- Что ж, значит, раздобудем тебе что-то поесть, - голос Ньека звучал спокойно и уверенно, чтобы у малыша не осталось никаких сомнений - его бравый и храбрый отец немедленно раздобудет ему пищу прямо посреди пустыни. Желательно не отходя далеко. Вот только взгляд храброго и бравого отца был тревожен. Молока, естественно, у него нет. Он понятия не имел, сколько им еще идти до семейства тетки - может, со временем они передвинулись куда-то. Оказаться в глухомани с детенышем на лапах, с которым даже не поохотишься, потому что он маленький и не оставишь одного - ну, потому что он маленький - так себе перспектива. Но Ньекунду очень старался не показывать своих тревог. Его сын, его прекрасный сын вел себя отлично. Не хныкал, не жаловался, а еще Ньек заметил, что малыш старается таскать собственный хвост в зубах - так его отец мог опускать голову ниже, когда нес сына в зубах, не боясь, что сыновий хвостик будет тащиться по земле. Когда устаешь, так идти легче.

Ньекунду наклонился и лизнул Леви в затылок. Он обязан его защитить. Проблема еще была в том, что они не могли долго идти под солнцем - Ньек заметил еще давно, что его сыну становится больно, если слишком долго находится под открытыми лучами. Надо отыскать ему логово с хорошей растительностью, следить, чтобы он не пропадал на солнце слишком долго.  Ох, как же в будущем он будет жить в саванне один? Ладно, до этого еще далеко. Надо раздобыть пищи. Может, попробовать поймать что-то маленькое. Леви придется пожевать мясо...

Вдруг Ньек услышал низкий рык, круто обернулся и увидел двух львиц, которые, вне всякого сомнения, приближались к нему. Он напрягся. Здесь расположился прайд? Вроде бы никаких меток он не чуял, но, с другой стороны, пасть у него почти всегда занята Леви, а так отслеживать запахи сложно. Ньекунду приподнялся. Вид у незнакомок настороженный, но не агрессивный. Нападать и скалить зубы они не спешили. Ньекунду неторопливо уселся и наклонил голову, не сводя с них взгляда и стараясь выглядеть как можно дружелюбнее.

- Здравствуйте, - сказал он уважительно. - Меня зовут Ньекунду, а это мой сын Левитан. Просим прощения, что зашли на вашу территорию. Так вышло, что мать моего сына нас покинула, - он понизил голос. - И мы идем к моим родственникам. Только вот дорога длинная, а мой сын голоден... - Ньекунду помедлил секунду, потом решился. - Не найдется ли у вас молока? Взамен я с радостью помогу вам с добычей и охраной территорий. Нам бы только передохнуть ненадолго, пока Леви не окрепнет чуть-чуть, - ненадолго это и несколько дней, и несколько недель. В зависимости от того, будут ли им рады.

Юви лишь кивнула в ответ на приветствие незнакомки, отведя взгляд от бледных глаз. Кейона, кажется так ее назвал Кадехо? Странная. Даже пугающая немного. Судя по движению глаз, слепая. Может не совсем, но что-то с ее зрением точно не так.

Тем временем лежащая на земле потеряшка пришла в себя.

— Папа? — нежный голосок заставил рыжую повернуться к малышке. Надо расспросить ее, выяснить, где ее родители, и вернуть ее им поскорее. И так проблем хватает. Но Юви и рта не успела раскрыть, как кроха сорвалась с места и, папой прыжком преодолев разделяющее их расстояние, прижалась к ее лапе. К ее лапе! Чужая малышка! Хищница растерянно замерла, не зная, что делать, не сигая глядя на детеныша.

— Вы ее мама? — подала голос Кейона, и Юви окончательно растерялась. Шах и мат. Контрольный в голову. Вот же блин, нельзя такие неудобные вопросы прям в лоб задавать. Перым порывом было фыркнуть и ответить что-нибудь ехидное, но маленький комочек, прижавшийся к лапе, заставил рыжую проглотить едва не сорвавшиеся с языка слова. Вдруг они еще больше напугают это тощее недоразумение?

Внезапно, нежданно негаданно, волна нежности затопила обычно равнодушную к детям охотницу. Это было удивительно, никогда раньше подобные чувства у львицы не возникали. Это пугало, это шокировало. Юви опустила тощий зад на землю и обняла малышку.

— Не бойся, милая, все хорошо. Я не дам тебя в обиду, обещаю. Все будет хорошо, слышишь? — рыжая поймала испуганный взгляд крохи и мягко улыбнулась.

