Гора Шаманов >>>

Тари откликнулась на зов так быстро, как только смогла. То бишь — практически сразу же.

Ну а что, можно подумать, у хранителей Горы такой уж напряженный график!

Темно-шоколадная тень, промелькнувшая было среди узловатых древесных ветвей над головами присутствующих, мягко спрыгнула на землю в считанных шагах от Мефистофелиса и его родных — их шаманка заметила самыми первыми. Едва оказавшись рядом братом и его венценосной супругой, Тари без лишних церемоний обтерла лбом сперва Джейд, а потом уже и Мефа, негромко, приветственно мурлыча. Ну, здравствуйте, дорогие... Давно не виделись, хотя и не то, чтобы дольше пары дней. Опустив взгляд ниже, под лапы правителей, леопардица все с той же широкой и ласковой улыбкой склонилась к троице королевских наследников, как следует пройдясь языком по темной шерстке каждого из них. Что поделать, своих племянников Тари просто обожала и ничуть этого не скрывала. Своих-то детей у нее пока не было!

— Я скучала, мои дорогие, — уже вслух молвила она, вновь выпрямляясь и пристально заглядывая в мерцающие глаза Владыки. При этом ее собственная морда приняла гораздо более серьезное и даже озабоченное выражение. — Эонве сказала мне, что на границах произошла стычка с чужаками, — на этих словах, позади Тари также нарисовалась слегка запыхавшаяся стражница: как видно, она слегка подотстала от прыткой шаманки, что ветром унеслась вперед нее, спеша на помощь любимому братцу.

— Все верно, — подытожила она, вставая рядом с ними. — Вот только я не успела уточнить всех деталей...

— Что тут уточнять, — Тари выразительно закатила глаза, прежде, чем все также деловито развернуться кругом и уверенной походкой направиться к сгрудившейся поодаль компании. — Где битвы, там и раненные... и мертвецы, к сожалению, тоже, — уже чуть тише добавила она себе под нос, едва усмотрев в постепенно сгущающемся сумраке неподвижный силуэт лежавшего у лап Рагны Окхарта. Ох... бедолага. Что ж, теперь ситуация еще больше прояснилась. — Мне так жаль, — искренним тоном обратилась Тари к безутешной матери, едва только подойдя к той вплотную. Она была достаточно понятлива, чтобы с ходу разобраться в случившемся и распознать в Рагне близкую родственницу умершего. Ну не может посторонний зверь сидеть рядом с таким горестным выражением морды и пустым, обреченным взглядом! Если она ему не мать и не старшая сестра, то уж наверняка очень близкий друг. Тут волей-неволей выразишь сочувствие подобной утрате. Тем более, что и погибший леопард казался таким юн... Никто не должен был умирать в таком молодом возрасте, но разве ж кто-то спрашивает дозволения у живых? — Такой молодой, такой отважный... Не беспокойтесь, мы все для него организуем. Меня зовут Тари, я местный лекарь и шаман. Вы ранены, не так ли? — остановившись рядом с Рагной и Ричардом, Тари обвела их внимательным взглядом опытного профессионала своего дела. Ричард показался ей совершенно целым и невредимым, ну, разве что немного въерошенным после схватки, но в целом с ним все было в полном порядке. А даже если нет — она займется им чуть позже, едва только разберется с травмами Рагны. Вот она выглядела очень и очень плохо... И, к сожалению, ее моральное состояние здесь было совершенно ни при чем.

Тари едва слышно прицыкнула языком, чуть повертев головой из стороны в сторону, так и эдак рассматривая старшую самку — ранена, но не сильно, кровотечение уже успело остановиться само... Но вот движения какие-то очень скованные, и дышит как будто через силу, старательно экономя каждый вздох. Значит, что-то мешает.

— Как ваши ребра? Сильно болят? — первым же делом уточнила леопардица, после чего аккуратно уложила одну лапу поверх бока Рагны, очень мягко и бережно "прощупывая" то, что скрывалось под ее короткой, встрепанной шерстью. — А ну-ка, прилягте на бок, только медленно, не торопясь, — попросила она незнакомку и, дождавшись, пока она выполнит ее просьбу, продолжила изучать ее грудную клетку — до тех пор, пока четко не определилась с местом возможного перелома. — Все не так уж и плохо, — в конце концов, обнадежила она свою пациентку, убирая лапу от ее многострадальных ребер. — Кость срастется сама, но для этого мне нужно ее зафиксировать. Вот уж где пригодилась бы помощь мартышек... Полежите пока, я сейчас вернусь, — обойдя стороной присутствующих и мирно лежащее в траве тело Окхарта, Тари приблизилась к одному из деревьев и прыжком запрыгнула наверх, принявшись деловито срывать пастью какие-то длинные, относительно мягкие и широкие на вид лианы. Набрав достаточное количество, Хранительница вновь соскользнула вниз и подтащила свою "добычу" обратно к Рагне. Дальнейшие несколько минут Тари, пользуясь помощью Эонве, терпеливо обматывала этими лианами крепкие бока Рагны, что было не так-то просто, учитывая, что пользоваться приходилось одними лишь зубами да совсем немного — лапами. Впрочем, вдвоем эта работа продвигалась намного быстрее, чем если бы леопардица взялась за дело в одиночку.

Джейд ответила – честно и кратко. Лучше, чем ничего. Хуже, чем могло бы быть.

Лилит уже получила небольшой нагоняй за излишнюю любознательность и порывистость, и повторять её подвиг смысла не было никакого. Сарду ёрзал попой по траве, как на иголках, приподнимался, отрывая передние лапы от земли, вытягивал шею, пытаясь что-то разглядеть со своего совершенно неудачного наблюдательного пункта: между ним и активно разворачивающимся действом были как минимум отец и мать, а как максимум – ещё и порядочное расстояние в несколько широких прыжков да густая растительность. Густой солоноватый запах распространился по полянке, стал столь концентрированным и крепким, что в горле запершило. Запах этот сбивал с толку: похоже на добычу, которую они уже вовсю ели, отвыкая от материнского молока, но при этом ни малейшего аппетита не вызывает, а пробуждает чувство тревожности. Убедившись, что разглядеть ничего не получится, Сарду успокоился и сел, опустив голову и раздумывая. Он старался сложить два и два, проанализировать отдельные события и сигналы и сформировать картину происходящего, но получалось плохо – не хватало многих частей мозаики, и без них она получалась бестолковой.

По крайней мере, мать не покинула их, и её лоснящийся чёрный бок и помахивающий хвост маячили перед глазами. Маленькому леопарду ещё никогда не доводилось испытывать настоящей испытывать физической боли; хотя однажды он поранил лапу, ободрав подушечку о кору дерева. Это было почти не больно, чуть-чуть щипало, и гораздо больше внимания Сарду привлёк сам вид царапины – из пореза текла густая красная жидкость. И именно она пахла так опасно и пугающе, как пахнет сейчас воздух. В тот день юный принц узнал, что он уязвим, и что с добычей, погибающей на клыках его родителей, у него больше общего, чем он мог бы предположить.

«Такой же противный запах… Значит, кто-то ранен?»

Этот пазл оказался очень большим и существенным в решаемой головоломке: теперь понятно, почему взрослые так всполошились! Кто-то из их семейства ранен, и ему нужно помочь. Сарду остался доволен своей догадливостью и мысленно обкатывал свою теорию до тех пор, пока Мефистофелис не вернулся к ним, сообщив, что должен отлучиться. Что ж, это неудивительно, ведь Владыка вообще нередко покидал свою супругу и детей, занимаясь важными и ответственными делами. Но он всегда находил время, чтобы побыть со своими и оказать им внимание – вот как сейчас, когда лизнул Сарду и его брата с сестрой в темя. Наследник успел поймать взгляд светящихся желтизной глаз Мефистофелиса, преданно заглянул в них, прежде чем отец выпрямился и отвернулся. Сарду едва сдержался, чтобы не броситься к нему и не прижаться к тёплой угольной шерсти – было не время и не место для этих нежностей, но как же он всё-таки обожал своего отца! Особенно в такие моменты, когда тот успевал делать всё и везде успевать, он был как несокрушимая скала, неподвластная мелким треволнениям. Когда-нибудь он, Сарду, станет таким же.

Непонятные речи родителей – похороны, какая-то подготовка, заставили нервно распушить загривок. Как и к чему они должны подготовиться? Ещё потренироваться? Научиться какой-то церемонии? Лилит первая начала сыпать вопросами, но Джейд мягко оборвала её. Сарду соприкоснулся плечами с сестрой – её непосредственность и нетерпение уже во второй раз за последние пять минут оказались пресечены, и вид недоумевающей и растерянной Лилит вызывал у юнца желание защитить и поддержать её хоть чем-то. Иначе зачем вообще нужны старшие братья?

– Мне кажется, это пахнет кровью, – доверительно поделился Сарду своей замечательно отработанной теорией, которая подтвердилась в который раз, когда с ветки дерева мягко соскользнула Тари; а ведь она и тогда лечила его лапу!

