Самки... Премию пусть вручат понявшему логику львиц и всех, у кого нет яиц в стандартном при рождении наборе. Шенью готов был пробить лапой свой череп, лишь бы только больше не слышать и не чуять слез. Да сколько можно, за одно то утро, а?! Потом эта львичка еще удивляться будет, почему капский готов прибить за одну лишь слезу в его сторону, с явным намерением растрогать носителя крайне темной душонки.

- Хватит рыдать, уничтожительница моих нервных клеток и черноты в гриве, - рычит Шень, забывая о минутной игривости и почти скребет когтями один из камней, между которых Рена свою задницу примостила; ей лучше было и правда проглотить слезы и прочие жидкости на своей морде, - мне надо было поржать тебе в глаза и сказать, что глупее ничего не слышал? - громко выдыхает носом и щелкает зубами, - закатить нудную лекцию о духовных узах и осудить тебя за желание осквернить их физической близостью? А может, девочка, ты хотела напустить на меня демона "розовых соплей"? Прости, но прыгать от радости и петь баллады никогда и никому не буду.

Явно не менее обиженный, чем Рена, Шенью громко сплевывает себе под лапы и поднимает хвостом пыль; становится явно душно и льва это раздражает не меньше сложившейся ситуации с любовью приемной дочери.

- Сколько времени ты знаешь меня, Ренита? Настолько мало, что видишь чуть ли не в каждом моем слове оскорбление? Шикарно, - никто не мог отнять у этого льва желание и возможность отвечать самостоятельно на свои же вопросы, - стоило мне повести себя с тобой менее родительски и ты тут же в кусты... ах, простите, в камни сиганула. Там, кстати, паучиха живет. Вылезай, пока вторым пострадавшим сама себе не стала.

И дергает за нервный хвост, но уже без "злого" умысла. Львичку надо было отрезвить и заставить себя слушать. Или хотя бы видеть, раз она всё слезами продолжает шерсть поливать родную.

«Спокойствие, Шень, только спокойствие.»

Может быть, думалось серому, он тоже был не прав в своем мимолетном желании показать Рените свою менее приятную сторону, но что она хотела увидеть после признания? Сама наверняка не знает, но предпочитает обижаться и реветь. Жертва, страус её побери.

- Я не настолько моральный урод, Ренита, над твоими чувствами смеяться и не думал - договаривает уже вслух свои мысли Шенью и отходит от самки на пару метров, разминая лапы. Ноют, пусть и не болят, - но тебе стоит трижды подумать над собственными эмоциями, потому что иначе дороги назад не будет у нас обоих. И "папойдочкой" мы навсегда перестанем быть.

Капский молча слушал её долгие слова, лишь дергая на них своими ободранными словами, принюхался и выдохнул. Ветер приносил много разных запахов, но больше всего в нем выделялась не вонь окружающей чумы и разложения, совсем нет, вокруг Шенью кружил легкой дымкой аромат Рениты. Травы, немного крови с лапы съеденной антилопы, жир совиных перьев. Самец даже голову поднял, выискивая янтарным взглядом спутника львицы, но того рядом не было. Это было даже забавно, видимо его слова Шеня обидели даже сильнее,чем Рениту.

- Мне жаль, что я не могу ничего сделать для того, чтобы переубедить тебя. Говоришь, что мне стоит подумать трижды? Для себя я все решила еще давно, еще когда ты уходил на Север, мне не о чем думать и нечего решать.

Матерый хмыкнул и повел лопатками, стараясь прочувствовать осадок усталости в себе; ничего не аукнулось, нигде не заныло, это успокаивало, да и сидеть статуей было нельзя. Нельзя было молчать, проорало что-то внутри, но Шенью продолжал молчать и о чем-то думать, пока не заметил Рениту уже рядом с собой.

- Я задам один-единственный вопрос: хочешь ли ты видеть меня рядом с собой?

- "Что за нафиг?" - мелькает в голове Шеня  и тот даже удивленно приподнимает пушистые брови, разглядывая крайне серьезную мордашку львицы; явно ждет ответа "вотпрямсейчас". И что ей отвечать? Он итак сказал всё, но не открыто. Просто потому что открыто Шенью в любовных делах ничего не говорит. Это даже как-то глупо, просить у матерого самца, который тебе в отцы годится что-то там про совместное нахождение.

Прочистил горло и тряхнул гривой, снова оглядывая пространство перед собой. Солнце наступало, смещая низкие тучи моросящего дождя. Если так будет продолжаться, то днем надо будет искать тень и место попрохладнее. Надо будет переместиться под то уступ, вот уж хорошего место для черного льва.

- Рена, - слова капского шли в разрез с его мыслями, говорить он собрался не о погоде явно, - тебя бы давно тут не было, если я этого хотел, - он внимательно заглянул ей в глаза и фыркнул носом, - но ты здесь и я уже второй раз подряд пытаюсь тебе сказать, что никому не отдам. Так что, если кому и задавать вопрос о серьезности намерений, то явно мне, а не тебе, шмындрик.

