Большой баобаб >

Она была довольна собой.

Настолько, что даже проклятущая чавкающая жижа под лапами, то и дело липнущая к шерсти и красящая ее в цвет свежего слоновьего дерьма, уже не казалась ей столь сильно раздражающей. Не обращала она внимания и мелкий, накрапывающий дождик — уж пускай лучше вокруг будет мокро и грязно, чем возобновится эта страшная засуха. Сколько же она продлилась? Год, два? Зира слегка прищурилась, не без труда вспоминая тот день, когда впервые вступила на местные земли, тогда еще привлекательные и цветущие. Она и сама была куда красивее, чем сейчас. Молодая, самоуверенная, полная сил и энергии... А теперь что? Конечно, львица все еще была далеко не старой, и даже не матерой, и при желании могла бы еще не раз родить здоровое и крепкое потомство, но эта страшная худоба и всклокоченная, грязная шерсть явно не прибавляли ей шарма. С этим следовало что-то делать. Зира украдкой покосилась себе за спину, наблюдая за тем, как позади нее вялым шагом плетутся ее до смерти уставшие гостьи. Надо сказать, жизнь-мерзавка тоже не особо их пощадила: все они казались такими голодными, измученными... Впрочем, как и любые другие одиночки. Правда, однако из самок показалась королеве заметно упитаннее всех остальных, что можно было бы списать, скажем, на ее удачливость в охоте... Да только вот плелась она в самом конце группы, едва ли не подметая языком землю. "Она ждет львят," — в конце концов, сухо заключила Зира, отворачиваясь и вновь сосредотачивая свое внимание на тропе. Скару это не понравится, как пить дать. Но Скару вообще было чертовски сложно хоть в чем-нибудь угодить, так что львица не особо беспокоилась по этому поводу. Она даже испытывала своего рода облегчение при мысли о том, что как минимум одна самка в этой толпе не положит взгляд на ее мужа... до поры, до времени. А что насчет других? Заметят ли они, до чего сильно охладели отношения супругов, и не пожелают ли воспользоваться этим в личных целях? Да и сам Скар, не хватало еще, чтобы он положил глаз на одну из этих дылд! Зира еще разок ревниво зыркнула на своих спутниц, но быстро успокоила себя тем, что знает короля куда лучше любой из них, и уж тем более достаточно умна и прозорлива, чтобы заранее предотвратить возможные любовные интрижки.

Ох, знала бы она, чьих детенышей вынашивает одна из чужаков!... Пожалуй, в этом случае Зира убила бы ее на месте, своими собственными когтями, а окровавленную тушу отдала бы на растерзание местным падальщикам. Предварительно вытащив недоношенных львят из чрева матери и самолично утопив в ближайшей дождевой луже.

"Мне следует вести себя так, будто Скар все еще считает меня главной львицей своей жизни," — рассуждала красноглазая, потихоньку отводя охотниц к подножью Скалы Прайда. — "Пусть они сразу же увидят, как крепко у меня все здесь схвачено. Свежая добыча должна унять его гнев, а я... я буду предельно милой и обходительной, какой давно уже с ним не была. Он оценит мою идею по достоинству и перестанет сердиться. Ох, Скар, ну почему с тобой всегда так нелегко!" — почти с нежностью пожурила короля Зира, первой восходя вверх по скользкой каменистой тропе. А вот и он, собственной персоной: сидит в тени огромного утеса, беседуя со старшим сыном... При виде Мхиту львица ожидаемо скривилась, как при виде протухшей падали или гиеновых испражнений, но довольно быстро отвлеклась, с искренним изумлением уставившись на более чем внушительную гору мяса и разодранного меха, некогда составлявшую тело большого и мощного на вид зверя. Сперва ей показалось, что это какой-то буйвол, или не в меру лохматый слон, но при более близком рассмотрении стало очевидно, что таких животных она еще ни разу не встречала. Зира нервно повела хвостом, подумав о том, что теперь-то притащенная ее спутницами добыча уже не кажется таким уж большим преимуществом на фоне этой дохлой образины. Подумаешь, антилопа! Антилопу каждый дурак загнать может, а ты поди, умертви такого здорового... неважно кого.

"Черт бы подрал того, кто завалил эту стервь," — выругалась львица про себя, но внешне быстро справилась с охватившим ее негодованием и, остановившись, повернула голову к сопровождающим ее самкам.

— Мы на месте, — бросила она, все-таки не удержав сердитых ноток в голосе. Мда, пожалуй, грубовато получилось... Стоило поправиться. — Добро пожаловать на Скалу Прайда, девочки, — уже куда более мирным тоном продолжила Зира. — Здесь вы сможете отдохнуть и как следует обсохнуть, но сначала... — она чуть понизила голос, бросив выразительный взгляд в сторону сидевшего к ним спиной правителя. — ...я представлю вас моему супругу, королю Скару. Ждите меня здесь, — отвернувшись, львица неспешно двинулась к своему возлюбленному, на ходу натягивая на морду самую обворожительную из всех своих улыбок. Со стороны это куда больше напоминало радостный оскал крокодила, углядевшего жирнющую зебру на берегу водоема, но по мнению самой Зиры, она являла собой живое воплощение супружеской любви и нежности.

— Скааар, — протянула, да нет же, буквально пропела самка, будучи уже в двух шагах от правителя, а затем, и не подумав останавливаться, с размаху обтерлась всем телом о его длинную козлиную бородку, да с таким усердием, что бедолага аж челюстями прищелкнул. — Дорогой, я похоронила наших детей, — она вновь начала разворачиваться лицом к Скару, бесстыдно пихнув Мхиту своей тощей задницей. Голос ее при этом звучал так, будто речь шла всего лишь о визите в львиный салон красоты, или продуктовый магазин через дорогу. — Но, кажется, я обнаружила кое-что, что могло бы утешить наше с тобой общее горе, — шепнула она на самое ухо возлюбленного, после чего, мягко обхватив его морду когтистой (и очень грязной лапой), ненавязчиво развернула в направлении притихших поодаль одиночек. Дав Скару возможность как следует рассмотреть свой неожиданный "подарочек", Зира все также вкрадчиво продолжила: — Я поймала их на наших землях, милый. Они охотились... разумеется, ни у кого не спросив разрешения. Я намеревалась прогнать их, но вдруг подумала, что они могли быть тебе полезны... — усевшись, львица с напускной виной скуксила губы в трубочку и прижалась к ним завсегда выпущенным из подушечки когтем. — Местные охотницы либо дуры, либо страшные лентяйки, и всегда возвращаются с пустыми лапами, а эти девочки так умелы и послушны... Ничто не закаляет лучше, чем одиночная жизнь, уж я-то знаю, — убрав лапу, Зира снова плотоядно ухмыльнулась. Глаза ее возбужденно сверкали.

— Я уже отвела их к Рафики. Они полностью здоровы, если тебя это заинтересует.

Скар с холодным прищуром смотрел на своего сына и ловил себя на мысли, что в нем мало что было от него самого на само деле. А вот от матери передалось достаточно, чтобы мозги Мхиту больше напоминали добросердечную массу, нежели место стратегического мышления. Но пока не поздно, а было еще время, ведь корона по-прежнему была у Скара, он хотел исправить данную оплошность и дать понять сыну, насколько тот ошибся с Лиландом.

- Как я и сказал, - начал монарх, гордо поднимая голову и пристально смотря в глаза Мхиту, призывая его тем самым к тишине, - не стоит кормить тех, кто плюнул тебе в лицо. Не протягивай лапы тому, кто укусит тебя, мой сын, накормив одного из своих недругов, ты самолично делаешь его сильнее себя, накорми еще одного, и они станут в два раза сильнее тебя, - грязная лапа короля неряшливо касается мокрой и холодной шкуры медведя. – Лилан накормит этой лапой своих детей и вместе с чувством сытости взрастит в них презрение к тебе, к своему кормильцу. Скажет ли он, что даже не пытался помочь с переносом еды для всех и своих детей в том числе? Нет. Скажет ли он, насколько паршив король и его сын? О, конечно. Мхиту, мальчик мой, насколько бы мне не была противна сама тема Круга жизни, но и я не вечен, - голос монарха стал еще более ледяным, колючим и острым, - и когда меня не станет, плоды своего добродушия пожнешь ты сам. И кто спасет тебя от обнаглевших морд с чувством собственного превосходства? Мать? Сарафина все-еще оплакивает Налу, а о тебе и не вспомнила с того дня. Пора вырасти, мой сын, дорога начинается под шагами идущего.

Скар понимал, что его урок суров, но и сын уже давно перестал быть маленьким львенком. Он вырос и выросли с ним и его обязанности. Нервозно дернув кисточкой мокрого и грязного хвоста, неряшливо роняя пару бурых капель под лапы сына, Така приглушенно вздохнул и повел плечами, стараясь расслабить лопатки. Его морда осунулась, а под зелеными глазами появились черные тени. Он чертовски устал и хотел спать, но чувство вечной опасности и заговора не позволяли дать сознанию и телу отдохнуть, да и надо было сказать всем собравшимся о уходе Сараби, что посмела нарушить правила Прайда. Скар знал, что после этих слов его возненавидят еще больше, прекрасно понимал и уже, заранее был готов к презрительным взглядам в спину, а может даже и прямо в морду, но он не позволит всем этим последователям Муфасы и рта раскрыть в свою сторону. Они – его подданные, и они будут жрать грязь с его лап, если тот потребует. А если нет – тогда он просто утопит каждого в этой грязи и найдет себе новых львов и львиц, натравив гиен на соседний прайд. Тот же Нари слишком хорошо устроился и его надо было встряхнуть, да получше, чтобы вспомнил о своих давних грешках и осознал, что прошлое не отпускает даже спустя столько лет.

— Скааар, - от скрипучего голоса Зиры по шкуре монарха прошла принеприятнейшая дрожь, он уже было хотел рыкнуть на неё, чтобы пошла прочь и не трогала его по пустякам, но те, кого она привела с собой заставили короля придержать коней и дать жене слово.

