Иша ожидала чего угодно: шлепка, длинной нотации (впрочем, первое было гораздо вероятнее - ведь Мисава не была склонна к длинным разглагольствованиям; зачем, если короткое объяснение можно просто подкрепить шлепком?)... но ничего не было. Удивительно. Темная приоткрыла глаз и обнаружила Мисаву сидящей. Глаза у самки были устало полуприкрыты. Ну устала, конечно, пока гонялась за антилопами. Ише было совершенно непонятно состояние матери - сама-то она еще ни разу не сталкивалась ни с чем подобным. Поняла она только то, что ругать их не будут.
— Вот он, он нас спас! Правда, Иша? — радостно воскликнула Кейона, расцепив объятия и неуверенно шлепая в сторону.
На плече Иши, там, куда сестра прижималась мордочкой, осталась влажная полоска. Бурая с недовольством смахнула ее, заодно вытерев и собственную намокшую от слез морду. Затем она потопала следом за Кей, на морде ее явно читалось любопытство и легкое раздражение - как ни крути, а глаза были именно у нее, а львенка, спасшего их, заметила при этом Кейона.
- Ага, - она шмыгнула носом, приблизившись к Рутендо и склоняя голову на бок, с любопытством оглядывая его.
Не такой уж он был и крупный: сперва-то в горячке Ише казалось, что их прикрывает своим телом здоровенный такой взрослый лев. Было бы здорово, если бы их спас Грей... ну даже пусть Мисава, хотя Грей, несомненно, был бы лучше. Но... ладно, и этот сойдет. Рослая и крупная львенка была не намного мельче Рутендо, и оставалось только гадать, в какой же клубок сжались оба детеныша, что он смог их заслонить.
- Меня Иша зовут, - перехватывая инициативу, представилась бурая; интересно было поговорить с кем-то еще, кроме семьи, ведь львята уже долгое время не встречались больше ни с кем, - а это - Кейона.

Отдых. Какое короткое и замечательное слово. Но лучше отдыха обычного, после долго перехода или после охоты, может быть только отдых после охоты с набитым желудком. О да! Несколькими чесами ранние, Уэйд загрыз маленькую антилопу, отставшую от стада и сейчас валялся на мягкой траве. Можно было бы вообще не уходить с этой полянки но «третий» завопил, что просто валяться чертовски скучно, даже не смотря на то, что это награда за удачную охоту.
– Уэйд! Чел, ну встань. Это не весело, просто лежать и ничего не делать! – в ответ на эти «мольбы» возмутился «второй»
– Отдых– это тоже немаловажное дело в жизни охотника, бестолочь. Лучше молчи, в кой-то веке мы нажрались от пуза. – когда голоса притихли, Уэйд громко зевнул и сказал обоим.
– Не, он, кстати, в чём-то прав. Это не весело, просто лежать, но вы даже не представляете как сильно я устал… Да и мне дико лень, что-то сейчас делать. – «второй» начал поддакивать своим серьёзным голосом. Хотя всю его серьёзность мог оценить только сам Уэйдсон, ведь слышал его только, он сам.
– Вот и хорошо. Мы и так набродились здесь. А вот завтра, поплетёмся в… не знаю. Куда-нибудь. – А вот «третий» был совершенно не доволен.
– Ну чуваки! Чего вы заладили?! Кто мы? Жирные лентяи или крутые одиночки? Я думал, что мы относимся ко вторым… – где-то в стороне раздался, еле слышный грохот, похожий на звук падения чьей-то тушки но, ни Уэйд, ни «второй» его даже не услышали. Лев по тому, что уже почти дремал, а голос просто не захотел обращать на него внимание. Зато "третий" завопил, как сирена, услышав эти звуки.
- Парни! Вот только не говорите, что вам не интересно, что там грохнулось?! Да что б вас! Надоели! Я больше с вами не разговариваю, жиробасы. – Уэйд попытался успокоить своего «друга».
- Да ладно тебе! Сейчас мы проверим, что там, а ты снова будешь говорить с нами. По рукам? – уговор оказался действенным и «третий» снова заговорил.
- Вот так-то лучше. По рукам, чел. А теперь иди! – Лениво подняв своё массивное тело с кровати травы Уэйд, через заросли, побрёл к месту от куда раздался грохот. На том месте красногривый ничего не обнаружил, но зато дальше, вверх по реке, его ждал приятный сюрприз. Одинокая львица. Стройная, с изящной походкой. Просто загляденье. Голоса затрубили, что это шанс пое… получить хорошего знакомого, ну если, конечно, она не попробует убежать, дождавшись пока Уэйдсон уснёт. А спал одиночка крепок и долго. Порой его даже голоса разбудить не могли. Про усталость после охоты самец забыл тут же и бегом нагнал львицу.
– Ух какие личности у нас тут гуляют. Не страшно такой красавице одной бродить? Я – Уэйдсон. Можно просто Уэйд. А тебя как звать? – таким неожиданным появлением лев наверняка напугал одиночку, так ещё и завалил вопросами и льстивыми комплементами. Да, впрочем, как всегда.

