Лина испуганно переводила взгляд то на Триса, то на Инвара. Кончик её хвоста, наконец, успокоился  и перестал хлестать пол пещеры. Сердце, наоборот, успокаиваться не спешило, даже учащая темп. Глаза защипало, накатывали горькие слёзы жалости, пока что незаметные. Лина едва могла твердить про себя «успокойся, успокойся» и сглатывать слюну.
- Да... КАК она посмела?! ПОКАЖИТЕ мне ее!! – утробно прошипел Трис, хмуря брови. Лине хотелось сделать то же самое, выплеснуть эмоции, но она стеснялась. Стеснялась Инвара, стеснялась Триса (что очень странно), стеснялась сыночка Скара Блэкмора около входа... Она не знала, что ей делать с той робостью. Горькой, тоскливой и мешающей жить. Впрочем, не в этом суть...
- Это была одиночка. Я не знаю, куда её Фролло дел. Я не видел, – произнёс Инвар, сделав вид, что ничего не произошло. Ли непроизвольно улыбнулась, увидев, как метис умильно склонил головку набок. Через пару секунд эта слегка нервная улыбочка сползла с губ львёны. Тут уже не до улыбок, это серьёзный разговор. Правда, Инвар вообще не чувствовал этой серьёзности... в отличие от Лины.
- Я это, погулять, – замявшись и широко улыбнувшись, Инви придвинулся к выходу из пещеры и быстрым шагом ушёл. «Ну, вот. Смотался от проблемы. Инвар, ты такой безответственный...» – наконец, Лина позволила себе выдохнуть и успокоиться. Интересно, Инв всегда такой беззаботный и праздный?.. Да, львёнка задавала себе такие вопросы после всех этих месяцев, проведённых вместе с метисом (конечно, и с братьями и сестрой тоже, вы не подумайте). Казалось, что она должна была знать его, как свои пять пальцев, ан нет... Эта проклятая застенчивость опять мешала ей заговорить с ним и хотя бы узнать его получше. Тогда бы она узнала ответ на свой вопрос.
Вскоре Лина почувствовала напряжение в воздухе. Напряжение буквально гнало её прочь из пещеры, выживало... Становилось неуютно.
- Ладно, я пошла. Нужно развеяться, – пролепетала Лина и быстрым шагом удалилась, так же, как и Инвар пару секунд назад. Она не планировала идти за ним или встречаться. Львёнка хотела просто уйти куда-нибудь в уединённое местечко, успокоиться и «выбить» плохие мысли из головы. Это всегда помогало при напряжённых ситуациях.
К сожалению, беспалевно выйти из пещеры не получилось. Внезапно Ли наткнулась спиной на чью-то мягкую, тёплую тушу, пока пятилась. В изумрудных глазах девочки отразились ужас и изумление, она виновато прикусила губу и жалобно простонала что-то невнятное. "Хоть бы не Блэкмор, хоть бы не Блэкмор, хоть бы не Блэкмор..."

Отредактировано Lina (14 Дек 2012 18:36:33)

Матиас крепко спал. Ему снилось что-то горячее и воинственное, его куда-то несло и накрывало волнами обжигающего восхищения, малыш пребывал в какой-то эйфории. Но медленно, шаг за шагом его сон начал отступать.
- Просыпайтесь,  - нежный голос мягко но решительно резал пелену сна, буквально вытаскивая львенка из мига его грез.
- Нет, мама! Нет, не надо! - пропищал малыш жалобно, все еще надеясь вновь погрузиться в это волшебное ощущение, дарящее необъяснимую радость. Однако теплый язык уже прошелся по спинке львенка, вырывая его из паутины сна. Матиас все еще отчаянно цеплялся за улеучивающееся чувство - он старательно вызывал в памяти фрагменты сна, пытался почувствовать то самое горячее чувство, пытася не слушать звуки окружающего мира. Однако было поздновато - звуки усиленно лезли, сбивая с настроя, голоса раздражали, и то чувство восторга, увы, окончательно покинуло малыша.
Он сердито приоткрыл один глаз, с ненавистью глядя на окружающий мир, лишивший его такого волшебства, после чего открыл и второй.
Кто это? - Миас с удивлением покосился на брата - тот, бедный, сидел, чуть не дрожа от страха, не сводя алых глаз и какого-то крупного черного льва.
- Смотри не обоссысь, храбрец, - с презрением бросил он брату, хоть на кого-то выплеснув накопившийся негатив. Частично, конечно. После этих слов он перевел наглый взгляд на незнакомца. Тот был большим, но кроме этого Миас ничего не мог о нем сказать. Ну лев, ну черный... Видимо, из-за него им пришлось проснуться, поэтому львенок смотрел на незнакомца отнюдь не с радостными чувствами.
- Это из-за него нам пришлось проснуться? - протянул малыш, коротко взглянув на мать, после чего снова уставился на незнакомца.

