Жратва, надо сказать, не прибежала. Неудивительно: пыхтящая в попытке освободить застрявшую лапу пара хищников распугает кого угодно! Если здесь и была какая мартышка, то теперь она наверняка держит ушки на макушке и не торопится вылезать на белый свет. Где б еще этот свет найти... Он тут был почти исключительно зеленый. Ферал, конечно, спокойно относился к повышенной влажности, и даже иногда купался добровольно, но позвольте, он купался в воде, которая вела себя исключительно прилично: плескалась себе под лапами, и ничего другого. Здесь же вода была, кажется, везде. Еще немного влажности — и она просто начнет в открытую струиться по стволам деревьев. Шагу спокойно не сделаешь без того, чтобы под ногой что-нибудь не хлюпнуло.

Внимательно пронаблюдав за тем, как звереныш старательно обматывает прохладный от влаги листочек вокруг припухшей лапы, Ферал отстраненно размышлял о том, как это напоминает некое изысканное блюдо: мясо в листьях. Перелома, вроде, не было, иначе Ота бы по-другому запрыгал... Врачом, впрочем, серый никогда не был, так что на его мнение полагаться вряд ли стоило. Тем более, что определенный гастрономический интерес все же присутствовал. Наверно, если циветта скопытится, Ферал таки попробует ее на вкус. Говорят, что хищники отвратительны в этом плане, но это уж мы сперва проверим.
Да, надо, надо поохотиться. Как-то даже непорядочно, наверно, сначала спасать зверя, а потом почти в открытую пускать на него слюни.
Лев встряхнулся, принюхавшись, и решительно отогнал эту подлую мыслишку. Не для того он морочился с освобождением Оты, чтобы взять и просто его сожрать.

— Конечно, неместный, — он вяло ухмыльнулся, жестом указывая на свою напрочь промокшую и пропитавшуюся какой-то зеленоватой грязюкой гриву, имевшую сейчас весьма плачевный вид, — по мне, наверно, это заметно. Я шел по течению реки, и она привела меня сюда... И раз уж мы встретились, может быть, ты не откажешь мне в любезности показать дорогу в какое-нибудь местечко посуше? Подойдет почти все, что угодно. Я никогда прежде тут не бывал.

Он повел носом: листья, которыми Ота обмотал свою лапу, пахли очень непривычно, особенно по сравнению с растениями саванны. Не сказать, чтобы ему нравилось. Интересно, а сможет ли циветта вообще идти? На трех лапах он, вроде бы, прыгал вполне бодро, но одно дело, когда тебе нужно пройти пару шагов, и совсем другое — если предстоит долгий путь. Ферал дернул усами раз и другой, нехотя отворачиваясь и устремляя взгляд в зеленое никуда. Тропинка вела куда-то вперед и, изгибаясь, пропадала в переплетении древесных корней и зарослей толстолистных растений. Знать бы вообще, куда идти. Если бы не его собственный запах, сообщавший, откуда он пришел, лев, наверно, блуждал бы в этом лесу до морковкина заговения.
— И было бы неплохо что-нибудь пожрать, — мрачно буркнул самец, — чем здесь можно поживиться? Из более-менее крупного. Скажем, покрупнее тебя.

– Я не следил за тобой.

А этот незнакомец, должно быть, обладает отличным зрением и прекрасным шестым чувством, если сумел разглядеть его сквозь туман. Самому одиночке, конечно, не составляло большого труда разглядеть через плотную завесу, что никогда не уходила из этих мест, случайно или специально забредшего в лес льва; однако впервые попавшие сюда путники обычно терялись, ничего не видели и спешили как можно скорее покинуть столь негостеприимное с первого взгляда место. Но, видимо, не этот странник.