Болтовня Джея отвлекла рыжую, и она взглянула на светлошкурого самца, вздернув бровь. Спасибо конечно, братан, что разъяснил ситуацию, избавив от необходимости отвечать Кейоне, но можно было бы и потактичнее. Малышка и так напугана до смерти. Впрочем, ожидаемо. Джей в своем репертуаре.

Юви уже собиралась кивнуть, мол, давай, пи**уй на поиски, да порезвее, но слова Кадехо заставили ее призадуматься. Мда, могла бы и пораньше мозги включить. Переклинило что-то, башка совсем варить перестала. Скорее всего он был прав, казалось, малышка здесь уже давно, но родителей все равно стоило бы поискать. А вдруг? Но это не горит, этим можно заняться чуть позже. А пока стоило попытаться разговорить кроху, выяснить, ранена ли она, и по возможности переместиться в безопасное место. Да, в окружении незнакомой толпы львица чувствовала себя не слишком уютно, особенно сейчас, когда в ее лапах замерло беспомощное существо, которое, как вдруг осознала хищница, она будет защищать любой ценой. Кроха вызывала у тощей самки непередаваемую бурю эмоций, с которыми сложно было справиться. Эта малышка была такой хрупкой, такой нежной, такой маленькой и трепетной.  Юви почувствовала, как колотится сердце потеряшки, и прижала ее к себе покрепче.

— Мы еще успеем поискать ее родителей, если в этом вообще будет смысл. Сейчас я предлагаю переместиться в безопасное место. Без обид, но мы тут представляем весьма живописную группу - малышка, раненый, едва видящий, и слепая, верно? Ваши спутники не в счет, они не смогут дать достойный отпор в случае опасности, — Юви окинула взглядом их побитую кучку и хмыкнула. Это какой-то сюр. И туша бешеного козла на фоне.

— Джей, у тебя с подружкой какие планы? Наше семейство обосновалось тут неподалеку. Идете? И этот горе-боец с вами, как я понимаю?

Да-да, от Юви не укрылась легкая подколка раненого самца в сторону ее соплеменника. Неожиданно это оказалось неприятно. Джей считай член семьи, и какой-то лузер со вспоротой грудиной что-то еще говорит? Господи, да кому всралась твоя лохматость? Лучше бы гордился своими умениями и поступками, чем брутальным видом. Тоже мне.

Рыжая взглянула на Кадехо. Тащить его к семейству не хотелось, но бросить тут, такого большого и такого беззащитного в то же время, было как-то жестоко. Кроме того, если Кейона с Джеем его искали, значит они путешествовали вместе? Тогда может и ничего? Блин, неужели придется брать с собой их всех? Малышка ладно, Юви уже поняла, что не оставит ее тут, но остальные? Мда. Но выбора походу нет.

Трапезу Асани закончил очень скоро, ибо всего за день до прибытия он хорошо поел (не стоит говорить, что это было так близко к месту жительства леопардов, что герой чудом избежал люлей?), да и аппетит как-то сам ушёл, когда малая вгрызлась в брюхо, словно её неделю не кормили. Кишки... бррр. "Может, и не кормили, — пронеслось в голове ". Родители, что так спокойно отпускают дитя гулять одну, явно верят в её силы прокормить себя самостоятельно. Впрочем, сам он тоже активно помогал матери в охоте, будучи подростком. Самец взглянул на новую знакомую чуть иначе, с лёгким уважением. Устроившись чуть в стороне от туши, лев принялся наблюдать за новой знакомой, испытывая сильную брезгливость к кишкам, которые Мила с таким желанием уплетала. Сани может съесть внутренности, когда это необходимо, но больше предпочитает непосредственно мясо, особенно филе, ещё ему нравится костный мозг.  Если нечего делать, то он готов уделить время тому, чтобы выгрызть каждый миллиметр костного вещества. А вот этот львёнок явно не привередлив. Мила такая миниатюрная по размерам, что можно принять за котёнка, но пропорции тела уже стали довольно женственными.

— Мне мама тоже говорила, что внутренности — самое полезное и вкусное. Но я, знаешь ли, очень избирателен в пище. Не пришлось по нраву. А ты давно ела, позволь спросить?  — поинтересовался лев, не уверенный, что его услышали.