Отредактировано Wadeson (19 Июл 2013 16:51:10)

——–-Начало игры-———–

Тоширо странствовала уже на протяжении нескольких часов. Жара и усталость давали о себе знать: самочувствие ухудшалось, кажется, с каждой минутой. Живот урчал, сообщая, что необходимо съесть хоть что-нибудь.
Состояние львицы, мягко говоря, было не из лучших. Но она пришла сюда с определенной целью... То и дело Тоши оглядывалась в поисках хоть какой-нибудь объеденной тушки, чтобы погрызть костей: за то длительное время, что она провела вдали от своего дома, львица до сих пор не научилась толком охотиться. Было бы просто невероятным везением, если бы сейчас она наткнулась на детеныша антилопы, отбившегося от стада или полудохлую зебру. Но чуда не случилось и львица обреченно вздохнула. Еще пару дней такой голодухи, и ей придет каюк. Окончательный и бесповоротный, как говорится. - Вот все львицы как львицы... Охотятся. Добывают пропитание себе, своим детенышам, своим львам в конце концов. А ты что? А ничего. Ох и посмеялась же над кем-то природа... - Тоши вновь качнула головой и села, оглядываясь. Ничего. Где-то вдалеке паслось стадо антилоп, но было бы смешно даже предпринять попытку выловить кого-нибудь: стоит ей приблизиться на пару метров, и все разбегутся.
-Отвратительно. - Тоширо пробурчала еще пару фраз под нос и снова завертела головой. Неподалеку находились крупный лев и молодая самка. Чтобы хоть как-то отвлечься от чувства голода и усталости, львица приблизилась и прислушалась к их разговору.

Отредактировано Тоширо (19 Июл 2013 17:45:23)

Львица длительное время вслушивалась в разговор, затаив дыхание, пригнувшись и инстинктивно прижав ушки. По обрывкам фраз стало понятно, что эти двое- одиночки. - Замечательно. Значит в случае чего будет проще общаться... По крайней мере обычно прайдовские к большинству одиночек относятся с пренебрежением. - Тоширо тихо выдохнула, прикрыв глаза. Скудная тень хоть как-то защищала от солнца, что не могло не радовать. Живот вновь предательски заурчал, напоминая Тоши о чувстве голода. Но о каком сейчас голоде может идти речь, когда ты прячешься в кустах, можно сказать, подслушивая разговор двух львов?! От этой мысли львице стало противно. - Тоже мне, опустилась. Тьфу! - Тоширо качнула головой
"Прослушка" продолжалась. Из остальных фраз и удаляющихся шагов стало ясно, что самка убежала. Но диалог продолжался. Правда односторонний... И тогда Тоширо совсем ничего не поняла. Ведь вроде бы львов-то было двое! С этими мыслями львица выпрямилась и поднялась, уже собираясь выйти, как тут ее размышления прервал низкий голос. Судя по тембру можно было с легкостью определить, что принадлежал он тому самому льву.
- Выходи, не съедим. Наверное. - Тоширо поморщилась, чуть нахмурившись. - Тоже мне. - пронеслось в голове у нее.
Потоптавшись еще несколько минут и услышав, как незнакомец кричит что-то вслед удалившейся львице, Широ вышла.
- Выхожу. - на лице появилось подобие усмешки. - Мы сами кого хочешь съедим. - Тоши облизнулась. В голове промелькнула мысль о том, что она не может справиться даже с антилопой, не говоря уже о крупном взрослом самце, а следом еще одна мысль гласящая, что это была не слишком удачная шутка.

