Бахати пил, как в последний раз. И ведь правда, вполне могло так и получиться, что это мог бы быть его тот самый "последний раз". Он, конечно, надеялся, что это будет не так, что ему просто нужно напиться достаточно, чтобы ещё столько же, сколько в последний раз пришлось терпеть жажду, перетерпеть и в этот. Кто знает, когда он в следующий раз набредёт на тихое и уютное местечко, как это, где сможет напиться от души, в своих этих бесконечных скитаниях?
Но надежды на то, что его здесь присутствие останется незамеченным, растворились шорохом сухой земли под лапами того, кто оказался прямо за его спиной. Он вздёрнул резко уши торчком, вздёрнув вместе с ними и морду из воды, позволяя мутным каплям воды, скользя по чёрной носопырке, щекотно стекать вниз. Он понял, что его раскрыли ещё до того, как его окликнули. Но на фразу "эй ты", он резко обернул голову, глядя из-за своего исхудавшего пятнистого бочка.
- Ч-что? - растерянно переспросил Бахати, так как информация посыпалась на него в таком количестве, в каком он не ожидал просто. К какому он не был просто ни морально, ни физически даже, походу, готов. В его глазах зато отчётливо читались как паника со страхом, так и небывалая растерянность мечущихся из стороны в сторону зрачков, ищущих пути к отступлению. Но мелкому было тяжеловато как-то одновременно переваривать весь поток информации, что выдавала ему старшая самка и при этом осмыслять, в какую сторону ему выгоднее "рвать когти" в следующую секунду.

- Это хорошо, это в смысле... это как же... - он уже в край запутался от своих мыслей, начинающихся от "о, меня не будут убивать!" до "Ха-ха, да куда я вообще против самки то полезу, я же не глупый!". Но все эти мысли вытеснил один большой и толстый вопрос, который вырвался у него без тебе "здравствуйте" или хотя бы "извините".
- Уоу-уоу-уоу, погодите, прайд и клан... типа, вместе? Так бывает? - сощурил он недоверчиво свою влажную ещё после попойки носопырку. Звучало не особо правдоподобно для него, он таких чудес ещё не встречал, пока бродил по пустыням. Так что на какой-то миг ему показалось, что эта взрослая самка просто издевается над ним. Но, даже если так и было, Бахати вдруг спохватился, вспомнив, что при любом раскладе, ему не стоит грубить той, что его зажуёт и не заметит!

- Прошу прощения за мой внезапный вопрос. Приношу свои извинения так же и за... эм, воду. Я не знал, что всё так плохо, просто измучен жаждой и решил, что пара глотков не обделит никого, - он наивно и очаровательно похлопал ресничками, изображая из себя саму невинность и тупое брёвнышко. Конечно, он прекрасно был в курсе, что вода в саванне цениться на вес золота, да и что земля эта занята кем-то другим, да и, чего уж там, выпил он далеко не парочку глотков, как тут красив заливался. Но врать Бахати умел красиво, складно и очень убедительно. Тем более, что сразу после всех этих слов, он быстро-быстро и часто-часто закивал головой, забрызгивая самку каплями воды со своей шерсти.
- Да-да, конечно, конечно! Я уже удаляюсь! - засоглашался он тут же, радостный такому предложению и попятился жопой вперёд вдоль бережка в противоположную от гиены сторону, боясь выпускать ту из виду. Мало ли, нападёт со спины, кто знает? Бахати достаточно хорошо был знаком со своим видом, чтобы точно знать, что они не побрезгуют вгрызться в спину убегающему поджавшему хвост.

Яркий пример или не очень, правду ему сказали или навешали лапши на уши, Бахати точно сказать не мог, пока никаких доказательств, кроме слов незнакомки, у него не было. А поскольку он не знал, можно той верить или нет, то и выводов сделать никаких не мог, а верилось, в общем, сами понимаете, с большим трудом. Но желания проверять данную информацию у него как не было, встречи со львами он точно не жаждал, так и не появилось после внезапных слов самки:
- А если я передумала? Что тогда? - он сразу же прижал ужи плотно к круглой голове и очень громко, не специально конечно, сглотнул. Едва успел хотя бы сдержать застрявший комом страха глубоко в глотке, трусливый скулёж.
- П-передумали? И... почему... нет, вернее будет спросить, на что же? - быстро облизав вдруг пересохшие чернявые губы, робко, дрожащим голоском спросил Бахати.