Упоминание матери невольно разбудило тоску. "Хорошо, что она спиной ко мне, — отстранённо проползло в голове Сани." Когти почесали землю и немного погодя парень взял себя в лапы. Его некому жалеть, никто и не должен, он лев или кролик? Раскисает тут перед молодой львицей. Чего не хватало. Мысленно ударив себя лапой по морде, Асани задрал голову, переводя внимания на безмолвную высь тёмно-синего полотна. В саванне  было слегка влажно, но это не приносило дискомфорта, а даже наоборот. Над головой ясное небо с неисчесляемым количеством звёзд, среди которых водрузилась желооватая луна. Каждый раз небесные светила заставляют льва думать о миллионе вещей разом, вдохновляться, грустить, мечтать. На этот раз он задумался о своём значении в этом круговороте жизни. Какая цель его блужданий по земле? Кто-то заводит потомство и посвящает себя воспитанию детишек, но Сани точно уверен, что этих мелких спиногрызов он разводить не хочет. Может, в будущем передумает, а пока счастлив быть бездетным. Иные же становятся правителями, создают свой прайд и занимаются его процветанием. Третьи вообще гедонисты, получающие удовольствия на протяжении всего жизненного пути, их не волнуют ни беды, ни заботы. "А я чего хочу? — вопросил сам у себя молодой лев".  Ещё пристальнее посмотрел Асани на Луну. Тишина. Никакого ответа. Видимо, данную истину он должен понять самостоятельно.  Ему даже померещился шёпот отца: "Терпение". Самовнушение.

Голос юной львицы так резко вывел его из раздумий, что лев себе под нос даже  тихо рыкнул. Обещание рассказать про края, в которые попал Асани, прозвучало настолько жутко, что самец вскинул брови в удивлении. Через мгновение подросток низко запела.

— Мы что, в мьюзикле? — усмехнулся самец, закатывая глаза. А одарив улыбкой, произнес: — Главное — не надорвись, милашка.

Несмотря на вредность, парень заметил, что звучала она хорошо. Лев навострил уши, внимательно слушая песню, которая смутно казалась знакомой. Что ж, он много где был, мог услышать мимоходом. Через пару строк ему неистово захотелось подпеть, но он не знал слов, да и голос его не самый музыкальный, лучше не пугать дитя. Мила подскочила на все четыре и принялась танцевать вокруг Асани. Поначалу он лишь следил за ней вглядом, но вскоре тоже поднялся на лапы и присоединился к танцам. Что заставило его, подгадав момент, пристроиться морда к морде к Миле, выделывая па задом вперёд в такт ее пения, он не мог сказать. Что-то первобытное велело ему поднять жопу и повеселиться с этой юной особой, забыв обо всех и обо всём, поддаться инстинктам и всего навсего наслаждаться весельем. Двигался он неуклюже, да ещё и не мог расслабиться из-за опаски упасть буквально, учитывая редкие лужи, в грязь лицом и опозориться перед юной львицей, но остановить желание танцевать не мог.  Она пела просто невероятно, нет слов в его лексиконе, чтобы передать всё благолепие. И уже даже почти забылось, как она неловко приземлилась на обед самца.  Почти. У Сани не выходило двигаться так же ловко, как  и львица, но он старался поспевать за ней, хотя был намного больше, тяжелее и неклюжее. Мила же стала в эту ночь показателем настоящей женской грации и очарования, вы бы только видели, как блестели её глазки! Блеск настолько завораживал, что Асани и позабыл о плохих способностях танцора, в этот момент он знал, что никто его не осудит. Круг за кругом, голова едва не слетела прочь в неистовом ритме.

Малышка удумала петь ему прямо в ухо (удивительно, как она вообще дотянулась), а парень в ответ смешно тряс головой и махал ушами, чтобы избавиться от этого ощущения. Недовольно заурчав и нахмурившись, он не остановился, пока не прозвучали последние слова песни. Затем резкий тормоз.

