Богороща
Траин чувствовал себя трусом. Мальчишкой, который возомнил себя героем, а на деле бежал от самого главного своего врага – себя самого. В тяжёлом путешествии с Шантэ и другими он вырос душой и телом, но каждый раз что-то странное и до боли знакомое тянуло его в места, которые он видел впервые, будто само его нутро стремилось к знакомому – чему-то пережитому в прошлой жизни. До этого дня Траин не понимал, что это, теперь же видел – прошлое. Невозможно избавиться от него, потому что оно всегда было частью его самого. А он отчаянно пытался оторвать кусок плоти, избавиться от него, оставляя глубоко внутри себя рану, которая никогда не прекращала кровоточить. Он вспомнил о ней только сейчас, и за это себя ненавидел. Он был признателен и благодарен той львице, что приютила его, не позволила погибнуть в песках пустыни сироте, и даровала ему новую жизнь, но в погоне за ней молодой лев потерял себя самого. Забыл, кем был всё это время – сыном своего отца. Может, по этой самой причине его так тянуло к Шантэ и её семье? Он чувствовал в ней родную кровь, но не мог себе в этом признаться, потому что не хотел вспоминать день, изменивший его жизнь.
- Да, Один.
Он помнил историю, словно мрачную и холодную сказку, которую рассказывал ему отец. Помнил ночи на юге – тогда ему казалось, что северный ветер, пробирающий до самых костей, задувал к ним в логово и ерошил короткую шерсть. Кто-то звал его в ночи из темноты, играя причудливым светом на небосводе и всё это было будто взаправду – мир, который всегда существовал здесь, на Севере, и неизменно манил его на земли предков.
Он помнил Богов. Лютых и безжалостных. Помнил шум битвы, который звучал у него в голове, когда отец рассказывал о Вальхалле. Помнил о львах, что спустились с самой вершины гор. Белоснежных, будто снег, с ледяными голубыми глазами – холодных и ярых, словно снежная буря, и львицу, чей поцелуй был подобен прикосновению смерти. Это были сказки его детства. Ужасные и правдивые – которые мать-южанка пыталась прогнать лучами горячего солнца, ведь не все земли покрыты снегами, а он был рождён здесь. Не на Севере, и никогда не ступит на те земли.
- Моя мать была южанкой, - ни тени оскорбления, хотя Траин отлично помнил, как львы Севера относились к таким, как она – чужаки, неприспособленные к жизни. Слишком слабые, чтобы подарить достойное потомство, слишком грязные, чтобы иметь право жить в снежной долине. Их приносили в жертву Богам, но об этом лев решил умолчать – ни к чему эти рассказы. Он не хотел бы встретиться с истинными северянами, которым их Боги важнее любого здравого смысла и не ведомо милосердие. Они прожили здесь достаточно времени, но ещё не встретили ни одного северянина – много пришлых львов, которые селились у склона, поближе к теплу и подальше от холода Одинокой скалы. – Отец – северянином, - продолжил Траин, погружаясь в свои воспоминания. – Он жил там, на вершине горы, - лев повернул голову в сторону ледника, показывая взглядом на его вершину. – Их называют Краями вечной зимы. Там намного холоднее, чем здесь, а снег… снег никогда не сходит.
Траин помнил, как они отреагировали на снег, увидев его впервые. Поначалу было сложно, но со временем они свыклись, а тёплое солнце прогрело землю, начиная подтапливать снег, сошедший с вершины горы. Со временем его не останется, и хотя воздух никогда не станет таким же тёплым, как в большей части саванны, здесь не будет того безжалостного холода, который пробирает до костей.
- Он пришёл на юг, где встретил мою мать, и жил там, рассказывая мне сказки о далёких землях, где вечно идёт снег. Раньше мне казалось, что это только сказки, чтобы мне и Нилсин не взбрело в голову покидать логово в поисках приключений.