Выходит, всё правильно. Сейчас она начнёт лечить того, кто ранен. Ласка тётки была не такой торжественной, как папы, но гораздо более душевной, и Сарду с наслаждением вдохнул сладковатый запах трав, потеревшись в свою очередь о щёку пантеры. Она тут же отошла, и наедине с детьми и их мириадами вопросов осталась только мать. Три пары пытливых глаз обратились к ней. На всякий случай Сарду решил удостовериться:

– Кого-то ранили? Это для него проведут церемонию? – он даже не запомнил, как там эта церемония называлась, но уже представлял себе, как все леопарды выстроятся в ряд, и будут торжественные речи, или какой-нибудь обряд с травами, или ещё что-то в этом духе… Непростое и наверняка интересное.

«Какова же будет наша роль?»

Трудно было принять это, но за три года изменилась не только Рагна. Напыщённый королёк, который так раздражал её в детстве, за эти годы стал совсем другим. По-прежнему спокоен и царственен, но пропасть, что была между ними в детстве, уже не казалась такой непреодолимой. Впервые Мефистофелис казался Рагне не расфуфыренной коронованной задницей, а смертным леопардом, у которого тоже есть чувства. Они оба родители, и оба сейчас переживают не лучшие эмоции. Она опустошена потерей, разбита и отчаялась, он – увяз в чувстве собственной вины и ответственности, а также испытывает сострадание к горю землячки. И глядя в эти глаза, казавшиеся сейчас совсем незнакомыми, самке казалось, что сострадание короля было искренним. От этого ей было легче понять его. Понять, что у него тоже есть эмоции помимо раздражения и желания угодить отцу, понять ту любовь, что он испытывает к своей супруге и детям. И понять, как сильно он хочет их защитить. Особенно после того, как он увидел, что может случиться, если он будет недостаточно внимателен.

Новость о том, что земли, исконно принадлежащие её семье, заняло другое семейство, не стало для Рагны сюрпризом. Эта территория не слишком большая, зато почва плодородная и потому там часто ошиваются травоядные. К тому же, ветви тамошних деревьев достаточно крепкие, чтобы охотящийся леопард мог спокойно по ним прыгать. Но, надо признать, где-то глубоко в душе она всё-таки надеялась, что каким-то чудом за три долгих года её отсутствия никто на них не позарился. Что она сможет пройтись по знакомой земле, с ностальгией начнёт рассматривать деревья и вспоминать, как скакала по ним, как падала и даже пыталась сражаться с друзьями в густой кроне. И что её воспоминания о детстве, проведённом там, не будут перебивать чужие голоса и незнакомые запахи. Впрочем, грех жаловаться в её-то положении. Хорошо, что ей вообще позволили хоронить сына рядом с его дедом. К тому же, вряд ли нынешние хозяева той территории будут против, если к ним изредка будет захаживать самка, чтобы поухаживать за могилами своего отца и сына.

“Не так я хотела познакомить тебя с папой. Не так…” – вспоминая собственные слова, которыми она отшучивалась меньше часа назад, подумала зеленоглазая. Сердце снова сжалось в новом приступе боли и тоски по ушедшим, но морда самки так и оставалась отстранённой. Лишь когти, снова вспоровшие влажную землю, выдавали её.

– Мефистофелис, – она негромко окликнула его, прежде чем Владыка удалился, – сбереги своих детей и жену. Не допусти, чтобы рыли новые могилы.

Тяжёлым взором проводив Владыку Дебрей, самка вновь принялась вылизывать шкуру сына, подготавливая его к церемонии. Ей не впервой приходилось промывать его раны: буйный характер, доставшийся ему от бабки и матери, давал о себе знать. Но впервые он не отшучивался, не пытался вырваться из крепкой материнской хватки и заявить, что он сам может справиться с “такими пустяковыми ранами”. Позади послышался слабо знакомый голос какой-то самки, на которую Рагна не сразу обратила внимания. Она мурлыкала с семейством Мефисто, что-то говорила про доклад Эонве, после чего уверенно направилась к матери и её погибшему сыну. Рагна осторожно и не торопясь, чтобы не потревожить ужасно болящие рёбра, выпрямилась и повернулась к подошедшей жительнице Дебрей. На слова о сожалении внешне она никак не отреагировала, словно они были сказаны и не ей вовсе. Старшая самка мельком осмотрела её, пытаясь понять, почему её морда кажется отдалённо знакомой, но лишь когда жрица озвучила своё имя, всё встало на свои места.

– А ты подросла… – негромко пробубнила самка, наконец, сфокусировав взгляд на глазах собеседницы. Тари – младшая сестра Мефистофелиса. Кажется, ей было месяцев шесть, когда Вигдис увела своих дочерей после гибели мужа. Ра видела её от силы пару раз, так что признать в этой вытянувшейся красавице тот нескладный комок меха было довольно тяжко. – Рагна, – коротко представилась самка, даже не надеясь, что её смогут вспомнить, – да, есть немного…

Стоило лапе жрицы прикоснуться к боку старшей самки, как из глотки последней невольно вырвался приглушённый рык. Болят ли они? Ну, дорогая, теперь точно да. Спасибо, что спросила. Ра бросила раздраженный взгляд в сторону темношкурой, но всё же покорно улеглась на бок, попутно кряхтя и фыркая. И только она смогла расслабить тело, как её снова принялись осматривать. Тьху ты, ё-моё. Фаусту в этой ситуации можно было хотя бы по мордасу зашибить, чтобы действовал аккуратнее, а тут у нас царская дочурка. На её обнадеживающие слова Рагна лишь саркастично подняла бровь, как бы спрашивая: “ты издеваешься?”. Да, всего лишь перелом рёбер. С кем не бывает? Попросив Рагну оставаться с том же положении (как будто она может убежать в таком состоянии), Тари поспешно скрылась в кроне деревьев и так же скоро вернулась. Пока жрица и Эонве обматывали бока Рагны, последняя не просто валялась, позволяя молодым самкам вытворять всё, что им вздумается. Понимая, что пролазить лианами под её тушей и тем более поднимать её как минимум неудобно, хищница сжала зубы и едва приподнималась, чтобы самки могли просунуть лиану, и дело шло быстрее. Тот патрульный, что встретил их, тоже не желал оставаться в стороне.

– Если ты принесёшь мне какую-нибудь корягу, чтобы я зубы себе не обломала, буду очень признательна, – отшутилась самка, чуть хмыкнув. Двигаться и дышать было больно, так что тут волей-неволей начнёшь сжимать челюсти так, что башка затрещит. Впрочем, пока ей удавалось держаться.

Отредактировано Рагна (9 Авг 2020 12:22:43)

Пациентка попалась на редкость ворчливая и раздражительная, но Тари, само собой, и не думала на нее за это сердиться. Она уже привыкла оказывать первую помощь раненным, и хорошо знала, как тяжело бывает ее "пациентам" выдерживать столь болезненные, неприятные процедуры. Некоторые из них огрызались похлеще Рагны, особенно беременные самки, так что целительница лишь негромко, успокаивающе мурлыкала в ответ, стараясь особо не раздражать взвинченные нервы матерый, точно это она здесь была мудрой, терпеливой матерью, а старшая леопардица — ее непокорным детенышем. Старательно помогавшая Тари Эонве то и дело пугливо косилась на низко взрыкивающую от боли воительницу, извиняясь едва ли не за каждое свое действие, за что в конечном итоге заслужила короткий, но необычайно строгий взгляд целительницы. А ну, не отвлекайся, милая. Возможно, именно поэтому им вдвоем все никак не удавалось надежно закрепить лианы на чужом теле, а может, это самой Тари не хватало должной сноровки, что поделать. Первая попытка наложить импровизированную повязку на ребра Рагны провалилась, и шаманка с трудом сдержалась от тихого, напряженно вздоха. Не то, чтобы она сильно беспокоилась, травма была не шибко серьезной, просто ей самой не хотелось ударить в грязь лицом — не только из банальной гордости. Просто... они с Мефисто уже и так сильно подвели своих гостей. Не обеспечили им должной защиты, из-за чего сын Рагны теперь мертв, а его безутешная мать нуждается в помощи лекаря и серьезной психологической поддержке, а теперь вот не могут толком вылечить. Не дело это.

— Так... давай-ка попробуем поменяться местами, — в конце концов, предложила она растерянно замершей рядышком Эонве. — Может, так будет проще, — сместившись на другую сторону, Тари мимоходом благодарно кивнула сунувшемуся к леопардицам Ричарду, сопроводив этот жест мягкой, ободряющей улыбкой. Какой он молодец — мало того, что так быстро пришел на выручку Рагне и ее сыну, так теперь еще и не отходил от нее ни на шаг, искренне желая помочь матерой самке. Впрочем, их переглядывания длились от силы пару мгновений — Рич практически сразу же отошел на поиски подходящей коряги, как его попросила об этом сама Рагна, а Тари вновь сосредоточенно склонилась над боком последней, перехватив пастью незакрепленную лиану. На сей раз она старалась действовать еще более аккуратно, а главное — быстро и точно, чтобы не причинять бедняжке лишних страданий. Видно было, что Рагна уже с большим трудом выносит все происходящее... Не хотелось бы мучить ее сверх того, что ей уже пришлось выдержать.