Но ответа и не требовалось, в следующую секунду всё сразу стало понятно по одной лишь позе самки. Его глаза только и успели в испуге округлиться, когда он услышал страшное и явно неоспоримое "сражайся". Звучало как приказ, хотя эта незнакомка не имела над ним власти, Бахати сразу понял, что ослушаться у него не выйдет. Стало совершенно очевидно, что часть с "переговорами" была окончена официально, хотя, в итоге, совсем не так удачно, как ему подумалось уж было с минуту назад. И, хотя крокут был тем ещё пацифистом, вариантов у него других просто не было... ОНА ему не оставила их. Но он не желал так просто сдаваться, тем более, что исход битвы был, по-моему, очевиден им обоим с самого начала. Так что оставалось не ясно мелкому пятнистому пареньку, зачем она всё это затеяла, несмотря на то, что ещё пару мгновений назад, кажется, готова была его отпустить восвояси.
- Вообще-то, я не особо люблю насилие... и мне казалось, мы неплохо поладили и поняли друг друга... - начал он, выдавливая из себя вежливую улыбку.
- Я... я готов идти и без драк к вашему клану, но в чём смысл? Я не умею драться и никакой пользы не принесу сородичам, только лишний рот появится... а у вас и так, как вы сказали же и сами, воды и еды не много. Так что не хочу вас обременять! Я пойду своей дорогой! - он снова помотал мордой и нахмурился.
- Я не нападу первым, - заявил он. В голосе звучала серьёзность, что говорила о том, что он не шутит и действительно не начнёт драку первым. Он не даст ей оправданий, вроде "он первый атаковал", Бахати совсем не из таких гиен.

- И потом, хочу с вами не согласиться, я... и без грубой силы, драк и увечий нормально дожил до своих лет. Просто был.. добрее ко всем, дружелюбнее... и изменять своим принципам не собираюсь и в этот раз, - он улыбнулся мягко и ласково, а после этого просто взял и сел, опустив жопу на землю и сложив передние лапы перед собой. Такой позой он показывал, что драться не будет и полностью открыт для атакующей.

Конечно, Бахати умел заболтать кого угодно, но, честно признаться, был уверен, что в этот раз ему не повезёт и это не сработает. Слишком уж собеседница была настроена серьёзно, чтобы развести его на поединок. Однако, пусть это заняло некоторое время, но всё удалось уладить мирно. Может, его сила убеждения на неё сработала, а может, она просто устала препираться с ним из-за ерунды и отпустила с миром. Так или иначе, а Бахати не стал испытывать свою удачу на сегодня и поспешил, как и сказал, покинуть земли прайда и клана...

====> Гейзеры

Отредактировано Bahati (8 Май 2018 14:58:32)

Птенец не унимался. Ухуру, видимо, была занята своим внезапным ребёнком, поэтому Эд и птичка смотрели друг на друга в упор. В безмозглой (не по возрасту, а вообще) голове зрел лишь один намёк на мысль: правым зубом раскусить или левым. И лишь стоило Эду потянуться к свеженькой добыче, как ему в голову прилетел сильный удар. Звук, который на мгновение заполнил пространство между ушами пятнистого, больше напоминал стук по жестяной банке. Обиженно тявкнув, самец лапой тёр ушибленный затылок, пока гриф шипел на ухо.

— Ты идиот! Зачем его жрать сейчас? Если мы найдём его родителей, их там будет намного больше!

Крокут огляделся, стараясь найти хотя бы близко стаю таких же откровенно уродливых (по меркам Эда) птиц. Где-то рядом кто-то и топтался, но они явно не жаждали общения с падальщиками. А ведь когда-то на водопое было принято мирно пить воду. Конечно, Эду-то невдомёк, зачем нужно правило, ограничивающее доступ к жрачке, но об этом неустанно напоминал гриф, и Эд повиновался. Он наугад указал в одну из стай лапой и, посмотрев на птенца, сказал:

— Рра!

Очевидно, это означало направление. Кроме того, гиена ещё и подпихнул птенца по направлению к стае, и до убийственного медленно плёлся, чтобы не опережать птичку. Стоило силуэтам стать чуть чётче, как Эд получил крылом в морду, а Сальвадор, таки жестом остановивший хищника, обратился к птицам:

— Ваш ребёнок потерялся?

Наверное, зрелище было до убойного странное, и стоило куче птиц посмотреть в одну точку, как Эд натурально напрягся и прижал хвост. Очень не хотелось драки.

Увы, не те. Впрочем, Сальвадор уже и сам догадался, что неправильного вида птичка явно не относится к конкретно данной видовой категории. Хмыкнув, он, даже не взлетая, почапал по земле в сторону второй серой стаи журавлей, попеременно оглядываясь и причитая. Эд, будто пристыженный, поплёлся следом. Хуже того — птенцы ровным строем отправились за ними! И у гиены начала ехать и без того протекающая крыша. Потому что какой Ро'Каш он должен не есть свой десерт?! Почему он так настойчиво называет его родителем и совершенно не хочет сбежать? И почему эти отвратительные птицы не хотят предпринять хоть что-то, чтобы спасти дитя из этой странной компании?!

Огрызаясь, Эд едва не наступил на одного из птенцов, а когда заметил это, принялся скулить и жаться к грифу. Это всё было неправильно и не вписывалось в рамки его маленького, уютного мирка. Да и в конце концов, почему он должен решать эту ситуацию?! Почему не Шензи, ну, или Банзай? Конечно, они бы вряд ли церемонились с потеряшкой и сожрали бы его довольно быстро и однозначно (даже их двоих хватило бы на один укусик). Но и в словах гриф была логика — вернут они детей, а благодарные родители им что-нибудь дадут. А если не дадут — их тоже можно будет сожрать. Отличный план, не находите?