Зира говорила про детей, но на её морде не было и намека на тоску, да и тосковала ли она на самом деле? Даже сам Така перестал скорбеть по потерянным детям, весь сильные бы не подохли так скоро и так глупо, а что до Зиры… Ей было важнее лишь своё положение, нежели то, что она обязана сделать на месте каждой в подобном положении. В итоге не её сын стал наследником, и эта кошка даже не почесалась. Немыслимо! Прикосновение её грязной лапы так же не вызвало ничего хорошего на морде монарха, тот скривился и дернулся, высвобождаясь из когтистых пальцев. Утерев подбородок, попутно выплевывая «не забывайся, дорогуша», Скар вновь повернул свою угловатую морду к чужачкам, буквально прожигая каждую из них своим оценивающим взглядом. Но на одной его взгляд приобрёл если не удивление, но растерянность. Така помнил эту львицу и ту мимолетную встречу с весьма приятным «наказанием» для последней. Они оба разошлись более, чем довольные друг другом, Така и не думал, что снова увидит её, а теперь она тут и её живот весьма двусмысленно намекает на последствия секса с незнакомкой, которая ничерта не знает о травах и зельях. О, знала бы Зира, кого привела.

- Охотились на наших землях? – король услышал часть фразы жены и тут же вернул к ней всё своё внимание, да еще и такое бурное. – И ты посмела привести их ко мне, а не отдать гиенам на растерзание? Под твоей властью уже имеются группы львиц, которые отказываются тебе повиноваться, а теперь ты притащила ко мне новые рты?! Предки, женщина, зачастую я думаю, что с каждым нашим ребенком ты теряла часть мозга!

И все же, Зира была хитра, она парировала все слова Скара и тот даже нашел логику в её словах, но не собирался отказываться и от своих. Та антилопа могла быть лишь везением и не более, этих львиц еще надо было проверить и теперь уже не лапами и посохом Рафики, но грязью и дождем. Рыкнув, когда жена снова попыталась тронуть его, Така встал к ней полу боком, пропуская вперед снисходительность, пусть та была настолько же правдивой, насколько приятен был льву вернувшийся дождь.

- Ты получаешь моё добро, Зира, они остаются, я даже сделаю вид, что не заметил того пацана среди них. Или ты скажешь, что тот мешочек под его хвостом – это опухоль от укуса осы? Не лыбься, дорогая, - слово, полное иронии, - если следующая их охота будет провальной, они полетят с моих земель быстрее, чем подохли наши последние дети от чумы.

Мхиту заметил взгляд своего отца, и немного опустил свои уши, ведь так отец мог смотреть только в том случае, если был им либо недоволен, либо разочарован, чего лев боялся больше всего на свете. И поэтому, несмотря на свое волнение перед отцом и напряжение в лапах, наследник смело взглянул королю в глаза, при этом немного подавшись вперед, готовый принять любой урок от того, кого боготворил и был верен всем сердцем и душой. Да, в нем было не так много качеств Скара, так как он узнал о том, кем приходиться ему король уже в подростковом возрасте. До этого времени его воспитывала и растила мать, стараясь вырастить из него доброго, благородного и отзывчивого воина прайда. На самом деле, когда хиту узнал о своем отце, то мать продолжала его обучать и воспитывать, ведь король был почти все время занят, и иногда даже не замечал своего сына, который хотел быть ближе к нему. Но вот теперь они вместе, Скар король, а Мхиту его наследник, и лев решил для себя, что приложит все своим силы и способности, чтобы стать достойным сыном своего отца.
Мхиту внимательно слушал Скара, впитывая в себя каждое его слово, подобно губке. В начале он был не совсем согласен с королем, так как предполагал совсем иной расклад и многоходовку по отношению к тем. кто презирает королевскую власть и семью. Но под конец речи и урока отца, Мхиту начал понимать, что допустил ошибку, причем которую ему придется исправлять в будущем. Но на ошибках учатся, а с наставником в виде родного отца, он очень быстро научиться тому, чего не умел, и узнает то, чего не знал.
- Я тебя понял, отец. Теперь я вижу, что поступил глупо и не обдуманно, позволив Лиланду накормить своих детей. Мне тогда казалось, что через сострадание можно получить поддержку и любовь народа, а через них и управление королевством. Что же, теперь я понял, что нужно показать свою силу и непреклонность, тогда тебя за уважают и будут бояться. Каждый будет получать то, что заслужил. Спасибо тебе, за этот урок, отец. Я постараюсь его усвоить и больше не повторять своих ошибок.
Слова про мать немного опечалили Мхиту, хотя он и увидел в словах отца некую истину. Из-за горя по Нале, Сарафина так и не поздравила его с назначением наследником, а потом и вообще пропала. Мхиту уже хотел послать за ней своего сокола, чтобы тот смог отыскать ее и передать льву о ее состоянии. И он пошлет его, но только через некоторое время, если она не объявится раньше.
- Отец, касательно матери, я и не рассчитываю на защиту с ее стороны. Она сейчас очень опечалена, да и вряд ли сможет защитить меня. Я очень надеюсь, что ты покинешь этот мир еще не скоро, но пока ты жив, я смогу найти тех, кому смогу доверить мою защиту и жизнь. При этом, я буду защищать тебя. Никто не посмеет тронуть короля, пока я и мои львы будут стоять на страже. Куоритч как начало. Он твой верный воин и мой хороший телохранитель. Думаю, что на начальном этапе это не плохо, но со временем я смогу найти еще нескольких львов.
Немного улыбнувшись отцу, Мхиту кивнул ему и сделал шаг ближе к нему, видя, что отец устал и измотан. Более того, во взгляде короля Мхиту увидел некоторое беспокойство, но решил не интересоваться этим. Всему свое время.
-Отец, я недавно закончил патрулирование, когда встретил этого медведя. Я вижу, что ты устал. Предлагаю тебе подкрепиться и отдохнуть. Я пока мгу посторожить твой покой, чтобы ты смог хорошенько выспаться. Тем более…
Договорить лев не успел, так как раздался протяжный и немного грубоватый голос Зиры. Эта львица всегда была холодна к нему, так как считала бастардом, который не достоин титула наследника. Да и со стороны самого Мхиту теплых чувств ко львице не было. Коре там было некое уважение, ведь отец избрал ее своей королевой, но не более того. Чем больше Скар отстранялся от Зиры и становился к ней холоднее, тем сильнее ощущал себя Мхиту. Если случиться так, что Скар отвергнет Зиру, то уж там она будет никто, а хиту так и останется наследником трона, и вот тогда он сможет расплатиться за все те насмешки в его адрес, холодность и прочее, чего лев натерпелся от нее. Но сейчас нужно было, молча принимать в себя все, чтобы не испортить положение, которого он достиг.
Когда львица подошла к отцу и потерлась о него, Мхиту хотел было сам отойти, чтобы не мешать ей, но был довольно грубо отпихнут. Лев злобно сверкнул глазами, и немного фыркнул, заглушая в себе недовольный и даже злобный рык.
« Каждый получит свое. Не протягивай лапы тому, кто укусит тебя, мой сын, накормив одного из своих недругов, ты самолично делаешь его сильнее себя, накорми еще одного, и они станут в два раза сильнее тебя. Да, отец прав в этом, и уж если Зира потеряет свой авторитет, то она ничего не получит от меня, кроме призрения и холодности. Око за око, дорогуша».
Совладав со своим гневом, Мхиту встал подле своего отца, но с другой стороны, внимательно рассматривая львиц, которых привела Зира. Что же, новые голодные пасти. Если они смогут достойно охотиться, то это и принесет им пользу, а ели нет, что же, Скар сказал все яснее некуда. Кроме того, Мхиту был доволен тем, что сумел притащить медведя на Скалу, тем самым показав себя кормильцем прайда, чего нельзя было сказать про многих львиц. Что же будет дальше, неизвестно никому.

На востоке вспыхивает ослепительное багряное зарево, отчего в саванне на несколько мгновений становится светло как днем. Спустя считанные мгновения земля содрогается, как перепуганная зебра, вода во всех водоёмах начинает ходить ходуном, а с возвышений скатываются камни — как мелкие, так и покрупнее. Поначалу все это происходит в жуткой тишине, но затем с запада доносится дикий, оглушительный грохот, настолько громкий, что он заглушает все и вся. Постепенно интенсивность этого звука начинает затихать, но его отдельные раскаты, глухие и зловещие, время от времени по-прежнему долетают до ушей местных обитателей. Стихает и дрожь земли. Обвалы прекращаются, а, со временем, проходит и волнение на воде. Небо по ту сторону реки Зубери заволакивает странными, зловещими тучами, сквозь которое по-прежнему пробивается странное и жуткое зарево — а снизу их озаряют красные огненные всполохи. Кажется, подножье вулкана Килиманджаро, а также все его окрестности, охвачены страшным пожаром.

Скар не мог не усмехнуться краем губ своей угловатой морды, замечая, как меняется взгляд сына после каждого его слова о трезвом рассудке и умении отделять зерна от плевел в этом извечном цикле друзей и врагов. В данном же случае врагов и ненавистников. Лиланда был ярым тому примером. Он бы никогда не накормил Мхиту, будь то голоден и никогда бы не протянул лапу помощи Скару, упади он без сил.

- С возрастом приходит опыт, Мхиту, не так давно ты бы с радостью погнал всех гиен прочь, но в этот раз именно они спасли твою жизнь. Ну не ирония ли? – монарх поднимает лапу и цепляет когтями подбородок сына, направляя его взгляд в свой, смотрит лишь миг, чтобы следом отпустить с еще более широким оскалом, точно заглянул в душу самого себя, но молодого. – Меня забавляет твоё пренебрежение нашими младшими друзьями-падальщиками.

Но, возвращаясь к супруге. Оскал сошел с морды, как грязь со шкуры, когда блаженная и единственная, почти, начала буквально вливать в уши монарха что-то там про преданность и спасение царской задницы. Зеленые глаза опасно прищурились, точно пытались пробиться пристальностью своего взгляда сквозь все завесы тайн Зиры и выведать, чего же она хочет на самом деле. Оставить этих самок и львенка? Царь прыснул, спорить с этой фурией себе дороже, особенно, когда она уже выбрала себе подарок в женский день и ждет, когда муж всё оплатит. Придется оплатить, иначе мозг с ушами сожрет, а хвост вместо зубной нити использует.