Церемониальный утес >

    Едва зайдя в пещеру, львицы едва не потеряли сознание от стоящей внутри духоты и густого запаха крови и мяса. Просто удивительно, как все остальные члены прайда до сих пор могли находиться внутри. Сморщив нос, Соланж хромой походкой прошла глубже в львиное логово и пригляделась к находящимся рядом соплеменникам. Заметив спящую у стены Сараби, рыжая самка с трудом подавила сочувствующий вздох.
— Спит, бедняжка, — шепнула Соль, обернув голову к потерянно ступавшей следом Сарафине. — Она и другие охотницы пытались обмануть Скара, чтобы он принял в прайд новичков. Но, к сожалению, регент каким-то образом догадался о том, что его хотят обвести вокруг носа. Так что, теперь Сараби уже не глава охотничьего отряда... и никто не в курсе, кого Скар назначит на это место, — в голосе львицы отчетливо прозвучали нотки сожаления. Сараби была не только прекрасной охотницей, но и талантливым руководителем, умеющим найти подход ко всем своим подопечным. Ее мудрость и опыт спасали прайд даже в сложный период засухи... А теперь полномочия отошли какой-то неизвестной львице — и можно было только гадать, насколько та окажется талантлива и умела.
     Помолчав немного, Соланж покосилась на лежавшие неподалеку туши антилоп. От тех уже почти ничего не осталось — зато теперь все их прайд был сыт. Только вот... надолго ли?
— Давай оттащим эти объедки наружу, — предложила зеленоглазая своей расстроенной спутнице. — А то здесь уже дышать нечем.

Дико дрожа, малышка медленно повернула голову назад. В глазах её всё ещё отражались ужас и чувство вины, уголки губ сползли вниз, чуть-чуть приоткрыв рот. Перед братом и сопрайдовцами она уже опозорилась, так что можно уже выкладываться по части эмоций на полную...
Вдруг перед глазами Лины предстала светлая морда. Слава Ахейю, не Блэкмор... Простая львица, причём довольно солидного возраста. Не то, чтобы Лина не любила и не хотела встречаться со старыми львами... Она их просто боялась. Точнее, не их самих, а их причитаний, ворчания, наказаний в её адрес, вызванных её же поступками. Короче говоря, она боялась их расстроить, впрочем, как и всех остальных.
На вид львица была вполне спокойной и даже дружелюбной (опустим тот факт, что она только что проснулась и выглядела не ахти как), но Лине было не до этого. Все её мысли поглотил страх. Что она скажет?..
- Ты не ушиблась? - чуть хрипло, но от этого не менее обеспокоенно спросила у неё самка. Ли как будто её не слышала. Прижав ушки и с ужасом глядя на незнакомку, она взволнованно вдохнула, чуть не подавившись воздухом. "Что ей сказать?!"
- Простите меня, пожалуйста, пожалуйста, простите, - вдруг тихонько, едва слышно залепетала львёнка. Постепенно она ускоряла темп. - Я не хотела, честно, извините, я больше так не буду, простите, пожалуйста, это я виновата, я не хоте-е-ела-а-а-а... - на последних словах Лина аж зажмурила глаза и коротко, тихо всхлипнула. Она не пыталась надавить ей на жалость, она сама не замечала, как быстро и жалобно тараторит. Она не может просто так взять и сказать "извините", а потом свалить куда подальше, она обязательно должна пролепетать что-то неразборчивое, забить собеседнику уши и ещё больше надоесть ему. По крайней мере, Лина оценивала себя так. Оставалось надеяться только на милость самки...