Отредактировано Тоширо (19 Июл 2013 18:49:31)

Тоширо окинула льва взглядом. - Н-дааа. Видок достаточно внушающий. - от этой мысли она поежилась. Не хотелось бы попасть к такому в недруги.
- Да, я слышала. Тоширо. Можно просто Тоши, приятно познакомиться, - с этими словами львица обнажила ряд белоснежных зубов, игриво вильнув хвостом и чуть склонившись. Наверное, с охотой у тебя всё хорошо. - выдал новоиспеченный знакомый. - Ха! Знал бы ты, как ошибаешься, - пронеслось у Тоши в голове, но Уэйд тут же прервал эту мысль, не дав ей завершиться. А хотя, нет. Ну, тогда скажи, сколько дней не ела?    - выдал тот. - А вот тут ты уже прав. - Широ вздохнула, стыдливо посмотрев в сторону. - Пару дней точно. И это предложение мне нравится, я полностью за. - самка вновь улыбнулась.
Вот так удача! Бродила в поисках хоть какой-никакой обглоданной тушки, а отужинает свежей антилопой. Красота-а-а!
А новоиспеченный знакомый, кажется, погрузился в свои мысли, о чем говорил его задумчивый вид.
– Ой, парни. Ну, я так ещё красней стану! Хватит. - Широ вздрогнула и подняла взгляд. - Это было внезапно - отметила про себя та, но, однако, не придав особого значения лишь пожала плечами и продолжила разглядывать льва. Диалог с собой тот продолжил, но, впрочем, какая разница, каких особей сейчас не встретишь в саванне? К тому же раздвоение (а раздвоение ли?) личности не говорит о самом характере.
- Идем, - обаятельно улыбнувшись ответила львица. Да, вечер определенно удался.

Отредактировано Тоширо (20 Июл 2013 00:59:36)

Начало игры

Жаркий день подходил к концу. Солнце, плоское, как камень у реки и широкое, как озеро, у которого вырос Ука, заходило за горизонт. Над пастбищами растеклась глухая, тяжелая тишина, лишь перешептывались травяные поросли да издали слышалось дыхание затихающей песчаной бури.

В этот сонный закатный час из-под старого бревна с морщинистой, полуоблезшей корой, вылез молодой леопард. Его шерсть отливала розовым в подобном освещении, под кожей перекатывались крепкие, натренированные мышцы. Укамэ потянулся совершенно по-кошачьи, изогнув спину и вытянув длинный хвост, а затем сладко, с урчанием зевнул. Блестнули острые клыки. Немного отойдя от сна, Ука оглядел долину своим невыразительным, внимательным взглядом.

Перед ним простирались пастбища. Где-то далеко темной каемкой виднелся лес. То тут, то там располагались горстки деревьев, бессистемно, словно какой-то огромный львенок рассыпал их, играя. Это были места его детства, его родина, дом, в который приятно было вернуться.
Леопард смежил веки, приоткрыл рот и втянул в себя воздух. Пахло сухой землей, луговыми травами, водой и – слегка – золой. Досадливо дернув ухом, Укамэ направился к реке, протекавшей неподалеку. Блестевший розовым водяной поток был не просто рекой, а еще и границей, разделявшей живые земли и мертвое пепелище. Ука вздохнул и направился к чистой воде, переступая лапами по вязкой грязи. На ней остались следы других животных, приходивших на водопой, но Укамэ не слишком интересовался ими: есть хотелось совсем чуть-чуть, неназойливо, тогда как от жажды першило в горле.

Лакая вкусную, свежую воду, Укамэ строил в голове планы на будущее. Нужно найти брата. Леопард перебирал в голове своих знакомых из саванны, размышляя, кто бы мог из них подсказать, где сейчас находится Нир. Вряд ли он все еще живет на территории отца… Наверняка ушел. Да и жить тут уже особо негде, – Ука тоскливо посмотрел на пепелище. А ведь когда-то они с Ниром играли там, совсем детьми. Брат тогда был настолько маленький, что мог спрятаться в траве и подкрасться к нему, Укамэ, совсем близко… Воспоминания о детстве, которые в странствиях казались Уке давним, неприятным сном, забрезжили снова, теперь в ином свете. С теплом в груди леопард вспоминал, как играл, охотился, дрался на этих угодьях. Прошлое оказалось настолько близко, что, казалось, Ука чувствовал даже запах брата. Или… и правда чувствовал?

Укамэ вскинул голову, принюхавшись. Пахло Ниром, но не детенышем, а взрослым уже леопардом, и при этом – Ниром. Неужели он до сих пор бродит по этой территории? Бродяга почувствовал в душе щемящее волнение. Больше всего ему сейчас хотелось поговорить с братом. Поговорить и попросить прощения за самовольный уход, за то, что оставил без присмотра.