Колкая усмешка пробежала по угловатой морде и матерый лев потянулся под каплями моросящего дождя, шкурой впитывая прохладную влагу.

- Ты - моя самка, придется тебе с этим смириться. Хочешь ты того или нет, Ренита, - хищно урчит Шень, возвращая себя в сидячее положение, когтями на правой лапе очерчивая подбородок своей некогда приемной дочери, - вопросы?

Отредактировано Шенью (1 Фев 2017 18:00:47)

Капскому нравилось мурчание Рениты; он впитывал его с воздухом, пропускал через себя и старался запомнить и сохранить каждый звук в своей памяти, каждый шелест её спокойного дыхания. Довольно странно смотреть на свою уже не приемную дочь под столь резким углом, но матерому самцу всегда было плевать на мнение других. Да и кто попытается его осудить за столь чистое и сильно чувство? Он почти улыбнулся, когда Рена прошла мимо провел хвостом по её боку, поддевая шерсть когтем в черной кисточке.  Блеск её глаз и самого льва неосознанно вынуждал урчать и когтями подгребать под лапы землю.

- Когда-то давно ты сказал, что незачем крутить тем, чего не имеешь. - Львица медленно обходит Шеня по дуге, при этом нежно и плавно качая весьма неплохими бедрами, лукаво улыбаясь и заглядывая своему некогда приемному папочке в глаза, - что теперь скажешь? Мне есть, чем похвастаться?

И Шенью почти смеется; его плечи содрогнулись от внутреннего смеха, но лев сдержал себя, позволяя широченной ухмылке замереть на угловатой морде. Он таки испортил эту львичку своей опекой и воспитанием. Янтарные глаза с плохо скрываемым вожделением следят за каждым движением Рениты, лев крутит головой и впивается в бедра янтарем глаз. Выросла, девочка, выросла. В горле стало как-то сухо, но матерый находит в себе силы и проглатывает каплю горячей слюны, выдыхает.

- О, определенно, - матерый гад трясет гривой и хитро щурится, - и я определенно мог бы пошутить про твои большие уши, но лучше похвалю бедра, малышка.

Знает, что львица может снова разозлиться или ускакать рыдать в камни, но сдержать свой характер было так сложно, да и сама Рена должна понимать грани поведения своего льва. Да, теперь только её льва. Огромного и ворчливого льва, чья шкура, подобно срезу дерева, могла рассказать о его жизни и окружении. Оглядывая себя, Шенью словно недовольно цокает языком и радуется отсутствию седины, теперь стареть не хотелось еще больше, да и понадобятся ему силы для защиты и жизни на столь опасной местности.

- Не надоело шкурку под моросящим дождем мочить? - плавно переводит Шенью разговор и смотрит немного ниже, куда уходят каменные "ступени", - внизу я нашел довольно приятное для лежбища место, не хочешь проверить его со мной?

Зараза, та еще темная зараза с крайне прозрачными для Рениты намеками. Да и близнецов тех, заодно можно будет проверить. Приятно с полезным, так сказать. Шень махнул хвостом, задевая кисточкой один из шрамов и направился вниз.

→ Уступ под скалой

Отредактировано Шенью (18 Фев 2017 16:22:52)

-Персонаж проснулся-

Уснул под дождем и проснулся под ним же. Диппер дернул своей прорастающей гривой и моргнул еще намыленными после сна глазами; день еще не начался, но температура вокруг становилась заметно выше, пусть и продолжал накрапывать мелкий дождик, оставляя свои следы на морде молодого льва, чуть он только выбрался из-под куста. Куст его, кстати, от возможной болезни и спас, не дал промокнуть, пусть и не мог согреть. Точно! Он же засыпал рядом с Ренитой, а сестра была недалеко от него. Сейчас же, стоило Дипперу оглянуться и он понял, что остался один. Вокруг не было никого из знакомых морд.

- Вот же, - почти выругался, стараясь поймать носом запах спасительницы или своей близняшки с излишне активным сиделищем, - куда они подевались? Эй! Нарооод! - кричит Диппер, но в ответ ему разве что кузнечики не стрекочат.

Куда они могли уйти и куда следует пойти ему? Север? Лев бросает быстрый взгляд наверх, откуда не так давно спустился с сестрой, уходя подальше от семейной трагедии. Да, Мейбл могла туда вернуться, следом за своими тараканами, но куда тогда смотрели те два взрослых льва? Разве что снова ругались и просто проморгали львицу у себя под носом. Диппер вздохнул и провел лапой по шее, словно ему там всё стянуло и нечем было дышать.

