Фаер спокойно дождался того момента, когда детишечки улеглись вокруг него и, немного помолчав, устроился поудобнее. Краем уха он выслушал доклад Урса, кивнул ему и, посмотрев на Рагнара, спокойно пожал плечами. Он улыбнулся Сигрид, на самом деле, темный лев не планировал рассказывать историю своей жизни, но рассказать одну из легенд своего Рода... Почему бы и нет.
Вот только королева отвлекла его от мыслей, и новости, которые она ему принесла, его не порадовали. Чертыхнувшись, он посмотрел на нее и тихо ответил: - Возьми Джека и... И Реда. Он уже взрослый воин, пора ему становиться гвардейцем. Мой птиц прикроет вас сверху, если решите покинуть наши земли - скажи ему, и мы вас найдем. Хорошо?
Конунг хорошо понимал, что уже упущено время, и, что если шакал не сможет найти львенка, его не найдет уже никто. Это было плохо... Но отправлять воинов на поиски львенка тоже было не очень правильно, хотя бы по той простой причине, что все они уже падали с ног от усталости. Впрочем, его внимание привлек отряд бывших бандитов, которые тихо переговаривались друг с другом, а потом их лидер плавно подошел к конунгу.
- Конунг, мы бы хотели помочь в поисках. Мы выслеживали добычу в пустыне, и ты, как никто иной, должен понимать, что...
- Все, все... Хватит слов. Идите за Акерой.
Еще немного помолчав, он повернулся к детям и тихо заговорил одну из тех историй, которую не рассказывал уже очень давно...

Это было давно, много поколений назад, и случилось в том далеком фьорде, где львы жили по особым Законам, где каждый прайд правил на своей земле, но общим словом часто решали общие проблемы. Но вот только теперь не было времени собирать Совет, и прайд, который не пользовался популярностью, но зато был окружен массой ужасный легенд, прайд, который боялись и уважали, был вынужден принять бой первым. Так было заведено, они ближе всех жили к выходу из фьорда, который через ущелье вел в Долины. Каждый из этих темных бойцов знал, что примет бой и будет стоять до своей смерти, защищая своих детей и земли, не желая допустить того, что случилось в долине - они знали, что были убиты многие, кто жил там. Ради чего? Этого им было не понять, но экспансия белых львов должна была быть остановлена.
Их было всего пятеро, пять матерых львов, которые должны были принять бой первым, львы разместились в ущелье, всего в пяти минутах от выхода из него, и жаждали только одного - умереть, но не пустить никого дальше себя. Следующей линей обороны был молодняк прайда, подростки, многие из которых еще не вкусили своего Дара, и никогда еще не впивались зубами в плоть своего Врага. Противники приближались к ним, их было много, и они походили на белый поток, который должен был смять пятерых львов, с чьих челюстей уже начала капать белая пена. Они не обмолвились не одним словом, только дружный вой: - Нидхёгг!, - прогремел в ущелье, эхом отзываясь от его стен.
Бой шел уже долго, и подростки, замершие на выходе, напряженно всматривались в даль - они буквально видели валькирий, которые кружили над этим местом, выискивая падших воинов. Шум раздался сзади, юные львы были обучены хорошо, каждый из них знал свое место в строю, и теперь, несмотря на неожиданность, они оперативно изменили строй, занимая круговую оборону - вот только пришедшая группа не была из армии напавших - это был род, живущий рядом, и когда то поклявшийся в вечной дружбе... Род Гарм, такие же черные львы с темными душами, но безумно любящими свои земли, и готовыми стоять за них до конца. Взрослые львы не сбавили шагу, он обогнули строй львят и устремились вперед, и каждый из них понимал, что окажись их род на острие атаки - тактика обороны была-бы точно такой же.
В ту ночь они успели вовремя, из рода Нидхёгг осталось всего трое львов, и все они были ранены, но они стояли плечом к плечу и продолжали вести бой, и перед ними уже был вал из тел напавших. Появление воинов Гарма оказалось неожиданностью, и оно смогло переломить ход боя - но только двое львов смогло уцелеть. Они тяжело дышали, стоя между телами своих мертвых братьев и врагов - и смотрели вслед тем, кто хотел убить их. Львы молчали, и только когда последний из напавших скрылся, один из них, новый конунг прайда Гарма тихо сказал: -

Удары сердца твердят мне, что я не убит
Сквозь обожженные веки я вижу рассвет
Я открываю глаза - надо мною стоит
Великий Ужас, которому имени нет
Они пришли как лавина, как белый поток
Они нас просто смели и втоптали нас в грязь
Все наши прайды и планы вбиты в песок
Они разрушили все, они убили всех нас...

- Ахха, брат, да ты поэт... Не стань ты великим воином, стал бы великим бардом...
- Я еще придумаю песню, которая будет передаваться в наших родах до тех пор, пока хоть капля нашей крови есть во львах... Пойдем, нам стоит подумать о том, что теперь делать. У меня осталось мало воинов, я привел всю свою гвардию...
- Моя гвардия полегла первой, вон там, у дальнего обвала. Вся. Они успели послать орла, но уже не ушли сами - и дали нам время, пока Солнышко катилось с неба - я успел прийти сюда. Я выставил своих детей в тылу, я знал, что ты придешь - но не знал, когда...
- Но мы успели вовремя... Пошли...
Львы ушли, и, не смотря на то, что общий совет выставил совместные патрули в ущелье, больше никогда не было нападений белых львов... Белых ходоков.

Замолчав, темный лев улыбнулся своим детям и, зевнув, сказал: - А теперь спать.

Отредактировано Фаер (14 Окт 2017 12:29:08)

— Старый пень, — со свойственной ей грубоватой прямолинейностью отозвалась матерая о Рагнаре, обмахнув широким языком пасть и принимаясь вылизывать одну из передних лап, — дети для того и сделаны, чтобы вырастать и уходить. Или ты хочешь, чтобы твоя дочь кисла рядом с тобой?
Самка передернула плечами, кривя морду этак презрительно – мол, чего же ты, черношкурый, споришь с извечным порядком вещей? Только она сама знала, скольких усилий ей стоило отпустить от себя Ишу, когда та наконец-то вернулась после долгого отсутствия. Ушла она, когда ей еще и двух лет не было; теперь она была непривычно взрослой, крупной, так похожей на собственную мать, что оторопь брала.
Да и сама Мисава покинула свой прайд хоть и не сразу по достижении взрослого возраста, но как только подвернулся удобный случай — умчалась сразу же, только пятки и сверкали. Впрочем, тут дело было немного другое: если почти все остальные самки уходили в надежде найти себе самца и новый прайд, бурая уже в юном возрасте не питала никаких радужных надежд по поводу того, что ей встретится то или другое. Начатая ею одинокая жизнь только подтвердила ее теорию. Лишь теперь, разменяв десяток лет, она почувствовала, что готова, наконец, успокоиться и жить в прайде вместе с остальными. Когда у тебя на погоду ноют лапы и старые раны, хорошо сидеть где-нибудь в пещере и ворчать о нравах современной молодежи. А в два-три года в голове еще ветер, и хочется туда-сюда шляться, какой уж там прайд?

