Будь Меотид постарше, быть может, он бы оценил веселое передвижение в зубах у мамы. А что? Львенок бы висел лапками вниз, наслаждался бы великолепными видами... в общем, весело бы проводил время. Лапами двигать не надо, месить землю ни к чему. Катись себе и катись туда, куда взрослым надо. Им же виднее.

Но пока что Меотид был маленьким... нет, даже крошечным шерстяным клубочком. Он медленно поводил носом, когда матушка взяла львенка в пасть. Он ведь только устроился возле ее брюха, чтобы спокойно поспать и видеть сны: теплые вкусные молочные реки, приятные носу запахи, мелодии и звуки... Однако, идиллию нужно было обязательно нарушить, обязательно самым наглым образом взять его в зубы, подставить холодному потоку ветра и заставлять беспомощные крохотные лапки трястись в воздухе. Без опоры Меотид чувствовал себя неловко: он сначала запищал наравне со своей сестренкой (скорее это было "стадное чувство" - если плачет львенок, то возможно, что он в опасности, а значит, и сам Меотид может быть в такой же беде), завертел лапами, заерзал, словно гусеничка. Ничего не помогало: мама бережно несла его в зубах и не желала отпускать.

Поэтому, когда Меотид через какое-то время понял, что ему ничего не грозит (а понял он это быстро и в основном благодаря родному запаху матери), то тогда угомонился кричать и рваться. И Цэрэн уже чувствовала, как ее сын меньше пищит, меньше ворочается и вообще притих так, словно у него сердечко от страха разорвалось. Правда, спустя какое-то время он снова подал признаки жизни, но это скорее с целью: "не бойтесь, я еще живой, мне просто кричать лень".

Еще чуть погодя у Меотида задрожали лапки от холода. Он запыхтел, зафырчал и прежнее молоко, что у него находилось в животике, чуть не вырвалось наружу. Ему было неуютно, но он терпел, потому что у этого ребенка совсем не оставалось сил на истерику. Да и вообще спать хотелось.

Впрочем, тихие повизгивания, пыхтения и греблю лапками еще никто не отменял!

К великому счастью для Меотида, его страдания совсем скоро закончились. Сначала перестал дуть ветер, потом появился еще один сладкий запах львицы, а потом вовсе его опустили в мягкие лапы. Он слышал разговоры, но не понимал их смысл: ему снова хотелось покушать и лечь спать, а потому он беспомощно тыкался носиком в шерсть Цэрэн и барахтался в ее лапах, словно в море.

Открыл пасть, требовательно издал еще один писк и притих.

"Блин, ну что за отстой".

Ренита спокойно дремала в прохладной пещере, решив проспать до самого утра, никем не потревоженная. Да и она сейчас старалась спать как можно больше, ибо слабость после укуса змеи все еще давала о себе знать, вызывая не то дрожь, не то прилив горькой слюны во рту. Рвоты не было и то хорошо. Реабилитация будет еще несколько дней продолжаться, учитывая, что первый день она вообще пластом лежала. Да и грех жаловаться, на самом деле, стоит сказать спасибо, что вообще жива осталась, а то едва лапки не склеила.

Приход Шенью она скорее почувствовала, чем услышала. Снова патрулировал и раздавал указания, он теперь главарь банды, все же, «важная шишка» и, как бы грустно это не звучало, на нее, на Рену, у льва оставалось не особо много времени. Разве что только ночью она грелась об его теплый бок, счастливо урча на пушистое и местами покоцанное ухо. Конечно же темношкурая старалась всегда быть с ним рядом, но тихой и спокойной жизни, как раньше, наедине друг с другом никогда не будет. А потому молодая львица старалась уловить каждый момент вместе, потому что они были дороги и мимолетны.

Улыбнулась от его голоса, Ренита слабо приподняла голову и улыбнулась еще шире, не открывая глаза, когда лев боднул ее в ухо. Жадно вдохнула его запах, счастливо морща черный нос. Широко зевая, только-только стала разлеплять глаза, как вдруг…

- ШЕНЬЭТОЧОТАКОЕ?!

Взвыла львица и от испуга с места подпрыгнула вверх на добрых пару метров, долбанувшись головой об край пещеры, рассыпая мелкие камушки с потолка на пол. Игнорируя яркие звездочки перед глазами и пищащий белый комок рядом со своими лапами, Ренита облокотилась спиной на край пещеры и встала на задние лапы, всерьез пытаясь срастись с каменной стеной и никогда больше не выходить наружу. Она даже дышать перестала, потому что это пушистое дитё три секунды назад тыкалось ей в живот! И не просто тыкалось, а молоко искало!