– Мне от тебя ничего не нужно. А кто я – и вовсе не важно, – остановившись перед незнакомцем в паре метров, так, что его светлошкурое тело уже не скрывал туман, лев не без толики страха (хотя скорее – опасения) осознал, что его собеседник крупнее его. Конечно, не намного, но всё-таки лучше оставить его в покое и пойти дальше по своим делам. Тратить время на драки и выяснения отношений ему совершенно не хотелось – были заботы и посерьёзнее. – Выход там из леса там, – он показал лапой в ту сторону, откуда последние лучи заходящего солнца слегка рассеивали дымку, окутывая мягким светом верхушки деревьев. Все они обычно спешат покинуть лес до темноты. Глупые...

Не дожидаясь ответа, лев развернулся к серошкурому спиной и направился в сторону каменистой гряды. Он шёл медленно, часто останавливаясь и принюхиваясь – то к воздуху, то к следам на земле, – а иногда просто оглядывался по сторонам, будто кого-то высматривая. В какой-то момент лев остановился и обернулся, видимо, желая проверить, на месте ли ещё этот путник или уже ушёл. Увидев, что незнакомец всё ещё в поле его зрения, светлошкурый ненадолго задержал на нём сначала удивлённый, а затем и прищуренный взгляд, после чего, несколько раз покачав головой из стороны в сторону в этаком жесте «Нет», развернулся и продолжил свой путь.

—→ Килиманджаро

Ох и долог же был путь...
Впрочем, близняшки не роптали. Не сговариваясь, они пришли к выводу: уж лучше тащиться неведомо куда, чем оставаться у неприветливой серой громады Килиманджаро, глазея на обгоревшие деревья и хрустя пеплом. Все, что угодно было лучше, чем это. Пожалуй, Бастет была готова даже пересечь пустыню (опять!), только чтобы оказаться подальше. Может быть, это место когда-то и было домом для Мороха, но не теперь. Уже нет.
К счастью, самец с самого начала разделял их точку зрения и вовсе не собирался задерживаться на суровых землях, принадлежавших когда-то его прайду.
И вот теперь они перлись, вздыхая и покачивая отяжелевшими животами, через пустоши, граничащими с прайдом Скара. Для Баст, как и для ее сестры, имя это было лишь пустым звуком; а вот угроза гиен была вполне весома. Морох тоже не спешил делиться подробностями; да они и не спрашивали. Вроде бы он даже особо не заботился о том, чтобы разыскать своих подросших детенышей, сбежавших неведомо куда. Стоит ли говорить, что обе самки были рады этому до усрачки? Те уже подросли, наверно, как-то сами о себе позаботятся. Погоди, милый, мы родим тебе новых маленьких Морохов, дай только срок — и успеешь насладиться отцовством сполна.
Оставалось теперь лишь только надеяться, что они успеют найти мало-мальски уютное местечко прежде, чем придет пора рожать.

Впрочем, запас времени у них пока что был. Случайно или намеренно, а их господин очень удачно выбрал время для путешествия. Хотя первое время обе самки страдали от непривычных ощущений (не каждый день впервые носишь детенышей под сердцем!), едва передвигали лапы и частенько ныли друг другу в плечо, жалуясь на боли там, рези тут и вообще плохое настроение, с течением времени они привыкли даже к этому. Как-то все само наладилось... Округлившийся живот стал чем-то привычным, легкие и поначалу совсем незаметные движение львят в животе приносили радость и удовлетворение... Кажется, Баст была счастлива — как и ее сестра. Да что там говорить, хотя Морох и сохранял свой суровый вид, львицы частенько подлавливали, с какой гордостью он окидывает взглядом их, неторопливо ковыляющих вслед за ним по пустоши.
Ему нравилось его положение. А самки с удовольствием взращивали в нем гордость, красуясь перед львом своими статями — даже беременность их не портила; пусть движения стали более тяжелыми и медленными, было что-то невероятно красивое в том, как они несли себя, плавно и грациозно, с осторожностью, будто переполненную водой хрустальную вазу.