Сбросивший остатки сна леопард тенью метнулся к берегу, выискивая другие следы близкого нахождения Нира.

——→ Большой водопад
Путешествие было долгим и не слишком радостным, как хотелось бы. Первое время, однако, Нир несся на всех парах, поднимая клубы пыли, словно за ним уцепилась погоня в лице пары мощных львов, но уже позже, по мере приближения к пастбищу, от нахлынувшей усталости пятнистый начал сбиваться на рысь, а после и вовсе перешел на шаг, идя вдоль речушки и неспешно перебирая лапами. Неприятные посасывающие чувства в животе усиливались, и тот уже предвкушал, как будет смаковать, хрустя косточками молодой зебры. Или антилопы, не столь важно. Мысли о чересчур серьезной львице с водопада, что не понравилась ему изначально, как-то сами по себе улетучились, оставив место типичнейшему потоку бреда.
Пестрый зеленый пейзаж, сопровождавшийся криками птиц, шумом листьев и высокой травы сменился безмолвным пепелищем от которого, казалось, так и веяло пустотой и безысходностью. Хищник бросил взгляд на сторону, что находилась за другим берегом реки, а затем вновь окинул взглядом то, что осталось от второй половины пастбища: картина перед ним встала достаточно печальная. Надо бы пересечь реку, ибо тут точно ловить нечего. Так и останешься голодным.
Алый круг солнца окрасил все в розовые тона, включая густую серебристую шерсть леопарда. - Будь я птицей с такого же цвета перьями, - пронеслось у него в голове, - я бы смахивал сейчас на фламинго! - довольный собственной находчивостью, Нир продолжил путь, разглядывая простирающиеся на много километров просторы. Создавалось впечатление, что его, сгоревший берег, и противоположный - это два разных мира.
Внезапно нахлынула ностальгия о былых временах, когда еще пятнистый был неуклюжим маленьким комочком, неумело перебирал лапами и лишь постигал основы охоты, отрабатывая навыки на... - Укамэ... - неожиданно для себя выпалил тот, так и не поняв, было ли это сказано вслух. Зверь покачал головой и бросил угрюмый взгляд куда-то в сторону. К горлу подступил комок, а где-то в области груди неприятно заныло. - Вот еще! - Нир вновь тряхнул головой, как бы отгоняя грустные мысли, - не хватало мне хандры.
Пятнистый хмыкнул и парой прыжков настиг крупный камень, что стоял неподалеку и давал хороший обзор обоих берегов. Вскарабкавшись, он огляделся: пусто. Пожалуй, действительно не лучшее время для охоты, однако есть-то хотелось!
Приметив небольшую птицу на той стороне, хищник спрыгнул. Перейти реку не составляло труда: неподалеку как некстати было повалено бревно. И хоть оно и не внушало доверия в плане устойчивости, попробовать стоило.
И вот, спустя несколько минут, зверь уже стоит с окровавленной пастью у растерзанной тушки, дожевывая добычу. Не сказать, чтобы чувство голода утолено окончательно, но притуплено на несколько часов уж точно. В нос отчетливо ударил знакомый запах. Укамэ? Нет. Определенно нет. Его появление в саванне не могло быть реальным. К тому же, обоняние уже давно подводит Нира. Показалось…

Отредактировано Нир (21 Июл 2013 18:52:55)

Неужели показалось? Только этот вопрос беспокоил в ту минуту Укамэ. Шанс на то, что из многочисленных и разнообразных обитателей саванны он в первый же вечер наткнулся на родного брата, был очень мал, но – чем духи не шутят?.. Ведь знакомый запах преследовал Уку, дразнил – еле уловимый, изменившийся… но все-таки это был запах Нира, и Укамэ упрямо брел по пастбищу, оглядываясь по сторонам.

Короткий пронзительный крик разрезал густую вечернюю тишину. Укамэ вздрогнул, повернул голову в сторону реки и пошевелил ушами. Удачная охота? Кажется, леопард оказался прав: предупрежденные об опасности собратья кричавшего, белоснежные озерные птицы, неспеша поднялись с берега обмелевшей реки и сплошной ослепительно-белой цепочкой взмыли в небо. Проводив их взглядом, Укамэ вновь посмотрел в сторону, откуда раздавался крик, но блики солнечного света на воде слепили его, не давая возможности разглядеть охотника. Брат или не брат? Обычно хищники не любят, когда их застают врасплох во время еды… То, что охотился Нир – шанс один из сотни… Но… Укамэ решил довериться своему предчувствию и потрусил к охотнику. В это время в его душе боролись два чувства: с одной стороны – давняя тоска по брату, желание увидеть его, обнюхать, поговорить с ним, с другой – страх, что Нир затаил обиду и не примет его.