«Я сейчас кому-то хозяйство под корень срежу и заставлю любоваться», - промелькнула злая мысль в голове Рены, когда она встретилась взглядом с Шенем, всем своим видом показывая, что, если бы не котенок перед лапами, его бы точно кастрировали. Прямо здесь, на месте, кроваво и безжалостно. Часто дыша от испуга по поводу котенка у лап и злости на Шенью, она переводила ошалевший взгляд на него, на львицу и обратно. Так до тех пор, пока под лапами снова не запищал белый котенок. Только тогда серый взгляд опустился вниз, словно увидел его впервые и… Белый котенок. Серый. Львица. Которую привел Шенью.

Раз. Два. Три.

- Шееееень, - «сползая» со стены и обползая львенка по краю пещеры, Рена то и дело срывалась на рык и жала уши к голове. О, сейчас она вовсе не была привычной веселой шиложопой львичкой, сейчас она была мерзкой фурией, на мужика которой кто-то позарился и этот «кто-то» жестоко поплатиться за свой глупый проступок. - Ты же говорил, что твоя жена умерла. Ты же говорил, что у тебя больше нет детей.

Она рычала и скалила клыки, но вовсе не на львицу и тем более ни на котят, а на Шенью. Кошачьи зрачки сузились от ярости, поблескивая в полутьме.

- Объяснись, или клянусь всеми богами, я вцеплюсь тебе в глотку за вранье!

Цэрэн была… Мягко говоря, в шоке. Это очень мягко говоря!

Про прыжки, уползания и убегания молодой львицы Мышка и вовсе решила промолчать и сделать вид, что она занята сыном в своих лапах. Ее серенький малыш слабо пищал, можно сказать не пищал вообще, но внешне был здоров и кушал тоже нормально. Наверное, просто уморился, да и от тряски устал, он ведь родился только час назад, ему вообще было положено только кушать и спать попой кверху. Зато его сестренка отличалась особой активностью, пищала без умолку и лапками дрыгала, словно хотела взять и побежать.

Правда, поведение темной львицы взволновало бронзовую, точнее то, насколько дочка находится близко к ней. Цэрэн резко дернулась, силясь встать и забрать Нехемию, но… лапы стали ватными и отказывались поднимать самку. Бронзовая попробовала снова, на этот раз спокойней и медленней, но снова получила только боль в спине и голове. Голова у нее и правда раскалывалась, зрение село, поэтому пришлось часто моргать. Но ничего, пройдет, это последствия родов и перехода.

Громко выдохнула, когда, кажется, брат увидел слабые порывы своей сестры и вложил в ее лапы испуганную Нехемию. Малышка и правда испугалась громких звуков, Цэрэн тут же стала ее вылизывать, целуя в маленькую мордочку, не забывая и про Меотида, который снова и не собирался какие-то звуки издавать.

- Дай им поесть, пока я разберусь с этим излишне импульсивным ребенком.

«Ребенком? - не поняла Мышка, переводя взгляд с брата на львицу и обратно. – Так она его дочь?»

И хорошо, что эти слова так и остались мыслями, потому что представление молодой львичке отчасти успокоило. Его самка? Супруга? Это многое объясняло и в то же время не объясняло ничего. Но Цэрэн не стала задавать вопросы, это было не в ее характере, в конце концов, ей ли судить брата, если она сама переспала со львом, которого не знает и больше никогда не увидит? Только имя и род остались в памяти. И дети, конечно дети, ее любимые котята. Мышка снова лизнула мордочку каждого, успокаивая и грея.

Уже хотела сказать, что рада Рените и что вовсе не собирается забирать у нее Шенью, ибо он ей только брат, но язык не желал слушаться. Бронзовая почувствовала сильную тяжесть в голове, веки стали весом в тонну, неподъемные, голова трещала от боли и ее пришлось положить на одну из лап, прикрыв глаза. Роды истощили, а переход только усугубил. Или, быть может, она чем-то не угодила духам и те сейчас злятся на нее, подвергая таким испытаниям. Но ей нельзя отключаться, нельзя.

Лот "Сердецей" применен и убран из инвентаря.
Трава характеризуется резким повышением всех жизненных показателей, из-за чего больной на 2-3 поста становится чрезмерно возбудим и гиперактивен; в дальнейшем же наблюдается сильнейшая слабость и сонливость (антибонус "-2" на десять последующих постов и остаточный антибонус "-1" на целые игровые сутки).