Взволнована донельзя. Наверное, это был один из самых трудных моментов в её жизни. Дети были возмущены столь неожиданным пробуждением, но поделаешь, когда полдень на дворе? Хотя, большую роль, конечно же, сыграло появление их отца.
Львица не отводила взгляда от своего возлюбленного, ожидая, пока тот окажется рядом. Что ж, теперь можно приступить и к так называемой "официальной части". Посмотрела на своих сыновей, Лид был немного "потерян" в пространстве и вообще не понимал, кто этот самец. Миас оказался более резвым и живеньким, причём даже излишне.
- Смотри не обоссысь, храбрец, - отпустил фразочку в адрес своего брата юнец. Разумеется, это ужасно возмутило нашу героиню. - Матиас! - громко произнесла та. - Только говорить научился, а тут уже понеслось...- покачала головой с огорчением. А вот львёнку, чтобы тот не расслаблялся, отвесила подзатыльник. Пускай он хоть немного постарается вести себя прилично в окружении посторонних. Хотя, сейчас уже воспитанием сыновей они будут заниматься вдвоём и это будет гораздо легче.
Было трудно подобрать слова, вдвойне трудно, поскольку это придётся объяснять детям в первую очередь. Блэкмор - взрослый дядька, уж как-нибудь допрёт до него, каким макаром у них потомство появилось. Глубоко вздохнув, львица хотела начать говорить, но слово ей что-то мешало. Сначала Тринадцатая посмотрела в глаза своим детям, но прочла лишь один вопрос - "кто он?". Причём тёмный сын был явно больше всех недоволен, будем надеяться, что эта новость заставит его отнестись ко льву более благосклонно. Затем, перевела свой взор на черногривого, ища в его глазах поддержку или же понимание... Куда уж там?!
- Дети...- это Блэкмор, - показала правой лапой в его сторону. - Блэкмор... - это дети... наши дети: Матиас и Лидбари. - Представляя малышей, указывала лапой соответственно на каждого из них. Теперь её взор был направлен исключительно на львят: - Это ваш отец. - В её голосе слышала лёгкая дрожь от волнения, но ей всё-таки удалось пройти одну из наиболее сложных стадий знакомства.

Отредактировано Луиза (26 Дек 2012 19:49:56)

Малышка разлепила глаза и смущённо уставилась в пол. Ей было стыдно за своё поведение - так себя распустила, позволила себе размякнуть, все дела... Хотя, чего уж там, она и так была мягкой и "тряпочной" до невозможности. Ей можно было легко управлять - что бы ей ни сказали, Ли обязательно войдёт в краску и почувствует себя виноватой, а значит, станет жертвой. Её саму это бесило, но ничего с собой поделать она не могла.
Светлая львица обхватила Лину и притянула её к себе. Случайно уткнувшись носом в её шерсть, она слегка отпрянула и... узнала в ней одиночку. Одиночку! Они же опасны! Мама говорила ей, что все одиночки опасны, а некоторые даже едят детей, притворяясь хорошими... А она прямо сейчас находится в объятьях такой одиночки. Что же ей делать?
Из-за своего испуга она не опознала в львице отшельницу раньше. Забыв про всё и начав оправдываться, она даже не обратила внимание на запах. Как она могла быть такой безответственной?!
Сердце львёнки бешено забилось, да так, что самые нежные объятья и слова не могли ей помочь. От всё того же шока и растерянности Лина оцепенела и не попыталась вырываться. Конечно, сначала она даже попробовала дёрнуть лапой, но организм запротестовал и почему-то отдался болью, мешая ей сделать хоть одно движение. К счастью, это длилось недолго.
- Я Кивумби, - послышался сквозь пелену густой шерсти голос незнакомки. Теперь он не был таким хриплым, а даже приобрёл нотки ласки и нежности. Но это не повлияло на бедную Ли - она продолжала дрожать, как листик осиновый. - А тебя как зовут?
Наконец, львёнка успокоилась и высунулась из любезно предоставленного ей укрытия. От львицы веяло какими-то материнскими добротой и лаской... а значит, она была не опасна.
- Лина, - негромко, почти неслышно произнесла малышка. - Лина, - осознав свою погрешность, она повторила имя чётче и громче.