- Они остаются, - кислотно-милостиво протянул царь, повторяясь и вновь окинув чужаков своим уставшим взором, на миг дольше задержав свой взгляд на животе Дотти. – Но сделать так, чтобы каждый раз твои новенькие охотницы возвращались с добычей, если не хочешь быть обсмеянной здешними самками. Не думаю, что малец будет всюду за своей нянькой бегать, да и не мужское это дело – антилоп гонять. И ему найди дело. Мхиту, самое время начать собирать себе единомышленников, - намек отца сыну.

Он повторялся, понимал это и все-равно говорил почти одно и тоже, надеясь, что жена услышит его и перестанет бегать вокруг и изображать молодуху. Да, не зря Скар подумал про возраст, ведь дражайшая принялась сладко шептать про возможности своих детородных органов, вся она такая готовая, в самом соку. Поддался, принимая заигрывая жены, провожая её походку прожигающим от ожидания взглядом. Вот только грустно будет, если в момент создания этих самых «Скарчиков», сам Скар уснет на жене из-за продолжительного отсутствия сна. Кажется, он не спал уже вторые сутки, испытывая проблемы с окружением раз за разом. 

- Мы обязательно вернемся к этом вопросу, Зира, как только ты отведешь львиц в пещеру, а я объявлю остальным одну важную новость. Несомненно, она их обрадует, - по-змеиному зашептал монарх, поднимаясь к верхушке церемониального утеса, где не так давно объявлял Мхиту своим наследником.

И вот снова он подходит к вершине, снова ступает уставшими лапами по холодному камню, его глаза направлены лишь вперед, а под наклонным камнем простирается широким краем мокрая земля, на которой стоят кучками гиены и львы, ожидая слов своего монарха. Едва ли они ждут чего-то хорошего на самом деле. Странное погодное явление впереди явно заботит Зиру и Скар удивленно распахивает глаза, когда видит на её извечно смелой морде тень страха. Это было… странно. Така даже поймал себя на мысли, что испугался не столько происходящего вдали, сколько страха самой жены. Минутная заминка, точно самец потерялся в мыслях и вот он уже прижимает Зиру к своей груди правой лапой и резким движением языка касается её щеки, успокаивая.

- Это не займет много времени, Зира, нас не коснется то зарево.

И лишь царица могла заметить легкую дрожь хвоста своего супруга. Конечно, он тоже испугался неизвестного вдали, но гордость была сильнее прочих эмоций. Последние пару шагов и царь виден всем с вершины утеса. Он рычит под последнее эхо каменного грохота, призывая перепуганных животных замолчать и слушать.

- Гиены собрали вас здесь не просто так, - Скар говорит без лишних реплик, стараясь не превращать новость в лекцию о правильном поведении. – Сегодня мне пришлось поступить так, как должно, но вовсе не так, как хотели бы этого вы все. Сараби, жена моего погибшего брата, мать моих погибших племянников не выдержала всех тягот своей судьбы и сломалась под тяжестью горя. Неизвестно зачем, но она пошла против закона Прайда, совершенно не подумав о вас. Выйдя к границам территорий, я застал её за разговором с чужаками, - царь замолчал на миг, внимательно смотря вниз, особенно на одну из самых старых львиц – мать самой Сараби. – Законы незыблемы. И каждый должен отвечать за свои ошибки. Ошибкой Сараби стала попытка выдать все наши секреты пришлым одиночкам. И мне пришлось изгнать её, изгнать ту, кто раньше сама была примером лучшего на наших землях.  Мне не принесло радости сделанное, но если я махну лапой на один проступок, дам начало конца собственным бездействием.

Морды подданных были одна краше другой, они явно не думали, что Така изгонит ту, что смотрела смело ему в глаза и не боялась пойти против его слов, если они отдавали душком глупости. В итоге же, они потеряли еще один столп надежды в своих серых душах.

- С этого момента патрулей на границах станет еще больше. Я не намерен терпеть непослушания на своих землях… - Скар хотел уже закончить, но как нельзя вовремя вспенил о новеньких. – Все нынешние охотницы лишаются возможности самостоятельно выходить на охоту. Моя супруга нашла тех, кто способен найти нам пропитание даже в столь суровое время. Именно благодаря им мы сможем продержаться до прихода солнца и сухости. Распущенные группы охотниц
отныне и впредь будут доедать то, что осталось после всего прайда.

Сухой кивок с вершины и гиены под утесом расходятся, давая понять львам, что царь сказал всё и более их не держит. Сам Така следом вернулся к жене и новеньким, кивая им всем в сторону пещеры. Тишины, ему хотелось хотя бы немного тишины и относительного одиночества. Да только будет ли оно среди всех этих львиц и одной, почти рожавшей на данный момент.

Интересно, каковы будут дети от неё.

→ Общая пещера

>>> Земли Гордости >>> Великое ущелье >>>

—————

Не успели они с Тамой разойтись на поиски желающих присоединиться к восстанию — хотя на данный момент это было ещё не восстание, а просто внутренний порыв к действиям, что позволят хоть как-то изменить сложившуюся ситуацию, — как их заметила группа гиен-гонцов, известивших львиц о том, что король желает сделать объявление и они обязаны при этом присутствовать. За долгие месяцы правления Скара Сарафина, как бы прискорбно это ни звучало, уже успела привыкнуть выполнять все приказы постепенно сходившего с ума монарха, в том числе — переданные через его пятнистых приспешников, так что, не тратя силы и время на бессмысленные ссоры с падальщиками, она лишь покорно поплелась в сторону Скалы Прайда. В конце концов, львица первым делом собиралась податься именно туда.

Мысли беспорядочным строем носились в её голове. Кто из львов их прайда будет согласен присоединиться к будущему… подполью? К кому можно будет обратиться с этим вопросом, не навлекая на себя опасность быть изгнанной или убитой по приказу короля? Где можно было бы поговорить с потенциальными союзниками, не привлекая внимания и не вызывая подозрения вездесущих гиен? Где они будут собираться в будущем? Какие действия им необходимо будет предпринять? Тысяча вопросов один за другим возникала в голове Сарафины — не успевала она подумать над ответом хотя бы на один из них, как тут же возникал другой. Львица так сильно погрязла в своих раздумьях, что, даже если шагающая рядом Тама и обращалась к ней, матёрая самка этого не слышала. Как не заметила она и того, что вечер сменился ночью, а они добрались до места назначения.

Поляна перед Церемониальным утёсом уже была запружена львами, окружённым полукругом гиен, будто сторожащих обитателей прайда как преступников. Дёрнув плечами и неприятно поёжившись от присутствия такого большого количества падальщиков, Сарафина села на свободное место, следя за тем, как Скар неторопливо, вальяжно и гордо выпятив грудь поднимается на вершину скалы.

А затем ярчайшая вспышка осветила фигуру короля, удивлённо распахнувшего глаза (что Сарафина увидела лишь мельком и не придала этому большого значения, поскольку яркое зарево на востоке полностью поглотило её внимание), и всех присутствующих на поляне. Прошла пара секунд — и из-под земли раздался мерный гул, а земля задрожала, заставив львицу приподняться от удивления и пошире расставить лапы, чтобы сохранить равновесие. Ко всему прочему добавился и грохот камней, скатывающихся с вершины Скалы Прайда — увы, к сожалению многих присутствующих, ни один из них не раздавил под собой Скара.

Постепенно всё начало затухать, но взгляды находящихся под утёсом членов прайда и клана ещё долго были направлены на Килиманджаро. Во всяком случае, до тех пор, пока поляну не накрыл громкий и глубокий голос короля. Сарафина ещё какое-то с опасением, страхом и заинтересованностью смотрела в сторону вулкана, но стоило Скару произнести имя её верной подруги, как взгляд самки тут же метнулся вверх, прямо на фигуру монарха. С каждой его фразой, с каждым словом, которое произносил Скар, морда Сарафины принимала всё более хмурое выражение — брови свелись к переносице, уголки рта поползли вниз, взгляд стал суров.

— Ошибкой Сараби стала попытка выдать все наши секреты пришлым одиночкам.

— Это неправда! — не выдержав потока лжи, несправедливых осуждений и наговоров короля, Сарафина выпрямилась во весь свой рост и сделала шаг вперёд, по сути, в открытую бросая вызов королю. — Ты лж… — закончить она не успела, к её же счастью вовремя остановленная находившейся рядом Тамой. И если монарх, похоже, за грохотом вулкана не услышал дерзкой фразы матери нынешнего наследника, то вот сидящие неподалеку гиены приподнялись с земли и угрожающе оскалили пасти. И вновь к счастью Сарафины их пыл остудила юная подруга Налы — стоило ей произнести извинения, оправдав действия матёрой львицы недавней потерей дочери, как падальщики отступили назад, тем не менее, продолжая кидать враждебные взгляды в сторону самок.

Однако гиены тут же были забыты, как только краем глаза Сарафина уловила будто мешком свалившуюся в паре метров от неё львицу.

— Шаэрти!

Почти одновременно с Наандой подскочив к матери Сараби, Сарафина склонилась над львицей — та явно была в обмороке. Долгое голодание — а рёбра на её старом теле торчали более явно, чем у молодых (молодых по сравнению с Шаэрти, конечно) львиц — вкупе с такой шокирующей новостью, поданой матери так бесцеремонно, наконец нашли своё отражение на состоянии одного из самых старших жителей Земель Гордости. И Сарафина, и Наанда лишь обеспокоенно хлопотали вокруг Шаэрти, не зная, что предпринять, но, к счастью львиц, самка открыла глаза уже через пару минут.

— Распущенные группы охотниц отныне и впредь будут доедать то, что осталось после всего прайда, — раздалось тем временем с утёса, после чего тощий круп Скара не спеша скрылся за выступом. Окружавшие львов гиены так же начали расходиться.