Две стаи птиц настороженно следили за перемещениями компании, сбежавшей  из ближайшей саванновой дурки. И ни одна тварь же не хотела помочь! То расстраиваясь, то злясь, Эд скалился и плакался, зарекаясь когда-либо ещё отходить от Шензи и Банзая больше чем на десяток шагов.

— Урррр, ррррау-ррррау, ррррырррау, ррррр, — его причитания напоминали работу старенького двигателя, который попеременно старался то ли заглохнуть, то ли завестись на все двести процентов. И хоть бы они сподвигли пташек тоже запеть (ну, завопили бы — их бы родители сразу нашли. Это ведь так работает?), так нет, молчали как партизаны, то и дело наступая Эду на пальцы. Держатся нету больше сил — примерно такая мысль (в соответствующем оформлении и простоте формулировки) возникла у гиены, и он мягко опустился на пузо перед ещё одной стаей. Глазной расфокус всё-таки позволял Эду понять, что птицы чем-то напоминают журавлей, но внезапно по его спине что-то зашлёпало.

Птенцы решили, что лучшее место для посидеть — спина бедного разнесчастного Эда.

— Это ваши дети? — тем же дипломатичным, строгим голосом поинтересовался гриф у журавлей, — Заберите их ко всем своим богам, они мою гиену до самоубийства доведут, — слегка стебанулся Сальвадор, наблюдая, как птички сделали из покатой крокутской спины что-то вроде горки. А сам Эд просто, по-русски, задолбался. Не хотелось ни жрать, ни спать, ни в кусты отойти — лишь бы сбагрить этот сбежавший детский сад!

В последний момент Сальвадор сдержался, чтобы не харкнуть в сторону улетевшей стаи. Как же, будет она его учить. Своих детей заморский товарищ не нажил, но, как любой приличный гриф, считал маленьких грифят не менее отвратительными, чем иные птенцы. И если свои-то хоть потом становились большими блестящими хищниками с чернейшим оперением и гибкой лысой шеей. А эти сопляки как были тушкой на ножках-палочках, так ими и всю жизнь оставались. Взглядом прищуренных глаз проводив наглую птицу, гриф столь же бесцеремонно залез на спину падальщику, спихнув тому на голову беснующихся птенцов.

— Шлёпай к чёрным, — приказал он, и под гневный аккомпанемент недовольного новой ношей крокута начал вещать издалека на оставшуюся кучу пташек.

— Я детским сторожем не нанимался и не разбираюсь в чужих детях, — обратился он, медленно подъезжая на гиене, — Поэтому, — заскрипев, он произнёс, — прошу помочь.

Остановившись, Эд в забытьи опустил морду, и оба птенца съехали по его носу на землю. Не ожидая такой атаки сверху, он отпрыгнул назад, едва не свалив со спины грифа. Пожалуй, ещё чуть-чуть, и, несмотря на увещевания, Эд всё-таки сожрёт этих неправильных детей. В нём никогда не было жалости к мелкотне (лишь жалость, что они так малы в качестве основного блюда), но ему не нравилась та живучесть, с которой птенцы пристали к нему. Фоново рыча, он пытался отогнать от себя приставучий детский сад, который в очередной раз устроил игру в салочки возле его лап. Подняв морду к стоящей ближе всех птице, он постарался состроить как можно более привлекательную мордень (да, той, что детей ночью пугают, называя бабайкой) и издав жалобное "ууу".

Ему просто хотелось сбежать! Хотя бы! Но ведь и это не помогло бы, слишком громкий писк мелкотни уже молотом бил по тому, что называлось когда-то мозгом гиены. И всё чаще в черепушку приходило подобие мысли, что ни одни из стай не являются для уродцев родными. Медленно подползая к воде, гиена настойчиво тыкал лапой в воду, надеясь, что детки-конфетки допрут сами, что с ней делать: плавать ли, топится или и вовсе устроить рыбалку.

Ну же, лезьте, птичье отродье! Сам крокут в воду точно не полезет, замёрзнет и умрёт, и никто его не пожалеет. А мокрая пища — всё так же пища.

Бескрайние луга<= Взросление<=

Бывали ночи, когда всё казалось мирным и спокойным. Сумеречная пелена, словно мама-кошка, нежно подгребала истощённые, измученные засухой земли под свои большие лапы, будто детёнышей пряча во тьме. Тогда маленький Нуада представлял, что седина в её шерсти - это звёзды, серебром оседавшие в небе. Порой их было совсем мало, но иногда они так плотно осыпали высь, словно веснушки на его собственной мордочке. В ночи, когда их было особенно много, он любил сидеть у входа в пещеру и просто любоваться ими. И даже полупустой желудок не омрачал этой маленькой радости. Когда же он засыпал под взором луны, мать тихо относила его в общую пещеру, и он оказывался в её лапах, не менее нежных, чем у ночи. Старая Ракха пела ему колыбельную чуть скрипучим тягучим голосом. И этот голос казался ласковей и теплее, чем у всех львиц в прайде.