Солнце почти скрылось за полями, и уже можно было разглядеть хищника, пожиравшего пойманную птицу. Тот был по меркам саванны довольно мелких размеров, покрытый пятнистым, серым мехом. Сомнений не оставалось…
– Брат! – вырвалось невольно у Укамэ. Леопард прибавил ходу, побежал, взмахами стройных лап раздвигая шуршащую сухую траву, но, когда расстояние между ним и Ниром сократилось примерно до длины пяти львиных хвостов, Ука остановился так резко, словно его лапы вросли в землю. – Нир! – окликнул он, поглощенный внезапной робостью. – Э… это я, Ука. Я вернулся. Прости меня. – Укамэ ни с кем не разговаривал с тех пор, как они с Нахари расстались в лесах. Говорить было непривычно, звуки складывались лишь в хриплые, короткие фразы.

Леопард догрыз крайнюю косточку пернатого и облизнулся, пачкая морду еще сильнее, чем было; надо бы подыскать себе ночлег. От внезапных и холодных дуновений, распушивших грязную густую шерсть, зверь поежился и чуть скривил окровавленное лицо. Ветер уже вовсю начинал гулять по саванне, разгуливаясь на открытых пространствах (вроде этого пастбища) сильнее, чем обычно.
В голове промелькнула мысль об оставленном на водоеме друге и о том, что эти двое всегда ночевали вместе как минимум в целях безопасности, и что Ниру следовало бы Сойера подыскать, но черт знает, куда этот лев мог ускакать и есть ли вообще смысл бежать обратно, сломя голову. Может быть, найдется все-таки подходящее место.
Темнело. Рыжее солнце почти скрылось за горизонтом, оставляя обитателей саванны наедине в царстве ночи. Два голубых сапфира сверкнули в сумерках, оглядываясь. Надо напрячь то, что осталось в черепной коробке, вспомнить расположение наиболее удачных участков и выбрать направление, в которое необходимо двигаться, дабы не бродить бессмысленно по просторам до самого восхода солнца. Кто вообще придумал ночь?
Где-то вдалеке послышался писк ибиса, а за ним...
– Брат! - этот выкрик заставил пятнистого невольно оглянуться. Сердце замерло, а спустя мгновения забилось с учащенной в разы скоростью. Кажется, что воздух перестал попадать в легкие. – Нир!
Сомнений не оставалось. Перед ним стоял ЕГО брат. Тот самый Укамэ, которого Нир видел последний раз лишь много лет назад, когда оба еще были совсем юными и немного бестолковыми. Изменившийся настолько, что его просто невозможно было бы узнать, если бы не знакомый и до боли родной голос, хоть и частично сменившийся.
- Ука! Укамэ!! Остальных слов зверь уже не слышал, да и не было смысла слушать что-то дальше; двумя прыжками сократив расстояние между ними, леопард повалил брата в траву и замер, навалившись сверху. Нира переполнял букет чувств, львиная доля которых была положительными. Обида, давно таящаяся где-то внутри была безжалостно раздавлена под их натиском, но... Что делать дальше он не знал. Прошло слишком много времени. Начать дурачиться как много лет назад? Неизвестна реакция. Серьезно что-то бормотать, насупившись? Слишком глупо. Ластиться, впадать в объятия, зарываясь носом в шерсти?... Пятнистый и понятия не имел о том, как себя повести.

Отредактировано Нир (25 Июл 2013 18:36:04)

Кажется, брат не держал на Уку зла. Груз обиды ушел, оставив после себя лишь легкую горечь, и Укамэ ощутил в себе такую легкость, что, вероятно, взлетел бы на воздух, если бы Нир не прижал его к земле своими тяжелыми, сильными лапами. Сделав такой дружелюбный и радостный жест, брат замер, словно не понимал, что ему в общем-то дальше делать, и в этом было столько нировского, столько юношеской неуверенности, что Ука невольно вспомнил тот наивный клубочек меха, которым он оставил брата, и весело, звонко заурчал. Затем напряг тренированные мышцы и сбросил с себя Нира, перекатился на спину и встал, быстро, радостно, словно подпрыгнув – только зашуршала сухая трава под телами молодых леопардов. Укамэ в один прыжок приблизился к брату и ткнулся мокрым носом в его щеку, вдохнул изменившийся, огрубевший запах и установил его в памяти. Столько всего случилось за года разлуки, о стольком многом следовало поговорить – и поэтому Ука молчал, не решаясь выбрать какую-то одну тему из всех, одинаково важных. Наконец он произнес, усевшись рядом с братом и вытянув длинный, пыльный хвост:

– Много воды утекло с нашей последней встречи… Мы с отцом поцапались, и он изгнал меня, он не хвалился этим в семье? Я не мог вернуться, я боялся, что он меня убьет… – с тех пор много чего случилось с Укой, новые воспоминания о Нахари, горах, джунглях, болотах застлали страх, вину, бессильную юношескую злобу того сезона. Все эти воспоминания казались чужими, словно другой леопард, не Ука, ютился в какой-то пещерке на глинистом берегу реки, искал лечебные травы, ловил себя на том, что смотрит в сторону дома, и злился на себя за это. – Как ты живешь? Отец, мать – живы? Что вообще сейчас происходит в саванне? – Укамэ понял, что ничего не знает о нынешних событиях. Какой львиный прайд у власти? Он даже не знал их названий. Не умер ли старик Рафики? Счастливо живут звери или не очень, из-за чего переживают? Укамэ не знал ничего и от этого в который раз почувствовал себя оторванным от родины.

Когда Укамэ спросил про родителей, Нир сразу же принял вид растерянный и понурый. Огляделся по сторонам: тело потребовало стандартной реакции на тревожащий вопрос. И выдал такое, что Ука изумленно посмотрел на брата и приоткрыл чуть пасть. Нира изгнали? Нира? И что же он такое сделал? Укамэ почувствовал гордость за брата. Да, видимо, он и вправду вырос. Обзавелся колючками… Но, кроме гордости, в Уке распускалась новая вина: жизнь у Нира была не сахар, черт знает, что ему пришлось пережить в родной саванне, пока он, старший брат, весело и вполне благополучно разгуливал по африканским просторам. И свербило в душе еще одно чувство, непонятно откуда и почему взявшееся – ревность. Укамэ никогда ни с кем не делил друзей: сначала он проводил все свое время – дневное и ночное – с братом, позже – с Нахири. Неприятная, едкая мысль, похожая на ядовитую личинку, прошла по организму Уки. Что, если у брата есть другие, более близкие, чем он, друзья? Да наверняка есть. Не может такой общительный леопард прожить столько лет, не обзаведшись парой-тройкой друзей или, по крайней мере, приятелей.

Но выказывать подобные претензии к брату было бы по меньшей мере глупо. Поэтому Ука дернул ухом, пытаясь с помощью этого механического жеста выбросить всю нелепость из головы, и задал интересовавший его вопрос:
- А где вы с другом побывали?

Мысль, что младший выбрал для себя путь странника, как и он, Ука, и, быть может, побывал в тех же местах, что и он, заставляла его улыбаться краешком рта.

– настолько много, что вспомнить не только названия, но и вообще что представляют из себя эти места будет весьма затруднительно, – проговорил Нир и невесомо ухмыльнулся себе в усы. Наступила напряженная тишина – та, которая бывает, когда встречаешься с давним родным тебе человеком и присматриваешься, насколько он изменился, и боишься показаться смешным. Укамэ понимал все это и почему-то все равно молчал, оглядывая в сотый раз с ног до головы выросшего брата. И вот, как в старые добрые времена, гнетущее обоюдное молчание нарушил именно Нир. Он скучал по мне. Я ему нужен. Я кому-то нужен, – билось в голове у Укамэ, когда брат повалил его в тихо зашуршавшую траву. По телу разлилось упругое тепло, и леопард осознал наконец, что он дома, что долгое, бесцельное странствие по чужим лесам и саваннам закончено, и теперь начнется новая, оседлая жизнь. Укамэ впервые за много дней полностью расслабился и вдохнул родной запах брата.

Пока я не встретил Нира, эта саванна была для меня всего лишь местом со знакомым пейзажем и воспоминаниями… Но теперь я чувствую себя здесь, как дома. Может быть, дом не в территории, а в близких и друзьях?

Как следует задержаться на этой мысли не удалось, слишком уж хорошо было лежать на рассохшейся буроватой земле с Ниром, который шептал что-то, уткнувшись влажным крупным носом в шею Укамэ.