Убедившись, что львица не собирается её есть, львёнка облегчённо, но тихо выдохнула и вылезла из "гнёздышка" из лап. "Пронесло. И нечего было волноваться", - успокаивала себя Лина со всё ещё дико бьющимся сердцем. Раз уж она и безопасна, то нужно быть смелее и начать заговаривать с ней. Только о чём? Опять начать извиняться? Расспрашивать, откуда она взялась? Нет, это не в её принципах.
Как ни странно, но тема для разговора подкинулась ей сама. Зелёные глаза мелкой уцепились за странную деталь в облике львицы - за лиану, крепко обмотанную вокруг её лапы. Да и за саму лапу тоже - в глаза бросалось то, что стопа была направлена куда-то вбок. Сбросив лиану с лапы, Кивумби зашагала к выходу, забавно подкашиваясь и заносясь в сторону. Ли не удержалась и тихонько прыснула со смеху в лапу, но тут же устыдилась своего поведения и смущённо уставилась в пол. "Так нельзя... Нельзя смеяться над чужими недостатками". Да, совесть у малышки была, и ещё какая...
Сердечко юной львицы ёкнуло, оттарабанив по груди и спине, а глаза испуганно округлились. До неё дошла вся тяжесть положения Кивумби - а такие серьёзные вещи редко когда приходили в голову львятам, за исключением Ли. У неё же лапа сломана! Ей нужно срочно чем-нибудь помочь... Инстинкт львёнки не противился духовному желанию. У неё с рождения было желание кому-то помогать, а это, считай, был её шанс проявить себя...
- А что у вас с лапой? - спросила у неё Лина с беспокойством в голосе. - Вам чем-нибудь помочь? Может, принести целебных трав? Или еды? - мелкая прекрасно понимала, что не дотащит тушу до Кивумби и не найдёт нужных, но сейчас бы ей пригодилась любая помощь.
- Кстати, - оживлённо начала самка, - если ваши не настолько голодны, чтобы за утро съесть двух аппетитных жирафов, которые лежат снаружи, мы ещё можем успеть как следует набить желудки. Не знаю, как ты, а я дико голодна! Ну, одной проблемой меньше - не придётся тащить еду. А ведь Лина тоже давно не ела, с самой ночи... Сейчас это было как нельзя кстати.

–→ Церемониальный утёс

Сараби проспала в общей пещере прайда около двух часов. Ах, что же за чудесный сон ей снился! Во сне она снова была с ним, со своим супругом, единственной любовью на всю свою оставшуюся жизнь. Муфаса снова был рядом, она чувствовала его присутствие всеми фибрами души, а потому, как ей снилось, львица вышла из полумрака пещеры, смотря на крупный силуэт льва, который стоял на Сказе Гордости, осматривая свои владения…
- Муфаса… - тихо позвала Сараби, почти неслышно ступая подушечками лап по прогретому солнцу камню. Он медленно обернулся на ее голос, улыбнулся и, бросив последний взгляд на заходящее солнце, подошел к львице.  – Здравствуй, моя дорогая. Я безумно скучал по тебе. – Его губ вновь коснулась нежная улыбка, а затем Муфаса лаского прикоснулся влажным носом к мягкой щеке Сараби. Она вздрогнула. Ей просто не верилось… Этого не может быть… Она вновь его видит, слышит, чувствует, что он рядом, готовый, как и раньше, любить ее, понимать и защищать…  То, что ее возлюбленный супруг трагично погиб казалось теперь страшным сном… Сном, который хотелось поскорее забыть. Да, точно. Она просто спала. На самом деле все так, как должно быть. Муфаса – король, она – королева и его вечная спутница, у них есть сын Симба. Все хорошо.
Львы простояли на скале несколько минут, самых счастливых минут в жизни Сараби, которые, впоследствии, Муфаса так безжалостно оборвал. Он сказал, что ему нужно идти, что его время истекло, и для него здесь больше нет места. На что львица громко фыркнула и непонимающим взглядом уставилась на морду супруга. А через секунду он растаял…  Муфасой даже и не пахло, будто бы его и вовсе никогда здесь не было…
____________________________________________________________________________________