Сейчас же он остался глубоко в памяти. Призрачно и едва уловимо, он ещё мог представить его в своей голове, но он больше не звучал так ярко, как в жизни. И в ночи, похожие на эту, материнского голоса особенно не хватало. Мелкий противный дождик стучал за стенами пещеры. Нос улавливал характерный запах озона. Сегодня Нуада проснулся посреди ночи, и с тех пор ему совсем не спалось. То лежанка казалась чересчур жёсткой, то было слишком холодно, да ещё и перезвон капель мешал погрузиться в дрёму.

Наконец, окончательно сдавшись, подросток поднялся со своего места, покидая остатки тепла. Сонно проморгавшись и повертев головой, он заметил неподалёку от себя Урсулу. Её бока мерно поднимались и опускались. Тёмные веки были закрыты. Гибрид прошёл вперёд и остановился рядом, задумчиво рассматривая её мордочку. Когда он её нашёл, Хатари была всего лишь малышкой, несмышлёным детёнышем. Он увидел в ней что-то большее, чем жуткие клыки и жёлтые змеиные глаза, он стал ей другом, а она - ему. Теперь же Урсула постепенно превращалась из львёнка во взрослую львицу. Она стала выше, окрепла. Если и раньше она была крупным детёнышем, то теперь она обгоняла очень многих своих сверстников, даже брата и сестру.

Нуаду редко можно было увидеть вдали от неё или её семьи. Вместе с детьми Лиланда он познавал много важного об охоте и бое, учился вместе с ними, закреплял старое. С Урсулой было весело и приятно и, наверное, он и правда был счастлив, что наконец нашёл себе кого-то близкого, кого-то, о ком мог позаботиться.

Маленькая лисичка, Кицунэ, к слову тоже подросла. Она была разбита, когда поняла, что не может вернуться к родителям, но Нуада сделал всё, что было в его силах, чтобы её было хорошо здесь. Он взял на себя заботу о ней, и в конце-концов малышка оказалась очень полезна. Она многое знала о травах и была ему отличной помощницей. Впрочем, её отношения с Урсулой, к огорчению Нуады, всё ещё оставляли желать лучшего. Девочки часто конфликтовали друг с другом - уж слишком они были разные. Лишь благодаря ему они ещё поддерживали худой мир.

Сама Кицунэ свернулась калачиком в дальнем конце его гнёздышка. Своим хвостом она накрыла мордочку так, что видно было одни только уши. Усмехнувшись, Нуада легонько, чтобы не разбудить, лизнул каждую из двух в макушку и отправился наружу.

Тут его ждал холодный ветер. Морозными пальцами он прокрался ему под гриву, прочёсывая пряди, но на удивление это было даже приятно. Холод немного протрезвил  его сознание, заставив окончательно проснуться. Постояв немного у входа в пещеру, подросток всё-таки решил немного прогуляться. До водопоя и обратно - что может пойти не так?

***

Гибрид наклонился к кромке воды, рябящей от капель, и сделал пару больших глотков. Налакавшись вдоволь, он поднял голову. Возвращаться назад пока не сильно хотелось,но и сидеть под дождём было не слишком радостно. Заприметив неподалёку одинокое дерево, Нуада с наслаждением разлёгся под его кронами. Пусть листья и не защищали его полностью от влаги, но всё же так он хотя бы немного мог наверстать последние часы сна.

- Эй!

Неожиданно листья сверху зашуршали, и на его голову обрушился поток воды. Подросток вскочил и всполошенно посмотрел вверх. С нижней ветки на него с любопытством взирала незнакомая мартышка. В одной её лапе был зажат длинный толстый камень, которым она толола содержимое кокоса, зажатого во второй. В глазах Нуады стоял интерес, смешанный с недоумением.

- Это вы меня звали? - с вежливой осторожностью поинтересовался лев.

- А ты видишь здесь кого-то ещё, парень?

Нуада смущённо помотал головой, что вызвало снисходительный смешок от мартышки.

- Раз уж ты здесь, так не стой столбом, помоги мне... И поживее!

Гибрид на мгновение впал ступор от такого приказного тона. Облили, не дали поспать, так теперь ещё и просят что-то? Но всё же, стоило поинтересоваться. Вдруг мартышке и вправду нужна была помощь?

- Что мне сделать? - спросил он всё также мягко.

- Нужно найти кое-какие травы.

***

Растения, описанные обезьяной были незнакомы Нуаде. Мать никогда ему не рассказывала о таких, да и Кицунэ не было рядом, чтобы подсказать. Зато у всех них был стойкий неприятный запах, и эта зацепка сильно помогла гибриду в поисках. Удовлетворённо взглянув на собранную стопку, Нуада аккуратно, чтобы не прокусить, взял их в пасть и направился обратно к мартышке.

Та, даже не сказав спасибо, схватила стопку и принялась “колдовать” над ней. Какие-то травы она толола в своём кокосе, что-то растирала и сыпала как порошок, из другхи же выдавливала пахучий сок. Нуада с интересом наблюдал за процессом. Глаза до сих пор слегка слезились от неприятного запаха, да и во рту всё ещё стоял горький неприятный привкус.

- И всё же, что ты делаешь?

- Варю приворотное зелье, - пояснила обезьяна, не отрываясь от процесса.