Спокойно поговорить им все равно не дали. Северин в кои-то веки не отсвечивал, утомленный долгой прогулкой, он крепко спал там, где ставила его Мисава, даже не шелохнувшись с того момента, когда она с грубоватой нежностью сгрузила его в угол.
У входа в пещеру появились Акера и Пат, и в пещере разом стало на порядок теснее.
Матерая сурово воззрилась на королеву, рассказывающую о том, что с ними случилось. Мисава выслушала ее с таким видом, будто правительницей здесь была она; впрочем, ее суровый вид давно уже никого не мог обмануть. На самом деле самка сейчас почувствовала себя растерянной и крайне усталой. Как же так, Шу... один из двоих ее детенышей, так похожий на мать, почти точная ее копия...
Она бросила было недобрый взгляд на лебезившую перед ней Пат, но упрекнуть пятнистую было не в чем. Мисава отлично помнила, как сама оказалась в подобной ситуации, когда Грей попросил ее присмотреть за дочерью. Всего-то на пару минут сомкнула глаза, даже не заснула крепко — но этого хватило, чтобы Кейона просочилась мимо нее и сбежала, чудом оставшись в живых. Чудом — потому что после ее возвращения Мисава всерьез подумывала придушить бедолагу, чтобы уж точно лежала себе тихонько и никуда не сбегала.
Нет, Пат вряд ли можно было обвинить в халатности; хотя матерая, конечно, была недовольна ею, и все же слова дурного вслух не сказала, сосредоточившись на первоочередной задаче. Нужно было прочесать территорию и отыскать Шу — или хотя бы его следы.
— Пригляди за Северином, — качнув головой и прервав словоизлияния Пат, матерая переступила через полукровку, будто та была очередным львенком, и бросилась вон из пещеры, чтобы не отстать от поискового отряда.
—-→ Пять камней

Лев почти заснул, когда краем своего сознания услышал клич Кеннета - птиц кричал истошно, и его сигнал мог значить только одно - атака на прайд. Сон сняло как рукой, мощный лев, еще недавно казавшийся вялым и разжиревший, казалось бы, скинул с себя маску и обрел свой прежний, старый облик, который уже и сам забыл. Его глаза налились кровью, мощные мышцы валунами прошлись под кожей, а из пасти, с тихим рыком раздался громкий крик северного ярла: - Прайд, к бою!
Озверевший оскал, налитые кровью глаза и постоянный на выдохе рык - именно таким был Фаер, который получил прозвище Кровавый, рожденный в роде Гарм и по праву своей крови являющийся ярлом для Северян с их фьорда. Мощная грудь вдохнула воздух, как в первый раз, столь сладкий и пьянящий - тот лев, которого боялись и уважали враги, вернулся. Вернулся в тот миг, когда требовалось всерьез защитить жизни тех, кто доверился ему. На крае сознания он услышал продолжающийся крик Кеннета, и заметил, как Рагнар кивнул замершим воинам и немного склонил голову на бок, и лев уже было хотел отдать им приказ, как пол начал уходить из-под лап. Машинально закрыв собой детей, особо не разбирая, где его, а где чужие, лев прижал уши, с ужасам наблюдая за упавшими валунами - любой из них мог раздавить крупного льва.
- На выход! Воинам, осмотреться вокруг, помочь раненым! - на этой фразе северянин не закончил, но все дальнейшие приказы он резко начал отдавать на своем родном языке, особо не считаясь с тем, поймут его окружающие или нет, ему хватало знать о том, что гвардия свой родной язык точно помнит, а воины... Рагнар учил их многому на тренировках, а приказы часто отдавались на северном наречие - так было привычнее и удобнее... Еще раз осмотревшись, и поняв, что большинство львов, особенно молодняк откровенно паникуют снова заговорил на местном языке: - Детей выносите, безумцы, мля! Рагнар! Смотри что бы никто с дуру не пи******я вниз, сейчас все тут может нас накрыть к... - Лев явно не собирался больше сдерживать себя, и все те слова, которые он знал, вперемешку с северными фразами и откровенным богохульством вылились из его пасти. А слов он знал превеликое множество, и плевать он сейчас хотел на то, что рядом дети бегают - за время всех тех боев, в которых он побывал, лев понял только одно - мат отрезвляет. Громко прорычав, он ринулся в глубь пещеры, щедро раздавая тумаки тем, кто тупил и трясся от страха, приводя их тем самым в чувство и сгоняя в сторону выхода из развершегося ада.

Отредактировано Фаер (1 Ноя 2017 23:03:49)