— Держи противоположный конец, да покрепче, не отпускай, — деловито скомандовала желтоглазая Эонве, и та немедленно последовала ее указу, стиснув челюстями многострадальную (почти как сама Рагна) повязку, пристально следя взглядом за каждым последующим действием Тари. Ох и сложно это было... Если не получится в этот раз, видимо, все-таки придется побеспокоить Мефа, чтобы тот прислал им какую-нибудь мартышку на подмогу, желательно половчее и посообразительнее. На подошедшего откуда-то извне юнца Тари почти что не обратила внимания, занятая своим нелегким делом, но и прогонять его не стала — в конце концов, кто-то же должен был временно отвлечь Рагну от боли в сломанных ребрах.

Что всегда нравилось ему в Тари — так это ее бесконечное терпение. Даже когда капризничающие пациенты вели себя так, что хотелось раздать каждому по крепкой затрещине, лекарка лишь мягко улыбалась — но вместе с тем настойчиво ставила особо зарвавшихся на место, да так аккуратно, что те даже не сразу понимали, что, собственно, произошло.
Вот и сейчас черношкурая величественно игнорировала как недовольную неудачными попытками запеленать ее ребра Рагну, так и суетившуюся и поминутно смущавшуюся Эонвэ. А заодно и самого Ричарда, не вовремя сунувшегося с предложением помощи. Отказ его не расстроил, да и предложил он больше из вежливости — да еще от скуки. Лапы его все же были слишком широкими и грубыми для такой работы.
Улыбнувшись в ответ на мягкий взгляд Тари — самка нравилась ему, и еще больше ему нравилось смотреть, как она работает, — Рич послушно отошел в сторонку, подыскивая для пятнистой подходящую палку. Ему не нужно было объяснять, для чего она; он даже был слегка раздосадован тем, что не подумал об этом раньше. Роженицы частенько пользовались ветками, сжимая их в пасти во время болезненных схваток, вот только откуда было Ричарду это знать? Подруги в Дебрях у него до сих пор не было, и ни один темношкурый детеныш на этих землях не щеголял разноцветными глазами.

Нужное отыскалось быстро; сложнее было сломать ветку в нужном месте. Упавшее на землю тут подходило плохо: сухая или, наоборот, слишком размокшая древесина слишком быстро крошится в зубах, щепки, к тому же, могли вонзиться в пасть — это бы прибавило Тари работы. Нет, палка должна быть свежей, упругой, с чистой корой. Отфыркиваясь от листвы, Ричард торопливо отгрыз нужный кусок, пусть палка получилась чересчур длинной, зато по качеству — как раз то, что нужно.
— Держи, — неразборчиво сказал он, сунувшись почти к самой морде Рагны; та продолжала мужественно терпеть, хотя губы ее предательски подергивались, и глаза стали какими-то пустыми; дождавшись, пока самка осознает его слова и сомкнет клыки на ветке, темношкурый отступил в сторону, давая Тари возможность действовать. Новый взгляд желтоглазой обжег его будто огнем, заставив задуматься о том, когда же им выпадет шанс встретиться в джунглях просто так — не пытаясь кого-то спасти, вылечить или закопать зараженное.

После первых неудачных попыток закрепить повязку дело, кажется, пошло на лад; во всяком случае, лекарка выглядела почти довольной, когда, поменявшись местами с Эонвэ, начала заново заматывать Рагну лианами. Та самозабвенно кусала палку, давая волю чувствам; Ричард сочувственно морщился, косясь на подростка, присоединившегося к ним и усевшегося поблизости.
Будто взгляд темношкурого заставил Исо подняться с места, но длиннолапый вдруг сделал несколько шагов к корчившейся на земле самке, выражая свое сочувствие весьма, гм, странным образом. Рич отвернулся, пряча улыбку в усах. Храбрость юнца, конечно, была похвальной, вот только первая же попытка расправиться с убийцами Окхарта закончится для него очень быстро — очередной смертью, причем убитым будет сам Исо.
Хотя почти каждый подросток мнит себя великим воителем, Ричард все же решил, что при случае расскажет об этом Раасу. Наверно, за мелким надо приглядывать: с одной стороны, из него мог вырасти прекрасный воин, свирепый и неукротимый; с другой, зная по собственному опыту, какими нетерпеливыми и порывистыми бывают подростки, светлошкурого следовало удерживать от поспешных действий.

После её шутки о коряге молодой леопард (кажется, окружающие называли его Ричардом) почему-то тут же нырнул в заросли, оставляя найденную им самку в компании двух других. И, судя по шуршанию листвы и звуку ломающихся веток, он и впрямь отправился за палкой. Вот это мужчина, вот это я понимаю. Когда разноглазый снова вернулся в женский коллектив, Рагна с благодарным выражением морды приняла принесённую им палку и тут же сжала её зубами. Это несколько уменьшило давление на зубы и помогло хоть немного отвлечься от того, что с ней творила верховная жрица. Стоит ли говорить, как сильно Рагна не любила лечение? Необходимость лежать неподвижно, будто котёнок, умываемый матерью, и позволять лекарям делать с тобой всё, что им заблагорассудится, немного… напрягала. Даже бесила. Рагна, конечно, кошечка привыкшая к боли, не от каждой раны будет хныкать, вот только в этот раз и травма не совсем обычная. Сломанные рёбра приносили самке боль не только от движений, но даже при дыхании, что уж тут говорить о прикосновениях других? Даже если это тонколапая королевская дочурка, а не твой мужик. Однако, выдержать сию процедуру у Ра всё же получилось. По крайней мере, она так думала… Когда целительница с недовольным видом предложила своей помощнице поменяться местами, Рагна посмотрела на неё с каким-то растерянно-напуганным выражением, будто царская дочурка только что предложила ей использовать корягу, принесённую Ричардом, совершенно иным способом. Тьху, опять?!

“Рожать четверых было поприятнее”, – мысленно выругалась зеленоглазая, плотнее сжимая палку, которая, слава Богам, заткнула её. С другой стороны, физическая боль помогала пятнистой отвлечься от мысли, что неподалёку лежит её сын. А точнее, его бездыханное тело. Осознание этого вообще протекало для матёрой самки как-то странно. Когда двое её детёнышей умерли в раннем детстве, она, безусловно, была очень опечалена, однако восприняла эту новость куда легче. Может, она просто толком не успела к ним привязаться, а может дело в том, что они были рождены слабыми, и их кончина была всего лишь вопросом времени. Мысль о том, что Окхарт и Джуа могут не дожить до кончины их собственной матери, была для Рагны как минимум странной. Наверное, поэтому она то впадала в отчаяние и еле находила в себе силы, чтобы оторваться от его тела, то так отвлекалась на разговоры, будто никакого Окхарта никогда и не было. Самка стоически выдержала гибель двух своих детей в раннем детстве, гибель матери, уход бывшего партнёра и сестры, да и страдала она по всем ним не шибко долго. Скорее всего, в этот раз она уже через пару дней снова вернётся в строй, просто потому что не в её характере было долго тосковать по умершим: Рагна ещё в раннем детстве поняла, что как бы ты ни страдал, и сколько бы слёз не лил, мёртвому это не поможет. Но, похоже, пока прошло ещё слишком мало времени, чтобы образ умирающего на её глазах отпрыска полностью растворился, и она перестала то и дело поглядывать в сторону его тела.

И стоило самке более-менее отвлечься от мысли о сыне, как о её потере напомнил ещё один житель Дебрей, подобравшийся к компании так внезапно и незаметно, что после начала его реплики воительница чуть рыкнула, неудачно повернувшись к нему и причинив себе же боль. Спокойно. Всего лишь какой-то подросток. Куда смотрит его мамаша? Он же может порани…

“Хотя, будто я в его возрасте послушно сидела рядом с мамкой”, – самой себе напомнила леопардица. Она насалась по дебрям вместе со своими друзьями, прыгала с ветки на ветку, как обезумевшая мартышка, срывалась с деревьев и то и дело возвращалась к родителям с новыми царапинами, но при этом на следующий же день снова бежала кутить с такими же бездельниками, как она. Реплика этого парнишки звучала, как сущий бред, но при этом была сказана с такой искренностью, что Рагна невольно одарила его печальной улыбкой, сложив палку к своим лапам. Кажется, её добродушное солнышко Джуа в детстве тоже частенько выдавал глупые фразочки, сказанные от чистого сердца и заставлявшие его мамашу прятать умилённую улыбку в усы.