И кто бы знал, чем может обернуться дальнейшее сидение на жопе,если бы не следы свинячих копыт на мокрой земле. Конечно, многие из них уже расквасились и стали грязь, но большая их часть всё же уверенным следом скрывалась в сторону вершин. Вот и спи теперь днем! Только прилег, а сестрица дала деру куда подальше, да еще и не предупредила.

По следам Диппер и пошел, решив, что найти сестру будет несколько важнее, чем слушать очередные разборки Рениты и Шенью. Даже если их могло и быть, исключать такой вариант молодой лев не стал.

->Вершина плато

→Уступ

Подниматься было уже не так сложно и долго, разве что после секса ощущалась некая слабость вперемешку с осадком удовольствия между лопаток. Самец решил, что глянет на странную львицу, примеченную Хаябусой, узнает откуда она и зачем тут, а следом вернется к Рените, пока она не проснулась и не закатила истерику.

- Да ладно тебе, мой ворчащий друг, всё не так плохо, ты ведь всегда хотел отвечать за свои слова и поступки, - продолжал донимать сокол, пока Шень ворчал и сдерживал в себе желание устроить львиное родео, - вдруг тебе эта львица понравится и ты решишь сделать её своей второй женой.

Шень закатил янтарные глаза и состроил еще более хмурую морду, радуясь, что этого не услышала Ренита. Иначе бы сокола от страшной смерти не спасла даже высота полета, да и не нужна была капскому никакая другая жена теперь. Хватит, нагляделся на излишне требовательных особ или настолько серых, что и морды их уже не вспомнить было. Еще пару шагов отделяли матерого от более ровного места подъема, где он сможет хорошо разглядеть незваную гостью и заодно проверить, привела ли она с собой еще кого. Но видят предки, лучше бы Шень так и продолжал сидеть под уступом и греть бок о Рену.

В глаза сразу бросились габариты львицы. Она была мощнее всякой прочей из соседних земель вокруг, он не видел её морды, но чувствовал поджилками что-то родное. Чутье ли? В прошлый раз подобное было, когда он разглядел в противнике с наглым характером своего племянника, Яна. Кто попался ему в этот раз? Племянница, тетушка или еще кто родной крови? Но тут уже сам Шенью одергивает себя и не позволяет думать подобные глупости, кто бы из его родни стал так далеко забираться? Нет, бред, точно бред.

Но все же было что-то не то в шкуре самки, Шенью был знаком этот окрас, но это было так давно, что подумать было нельзя о подобной возможной встречи. Увидеть бы глаза. Быстрым шагом, совершенно не скрывая своего приближения, матерый подходит к самке со спины и, приметив змеюку, дергает ушами; Хаябуса не мог не упустить возможности поглядеть на свою возможную добычу и зычно защелкал клювом в сторону погремушки шипящего гада, раскрывая крылья.

- Тень дальше будет,  - без приветствия произносит Шень холодным тоном, как бы намекая, что скоро одной львице знатно круп напечет, если она под кустом не спрячется.

Шенью не ожидал… Не ожидала его огромная туша лицезреть в живую свою родную сестру так далеко от их прайда. Её правда. Он сглотнул образовавшийся в горле камень, искренне постарался успокоить сердце в груди, что решило исполнить чечетку артериями и венами под кожей. Матерый буквально прилип взглядом к шкуре Цэрэн, пытаясь вспомнить её в тот злосчастный день. Она и тогда уже, еще подростком, была статной и красивой, многие самцы прайда провожали её взглядом и ожидали взросления подростка. Возраст же только добавил красоты сестрице. Она стала крупнее матери, даже изящнее её, вот только взгляд вызвал у Шеня нервный рык. На него сейчас смотрела не Мышка, совсем нет. Сейчас эти голубые глаза прожигали братца тяжестью отцовского взора, разве что патриотского безумия поменьше было.

- Что ты вылупился на меня, братец? Не ожидал увидеть свою младшую сестренку? Конечно не ожидал после того, как ты облил падалью всю нашу семью, а затем свалил, сверкая задницей! Весь в шрамах, видимо, смерть матери не научила тебя не совать морду в огонь. Что? Уже забыл о ней? А об отце ты помнишь? Наш старик до последнего думал о тебе, проклинал и скучал, даже на последнем вдохе он твое имя произнес! А ты не заслуживаешь этого!

По матерому точно кокосами прошлись, а следом еще и пара слонов своими задницами утрамбовали. Видел бы он сейчас свою перекошенную в непонимании морду. Не хотелось верить, что его младшая сестричка начнет плеваться кислотой, едва встретив брата-изгнанника, да и ладно бы! Племянника же удалось отрезвить, может и эту на голову, прочищенную удастся вернуть в края трезвого разума и адекватного восприятия реальности.