- Приворотное зелье? - Нуада приподнял бровь - Тебе не кажется, что это просто выдумки? Да ещё и из таких трав…

- Думай что хочешь, лев, но уж я-то дело своё знаю, - мартышка хитро усмехнулась - Это зелье для каждого пахнет по-своему. Ещё увидишь, пятнистый.

Нуада скептично посмотрел на неё, но спорить не стал. Как лекарь он слабо верил во что-то подобное. Любовь - это чувство, а уж он-то знал, что такое не вызовешь ни одной травой на свете. Тем более, такой вонючей.

И всё же, этот ужасный запах вскоре стал преобразовываться. Нуада с удивлением принюхался. Что-то в этом душке отдавало очень знакомым, родным даже. Эти тонкие, почти неуловимые нотки появлялись постепенно, гармонично вплетаясь в основной запах, преобразовывая его, создавая нечто столь нежное и приятное. Нуада вдохнул аромат полной грудью. Прикрыв глаза, гибрид представил, как зарывается носом в знакомый малиновый мех, и тут осознание пришло. Хатари! Так пахла шерсть Хатари!

Мартышка самодовольно смотрела на поражённого льва. В её глазах так и читалось: “А я тебе говорила!” Нуада покачал головой и отвёл взгляд. Глупости какие… И почему вдруг оборотное зелье пахло как его подруга? В этом не было никакого смысла. Ведь всё же, это зелье любви, а он и думать о ней так сейчас пока не мог. Они же друзья…

Гибрид поднял голову и открыл рот, чтобы задать какой-то вопрос, но обезьяны уже не было на ветке. Нуада огляделся вокруг, надеясь найти её в соседних деревьях, но так и не смог её увидеть.

В раздумьях он остался сидеть под деревом.

Ужас, который посетил Чизобо, когда он увидел как по-детски наивно, радостно запрыгали вокруг гиены с тоненьким восклицаниями “мама-мама!”, было не описать  никакими словами. Журавль аж шокировано прикрыл раскрывшийся клюв крыльям и не мог выдавить из себя и слова. Причем дальше становилось только хуже. Птица схватилась крыльями за голову, наблюдая за беззаботным поведением малышей, отведя взгляд лишь когда с ним снова заговорил гриф, успевший откуда-то притащить осколки скорлупы.

Чизобо не потребовалось долго изучать их, все и так было понятно, ему, как представителю своего вида, конечно же было известно как выглядят птенцы величественного венценосного журавля. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что да, это действительно их яйца, причем, скорее всего, именно потерявшиеся яйца Зери и Векеса.

— Ох, Сет всемогущий, — пробормотал в ответ Чизобо.

— Надо срочно что-то делать, пока они окончательно на вас не запечатлелись, — сказал журавль, начиная взволнованно размахивать крыльями. — Эй, малышня! — нарочито весело и неуклюже позвал он птенцов. — Смотрите, смотрите, а чтооо у меня тут есть? — заговорщическим тоном он попытался заинтересовать их, параллельно пытаясь нащупать лапой в смеси грязи, воды и тины что-то, что могло бы заинтересовать птенцов и отвлечь их от гиены. Ничего, кроме собственно тины и грязи он не нашел, но и их, зажатых в птичьих когтях, было достаточно, чтобы ненадолго отвлечь птенцов.

Дети. Слава предкам, они не отличаются особо хорошей сообразительностью.

Чизобо уже было расправил крылья, собираясь поймать попавшихся на его уловку малышей, как откуда-то сзади раздался резкий и громкий крик.

— Мои дети!

Все присутствующие обернулись и расступились, чтобы дать дорогу разъяренно несущемуся на них самцу и летящей следом (и не менее разъяренной) самке.

Час от часу не легче.

Честно говоря, когда Чизобо обернулся, чтобы увидеть злых, как носороги Зери и Векаса, несущихся прямо на них, дозорный журавль даже проникся некоторым сочувствием к убогой гиене. Эти две растеряши сами свои яйца посеяли, более того, подняли переполох в стае и все равно не смогли их найти, а теперь еще и грозятся до смерти заклевать того, кто выполнил их родительский долг за них же. Сразу видно — королевская родня. Седьмая вода на крови, а спеси, как у самого Светлейшего.

— Тихо-тихо! — воскликнул Чизобо, вынужденный отвлечься от малышни, которая, конечно же, безумно испугалась разряенных птиц и спряталась за своей “мамой”. Но и оставлять крокута на милость избалованных королевичей тоже было не очень хорошо. Да, это всего лишь жалкая гиена, но ее действия не заслуживали такой реакции. Пока что, по крайней мере. Дозорный журавль встал между несущейся на них парочкой и гиеной, широко расправив крылья. — Детей спугнете!

А вот это уже заставило горе-родителей притормозить. Хотя молнии из глаз так и продолжали сыпаться. Чизобо стоически принимал чуть ли не добрую половину из них. Чего только не сделаешь ради благополучия детей.

— Что тут, во имя Сета, происходит?! — распушив перья, возмутилась Зери.

— Да как ты смеешь?! — добавил Векаса, куда более высокомерным и громовым голосом. Хотя Чизобо не очень понимал кому именно была адресована эта реплика. Ему, грифу или гиене. Возможно, что всем сразу.