– Малой… – хрипло начала она, продолжая неловко улыбаться, сдерживая себя от желания лишний раз рыкнуть от боли, – мне будет лучше, если ты останешься с матерью. Наслаждайся детством, здесь оно проходит куда беззаботнее, уж мне ли не знать, – леопардица весело хмыкнула, снова поддавшись воспоминаниям из детства. Н-да, детство её сыновей было гораздо скучнее, нежели прошло её собственное. Из-за того, что мир за пределами дебрей был куда менее доброжелателен к леопардам, Рагне приходилось держать мальчишек и свою буйную мать на коротком поводке, будто это не она всё детство твердила, что взрослые слишком злые и строгие и не дают бедным детёнышам как следует повеселиться. Зато опекой их не обделила, это уж точно.

– У тебя в семье случайно нет выходцев из Сумеречной Гвардии? Моя мамка бы с радостью взяла такого себе на обучение… Наверняка и из живчиков найдётся желающий.

Леопардица чуть подмигнула мальцу, продолжая улыбаться. Однако глаза всё ещё были потухшими и оттого казались совсем блёклыми, неживыми. Она понимала, что скоро будут похороны. С одной стороны, её радовала мысль, что Окхарта похоронят как надо – с нормальными проводами, по всем законам Леопардов Дебрей. В конце концов, он будет покоиться рядом с его дедом, в отличие от его брата, сестры и бабки, похороненных под ближайшим деревцем. Но с другой стороны, одна только мысль, что ей снова придётся пережить расставание с сыном, заставляла Рагну нервно сжимать зубы. Пятнистая чуть внимательнее пригляделась к подошедшему подростку и ужаснулась: он так поразительно был похож на её сына в детстве! Светлый мех, топорщачийся во все стороны, это самоуверенное выражение мордахи и поведение… Нет, ещё больше он был похож на отца Окхарта – Фауста. Разве что характер, судя по всему, не такой покладистый.

– Малой, – чуть сощурившись, снова обратилась к парнишке зеленоглазая, – а кто твои по именам? Родители, я имею в виду. Того гляди, вспомню кого.

Даже сама Тари, вроде бы уже такая опытная, успевшая повидать некоторое д*рьмо целительница, украдкой выдохнула с облегчением, когда им с Эонве, наконец, удалось закрепить эти чертовы лианы поверх сломанных ребер матерой самки. Хорошо, что в этот раз они смогли решить проблему самостоятельно, и леопардице не пришлось ударять лицом в грязь на глазах у толпы соплеменников, но на будущее ей явно стоило задуматься о помощнике — таком, что смог бы завязывать достаточно крепкие и надежные узлы, когда этого требовала ситуация. Со стороны-то все казалось так легко и просто... Что же о ней подумают другие леопарды, когда в следующий раз ей не удастся наложить банальную перевязь или зафиксировать "шину" поверх очередного перелома? И плевать, что оказывать первую помощь раненным было скорее уж хобби, нежели прямой обязанностью юной шаманки, но ей действительно хотелось развиваться дальше в этой области. Да, можно было целыми днями напролет маяться бездельем, по сотому кругу обходя Гору Шаманов и старательно напуская на себя важный вид, как это делало множество поколений жрецов до нее, но Тари искренне желала приносить более ощутимую пользу родному королевству. Звание у нее было громким, почетным, но толку от него? Хранительница Горы... Зачем Горе свой личный телохранитель, когда есть Сумеречная гвардия? Местные стражники денно и нощно патрулировали границы, не допуская чужаков во владения Мефистофелиса; по сути, единственной задачей Тари являлось то, что она играла роль вежливого проводника для тех редких, немногочисленных паломников, которым удавалось задобрить местных гвардейцев и прогуляться до вершины Горы. Тем более, что недавний карантин полностью исключил подобные визиты. Вот и оставалось разве что проводить немногочисленные обряды и церемонии, да изредка лечить кого-нибудь от простуды или легкого растяжения. С другой стороны, сейчас у нее явно прибавилось работенки. И это было здорово, хоть Тари и пыталась скрыть свое воодушевление под маской привычного спокойствия и невозмутимости, осознавая, что ни Меф, ни тем более Рагна не поймут ее радостной улыбки: еще бы, Дебрям и их обитателям грозила серьезная опасность, молодого леопарда убили, и теперь им предстояли очередные похороны — чему ж тут радоваться?

Правильно, нечему. Но как же сильно она устала от этого затянувшегося безделья!

— Ты молодец, — вполголоса похвалила Тари свою вынужденную ассистентку, чем немедленно вызвала ее ответную, пускай немного усталую улыбку. — Можешь быть свободна, дорогая. Дальше я сама, — коротко поклонившись, Эонве с явным облегчением отступила прочь от Рагны; отошла и Тари, давая матерой возможность перевести дух и развлечь себя беседой с Иисусом. Заметив краем глаза, что ее старший брат уходит, на ходу подзывая к себе Ричарда, желтоглазая вдруг засуетилась, покружив на одном месте и внимательно высматривая какие-то травы у себя под лапами. Ну где же ты, где... ах, вот! Хорошо, что нужное ей растение можно было отыскать практически повсеместно. Аккуратно подцепив зубами несколько сочных, ароматных листьев, Тари в несколько прыжков нагнала удаляющегося гвардейца, оказавшись плечом к плечу с разноглазым самцом, и все с той же теплой улыбкой протянула ему свою находку. Она так и не успела осмотреть его лапу, но, кажется, в этом не было большой нужды — скорее всего, она даже успела пройти сама за то время, что травница потратила на оказание помощи Рагны, но стоило немного подстраховаться.

— Держи, — она вытянула шею, передавая Ричарду базилик — так, чтобы леопард смог подхватить его в зубы и там уж решить самостоятельно, хочет он глотать это лекарство или нет. Они смешно пофыркали, ероша густые усищи, едва ли не поцеловавшись носами друг о друга, но Тари это, кажется, ни капли не смутило. — ...должно унять боль. Если не подействует, возвращайся ко мне, как только освободишься, договорились? Будьте осторожны, — она развернулась спиной к Мефу и его младшему спутнику, прощально махнув им гибким, пушистым хвостом, после чего неспешным шагом вернулась к Рагне и остальным. Ей тоже следовало дать лекарства. Увы, но одним базеликом тут, увы, не обойтись... Хмм, может, приготовить лечебное зелье? Какое-нибудь не шибко сложное, но действенное — благо что все нужны травы были у нее под лапами. Да и для грядущего ритуала пригодится... Поразмыслив, Тари вдруг свернула куда-то в сторону и около минуты-двух сосредоточенно шарилась мордой по кустам, деловито их раскачивая и отгибая лапами большие узорчатые листья всех цветов и размеров, покуда вновь не вернулась на поляну с внушительным пучком дико растущих трав в зубах. Аккуратно разложив их небольшими кучками поверх найденного тут же огромного изумрудно-зеленого листа, служившего ей своего рода подносом, леопардица потратила еще немного времени, чтобы смешать вместе некоторые ингредиенты, тщательно переживав их в однородную кашицу, после чего решительно подволокла все это к морде травмированной самки. А ну чур не воротить нос!

— Вот это — костерост, он поможет твоим ребрам зарасти быстрее, — пояснила она старшей леопардихе, указав лапой на маленький, невзрачного вида корешок. — Его надо тщательно переживать и проглотить. Затем нужно будет съесть вот это, — Тари передвинула лапу чуть правее, на созданную ею нелицеприятного вида субстанцию, для пущей "готовности" предварительно размешанную с дождевой водой. — Это особое зелье — смесь лечебных трав. От него тебе очень скоро полегчает, и ты сможешь присутствовать на похоронах своего сына. Остальное не трогай, это заготовки для грядущего ритуала. Ешь... — она решительно придвинула лист к самым челюстям матерой, как бы говоря всем своим видом, что поболтать с местными она может и позже, а сейчас следует в первую очередь заняться здоровьем.

Ранили... Если бы только ранили. Всякий раз, когда взгляд Джейд падал на неподвижное тело Окхарта, живот ее болезненно подводило от страха и сочувствия. Это был ребенок Рагны; недавно ставшая матерью, черношкурая боялась даже мысли о том, что может потерять их.
Прежде, чем она успела ответить сыну, к нему склонился Мефистофелис; поймав его вопросительный взгляд, самка удивилась, но кивнула. Ладно... наверно, так будет даже лучше. У Владыки всегда много дел — тем ценнее его внимание; материнские указания дети, может, и пропустят мимо ушей, но к отцу непременно прислушаются; хотя сейчас все их котята являли собой образец идеального поведения: сгрудившись вокруг родителей, они старались не пропустить ни слова, даже, кажется, дышать забывали — так внимательно слушали.
Она кивнула, на миг зажмурив изумрудные глаза; да, пожалуй, оно и к лучшему, что Меф сам решил разъяснить детям, что происходит: он говорил почти бесстрастно, спокойно, терпеливо объясняя все тонкости; она же, еще только подумав о том, что предстоит сказать, чувствовала, как к горлу подкатывает тяжелый ком, мешающий говорить.