- Я облил падалью? – рычит матерый и делает шаг вперед. Кто сказал, что мозги сестре будут вправлять нежно и аккуратно? – тебя там не было, ты ничерта не знаешь, сестра! Это меня облили падалью, это меня прилюдно унижал наш отец и наш король, это наши с тобой братья лишь ухмылялись за их спинами и всячески поддакивали! – Шенью сплевывает на землю, сделает еще шаг вперед и нависает над своей не маленькой сестрицей, пусть и разница в их росте была маленькой, - я не просил изгнания, я принял свою вину. Мать умерла по моей невнимательности, но наши сородичи накинулись на меня стаей бешеных мандрилов и начали перечислять мне все мои погрешности, чуть ли не с первых шагов.

Еще шаг, эта огромная туша буквально вынуждает Цэрэн отступать назад, сперва медленно, но после, когда Шень грозно рявкает на сестру, она словно бы в попытке обойти его – заваливается на бок и неровно усаживается на круп.

- И не смей ничего говорить про мою жену и детей, Мышка, не смей даже упоминать их имена при мне, - янтарь глаз блестел почти бешено; сам Шень сейчас напоминал своей обидой и злобой своего же отца, пусть и всячески отрицал эту схожесть, - они давно с Предками и не заслуживают, что бы их упоминал хоть кто-то из нашего гнилого прайда! А ты, Мышка, сейчас умостила свой зад на землях своего ненавистного брата. И мне ничего не стоит схватить тебя за загривок и к чертям собачьим скинуть с этого обрыва! – он указывает лапой на край каменных ступеней, - моя жизнь до изгнания осталась в прошлом. Все вы, моя гнилая до поклонения семья, остались там же. И если ты еще хоть раз попытаешься обвинить меня в проблемах Увэя или припомнить мне мать – твоя кончина будет скорой и мучительной.

Шенью, ушедший разумом в прошлое, поднимает левую лапу, желая отвесить сестре пощечину, но перепуганный состоянием друга, Хаябуса, успевает клюнуть его в темечко, дабы призвать к спокойствию. Этот птиц уже заметил ненормальную припухлость львицы, видел такое, пусть и давно. Почувствовав укол клювом, лев дергает мордой, успокаивает бешеный рык и смотрит на сестру уже без злости, но с презрением. Замечает большой живот и искривляет морду в гримасе равнодушия.

- Если ты притащила сюда помет от одного из черных, - обозначает капский своих старых знакомых, - лучше тебе рожать подальше от меня, в противном случает, - самец не договаривает, но его когти на передних лапах крайне многословно вспарываю землю и поднимают на поверхность корни травы.

Одним грехом больше, подумаешь.

Ладно, успокоила, пусть и отчасти. Львята явно не с родных земель, а потому, вроде и спокойно можно выдохнуть и хвостом махнуть, да только тут баба, блин, рожает. Шенью осознал это с некоторой толикой опоздания, пока успокаивал в себе злобу и старался вспомнить, что Цэрэн всегда было его любимицей, да и убивать родную сестру не есть хорошо. Он же не батя, хотя там факты не подтверждены.

Матерый, однако, не готов был становиться повитухой и держать сестру за лапу с характерным “дыши, дыши, матери отца своих детей, ведь ты из-за него тут страдаешь”. Тут надо бы еще запомнить, что если такая повитуха будет жужжать над ухом Рены в случае её беременности - Шенью дуру, роды принимающую, точно скинет в водопад.

- Женщина, одумайся, - рычит матерый и делает пару шагов назад; нет, нет, нет, он не готов к такой картине, пусть и видел её довольно давно, - я не настолько головой тронулся, чтобы роды у тебя принимать. Доползи до кустов и делай своё страшное дело, как делают все львицы. Не проходись по моей психике своими потугами и схватками.

Но Цэрэн явно хотела родить сейчас, а если и желала мысленно сделать это подальше от брата - племянники изъявили увидеть охреневшую морду своего дяди прямо сейчас. И не важное, что слепыми родятся. Паникуя мысленно и дергаясь внешне - Шень уже было хотел дернуть Хаябусу, чтобы тот разбудил Рену и привел сюда, но следующей же мыслью было “да она сама тут в обморок грохнется”, посему от идеи отказались и снова закрутили глазами во все стороны.

- Ты меня прости, но я к такой картине не готов, - довольно опасливо протянул верный сокол и, дернув крылья, улетел куда подальше, оставив своего друга разбирать д*рьмо, простите, роды в одну морду.

- Предатель! - рыкнули ему вслед и медленно решили приблизиться к напряженной сестре, лапой без когтей проведя по её спине и основанию хвоста, плавно переходя на судорожно сжимающиеся бока, - так, хватит смотреть на меня глазами безумного фламинго. Дыши, давай, нормально.

Просто гений по части советов, не иначе, но лев просто ничего не знал о родах, а потом лишь морально помогать мог.