*  *  *

— Еще не пришли? — привычно заныла Теффи, бодая сестру в плечо; последние дни это стало для них чем-то вроде игры, в которой они то и дело менялись ролями, спрашивая друг у друга, сколько же им еще идти.
Бастет шутливо замахнулась в ответ, вынудив сестру отскочить, отчего ее пузо тяжело качнулось. Времени в запасе все меньше. Детеныши ворочаются уже заметно, а охотиться стало совсем тяжело, хотя они очень стараются.
Вопрос риторический и не требует ответа. И так ясно. Пустошь, по которой они идут, просматривается далеко во все стороны. Южнее и немного на восток находится пустыня, куда Бастет была бы не прочь заглянуть. Сейчас ей там будет тяжело, но она помнит времена, когда ее живот был стройным и почти прилипал к позвоночнику; тогда они с сестрой охотились в пустыне по ночам, и что за прекрасное это было время!.. Теперь иногда вечером, прежде, чем заснуть, Баст предается сладким воспоминаниям, таращаясь в сторону пустыни, и, что греха таить, тайно мечтает о том, чтобы Морох повернул туда, вернулся в развалины древней крепости, где они провели столько приятных ночей.
Теффи этого не понимает; в ее головушке все просто: где их господин — там и она. Если и грустит по какому-то поводу, то виду не подает, и чего уж там, держится порой более стойко, чем ее более сообразительная сестрица.

Но Мороху виднее... Он поворачивает западнее, обходя громаду холмов, на которых пасутся тучные стада. Увы, и там запашок гиен становится сильным и навязчивым, а потому семейство спешит избежать стычек.
Этот мелкий, Руи, все еще идет с ними. Не сдох, не отстал и даже сумел показать себя полезным. Да, в отличие от Мороховых заморышей этот действительно был хорош. Если сперва львицы лишь терпели его, со временем они привыкли к его помощи и были благодарны. Мелкий, тощий и проворный, он, конечно, порой косячил, но все же дело свое знал.

*  *  *

— Еще не пришли? — теперь очередь Бастет задавать дурацкий вопрос; она делает это тихо, на ухо сестре, дождавшись, когда та менее всего ожидает чего-то подобного.
Вместо того, чтобы ответить шутливой оплеухой, Теффи замирает, втягивая ноздрями воздух. Здоровенный кряж, который они обходили со стороны пустошей, давно уже маячил в поле зрения, но теперь, по мере приближения к нему, стало понятно, что он может стать для них чудесным домом. Пусть в нем бывает влажно, а лес непривычен для охоты, зато как славно можно в нем устроиться, спрятав новорожденных львят от посторонних глаз!
— Чувствуешь? — сделав несколько глубоких вдохов, Теффи залилась радостным смехом, — воздух пахнет... влагой и животными. Мне нравится.!
И она угадала, предположив, что это место станет их домом; Морох действительно повел свое небольшое семейство к густому туманному лесу, темнеющей громадой нависавшему над ними.
— Слишком уж сыро, — недовольно протянула Баст, вступив под кроны деревьев и придирчиво осматриваясь.
— Нормально, — почти тем же тоном откликнулась сестра.
Чуть отстав от идущего впереди Мороха, близняшки не без удовольствия поцапались, обсуждая все достоинства и недостатки леса; кажется, они получали немало удовольствия от своих ежедневных перепалок по любому поводу.
Последнее слово все равно оставалось за их господином — а ему, судя по всему, этот лес приглянулся. Хоть спорь, хоть аргументируй, а решение принято, и все тут.