Сараби зашевелила ушами. Громко зевнула, отгоняя остатки сна, и распахнула миндалевые глаза. Львицу  вновь накрыло ощущение пустоты, которое не хотело ее покидать вот уже больше года. Она привыкла к подобным снам, ибо не переставая думать о погибшем муже днем, видела его в своих фантазиях ночью. За каждой такой ночью следовало чувство полного опустошения. Будто бы всю радость высосали изнутри, оставляя после себя лишь боль и холод…
Повернув крупную, но очень симпатичную мордочку, львица увидела на другом конце пещеры  свою давнюю подругу Сарафину, которая разговаривала с еще одной львицей из прайда – Соланж. За весь день Сараби практически ни с кем не разговаривала, а по тому решила, что пора бы поговорить со своей хорошей подругой, да и с Соль тоже. Лениво пролежав на животе еще около минуты, вдова поднялась со своего места и медленным шагом подошла к своим соплеменницам, что уже, кстати, вытаскивали остатки антилопы за пределы пещеры, ибо, действительно, запашок стоял не из приятных.
- Доброго дня всем. – Поприветствовала Сараби львиц и тоже ухватила остатки крупной антилопы, которую тащила Сарафина, за другой конец, показывая, что она настроена вполне дружелюбно и даже хочет поговорить.

Отредактировано Сараби (16 Янв 2013 20:53:29)

Сарафину будто бы прорвало. Не в силах сдержать охватившее ее негодование, светлая самка принялась изливаться соплеменнице, впрочем, стараясь, чтобы ее голос при этом звучал достаточно тихо и не тревожил остальных членов Прайда. Соланж слушала молча, давая львице возможность высказать свое мнение. Она была полностью согласна с ее словами, а потому охотно кивала и время от времени даже тихонько мычала сквозь сомкнутые зубы, не забывая при этом оттаскивать объедки за пределы пещеры. Сарафина рьяно помогала ей в этом, не умолкая при этом ни на одно мгновение. В конце концов, эмоциональный поток иссяк, и светлая самка уже куда более мирно и устало подвела итог всему сказанному:
— Если нам повезет, все будет как раньше, только формально командовать группой будет кто-то иной. Формально...
— Я очень надеюсь, что новая глава отряда окажется вменяемой, и не станет воспринимать советы Сараби как нечто такое, что якобы ущемляет ее гордость, — наконец-то отозвалась Соланж, на пару мгновений выпуская дурно пахнущее мясо из пасти. К этому времени львицы уже успели вытащить из пещеры большую часть туш, и теперь внутри оставалась последняя антилопа... а точнее, то, что от нее осталось. Рыжая самка не спешила приниматься за дело, решив дать им с Сарафиной краткую передышку и полноценно выразить собственные мысли. — Я боюсь, что Скар может назначить начальницей одну из лояльных ему львиц... скорее всего, так оно и будет, или я плохо знаю нашего регента. Не дай боже ему выбрать Лаодику! — при упоминании этого имени Соль непроизвольно поморщилась, как будто у нее разом заныли все зубы. Лао была одной из тех членов прайда, что мнили себя пупами земли и сознательно принижали окружающих, теша подобным образом собственное раздутое достоинство. — Боюсь представить, что с нами будет в этом случае... Сараби попросту этого не выдержит, — уже договаривая, Соланж неожиданно расслышала тихие шаги за своей спиной. Торопливо смолкнув, львица в тревоге обернулась, но тут же с облегчением вздохнула: к собеседницам приблизилась Сараби. Просто удивительно, как ей все еще удавалось держать себя в лапах! Походка королевы оставалась ровной и величественной, а голова, как обычно, была гордо приподнята. Соль в который раз ощутила в себе нарастающее уважение к вдове Муфасы. В конце концов, ей всегда импонировали по-настоящему сильные личности.
— Доброго дня всем, — спокойно поприветствовала охотниц Сараби и тотчас, без лишних слов, ухватила зубами оставшуюся в пещере зловонную падаль, помогая остальным вытащить ту наружу. Соль тепло улыбнулась ей в ответ, однако взгляд темно-зеленых глаз оставался беспокойным.
— Здравствуй, Сараби. Как ты себя чувствуешь? — вопрос был отнюдь не формальным, рыжую самку и вправду тревожило состояние королевы. Вместе львицы вынесли последнюю антилопу за пределы пещеры и уже собрались было зайти обратно, как вдруг... Соль резко вскинула голову, с прищуром вглядевшись в знакомый темный силуэт — Скар стоял на краю утеса, спиной к львицам, и громко рычал, созывая прайд на какое-то собрание. Наверное, он принял решение и собирался назвать им имя новой предводительницы охотничьего отряда...
Помянешь дьявола!
— Идем, — негромко позвала подруг Соланж, бросив на них короткий, но ободряющий взгляд. — Послушаем, что он скажет.