Морда Сарафины, перекошенная ненавистью, была обращена к утёсу. Брови нахмурены, верхняя губа чуть приподнята, едва обнажая клыки, шерсть на загривке поднята дыбом, а в глазах горит огонь. Вряд ли кто-то из присутствующих мог подумать, что эта львица может выглядеть так. Потерять короля, наследников, дочь, одного из сильных самцов прайда и верную подругу; несколько месяцев голодать и жить по соседству с гиенами, жрущими за десятерых, не допускающими львов к остаткам пищи и размножающихся со скоростью света, а потом получить приказ питаться жалкими костями — если они вообще останутся; постоянно, каждый день бояться ступить лишний шаг, произнести лишнее слово, посмотреть не туда, ходить, озираясь и думая о том, что тебя могут изгнать или убить за малейшую провинность. Неужто Скар полагал, что его подданные всю жизнь будут терпеть подобное?..

Будь она более горячей натурой, ей богу, Сарафина тот час же сорвалась бы с места, нагнала короля и впилась клыками в его глотку, желая убить и не заботясь о том, насколько удачно у неё выйдет это сделать и что с ней станет потом.

Но надо было действовать хитрее. И теперь, когда всё сказанное и произошедшее стало последней каплей, Сарафина уяснила для себя одно: она спасёт родной прайд от тирании узурпатора.

Или погибнет.

Отредактировано Сарафина (20 Ноя 2017 21:35:39)

>>>——-Перезагрузка——-<<<

Багрянец залил все Земли Гордости; дикий грохот, словно каждый кусочек неба разом разразился громом, обволок всю территорию прайда, заставляя трястись даже камни под лапами львов. Малка удивленно оторвал взгляд от Скара, стоявшего на утесе, потому что на небе алыми язычками танцевал огонь.

"Пожар...? Пожар в небе?..", - сердце замерло. Стало по-настоящему страшно. Льву даже показалось, что сейчас небо разразится дождем, но дождем огненным.

"Простите меня... простите меня все", - крутилось в голове Малки, как это обычно бывает у большинства живых существ, вот-вот готовых раскаяться перед смертью. Им страшно и они хотят быть прощенными.

Но в миг все затихло; Скар по-прежнему величественно стоял на утесе скалы. Малка не видел его пораженной морды, но сейчас видел остатки от этой эмоции. В миг выправившись, король откашлялся и заговорил...

Очередная новость, которая потрясла всех.

- Вместе с Сараби как будто бы меня самого изгнали, - пробормотал Малка, опуская голову вниз. Он упорно глядел на свои лапы, утопающие в грязи, как будто там сейчас полностью утопилось все королевство Скара. У льва в этот момент даже мыслей не было; пустота сильно давила на голову, отдавая неприятными бумкающими звуками, смешивающимися с хохотом и повизгиванием гиен, рыскающих вокруг небольшого количества львов. Все эти львы приходят к церемониальному утесу каждый раз в надежде на то, что король скажет какую-нибудь по-настоящему хорошую новость, но каждый раз их ждет лишь боль, разочарование, грусть или тоска. Вся эта эпидемия какой-то зловонной черноты так захватила прайд, что многие львы и львицы, особенно, если они были уже стары, тащились сюда, словно мертвецы, стараясь не слушать узурпатора со скалы и стараясь не замечать ничего вокруг.

Но таких было мало.

Молодые и взрослые - все, кто стояли в этот момент и слушали Скара, кажется, все они мысленно упали на дно. У них больше не было надежды на светлое будущее; сначала привели гиен, которые не стеснялись съедать большую часть добытой пищи, затем наступила Великая засуха, которая унесла с Земель Гордости доблестных воинов и славных охотниц в пожарах, а потом чума, убивавшая любого детеныша, взрослого или старика, не обладавшего должной осторожностью. А король не заботился о своих поданных, хотя даже дети Скара попали под кару Айхею, но не сам узурпатор. И Малка, вглядываясь в морду этого черногривого интригана, пытался понять, почему он еще не мертв спустя столько времени. Мертвы все друзья пестрогривого, но не он, не Скар - зачем Айхею продолжает мучить веривших в него львов?

Забирать из мира надо плохих, а не наоборот.

Малка вспомнил, как скала предков и Скар окрасились кровью в тот самый момент, как в небе вспыхнул пожар. Наверно, это был вулкан; Малка не сразу предположил это, поскольку был слишком напуган и встревожен тем, что произошло минутами ранее, но сейчас лев помнил черно-красную шерсть черногривого короля, будто на ней осели искры.

"Это знак", - размышлял Малка, - "Скала прайда однажды утонет в твоей крови, Скар. В твоей и твоих падальщиках", - лев чувствовал, как дергаются его скулы: так хочется зарычать. Оглянувшись вокруг, лев наблюдал ту же картину, что и много-много раз до этого: сутулые, голодные и невероятно худые львицы разбредаются в разные стороны. Теперь и им досталось, как досталось и Сараби, а она, Малка был уверен, не желала такой участи своим охотницам.

"Чем ему мать умершего законного короля не угодила?", - поскрипывая зубами, думал Малка, снова возвращая свой взгляд на утес. Узурпатора там уже не было, но терпкий сине-алый цвет Скалы все еще стоял перед глазами Малки, словно не пропадал вовсе.

- Тоджо, - пестрогривый повернулся к своему другу, возле которого самец сидел во время пафосной речи Скара, - даже сейчас - это ведь еще не конец.

Малка хмурился; в последнее время усатый нянька не похож был на себя прежнего. Депрессия слишком часто поглощала Тоджо, но зная это, Малка старался тем ближе и крепче держаться за своего единственного друга детства, самца, на которого можно положиться. Лев всячески старался избавить льва от мрачных мыслей, много говорил с ним, и это, кажется даже, помогало, но не настолько продолжительное время, как хотелось бы.

Лев что-то пробормотал под нос, разворачиваясь в сторону скалы. Пестрогривый помотал головой, грустно мигнул глазами, провожая друга взглядом, но потом спохватился, соскочил с места и в два прыжка настиг усатого няня.

- Послушай, - тихо сказал Малка самцу, - нам нужно что-то делать! - Лев глядел на Тоджо блестящими глазами - не то от злости, не то от волнения и печали, - ты ведь понимаешь, да? - рыкнув, пестрогривый тряхнул головой, скосив глаза сначала в одну сторону, а потом - в другую. Он не хотел, чтобы их кто-то слышал, тем более, если это будут гиены, которые, к счастью, тоже разбрелись кто куда, - Тоджо, - голос льва кое-как не срывался из шепота в дрожащую волнительную речь, - нам нужно что-то делать, потому что так больше продолжаться не может. Сначала были Нала и Чумви, теперь Сараби, а дальше...?

Малка помолчал немного, всматриваясь в черты морды своего друга. Он иногда так походил на Симбу, разве что не отличался яркой пестротой гривы, а глаза блестели чистой голубизной, но Тоджо от этого был не менее хорош. Он ведь был каким-то родственником их ушедшего в мир иной друга, поэтому, было бы весьма кстати...

Пестрогривый нахмурился. По нему было видно, что в него закралась какая-то мысль, но вслух он ее сказать не решался. Сначала нужно было убедить усатого няня, что время сидеть сложа лапки прошло - нужно действовать, а иначе вслед за Сараби может быть изгнан любой из них, королеву-мать в прайд они не вернут, а само королевство рискует окончательно погибнуть под мрачно-пафосный взгляд властелина гиен.

Отредактировано Малка (22 Ноя 2017 18:22:13)

Уставшая, грязная и явно раздраженная Субира еле переставляла лапы, стараясь не отставать от своих подруг. Хотя подруги - это слишком громко сказано: для самой львицы они были всего лишь той кучкой самок, что помогли ей не сдохнуть от голода, но и за это им нужно быть благодарной. Погода на новых землях, куда Субира вместе с другими охотницами забрела совершенно случайно, была преотвратнейшая - грязь и лужи, лужи и грязь. Шкура была облеплена всякой дрянью чуть ли не до самого подбородка. Успокаивало только то, что вся эта гадость постепенно стекала с костлявого тела львицы, а не засыхала на ней отвратительными комками. Подскользнувшись и ухнувшись в лужу раз четвертый, Субира позволила вырваться из своей пасти раздраженному рыку. Напрягая лапы, она выпустила когти еще сильнее, чтобы иметь хоть какое-то сцепление с этим отвратительным месивом.

"Сначала отвели к чокнутой обезьяне, теперь мы месим лапами грязь, идя черт знает куда! А дальше что? Завалить слона и поймать колибри?" - злобно размышляла сероглазая, глядя в спину Зире, которая так внезапно проявила милосердие и решила пригласить их в свой прайд. Лапы Субиры снова разъехались, и та угодила подбородком в особенно грязную лужу. Кажется, она даже услышала раздраженное шипение со стороны сестер по прайду, но ей было на это плевать. Главное, что в охоте она не позволяла себе быть такой неуклюжей, остальное их не касается.

Выпрямившись, самка резко передернула плечами, стряхивая с себя все то, что прицепилось к шкуре, и еле слышным, хриплым, грубым голосом пробормотала:
- Если эта львица приведет меня туда, где я смогу нормально отдохнуть, обсохнуть и ужиться, я пойду куда угодно за ее костлявой задницей! - Субире и в голову не пришло, что ее слова звучат более чем грубо и дерзко. Ее не смутили даже укоризненные взгляды со стороны некоторых львиц ее клана, которые все таки умудрились услышать эту реплику. Субира вообще мало заботилась о том, что о ней думают другие, что делало ее жизнь немного проще. Новая язвительная реплика не заставила себя долго ждать. Только их небольшая процессия подошла к скале, как сероглазая снова раздраженно забурчала себе под нос: - Теперь еще и по камням карабкаться! Прекрасно!