Когда танец завершился, атмосфера вокруг пары львов резко сменилась. Прошла игривость, задор и веселье. От них ни осталось и следа, мозг тут же переключился на новую обстановку, но почему это произошло никак было не понять. Словно сразу стало холодно, даже подул ветер, заставляя Асани вздрогнуть от нежданного порыва воздуха, разлохматить его и вызвать мурашки. Мила не смотрела на него, а он, потаращивщись ей в затылок полминуты, тоже отвернулся в другую сторону. Его оскорбило это невежество. Ему особо не доводилось танцевать прежде, в его жизни почти не было музыки и забав, и Асани показалось предательством такое равнодушное отношение, после парного танца. Да, он мог наступить девочке на лапу несколько раз и, скорее всего, сделал это, но не повод же, ничего не сказав, отвернуться. Молодой лев не эмпатичен, но чувствителен к изменению окружающей обстановки, будь то природа или другое животное. И сейчас он ощущал, что ему не рады. А раз ему не рады, то и он тоже, танцевать перед кем-то Сани не намерен. И не важно, что уже сделал это. Что обидело молодого льва, он не мог понять, ему  не нравилось, что Мила ни слова не сказала по завершению плясок. Его задело это, как и задело то, что он вообще вступил в танец, выставив себя полным дураком, а его недавняя партнёрша никак не успокоила его, лишь села задом. А ему бы не помешала пара вдохновляющих слов. Сани терзали догадки. Вроде она не хочет его высмеять, раз молчит уже столько времени, да и в его сторону не смотрит, а морда и вовсе словно окаменела. Когда мать была недовольна, он чувствовал похожие эмоции. Он видел подвох в каждой чёрточке лица, каждом жесте и слове, и это заставляло его подписать уши и хвост, прячась где-нибудь в углу, чтобы не видеть и чтобы его не видели. Параллель, которую провел Асани, удивила его самого. Прятаться лев, конечно, не будет, нов от неприятное чувство остаётся, словно он налажал. А он так не любил совершать ошибки, он считал, что идеален, а ошибки говорили об обратном. Однако так же сильно, как он их не любил, он принимал их и делал выводы. Ладно, вернёмся к Миле.

Вскоре юная львица заговорила. Произнесла лишь одну фразу, а температура словно ещё больше опустилась. Лев сразу же понял, что подростку не понравились его не злые насмешки, но, видимо, она не поняла, что они не злые. Но раз она так вспыльчива, что не смогла понять, на кой чёрт ему объясняться? Однако Мила понравилась парню. Она забавная и очень активная, в отличие от него. Эта милая львица как глоток чего-то нового, свежего. Асани стал ещё более угрюмым. Неприятная ситуация. Он ничего не ответил, только остался сидеть, как сидел, двигая лишь ушами, реагирующими на звуки. Чем дольше они молчали, тем хуже чувствовал себя парень. «Я не хотел её обидеть, — думал он, — невинная издёвка, зачем всё так воспринимать?» Он нормально с представителями своего вида не разговаривал со смерти его матери. Она была последним львом, который не желал ему зла. Отец, мать и он — вот и вся их семья, почти никакой социализации. Бывало ненадолго они находись близ других львов, в основном на водопое, там можно было поиграть с чужими ребятами, но в большинстве случаев никто не проявлял дружелюбия. Терпение да, а дружелюбием никто не располагал. В джунглях выживать тяжело, оттого животные становятся агрессивными, необщительными и недоверчивыми. Поэтому Асани стало грустно, что первый представитель его вида, который  не захотел его убить, не желает теперь разговаривать. А как вернуть расположение он не знает, да и гордость не даёт сделать первый шаг, он не хочет, чтобы Мила взяла за привычку манипулировать так им, если им удастся ещё наладить контакт.

Никто из  них не задумывался, что они сейчас точно две глыбы льда, такие же неподвижные, и такие же холодные. Ни один зверь даже бы не заметил их, находясь вплотную. Это львы? Да нет, камни какие-то. Мыши бегали вокруг них, порой даже запрыгивая на лапы. Асани успел уйти глубоко в свои мысли, когда услышал ещё одну фразу и на этот раз повернул голову.

— Что ж, надеюсь, я достаточно тебя развлекла и отработала свой обед.

Мила смотрела и говорила безэмоционально, что в душе заставляло Асани ещё больше чувствовать свою вину, но внешне он не показал этого. Также холодно смотрел в ответ. Юная львица поднялась и побежала прочь. Последняя фраза не понравилась льву. Словно ему нужна была плата за ужин, ему не было жаль убитой добычи, что за слова такие? Она нарочно это сказала или правда так думает? «Догнать ли мне её или оставить в покое? — вопросил сам у себя парень» Встав на лапы, Сани кинулся вслед за подростком. Он был тяжелее и менее проворней львицы, но всё же больше и сильнее, поэтому за несколько прыжков он догнал Милу и появился прямо перед её мордой, преграждая ей путь.

— Постой, Мила. Я не желал тебя обидеть, всего лишь шутил. Прости, если так вышло, но и тебе не стоит так заводиться из-за пустяков, не думаешь? Мне понравилось с тобой и я хотел бы проводить тебя до куда тебе необходимо. Если ты заинтересована. Не захочешь, пойдём разными дорогами, не беда. Настаивать не стану.