> Церемониальный утес

Сараби старалась придать выражению своего лица более или менее непринужденный вид. Стоя даже перед своими подругами, которые всегда ее поймут и поддержат, она не могла, а точнее не хотела, показывать всю ту обиду и боль, что скопились у нее на душе. Она должна быть сильной, гордой и непоколебимой - такой как всегда, чтобы встречать все жизненные препятствия с высоко поднятой головой и не показывать всем свою слабость, с которой боролась всеми своими силами.
- Я в полном порядке, не волнуйтесь, - без особых эмоций в голосе ответила львица, когда, наконец, вся стухшая еда была вынесена из пещеры. Вильнув хвостом, Сараби присела в тени, с некой грустью в глазах посмотрела на Сарафину и Соланж, а затем дружелюбно улыбнулась им обоим, хотя улыбка и получилась довольно натянутой. В этот же момент по окрестностям Скалы Прайда прокотился громкий, отдающий еле улавимым хрипом, львиный рык - Скар созывал всех к церемониальному утесу. Псевдо улыбка тут же исчезла с лица Сараби, сопровождаемая тихим вздохом. "Ну что опять ему нужно?" - закатив глаза, подумала львица, поднимаясь на лапы и следуя к утесу за своими соплеменницами. 

>>>>>>>>>>>>>> Церемониальный Утес

Отредактировано Сараби (20 Янв 2013 09:57:47)

Сквозь сон Тоджо услышал разносящийся, словно громкое эхо рык. Лев не сразу проснулся. Ему показалось, что этот звук был в его голове. Громкий призыв Скара еще несколько раз прозвучал уже глубоко в подсознании льва, и тот наконец почувствовал, что просыпается. Пару секунд Ди не подавал никаких признаков "жизни", лишь его уши резко взметнулись в сторону выхода из пещеры и застыли в таком положении. Сознание постепенно приходило в норму после сна. Недоброго сна. Лев поморщился. То, что ему снилось было явно не к добру. Может быть это какой-то знак? Но стоило Тоду раскрыть глаза, как вся память о приснившимся тут же испарилась. Шепотки и тени проходивших мимо львиц казались голубоглазому какими-то далекими галлюцинациями или просто продолжением сновидения. Но вскоре осознание происходящего ударило наконец в голову, и песочный лев поднялся на лапы и, повинуясь стадному инстинкту, собрался двинуться вслед за выходящими львами и львицами. Зачем Скар собирал всех сейчас? Что произошло? Сильная тревога по непонятной причине охватила льва. Возможно остаточный страх после неприятного сна, но чувство было таким, словно опаздываешь куда-то, на очень важную встречу, например, и уже ничего не исправить. Тод провел в лежачем положении, казалось, еще пару секунд, но практически вся пещера уже опустела. Тоджо поспешно поднялся с каменного пола и уверенно двинулся вперед. Лишь у выхода из пещеры он остановился, напряженно осматривая утес. Что-то все таки случилось.
Запах смерти и страха ударили в нос, заставляя сердце биться сильнее. Накаляющаяся обстановка заставляла мозг работать сильнее. Маленький огонек надежды на то, что ничего страшного не произошло быстро погас. Теперь была лишь одна мысль -  лишь бы все друзья были живы. Шерсть на загривке тут же поднялась, а выражение морды Джи стало как никогда напряженным. Шестеро синих пташек взлетели высоко в небо, над толпой собравшихся под утесом жителей прайда, как львов, так и гиен. Тоджо медленно вышел из-под сводов пещеры и двинулся вниз к остальным.
———→ Церемониальный утес