Взбираясь на скалу, Субира не очень заботилась о том, чтобы сделать это как можно скорее, поэтому оказалась в самом конце процессии, позади даже беременной Гизы, которая весь путь преодолевала, свесив язык на плечо. Когда подъем был преодолен, Субира без малейших колебаний отсела от остальных львиц в сторону, как будто не имеет к ним никакого отношения. Нет, она вовсе не хотела показать своего презрения к ним или что-то на подобии этого, ей просто было так удобнее. В толпе львица чувствовала себя очень неловко и почему-то всегда ожидала нападения. К разговору Зиры и ее мужа Скара львица почти не прислушивалась. Зачем загружать свой мозг? Она услышала имена своих возможных правителей, потом постарается не пропустить вердикт - примут их или нет - а остальное ей слышать не зачем, все это вода, не несущая никакой смысловой нагрузки. Единственное, на что львица обратила свое внимание, это на то, что между правителями явно идет разлад. А возможно, они всегда себя так ведут, и для них это норма супружеских отношений. Наконец, Зира снова повернулась к отщепенкам, и Субира тут же вся обратилась в слух.
— Мой супруг сегодня не в духе, но он согласен принять вас в прайд, так что можете быть спокойны.
"Что ж, костлявая, видимо, теперь я - твой хвост", - подумала сероглазая и, слегка прищурившись, бросила взгляд на своего новоиспеченного короля. Да, вид у него действительно был неважный. Судя по теням под глазами, черногривый страдал бессонницей, в изумрудных же глазах мелькало что-то, что явно давало понять - его всё и все достали.

Субира уже собралась было проследовать поближе к пещере, чтобы одной из первых оказаться внутри, как вдруг небо осветило яркое, пугающее зарево, за которым последовал ужасный грохот. Львица сначала испуганно подскочила, а потом резко приникла всем телом к земле, на всякий случай зажмурив глаза. Скала под лапами заходила ходуном, ужасный гул прокатился по саванне, жаркая волна раскаленного воздуха ударила в морду и обожгла веки и ноздри. Лишь когда все поутихло, Субира осмелилась снова раскрыть глаза и привстать, но не распрямляясь до конца на случай, если за первым взрывом будут еще. Первым желанием отщепенки было опрометью броситься в пещеру и забиться там в самый темный угол, но мало мальское уважение к королевской чете не позволило ей это сделать. К тому же, король Скар явно собирался сделать какое-то объявление, иначе зачем он шел к самому краю утеса, а под скалой собралась целая толпа различной живности? Нахмурив брови, Субира внимательно слушала черногривого, хоть и понимала мало. Однако она уяснила, что тут несоблюдение законов карается жестоко, не задавая лишних вопросов. Если она хочет остаться в этом прайде и жить спокойно, ей стоит ни в чем не прекословить Зире и Скару, и это львица уяснила четко. Дослушав речь короля, Субира дождалась одобрительного кивка хотя бы от одного из правителей и направилась в пещеру. Только повернувшись к своим спутницам, она заметила, что Гиза вот-вот принесет потомство. Удивительно, как иногда глуха бывает сероглазая к тому, что происходит вокруг нее, если ей надо сосредоточиться на чем-то конкретном. Дождавшись, когда остальные львицы помогут роженице войти внутрь, львица двинулась следом, стараясь держаться от них поодаль.

→ Общая пещера

Отредактировано Субира (27 Ноя 2017 01:18:52)

Кажется, с трудом можно было представить такую вещь, которая смогла бы порадовать Зиру сильнее, чем ее более чем внезапная догадка по поводу грядущего материнства... Но, видимо, для ее короля не было ничего невозможного. Чем дольше львица вслушивалась в его сухую, исполненную презрительного достоинства речь, тем шире распахивались ее глаза, уже и без этого давно казавшиеся огромными на грязной, до предела исхудавшей физиономии, и тем ярче сияла ее полубезумная улыбка — казалось, что еще чуть-чуть, и на ее фоне померкнет даже бушующая громада Килиманджаро, что затопила своим огненным заревом добрую половину небосклона. Былой страх пред не в меру разбушевавшейся стихией исчез без остатка, Зира уже больше и не смотрела в ту сторону; все ее внимание было сосредоточенно на супруге, что хладнокровно вещал для них с края утеса. Ох, давненько самка не глядела на этого паразита с таким явным, раболепным обожанием! Честно говоря, сейчас она была так счастлива, что с трудом удерживала себя от неконтролируемого желания броситься ему на шею, игнорируя ошарашенные морды окружающих, и чуть ли не силком затащить бедолагу в пещеру, не забыв пинками выгнать оттуда всех тех, кто в теории мог бы помешать их донельзя бурному любовному соитию. Пожалуй, будь она помоложе, да подурнее мозгами — так бы и поступила, не взирая на всеобщее осуждение... Не взирая даже на бешеное сопротивление самого Скара, черт его подери!

"Только ты один знаешь, как сделать меня самой счастливой львицей на свете!" — мысленно обратилась к нему Зира, худо-бедно убирая с лица свой полоумный оскал, но все также влюбленно взирая на короля снизу вверх, пока где-то в толпе сбоку от нее не раздался чей-то испуганный вскрик. Худо-бедно вынырнув из своих сладких грез по черногривому интригану, Зира не без злорадства покосилась на засуетившихся подруг и сестер Сараби — так им и надо, тупоголовым, вечноноющим лентяйкам, не желающих признавать ее авторитет... Скар все правильно решил: уж коли от этих старых кошёлок нет никакого проку, так пусть и сидят голодными. Авось, передохнут все до единой и больше не станут терзать ее слух своими идиотскими жалобами и нотациями... Перехватив косой взгляд одной из дочерей упавшей в обморок Шаэрти, Зира с издевкой сузила багрово-алые глаза и показательно растянула губы в широкой, торжествующей усмешке, без малейшего зазрения совести демонстрируя свое истинное отношение ко всем этим некогда надменным и дико чопорным фрейлинам бывшей королевы.

Жрите грязь под лапами, сучки.

— Ммм... Зира, — неуверенно позвала ее одна из пришлых охотниц, кажется, та, что приходилась сестрой беременной Гизе. Дождавшись, пока львица издаст короткое и вопросительное "Ммм?", все также открыто любуясь на реакцию старых подданных Муфасы, Эпеси с явным беспокойством зашептала ей на ухо: — Не слишком ли это поспешное решение? Мы ведь только-только сюда пришли, и еще совсем ничего не знаем об этих землях. Возможно, стоило оставить старых охотниц на их прежних должностях...?

— Ах, не говори ерунды, моя дорогая, — умиротворенно пропела Зира ей в ответ, в конце концов, с довольством отворачиваясь от донельзя горестной (а лично для нее самой — откровенно приятной) сцены. Взгляды самок пересеклись — ее собственный, спокойный и самоуверенный, и слегка встревоженный Эпеси. — Мой супруг никогда не принимает глупых, необоснованных решений. Да, нам приходится не сладко, но именно благодаря его мудрому правлению мы все еще живы и можем с надеждой смотреть в будущее. Эти дурёхи этого не понимают, — Зира нарочито томно вздохнула, показывая, как сильно она устала от их бессмысленного упрямства. — Я пыталась втолковать им, что неукоснительное соблюдение старых традиций может привести нас к голодной смерти. Уж нам ли с тобой этого не знать! Скажи мне, — она пристально взглянула в глаза собеседницы, — если бы пред тобой встал выбор, накормить своих сестер до отвала, или же намеренно упустить добычу, из-за того, что много лет назад какой-то дряхлый, выживший из ума правитель запретил убивать беременных антилоп, как бы ты поступила?

— Что?... — морда Эпеси слегка вытянулась от изумления. Кажется, она даже не сразу поверила услышанному. — Вот еще какая ерунда! О каком выборе может идти речь, если в королевстве жрать нечего?! Законы должны помогать, а не вредить... Какой идиот это выдумал?

— Вот я и много раз задавала этот вопрос Сараби и ее охотницам, — Зира снова издала свой фирменный тяжелый вздох, на мгновение театрально возведя взгляд к небесам. — Но они даже не смогли назвать мне имени этого доморощенного царька... Талдычат одно и то же день ото дня, а прайд тем временем медленно помирает с голоду, — она показательно ударила когтями по какому-то мелкому изгрызенному черепку, да так, что тот со стуком укатился вниз по каменным ступеням. — Вот почему Скар решил отстранить их от охоты. Теперь вся надежда на вас... И я уверена, что вы меня не подведете, — Эпеси понимающе кивнула, хоть и не без толики былого сомнения в глубине ссуженных зрачков, но Зире было достаточно и этого... для первого раза. Удовлетворившись ее реакцией, львица наградила новенькую ободряющей улыбкой. В этот момент, где-то в сторонке от них послышалось до боли (зубной боли, ага) знакомое постукивание деревянной палки по камням, и Зира немедленно обернулась на этот звук. — Ага, вот и старый бес пожаловал, — едва завидев Рафики, который, как оказалось, вот уже некоторое время присутствовал рядом с утесом, как и все остальные, с молчаливым ужасом прислушиваясь к гнетущим речам правителя, Зира деловито качнула головой в сторону тяжело вздыхающей Гизы, показывая, кому здесь нужна помощь. Впрочем, мандрил и без нее прекрасно все понял сам, тут же заботливо склонившись над роженицей. Королева с легким нетерпением дернула кисточкой хвоста в ответ на его тихий бубнёж — да, да, они все и так прекрасно это знают, займись уже полезным делом!

— Так скорее отведи ее в пещеру, ты, глупая обезьяна, — грубовато рыкнула она в ответ на вполне резонное замечание, после чего коротко посмотрела на Эпеси: — Помогите ей подняться к логову, — уже куда более мирным и спокойным тоном приказала она новеньким, и те немедленно обступили бедную охотницу, с заботливым ворчанием помогая той встать на ноги.

— Уннгх... первые, да, — сдавленно откликнулась Гиза на тихий вопрос лекаря, послушно взбираясь вверх по каменному нагромождению, то и дело мученически морщась и обнажая коренные зубы. Не взирая на сильную боль от усиливающихся схваток, она держалась на удивление хорошо, не жалуясь и не требуя к себе излишне много постороннего внимания. "Сильная", — отметила Зира про себя, ненароком пристраиваясь в хвосте группы и искоса наблюдая за Дотти со стороны. Убедившись, что все львицы зашли в пещеру, она ненадолго замерла у входа, с загадочной улыбкой поджидая своего царственного супруга, а затем, уличив момент, с обожанием потерлась щекой о его гладкую (хотя местами уже и начавшую седеть) гриву.