К тому моменту, как они перекусили и вволю напились из ближайшего ручья, Бастет сменила гнев на милость и снисходительно признала, что да, местечко неплохое. Если только не забираться в самую глубь леса: оттуда слишком уж навязчиво веет душным и влажным жаром, и даже наступление вечера не делает воздух прохладным. Они, впрочем, все равно полезли в лес, по-хозяйски оглядываясь и вполголоса переругиваясь между собой: одной хотелось местечко посуше и посветлее, второй приспичило отыскать укрытие достаточно укромное и темное… Впрочем, по голосам их было слышно: обе львицы были довольны происходящим и чувствовали себя более чем защищенными. С таким-то здоровенным самцом! Морох, хоть и схуднул за время пути (было бы, куда!), все же выглядел достаточно сильным, чтобы навалять любому, кто попросит; даже хромота ничуть не портила его, а напротив — придавала внушительности (ну, по крайней мере, так совершенно искренне считали обе его супруги).

— Здесь, — наконец, решительно и в один голос заявили львицы, когда, пройдя несколько сот метров по лесу и поднявшись чуть в гору, они вышли на крошечную, буквально в три львиных прыжка полянку-прогалину посреди зарослей. Почва в этом месте была влажной, но не чрезмерно, под лапами не хлюпала; в кронах деревьев зияла прореха, сквозь которую днем наверняка будет светить солнце, а сейчас проглядывали первые вечерние звезды.
Упавшее дерево чуть выше по склону легло аккурат по краю поляны; произошло это, наверно, уже давненько, по крайней мере, из его остова местами проклюнулись новые побеги, и некоторые из них успели разрастись весьма густо. Корни же и вывернутая ими земля и камни образовали естественный навес над неглубокой и довольно сухой пещерой, в которую самки тут же радостно забились, пытаясь понять, хватит ли им тут места. Вообще-то они не привыкли жить в норах; их родной прайд предпочитал просторы саванны, но тут уж выбирать не приходилось… А защититься от вездесущей влаги легче всего под навесом. Пусть пещера совсем неглубока, но корни простираются над ней как естественная крыша, пол чуть покатый к выходу, да и сама полянка расположена на склоне, и вся лишняя влага попросту скатывается с нее.

— Да, здесь, — с удовлетворением подтвердила Бастет, когда самки раз по пять по очереди и вместе, пихаясь плечами, скользнули в пещеру и обратно, осматривая и обнюхивая все вокруг. Досталось и бревну; Теффи с наслаждением поточила об него когти и хихикнула в кулачок, наблюдая, как Морох аккуратно сдает задом, пытаясь выбраться из логова и не оставить на стене добрую половину гривы.
Сказать по правде, львицам даже в голову не пришло, где будут спать самцы. Где-нибудь здесь… Где найдут достаточно сухое место — его здесь, к счастью, вполне достаточно, чтобы не просыпаться по утрам с насквозь промокшей гривой. Пещера же должна была служить логовом лишь самкам… и их готовому появиться на свет потомству.
Кстати о потомстве. Последние несколько часов Бастет и так чувствовала легкий дискомфорт в животе. Вряд ли остальные придали значение тому, что последние несколько километров она несколько раз отбегала в кусты, будто съела что-то не то за завтраком… Ей и самой было невдомек, но теперь, походив по полянке и осмотрев пещеру, она внезапно уселась на задницу и осознала: она устала до полусмерти. А еще у нее начались схватки.

Прежде ей никогда не приходилось рожать, но она видела достаточно — и мать, и бабка успели принести еще по помету в то время, пока близняшки подрастали, и всякий раз Теффи и Бастет были на подхвате, наблюдая, помогая по мере своих детских силенок.
И все равно… самой это по-другому. Страшно. Больно.
Хорошо, что Морох как раз собрался уходить. Очень кстати. 
Почти не слыша, что он там говорит, Бастет бесцеремонно подхватилась с земли и ткнула его лбом в бок, принуждая развернуться (вернее, это он развернулся… по крайней мере, львице ее комплекции это было явно не под силу).
— Ага, — торопливо мяукнула она, продолжая напирать теперь уже на Руи, практически выпихивая с поляны обоих, — давайте, идите. И не слишком торопитесь! Поищите… получше.
Последняя фраза ее прозвучала почти утробным рычанием на вдохе; львица втянула воздух, пытаясь успокоиться, и еще раз напоследок прорычала им вслед; желание прогнать всех посторонних ощущалось почти физическим неудобством, так что когда самцы наконец скрылись из виду, она аж обмякла от облегчения, тяжело дыша.