Произошедшее у пяти камней совершенно обескуражило подростка. Сказать, что он был расстроен — ничего не сказать. Шу, его молочный брат, которого Брет уже давно считал семьей, пропал. Пропал так быстро, так неожиданно, что сначала никто из остальных сиблингов ничего не понял. Только когда самки побежали искать пропавшего подростка, беспокойство зародилось в груди пятнистого гибрида. Он был ответственным, никогда не убегал от матери, поэтому беспокоился за Шу вдвойне. Он потеряется в холмах, а, когда найдется, получит неплохой взбучки от Мисавы. И, честно говоря, Брет даже и не знал, что хуже.
Пока проходили поиски, оставшиеся подростки сидели вместе, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Пятнистый искренне надеялся увидеть яркую вспышку рыжей шерсти на горизонте, но так и не увидел. Обычно разговорчивый Брет не проронил ни слова с того момента, как понял, что его брат пропал. Ни пока они сидели у пяти камней, ни пока шли за матерью домой. День начинался так хорошо: игры, спарринги, весёлый смех. Теперь даже горячо любимая пятнистым природа не радовала его.
Солнце садилось, когда Пат с детьми уходили от пяти камней. Поэтому, когда они аккуратно шли по тонкой кромке вдоль ущелья, было уже темно. И, честно признаться, страшно. Брет был не фанатом высоты. Не то, чтобы у него был панический страх, но ведь улететь вниз никому не хочется. Камень под лапами был еще теплый, но подернувшийся росой, что делало его скользким. Подросток почти не дышал, пробираясь по тонкому карнизу к заветной пещере за водопадом. Поэтому, когда они наконец добрались до дома, Брет выдохнул с облегчением. Это был первый звук, который издал подросток за последний час.
В пещере было тихо, приближалась ночь. Король Фаер рассказывал что-то своим детям, которые уселись перед ним ровным рядком. Пятнистый тепло улыбнулся, когда один из них посмотрел на вошедших. Все они были друзьями, все они играли в одной куче-мале. И теперь в этой толпе не хватает одного. Улыбка исчезла с морды Брета так же быстро, как эта мысль появилась в его голове. Подросток нахмурился.
Пат подтолкнула своих детей к королевским, сказав посидеть там. Но слушать сказки у гибрида не было никакого настроения. Он повернул голову и поискал глазами место, куда бы прилечь. Чуть дальше, в глубине пещеры, мирно сопел Северин, причмокивая губами. Тревожить его сон не хотелось, поэтому пятнистый не стал пристраиваться боком к нему, а просто лег недалеко от молочного брата.
Усталость и стресс накатили на него, Брет заснул тревожным, тяжелым сном. Ему снился Шу. Один в эту холодную, темную ночь, его молочный брат метался среди топающего стада, и кричал. Поначалу спящий не понимал, что кричит потерявшийся львенок, но, через несколько секунд, расслышал. Рыжий подросток выкрикивал его имя с таким отчаянием, такой паникой в голосе, что сердце Брета разрывалось на части при каждом выкрике. Но, как пятнистый не старался, ему никак не удавалось пробраться сквозь поток беснующихся копытных. Рыжая макушка брата то исчезала, то появлялась. Брет кричал и кричал, пытаясь пробиться к нему.
В реальной жизни, в пещере за водопадом, подросток метался во сне. Его лапы дергались, подражая бегу, его губы шевелились, беззвучно выкрикивая имя брата. Он хмурил брови и дергал носом. Его сон разительно отличался от сна спящего рядом Северина. Но разбудило их одно и то же.
— Шу! — выкрикнул Брет уже по-настоящему, просыпаясь от сильного толчка.
Сначала он подумал, что его толкнул кто-то из сиблингов. Но, открыв глаза и оценив обстановку, подросток понял, что его никто не трогал. Земля тряслась, с потолка сыпались камни, вокруг кричали львы и львицы. Гомон перекрывали зычные голоса Фаера и Рагнарека, которые старались контролировать ситуацию, сделать ее наиболее безопасной для сопрайдовцев. Им нужно было выбираться отсюда, как можно скорее выбираться.
Северин уже метнулся куда-то, Шарра тоже. Пятнистый проследил взглядом и увидел, что его сиблинги побежали к Пат. Дети всегда бегут к матери, потому что она всегда защитит. Решив, что это решение было здравым, Брет рванулся туда же. Он бежал так быстро, как только мог, объятый паникой. Его мама стояла за выходом из пещеры, она ждала его. И он спешил в безопасность.
Подростки славятся своей нескладностью и неуклюжестью. Брет старался тренироваться, чтобы не быть таким. В этот раз его подвели собственные лапы. Он был уже близко к матери, когда откуда-то сверху упал камень. Пятнистый тихо рыкнул от испуга и прыгнул правее, задержав взгляд на камне. Когда он снова посмотрел вперед, Брет понял, что он на полной скорости несется к краю ущелья. Он понял это слишком поздно, подросток старался затормозить, он уперся пятками в мокрый камень и прижал зад к земле. Это не помогло. Пятнистый соскользнул вниз и отправился в свободный полет. Он повернул голову к маме и закричал. Крик неподдельного ужаса, больше похожий на вой, вырвался из груди подростка. Он понимал, что сейчас умрет, что спастись очень сложно. Но кошачьи инстинкты делают свое дело, поэтому он махал лапами с выпущенными когтями, пытаясь удержаться на отвесной стене.

Отличный был бы план: лечь и страдать, называя себя никчемной матерью, тупой дурой, ничтожной тварью и другими ласковыми прозвищами. В душе Пат творилась самая настоящая буря, эпицентром которой была, конечно же, ее эпическая глупость (по крайней мере, пятнистая сейчас искренне считала, что во всем виновата лишь она одна). Разумеется, она знала, что не может отследить каждое движение всех львят, тем более, что возраст у них уже огого — поди угонись за этим лбом, который скоро перерастет собственную мамку! Но тут логика была бессильна: она виновата, и все тут!
Да еще и Мисава не только не пришибла ее на месте, но даже доверила приглядеть за вторым своим сыном! Уж лучше бы лапой наподдала — тогда полукровка могла бы в полной мере упиться своим несчастным состоянием. Но матерая, кажется, даже утешить ее попыталась, а это было еще хуже. Не будь приказ Акеры таким конкретным; а королева совершенно ясно выразилась, что полукровке следует оставаться в пещере, — она бы вновь бросилась на поиски. Хоть что-то... это лучше, чем сидеть здесь и томиться от безделья под гнетом собственной вины.
Сумрачный взгляд пятнистой метнулся в угол пещеры, где обмякшей тряпочкой похрапывал Северин, еще не знавший о том, что лишился брата. Хотя бы он сегодня сидел на месте. Его не было с остальными — Мисава брала его на охоту, и, судя по туше, появившейся в логове, все закончилось вполне успешно. Даже отсюда было видно, что Сев крайне утомлен непривычно долгой ходьбой.
Шарра с Бретом тоже притихли. Они были уже достаточно взрослыми, чтобы понять случившееся. Хотя Шарра, кажется, была непоколебимо уверена в том, что все будет в порядке — или просто притворялась, чтобы отвлечь от себя пристальное внимание матери.
Как бы то ни было, полукровка не спускала с них глаз.
Наверно, именно поэтому содрогание почвы застало ее врасплох. Легкий рокот и вибрацию она ощутила, но сперва не восприняла их как что-то угрожающее.
Вторая попытка вулкана обратить на себя внимание оказалась более удачной. Камешек, сорвавшийся с потолка пещеры, был совсем небольшим, и хорошо — иначе полукровка бы уже ни о чем не задумывалась. Потому что нечем.
А так камешек просто болезненно прилетел ей по носу — аж слезы из глаз брызнули. Подскакивая на месте, пятнистая ошалело замотала головой, пытаясь понять, почему пол пещеры вдруг стал таким неустойчивым.
— На выход! — дурниной взревел Фаер, перекрыв взволнованный гомон, поднявшийся было в логове.
Пат тоже внесла свою долю: выскочив дальше на карниз, ведущий наружу, она причитала во все горло, подзывая к себе проснувшихся детей.
Первым явился Северин; толчок, с которым он врезался в бок приемной матери, чуть было не опрокинул последнюю вниз в водопад. Следом мчалась Шарра; львица направила обоих в сторону джунглей, подальше от опасностей ущелья. Вернее, только собиралась направить, но мощный тычок, которым наградил ее Рагнар, попросту не оставил ей выбора: тонкую и хрупкую полукровку чуть было не снесло в сторону, а вместе с ней — и прижавшихся к ней львят.
Сейчас это были именно львята; да, они сильно выросли, ели мясо и уже могли сопровождать ее на охоте, но опыта и сил у них было слишком мало, и они страшно перепугались. Да что там, сама Пат с трудом удерживалась от паники — если бы не облепившая ее малышня, ни за что бы не удержалась, такого бы ревака дала — вулкан устыдится.
Оставался только Брет — нет, внутри было еще достаточно львов. Полукровка поддержала одного из них, споткнувшегося на выходе, и, странное дело, от этого почувствовала себя спокойнее. Ее детеныш мчался к ней; остальные с помощью Рагнара благополучно выбрались наружу, к лесу.
— Брет! — прямо между ними, отделяя Пат от сына, упал здоровенный камень.
Полукровка невольно отпрянула, подавляя в себе желание что было мочи рвануть по узкому карнизу вниз, к ущелью, а оттуда в джунгли. На миг ей показалось, что пятнистого придавило; с подавленным рыданием она вытянула шею, стараясь разглядеть хоть что-то, но поднявшаяся пыль мешала смотреть.
Он выскочил не прямо на нее, а чуть в стороне. Полукровка протянула лапу, готовясь подхватить сына и помочь ему спуститься.
Ей не хватило буквально капельки. Десятка сантиметров. Сухой поверхности камня. Трещинки, за которую можно было бы зацепиться. Прямо на ее глазах Брет вылетел на карниз и, не успев затормозить, камнем рухнул вниз.
В ушах Пат звенел его крик — полный ужаса, потому что львенок успел осознать, что промахнулся, и понять, чем ему это грозит.
— БРЕТ! — из ее пасти вырвался уже не крик, а звериный рев, на миг перекрывший и шум водопада, и грохот рушащихся из потолка пещеры камней, и все прочие звуки.
Но в тот самый момент, когда львица припала к земле, чтобы прыгнуть следом — плевать, с каким итогом, сейчас она была готова на все, только чтобы добраться до сына, — на ее загривке вдруг сомкнулись чьи-то челюсти. Пат здорово тряхнуло, отчего она на миг ощутила себя добычей в пасти хищника.
Ненадолго.
— ПУСТИ! Брет! — снова заревела она, отчаянно дергаясь и извиваясь в воздухе, пока самец, казалось, без особых усилий тащил ее вниз по тропе.