— Ваше Высочество, позвольте объяснить,  — с нарочито низким поклоном произнес Чизобо и сразу и перешел к объяснениям, не дожидаясь разрешения. — Этот гриф и его гиена привели ваших детей, которых нашли в округе, — журавль едва сдерживался, чтобы не добавить “в отличие от вас”. Но все же не рискнул. Когда имеешь дело с королевской кровью, насколько бы сильно разбавленной она ни была, надо ступать осторожно. — Дети целы, здоровы, но, к сожалению, воспринимают этого крокута как свою маму.

Возмущенное “что?!” пронеслось по водопою хором из двух звонких фальцетов.

— Я как раз пытался заманить детишек к нам, чтобы забрать их, когда, — Чизобо слегка замялся, думая как бы по-приличнее сформулировать “ваши истерические крики отправили все его усилия крокуту под хвост. Буквально.” — Вы изволили почтить нас своим визитом. Боюсь, ваше появление показалось малышам немного резковатым, и они спрятались за гиеной. — Журавль махнул крылом в сторону крайне неуклюже прячущихся за задними лапами гиена птенцов.

— Так в чем проблема?! — вновь возмутилась Зери. — Просто хватай их и все!

И, словно чтобы продемонстрировать как надо “правильно” уводить напуганных детей, журавлиха, с довольно грозным видом, направилась к крокуту, собираясь обойти и его и попытаться ухватить своих беглых детишек за хвосты.

Чизобо сочувственно наблюдал за тем, как непутевые родители силком пытались отодрать своих детей от их “мамы”. Детишки верещали, не понимая, что все это делается им на благо. От части, ему было жалко детишек. Они не виноваты во всей этой ситуации и вообще не понимают что происходит. По их мнению, эти злые птицы, хватающие их клювами за маленькие, еще пока недоразвитые крылышки, пытаются утащить их от мамы. А та и не сопротивляется. Но это к лучшему. Даже с такими дураками, как Зери и Векаса им будет лучше, чем с крокутом. Все-таки гиена никогда не будет ровней журавлю. Но они, хотя бы, не совсем бесполезные существа. А дети все поймут, когда подрастут, выучат как устроен мир и где чье место в нем. Если вообще вспомнят о том, что произошло всего через часок после того, как они родились.

“Что не делается, то к лучшему,” думал Чизобо, пока Зери, Векаса и еще одна вызвавшаяся помочь самка, практически уносили брыкающихся детей.

— Спасибо за оказанную услугу, — сказал он, подойдя поближе к грифу с крокутом и наградив обоих взглядом, в котором поразительно органично сочеталось высокомерие и искренняя благодарность. — Вот, в благодарность.

Чизобо внезапно окунул крыло в скопившуюся под лапами светло-коричневую грязь и, совершенно бесцеремонно отодвинув морду гиены, чтобы та не мешала, принялся этой грязью рисовать что-то у него на плече.

— На удачу, — сказал он, быстро оставив простенький рисунок всевидящего глаза Ра, призваного оберегать своего носителя. Грязевой талисман не очень долговечен, конечно, не настолько, насколько традиционные шаманские краски. Но на некоторое время сойдет. А дальше пусть крокут сам разбирается в своей жизни. Желательно подальше от них.

Закончив рисунок, журавль отошел назад, отряхивая грязное крыло от остатков. Сзади все еще доносились писки найденных малышей и легкая ругань недовольных переполохом взрослых. Несколько журавлей, стоявших поодаль, пристально наблюдали за действиями главы патрульных и гиены с грифом.

— А теперь уходите отсюда. Незачем нервировать детей. И взрослых, — на последних словах Чизобо, вместе со стоящими позади него самцами, синхронно распушили хохолки, не спуская глаз с крокута.

- Из откуда-нибудь -
День еще не успел начаться, а у водопоя уже бурлила и булькала жизнь во всех ее проявлениях. Кто-то обменивался новостями, кто-то радовался пережитой ночи. Кто-то равномерно стучал зубами и дрожал.

Шакти, кто ее знает ради чего, с первыми лучами восходящего солнца отправилась к сердцу светской жизни  - на водопой. Хлебнет водички с утра, а заодно и пару новостей прихватит, которые могут определить весь ее оставшийся день, если ее не найдут соплеменники и в вежливо-пинковой форме не отправят следить за молодняком. Это будет не самый плохой вариант развития событий, но все же.
А пока за гиеной никто не пришел, можно в полной мере ощутить и распробовать сыро-ледяные объятия высокой травы, после которых нырнуть с головой в густой туман и постараться ни на кого не наткнуться или наступить. Красота! Правда, шерсть у самки окончательно отсырела, тело начало жутко знобить с последующим ритмичным постукиванием зубов, и чем ближе приближалась Шакти к краю водоема, тем воздух становился холоднее, а озноб - ритмичнее.

"Хотя бы для насекомых еще рано", - подумала она и мгновенно съежилась. Ее лапы начали чавкать в грязно-песочном месиве берега, вокруг запаниковали лягушки и начали массово прыгать в воду. Конечно, Шакти все же пожалела о том, что зашла явно с тыла, поскольку это было излишне, более чем, ведь участки с массовым скоплением животных определенно более утоптанные, но оживленные. А ей это явно не было нужно. Послушать остальных можно и издалека, а заодно что-нибудь поискать.