Отредактировано Шенью (11 Май 2017 23:28:09)

Блин, как неохота... (с)

Весь его девиз по жизни, казалось бы, состоит только из этой фразы. Может быть, так оно и будет всегда, это пока неизвестно, но сейчас это неоспоримый факт. Мальчишка, который должен был быть рожден старшим в семье, главой и самцом для матери и сестры, родился последним, лениво выталкивая Нехемию лапой, наверно, надеясь, что освободит себе место побольше. Но если говорить откровенно, то на самом деле характер малыша здесь роли не играл, просто, очевидно, так сложились звезды на небе. Просто львята были бы и дальше спокойны, возможно, смогли бы просидеть в утробе матери еще пару дней, но внезапно почувствовав волнение, тоже заволновались, забеспокоились и решили, что непременно стоит выйти на свет и показать миру истинных хищников.

Но в данном случае не сказать, что это было плохо. Если бы Цэрэн оказалась в другом месте и с другими особями, то ей и ее детенышам могло бы быть несладко, но рядом был брат, а какие бы у нее не были с ним отношения, настоящий брат в трудную минуту останется таковым и обязательно сможет помочь всеми силами, при этом, необязательно моральными... Должно быть, достаточно его присутствия рядом и его защиты от проходящих мимо потенциальных врагов, которые осмелились бы позариться на беззащитных детей.

Так или иначе, хотел того львенок или нет, но жизнь его началась самым внезапным образом. В этом есть какой-то философский смысл, но углубляться в него пока не стоит: достаточно упомянуть, что сопротивляться природе он не мог, а потому новорожденный начал уверенно "ползти" в сторону света, беспокойно шевеля и дергая лапами. Раз надо, так надо, хотя не очень-то и хотелось!

Выход в свет был фееричным. Пожалуй, еще ни одна самка не могла похвастаться таким скоростным детенышем, почти не составившим труда своей матери при родах.

Почувствовав под собой землю, львенок забарахтался, издал от неожиданности свой первый писк, а потом судорожно вдохнул кислород, открывая пасть. Он чувствовал, что что-то большое и мокрое помогает ему, вычищая органы дыхания от мерзкой пленки, делает легкий "массаж" спины и грудной клетки, как будто бы расправляя ее для того, чтобы малыш смог полноценно дышать и вдыхать запахи. Запах этого странного предмета, который позже будет именоваться мамой, уже казался ему самым родным и самым безопасным.

Поначалу мальчик замер, как будто бы оценивая текущую обстановку. Он чувствовал холод, странные звуки и запахи, которые были все для него новыми и пугали его. Но когда мать подтолкнула его ближе к телу, когда он ощутил где-то в стороне исходящее тепло и запах еды, то тогда он медленно и неспешно отправился к ней, чтобы впервые прильнуть к материнскому соску, чтобы доказать всем вокруг, что он - родился и достоин жить...

——→>>ФБ "нет, Рена, это не мои дети" ——→>> Уступ под стеной.

Отредактировано Меотид (6 Авг 2017 21:35:40)

Давайте признаемся – это было мерзко. И пусть шаг вперед сделает тот лев, что самку свою будет держать за лапу каждые её роды, если решат оба поиграть в кроликов не только в кустах, но и по численности. Шень повидал много дерьма за всю свою долгую жизнь, но такого и вполне естественного видывал редко. Каким бы бойцов он не был, но есть в жизни то, что самцы видеть не должны от слова «совсем». Это же потом будет в кошмарах сниться и дальнейшие манипуляции с влажными львицами могут быть проблематичны. Наверно.

Он дернул косматой гривой и сглотнул кислую слюну, наполнившую пасть за всё время деторождения. Не, нахр*н, нахр*н, нахр*н. Если Рена залетит – пусть даже не просит за лапку подержать. Шень на такое д*рьмо второй раз не согласится.

- Ты всё? – небрежно и нервно спрашивает капский, вглядываясь в помятую морду младшей сестрицы, - или решила выдать тройное комбо?

Но третьего не было, как не было и последующего писка мелких котят. Они оказались весьма занятными. Матерый даже осмелел и потыкал лапой без когтей почти белый комок меха, что насасывал материнское молоко и шевелил еще лысым хвостом, без кисточки. А потом и второго потыкал, кажется, тот ел как-то лениво и почти не пищал на посягательства дядюшки в сторону своей новорожденной персоны.

- Думаю, тебе следует отдохнуть и перейти в менее ветреное место, - Шень сделал шаг правее, закрывая сестру и племянников от горного ветра, - ниже находится уступ. Там можно переждать остаток дня и не волноваться о палящем солнце, мышка.