– Я тоже скучал по тебе, братец. Без тебя многое было не то, и я рад, что повернул домой... Но теперь все будет по-старому, да? Мы с тобой вместе… охотимся, сражаемся, – Укамэ представил будущее и глуховато заурчал, так мощно, что отдалось в грудной клетке. После леопард игриво куснул брата за ухо. Леопард старался воскресить те самые времена, и потому фраза звучала немного фамильярнее и веселее, чем того требовала ситуация. – Эй, ты уже не котенок. Если полежишь на мне еще немного, то просто меня придавишь. – Ука посмотрел в кристально-голубые глаза Нира и… замолк с изумленно приоткрытым ртом. Что-то в этом взгляде было такое, после чего все встало на свои места и связь, разорванная расстоянием между братьями, вновь появилась, еще крепче прежней. По телу Укамэ забурлили новые, горячие силы. Он извернулся и вырвался  из-под брата, прижал того лапами сам. Глаза Уки сияли, как две колючие зеленые звездочки. – Я хочу побежать сейчас с тобой куда-нибудь далеко отсюда, поохотиться, найти какую-нибудь уютную пещеру перед рассветом и о многом, многом поговорить, – сказал Ука. Все их с Нахари приключения показались чем-то давнишним, из прошлой жизни, скучным даже, но это неважно. Укамэ всегда найдет, что рассказать брату.

Офф: это может тянуться бесконечно. Так что пора драть когти.
Львята потихоньку очухивались. Похоже, они были вполне так себе живы и здоровы, гораздо здоровее нашего героя, несмотря даже на то, какой шок эти бедняжки пережили. Да и родители хороши. Лев в крови, охотница вообще еле на ногах держится. Рутендо с каждой секундой всё больше и больше чувствовал себя не в своей тарелке. В конце концов, кто он такой, чтобы мешать этой чудесной семейке приходить в себя. Это было так, словно он увидел чью-то любовную сцену.
Итак, первой в себя пришла серая львёнка. Она жалобно пищала что-то своим родителям, затем вдруг навострила уши, принюхалась, и внезапно закричала, поднимаясь на ноги.
— Вот он, он нас спас! Правда, Иша?
Рутендо с интересом наблюдал за храброй серой малышкой, которая решительно двинулась в его сторону, не дожидаясь ответа старших. Её глаза были мутными, словно поражёнными бельмом.
"Она слепая, что ли?" - мелькнула в голове подростка гениальная мысль.
Вот пришла в себя и вторая кроха. В общем-то, особыми крохами они не были, особенно та, что коричневая. Она-то была ненамного ниже Рутендо, хотя телосложение у неё было пока, как у львёнка, пухленького, немного неуклюжего, в то время как наш юный лев уже приобрёл длиннолапую грациозность и поджарость взрослой особи.
- Меня Иша зовут, а это - Кейона.
"Иша, Кейона, Иша, Кейона," - зачем-то он мысленно повторил их имена, а затем вспомнил, что и самому стоит представиться.
- А я Рутендо.
"И что дальше?"
Он замолчал, посмотрел через головы львят на взрослых. Поскрёб лапой землю.
- Ну... я, это, вижу, что вы в порядке, так что... я, пожалуй, пойду, да?
Выдав этот перл, подросток поднял задницу с земли и попятился, а затем развернулся и побрёл вниз с холма. Он не прочь бы был побежать, но его всё ещё могли видеть, так что приходилось сохранять исполненный достоинства шаг. Лишь только отойдя на значительное расстояние, лев перешёл на бег и понёсся прочь с пастбищ, мечтая лишь о том, чтобы сил хватило на обратную дорогу. Пустырь, где было только безоблачное небо и сухая земля в трещинах, об которые спотыкались лапы, показался Рутендо раза, по крайней мере, в три больше, чем на пути сюда.
"И зачем я так далеко забрёл?"
——————--Холмы

Отредактировано Рутендо (12 Авг 2013 21:37:45)