— Ты просто великолепен, — почти что ласково шепнула она на ухо своему утомленному партнеру. — Я так тобой горжусь, дорогой, — где-то за их спинами гиены с рычанием и визгом набросились на оставленную без присмотра медвежью тушу, спеша утолить свой дикий голод, но Зира уже совсем к ним не прислушивалась. Главное, что ее новые охотницы не забыли подобрать притащенное им мясо, не дав ему исчезнуть в бездонных гиеньих глотках — а остальное было уже неважно.

>>> Королевская пещера

Было красиво, но недолго. Шу чертовски не повезло: он был настолько рад возможности хоть как-то отвлечься от происходящего на скале — а именно от сутулой фигуры монарха, изредка окидывавшего новоприбывших холодным неприветливым взглядом, от которого подростку отчаянно хотелось провалиться сквозь землю и не мозолить более ничьи глаза, — что воззрился на необычные тучи на горизонте с подчеркнутой внимательностью.
Зрелище, надо сказать, и впрямь этого заслуживало. Если бы львенок не пребывал в таком страхе последние несколько часов, он бы, пожалуй, смотрел бы на вулкан просто так, для развлечения и удовольствия.

Развлечение закончилось быстро. Изумленно распахнувший глаза львенок был вынужден зажмуриться, когда вдалеке, на горизонте, вдруг чудовищным цветком расцвела ярчайшая вспышка, на несколько невыносимо страшных секунд превратившая глубокую ночь в ясный день. Небо не то, что поголубело — выцвело до белизны; саванна осветилась, и в этот момент, если бы лев посмотрел вниз, под утес, он увидел бы земли прайда во всей своей красе... вернее в отсутствии оной.

Шу, впрочем, ничего этого не заметил. Он был вынужден зажмуриться — по-другому бы просто не получилось. В какой-то момент ему казалось, что он больше никогда не будет видеть... несколько секунд ужаса лишь усилились, когда скала под лапами начала мелко трястись, а затем удивленные голоса, раздавшиеся было поблизости, перекрыл чудовищный грохот взорвавшегося вулкана. Лев упал ничком, закрывая морду лапами; кто-то ласково коснулся его плеча, пытаясь успокоить — скорее всего, это была Эпеси, — но подросток не замечал ничего вокруг. Что ему эти утешения... даже сойди сейчас с утеса сам Скар, Шу не испугался бы и его, потому что были вещи страшнее. Настолько невообразимо страшнее, что черногривому монарху было никогда не достигнуть такого.

Впрочем, вулкан-то далеко, а Скар — вот он, рядышком. Грохот постепенно утих, и чуткое ухо подростка вновь различило нарочито спокойный и даже чуть ленивый голос монарха, успокаивавшего супругу. Шу, наконец, решился открыть глаза, и с удивлением — и немалым облегчением, — понял, что вовсе не ослеп. Правда, перед глазами теперь все плыло, и стояли огненные круги, изрядно нервировавшие перетрухнувшего подростка... Но все равно, он видел, видел! Встревоженная морда Эпеси наконец расплылась в умиротворенной улыбке, когда львенок, не без труда собрав конечности, воздвиг себя на лапы и прильнул к ее встрепанной костлявой груди.

Это случилось очень вовремя. Отодвинувшись и проводив удивленным взглядом бесстрашно сновавшего среди львов мандрила (он нормально воспринимал то, что львы приходили к жилищу Рафики, но чтобы тот сам покинул свой безопасный дом и пришел в самое голово хищников... на его месте Шу никогда бы на это не решился), подросток чуть было не хлопнулся на живот снова, но тревога оказалась ложной. Вулкан уже не производил таких громких звуков, как прежде, а рычал картинно замерший на самом краю утеса Скар. Его тощая угловатая фигура так и приковывала взгляд. Впрочем, имя Сараби ровным счетом ничего не говорило бурошкурому — хотя он не мог не отметить того, что ее имя заставило встрепенуться почти весь прайд. На отощавших мордах львиц читались страдание и горечь; кто-то, кажется, упал в обморок. Шу невольно сделал несколько шагов в ту сторону... а затем, увидев, что к нему приближается Зира, сделал еще несколько, постаравшись, чтобы спина одной из охотниц закрыла его от неприятно сладкого взгляда королевы.

Она не нравилась подростку. Будь он помладще, возможно, повелся бы на ее слова и обещания, и действительно вырос бы тем, кого она хотела в нем видеть: туповатым, но сильным львом, преданным монарху и его супруге. Мозгов Шу, конечно, пока еще не хватало на то, чтобы достоверно отличать правду от вымысла, но все же он чуял какой-то подвох в том, как ласково вела себя Зира, беседовавшая теперь с Эпеси. Может быть, он просто переносил на нее свою неприязнь и страх перед Скаром... Как бы то ни было, близкое знакомство с королевой не входило в его планы, и подросток, пользуясь тем, что о нем все забыли, отошел еще подальше, спускаясь под утес.

И в пещеру он не пошел — хотя Эпеси явно хотела взять его с собой. Но Зира явно ждала, пока все новоприбывшие зайдут внутрь, и самка не решилась спорить. Шу было бы спокойнее рядом с ней, но это означало еще и то, что он окажется слишком близко к королю. Возможно, позже, когда подросток наберется храбрости и перестанет думать, что черногривый питается львятами вроде него.

Пока же юный самец, стараясь держаться подальше от гиен, разглядывал местных львов. Многие из них все еще казались расстроенными услышанным, хотя на морде некоторых читалась какая-то мрачная решимость, будто все плохое, что только могло с ними случиться, уже случилось — хуже уже просто некуда. Засмотревшись на старую самку, ту самую, которая лишилась сознания во время речи Скара, Шу чуть было не налетел на гиену; клацанье челюстей быстро привело его в чувство. Ломанувшись, куда глаза глядят, львенок налетел на пару сидевших рядом львов, негромко переговаривавшихся друг с другом. Бурый влетел ровнехонько между них, толкнув обоих; зажмурившись, он замер и попытался было отступить, но наткнулся на чей то бок и, наконец, замер, боязливо оглядываясь.

–→ Склон, поросший деревьями

Отредактировано Шу (28 Апр 2018 23:20:43)

—-→ Королевская пещера

Неспешно шагая из пещеры, старик обводил взглядом округу, и не мог не заметить небольшую компанию львиц у подножья. Он удивительно скоро для своего возраста оказался там, внизу. Шаэрти, его старая (во всех смыслах) подруга, подопечная — лежала на земле, плохо понимая происходящее. Рафики аккуратно сел возле, положил её голову к себе на колени и быстро осмотрел окружающих — молодёжь и взрослые, все такие родные и такие любимые, с чистыми помыслами и искренним желанием помочь...

— Наанда, — обратился лекарь к стоящей ближе всего кошке, — Я дам тебе разных трав, поможешь матери прийти в себя, — он понизил голос до шепота, продолжая гладить Шаэрти по лбу, — В пещере одна из самок родила. Боюсь, ей тоже может понадобиться помощь, а я могу быть далеко. Позаботьтесь о малышке и о её матери... — старик помолчал, выбирая слова, — И о тех, кто в будущем сможет принести потомство.

Попутно шаман доставал разные свёртки из травы, листьев, щепотки цветков и пыль из древесной коры, указывая на каждый ингредиент, объясняя, как им пользоваться и в каком случае что пригодиться.

— Если что... Найдите Ворону. Она поможет.

Мандрил не мог забыть о своей помощнице. Сейчас она, верно, вместе с Куоритчем на кладбище... А ведь в этом уже нет необходимости... На миг замерев, Рафики подумал, что гиены вряд ли пойдут против льва, тем более, что самец занимал важный пост. В общем, обезьяна надеялся, что его последовательница под надёжной защитой, а, значит, он сможет отправиться в путь.

— Шаэрти, — шепнул он на ухо старой самке, — Обязательно меня дождись.

После этого он помог ошарашенным от количества действий львицам поставить самку на лапы.

— Проведите её в пещеру, и не теряйте надежды, — такими словами сопроводил Рафики уходящих самок.

Надежды на что? На него покосилось сразу несколько пар глаз, и только сейчас мандрил позволил себе несколько улыбнуться. Мощным движением сгребя сразу несколько львиных голов (и попутно звонко так стукнув лбами, кажется, Таму и Малку), он прошептал:

— Дети мои, ветер переменился. Жду вас на склоне подле деревьев, время не ждёт!

И тут, ничуть не скрываясь от излишне любопытных редких гиен, он вскрикнул, описал посохом что-то вроде круга в воздухе и, подскочив, направился подбегом в сторону намеченного места. Те, кто видел старика впервые, решили бы, что он сбрендил прямо тут. Но знающие понимали, что это нормальное для него состояние и поведение. И его словами, даже сказанным в таком ключе и вроде бы не несущими особого смысла, не стоило пренебрегать. По крайней мере уж точно тем, к кому он обращался напрямую.

—–→ Склон, поросший деревьями.

Начало игры

Вокруг снова одна и та же унылая картина. Темные тона, снующие вокруг противные рожи гиен, вся природа здесь загнулась с приходом Скара к власти, словно протестовала. Он надругался над всеми устоями и обычаями, а теперь ходит с важной мордой, мол, смотрите, экий я молодец. Сосуд терпения Гипатии был прочнее титана и тверже алмаза, но даже он дал трещину за это долгое время. Нет, он трещал по швам. Надо срочно предпринять хоть что-то против узурпатора. Если раньше львица обосновывала и оправдывала перед собой свое собственное молчание тем, что другие могут не поддержать её, будучи в страхе перспективы быть преданными ужасной каре, то теперь… Теперь внутри неё все бурлило. Это можно сравнить с быком Фаларида. Снаружи суровый зверь, внутри – ревущая от злости и гнева безысходности жертва. Гипатия могла бы забрать детей Зоти, его жену и отчима Сиийха, уйти из этих гнусных земель, но могла ли она просто так предать Таму, Сарафину, Сараби?..