Отредактировано Шенью (31 Май 2017 18:24:27)

Матерый наблюдал за котятами, ожидая ответ сестры, осторожно щупал их, фыркал на писк и придерживал, когда те пытались поползти в его сторону. Мелкие клубки шерсти, как вообще можно из таких комков стать полноценным хищником? Хотя, что уж говорить. Шенью и сестру свою младшую таким вот клубком помнил. Как она пищала под брюхом матери, а после, едва открыв глаза – принялась пищать на самого Шеня, когда тот отказывался ей давать свой хвост на «пососать». То еще было времечко.

Вздохнув, Шенью дернул ободранным ухом, когда сверху послышался сперва клекот Хаябусы. Этот трусливый кусок перьев так клекотал только на чужаков. Так что можно было смело отринуть мысль, что Хаябуса подобным звуком на родившихся львят реагирует. Вот только он мог бы и раньше предупредить капского о незваном госте.

- Доброго, - завидев другого самца с темной шкурой и черной гривой, что решил повесить на неё пару побрякушек, Шень дергает черной губой в прохладной усмешке, - радуйся, что не лицезрел это рождение с самого начала, чужак. Иначе бы так не улыбался.

Янтарными зрачками эта огромная туша буквально сканировала незнакомца, стараясь определить по любому его движению возможную ля себя или Цэрэн угрозу. Шень даже рефлекторно встал перед сестрой и племянниками, загораживая их от другого самца, пока он не продолжил цедить свои слова точно птичка певчая. Разве что баритон хромал.

- Великолепного Шенью? – голос матерого просто не мог не изойтись нотами смеха и иронии; яркие глаза буквально хохотали своими внутренними чертями, - Шенью стоит перед тобой, путешественник, но «великолепным» меня никто и никогда не называл. Спроси мою сестру, что сейчас нагло фыркает в свою лапу от сочетания столь противоречивых слов.

Но на сестру в итоге цокнули, а незнакомцу махнули головой, собираясь отвести его подальше от уставшей Цэрэн. Кажется, врагом он не был, да и зыркает этот темношкурый с тем еще любопытством, точно змей хитрый. Это невольно заставляло и самого Шеня проникаться любопытством к чужаку.

- О чем ты хотел поговорить со мной, странник? – спрашивает Шень, а следом добавляет, - и представься, а то так и буду разные эпитеты в сторону твоей хитрой морды придумывать.

Слушая путника не без интереса, матерый самец изредка шевелил ушами и кисточкой хвоста, продолжая прислушиваться к возне мелких комков за спиной и тихое дыхание сестры, что то и дело вспоминала про "великолепного" брата и продолжала пофыркивать. Ладно, с ней он и посел поговорить успеет, а на данный момент янтарные глаза не могли не прищуриться, ведь Фёбиус пришел сюда с желанием вступить в новую банду Шенью. Так, самолюбие слегка почесалось и снова ушло в глубину черной гривы.

- Я слишком стар для всяких девизов, - Шень усмехается и переступает с лапы на лапу, словно бы скелет бы настолько тяжелым, что не позволял долго замирать в одной позе, - но вон там, - он дергает головой, указывая на самый верх, в сторону северных гор, - обитает один молодой и перспективный царь Северного братства. И что-то взбрело мне в голову беречь его от излишне наглых до территорий, южан. Никак, сына в нём увидел.

Самоирония, она такая. Но отчасти в словах Шеня была и правда, Траин своим характером засел в душу капского льва. Было в этой самце что-то притягивающее, харизматичное и, одновременно, до икоты забавное. Как и в льве напротив. Пока оба она не замерли у обрыва и теперь смотрели вперед, где располагались земли известного своей тиранией, Скара.

- У него там и правда всё так плохо? - спрашивает темный чисто для галочки, пока сам переваривал слова путника и размышлял, принимать ли такую певчую пташку в кошачьей шкуре в ряды своей банды. Нет, Шень не смотрел на новичка сверху вниз (исключая рост и размеры), но пытался оценить хотя бы внешне на что тот горазд, - Фёбиус, если ты искал тут полное приключений место, где каждый день ты будешь сражаться с чужаками - увы, такого у меня нет. А вот ловить пару отшибленных на самосохранение львов-подростков, что бы те не сиганули с этой высоты за бешеной зеброй - запросто. Только сам за ними не сигани. Думаю, Траин будет не против, если ты будешь заглядывать к нему.

Опытный по части женщин, взгляд оценил ухмылку льва, стоило ему только прозрачно намекнуть.

- Ибо у меня с бабами тут реальные проблемы. Жена, да сестра. К последней лучше не подкатывать, сам видишь, она занята последствиями прошлого романа.

Шенью усмехнулся краем черного рта, еще более темного относительно всего цвета шкуры; конечно, любопытство путника стоило утолить сполна, ведь не в детский сад он явился вступать. Каждый бы хотел, что бы его спину прикрывали те кто должны быть сильнее прочих. Не зря Шенью именно так говорил про своих парней.