На мгновение опустив голову, Джейд отчаянно зажмурилась, надеясь, что непрошенные слезы не выступят на глазах, и вновь встретила взгляд супруга, ласковый и понимающий.
— Ты пойдешь… туда? — почти неслышным шепотом вопросила она, снова зажмуриваясь и ответно бодая самца лбом; на ее хорошенькой мордашке на миг появилось требовательное и капризное выражение.
Конечно, она изменилась… но нельзя измениться полностью, бесследно забыв все старые привычки. Когда-то Джейд добивалась чего угодно — стоило только скорчить мордочку пожалобнее, и родители кидались исполнять каждый ее каприз. С тех пор жизнь изрядно ее пообломала, но в редкие моменты, когда эмоции брали над ней верх, маленькая капризная девочка выбиралась наружу, пытаясь натворить дел.
К счастью, на Мефа это не действовало ровным счетом никак. Взгляд его на долю секунду потемнел, потяжелел… Слов не потребовалось: когда-то, еще до того, как у них появились детеныши, он уже высказал свое мнение по поводу ее поведения, и с тех пор Джейд старалась не давать ему повода для недовольства.
— Прости, — тут же покаянно шепнула она, прижимая уши к голове.
Взгляд леопарда смягчился; дождавшись его снисходительного кивка, леопардица воспрянула духом и проводила своего супруга как должно: спокойно и уважительно, хотя внутренне укоряла себя за то, что не сдержалась: королева или нет, а Джейд была все еще довольно молода, и порой эмоции брали над ней верх. На сердце у самки было тяжело, как и всякий раз, когда Мефистофелис отправлялся куда-то, где ему могла грозить опасность.
Когда она, поднявшись со своего места, повернулась к детям, на морде ее была мягкая, чуть печальная улыбка.

— Сейчас вы можете немного отдохнуть, но держитесь поблизости; от вас не потребуется ничего такого, что вы не смогли бы сделать, — говорила она; Только бы все было в порядке, только бы ничего не случилось за эти бесконечно длинные минуты, пока Мефистофелис где-то там, в джунглях — говорила вертикальная морщина, прорезавшая ее лоб; Джейд хмурилась, то оглядывая детей, то устремляя задумчивый взгляд на Рагну.
— Если вы принюхаетесь, то можете почуять запах трав; Тари будет использовать их в ритуале, — продолжала она; шаманка скользнула в кусты тихо и быстро — и так же стремительно вернулась, будто где-то поблизости у нее была грядочка со всеми запасенными растенями.
— Вам совершенно необязательно говорить Рагне что-то особенное или заучивать речь, — снова промолвила леопардица, наблюдая за тем, как отрешенно та слизывает лекарство, — ваши слова должны идти от сердца. Сейчас ничто не умалит ее горя, но она почувствует нашу поддержку. 
Почему же эта ночь длится так долго, — читалось в ее взгляде, когда она чуть рассеянно приглаживала детские макушки.

Проговорив еще несколько общих фраз — о том, что такое похороны, и почему тело Окхарта нельзя оставить в джунглях на растерзание падальщикам; о том, где следует встать, как себя вести, особенно еще раз подчеркнув то, что вести себя нужно тихо, не кричать, не шуметь, и потерпеть всего немного, — самка ободряюще улыбнулась детям.
— Да, Леви, — сын смотрел так серьезно, что Джейд едва удержалась от того, чтобы не вздыбить загривок, — все существа рождаются, и все умирают. Многие из них умирают, чтобы могли жить другие — так, как травоядные животные, которых мы едим. Наша смерть тоже дает жизнь многим существам, многих из которых мы даже не замечаем под своими лапами... И если наша жизнь закончится здесь, в джунглях, среди наших родных, то они проведут такой же обряд и для нас.
На миг подняв глаза, она встретила сочувствующий взгляд Тари; та, быть может, услышала их негромкий разговор — или просто догадывалась, какие вопросы сейчас занимают котят.
— Не знаю, — она качнула головой, отвечая на очередной вопрос, — буду ли я с вами, или это вы будете со мной, — невольно она понизила голос до шепота, оглядывая притихших от осознания своей смертности детей, — думаю, мы еще не однажды вернемся с вами к этому вопросу. Но сейчас вам нужно немного отдохнуть — и постарайтесь подремать, если получится.

Она медленно и как-то немного неловко поднялась с земли, ощущая легкое покалывание в затекших задних лапах. Внутреннее беспокойство продолжало нарастать в ней; ночь продолжалась, и Мефистофелиса не было уже довольно долго. Время от времени Джейд прислушивалась — но никаких посторонних звуков сюда, в самое сердце джунглей, не долетало. Пройдясь по полянке, самка приблизилась к Тари, вежливо поприветствовала Исо, с которым ранее лишь обменялась мимолетным кивком; тот наседал на Рагну, засыпая ее вопросами. Та вроде морщилась, взгляд ее был несколько отрешенным, но терпеливо отвечала ему. Вмешиваться черношкурая не стала; подсев к шаманке, она чуть прислонилась к ней бочком.
— Знаешь... мне тоже нужно что-нибудь, чтобы успокоиться, — немного нерешительно, будто застеснявшись собственной слабости, негромко проговорила самка.
Обеспокоенно переступив с лапы на лапу, она навострила уши, пытаясь уловить хоть что-нибудь.
— Скоро утро, — бросив мимолетный взгляд на застывшее поодаль тело Окхарта, она заглянула в золотистые, почти такие же, как и у Мефистофелиса, глаза шаманки, — не стоит ли нам поторопиться с церемонией? Нужно еще договориться с владельцами территории, которая прежде принадлежала семье Рагны...
Вздох, который она не смогла сдержать, говорил о ее беспокойстве за Владыку больше, чем любые слова.

Приехали, называется...

Сказать, что она была в шоке – ничего не сказать. Рагна просто выпала в осадок. Вылупив глаза от удивления, и даже чуть приоткрыв пасть, громадная хищница сейчас выглядела столь глупо и нелепо, что если бы увидела себя со стороны, непременно зарядила себе же по шее. Хотя, вряд ли это помогло бы вернуть ей серьёзное выражение морды и солидный вид. Какого чёрта тут происходит?... Поначалу самка хотела спихнуть это на глупую, крайне неуместную шутку (да как у него наглости хватило шутить при матери, потерявшей сына?!), за которую мальцу надо бы надрать зад и оттянуть за уши. Наверное, кто-то из старших жителей Дебрей рассказал ему о молодости Вивьен и Рагны, проведённой тут. Ясен красен, первая была писаной красавицей и всеобщей любимицей, а последняя – настоящим бедствием. Таких контрастных сестричек нелегко выкинуть из головы. Что-то подсказывало Ра, что даже через пару лет странствия, местные мамаши всё ещё мысленно вспоминают Вив, когда хвалят своих ненаглядных дитачек, и сквозь зубы припоминают наглую морду её неугомонной крупной сестрицы, когда их детёнышам предстоит получить по заднице. Но вот Фауст… О, нет, о нём никто из местных жителей знать не мог, это просто исключено. Ведь он был рождён далеко за пределами Дебрей, и всю жизнь кочевал с места на место. А уж о том, что он имел роман с обеими сестричками, и обеим успел в своё время заделать котят – и подавно. Неужели?...

На вопрос юнца Рагна растерянно кивнула, глупо хлопая глазёнками. На какое-то время она даже позабыла, что там, неподалёку лежит её сынишка. Её маленький мальчик Окхарт, её сокровище, её крошка-боец, её… так что там с Вивьен и Фаустом, говоришь?

– Как… – негромко прохрипела раненая хищница, вытягивая к мальцу шею, чтобы получше разглядеть его моську и уж наверняка убедиться, что он и вправду является её племянником. Нет, ну точно копия Фауста! Не хватало только крайне мирного выражения морды и вездесущего запаха трав, от которого Рагна не могла его избавить, сколько бы не пыталась вымыть. – Что с Вивьен? Какого чёрта она не с тобой? – уже более низко поинтересовалась леопардица, – Фауст, он… Он жив? Почему ты не знаешь, где этот долбоящ… кхм, он оставил вас?

Хммм. Кажется, она тут слегка не вовремя со своими лекарствами и ценными врачебными советами, да?

Вынужденно призаткнувшись (все равно ее уже давно никто не слушал), Тари с непривычно озадаченным выражением морды замерла точно промеж двух громко переговаривающихся, ээ... ну очевидно заново обретших друг друга родственничков, правда, на вид не шибко-то осчастливленных своим неожиданным открытием. Юный Иисус так вообще раскричался на всю округу, не сумев справиться с охватившим его волнением, так, что даже смирно замершая в сторонке Эонве с удивлением обернулась на него поверх собственного пятнистого плеча — что там у вас такое происходит, из-за чего вдруг такие вопли? Ну, а стоявшая практически в двух-трех шагах от подростка Тари так и вовсе недовольно поморщилась, зажмурив глаза и отведя уши назад, чувствуя, как у нее вот-вот лопнут барабанные перепонки.

Охушки... Вот это страсти кипят!