откуда-то

Сколько прошло с того момента, как ты последний раз видела Урса? Да, видимо достаточно много времени прошло, судя по тому, сколько ты бродишь по саванне в гордом одиночестве. И что послужило причиной нашей разлуки и расставания? Кто знает. Может его львиная душа предрасположена более к условиям прайда, а не к жизни с опекуншей-гепардицей. А помниться, как ты с ним весело проводила время, как он говорил тебе, что никогда не оставит и когда вырастит будет защищать, как он мечтательно говорил, что всю жизнь будем вместе бродить по саванне. Зука, Зука, ведь он был малышом и ты просто спасла его от смерти, от всяких опасностей и клыков, которые желали растерзать его беленькое хрупкое тельце, а сейчас он уже успел подрасти. Как незаметно. Уже обзавёлся, какой-никакой, гривой. Научился охотиться без моей помощи. Он справиться со всеми трудностями. Не волнуйся. Он сильный. Он выживет. Надеюсь.
Ночь. Только слабый свет луны позволял всё рассмотреть, что находиться в поле зрения. Зука медленно шла во саване, сейчас местность напоминала дальние пастбища. Некоторая часть пастбища была выжжена нещадным солнцем, но в основном вокруг проглядывалась трава, в частности сухая, но так же и короткие побеги зелёной тоже можно было здесь узреть. Если, конечно, её не успели съесть парнокопытные и рогатые. Право слово, Зу не занималась рассматриванием травы, ей было, грубо говоря, плевать на неё. В её мыслях плотно засел её приёмыш, бесследно пропавший. Где его искать? Саванна так огромна, а одному гепарду найти львёнка-подростка на столь большой площади - невозможно.
Подул горячий ветер, который то и дело поднимал новые облака пыли. В округе никого не было. Никого. Странно даже. Ни антилоп, ни зебр, даже никаких хищников в округе не было. Ки принюхалась. Хищниками тоже не пахнет. Неужели все покинули здешние земли? Или испугались песчаной бури? Зу продолжила шествие к реке. Медленно наклонившись она начала лакать воду. Она казалась такой же горячей, как и всё вокруг. Облизнувшись и сев на раскалённую, ещё не успевшую остыть, землю, гепард утомлённо зевнула, широка раскрыв пасть. Жара и духота лишь у реки не так ощущалась. Улёгшись и положив голову на лапу, самка прикрыла глаза.

Лёгкий ветерок приносил от реки хотя бы не большую прохладу. Земля ещё не успела остыть. Её потрескавшаяся, от засухи, поверхность до боли обжигала лапы в знойный день, так что, приходилось бежать так, что бы практически не касаться земли, до ближайшей тени, где можно спрятаться, но хотя бы ближе к ночи, идти можно было спокойно. Пожалуй, ночь летом - это самое благоприятное время суток. Ночью не так жарко, да и искать тень не требуется. Можно лечь себе спокойно на берегу реки и наслаждаться тишиной и спокойствием. Никакого шума, никакой бессмысленной суеты... Лишь лунная дорожка и отражение звёзд, которые будто спустилсь с неба, дабы окунуться в речную гладь, вздрагивали от частых порывов ветра.
Зука открыла глаза и взглянула на реку. На другом берегу на всегда оставил свой след пожар. Там всё было выжжено до тла. Земля даже перестала быть плодородной. Ни травы, ни деревьев, лишь тёмные силуэты сухих великанов, точнее их остатки, отбрасывали от света луны пугающую тень. Фантазия, а фантазия, сколько раз ты пугала нас в детстве подобной игрой света, давай нам представление о том, что там находятся неведанные чудища, жаждущие съесть нашу плоть? Сказки, сказки, вымышленные истории, благодаря которым каждый испытывал страх к темноте и ночному времени суток. А если так рассудить, то чего бояться? Верно, нечего бояться. Дерева? Или его тени? Бессмыслица. Если бы каждый боялся подобного, то как бы все существовали на земле? Не поохотится, не защититься.
" Где же ты, Урс? Как мне тебя найти?"
Послышались шаги, дёрнув ухом Ки прислушалась, но не отвела взгляда от речной глади. Её почему-то не волновало приближение незнакомца. За последнее время жизни с Урсом, гепардица перестала испытывать страх к львам и зверям в разы больше и сильнее её. Единственное за кого она и испытывала страх, так это за своего приёмыша. Ну, а теперь, когда их судьба развела в разные стороны, Зуке не за чем было испытывать страх.
В воздухе появился запах льва. Может это Урс? Нет, не его запах. Надежда как загорелась в душе, так и погасла. Лев сел неподалёку и когда тот заговорил, Зу всё-таки соизволилась повернуть голову и посмотреть на него. Он был чёрный, как безлунная ночь. Раннее ей не приходилось встречать львов с таким окрасом шерсти. Хмыкнув, пятнистая бесстрастно произнесла ответ на вопрос самца:
- Не местный? Видимо, просто песчаная буря и дневная жара всех успела распугать. - Зука встала, отряхнулась и села на землю. Она усмехнулась: - Не привык к такой тишине? Ты из прайда?