- Как я уже говорил, - прочищая горло легким кашлем, матерый поворачивает косматую голову назад, где послышались тяжелые шаги двух пар передних лап, - нас не много, но силы в нас достаточно.

Со стороны вершины плато вышли двое, прогибая и ломая под своими лапами ветки кустарников и легкую траву, уже влажную от вечернего ветра. Самцы, один из которых был едва ли меньше самого Шенью, да и цвет его шкуры, гривы и белков глаз указывал на многое. Дальнее родство, через хрен пойми какое колено, например. Он хмуро глянул на самого главаря банды, а следом и на новенького, дернув усами в недовольном, но немом возмущении.

- Эмтут опять уснул у камней и проморгал чужака? - спросил темно-бурый, продолжая смотреть своими синими глазами на морду Фёбиуса, - что скажешь, босс?

- Расслабься, Мунх - говорит Шенью достаточно тихо, дабы не дергать лежащую поодаль сестры, но в голосе звучала тяжесть власти, - путник лишь пожелал присоединиться к нам. Лучше скажи мне, где твоя жена, уже вечер, они отправились на охоту с приходом дня.

Янтарная радужка блеснула на фоне первых звезд, так отлично видневшихся со столь значимой высоты гор. Нет, матерый не запугивал и не отчитывал, но требовал уважения не только к себе, но и к обязанностям каждого в банде. Если Фёбиус останется с ними - он будет требовать и с него. Не надавливая, но прямо высказывая в лицо. Поэтому путнику лучше увидеть подобное со стороны и заранее намотать на ус.

- Расслабься, Шень, ты не хуже меня знаешь Шону. Она наверняка уже дотащила добычу к уступу. Проснется Ренита и осмотрит добычу на возможные болячки.

- Да уж, пожрать и правда не мешало бы, - почти риторически произносит глава  и кивает Мунху, безмолвно отпуская его в дальнейший патруль, покуда лев, что стоял со вторым капским всё время молча, помялся на месте и тряхнул своей белой гривой.

- Роар? - вопросительно произносит его имя Шенью и делает пару шагов вперед, подходя в изгнаннику-Ходоку, дабы заглянуть в его льдистые глаза, - что-то хочешь сказать? Вроде, твой народ не вырвал тебе на прощание язык.

- Я видел Диппера, - негромко, но по-юношески серьезно отвечает Роар, так же с любопытством поглядывая из-за Шенью на новенького, - он решил на сурикатов начать охоту.

- На кого?

- На сурикатов, Шень, на них, - повторил уже прилично отошедший Мунх, хохотнув под свои черные усы.

На что Шенью лишь судорожно выдохнул и приложил лапу к морде, молча отпуская Роара идти следом за своим наставником в делах патруля и возможных наездов на чужаков и борзых одиночек. Он потом поговорит с этим правильным до поведения юнцом, может даже сам поводит его на охоту, раз он не допер поглядеть на львиц, пока те охотились на подножье.

- Да, эти двое - почти полный мой патруль, - запоздало представил Шень своих подчиненных, уловив в глазах путешественника тень любопытства, - Эмтута ты еще увидишь, но лучше не пытайся шутить с ним, - темный вильнул хвостом, вспоминая давнее знакомство с барбарийцем, - он не понимает юмора и очень любит чесать когти о всё окружающее. И не важно, камень это или какое живое тело.

- Ну а теперь, Фёбиус, я бы хотел знать, - Шень почти плавно перевел разговор, решив, что пора помучить путника вопросами, - нет ли за твоим хвостом никаких темных дел, что могут положить тень уже на мою банду? Став одним из нас, ты становишься не только частью банды, не только ешь с нами одно мясо и спишь под одной крышей, но и отвечаешь за все свои прошлые проступки, если они настигли тебя в наших рядах. Мне нужна верность и честность, Фёбиус. Но даже в наше время для многих львов - это является слишком тяжелой платой.

Да, у Цэрэн сегодня насыщенный день.

Убедившись, что внезапно появившийся лев не желает никакого зла ее детям и, в общем-то, не имеет к новорожденным вообще никакого интереса, львица потеряла интерес и к нему, обращая все свое внимание на малышей. Те кряхтели и насасывали материнское молоко, пока просто не устали и не заснули с сосками во ртах. Бронзовая осторожно перетащила их к себе в передние лапы, где было теплее и мягче, и стала нежно вылизывать серую и белую головки с мохнатыми маленькими ушками.

Девочка определенно пошла в своего отца, такая же белая, как девственный снег. Разве что кончик хвоста очень темный, кисточка тоже будет темной, если даже не черной. А вот мальчик взял все от капского наследства, серенький, точно в мать, а еще не шибко активный, в отличии от сестры. Нет, вовсе не слабый, а просто… неактивный. Львица вздохнула и снова языком провела по макушкам детей. Любимых и долгожданных детей.