— Тихо, — совершенно неожиданно для всех шикнула Тари на младшего сородича, вроде бы и не повышая голоса, но сердитый блеск ее зрачков, в принципе, говорил сам за себя. Иисус и опомниться не успел, как к его растянутым в возмущенном оскале губам вдруг прижался кончик пушистого хвоста целительницы, вынуждая его умолкнуть на полуслове — кажется, Тари ничуть не боялась того, что этот вздорный юнец может осмелиться покусать ее в ответ... или отмахнуться лапой, или как-то донельзя грубо огрызнуться, неважно! Если бы он это сделал, то моментально словил бы крепкую, звучную пощечину авторства негодующей Тари. И вполне справедливую, между прочим! Ведь молодая Хранительница была, по сути, вторым лицом в королевстве после Мефа и его семьи. Кричать на нее саму, или даже просто эмоционально вопить в ее присутствии — это уже само по себе считалось высшей формой неуважения. — Ты находишься рядом с королевой, глупый, — шепотом приструнила леопардица Иисуса, убирая хвост от его морды и все также нарочито строго хмурясь, как-то моментально лишившись всех своих прежних игривых ноток. Еще и кивнула на сидевшую рядышком с ней Джейд, сделав юнцу глаза пострашнее, мол, сам не видишь что ли! — Не хочу вмешиваться в ваш разговор, но если ты продолжишь так орать на мою пациентку, или грубить ей в моем присутствии, то мне придется сообщить о твоем поведении Владыке Мефистофелису. Рагна, — она повернула голову к раненной. — Пожалуйста, не игнорируйте мои наставления. Я принесла вам лекарства... Учтите, они очень быстро портятся, а их приготовление отнимает очень много времени, которое я могла бы с толком потратить на что-нибудь полезное. Например, на организацию похорон вашего сына... Вы ведь хотите на них присутствовать, так? Значит, примите зелье и траву, пока они не потеряли своих целебных свойств, — все таким же твердым и непривычно суровым для нее тоном заключила Тари, взирая на матерую с таким видом, будто разговаривала не со взрослой, умудренной жизнью и опытом самкой, но еще одним вздорным и непослушным тинейджером. Ну, а как еще ей было вести с ней диалог, если она так упрямо отказывалась лечиться?

— Тари, — неожиданно выскочивший из зарослей молодой, нервозного вида леопард замер неподалеку от собравшихся на поляне хищников, с заметным содроганием покосившись на хладный труп Окхарда, явно оказавшись внутренне неподготовленным к такому зрелищу... Но, к счастью, быстро взял себя в лапы и вновь перевел свой взволнованный взгляд на Хранительницу, не забыв также почтительно склониться перед Джейд. —Моя королева... Меня послал Раас. Нынешние хозяева территории, ранее принадлежавшей ушедшему семейству Рагны, уведомлены о случившейся трагедии и даже выразили желание приготовить место для грядущего погребения, в знак сочувствия и скорби, — на этих словах, пятнистый с нарочито траурным видом склонил голову перед Рагной, также выражая ей свои молчаливые соболезнования.

— Ох, это очень мило с их стороны. Спасибо, Ритар, что уведомил нас об этом... Выходит, раз хозяева уже предупреждены, нам можно спокойно начинать подготовку к церемонии, — Тари тотчас засуетилась, отворачиваясь от Иисуса и его обескураженной тетки, предоставляя им возможность спокойно завершить разговор — как надеялась сама травница, уже без былых воплей и оскорблений. Больше не прибавляя ни единого слова к своей вынужденной "нотации", шаманка с деловитой миной повернулась к Джейд, снизив голос до шепота: ладно, пускай сами дальше разбираются, она больше не будет в это встревать. В конце концов, она свое мнение высказала... точнее, предостережение, а уж внимать ему или нет — дело самих Рагны и Иисуса, верно? — Прости, дорогая. Вот, держи базилик: он поможет успокоить нервы. Эонве, — уже поднимаясь с травы, коротко окликнула Тари свою отзывчивую и безропотную "помощницу". — Пожалуйста, помоги Ритару отнести тело бедного Окхарта к месту захоронения. Моя королева, вы с нами?

Уверенность Тари покоряла, но Левиафан мгновенно переключился с созерцания её уверенных действий и прислушивания к её точным требовательным наставлениям, когда услышал ответ матери. Который, откровенно говоря, оставил младшего принца в ступоре. Потому что он и понятия не имел, что кто-то когда-то может...умереть. эту прерогативу он оставлял лишь добыче. А теперь, значит, на это способны и его сородичи. И он сам.

Это пугало.

Он всё ещё надеялся, что Окхард жив, возможно, просто очень-очень глубоко спит, и скоро встанет, целый, невредимый (ну, почти, может, с боевыми шрамами, которые красят каждого воина!). Но...судя по реакции, по приготовлениям, это всё оставалось лишь в его бесплотных мыслях. И никто не оживёт, никто не переборет... смерть. Леви не заметил, как едва не забыл моргать, таращась прямо перед собой абсолютно невидящим взглядом, ровно на бездыханное тело. Так, как будто он всё ещё надеялся, что его взгляд, его желание, его искреннее возмущение ситуаций сработают и хоть как-то изменят ситуацию.

В конце концов, он сын Владыки дебрей, а не какой-нибудь хрен с горы! Почему по его желанию кто-нибудь не может просто взять и ожить, неужели это так сложно?!

Ему было...странно. Непонятно скорее, но не страшно. И невероятно несправедливо.

Погружённый в свои маленькие непростые мысли, он едва не пропустил, как Джейд оказалась возле Тари,  и вместе с сиблингами передвинулся, продолжая гипнотизировать труп. Голос Сарду прозвучал словно гром в чистом небе, и Леви невольно выпустил когти и едва не рыкнул. Но мгновением позже осознал свой глупый и откровенно не к месту порыв. И даже когда у него возникла мысль: может, лучше не мешать Тари? – он лишь подошёл ближе к брату, надеясь, что его хотя бы тоже не прогонят. Вдруг ему тоже разрешат помочь?

Интересно, а... мёртвые похожи на живых? Они... тёплые? У них всё такая же мягкая шерсть, всё такой же пронзительный, горделивый взгляд, какой был при жизни? Почему-то Леви захотелось взглянуть Окхарду в глаза. А вдруг он там увидит что-то, что подскажет, что леопард жив?

Неожиданно строгая отповедь Тари, обращенная к светлошкурому юнцу, заставила Джейд на миг мечтательно прикрыть зеленые глаза. Ах, сколько раз она в детстве выслушивала подобные тирады!.. Хотя морда ее сохраняла совершенно непроницаемое выражение, в душе ее, как ни странно, царила нежность, обращенная к родителям: сколько же им пришлось вытерпеть! Ее дети, конечно же, ведут себя куда лучше. Черношкурая, впрочем, не обманывала себя: в этом возрасте выдержки надолго не хватит ни у одного, даже самого воспитанного котенка. Но горе и напряженность, царившие промеж взрослых, передались и детям, и они, ощущая это, тоже притихли, так что королева взирала на своих отпрысков с потаенной годростью. Они все держались просто прекрасно! Сарду старался казаться спокойным, на мордашке Леви отражалось смятение, и в какой-то момент он даже выпустил когти, а отважное шипение Лилит даже вызвало легкую улыбку на губах обычно серьезной Нефрит.

Пока Тари строго и внушительно выговаривала теперь уже Рагне по поводу употребления приготовленного лекарства, — вид у лекарки был при этом весьма внушительный, хотя на матерую самку, да еще и только что пережившую смерть сына, кажется, это не слишком-то действовало, — королева терпеливо выжидала своей очереди, продолжая будто невзначай касаться своим темным боком бока подруги.
Замолчав, лекарка, наконец, обратилась и к королеве, протягивая ей небольшой стебелек с ярко-зелеными, пряно пахнущими листочками. Джейд потянулась навстречу, принимая лекарство из пасти Тари; их носы на миг соприкоснулись, а затем королева решительно разжевала и проглотила терпковатое снадобье – и почти сразу же ощутила, как тугой узел, последние полчаса угнездившийся где-то внизу живота, постепенно ослабевает. Вряд ли базилик успел подействовать так быстро; но Нефрит знала, что лекарство должно помочь – и уже эта мысль делала ее спокойнее.

Ответить на вопрос королевы, однако же, Тари не успела: будто чертик из табакерки, из густых зарослей вынырнул еще один пятнистый юнец, вряд ли сильно старше Исо; он торопливо и почти небрежно склонил голову перед королевой, а затем, нервно переминаясь с лапы на лапу и кося одним глазом в сторону трупа, доложил Тари как раз о том, о чем требовалось.
Стало быть, владельцы территории уже в курсе; Джейд медленно склонила голову, отвечая больше своим мыслям, нежели словам посланника. Раас, казалось, предусмотрел все; однако же уши леопардицы напряженно дернулись, на миг повернувшись в сторону границ, куда ушел ее супруг.