Да, папина сказка просто не могла быть плохой. Особенно когда в ней фигурируют твои предки, великие и непобедимые, когда есть враг, от одного упоминания которого хочется порвать его на куски, когда прародители отважно вступают в бой, побеждают врагов, ценой собственной жизни изгоняют захватчиков!

В момент окончания рассказа Сигрид была готова собственными лапами, клыками и когтями рвать любое существо, которое бы сочетало в себе больше половины белого цвета. Сказка — да какая сказка, настоящая история, правда, быль! — как ничто замотивировала юную воительницу на подвиги, отодвинув даже лёгкий намёк на сон. Какое спать, когда тебя ждут подвиги и кровопролитные битвы? Жутковато улыбнувшись в темноту всеми своими острыми клычками, валькирия с рвением настоящей валькирии рванула в особо тёмный угол пещеры, громко рыкнула и хлопнула челюстями, как бы смыкая их на шкуре врага.

Её прыжок совпал с первым резким вздрогом земли, отчего львица, не ожидавшая такого коварства, едва удержалась на лапах. Сверху на неё обрушился целый шквал каких-то камешков и пыли. Отец, мгновенно скинув дремоту, тут же скомандовал своим верным гвардейцам помогать всем. Воительница, встряхнувшись, чтобы скинуть с себя всю грязь, тут же громко сообщила скорее самой себе и братьям, чем кому-то конкретно:
- Пи***ц! — и, мгновенно подорвавшись, бросилась к слегка опешившим братьям, попутно схватив за шкирку одного из младших — Эйкена, — Быстро, валим!

А что вы думали, у Фаера растёт принцесса? Как бы не так! У маленькой воительницы были немного другое мнение по поводу того, каким должны быть конунговы дочери, а поэтому она брала всё лучшее (оно же и худшее) от взрослых суровых северян. Но, как и у всех Гармов, храбрости и ответственности ей было не занимать. Вообразив себя этаким главарём небольшого отряда, она первой направилась вон из пещеры, стараясь своим примером вдохновить братьев. и ведь стоило — перебегая каменный мост, львица кинула быстрый взгляд туда, вниз, и увидела одного из львят правда, возле которого стоял Рагнарёк. Посадив малыша возле ешё одного подростка — Северина, львица отбежала в сторону, выискивая в ночи, среди мелкого противного дождя своего нового товарища. Поёжившись от холода, она быстро встретила взгляды своих сиблингов, что оказались рядом. Теперь они совсем-совсем ничего не боялись — ни грохота, ни падения земли, ни страшных противников, ведь это трио снова было вместе.

—-→ Джунгли

>>> Предгорья >>> Джунгли >>>

—————

Идея понести братьев на своей спине, казавшаяся поначалу такой замечательной и интересной, уже спустя пару сотен шагов перестала казаться Кортелису отличной. Ночь постепенно опускалась на землю, позади был долгий день, насыщенный многочисленными событиями, повлиявшими как на эмоциональное, так и на физическое состояние шоколадного: он едва переставлял бы лапы, направляясь в сторону пещеры и без лишнего груза в лице Рокко, что уж говорить о том, из каких последних сил держался львёнок — вернее, уже почти подросток — на подходе к логову прайда с младшим братишкой на спине. Он даже не почувствовал острых маленьких клычков и коготочков впившегося всем, чем только можно было, в его загривок Рокко, но даже если бы и заметил, всё бы понял. Ему и самому было ещё страшно подниматься по тонкому мокрому и скользкому карнизу, а ведь он стоял на своих лапах и мог контролировать свои движения! А какого было сидящему на его широкой спине младшему братишке?.. Такая ответственность за жизнь своего родственника заставляла Кортелиса, конечно, ступать ещё медленнее и осторожнее, чтобы, не дай бог, не оступиться и не уронить Рокко в пропасть. И самому не упасть следом за ним, конечно же.

Достигнув входа в пещеру и будучи посчитанным Фаером, Кортелис опустился на землю тут же, не успев пройти вглубь логова. Он дождался, пока Рокко безопасно спустится на каменный пол, и попытался встать, однако его измученное и уставшее тело сказало «нет», и старший сын Фаера так и остался лежать распластанным ковриком прямо на входе в пещеру, раскидав все четыре конечности в стороны — этакая шкура белого медведя (простите, тёмно-коричневого льва) посреди гостиной перед камином.

Единственным, что заставило его хоть как-то пошевелится, оказался запах свежепойманной добычи — как только чуткий нос подростка уловил запах крови в воздухе и аромат травоядного, он тут же подобрал лапы и, перекатившись на бок, обернулся в сторону каменного карниза: как раз в этот момент из-за угла пещеры показались Мисава, Рагнарёк, болтающийся в пасти матери и спящий на ходу Северин (похоже, его день оказался не менее насыщенным) и целая огромная туша недавно пойманной антилопы. В это же время из глубины пещеры раздался голос отца, приглашающего детей послушать сказку. Кортелис ещё какое-то время покрутил головой туда-сюда — посмотрел на тушу, кинул взгляд на Фаера, повернулся обратно, и снова к конунгу, — разрываясь между двумя интересными (а где-то и полезными) занятиями, но, наконец, принял самое правильное в данной ситуации решение. Подплетясь к туше, Кортелис вцепился клыками в светлую шкуру добычи и, упёршись передними лапами в живот антилопы, принялся тянуть схваченный кусок на себя, не забывая при этом, конечно, вилять поднятой выше головы задницей. После нескольких долгих секунд мучений ему всё же удалось разорвать шкуру на брюхе травоядного — запах крови тёплой волной ударил прямо в нос подростка, заставив того исходиться слюнями. Усталость, конечно, тут же отошла на второй план и Кортелис, погрузив буквально всю морду в брюхо антилопы, как следует ухватился за мясо и потянул наружу — и уже примерно через минуту прижимался спиной к противоположной стене. Он лежал на спине, прижимаясь крупом к стене пещеры, задние лапы его были задраны выше головы, зато в пасти торчал приличный шмат мяса — на этот раз не устояв на лапах, подросток, стоило куску добычи оторваться от основной туши, пролетел через всю пещеру, несколько раз перекувырнувшись вокруг своей оси, и влетел прямо с каменную стену пещеры. Не больно и даже не обидно, ведь теперь в его пасти был целый огромный шмат мяса, который он мог разделить с сиблингами и единокровными братьями под сказку Фаера! Совместить приятное с полезным, так сказать.