Теффи засуетилась вокруг нее; у нее срок, кажется, был на неделю или полторы меньше, а потому рожать она не торопилась.
— Что делать-то? — на нервах она запищала тонким голоском, нарезая круг за кругом вокруг рычащей сестры и кося на нее выпученными глазами, — что нужно делать? Я ничего не помню! — запричитала она, судорожно скользя взглядом по окрестным зарослям, будто там должна была находиться подробная инструкция по поведению, — ой!
Бастет с трудом взяла себя в лапы. Не хватало еще им обеим запаниковать — а она была чертовски к этому близка! К счастью, Теффи, видя, что ничего страшного не произошло, постепенно начала успокаиваться, хоть и продолжала коситься на сестру, будто ожидая, что из нее сейчас полезет чужой.
— Успокойся ты, — наконец, чуть грубовато рыкнула Баст, поднимаясь и медленно, вразвалочку забираясь в пещеру, — ничего страшного не происходит… ах ты ж!
Панически прижав зад к земле, Теффи будто бы помочилась… но на деле закапавшая из нее прозрачная жидкость вовсе не была мочой.
— Ой-ой, — тоненьким голоском взвыла она, заглядывая себе под хвост и разглядывая все там так, словно видела впервые, — у меня тоже началось… Мамочки!
Да, стоило выпроводить самцов на охоту — хотя бы ради того, чтобы они не видели всей этой кутерьмы. Львицам далеко не сразу удалось сгрести себя в охапку и успокоиться настолько, чтобы вести нормальный диалог; Баст раздраженно рычала, приподнявшись на своем месте в пещере; Теффи крутилась на месте и жалобно мяукала, полностью поглощенная непонятными и непривычными болезненными ощущениями…
Наконец, чуть попривыкнув, обе они замолкли, глядя друг на друга.

— Забирайся ко мне, — Бастет чуть подвинулась, похлопав лапой по свободному месту рядом с собой, — хотя нет, погоди. Нужно хоть листьев надрать…
Каменистый пол пещеры был сухим и довольно теплым, но львице почему-то отчаянно хотелось свить себе гнездо. Да-да, как птичке.
— Да хрен с ними, — простонала, протискиваясь мимо нее, Теффи, — как живот болит… Думаешь, так и должно быть?
— Наверняка, — хотя на самом деле Бастет вовсе не была в этом уверена, она никак не могла признаться в этом сестре, — помнишь, как мама говорила?
— Успокоиться, — недовольно рыкнула Тефнут; то ли дурное настроение близняшки передалось ей, то ли так подействовали предстоящие роды, но теперь они, лежа бок о бок, щерились в пространство, пережидая схватки: у Бастет — более частые и сильные, у ее сестры — пока что еще довольно слабые, — успокоиться, дышать и дать инстинктам сделать свое дело.
— Вот увидишь, когда Морох вернется, у нас будет, что показать ему, — успокаивающе заурчала Баст, морщась и жмуря глаза: слишком уж сильными и частыми становились схватки.