— Что ж, этот вопрос, как я вижу, уже решен, — леопардица кивнула Ритару, неожиданно легко для кошки ее размеров поднимаясь на лапы и поводя длинным гибким хвостом.
— Моя королева, вы с нами?
Вопрос лекарки застал самку врасплох; она повела мордой, оглядывая детей. Совсем недавно она советовала им отдохнуть и подремать, да и себе, что греха таить, порекомендовала бы то же самое. Но никто из них сейчас был не в силах сомкнуть веки даже на несколько минут; глаза котят лихорадочно блестели, выдавая обуревавшие их чувства.
Что ж, они всегда могут отдохнуть позже. Возможно, им придется набраться терпения, если усталость застигнет их посреди церемонии, но дети есть дети; даже от королевских детей в столь малом возрасте никто не станет требовать безукоризненного исполнения всех ритуалов.
— Да, — лаконично отозвалась темношкурая, поднимаясь и обходя котят, по очереди ласково прикасаясь к каждой пахнущей лесом и молоком макушке, — да, мы все пойдем с вами.

Дожидаясь, пока Ритар с небольшой помощью суетящейся Эонвэ взгромоздит на себя мертвое тело, Нефрит скрывала свое нетерпение, выдававшееся лишь в судорожном подергивании кончика хвоста. Сарду, которому Тари дала возможность помогать, старался изо всех сил, и Джейд одобрительно кивнула сыну, видя его усердие. Мысли ее, однако, были далеко отсюда. Недавно разнесшийся по джунглям львиный рев был услышан всеми; он заставил леопардицу настороженно поглядывать в сторону, куда недавно удалились Мефистофелис с Ричардом, и тут уже все запасы базилика были бессильны перед снедающим ее беспокойством. Внизу живота вновь поселился тугой узел, и ком то и дело подкатывал к горлу; но самка держала себя в руках, подавая пример остальным. Да, она волновалась… но она должна доверять своему господину: он опытен и силен, с ним один из его воинов, и на подмогу им наверняка уже спешит Раас, прихватив с собой самых сильных гвардейцев. Ее же задачей было оставаться здесь… но, черт возьми, как же это было трудно!..
Когда Джейд повернулась к котятам, подзывая их к себе, на морде ее было дежурно-бесстрастное выражение. Она черпала спокойствие в блеске их глаз, в том, как они обступили ее, все темношкурые, неуловимо похожие и в то же время разные, маленькие копии ее – и, конечно, Владыки…
— Вы прекрасно держитесь, — стараясь вложить в голос все свое одобрение, похвалила она котят, — сейчас мы пойдем позади остальных. Пускай Тари ведет нас.

Применен лот: Базилик

Отредактировано Jade (20 Июн 2020 20:07:26)

Исо и не заметил, как много собралось вокруг леопардов. Так, что лес перемигивался десятками глаз. И он впервые был среди такого количества сородичей, от чего ощущал себя жалкой разменной пешкой, а не способным на конкуренцию мощным хищником, как бы ни было высоко его мнение о себе. А после замечания Тари понял наконец, что перед ним две наиболее важные особы – Хранительница и королева. Однако такой «щелчок по носу» от целительницы и её угроза Владыкой лишь добавили жару раскаленному добела настрою юнца. Он был оскорблен, раздражен и разъярен. Но держался холодно и почти без движений. И чем мрачнее становился его взгляд, а выражение превращалось в каменное, тем более сильно выдавал он тем самым свою обиду и накипевшие эмоции. Иссус молчал и лишь чего-то ждал, наверное, пока начнется уже сама церемония. Уж куда лучше вытерпеть сейчас и дождаться хорошего момента для мести зазнавшимся взрослым или вовсе оставить тех в покое и смириться, жить себе дальше.
Рагна казалась выше Исо в иерархии, несмотря на то, что она только что пришла в Леопарды Дебрей, и юному леопарду приходилось с этим мириться, как бы сильно ему не нравилась тетка. Конечно, он был зол, ведь никто еще не говорил о его родителях что-то плохое. И Иисус бы рад списать это на эмоции, ведь его тетушка только что потеряла сына как-никак, и все же что-то внутри противилось и отказывалось просто так всё это сносить. Даже громогласный рев где-то далеко не сразу перетянул на себя внимание юнца, но он напомнил о битвах. Где-то там параллельно миру и спокойствию в джунглях кто-то борется и проливает кровь. Иисус насмотрелся сегодня достаточно, чтобы понять, что война с кем-то точно не его конек и путь. Его уже подташнивало при виде крови, и даже воображать себе боль было страшно. На нем уже были шрамы, но не от битв, а от опасного течения реки и острых камней. И самые неприятные воспоминания мозг не спешил стирать из памяти, а наоборот, проигрывал в голове снова и снова, никуда их не девая и не забывая, кто бы там что не говорил.
Светлошкурый юный леопард двинулся чуть ли не самым-самым последним, словно ожившая статуя. Он решил держаться поближе к Рагне, не так, чтобы совсем близко, но держать её в поле зрения и следить за ней, как будто он еще не закончил. Да, он не умел проигрывать. Но капля жалости в нем была - подросток старался относится к погребению с уважением, хоть это и казалось ему чем-то чуждым и непривычным, поэтому не приставал лишний раз к тетке, пускай и понимал, что его присутствие неподалеку вполне могло и спровоцировать её после их разговора. Какие-либо комментарии по пути он давать не осмеливался, уж больно неприятно и унизительно было бы получить оплеуху от кого-то из старших, тем более от Рагны. Он чувствовал присутствие смерти, неприятно близко висящее над ним, когда его взгляд падал на мертвого леопарда с рваной раной. Малец уже как-то думал о смерти как о чем-то неизвестном и неподдающемся пониманию, но его мозг словно отрицал то, что он когда-либо может умереть, и старался отвлечь Исо от этой темы. Так или иначе, ему казалось, что все вокруг боятся смерти чуть меньше, чем он сам, и что если есть какой-то мир, куда отправляются все погибшие леопарды, то он гораздо хуже, чем тот, в котором леопард сейчас, если править настоящим будет сам Исо.

Эх, знала бы Тари, что сейчас творилось в голове у юного Исо! Ей бы это ужасно не понравилось.

Но леопардица была кем угодно — шаманкой, травницей, сказителем и даже воином (совсем немного), но никак не телепатом. А потому ее вполне удовлетворило то, как быстро этот вздорный подросток успокоился и прекратил гневно рычать на бедную Рагну, травмированную как физически, так и морально. Не зачем было разводить столько шума и тем более устраивать скандал на пустом, как казалось самой Тари, месте! Пожалуйста, чуть больше уважения к покойнику, молодой человек... пардон, леопард. И к его скорбящим родственницам — тоже!

Дождавшись согласного кивка Владычицы (последняя выглядела уже заметно спокойнее, ну вот и славно), Тари мягкой, бесшумной поступью приблизилась к телу Окхарта и, выждав несколько мгновений, очень аккуратно обхватила лапой сиротливо жмущуюся к нему Лилит — малышка все никак не могла поверить, что этот бедный самец мертв и уже никогда не взглянет на мир своими большими зелеными глазами. Некогда такими же яркими, как у самой принцессы,  но сейчас, увы, безнадежно потухшими.

— Шшш, детка, — наклонившись, шаманка с почти что материнской нежностью провела шершавым языком по темной макушке племянницы, старательно ее успокаивая и согревая. — Не следует тревожить сон мертвых. Он ведь только-только заснул. Там, где он сейчас, сейчас легко и свободно — если мы разбудим его прямо сейчас, он будет огорчен, — серьезным, но вкрадчивым тоном пояснила она, уже аккуратно отводя детеныша в сторонку, так, чтобы подошедшие к трупу Эонве и Ритал смогли взгромоздить его на спину последнего. Взгляд Тари при этом невольно обратился на тихонько приблизившегося к ней Сарду, по достоинству оценив его реплику. Какой ты молодец, родной.

— Нужно, мой хороший, — все также ласково промурлыкала жрица ему в ответ. — Если хочешь, можешь помочь Ритару нести хвост покойного. Негоже будет, если тот запачкается в грязи... — она умолкла, точно так же, как и все остальные, со сдержанной тревогой прислушиваясь к прокатившемуся по Дебрям раскатистому, низкому рычанию. Этот рык узнали все, но детенышам, пожалуй, было не так-то просто осознать, что столь грозный и даже откровенно пугающий звук мог издавать их всегда такой добрый, спокойный и заботливый отец.

— Все хорошо! Это Владыка защищает наш дом. Он прогонит злых зверей прочь, — спешно воскликнула Тари, нарочно привлекая к себе внимание младшей троицы, заставляя свой голос звучать одновременно твердо, уверенно и даже капельку торжественно. Так, будто у нее самой ни на секунду не возникало мысли, что ее старший брат может проиграть кому-то в бою и серьезно при этом пострадать. Сама она, конечно, вовсе не была настолько в этом уверена, но к чему лишний раз пугать несчастных малышей?