Оттащив свою добычу к уже собравшимся у дальней стены пещеры родственникам, Кортелис с коротким «Вот» положил перед львятами пищу, после чего, устроившись рядом с Годреком, принялся во все уши слушать рассказ отца, при этом активно работая челюстями. В какие-то моменты он переставал жевать, полностью заворожённый действиями своих предков, затем — быстро и нервно сглатывал прожёванную пищу, попутно слушая о том, как Нидхёгги одного за другими уничтожали белых львов. От волнения он выпустил когти, услышав, что бравые львы проигрывали битву, а затем шумно выдохнул, узнав, что Гармы вовремя подоспели на помощь своим союзникам.

В конце концов усталость, сытый желудок, теплота пещеры, хорошая сказка на ночь и присутствие рядом отца сделали своё дело — постепенно веки Кортелиса начали смыкаться и, как бы львёнок ни пытался бороться со сном, желая не только дослушать рассказ, но и завалить отца вопросами, он всё же сдался: уронив голову прямо на остатки мяса, будто используя их как подушку, уже совсем скоро Кортелис мерно дышал, полностью погрузившись в сон.

***

Бедняга так вымотался и устал, что готов был проспать до следующего полудня, а то и больше… И ведь проспал бы! Если не мелкая дрожь земли, постепенно увеличивающаяся с каждой минутой, мерный гул, доносившийся откуда-то из самых недр, и обрушивающиеся поначалу каменная крошка, а затем и самые настоящие огромные камни с потолка. Кортелис и сам не понял, что (или кто) его разбудило и как он оказался на лапах. Сонный подросток осознавал лишь то, что он стоит посреди пещеры, прикрываемый вместе с другими королевскими отпрысками мощной фигурой отца от падающих сверху булыжников; всё вокруг гудело, шумело, рушилось, находившиеся в пещере в панике метались из угла в угол, и среди всего этого шума, гама и крика он слышал раздающийся над его головой голос Фаера, кричавшего что-то не непонятном шоколадному языке (или просто за всей этой шумихой он не мог расслышать конкретные слова конунга?..)

Прошло ещё какое-то время — впоследствии Кортелис не вспомнит, что происходило в этот момент (разве что пещера продолжала разрушаться, а львы всё так же в панике бежали наружу) — и вот они уже ровным строем, сопровождаемые воинами прайда направляются вдоль стены к выходу. На какое-то мгновение Кортелис обернулся, желая взглядом найти отца, убедиться, что он жив, он здесь, он тоже покидает логово, однако вместо фигуры Фаера подросток увидел лишь… призрака? Посреди пещеры, прямо перед Рагнарёком стоял лев, однако это был не обычный лев из плоти и крови — его огромное, с кирпичным окрасом шерсти тело чуть просвечивало, а потолок над его головой будто не осыпался. Удивительно, но стоило Кортелису увидеть этого загадочного черногривого гиганта, как он осознал, что гул, хоть и продолжался, стал несколько тише, а пещера осыпалась уже без такого остервенения.

— Уходите, вам ещё рано на мост из радуги, — голос загадочного льва был тих, но в то же время громогласен, он перекрывал весь тот шум, что царил сейчас под сводами пещеры.

Кортелис ещё долго стоял бы у стены, занеся одну лапу над полом и заворожённо наблюдая за Рагнарёком и его необычным собеседником (может быть, он даже осмелился бы подойти ко львам, забыв о страхе перед творящейся катастрофой и призраком), если бы не подтолкнувший его в сторону выхода воин прайда. И если бы не крик Брета — услышав вопль подростка, Кортелис вскинул опущенную голову, но успел увидеть лишь пятнистую лапу, будто отчаянно тянувшуюся к каменную карнизу, желая зацепиться за него. Следом за этим раздался другой вопль — гораздо громче, большее и отчаяннее всех тех криков, что раздавались до сих пор. Вопль матери, чей сын только что ухнул вниз с огромной высоты. Признаться, подросток даже думать не хотел, что могло статься с упавшим вниз Бретом… Благо, Рагнарёк вовремя (ну, почти вовремя) оказался рядом и не дал до смерти перепуганной Пат следом за отпрыском сигануть вниз.

Проходя по карнизу, Кортелис что было сил удерживал себя, чтобы не смотреть вниз, но, как бы он ни боялся увидеть перед глазами размозжённую голову сопрайдовца, любопытство победило — предварительно крепко зажмурившись, подросток повернул голову в сторону ущелья и с опаской приоткрыл один глаз — светлое пятнистое тело полукровки лежало на каменном дне ущелья, под одной из него лап алела кровь… но сам Брет по крайней мере шевелился и к нему, едва ли не поскальзываясь на скольких камнях, спешно спускались Рагнар и Мирт, местный лекарь. Следом за ними Кортелис увидел коричневую шерсть сестры, а ещё чуть дальше — белоснежную гриву Годрека и мелькавшего где-то позади него Эйкена. Нервно переступая с лапу на лапу, подросток ожидал, когда же его родня спустится вниз. Он то подпрыгивал, то прижимался к земле каждый раз, как только кто-нибудь из них чуть поскальзывался на камне или был вынужден резко прекратить своё движение из-за очередного подземного толчка, но несколько напряжённых минут — и вот они уже стоят внизу все вместе.

И… Что им надо было делать дальше? Кортелис приподнялся на задних лапах, пытаясь высмотреть за всеми разношкурыми спинами сопрайдовцев отца. Это было сложно, но всё же ему удалось увидеть силуэт Фаера, а рядом с ним — тёмно-коричневого Рокко (или это был кусок потемневшего со временем дерева?.. Да нет, точно Рокко, вон, шевелится!). Обрадованный этим, Кортелис хотел было направится к Фаеру, но в этот момент после очередного толчка крупный кусок породы отделился от стены ущелья и упал в нескольких метрах от перепуганных сиблингов и Эйкена. Оставаться рядом с камнем было слишком опасно.

— Бежим в джунгли! — пропустив родных и, в первую очередь, Эйкена вперёд, Кортелис на секунду обернулся, пытаясь вновь выцепить взглядом фигуру отца, а затем помчался следом за братьями и сестрой.

