неположенное время? Или он к этой самке в друзья заделался? Фур, девочка, ты что-то скрываешь от честных зверей?

Для того, к чьему горлу подставили сразу несколько лезвий, Максимилиан сориентировался даже чересчур нагло. Впрочем, зависит от того, что вы берёте за стандарт.

Учтивая улыбка улетела Фурфур, пиратке же не досталось ничего. Ни намёка.
Ты не раскрывала пасти.

Ты в душе не чаешь о лишних ушах.

Условились?

Естественно.

Макс вальяжным движением размял плечи и со жгучим, глубоким выдохом, аки вековой локомотив, тягуче промурлыкал:

— Не пристало джентельмену держать даму в неведении.

Массивная фигура, издав утробный смешок, неторопливо поднялась на лапы, да так, что Вран потонула в её глубокой тени. Гигант встал меж двух самок, на какой-то миг разведчица потеряла из виду травницу, травница — разведчицу. Последняя не тронулась с места, ожидая, однако, что в любой момент их прервут или гостья решится сделать когти подальше от берега. Бежать за ней… А мышцы так устало ныли…

… капитанский хвост, влажный от мороси, отгороженный крупом хозяина от ненужных глаз, прошёлся по светлой шерсти, забрался под щёку пиратки и также плавно, как начал, окончил свой ход. Вран прикусила губу. Пряный запах — всегда казалось, что он отдаёт сладостью — чуть не свёл брови в две ломаные линии.

Касание казалось долгим, но на деле длилось не дольше, чем того позволяли условия — какие-то жалкие доли секунды, будто случилось ненароком, и Макс тут вовсе не причём. 

Ухо востро.

Капитан качнул головой и поплыл к Фур, чертя маршрутом плавный круг, вымеряя дистанцию и властно чеканя когтистыми лапами следы на земле. Чертовка легонько клонила щёку к плечу, и рассеянный взгляд из-под тёмной копны всё никак не давал их гостье покоя, шагая от губ, тёмных и жёстких, до глаз-янтарей, следивших пусть настороженно, но с вызовом за красношкурым котом.

Пират продолжал. Слова — мазки кисти, бросались на холст. Их шайка, уж точно, не получала рекомендаций пышнее и краше — то того Кэп щедрил. Суть, конечно, осталась прежней. Кто они? Банда вольных львов, не терпящих правил, творящих, что вздумается и держащихся вместе из-за того, что все прочие звери считают из мр*зями и желают скорейшей кончины.

Затылок обдало непривычно — теплом — поблёкших воспоминаний. Шаг назад: на день… на дни, месяцы, годы…

Как поразительно точно их взгляды на жизнь однажды скрестились, столкнулись с такой силой, что разомкнуть, распаять, разорвать их теперь было бы настолько же болезненно, насколько и невозможно. А может, Макс просто деликатно утащил её за собой, а она позволила. Он всегда умел появляться в нужное время…

«Mi señorita, сейчас дыру выжжешь»

Капитан дал второй круг: шёл самкам за спины, тёк тенью, и где-то на этой точке временной прямой он, видимо, окончательно расплылся на периферии внимания их гостьи, аки бесплотный рассказчик. Леопардица прекратила водить носом вслед за кровавой фигурой, и её настойчивый взгляд перетёк на… как там было? «Лучшую шпионку на побережье», я не ошиблась? Макс, да ты просто красноречивый дьявол.

Глаза-огоньки жгли с вызовом и какой-то еле уловимой… лаской? Необдуманная открытость, интерес или личное понятие о вежливости — истоков неисчислимо. Пиратка, не раскусив причины наверняка, послушно шла на поводу: ленивые брови играючи дрогнули. Примеряется для удара, ищет идеи для острóт или ждёт, что разглядит что-то большее, чем морду сгнившего зверья? Сгнившее зверьё в замешательстве, Фур; но когтей не пустило — слишком топорный жест, тянет безвкусием. К тому же, леопардово недоверие явно поутихло, незачем заставлять его вновь оживиться.

Самки синхронно разорвали контакт — не слишком резко, так, будто расставались ненадолго и по нужде, — когда пират замер за спиной Фурфур.

— Большего сказать не могу, извините мою скромность. Подробности планов команды— для ушей команды. Но, — Максимилиан прижал лапу к лоснящейся груди, — что касается знакомства с моими бравыми Корсарами — я весь Ваш, сведу с каждым… и каждой лично.

— Ну, если среди них найдутся такие же красавицы.

Фур хмыкнула до того сердечно, что умудрилась удержать воздух от раскола надвое — разбойники жгуче сцепились взглядами и спешно разошлись. У Вран впервые за долгое время голодно встопорщился загривок: наглой девчушке повезло неслыханно не задеть взглядом капитанскую морду. Зрачки чёрные, бездонные прошлись по пятнистому загривку сродни лезвию, будто раздумывая: вдавить сильнее или увести острие.

Это деловитое колебание ревнивца развлекло шпионку сильнее наглости их гостьи. Помнится, Макс уже кромсал самцов за их откровенные языки, но чтобы его испытывала самка… И что ещё забавнее: оба пирата осознавали, что трупов сегодня не будет. Не сейчас, когда потенциально ценный крольчонок так прямо пошёл им навстречу. Одной фразой раззадорить свору и обезопасить себя — надо иметь талант или невиданную удачу.

