Ах, что же случилось с Иштар? Теперь ее тело вибрировало от собственного томного мурлыканья каждый раз, когда Тоффи касался ее. Он втягивал когти, чтобы погладить партнершу по ее хорошенькой светлой головке, а львице уже казалось, что по ней бегут тысячи мурашек, и теплота этого прикосновения разливается по всему телу. Трогай меня полностью, еще и еще! Только помимо прикосновения приходится фокусировать внимание и на словах. К счастью, для Иштар это не составляло особого труда: она была пьяна для того, чтобы раскрепоститься и повысить настроение, а не забыться и перестать отделять действительность от собственных мыслей и фантазий.
— Есть предположение, — загадочно промурлыкала львица и вопросительно взглянула на Тоффи, — только у меня возникают подозрения, что это чересчур уж легко для вступления в клан.
Нарисовать татуировку — дело не такое сложное, хотя справедливости ради Иштар такими навыками не обладала. Однако ей казалось, что для принятия в Опустошители всего лишь обзавестись символом — недостаточно. Она привыкла, что для вступления в прайд необходимо, скажем, поймать какую-нибудь самую сочную антилопу и принести главарю в дар, либо победить сильного зверя, чтобы продемонстрировать собственные боевые навыки. Впрочем, чуть позже кошка сообразит, что ошибается и не учитывает главного: если в банду принимает только Тоффи, то рисовать специальный символ на каждом встречном-поперечном он, само собой, не будет. Самой Иштар пришлось прожить с Опустошителями несколько месяцев, прежде чем самец разглядел в ней что-то, что ему могло бы пригодиться. Малыш Кифо, кажется, вовсе еще не удостоился подобной чести. Может быть, именно поэтому Ириска ничего не ответил на слова львицы, а поднялся со своего места молча, не забыв, конечно, приказать ей оставаться на месте. Кошка льва выпустила из объятий неохотно, еще не получив в полной мере все удовольствие от физической близости во всех ее проявлениях.
Тоффи не ушел далеко, и это позволяло Иштар наблюдать за его деятельностью. Кошка вальяжно распласталась на травянистом ложе и рассматривала своего любовника с разных ракурсов. Вот он подходит к деревьям и задумчиво рассматривает их. Вот он уже сексуально прогибается, играет мышцами и режет ни в чем неповинное сухое растение когтями. А вот идет к бережку реки, аккуратно что-то перетаскивая в пасти. А львица все щурится и не отрывает взгляда: наблюдает так, будто учится, будто собирается через пару минут повторить те же самые действия. Потому что кто знает, что ждет ее в недалеком будущем? Быть может, приготовление различных смесей понадобится ей во время исполнения какого-нибудь шаманского ритуала? Конечно, она не обладала таким опытом, как Тоффи, однако не сомневалась, что скоро начнет интенсивно практиковать свои умения. Шаман, который повстречался ей когда-то давно, ни за что не стал бы обучать ее просто так. Да и сама львица этого всегда хотела и искренне верила, что быть на одной волне с потусторонним миром — ее призвание, а Ириска — самец опытный, знающий. И он мог бы быть ей также полезен и нужен, как и она ему. Кроме того, их связывало нечто большее, чем отношения спасителя и спасенного, а теперь еще и партнеров: кровные узы — вот что было важно.
Пока она рассуждала, Тоффи уже успел вернуться обратно, поставив прямо под лапы кошки приготовленную им жижу. Выглядела смесь, мягко говоря, не аппетитно, и львица уже хотела было пошутить, что есть эту гадость ни за что не будет. Но уловив серьезный настрой льва, она все же промолчала и вздрогнула, когда кот взял ее подбородок и заглянул в глаза. Что-то в этом жесте было настолько завораживающее и манящее, что самка доверчиво поддалась вперед, мол, бери меня всю и делай, что должно!
Она почувствовала, как точными и аккуратными движениями Тоффи укладывает на шерстку эту холодную и мокрую кашицу. Львице пришлось не шевелиться и почти не дышать, но неудобное положение и ожидание скрашивал рассказ льва. Иштар слушала внимательно, но молчала и не перебивала: ага, три символа… три символа.