- А они похожи на тебя, - осведомился Деймон, забравшись на лапу подруги и разглядывая сопящие комки между ее передних лап. Они и правда были милые, даже ворчливый шаман это признал, пусть и не собирался признаваться вслух. Он вообще не видел себя в роли няньки, но его не спрашивали, так что приходилось мириться со свей будущей участью.

- Да. И похожи на своего отца.

Змей хмыкнул. Не любил он говорить о том Ходоке.

- Как ты хочешь их назвать?

- Мальчика я назову Меотид, - подумав, уверенно сказала Мышка, урча на сына. В честь великого озера, про которое она однажды слышала в своих путешествиях от старых львиц-шаманок, которые путишествовали еще больше, чем она, и видели во много раз больше. Спокойное, но величественное озеро. - А девочку… Девочку я назовут Нехемия. В честь солнца, что окропляет своим светом.

- Хорошие имена, имеют свое место в шаманской иерархии.

- Да, я знаю.

- Пусть духи будут милостивы к ним и подарят им долгую и счастливую жизнь, - Деймон высунул раздвоенный язык, добавив еще что-то шепотом. Цэрэн улыбнулась на эти слова. Заговор на удачу, конечно, это же Деймон. Но мысленно Мышка тоже попросила духов подарить удачу ее детям в будущем, чтобы они росли счастливо и беззаботно. - Кхм, - змей косо взглянул на львов, что стояли поодаль, - а это что за клоун местного разлива? И братец мне твой не нравится, самовлюбленный балван.

- Умолкни, Деймон. Если этот лев не желает зла, то ты не имеешь права оскорблять его. И тем более, моего брата.

- Да как скажешь, - шикнул змей, но, видимо, остался все равно при своем мнении. – Только хватит лясы точить, уже вечер, не землю опускается туман и наступает время духов. А они шутить не любят, сама знаешь. Тебе и детям лучше укрыться где-нибудь, надеюсь, твой любимый братец, - он специально выделил эти слова, - позаботиться о тебе. Хотя никакой пещеры я не видел, хочу верить, что нам не придется ночевать здесь. Львятам нужен покой и тепло.

- Как и мне, - вздохнула львица, ведь она еще толком не отдохнула от родов, но змей был прав. Кашлянув, Цэрэн повернула голову в сторону львов: - Шенью, становится холодно. Я не хочу тебя напрягать, но львятам лучше ночевать в тепле и сухости. Если здесь есть пещера, то она подойдет в самый раз.

Цэрэн и правда вздохнула слишком громко. Но, в общем-то, ей было относительно все равно на склеры детей. Она ушла из родного прайда и от его законов, иерархии, пусть у львят будут белые глаза, пусть, Мышка ни на грамм не станет меньше их любить. Шаманы или нет, черные глаза или белые – это не важно. Эти два сопящих маленьких комка - ее дети, ее опора и гордость. И пусть сейчас им исполнилось всего четверть часа после рождения, львица уже безудержно любила сына и дочь, не взирая на то, каков их внешний вид и характер. Она полюбила их, едва они начали пинаться изнутри, сейчас же, увидев и почувствовав, понимала, что ради них стоило пройти тот долгий путь и вытерпеть всю боль.

Мелкая кобра на ее лапе слегка распустила капюшон, но исключительно от волнения. Конечно же змей понял и вздох подруги, и взгляд ее братца. Они оба думали над тем, с каким наследием родятся львята. Точнее, это станет ясно, когда они откроют глаза. Скорее всего, чешуйчатый уже знал ответ на этот вопрос, но молчал, как и всегда. Он не собирался влезать, если не спросят прямо. Важен не ответ, а путь, который ведет к этому ответу. Это знала и Цэрэн, поэтому не спрашивала.

Мышка тепло улыбнулась, когда брат «боднул» ее в лоб. Прижала уши и потерлась об его голову макушкой, точно как в далеко забытом детстве, пряча морду в густой черной гриве. Тот же запах, тот же голос. Она так долго искала его, чтобы совершить свою месть и расправу, но… Не может. И никогда не сможет. Бронзовая любит этого льва, всегда любила больше всех своих братьев, причинить ему зло было просто выше ее сил. Боги свидетели, она любила и скучала по нему больше, чем ненавидела.

- Только осторожно, - наблюдая, как Нехемия поджала под себя маленькие лапки во рту дяди и… даже не проснулась. Вообще. Только «лысый» хвостик дрожал. Вот же сплюша маленькая, наелась досыта и дрыхннет. Но Мышка медлить не стала, взяла Меотида за маленькую холку, и оперлась на плечо брата. Лапы откровенно не держали, дрожали и слабо держали уставшее тело, но ей нужно было встать и идти, потому что Деймон прав: ночь духов не для детей.

- Спасибо, брат, - негромко сказала она сквозь шерстку сына, следуя за Шенью.

—- > Уступ под стеной