Длительная прогулка по стоянке львов все же не дала новой пищи для ума, а лапам какого-либо осмысленного действия. Периодически бросая взгляд на Килиманджаро, он все порывался пойти туда, но никак не мог решиться пойти туда в одиночку. Игнус, наворачивая круги вокруг, мысленно прокручивал одни и те же мысли и планы, никак не находя чего-то конкретного и подходящего:

"Нужно оказаться там."

"Ритуал должен быть произведен внутри."

"Найти проход помогут они."

"Это самая главная цель."

Пирос также замолк, словно погрузился в свои раздумья, отчего ощущение отчужденности от окружающего мира стало еще сильнее. Все вокруг были заняты своими делами, где Игнусу не досталось никакой важной роли: не от отсутствия инициативы от него самого, не то от банального игнорирования все еще невесть откуда свалившегося на их головы льва. В конце концов этот бесконечный поток мыслей заставил его остановиться на месте и как следует потрясти головой.

"— Слушай..."

Внезапный голос Пироса, пронесшийся по голове, заставил Игнуса инстинктивно вздрогнуть. Благо, что на него никто сильно не обращал внимания, иначе лишнего внимания было бы не избежать.

"— Не надо настолько переживать, это всего лишь я," — с насмешкой в голосе отреагировал Пирос. — Я тут кое о чем подумал... Нам нужно оказаться возле источника Вечного Огня, а вход в потенциальную пещеру может знать кто-то из них, верно?

"— Да, все верно."

"— Для этого нам нужно убедить показать это место, верно?"

"— Да, но я не пойму к чему ты клонишь..."

"— Скажи мне, как много вопросов вызовет твое желание залезть в огненное пекло, которое уничтожило большую часть местного прайда, чтобы провести ритуал призыва?"

Игнус резко замолк и задумался.

"— Это будет крайне подозрительно. Твою "лояльность" и мотивы поставят под сомнение, и ты рискуешь лишиться хоть какого-то шанса на их помощь. Поэтому, чтобы не проколоться на этом, каким-либо образом не стоит даже пытаться намекать им на твои навыки и знания. Тут случай с Шайеной не в счет, она все равно ничего не поняла тогда. Однако есть кое-кто, перед кем ты покрасовался от души..."

"— Сунита! Она видела Призрачное Пламя!"

"— Именно. А если девка расскажет об этом кому-то еще, то проблем не избежать. Начиная от того, что ты вообще способен его призывать, заканчивая тем, что это все же огонь, с которым у остальных случились неожиданные и близкие отношения. Давай убережем себя от всего этого и убедимся, что она ничего никому не расскажет."

"— А если она забыла и мы лишь сделаем хуже, если привлечем ее внимание к прошлому..."

"— Во имя Огненного Льва, Игнус, поработай мозгами хоть немного! Попробуй аккуратно выведать у нее про это, не говори об этом в лоб в конце концов! Если она и вправду не помнит, то, думается мне, даже ты это поймешь. А теперь собрал себя и лапы в кучу и бегом искать девку!"

Игнус резко развернулся на месте и начал осматриваться вокруг, пытаясь найти львицу, но поблизости ее нигде не было. Несмотря на то, что смысла в спешке не было, красношкурый все же старался сделать все как можно быстрее, словно Сунита уже вот-вот кому-то собирается проболтаться обо всём. Быстро отбежав чуть подальше от основной массы, Игнус все же заметил вдали знакомую морду и быстро помчался к ней, пока она не слилась с большей толпой, нежели каким-то незнакомым львом.

— Сунита! — крикнул Игнус, надеясь, что она остановится.

И она остановилась, как и ее спутник. Спешно нагнав их, он без лишних слов обратился к львице:

— Извини, что отвлекаю, но мы можем поговорить пару секунд наедине? Ты можешь подождать нас здесь, мы быстро вернемся, — последнюю фразу Игнус бросил в сторону незнакомого льва.

Отойдя чуть поодаль от незнакомца, Игнус, убедившись, что вокруг больше никого нет и никто не подслушивает их разговор, повернулся к Суните и спросил:

— Скажи мне... Во время атаки гиен... Ты помнишь что-нибудь?