—————

>>> Предгорья >>> Джунгли >>>

Пост от лица фамильяра. Все действия были обсуждены с игроками.

Базальтовые террасы←————————–

Кассен летел, наслаждаясь сильными потоками воздуха, которые обтекали его тело. Но сегодняшняя погода не давала птицу разогнаться в полную сапсанью мощь. Противный мелкий дождь хлестал его по бокам, разносимый сильным ветром. Тем не менее, с террас до водопада он добрался довольно быстро, уж точно быстрее, чем добежал бы туда грузный Котаго.

Он проследил за тем, чтобы шаманка, на которую указал его львиный друг, добралась безопасно туда, куда направлялась, а потом стрелой рванул вперед, высматривая членов клана и оценивая обстановку. Он видел груду подростков, устремляющихся куда-то в сторону джунглей, видел Фаера, который отслеживал обстановку, видел его фамильяра, Кеннета в воздухе.

А потом Касс разглядел, что происходит на дне ущелья и охнул. С торчащей из задней лапы костью, кричащий и извивающийся от боли, лежал сын полукровки Пат. Сокол помнил имя каждого члена клана, у него была отличная память на имена и внешности. Поэтому, когда он увидел страшную картину, развернувшуюся под водопадом, птиц сразу вспомнил, что несчастного мальчишку зовут Брет. “Он кричит, значит он дышит”, — с облегчением подумал Кассен, кружа над ущельем. И в этот момент, в окружении нескольких львов, подросток потерял сознание. Кассен издал обеспокоенный крик и собрался уже спуститься вниз, когда увидел, что к ним несется еще одна целительница, Элис.

Решив, что и без него там народу хватит, сокол направился прямиком к королю Фаеру, который проверял пещеру на наличие замешкавшихся соклановцев. Камни уже перетали сыпаться с потолка, но пещера все еще могла быть нестабильна. Убедившись, что логово пусто, лев вышел на карниз, где его и ждал фамильяр Котаго.

— Фаер, — поклонился он. — Котаго послал меня, чтобы узнать, какая нужна помощь.

Конунг подозвал к себе льва и шакала, и приказал им следовать за Кассеном. Сокол выслушал все указания Фаера, кивнул, и, поклонившись на прощание, полетел достатоно низко и достаточно медленно, чтобы Райт и Стэн поспевали за ним.

—————————————–→  Западные берега реки Зимбабве

Птичья долина <——————-

Львица и генета бежали так быстро, как могли. В один момент Доа понял, что ему никак не угнаться за подругой, поэтому они остановились, и фамильяр залез на спину Элис. Они отрабатывали эту систему уже множество раз, поэтому им не пришлось беспокоиться о том, что самец упадет со спины. До прекрасно цеплялся за лопатки целительницы, при этом не причиняя ей никакой боли. Таким образом они успешно добрались до ущелья, где Элис планировала забраться в пещеру.

Но этого не потребовалось. Самка заприметила толпу львов, собравшихся недалеко от небольшого водоема, который образовывался от водопада. Она оценила ситуацию и припустила еще сильнее, поняв, что там происходит что-то неладное. Когда они подошли ближе, в нос целительницы ударил резкий запах рвоты и более слабый запах крови. Она спустила генету со своей спины и подошла поближе. Под лапами, прикрыв глаза, лежал пятнистый подросток. Львица сразу узнала в нем Брета, сына полукровки по имени Пат. Мальчик лежал неподвижно и тихонько постанывал.

— Мирт, — обратилась она к другому целителю. — Что случилось?

И, пока лев отвечал ей на этот вопрос, Элис сама оценивала ситуацию. Левая задняя лапа подростка была сломана. Перелом был открытый: кость торчала из разорванной плоти. Но серьезных сосудов задето не было, поэтому кровотечение было не угрожающее жизни. Рвотные массы вокруг были точным знаком того, что у Брета сотрясение мозга. И, судя по тому, как он был слаб, и насколько сильно его тошнило, сотрясение было серьезным.

Поблагодарив Мирта и сказав, что дальше она будет действовать сама, она подошла к раненому еще ближе и вздохнула. Элис была предельно спокойна и собрана. Именно эта способность делала ее хорошей целительницей. Она никогда не поддавалась панике при виде ран, никогда не принималась причитать и плакать. Сначала стабилизация больного. Потом все остальное.

Львица выложила все ранее найденные травы и осмотрела. Итак, для начала нужно было зафиксировать сломанную конечность и вправить кость обратно. Уже сейчас целительница осознавала, что лапа подростка навсегда останется деформированной, ведь вправить такой перелом до конца не получится и у лучшего лекаря всея саванны. Но улучшить качество жизни она должна была по максимуму. Впрочем, перед этим, ему нужно было дать что-то обезболивающее. С этим должна справиться мелисса. Как только львица уже собралась дать больному эту траву, его снова вырвало. “Так дело не пойдет. Нужна мята”, — заключила Элис. К счастью, мята росла у стен ущелья, поэтому самка быстро нашла ее и, собрав два вида травы (мелисса и мята), подошла к Брету.

— Брет, съешь, — ласково проговорила она, подсовывая пучок травы прямо к носу подростка. — Проследите, чтобы он все проглотил.

Последнее она сказала матери Брета. Теперь нужно было заняться переломом. Эли скомандовала своему фамильяру притащить палку побольше и кусков папоротника. Возможно, ему в этом кто-то помог, а, может, Доа сам справился. Львицу это сейчас не волновало. Она была сосредоточена на бедном пятнистом ребенке, которому сейчас причинят невероятную боль.

— Пат, — снова обратилась она к полукровке. — Сейчас я вправлю ему перелом. Брету будет очень больно. Я дала ему мелиссу, но такую боль не заглушит даже самый сильный наркотик. Стой рядом, пожалуйста. Рагнарек, ты тоже. А тебе, Северин, я бы посоветовала отвернуться.

Подождав, пока все соберутся вокруг, львица пробормотала извинения в сторону пятнистого, взяла его лапу в зубы и аккуратно потянула на себя, наблюдая, как кость уходит обратно в рану. Доа, тем временем, давил на верхнюю часть конечности. Они хотели вправить ему перелом.

Доложив конунгу о результатах патрулирования, Урс на некоторое время мог расслабиться. Хотя следы чужаков на пустошах все еще занимали его мозги, заставляя ломать голову и искать все новые предположения, зачем кому-то понадобился столь неприветливый край, думать об этом самцу быстро надоело. До тех пор, пока никто из пришлых не мотался по холмам прайда, портя охоту и представляя опасность для самок и детенышей, можно было расслабиться и забыть про них.