В первый раз это обычно довольно долго… По крайней мере, обеим львицам казалось, что прошла целая вечность, наполненная одним и тем же назойливым циклом: болезненная схватка, скручивающая внутренности в один тугой узел, затем расслабление, во время которого самки, уже успевшие изрядно устать, пытались хоть немного подремать… и все заново. Много раз, снова и снова — хотя в какой-то момент Бастет утробно и торжественно рыкнула, ощутив мимолетное облегчение: из нее выскользнул мокрый комочек плоти, крошечный по сравнению с ней, темный от пропитавшей реденькую шерстку влаги.
— Ох! — только и смогла выговорить Теффи, наблюдая за всей этой картиной; вслед за сестрой она принялась деловито вылизывать котенка, так что вдвоем они быстро покончили с этим делом, и вскоре обсушенный и чистенький малец неумело замесил мамкин живот, разыскивая сосок.
Небольшая передышка. Для Баст, не для ее близняшки, как раз скорчившейся от особенно сильной схватки. Всего несколько минут, во время которых зеленоглазая успела отъехать и пару раз всхрапнуть.
— Ой, я устала, — манерно протянула Теффи, пихая сестру в плечо; обе расхохотались, хоть и немного натужно. Появление живого котенка изрядно успокоило их, придало сил и уверенности в себе.
Вскоре на свет появился и второй; затем и Теффи успешно произвела на свет крупного бутуза, и все дети сразу же были тщательно вылизаны, приглажены и накормлены.

К наступлению ночи все затихло. Тишина леса нарушалась лишь мерным мурлыканьем обеих самок; они валялись на боку животами друг к другу, переплетаясь лапами, и детеныши пестрыми кабачками лежали между ними, перемешавшись — поди еще разбери, где чей! Да это было и неважно.

— Вот теперь я бы пожрала, — с удовлетворением отметила Баст, вытягивая шею, чтобы осмотреться и прислушаться… Ну где там этих мужиков носит, отчего так долго?!

Отредактировано Falco (17 Май 2022 08:55:00)

—- Начало —-

Для этого крохотного зверя ЗДЕСЬ был простор. В отличии от Бастет, у Теффи оказался приплод всего-то из одного котенка, так что этому товарищу было более чем вольготно в материнской утробе и крайне не хотелось ее покидать, чтобы оказаться в суровом, дико холодном между прочим, весьма недружелюбно настроенном к нему мире!  Он еще оказался весьма крупным детенышем, на беду новоявленной мамочки, так что "выскочило" не сказать чтобы легко, львенок вообще сопротивлялся внешнему давлению как мог! Так сказать прямо с материнской утробы свой упрямый характер проявил, а еще даже глаза не открыл, мясо в зубы не брал!

Но в данном случае малыш ничего сделать против самой природы не мог, а то оно и к лучшему, а то еще чего доброго бы застрял бы винтересном месте мамочки, и пиши пропало. Шлепнулся как миленький под хвост родительнице, протестующе засучив всеми четырьмя лапками и самостоятельно разрывая остатки околоплодного пузыря, замотав слепой головой облепленной противной пленкой. Нехочунебуду! Уберите эту мерзость! И ведь вняли его скандальному писку, убрали! Это конечно было едва ли по его собственному бессознательному требованию, но тем не менее уже спустя несколько мгновений дышать стало гораздо легче, ведь слизь с носа счистили, бурую, сейчас так почти черную шерсть просушили, взъерошили шершавыми языками, размассировали, вынудив львенка запищать еще требовательнее и громче! Только и осталось, что подпихнуть это громогласное чудо к теплому материнскому животу.

Только подумайте, восемь аппетитных сосков, полное пузо молока - и все это его! Из какого хочешь - из такого и лопай! И очевидно, делиться маленький жадина не собирался, уверенно задергав лапами и пройдясь по головам сводных братьев у брюха Баст, целенаправленно двигаясь только к матери. Интересно по случайности ли, или у львенка подсознательно запомнился ее запах, родной и манящий, и он сумел различить между "своим" и "чужим", забавно и умилительно, словно бы охраняя свое молочное богатство от посягательств других голодных ртов. У вас свое - у меня свое, давайте не будем друг другу мешать!

Даже улегся во всю длину вдоль живота Теффи, прикрыв своим пятнистым тельцем сразу парочку сосков - насосусь из одного, попробую другой. Потом скажу, где вкуснее!