Столько незнакомцев сразу — это было… странно. Силь, прежде в своей жизни не общавшаяся ни с кем, кроме своих родителей, не сказать, чтобы была шокирована большой компанией, но и не испугалась. Скорее, она не понимала, кто они такие, как нужно себя вести. Обняв лапу рыжей львицы как родную материнскую, Силь, чуть сгорбившись и как будто бы спрятавшись за большой лапой взрослой самки, внимательно наблюдала и изучала. Её пробуждение не осталось без внимания и она была готова его отразить. Да, вот так сразу, в осторожные штыки.

— Не бойся нас, кроха, мы хорошие. — Силь чуть задрала голову, вглядываясь в новую для себя морду незнакомки. Глаза нашли глаза, но что-то тут было не так. Те глаза, что имели прозрачно-салатовый цвет, недоуменно сощурились, внимательно подмечая детали. А непослушный нетактичный рот, конечно же, не смог смолчать.

— У тебя глаза странные, — не стесняясь, чуть сипловато, в лоб заявила Силька, даже не поняв, что вряд ли стоит говорить такое не то что при первом знакомстве, а вообще. Но какой с неё спрос? За пять месяцев жизни малышка как губка впитывала в себя лишь то, чему её могли научить родители, а они были… скажем так, не лучшими воспитателями. Неосторожные, грубые, такие же нетактичные, полагавшие, что детёныш с раннего возраста такой же умный и сообразительный, как взрослые. Они говорили дочери только правду, причем любую, какой бы грубой или неприятной она не была — и Силь запоминала. В её голове успела сложиться некая модель поведения, основанная на отце с матерью, и у зеленоглазой малышки просто не было выбора, кроме как применять её в своей собственной жизни. Ляпать что попало, неосознанно грубить, а порой даже сказать гадкое обидное слово, прямо как частенько прилетало в её адрес.

Между тем, разговор шел дальше. И совсем не радовал.

— Других львов мы тут не видели, а степи у нас просматриваются хороши. Если бы кто в панике бегал и искал свою дочь - мы бы давно заметили. Кто бы ее тут ни оставил - сделали они это давно, — то были слова льва. И какого! Большой, лохматый, бородатый! Грива такая, какая отцу Сильки с его небогатой шевелюрой даже и не снилась! А слова такие, что ударили под дых без прикосновения. Силь не особо внимательно слушала, занятая изучением своих новых знакомых, но какие-то слова долетели до её ушей и осели там неприятной горечью. Если бы кто искал… Выходит, её не ищут? Совсем??..

Силь очень постаралась забыть тот момент, когда, оставленная отцом в дупле дерева, она содрала лапы в занозы и кровь, пытаясь оттуда выбраться, как искричала голос до сиплоты, пытаясь дозваться маму с папой. Как выбралась, а вокруг — неживая пустота. И она одна.

Совпадение или нет, но рыжая взрослая самка будто почувствовала бурю, что разыгралась в крохотном зашедшемся сердце Сильки и приобняла малышку, а та в свою очередь ответно прильнула к тёплой мягкой лапе, по-детски уткнувшись в неё головой и зажмурив глаза. Не плакала, нет. Силь вообще не смогла бы сейчас описать свои чувства, не хватило бы слов в лексиконе, но то было отчаяние. Что делать? Куда идти? Взрослая самка говорила, что не даст в обиду, и Силь ей охотно верила!! Её тут не шпыняли, не обзывали, не говорили пойти прочь, потому что им неохота с ней возиться. Львы вокруг проявили участие и внимание, и это отзывалось какими-то приятными ощущениями внутри, но вместе с тем Сильку не отпускало неприятное осознание, что её родителей по-прежнему здесь нет. Что она сделала такого, чтобы они оставили её? Чем провинилась? И как жить дальше без них, за кем следовать? Казалось бы, ответ прост: вот добродушные приветливые незнакомцы, что готовы взять с собой, бери и иди, чего тут размышлять? Но оно не было так просто на деле. Не было просто принять мысль, что Силь больше не нужна своим родителям, своим маме и папе, грубым, шпыняющим её, но своим маме и папе.

— Может… — голос был ещё не в форме, но Силька тихонько откашлялась и продолжила громче дрожащим, но не срывающимся голосом: — Может, вы знаете моих маму и папу? И сможете их найти? Они точно где-то рядом!

“Вы” — это все присутствующие. И львы, и их спутники-звери, чье присутствие рядом с хищниками было в диковинку Сильке. А что до вежливых обращений, то она попросту не знала, что незнакомцам невежливо “тыкать”.