Элвин куда-то подевался; хотя подросток вел себя довольно терпеливо, сопровождая Урса во время обхода территории, он тоже наверняка очень устал и теперь отлеживался где-нибудь, приходя в себя. Ленивый взгляд белошкурого самца скользил по пещере; он оглядывал детенышей, сгрудившихся поодаль возле своего отца, самок, отдыхавших после охоты (судя по довольным, все еще кое-где испачканным кровью мордам, весьма удачной)... Хазиры среди них не было: после жаркого периода страстной влюбленности, когда парочка не разлучалась ни на минуту, они не охладели друг к другу, но все же нашли в себе силы вернуться к привычному образу жизни, так что Урс порой пропадал на патрулировании, Хазира, в свою очередь охотилась с другими львицами или в одиночку. В последний раз белогривый видел ее... погодите-ка, весь день сегодня не видел, они расстались еще до прошлого рассвета, так что ленивая дремота самца была приправлена томным ожиданием момента, когда его львица , наконец, войдет в пещеру, волоча за собой свежеуюитую газель...

Незаметно для себя Урс задремал. Ему не мешали ни детские голоса, ни раздавшийся откуда-то из-под земли негромкий рокот. Даже посыпавшиеся на шкуру с потолка мелкие камешки и песчинки не заставили его открыть глаза.

А вот угодивший прямо промеж ушей немаленького размера камень проигнорировать было нельзя. С рычанием самец вскочил, стряхивая с себя песок и недоуменно оглядываясь. На первый взгляд в пещере все было в порядке... если не считать того, что пол под лапами ощутимо потряхивало. А затем со стороны входа вдруг полил ослепительный свет, такой, словно снаружи внезапно наступил день, вслед за которым накатила волна страшного грохота, от которого у самца заложило уши. Продлилось это недолго, шум затих, но земля продолжала сотрясаться, и камни из потолка пещеры сыпались все более и более крупные.

К этому моменту подскочили уже все. Кто-то запаниковал, одна из львиц заметалась было по пещере, но суровый рык Фаера перекрыл все крики паникующих. Не обошлось и без целительных пинков. Вихрем пройдясь по пещере, конунг раздал трендюлей особо голосящим; вынырнув из толпы прямо перед носом Урса, черношкурый, кажется, убедился в том, что воин не собирается впадать в панику, во всяком случае, он лишь молча кивнул и пробежал дальше, шлепком направив кого-то из подростков в сторону выхода.

Самого Урса направлять было не нужно, но и сломя голову ломиться наружу он не мог — пришлось сперва пропустить тех, кто был ближе к выходу. К моменту, когда сам белый наконец поспешно выбрался на карниз, один из углов пещеры почти полностью просел и был засыпан камнями. К счастью, основная часть логова все же была довольно крепкой, по крайней мере, самец всей душой надеялся, что к моменту, когда землетрясение закончится, от пещеры останется хоть что-то.

Поскользнувшись на влажном карнизе (перед глазами Урса так и пронесся упавший в водопад Птолемей), белогривый с трудом удержался на лапах. Небо уже снова потемнело, хотя было слишком светло для середины ночи. Где-то за деревьями бушевало зарево, словно там восходило солнце или занимался огромный, невероятный пожар. Но размышлять над причинами подобного явления было некогда, хотя Урсу сразу пришло в голову, что это зарево и землетрясение могут быть как-то связаны. Важнее всего было перебраться в безопасное место; тропинка ущелья таковой точно не была. Пропустив мимо себя пару охотниц, белый осторожно двинулся за ними.

Оказавшись внизу, в ущелье, он настороженно огляделся. Большая часть прайда уже была здесь, опасливо сгрудившись на небольшом пятачке, подальше от стен, с которых время от времени осыпались камешки. Кое-кто уже двинулся в сторону джунглей, хотя Урс предпочел бы голую равнину — пожалуй, во время землетрясения огромные деревья были ничуть не безопаснее падающих камней.

От оглушительного визга уши заложило второй раз за ночь; белогривый вместе со всеми обернулся, не успев увидеть момент падения Брета, но отчетливо разглядев его последствия... Сердце самца на миг испуганно замерло, а затем забилось как испуганная птица. Он не боялся так, когда поскользнулся там, на карнизе, но теперь, воочию наблюдая, что могло с ним случиться, Урс внезапно ощутил тяжкий, липкий страх, на несколько томительных мгновений сковавший его.

Впрочем, он быстро стряхнул с себя оцепенение. Рагнар и Мирт уже были там, и многие из львов вытягивали шеи, стараясь рассмотреть, что случилось. Белый решительно тряхнул головой и повернулся к остальным.

— Идем в джунгли! — с этими словами он развернул ближайшего из львят, аж привставшего на задние лапы, чтобы увидеть хоть что-то из-за спин взрослых, — ну, вперед.

К счастью, его поддержал Дрейк — тому было достаточно ухмыльнуться, взглянув на подростка, и тот, попытавшийся было спорить с Урсом, мигом передумал и живо почесал по тропинке, ведущей к опушке джунглей. Вслед за ним постепенно потянулись остальные; одна только Шарра упрямо оставалась на месте, пока кто-то из самок не уволок ее с собой практически силой. Белогривый же бросился к Северину, оттаскивая того от брата. Учитывая количество и так хлопотавших над пострадавшим львенком, подростку, да еще и паникующему, точно нечего было здесь делать.

— Идем! — белый бесцеремонно ухватил Северена за загривок, почти силой волоча за собой.

—-→ Джунгли

Джунгли←—————————————————

После долгой и насыщенной прогулки, подросток еле переставлял лапы от усталости. Все-таки, хотя они и были уже годовалыми, путь от джунглей до пещеры выматывал. Особенно подъем по мокрому, узкому карнизу. Поэтому, когда Фаер и его толпа детей дошли до дома, его серошкурый сын только и думал о том, куда приземлить свою пятую точку. И с радостью принял предложение отца посидеть и послушать его рассказ.

История, рассказанная отцом, потрясла Годрека до глубины души. Этот подросток во что бы то ни стало хотел стать великим воином. Таким, как его великие предки и предки рода Нидхёгг. Он с замиранием сердца слушал Фаера, когда тот говорил о воинах, что стояли до последнего в обороне, готовые отдать свою жизнь, но не пропустить врагов. “Вот бы мне стать таким! Сильным и смелым, самым лучшим воином”, — думал он, укладывая голову на лапы.

Серошкурый не заметил, как уснул на последних фразах рассказа папы. Годреку снился сон. Вот он: взрослый, сильный воин с шикарной длинной гривой (обязательным атрибутом воина, по мнению самого подростка) стоит на границе и смотрит вдаль. Он — надежда и опора всего клана, его уважают и любят все, а дети хотят быть похожими на него. Никто не смеется над его картавостью, все воспринимают его всерьез. Под его кожей перекатываются мышцы, а враги разбегаются от одного его вида. Великий воин по имени Годрек из рода Гарм.

Его шикарный сон бесцеремонно прервал кто-то. Или что-то? Серого подростка толкнуло в сторону с такой силой, что он ударился боком о чей-то бок. Больно так ударился. Он еще не успел продрать глаза, когда услышал, как все разом закричали и куда-то побежали.

— На выход! — послышался рык конунга.