«Сараби…» Что самка учуяла около границ не могло поддаться объяснениям. След овдовевшей госпожи уходил за пределы Земель Гордости.  Нет-нет-нет, этот запах величественной, но в то же время заботливой королевы можно узнать всегда, вне зависимости от того, насколько стар след. Она ушла! Почему?! Неужто ей настолько всё осточертело, что она взяла и бросила родной дом? «Она не могла. Это бы означало, что она предает свою память. Она бы не позволила себе такого.» Гипатия в какой-то момент ускорилась на легкий галоп, словно её кто-то ударил плетью. Морда львицы, как и обычно, не выражала ничего, кроме усталой гримасы презрения, но в движениях и явно читались агрессия и озлобленность. Она устала от всего этого. В её глазах пылала жгучая остервенелая ярость. Кажется, самка в очередной раз поняла, кто тут замешан. Тот, по чьей воле и началась вся эта история. Будь Гипатия чуть другого характера, то она бы рычала и кидалась на всех от умоисступления, брызжа слюной на Скара, из-за чего бы давно уже оказалась либо изгнана, либо разодрана гиенами.

Вскочив к утесу, Гипатия тут же застала картину, которая приводила её в ярость только сильнее и сильнее. Шаэрти, кажется, лежала без чувств. Еды было чрезвычайно мало, немудрено. Как услышала краем уха сама Гипа, Скар уже сам все изложил о Сараби. Бедная, бедная Шаэрти. Львица стояла в мощном таком культурном шоке, что в какой-то степени проявилось и на её темной морде. Как этот идиот мог так поступить?! Хотелось обратиться в огненного дьявола, испепеляющего всех на своем пути. Хотелось самой лично бросить вызов Скару.

- Шаэрти, - вполголоса проговорила Гипатия, подойдя ближе к телу пожилой самки.

Затем львица отошла, освободив место для других, в том числе и для старого Рафики. Эксцентричный старикан, но достаточно мудрый, чего нельзя было отрицать. Он-то знал свое дело. Когда он рядом, все становилось хорошо. Жаль, что эта загадочная магия доброго старикашки не могла обратить время вспять, чтобы Гипатия успела хоть как-то повлиять на ход такой ужасной истории, послужившей причиной всех бед королевства. Какой уж там… Гипа и в магию-то верила не до конца. Такова доля атеиста: духи к тебе мало когда являются, а львиный боженька не помогает. Оно и правильно, самой все делать надо, а не на дохлых королей на звездах уповать.

В суетной, местами обеспокоенной и даже напуганной толпе собравшихся скоро начали проглядываться шкуры и более знакомых львов и львиц. Первой Гипатия приметила Таму. На её светлой морде было уже знакомое самке выражение. Бывало так, что словно в зеркало смотришь – две заколебавшиеся железные хари за которыми прячется желание впиться гиенам, Скару и Зире в глотку. Тама так изменилась. Впрочем, как и Гипатия. Они словно прошли примерно через одни жизненные испытания. Обе многое потеряли, окрепли разумом. Общие потери сближают, как обычно говорят, но сама Гипа никогда не находила в этой поговорке ничегошеньки хорошего.

- Надо же, - убедившись в отсутствии любопытных гиеньих ушей рядом, сквозь зубы проговорила львица, подойдя чуть ближе к подруге, - как же удачно выкосилась вся королевская семья да еще и с близкими её друзьями в придачу. Всех по одному, да по двое косит. А нас ведь больше.

Для не слишком умных могло бы показаться, что Гипатия говорит о чем-то другом, типа болезни или какой-то веренице несчастий, намекая на большие жертвы. Но для уставших от режима Скара её слова звучали совершенно по-иному. Это был призыв.
Львице было больно, каким образом Скар и Зира осуществляли свое правление. Земля под их лапами словно плакала и надрывалась от подобной пытки, они мучали её, драли когтями природу в кровь. Сколько детей у Зиры погибло?.. И ей нет никакого дела. Они не волнуют Скара, значит не должны волновать и её. Это пугало Гипатию. По-настоящему пугало. Насколько этой худощавой самке надо было запудрить голову сладкими речами, чтобы она стала настолько зависима от мнения жестокого тирана?

- Проведите её в пещеру, и не теряйте надежды, - звучал голос старого Рафики.

Гипатия обернулась на его глас. Несколько самок уводили окончательно ослабшую Шаэрти в пещеру. Таким образом на утесе почти никого не осталось. Львица ожидала от мандрила ещё каких-то слов. Какой такой надежды?.. Надежда теперь – они сами. Некому более решать судьбу Земель Гордости. Следовало брать инициативу в свои лапы. И вероятно, когти и зубы.

- Дети мои, ветер переменился. Жду вас на склоне подле деревьев, время не ждёт! – шепчет лекарь и шаман.

Вероятно морда темной самки была слишком крупна, оттого и была притянута Рафики за подбородок. Снова что-то затевает старикашка. Ну, по крайней мере, Тама с Малкой достаточно звучно и красиво стукнулись друг о друга, а Гипатия поначалу с непониманием покосилась на шамана. «Время никого не щадит, - чуть раздраженно вздохнула львица вслед мандрилу. – Хотя... Ветер переменился, говоришь?»

Гипатия, предчувствуя что-то неладное, делает важный для себя шаг вперед. Она ещё не знает, в каком смысле это «что-то» необычно для неё. Может быть это начало конца в плохом смысле, а может и в хорошем. Гипатия не может знать, но понимает, если старик что-то затеял, то это лучше, чем оставаться на одном месте. Львица обращает взор к остальным. На её морде проскакивает насмешливая лукавая улыбка буквально на полсекунды, после чего самка снова разворачивается и спускается к склону. И даже неясно, выдавила ли она её или это был некий особый жест. Но зная такую персону, как Гипатия, с малых лет, предполагается второе.

→Склон, поросший деревьями

Отправив Дану на поиски своих друзей, Тама поспешила вернуться к заметно прибавившийся в численности толпе львиц, скопившихся вокруг Шаэрти. Бедняга, только этого старушке не хватало. Самка понимала, что все они хотели помочь, но на поляне стало просто не протиснуться!

- Ребята, подвиньтесь, пожалуйста, вы же так плотно столпились, что дышать ей не даете! - проворчала Тама, пробираясь вперед, к Сарафине. Среди собравшихся она четко разглядела свою старую подругу - Гипатию, что не удивительно. Львица всегда отличалась крайне необычной внешностью, в хорошем смысле этого слова. Таме всегда казалось, что это очень оригинальный и классный выкрутас природы, кто бы что ни говорил.

От толпы ее отвлек соколиный крик - Линдана издала его, пролетев над ними и усевшись на деревце повыше. Она всегда любила наблюдать за остальными сверху, говорила, что это очень удобно - следить за происходящим оттуда, особенно, когда участников много. Как сейчас. Все подножие Скалы Прайда и весь церемониальный утес были у птицы, как на лапе. Ну или на крыле, в ее случае.

Тама принялась озираться по сторонам. Раз Дана засела на наблюдательном посту, значит она выполнила просьбу львицы и ее друзья, Малка, Тоджо и Кула, должны быть где-то рядом. Но в такой толпе самка, конечно же, услышала их раньше, чем увидела. Первой голос подала Кула, мягко заметив, что неплохо бы отвести бедную старушку куда-нибудь, где будет поспокойнее. Тама полностью поддерживала эту идею и еще немного поворчала на столпившихся вокруг львиц, аккуратно, но твердо распихивая их плечами. К счастью, долго ей бороться с толпой не пришлось. Слава Айхею Малка такой крупный парень, что окружающие вынуждены расступаться, когда он приходит. Да и Тоджо, шедший рядом тоже  Появление льва заставило толпу немного поредеть: то ли им самим стало тесно, то ли они решили, что раз подошел такой большой лев, их помощь уже не нужна. Он, если надо будет, сможет отнести немощную старушку хоть на собственном горбу и не моргнет даже.

Толпа стала рассасываться, Малка резонно заметил, что неплохо бы позвать Рафики, но не успел больше и слова вставить. В него и Тоджо буквально врезался крупный комок шерсти приятного коричневого оттенка. Тама обескураженно поморгала, смотря на взявшегося из ниоткуда подростка. Раньше она его здесь не видела - это точно. Откуда же он взялся? Неужели пришел вместе с теми львицами, которых привела Зира? Но что он тогда делал тут и куда несся с такой скоростью, будто на него открыл охоту целый рой пчел? Тама мягко приветливо улыбнулась, слегка наклонив голову набок.

- Ты откуда, малыш? И где твоя мама? - следом за Малкой как можно более ласково спросила она напуганного парнишку.

Его ответ, однако, ее удивил. Получается он не с львицами Зиры? Вернее, пришел-то он явно с ними. Но видимо, к ним он тоже прибился нечаянно. Бедный потеряшка. Тама весело ему подмигнула.

- Не бойся, мы тебя не обидим, - только и успела сказать она, как ее отвлек голос Рафики. Старый мандрил подоспел как раз вовремя и, не теряя времени, принялся инструктировать оставшихся дочерей Шаэрти. Что-то из его слов Тама слышала, но большую часть обезьяна прошептала львицам, а значит, наверное, не хотел, чтобы остальные его слышали. Что ж. Не в ее привычках сувать свой нос, куда не просят. По крайней мере, если не просят те, кому она доверяет. Рафики, конечно, странный, всегда им был. Никогда не знаешь чего именно ожидать от старого шамана, но в этой его профессии и скрыты все объяснения его выкрутасам. Шаманы, по скромному непрофессиональному мнению львицы - вообще странный народ. Но, в случае Рафики, он надежен настолько же, насколько и необычен. И какие бы непонятные для остальных манипуляции он ни производил, всем всегда ясно одно: оно все равно на благо всех.

Ну, вот как сейчас например.

Тама ойкнула и ненадолго зажмурилась, когда ощутила легкую потерю равновесия и последовавший сразу за этим удар обо что-то твердое. Она почувствовала приятный, знакомый запах и, открыв глаза, увидела перед собой пестрый шухер гривы Малки, из-за которого виднелись его яркие, янтарные глаза. Львица коротко и тихонько посмеялась, смущенно выворачиваясь из объятий старого мандрила. Ну, вот что он делает? Посмотрев на своего друга, Тама пожала плечами. Мол, старик, что с него взять? Видимо, не рассчитал немного силу объятий. Бывает. Следующие слова шамана, однако, заставили львицу встрепенуться.