Постепенно львёнку становилось скучно. У него уже уши вяли от нудных разговоров матери и отца, а заодно и от молчания брата (хоть он и сказал какую-то обидную фразочку в его адрес). Лидбари вообще не любил нудятины и бездействия, тем более в лице взрослых, так что был готов хоть на край света с низкого старта рвануть, лишь бы не торчать здесь, меж двух огней. И, как ни странно, именно сейчас альбиносу подвернулся отличный шанс.
Миас коротко, но ощутимо пихнул львёнка лапой в бок, да так, что он от неожиданности шуганулся в сторону. Поспешив нацепить на себя маску "я ничего не делал, оно само так", Лид обратил донельзя хмурый взгляд на бурого. Через миг в его глазах сразу заблестел огонёк азарта, ибо Миас коротким движением головы фактически намекнул на побег. Побег! Господи, да он ни разу в жизни не сбегал из дома, это был его идеальный шанс! Морда белого расплылась в широкой хитрющей улыбке, брови сползли вниз, а усы встопорщились, словно вместе с их хозяином предвкушая приключения. Но не успел Лид ответить что-нибудь, как Миас уже смылся.
Лидбари недоумевающим взглядом проводил уносящегося из пещеры братца, затем переметнулся на силуэт матери. Полный решимости и храбрости, он тихо, как мышь, прополз мимо Луизы, обогнув её сзади и белой тенью шмыгнул к выходу, стараясь не быть замеченным. Сердечко его взволнованно билось, альбинос почувствовал на лбу бегущую холодную капельку пота. Что поделать, это был первый в его жизни обдуманный плохой поступок. Не сказать, правда, что до этого он был пай-мальчиком, но всё же...
Как только луч заходящего солнца осветил его белоснежную макушку, он, как в задницу ужаленный, припустил вслед за Миасом, только пятки засверкали. Ему, правда, не хотелось уходить от отца, так как он его ещё до конца не изучил и даже толком не пообщался с ним, но к приключениям его влекло больше. С Блэкмором он наобщаться ещё успеет, а вот залезть в пасть к крокодилу или сигануть в Великое Ущелье ему суждено только один раз. "Надеюсь, он не сильно обидится..."
–→ за Миасом

- Блэкмор... - это дети... наши дети: Матиас и Лидбари.
Время шло не минутами, время казалось вечностью. Невооруженным глазом можно было видеть смену эмоций на морде зеленоглазого. Негодование, радость, самобичевание, интерес, нерешимость, решительность... Целый букет. Однако в этот отрезок вечности ничего не менялось, кроме мыслей в голове льва. На мордах «детей», собственно, наблюдать было нечего. Никаких возгласов, лишь каменные испуганные морды.  А настроение все падало, ровно как и солнце стремительно закатывалось за горизонт. Но, в очередной раз окинув львят взглядом, Блэк несколько смягчился, изобразив на морде нечто подобное улыбке, но столь натянутой, как будто ситуация вынудила его улыбаться. Обычно черногривый так улыбался только тогда, когда не было желания объясняться лишний раз, но показывать свое неудовольствие было бы слишком некстати.
Копошиться с выводком Блэкмору было не очень интересно. Нет, он не питал к мелким комочкам какой-либо ненависти… Всего-навсего со стороны утеса прозвучал громкий и раскатистый рык папаши. Учтиво кивнув Луизе, черногривый соизволил покинуть место общения, оставив львицу наедине со львятами, даже не подозревая, что те уже умудрились сбежать…