Черное солнце на плече Тоффи: амбиции, сила и власть. Ох, теперь-то кошка прекрасно осознавала, какой огонь горел в сердце ее партнера. Дело, конечно, касалось не только минувшей близости. Она понимала прекрасно, что должно было быть внутри самца, чтобы подчинить себе, пусть и на время, такого опасного здоровяка, как Хаган; чтобы урегулировать конфликт с той огромной красной кошкой, которая будто явилась из самого ада. А между делом, ее покровитель не отличался выдающимися размерами, крупными покатыми мышцами, но один только его вид внушал не самые приятные впечатления, а иной раз даже пугал. Львица едва заметно кивает и слушает дальше.
Луна на плече шамана. Белая луна на темной шкуре. Этот ворчливый старик был не только спокойным, но очень миролюбивым и мудрым. Он не трогал зверей вокруг, уважал пресловутый «круг жизни», охотился только ради пропитания и помогал нуждающимся. Ему не нужны были самки, власть, прайды: он просто созерцал, странствовал, жил. И рядом с ним было спокойно, а вот с Тоффи — безопасно. Кроме того, Иштар все еще было не по себе от того, что шаман не поделился с ней такой ценной информацией, раз уж знал о татуировках и сам носил одну из возможных. Почему же она была не готова тогда по его мнению?.. Почему?
Закат на плече Деваса. Львица едва заметно нахмурилась: она никогда не могла найти общий язык с братом Тоффи, все время с ним огрызалась и считала его бестолковым грубым мужланом, у которого в голове только мысли о том, как бы поспать, пожрать и послать кого-нибудь. Сегодня он удивил ее своим участием в беде других зверей. И теперь, будто в подтверждении его же действий, кошка узнает о том, какой он есть на самом деле и в чем его главная проблема. Пожалуй, Девас и Иштар в этом смысле похожи: мысль эта никак не укладывалась в хорошенькой головке охотницы, но возникала уже не первый раз. Но даже когда львица, наконец, осознает это в полной мере, ей не станет от этого легче.
И, наконец, она сама. Последней фразой Тоффи ставит в отношениях с самкой восклицательный знак, чего Иштар, конечно, не могла упустить из виду: это была близость не на один раз. Он хочет сделать львицу своей самкой, а это значит, что… зрачки хищницы расширились, она взглянула Ириске в глаза: конечно, любовь — это слишком поэтичное понятие, но он выбрал ее (за неимением других львиц, но это сейчас неважно для Иштар) в качестве своей самки. И кошка, увлекаемая порывами природных инстинктов, безусловно, была счастлива; только где-то в подсознании, гаснувшем и далеком, что-то кричало о спасении и предостерегало ее. Но чего бояться? Чего можно было опасаться, когда самец прямым текстом заявляет, что готов сделать ее СВОЕЙ? Львица облизывает подсохшие губы, когда он отстраняется, завершив свою работу. Она забывает о его словах, о солнце, что должно пробудиться в ней, потому что зацикливается на ином. Конечно, по природе своей она амбициозна и горда, но пламя ее сердца не должно обжигать, оно должно — согревать. Только с Тоффи все может обернуться иначе.
— Как жаль, что мой учитель мне об этом не рассказывал, — в конце концов, с сожалением проговорила кошка, — ведь он явно принадлежал нашему… клану. У него на плече была белая луна. — Но сожаление прошло мгновенно: Иштар быстро переключилась от сказанного, красуясь и поворачивая голову и так, и этак, — очень хочется посмотреть, как получилось, но ты так занят едой, что пожалуй, я составлю тебе компанию, — самка тоже почувствовала чувство голода, а потому охотно улеглась рядом с Тоффи, с удовольствием уминая мясо за обе щечки. Только когда она почувствовала, что желудок набит до отвала, то с мурлыканьем положила голову на тело льва, используя его в качестве этакой мягкой шерстяной подушки. Засыпала львица, наконец, довольная своей жизнью — окрыленной и даже влюбленной.
Если удастся выспаться — это будет вообще идеально. Главное, чтобы не произошло ничего из ряда вон выходящего.