Ну-ка, ну-ка, это еще что значит? У Рафики какие-то новости? Он только что вышел из королевской пещеры, значит, это что-то связанное с королевской семьей. Не уж-то Скар смертельно болен и ему осталось жить совсем чуть-чуть? Вот это будет праздник! Или Зира! О, еще вопрос что лучше - смертельно больной король или его смертельно больная, бешеная женушка. О, она знает, что может быть лучше! Если оба заболеют! С Мхиту сладу всяко больше будет, чем с этими двумя.

Однако, радость ее была мимолетной. До первой попавшейся на глаза гиены, хищно смотревшей в их сторону. Тама нахмурилась в ответ падальщику, но смолчала. Что-то говорить этим тварям - себе дороже. Вместо этого, она взглянула на своих друзей, заметила, что Гипатия, в отличие от них решила не задерживаться, да и Малка тоже уже встал, собираясь выдвигаться. Тама посмотрела на медного парнишку, который все еще испугано озирался по сторонам. Честно? Она его совершенно не винила, в компании гиен-то.

- Малыш, - тихо спросила она, слегка наклоняясь к подростку, но не так, чтоб слишком близко. Парень явно напуган, незачем на него напирать. - Хочешь - пойдем с нами, - предложила она ему, делая упор на слово “хочешь” и добавила: - мы тебя не тронем сами и гиенам не дадим в обиду, - Тама бросила презрительный взгляд на окружавших их падальщиков. - Обещаю.

После чего львица встала и тоже направилась за Рафики, периодически оборачиваясь на подобранного ими малыша, чтобы проследить, что ребенок не отстал и не потерялся. "Бедняжка," подумала она. Угораздило же его оказаться именно тут? И как вообще умудрился? Где его родители? Может, потом, когда немного оклемается - расскажет. К сожалению, Тама не сможет ему ничем помочь, любыве вылазки за пределы границы чреваты. Но, может, она сможет его поддержать. Это уже что-то.

Заодно, львица огляделась и проверила не увязались ли за ними какие гиены. Вроде нет, и на том спасибо.

—————>>>> Склон, поросший деревьями

Отредактировано Tama (27 Мар 2018 19:37:05)

Одно слово: ужасно.

Тоджо стоял подле своего пестрогривого друга, окруженный львицами прайда, и пытался сдержать собственные слезы, которые наворачивались в его голубых глазах при виде тощей, обессиленной старушки, пребывающей в несколько отрешенном состоянии. Ему было откровенно больно лицезреть своих соплеменников, среди которых он вырос, и невольно проводить параллели «до» и «после», мысленно переносясь в то время, когда трава была зеленее, а каждая охотница была бодра, крепка и в меру упитанна. Конечно, Скар и раньше не блистал разумными решениями относительно погибающего королевства, но то, что он выдал сегодня… черт, это было последней каплей.

«Мы обречены, – размышлял Тоджо, уныло свесив голову и безнадежным взглядом косясь на остальных из-под своих мокрых патлов. – Помощи ждать неоткуда, если только… - в памяти самца вдруг всплыл их недавний разговор с Малкой, и он побоялся додумать свое предположение. Украдкой взглянув на друга, у которого, судя по импульсивной вспышке с явным намерением что-то делать, все терпение уже трещало по всем швам (спасибо тебе, Ваше с*чье величество!), Тоджо помрачнел: - Все, что угодно, только давай без глупостей? Я не готов потерять еще и тебя, дружище».

Есть ли тормоза у Скара или он задался извращенной целью окончательно выпилить остатки прайда Муфасы? Может быть, довольно смертей и изгнаний? Ну пожалуйста…

Столь горестные думы рыжегривого птичника вдруг прервали чьи-то плавные, приближающиеся к ним шаги. Насторожив округлые уши, Тоджо вдруг почувствовал, как на его сердце медленно, но верно разливается приятное тепло – грациозную походку Кулы он узнал бы из тысячи других. Крим, Крам и Кром восторженно пискнули из своих гривастых гнезд на голове льва, приветствуя подругу их опекуна, а сам лев понял, насколько он успел по ней соскучиться за эти несколько дней. В то же время, ему отчаянно не хотелось, чтобы Кула видела его таким подавленным и беспомощным, не способного произнести даже пару ободряющих фраз. Да и чему здесь ободряться, собственно?

- Привет, - выдавил из себя рыжегривый самец и тут же отвернулся, якобы переключив внимание на пожилую старейшину, чтобы Куле не взбрело в голову его жалеть или упрекать в затяжной депрессии, мол, нельзя же так замыкаться в себе, у тебя есть друзья - и прочее, и прочее… К счастью для Тоджо или нет, да только львица сама была слишком обеспокоена состоянием Шаэрти, с ходу включившись в соучастие и озвучив более чем дельное предложение. Действительно, прежде всего, старой даме необходимо теплое и сухое место, и Тоджо с радостью был готов подставить свое, все еще крепкое плечо. – Я помогу, - сразу же вызвался он, нечаянно перехватив взгляд Кулы, от которого у него вдруг предательски заблестели глаза. Если бы львы умели краснеть, то птичий царек наверняка бы спалился своими густо окрашенными в сочно помидорный румянец щеками. Машинально расплывшись в смущенной полуулыбке, рыжегривый едва не упустил суть сказанного Малкой. – Мы можем подождать Рафики и в пещере, - в сомнении покачав головой, предложил Тоджо, попытавшись объединить оба совета друзей, чтобы достичь наиболее оптимальный результат. – Ведь неизвестно, через сколько он освободится, прежде чем придет сюда… Да и как он узнает о состоянии Шаэрти?

Ну разве только вновь просить Таму одолжить свою Линдану, чтобы та слетала за мудрым шаманом. Да, пожалуй, в данный момент это было бы лучше всего.

Поискав глазами свою челкастую подругу, светлошкурый самец вдруг заметил незнакомого подростка, неуклюже пытающегося затесаться среди львиц. «Хм… Его же не было тут? Откуда он взялся?» - Ой!– львенок довольно чувствительно ткнулся в лапы Тоджо, заставив того порывисто вскинуть с мокрой земли свой золотистый круп. - Поаккуратнее, дружок! – пришлось отойти от парнишки на полшага назад, тем самым дав ему больше места для продыха, ну и чтобы не так стеснять его молодое тельце. – Ты сам-то как? Цел, здоров?

Птичий нянь  никогда не встречал этого малыша среди остатков их прайда, но и в принадлежность Шу к аутсайдерским охотницам, которые специально запустили подростка шпионить, Тоджо отказывался поверить. Слишком абсурдно и ненадежно…  Этак можно вдариться в паранойю и начать подозревать даже вон тот усохший куст, тем самым окончательно уничтожив в себе остатки веры хоть во что-то хорошее. Поэтому лев постарался отбросить все сомнения, касаемые Шу и его мнимой слежки, и приветливо улыбнулся, лишь бы немного рассеять то напряжение, волнами исходившего из голубоглазой потеряшки: - Как тебя зовут, дружок? Я Тоджо, а это мои друзья – Малка, Кула и Тама, - он чуть подвинулся, пропуская перед собой львицу с челкой, которая также пожелала присоединиться к товарищам для выяснения личности маленького незнакомца. «Иногда они слишком напористы», - с сочувствием взглянув на Шу, атакованного целым ворохом вопросов со всех сторон, Тоджо покачал головой, смахивая с взмокшей гривы собирающиеся капли. Конечно, никто из них не желал голубоглазому подростку зла… по крайней мере, льву очень хотелось на это надеяться, откуда бы тот ни прибыл.

Внезапно до чуткого слуха золотистого самца донеслись шаги, сопровождаемые тихим, сухим стуком палки о каменистую тропу. Обернувшись на приближающегося к ним бабуина, Тоджо вздохнул с явным облегчением – для него Рафики был неким продолжением надежды на завтра, и он искренне верил, что старый шаман просто не даст им всем так бесславно подохнуть. По крайней мере, судя по тому, с какой заботой тот обращался со старушкой Шаэрти и отдавал четкие распоряжения своим негромким, шамкающим голосом, рыжегривый лев почувствовал себя значительно бодрее, наверное, впервые за столь долгое время. Он даже попытался изобразить радость на известие о рождении чьих-то львят, ведь это означало, что Круг Жизни все еще продолжается, несмотря на тяжелый, голодный период для всех. И Рафики только что подтвердил это.

«Не терять надежды… Он что-то знает! Только вот что? Откуда должна прийти надежда? О, Айхею, помоги мне разобраться», - Тоджо так поглотила очередная загадка старика, что он с успехом проворонил момент, когда стоило бы помочь довести ослабшую Шаэрти до пещеры, предоставив свою мускулистые услуги по эскорту. А когда очнулся, то обнаружил, что большая часть львиц уже ушла прочь, оставив самца со своими упущенными возможностями.  Рыжегривому оставалось лишь горестно вздохнуть и повернуться к Рафики, подняв на того недоуменный взгляд, в котором мелькнула предвкушение слабого света в конце тоннеля.

Даже несмотря на феноменальную способность странноватого бабуина в мгновение ока трансформироваться из посеребренного годами мудреца в отбитого безумца, Тоджо безгранично уважал его и был готов снисходительно относиться к любым его выходкам, не крутя когтем у виска.  Правда, при этом, самец впадал в некую прострацию, решительно не понимая, как разгадывать чудные телодвижения шамана и с какого бока подступиться к его заумным речам. Как вот сейчас, когда шаман произвел совсем удивительное действие, столкнув лбами двух приятелей птичьего няня – Малку и Таму. Он едва ли обратил на это внимания, обескуражено ударившись в разгадку ребуса из последней, довольно занимательной фразы бабуина о переменчивом ветре и времени. Что все это означало? Уж не объявление какой-нибудь войны их ослабшему королевству? От такой устрашающей мысли Тоджо аж всего передернуло, однако он все-таки поспешил следом за всеми, чуть не ткнувшись по рассеянности носом в круп Гипатии по рассеянности.

—→>Склон, поросший деревьями