Вран, более не сдерживая усмешки, сомкнула веки, качнула головой и шумно дыхнула теплом. Плечи сладко заныли от внезапного рывка, и самка поднялась на лапы. Если её вынуждают ступить на сцену, чуть не тянут под уздцы — что же, она уступит. Ощущалось бесформенное, абстрактное желание; разум толкала блёклая, почти ленивая жажда завершённости происходящего.

— Положим, найдутся. Но, право… — Голос мерно тёк на грани шёпота; хруст неспешных шагов смешался с рычащим мурлыканьем, — неужели mi tesoro полагает, что после услышанного я отпущу её от себя хотя бы на шаг?

Теперь, проходя мимо Фур, почти касаясь её плеч, львица почуяла стойкий запах залежавшихся трав и настоев. Пропитанная зеленью, терпко пахнущая шкура заставила выбить в укромном углу памяти лишнее напоминание: добиться как можно более точного понимания способностей травницы. И следить за съестными запасами банды. Целитель и отравитель закономерно гладко уживаются в одном звере.

Одна мысль о ядах доводила до эйфории.

Вранова лапа напоследок игриво коснулась загривка пятнистой: если эта девчушка в познаниях не уступает Джессике, то ей даже не придётся унимать свой бойкий язык — пиратка утащит её под своё покровительство без спросу, предупреждения и расписки. Но то планы, а сейчас требовалось щёлкнуть замком.

Вран прошла мимо Фур, мимо Макса, шагнула вглубь тени, вглубь леса и, не медля, раздвинула лапой густую ветвь. Мрак чащи разинул голодную пасть:

— Проводить нашу гостью в логово, Капитан? — морда вновь обернулась маской почти апатичной, задумчивой. Два тихих глаза без тени намёка глядели точно в чёрные очи. Он не знал о пещерах — не выпал шанс рассказать, не ведал, куда именно их поведёт его переменчивая спутница. Секунда ожидаемо прошла в тишине.

Где-то в вышине всё также беззвучно прятался каракал.

Красношкурый наконец расчертил ход действий: хмыкнул, кивнул и, оставив подбородок лежать на груди, деликатным движением отошёл назад, давая их гостье дорогу вперёд… ненароком загородив все прочие пути. Лапа с крюком изукрасила воздух узором — жест приглашал сниматься с места:

— Прошу, Фурфур.

А Фурфур, не стараясь скрыть любопытства, с вниманием в прищуре и недоверием в изломанных бровях, ловко встала, махнула хвостом и ручьём потекла под лапу пиратки. Не ясно, что поддело её интерес существеннее: красноречие Макса или немногословие его… шпионки и разведчицы — о связях иного толка пока умолчим; так или иначе этот интерес следовало удержать, с ним вербовка шла сподручнее, хоть и скучнее: без откровенной жестокости.

— Твой дружок предпочтёт пойти с нами или вы распрощаетесь здесь?

Медвяный голос позади не удивил Вран ни своим появлением, ни сутью слов, но новый предмет развлечения пиратского дуо заставил обернуться. Пятнистая мордашка напряглась, тени у глазниц будто стали чётче и гуще. Янтарные огни стрельнули в Капитана, прошлись по разномастным глазам львицы, всё также беспристрастно державшей ветвь, и поползли ввысь. Карты на стол, други.

— Гу-удвин, слезай оттуда.

Оба разбойника в миг синхронно пустили когти — словно схватились за ножны в предвкушении очередного сюрприза, но сюрпризы, скажем так, бывали и позрелищней: с дерева, под аккомпанемент еле сдерживаемой ругани, прямо меж кошек шлёпнулся седовласый иссохший зверёк. Кашель прервал новоявленного Гудвина, тот тряхнул головой, поставил хвост трубой, злобно зыркнул в каждую морду и, ни к кому толком не обращаясь, прогундел:

— Да иду я, иду.

На удивление энергичным шагом каракал нагнал пятнистую и пристроился рядом — парочка с достоинством тронулась в путь, словно уже подписала с конвоирами формальное согласие о случившемся казусе не вспоминать.

Жаждавшие действа когти львицы податливо укрылись в шерсти пальцев. Всякое мало-мальски ощутимое, способное оживить омертвевший разум выплеснулось из пиратки, бессильно запенилось и смешалось с пылью. Простецкий старик… Вран даже не разочаровалась, а лишь буднично осознала, что мысль неторопливо вскроить ему морду за неучтивое подслушивание медленно теряла свой вкус. Каракал больше не казался чем-то стоящим, достойным, чем-то, чьё разрушение доставит удовольствие. И если ей всё же придётся избавиться от зверька — она, вероятно, просто наскоро свернёт ему шею. Вот ведь тоска.

Ветвь больше не давила на предплечье.

Чертовка, тяжко сжав веки, очнулась и подняла глаза: Макс, вцепившись в исстрадавшуюся ветку всей пятернёй, отвёл её ещё выше и терпеливо ожидал. До переносицы, пробивая холодок джунглей, добирался жар его дыхания. Дождь сходил на нет.

Сдержанность в словах, в жестах — то, что предполагала специфика их обстановки. И на переброску взглядами: выжидающими ли, жадными, режущими или ласковыми до одури — время не дарило ни секунды.

Хотелось коснуться этих скул.

Вран рваным движением отвела взгляд прочь, извернулась всем телом и плавно скрылась из виду.

—————> Пещера советов
(вместе с Фурфур и Максимилианом)

Отредактировано Вран (12 Апр 2022 18:13:39)