Для Асани девушки пока казались загадкой и существами не от мира сего, хотя и не часто он с ними пересекался, а если и пересекался, то это пока что была бойня за добычу, но образ их мышления и поведения были для него необъяснимы. Вдруг жёсткое выражение морды Милы смягчилось и она пояснила Асани своё поведение. Ему стало жаль этого котёнка, но не помешало скривиться при употреблении самки грубых выражений. Она неожиданно засмеялась и хлопнула своей лапкой компаньона.

- Это же ужасно! - не выдержал лев при продолжении Милы рассказа о её семье. - Меня воспитывали жёстко, но меня любили. Кажется, теперь я рад, что у меня нет сиблингов.

Теперь уже златогривый коснулся плеча спутницы, мягко, с сочувствием, надеясь, что она почувствует, как ему жаль. Говорить по этой теме он больше ничего не стал, ибо не хотел её расстраивать. Она храбрится, но она ещё ребёнок и, если будет задумываться об этом, она может почувствовать отчаяние. Удивительным образом её груз перешёл на Сани, он понимал, как ей тяжело жить в подобной обстановке и не удивительно, что предоставлена сама себе.  Юная львица дёрнула головой, взмахивая чёлкой, расстроенный вид сменился твёрдым и уверенным, она закрылась. Асани точно это знает. Она немного открылась ему, а теперь решила спрятаться, чтобы не показаться излишне эмоциональной, он сам так делал. Затем малышка невероятно очаровательно улыбнулась, выглядя сейчас самым прекрасным созданием. "Улыбка ей к лицу", - подумал лев.

- Расскажи о себе. Как ты попал сюда, да еще и один? Откуда идешь, куда идешь?

Асани глубоко вздохнул, следуя за Милой, и начал рассказывать:

- Вся моя семья умерла, - он замолчал, немного поникнув. - Мне стало одиноко и я, повинуясь слухам о месте, где полно королевств, в которых есть чем заняться, направился сюда. Мы жили в джунглях, почему-то мои родители любили их больше солнечных саванн, и я тоже полюбил. Они были одиночками, поэтому держались в дали от других львов. Я был юн, когда погиб мой отец, тогда мы сменили ареал, уйдя далеко на северо-восток. Не так давно, или мне только кажется, что это было недавно, мы с мамой направились обратно в свой дом. Наверное... - златошкурый запнулся, стараясь собраться и не показаться размазнёй, - наверное, она заболела во время путешествия, потому что вскоре после возвращения околела. 

Асани поднял голову к небу, в глазах его отразились звёзды. Лёгкий ветер обдувал морду, взъерошивая длинную золотую гриву. Звёзды подмигивали, льву даже показалось, что это его предки ему подмигивают. Отец и мать, а может, и Дхаифу  смотрят на него. Молодого самца охватила лёгкая дрожь, вскоре покинувшая его. Мысли о потере всех родных пока вызывали в нём тоску и грусть, слишком свежа была рана потери матери, слишком больно пока было думать и вспоминать. Пройдёт время и настанет смирение, он найдёт своё предназначение, он будет занят любимым делом, а пока он имеет право немножко пострадать.

- Не знаю, если честно, куда я иду. Куда-нибудь, где найду смысл своего существования, - помолчав, лев неожиданно спросил: - А ты думала когда-нибудь чего хочешь от жизни? О чём мечтаешь?

Отредактировано Асани (12 Янв 2024 14:23:31)

После слов Ньекунду львёнок заметно оживился и просиял. Даже нашёл в себе силы снова подняться на все четыре, чтобы во все глаза ожидающе уставиться на родителя. Раз пообещал — будь добр выполняй, сам так учил! Леви был даже готов ему в этом помочь, только бы поскорее набить брюхо и избавиться от неприятного ощущения в животике. И заодно и отцу найти молока! А то что это он, ест какую-то мохнатую дрянь, ещё и делает вид, что ему нравится.

Но вместо порции молока вот прямо здесь и прямо сейчас Леви получил языком по затылку. Но не расстроился: наоборот, захихикал от щекотного ощущения, заодно подставив папке спинку. Его белоснежная шёрстка грязнилась быстро, что его, однако, совсем не беспокоило. Но всегда почему-то очень злило маму, и она могла подолгу вылизывать его, тихо причитая. Леви радовало, что мама так заботится о нём. Но всё-таки прикосновения отца казались куда теплее и мягче, и он невольно ластился к нему всякий раз, когда Ньекунду порывался его умыть.

