Когда дух завёл пространную речь о войне, к Фёдору пришло осознание, что его сейчас ожидает - длинный глубокомысленный монолог о чём-то пространном, не относящемся к делу, из которого, если повезёт, удастся извлечь лишь несколько крупиц действительно полезной информации. Вступительная часть его разочаровала и даже заставила немного насторожиться в опасении, что так пойдёт и дальше, что его потустороннего информатора может унести далеко в дебри бесплодного красноречия, откуда вытащить того будет весьма и весьма проблематично. Призрак со скорбным вздохом замолк, закрыл глаза и, видимо, погрузился в свои безрадостные воспоминания о минувших битвах древности, прежде не сказав ничего, кроме пустых и очевидных слов.

Далее многим лучше не стало. От пространных речей призрак перешёл к пространным вопросам, причём риторическим, так как ответа на них он не ожидал, чему-то вроде проверки на благородство души и чистоту намерений. Выбор предоставлялся небогатый: признать себя либо бескорыстным героем, жизни своей не щадящим ради Братства, либо трусливой сволочью, пекущейся лишь о собственной шкуре. Третьего не дано. Фёдор подавил желание снисходительно улыбнуться в ответ (вопрошающему, он был уверен, такой жест по нраву бы не пришёлся). Как всё-таки глупо кидаться в крайности. Если бы он действительно так трясся за свою жизнь, то уже давно бы просто сбежал на юг, подальше от всех проблем. Защитить того, кто ему дорог - это уже больше похоже на правду, правда с маленькой неучтённой в постановке вопроса помаркой. Не кого, а что. До жизней и судеб своих соплеменников шаману не было никакого дела, его интересовали лишь покой и порядок в этих землях, сохранение удобства привычного уклада жизни и избавление от опасности быть в любой момент выпотрошенным и превращённым в меховую подстилку какими-то буйствующими безумцами. Фёдору всего лишь хотелось и дальше спокойно продолжать жить так, как то было до начала подготовки к войне и всеобщей тихо нарастающей паники, подстёгиваемой мрачными предсказаниями отдельных паникёров. Желать не сохранения жизни всем и каждому, но возвращения к мирной (относительно, Север всё же никогда не был райским курортом) жизни - в этом стремлении не было ничего благородного, равно как и ничего подлого.

В рассказе о ходоках тоже не не было ничего конкретного. По правде говоря, он больше походил на те байки, что по вечерам со всё новыми и новыми фантастическими подробностями, приглушённым шёпотом, будто бы боясь навлечь на себя беду неосторожным словом, пересказывали друг другу его встревоженные сопрайдовцы. Ну а, с другой стороны, чего Фёдор ожидал, что древнее потустороннее существо ему сейчас нарисует карту местности и поднесёт подробное досье на каждого ходока? Бред.

Впрочем, кое-что полезное ему всё же удалось выцепить. Во-первых, кое-какой ориентир дух всё же дал, рассказав о некоем древнем дереве, нашедшем покой в ледяной пустыне; если как-то разузнать, что это за дерево и где оно находится, был шанс напасть на верный след. И второе, уже не столь важное, потому что догадка об этом уже витала в воздухе, стоило лишь схватить - Иные как-то связаны с миром духов и имеют в нём надёжную поддержку и помощь, быть может, со стороны каких-нибудь кровавых божеств, а может, со стороны своих давно умерших предков. Что, впрочем, не мешает их предкам и быть этими кровавыми божествами.

Результатом разговора с мистическим существом Фёдор оказался скорее доволен, нежели разочарован: пусть он и получил меньше, чем ожидал, у него всё-таки появилась небольшая зацепка, что было точно лучше, чем ничего.

Уже на пути к каменному помосту, пройдя по которому можно было покинуть островок, Фёдор краем глаза заметил, как на один из камней взобрался какой-то мелкий зверёк. Он бы не обратил на него внимания, не будь эта тёмно-рыжая шкурка так похожа на ту, что принадлежала одному его старому знакомому. Обернувшись, лев встретился взглядом с крысой, неловко сгорбившейся, в неуверенности и замешательстве, почти в страхе смотрящей на него. Вне всякого сомнения, это был Хопедайа.

- Ты ещё злишься на меня? - осторожно подал голос грызун, словно опасаясь того, что ещё может получить тяжёлой львиной лапой за прошлый сорванный ритуал. Видимо, предыдущий тычок хорошо закрепился в его памяти, даже несмотря на то, что тогда он воспринимал реальность через призму завладевшего его кровью и разумом дурмана.

- Нет, - коротко ответил Фёдор. С тех пор прошло уже слишком много времени, да и не так важен был тот обряд, чтобы черногривый до сих пор вынашивал план мести шаману-неудачнику. К тому же, вот ещё буквально пару минут назад он и вовсе был уверен, что крыс после того случая приказал долго жить. - Ты поэтому так долго не появлялся?

- Нет, я просто... - Хопедайа, уже было вздохнувший с облегчением, снова замялся и весь как-то съёжился, нервно перебирая когтистыми лысыми пальцами. Потом он всё же решительно выдохнул и, собравшись с силами, продолжил говорить. -  Хотел уйти. Навсегда уйти. То, что ты тогда сделал, было просто чудовищно. Я решил, что так не могу, что надо начать новую жизнь, но потом понял, что от прошлого бежать некуда, что это и моя вина тоже.

Вид у Хопедайи был забитый, он всё приклонял голову к земле и мелко вздрагивал, когда задыхающейся скороговоркой проговаривал самые трудные для него куски своего монолога, будто бы всё ещё боялся, что его сейчас ударят. Хотел было удрать куда глаза глядят, чтобы ничего не напоминало, не вызывало чувство вины, да, видимо, совесть заела, убедила, что такой, как он, не заслуживает нормальной жизни после всего того, что натворил, потому что всегда будет виноват в содеянном. Жалкое зрелище. Последние остатки симпатии Фёдора к этому надломленному, совершенно отчаявшемуся существу уже давно улетучились, оставив место лишь пренебрежительному равнодушию. Хопедайа никогда не мог довести начатое до конца, постоянно трусил и жаловался - если бы не его познания в лекарстве, которые ещё следовало перенять, Фёдор уже давно придушил бы его за ненадобностью.

Некоторое время они оба молчали и смотрели на мирно струящийся поток воды, огибающий зелёный остров, думая каждый о своём. Выдержав достаточную паузу, чтобы не показаться совсем уж бестактным, не показать, что ему всё равно, что там Хопедайю мучает и терзает, лев спросил:

- Где мне тебя искать, если ты понадобишься?

- В мёртвых зарослях, - несколько рассеянно ответил рыжий, не поднимая головы, пустым подавленным взглядом смотря сквозь текущую реку. - Хочу там найти себе нору. Там спокойно.

Посидев ещё совсем немного рядом с Хопедайей ради сохранения приличия, Фёдор поднялся на лапы и неторопливо направился в сторону Одинокой скалы, оставив того в одиночестве. Солнце медленно опускалось за линию горизонта, знаменуя собой скорое наступление ночи. Пора было возвращаться домой.

—→ Каменистое подножье

Отредактировано Федор (14 Апр 2020 22:49:27)