Гиена остановилась, немного напряглась и подняла свои мягкие округлые уши, в попытке поймать чей-то разговор, но получалось не очень: журчание течения, плеск воды, трели лягушек, да все что угодно, кроме того, что нужно! Негромкие голоса посетителей водоема просто тонули в разнообразии фонового шума. Однако, пятнистая все же не нашла для себя повода для уныния: она вылезла из прибрежной грязи, с силой отряхнулась и, раз уж она здесь и все равно промокла, то почему бы не раскопать этот приметный холмик. Да-да, именно этот!

"Может быть там что-то есть? Хах, ничего, тайник, еще один тайник, чтобы эта проклятая малышня ничего не раскопала", - что-то определенно безумное было в этих мыслях, иначе нельзя объяснить такую увлеченность бесполезным копанием земли. Однако, Шакти определенно все устраивало, ей даже начинало казаться, что кровь побежала по венам быстрее и стало гораздо теплее, чем пару минут назад. Песчаная почва поддавалась с трудом, силы уходили практически впустую, но энтузиазм явно был в большо-ом избытке. Вся в земле, гиена продолжала бессмысленную возню где-то в прибрежных зарослях.

Отредактировано Шакти (21 Май 2020 14:56:47)

- Передняя, задняя, передняя, задняя, - в половину голоса повторяла себе Шакти, четко орудуя лапами в процессе откидывания от себя лишней земли, которая очень быстро скапливалась под пятнистой тушкой в процессе копания. Яма выходила не то, чтобы очень ровная и глубокая, но вполне себе приемлемая на субъективный взгляд архитектора-самоучки. Гиена перестала копать и зависла на некоторое время в тишине, чтобы оценить свой не совсем состоявшийся проект. - Камни, нужны камни...

Надо сказать, что приход Звиад остался незамеченным совершенно неумышленно, просто в организме, по крайней мере в этом, на полную мощность должно работать что-то одно: либо лапы, либо уши, а так как Шакти в данный момент копала, то ответ, так сказать, на поверхности. Лишь завершив свои манипуляции с землей, она шарахнулась в сторону, заметив пришедшую гиену боковым зрением. Надо признать, шарахалась данная зверюшка довольно смешно, она в бессознательном порыве на несколько секунд выгибала спину дугой, подскакивала пару раз на месте и вздыбливала всю шерсть, что у нее была в наличии, а лишь потом в ход шли внимание и разум, она начинала рассуждать логически и возвращалась в приемлемое состояние.

- А?

В этот момент Шакти окончательно распознала знакомую морду, слегка умерила свое аварийное напряжение, и в знак расслабления почесалась задней ногой за левым ухом. Тело пришло в движение, с шорохом на землю посыпался песок, налипший на мех, лапы, уши. Повисла неловкая пауза.

Напряжение ушло окончательно, оборванный хвост-метелка предательски заходил из стороны в сторону.

- Прелестное утро, неплохое место, хм-м-м, перспективный тайник, место без собратьев... - наверное, если бы она могла, то без доли иронии, доверчиво, начала бы даже загибать пальцы в процессе перечисления своих сомнительных находок, но увы, это была бы совсем другая история. Шакти, там же, где и стояла, в яме, устало опустила свой зад на землю, абсолютно не обратив внимания на то, что земля все также оставалась холодной и сырой, а также туда по-немножку начинала набегать вода, рядом водоем как-никак. Но животному было настолько жарко, что среагировать вышло не сразу, получилось это довольно неловко и, можно сказать, лениво.

- Ме, - в итоге заключила гиена и в очередной раз попыталась отряхнуться. Вышло не очень, она молча уставилась на Звиад.

Отредактировано Шакти (21 Май 2020 19:59:40)

Звиад недовольно смотрела на сестру, еле сдерживая нарастающий внутри комок агрессии. Почему-то её очень раздражало такое нелепое поведение Шакти, хотелось схватить пятнистую за холку и хорошенько встряхнуть, авось вылетит из головы желание заниматься бесполезной фигней. Конечно, гиена уже привыкла к необычному увлечению мелкой, но порой какая-то тупая животная ярость так и пробивалась наружу – хотелось сделать побольнее, вжать в землю, впиться зубами в беззащитную сестрицу и… Звиад поняла, что слишком глубоко погрузилась в мысли и тряхнула головой, отрезвляя рассудок. Пожалуй, она просто устала и хочет есть, а столь ранние поиски Шакти немного расшатали нервную систему, поэтому недовольство пытается вырваться наружу. Так что самое время отвлечься и заняться добычей завтрака.

- Жрать охота, - кратко констатировала пятнистая, шлепнув хвостом по морде сестрицу, дабы привлечь её внимание.
Шакти не славилась своими охотничьими талантами, однако поймать дичь вдвоем куда легче. А сейчас, когда пищи становилось все меньше с каждым днем, чтобы добыть что-то приличное,  просто необходимо держаться вместе.