— Утес

>>Церемониальный утес
С медленной, мягкой поступью Бернар нес свою ношу к Пещере внутри скалы, готовый в любой момент остановиться и поправиться, если та начнет съезжать вбок. Он чутко ощущал поверхностью спины соприкосновения ее мягкого тела и его, огрубевшего за последние годы, и такая близость опьяняла взрослого хищника, приятным чувством ударяла в голову и мешала здраво мыслить. Тут же привычный жар становится во много раз заметнее, он словно бы переполняет тело льва, пульсацией передаваясь от сердца к конечностям и обратно. Но вместе с ним по жилам волнами разливается холодное волнение, связанное не с бесчувственной Сараби на плечах. Волнение и страх возникли вместе с вестью о смерти двух ее сыновей и, как следствие, с предстоящим объяснением перед вдовой. По сравнению с обессилившим телом львицы тяжкий груз ответственности перед ней, который, надо сказать, Бернар добровольно выбрал сам, давил на него гораздо сильнее.
Наконец их накрыла прохладная тень пещеры, и темногривый позволил себе вздохнуть легче: сейчас его должно волновать самочувствие Сараби, а не то, что он будет ей говорить после.
В пещере никого не было, и Бернар был благодарен за подарок свыше. Он без колебаний прошел в дальний угол пещеры, не заметный со входа, и аккуратно наклонился к земле, чтобы положить Сараби на прохладный камень. Затем, удобно устроив ее (как ему показалось), и сам прилег рядом, впрочем, оставив между собой и нею приличное расстояние: он, как-никак, простой работящий лев, не то, что она.
Лег на живот, вытянул лапы вперед и положил на них тяжелую голову. Стала сказываться усталость, накопившаяся за полтора дня: веки постепенно наливались свинцом. Однако сон не шел.
Муфаса мертв, давно. Его смерть была тяжелым ударом для всего королевства, что уж говорить о Сараби... Теперь же погибли Симба и Рико. А ведь они были единственным, ради чего Она держалась. И когда ее сняли с поста главной охотницы, она тоже не сломалась только из-за того, что нужна была детям и остальным... Но теперь каждый здесь ей чужд, верно? Самка, потерявшая своих детенышей, теряет смысл в жизни, так устроено всё, - размышлял Бернар, расфокусировав взгляд. Его уши были плотно прижаты к голове, полностью затерявшись среди густых волос. Но я не могу позволить ей уйти вслед за ними! Что же делать? Как мне быть? Будет нечестно оставить ее совсем одну среди доброжелательных масок, которые прежде всего заняты своими проблемами!.. Как вести себя сейчас, и что я скажу?

>>Церемониальный утес
Темнота, липкая и тягучая как смола. Львица была настолько шокирована и разбита, что и сама не заметила как рухнула в обморок перед всем прайдом. Не чувствовала она и того, что какая-то могучая спина понесла ее в пещеру и осторожно опустила на камни.
Резко вздрогнув всем телом, Сараби открыла глаза и затравленно обвела глазами пещеру - от усталости, шока и потрясения такое знакомое место неожиданно показалось мрачным и опасным. Даже столь знакомые запахи и мирный вид посапывающих тел не успокаивал вдову - ей постоянно казалось, что вот-вот случится что-то страшное, что-то невероятно грозное и уничтожит саму Сараби.
Львица вжалась в пол и каким-то детским жестом закрыла лапами глаза. В данный момент суровая, решительная и спокойная львица, которая оставалась Королевой всегда и для всех, была похожа на маленькую, осиротевшую львенку.
Нет Симбы. Нет Рико. Нет Муфасы. Никого нет.
Страшная мысль еще больше усугубило пустоту.
Она тщетно обманывала себя, ища взглядом мирно посапывающих сыновей среди чужих львов - вдруг это все было какой-то страшной шуткой, вдруг это был сон, вдруг это все неправда? Ей постоянно казалось, что вот там, да, да - лежит Рико, а вот тут, возле него, спит Симба, смешно поджав лапы... но иллюзия отступала, и Сараби с горечью обнаруживала, что это самообман. Самоутешение.
Вдова не могла тут больше находится. Все эти миражи, иллюзии и чужие теперь для нее львы давили, вызывая страх и чувство паники.
Я должна быть со своими сыновьями
Львица, пошатывась, встала на свои дрожащие лапы и, еле тащась, побрела к выходу. Она тихо шипела про себя, отчаиваясь от своей усталости и непослушных ватных лапах, но упрямо брела, не обращая внимания ни на что.
Я дойду, доползу, добреду, я ДОЛЖНА быть там с ними, простится, я должна...
Сараби неожиданно споткнулась об камень и упала просто перед выходом. Возможно могла кого-то разбудить звуком падения, но саму вдову уже не интересовало, кого она могла разбудить. Прайд стал для нее чужим, все стали для нее как клоны Скайварпа, с насмешкой смотрящие на нее. Где твой сын, Сараби?...
Она лежала, вытянув шею и невидяще смотря на темное небо с багряным, как будто кровавым полумесяцем. Попыталась встать, но не смогла.
Пещеру наполнил тихий, еле слышный плач отчаявшейся львицы - просто львицы, не Королевы и хладнокровной главной охотницы, плач обиды на свою слабость и безпомощность