Годрек подскочил и испуганно огляделся. Пещеру трясло, как будто бы кто-то схватил ее в зубы и помотал головой. С потолка сыпались камни, там и тут сновали львы и львицы. Стало по-настоящему страшно. Не думая ни о чем, подросток инстинктивно бросился к выходу. Он успел выскочить как раз к тому моменту, когда Брет, пятнистый отпрыск Пат, совершил свой полет. Годри молча замер, не в силах пошевелиться. Только что этот подросток был здесь, а теперь уже… там. Серошкурый очень надеялся, что его соклановец выживет после такого падения.

Где-то рядом послышался матерный крик Сигрид. Если бы это были обычные обстоятельства, Годри бы уже отчитал свою сестренку за мат. Но сейчас он лишь неодобрительно на нее посмотрел и понесся вслед за ней, на дно ущелья. Она взяла Эйкена, одного из младших детей Фаера, но, спустив, посадила около другого подростка, Северина. Последний стал орать, как резанный, увидев, что приключилось с упавшим. Годрек пересилил себя и посмотрел в ту сторону. Зрелище было, скажем так, не из приятных. Брет лежал там, как неживой. Сердце серошкурого опустилось на миг, но потом он услышал голос раненого. Хриплый, слабый, но он звучал. А, значит, пятнистый еще жив.

Выдохнув с облегчением, Годри решил, что больше мешать не стоит. Он посмотрел на маленького Эйкена, подошел к нему и мягко взял за шкирку. Не нужно было ему видеть этого. Да и самому подростку тоже не стоило. Братик был тяжелый, но он не дал слабины. Молодой лев рысью побежал вперед, за сестрой, в джунгли.

————————————————————————–→ Джунгли

- Ну блиииин, - только и смог тихо шепнуть себе под нос Фаер, когда один из львят, издав душещипательный вопль, грохнулся вниз. Впрочем, Рагнар и медик из патрульных оказались внизу очень быстро, конунг посмотрел вниз, убедился в том, что вроде как детеныш выжил, облегченно вздохнул и вернулся в пещеру. Темный лев всегда считал, что обязан уйти последним, вот и теперь он, убедившись в том, что все вышли, с облегчением вздохнул и покинул пещеру.

Там он повстречался с соколом одного из своих гвардейцев, который почти сразу обратился к нему.
— Фаер, — поклонился он. — Котаго послал меня, чтобы узнать, какая нужна помощь.
- Эм, да все нормально, пускай не беспокоится. Вроде без погибших... Хотя. Найди Райта и Стэна, отведи их к Котаго и сходите к Нари, там явно все плохо.

Посмотрев в след улетевшему птицу, темный лев пожал плечами и осмотрелся. В целом, ситуация была вполне себе нормальной, прайд свалил в направление джунглей, Рагнар и Элис занимались львенком внизу, и помощь им явно не требовалась. Подумав пару минут, он пожал плечами и двинулся в направление джунглей, а когда его собственный птиц приземлился рядом с ним и стал идти около передних лап, сказал ему:

- Так, слетай к камням, там уже должны закончить патруль, позови их в джунгли. Потом облети границы, не хочу сюрпризов - а то сбились все в кучу, мало ли что...

Птиц молча кивнул конунгу и с места взмыл вверх, набрал высоту и скрылся - для него явно не было никаких проблем с полетом. Во всяком случае, Кенет быстро покрывал расстояние от пещеры прайда до самой дальней точки его границ. Темный лев быстро нагнал отставших членов прайда и стал идти вслед за ними, при этом стараясь удерживать своих детей в поле зрения.

–→ Джунгли

Отредактировано Фаер (4 Фев 2018 00:46:41)

Кость медленно вставала на свое место. Если бы львы могли потеть, лоб Элис покрылся бы испариной. К счастью, это невозможно. Львица и ее друг Доа наблюдали за тем, как рана уменьшается, а перелом становится менее заметным. В один момент, с достаточно неприятным хрустом, лапа выпрямилась и стала похожа на обычную. Целительница выдохнула от облегчения и отпустила конечность, махнув хвостом генете, чтобы он тоже отошел.

— А теперь мне нужны две палки длиной с половину его лапы и кусок лианы или водорослей, — скомандовала она куда-то в пространство, рассматривая рану получше.

Конечно же, первым отозвался Доа. Он побежал искать подходящие палки и, когда нашел, попытался дотащить их сам. Но это было тяжело для небольшого зверька. Он привык все делать сам, не полагаясь на помощь других (кроме Элис, конечно). Поэтому какое-то время он тянул за палку, застрявшую между камнями и натужно пыхтел. Сдался генета лишь тогда, когда его лучшая подруга шикнула на него.

— Мирт, — буркнул зверек в сторону второго лекаря. — Помоги, что стоишь… пожалуйста.

Последнее слово было сказано сквозь зубы, опять же, после замечания Элис. Ее друг не был самым вежливым из генет. Львице часто приходилось его одергивать и делать замечания. Хорошо он общался только с самой целительницей. Вообще, До был опорой и самым близким зверем для нее. Только ему можно было выдать самые сокровенные тайны. И ему же доверить проблемы лечения, как себе.

Когда Мирт принес ей все необходимое, львица взмахом хвоста скомандовала Доа помочь ей и принялась за дело. Она положила лапу Брета максимально ровно, расположила по бокам палки и начала наматывать лиану вокруг конструкции. Получилась, своего рода, шина. Узлы она вязать, конечно, не умела, но тут пришел на помощь генета. Он своими тонкими лапками сумел протянуть конец лианы и подоткнуть его под петли. Не красивый бантик, конечно, но удержится. Оставалось самое сложное: перенести его в джунгли.

Львица собиралась уже об этом сказать, но в этот момент пятнистый подросток посмотрел на всех ошалелыми глазами и упал в обморок. Элис не стала паниковать, она этого ожидала. У него сильное сотрясение мозга, да и вообще шок от такого падения. Чудо, что он вообще выжил. Целительница проверила его дыхание, приложила ухо к груди, чтобы послушать сердце. Все было ровно.

— Все нормально, — произнесла она. — Ему нужно поспать. Но не здесь. Давайте отнесем его в джунгли, туда, где весь клан. Там сухо и можно отдохнуть… всем.

Элис посмотрела на маму Брета, пытаясь взглядом дать ей понять, что самое страшное позади. Ее мальчик будет жить. Правда о качестве жизни еще рано судить, но ведь и трехлапые живут неплохо, даже охотятся. Карамельная львица вздохнула и встала. Она отдала указания, как правильно положить обмякшее тело подростка на спину Рагнарека, попросила Мирта идти рядом и поддерживать лапу, а сама пошла за ними, наблюдая за мерно поднимающейся и опускающейся пятнистой грудью. Львица была довольна тем, как она помогла этому подростку. Он бы не умер, не истек кровью без нее. Но лапа бы не зажила так хорошо, как заживет сейчас. Элис думала об этом по пути в джунгли, не переставая наблюдать за дыханием пациента. Пока он не будет в покое и безопасности, целительница не успокоится.

————————————→ Джунгли