- Да вы еще такого богатства в жизни не видали!...Знаешь сколько у меня там полезностей? Да ни одна живая душа на всем белом свете не собрала столько, сколько старик Бимус за всю свою жизнь!
Пятнистая невольно повернула голову в сторону звука и напряглась. Что за чудак решил развлечь народ на водопое?
- Стойте! Вернитесь, я еще не договорил! А... а между прочим, я вот даже готов ими поделиться, да!

Звиад почувствовала, как внутри из кишков завязался узел. Она была готова пасть на землю и молиться всем небесным богам, чтобы это было не то, о чем она подумала. Гиена отодвинула лапой длинную траву, с целью рассмотреть оратора – старый съехавший с катушек мангуст решил похвастаться горой нажитого хлама. Да даже если перед толпой голодных гиен бросить полумертвую газель, они не так заведутся, как Шакти от этих слов.

- Даже не думай…- сквозь зубы прошипела гиена, но сестрица уже на всех парах летела вытрясать информацию из болтуна. – Зараза.

Может еще можно успеть опередить чертовку, прыгнуть на мангуста и переломить ему хребет? Тогда сразу решатся две проблемы: не придется выслушивать бред старика и можно не париться о завтраке. Но Звиад понимала, что эта битва уже проиграна. Шакти за уши не оттащишь от столь интересного предложения, а лишить её возможности найти очередную гору мусора все равно, что отнять кусок мясо у голодающего котенка. Не то, чтобы жалко, но спать спокойно уже не сможешь.

Тяжело вздохнув, гиена побрела в сторону говорящего. В траве еще пряталась парочка лягушек, и раздосадованная Звиад с особым удовольствием пнула лапой земноводное. Шакти уже вовсю засыпала вопросами мангуста, так что пятнистой оставалось молча стоять и наблюдать, как день летит коню под хвост.

Все чужие действия обговорены

Бимус с писком отпрыгнул в сторону, в искреннем ужасе вытаращившись на метнувшуюся к нему гиену сверху вниз. Да, он все еще сидел на своем "столбике" из речных камней.

К счастью гиена не выглядела голодной (вроде бы), а вполне миролюбиво, с безумными искрами в глазах, поползла в его сторону неистово колошматя по земле хвостом. Ну... как и многие обитатели Земель Прайда, Бимус более чем недолюбливал этих наглых, слюнявых, пятнистых падальщиков, волею их мутного правителя теперь рассекающих эти территории. Гиены есть гиены. Но эта выглядела такой воодушевленной и смешной, что волей-неволей, а придется откликнуться на ее слова, неприлично вот так прогонять кого-то из своей личной неприязни к этим пятнистым ребятам. Да и слово не воробей, чего уж. Вторую пятнистую, бурую самку Бимус тоже приметил - сложно упустить из виду эту гребнистую "барышню", которая сердито пинала ни в чем не повинных лягушек!

- О, дорогуша, ты даже не представляешь! - с таинственным видом свесился со своего "насеста" мангуст, томно причмокнув губами и прижал лапку к пушистой груди. - У меня есть все, что нужно молодой, красивой гиене, чтобы жить, так сказать, безбедно и сытно! - Бимус выпрямился, уперев лапы в бока и горделиво задрал мордочку к небу. - А ты думаешь, как я дожил до такого почтенного возраста? Можешь забирать мое сокровище, я скажу, где оно находится, но прежде... Ты и твоя подруга, не могли бы сделать старику одолжение, и достать ему одну вещь? Над Великим Ущельем есть одно старое дерево, принадлежащее моему, ныне покойному, другу. Он помог мне спрятать в дупле один подарок моей мамулечки, который она мне подарила еще времена моей нежной юности. Я уже не такой борзый, не такой юркий и проворный. Не такой смелый, чтобы достать ту памятную побрякушку. Это единственное, что я хочу себе оставить на память! - он драматично прикрыл веки. - Если достанете - все мои сбережения ваши.

Мангуст испуганно отпрянул в сторонку, нервозно схватив в лапки один из мелких речных камней, перебирая его лапками и с опаской взирая на весело улыбающуюся морду крокуты. Ну что ты, глупый старик, смотришь ей в зубастую пасть? Знал ведь, с кем связываешься. С другой стороны Бимус, кажется, был крайне оскорблен таким заявлением со стороны Шакти. В смысле он обманет? Да он самый честный мангуст на всем материке, таких еще поискать надо!

Состроив донельзя обиженную мордочку, Бимус аж отвернулся. Но всего на мгновение - не стоило терять бдительности, ведь рядом с ним гиены, как-никак! Впрочем пятнистые хищники решили не терроризировать старика дальше, а просто отправились куда-то... по своим делам? Недалеко хоть ушли.

Бимус аж с башенки своей слез, небрежно швырнув камушек в воду и с любопытством вытянул остроносую морду, наблюдая за смешными нырками падальщиц в траву. Это что они, простите, делали? Впрочем, не важно.

- Вы закончили? - тактично поинтересовался у сестер Бимус, озадаченно почесав передней лапкой за ухом. - Пошли тогда, сокровища ждут!

—-) Великое Ущелье