Вот только эти сказки не смогли уберечь их семью. Мать с отцом погибли, так и не узнав, какая судьба постигла их детей.
Дорога к Восточному подножию заняла больше времени, чем они рассчитывали, и ещё больше сил. Сделав небольшой крюк, львы вышли к нужному месту. Здесь Траин чувствовал знакомые запахи и увидел оставленные на земле следы. Эта местность была ему знакома. Ничего здесь не изменилось с тех пор, как они большой группой прошли к Одинокой скале, пользуясь этой тропой. Если большая часть Долины горячих сердец всё ещё пряталась под покрывалом из снега, а уровень воды в реках поднимался за счёт влаги, то здесь всё осталось таким же живым и цветущим. Казалось, что граница с владениями леопардов Дебрей была каким-то магическим местом, защищённым от любых ненастий. Или же это Боги севера прогневались на тех, кто жил вблизи с Одинокой скалой, и были за то наказаны смертью? Как бы то ни было, ими не встречались другие живые существа.
- Стой, - неожиданно лев остановился и придержал свою подругу, не позволяя ей сделать новый шаг. Нахмурившись, он сосредоточенно всматривался в заросли и прислушивался. Среди их целей было не только патрулирование, но и охота – не хотелось возвращаться с пустыми лапами, но, кажется, волею Богов они натолкнулись на группу хищников, которые не имели отношения ни к леопардам, ни к их собственной группе. Стоило вести себя осмотрительнее и тише. – Я вижу леопарда и львицу, - шепнул он своей спутнице, зная, что зрение Шантэ не даёт ей того обзора, каким он располагал сам.
Быстро прикидывая возможный вариант действий, Траин тщательно осмотрелся ещё раз – проверяя, нет ли поблизости с двумя самками других хищников. Оказаться в окружении незнакомых львов, когда с ним была Шантэ, и подставлять её жизнь под угрозу, Траин хотел меньше всего. Пройти мимо группы он тоже не мог, зная, что чужаки могут стать угрозой для их семьи. Оставалось выяснить, кто они, откуда и сколько их.
- Подожди меня здесь.
Мягким шагом, крадучись, Траин продвигался ближе к двум самкам. В какой-то момент ему показалось, что он охотится на них. Впрочем, чем не охота? Есть охотник, есть добыча. И там и там надо, чтобы заметили тогда, когда это выгодно лично ему. Только подобравшись на достаточное расстояние, чтобы слышать разговор, самец понял, что происходит. Отдалённо. Одна из самок рожала, а вторая, по его прикидкам, то ли помогала, то ли защищала. Если первым в списке «хочется меньше всего» стояла угроза жизни Шантэ, то второе почётное занимала возможность стать свидетелем рождения детёнышей. Но… Если самка, измотанная родами, с одной стороны была слишком слаба для того, чтобы дать отпор самцу, то с другой – любая мать будет отчаянно защищать своё потомство.
Лев ступил на открытую часть территории, показывая себя.
- Я не причиню вам вреда.
Никто не говорил о том, что ему безоговорочно поверят, но стоило попытаться с мирного диалога прийти к чему-то хорошему.
- Здесь не самое подходящее место для новорожденных.
Траин прекрасно понимал, что природе не прикажешь. Где львицу прижало, там и родила, но оставаться на открытой местности он бы не рискнул. Зная, что здесь за земли и насколько они опасны, предпочёл бы держать и мать, и её детей как можно ближе к группе львов, способных оказать ей помощь в случае возникновения опасности.
- Недалеко отсюда есть защищённое логово. У нас есть лекарь, который мог бы оказать вам помощь. Если готовы её принять, мы поможем вам добраться туда.
- «Если вы нам не враги», - мысленно дополнил Траин, зная, что очень легко привести в логово, где есть дети и самки, волка, переодетого в овечью шкуру.
Отредактировано Траин (8 Апр 2017 15:27:44)