Ободряюще им улыбнувшись, Тари плавно развернулась следом за уходящими гвардейцами, время от времени оценивающе поглядывая в сторону Рагны — все ли с ней хорошо, не слишком ли тяжело ей самостоятельно переставлять лапы? Выглядела она по-прежнему неважно, но держалась молодцом, о чем ей не замедлила сообщить Нефрит. Правильно... Сейчас матерой леопардице будет важна любая, даже самая незначительная поддержка. Украдкой вздохнув чему-то себе под нос, Тари на какое-то время умолкла, не то глубоко задумавшись о чем-то своем, не то просто храня траурное молчание — их процессия нарочно не торопилась, чинным и медленным шагом продвигаясь сквозь плотный изумрудный подлесок, фактически полностью сливаясь шкурами со своим окружением, то и дело теряясь в густых тенях и редких пятнах яркого солнечного света, нет-нет, да пробивавшегося сюда сквозь разросшиеся древесные кроны. Никто из присутствующих даже не помышлял о том, чтобы вскарабкаться наверх и сократить путь обычным способом: не тот момент, не та ситуация, да как тут безопасно перенесешь тело умершего без риска обронить его с такой огромной высоты? Уж поверьте, местные деревья были теми еще гигантами!

Впрочем, долго идти все равно не пришлось, и где-то спустя полчаса Тари и ее спутники (живые и мертвые) уже ступили на окраину старых владений семейства Рагны. Но прежде, чем матерая успела хоть как-то прислушаться или принюхаться к своему отчасти позабытому окружению, как навстречу их группе, откуда ни возьмись, выскочили сразу два крупных, рослых хищника — самец и самка, оба вполне обычного пятнистого окраса и, по всей видимости, супруги. Спрыгнув прямо перед Тари и остальными, они синхронно опустили усатые морды к земле, приветствуя королеву и хранительцу, а также всех тех, кто их сопровождал.

— Знакомься, моя дорогая, — степенно обратилась к Рагне желтоокая, также остановившись и повернув голову в ее сторону. — Это нынешние хозяева твоих старых земель... — она поочередно представила леопардице каждого из них, впрочем, не особо рассчитывая на встречную учтивость, да и на то, что Рагна в принципе станет запоминать эти имена. Можно было представить, каково их гостье было смотреть в глаза тем, кто нынче беззастенчиво метил границы ее былых владений, охотился на них... растил здесь свое потомство и вообще чувствовал себя подлинным хозяином места. Супруги, очевидно, тоже это осознавали, так как держались весьма скромно и учтиво, не забыв, в своих очередь, выразить Рагне свои соболезнования по поводу ранней кончины ее сына, после чего развернулись и повели всех куда-то вглубь здешних джунглей, указывая правильную дорогу. Пробравшись сквозь папоротник, их группа, в конечном итоге, оказалась на берегу небольшого зеленоватого пруда — солнца здесь было немного больше, чем в остальной части леса, а это, в свою очередь, позволило разрастись великому множеству цветов. Местечко было невообразимо тихое, светлое и уютное... Общую картину портила лишь глубокая зияющая пустотой яма, предупредительно вырытая на более-менее затененном, скрытом от любопытных глаз участке. Тари оценила выбранное хозяевами место как вполне удачное для грядущей могилы Окхарта, эдак удовлетворенно качнув ушастой головой, но затем вопросительно оглянулась на саму Рагну, проверяя ее реакцию.

— Ты нормально себя чувствуешь? Может, присядешь? — участливо спросила она старшую самку, видя некий признак стремительно надвигающейся дурноты на ее морде. Подойдя к Рагне, она на всякий пожарный присела рядом с ней, страхуя матерую собственным темно-шоколадным плечом, эдак умиротворенно прижавшись к ее здоровому боку. — Ну, как тебе это место? По-моему, очень хорошее и спокойное, — Тари еще раз внимательно огляделась по сторонам, любуясь местными красотами, а заодно украдкой отдав Ритару и Эонве команду "сгружать" тело на траву. Теперь, пожалуй, можно было спокойно подготовиться к церемонии... Убедившись, что Рагна не собирается хлопнуться в обморок, шаманка вновь легко поднялась со своего места и приблизилась к умершему, принявшись очень нежно и аккуратно счищать языком грязь с его холодной морды, по виду ничуть не страшась и не испытывая отвращения к своему занятию. Складывалось впечатление, что молодой леопард просто глубоко и крепко заснул... А Тари по доброте душевной просто решила помочь ему умыться, при этом из-за всех сил стараясь его не разбудить.

Спи, хороший.

— Мои дорогие, — ненадолго отвлекшись, Тари внимательно посмотрела на своих притихших племянников, а также замершую рядом с ними Джейд. — Сейчас у меня для вас будет особенное задание. Наберите побольше свежих и душистых цветов и принесите их сюда. Их аромат успокоит душу юного Окхарта, позволит ему уйти легко и беззаботно, не храня обид на тех, кто все еще остается в этом мире.

Наверно, у Лилит возник тот же вопрос, что и у Левиафана, но она оказалась более активной – как и всегда, впрочем. Но когда сестра коснулась мёртвого Окхарда, внутри у Леви что-то как будто вздрогнуло: мёртвый, леопард вроде и не шевелился, совсем, но всё ещё казался опасным. Как будто с какой-то другой стороны и по какой-то другой причине. Нельзя, нельзя ей так близко быть возле умершего.

Благо, их позвала мать, и Левиафан послушно пришёл, внутренне всё ещё содрогаясь. А вдруг произошло бы так им желаемое, а вдруг Окхард бы ожил? Он ведь, наверно, испугался бы того, что умер. Вдруг он бы навредил Лилит? Вдруг... На эти пугающие мысли наложился недавний львиный рык, который заставил шерсть Левиафана встать дыбом, наэлектризовавшись. Опасность будто ещё витала в воздухе, и хотя Леви ни на секунду не сомневался в силе собственного отца и его воинов, но Окхард был лучшим подтверждением, что леопард предполагает, а судьба располагает. Можно быть сколько угодно сильным, но что-то всегда может пойти не так....

Слова Тари в мир подтвердили опасение Левиафана. Окхард всё-таки спит? Значит, его можно разбудить? Из всех её слов получалось, что именно сейчас его просто не стоит беспокоить – наверно, сон слишком крепок, а вот после...

Чтобы чуть успокоить буйствующие мысли, Левиафан отозвался на короткое материнское поглаживание, боднув её легко в челюсть. "Ты со мной, спасибо" – одним касанием, одним прикосновением, так важным для котёнка.

Сарду приблизился к телу, но сделал это совсем не так, как Лилит, осторожно, через разрешение, проявляя инициативу. Леви просто оказался рядом, как всегда делал: держался поблизости, не высовывался, но всячески поддерживал, то и дело оказываясь в пределах прикосновения. Буквально мгновение касаясь шерсти шерстью, вздрагивая, когда под лапы брата попадали камни, а сам он вздрагивал при особо больших шагах взрослых. Сарду нёс хвост один, но Левиафан был рядом, как будто его личная гвардия, как у отца, чтобы всегда поддержать, если вдруг что-то случится.

Тари очень храбрая и умная – это Леви знал и так, но теперь, когда он видел, как та вылизывала Окхарда, он вовсе не боялся за неё, как до того за Лилит. Тари совершенно точно знала, что делает, как делать вообще и что предстоит делать в будущем. Как будто она в принципе знала что-то, что не известно никому из них. Может быть даже отцу. Хотя вряд ли.

На задание – ответственное, личное, всем им! – Леви сосредоточенно кивнул, глядя, как Сарду первым двинулся на поиск подходящих цветков. Яркие, пёстрые – выбор Сарду вполне соответствовал ему самому. Левиафану же казалось, что лучше всего подойдут совсем иные цветы: бесшумно скрывшись в зарослях чуть глубже, он нашёл то, что искал. Куст был достаточно высокий, и чтобы сорвать большое на взгляд котёнка соцветие, пришлось даже подпрыгнуть. Но зато результатом Леви был доволен: россыпь небольших фиолетово-белых цветков, как ему показалось, подошла бы для того, чтобы помочь Окхарду заснуть глубже. На самом деле их запах ещё и немного щекотал нос, и внутренне Левиафан предполагал, что, возможно, ему всё-таки удастся разбудить леопарда. Вдруг! Леви не терял надежды.

Соцветие он уложил под лапы Тари, и, обернув на мгновение хвостом её лапу, задал шёпотом вопросы, так мучавшие его с начала их небольшого путешествия сюда:

– А его совсем-совсем нельзя разбудить? Я даже если очень крепко сплю, то просыпаюсь, если Сарду или Лилит хорошо меня потрясут, – бледно-золотой взгляд его почти блеснул надеждой, – И...Он правда на нас обижен? За то, что мы тут, а он уже нет? Но ведь мы не виноваты? – Леви даже обернулся на мать, надеясь на её поддержку, – Я ведь не знал, мы, мы не знали, что с ним такое произошло! Мы бы обязательно помогли! – привычка всегда держаться вместе с братом и сестрой отпечаталась даже на речи Левиафана, – Папа бы помог. Он ведь всё может.