Может, дело в отце, что занял всё его внимание, а может, Леви урчал гораздо громче, чем он думал, но приближения чужаков он не замечал до последнего. Поначалу где-то поблизости послышался грозный рык; до того неожиданно это было, что малыш подскочил на месте. А когда из зарослей показались две незнакомые львицы, Леви тут же шмыгнул за лапы отца, толком и не успев их разглядеть. Не потому что был трусливым или — о боже! — невежливым, это просто уже вошло в привычку, сложившуюся во время их с папой путешествия. Ньекунду всегда почему-то очень волновался, когда Леви от любопытства выходил поздороваться с другими зверями, вот и приходилось держаться к нему поближе, чтобы он не расстраивался. Так что приходилось держаться от незнакомок на расстоянии, выглядывая из-за большого и страшного папки.

Пока отец был занят беседой с львицами, Леви то и дело с любопытством посматривал на них. А когда одна из них тоже начала присматриваться к нему, даже улыбнулся. Широко так, от уха до уха. Сейчас он научит папку, как завоёвывать львиц! Нить разговора от потерял сразу же, как только начал «играть в гляделки» с той самкой, и прислушался к словам отца только когда поднял на него голову. Что значит "передохнуть"? Ух, глупый папа, ну сказали же тебе: не устал он!

— Зачем отдыхать? Я не устал! — важно вставил львёнок, почти полностью показавшись львицам, — только есть хочу...

Молока? Молока?!!
Ну да, они ведь всегда носят с собой, чисто на всякий случай, пару сосудов из высушенной тыквы, наполненные свежим молоком. Что может быть безумнее! Дара не удержалась и фыркнула, отступая назад и настороженно оглядывая малыша, прячущегося за лапами… отца?
То есть, вот этот бурый здоровяк приходится отцом маленькому белому комочку? По-настоящему белому. Настолько белой, практически обесцвеченной шерсти львицы ни разу не видели. Словно снежная шапка с далеких гор спустилась и разгуливает себе по саванне. А глаза! совсем бледные, едва-едва голубые, с едва проглядывающей в темноте розовизной слизистых оболочек. Он будто состоит из одного только белого и розового. Будь самки суеверными — открестились бы как от чумного.

Но они, понятное дело, такими не были. Дара, конечно, смотрела с подозрением, а вот для Дени любой львенок был за счастье. Она смотрела на него с приязнью и легким сочувствием. В жизни такому светленькому придется нелегко: он даже в темноте заметен издалека, вся дичь будет разбегаться, завидев его. Но сейчас он совсем малыш, и ему нужны уход и забота! Сердце Дени рвалось от нежности, которую не на кого было расходовать. Да и сам львенок, кажется, потянулся к ней, хлопая округлившимися глазенками и доверчиво улыбаясь. Хочешь, не хочешь, а Дени в ответ тоже разулыбалась, так что когда она наконец подняла взгляд на льва, на ее морде все еще была широкая умиленная улыбка.

— Мы не нуждаемся… — начала было она недоуменно и замолкла, когда младшая сестра бесцеремонно пихнула ее локтем.
— Мы будем очень рады, — с нажимом проговорила Дара, — любой помощи с охотой и патрулированием. Спасибо за предложение. Меня зовут Дара, ну а это Дени. Она…
— У меня есть молоко, — в свою очередь перебила сестру Дени, подходя еще чуть ближе и с подчеркнутой вежливостью коснувшись незнакомца носом, — и я вам помогу.
Похоже, что этот Ньекунду попал в крайне сложную ситуацию. Хоть львенок уже и может идти сам, он явно маловат, чтобы прожить на одном только мясе, без молока. Сколько же они так уже путешествуют? Достаточно для того, чтобы малыш выглядел очень голодным. Да он и сам об этом говорит. Его детская непосредственность снова заставила Дени улыбнуться. Глазки у него блестят — может, от голода, а может, и от любопытства. И он наконец-то виден весь целиком, вся шкурка белая настолько, что сквозь нее немного проглядывает нежная розовая кожа. Сложен, впрочем, вполне правильно, и никаких изъянов (ну, кроме цвета шерсти, вернее, отсутствия цвета) в нем нет. Худоват, конечно, для своего возраста. Дети самой Дени в этом возрасте были крепкими бутузами... Львица решительно отогнала тяжкие воспоминания о своих давно погибших детях и сосредоточилась на том, чтобы помочь тому, кто был жив и нуждался в ней.
— Иди сюда, малыш, — она поманила белошкурого к себе, отступая чуть в сторонку, к ближайшим кустам и вразвалочку усаживаясь на влажноватую землю, — раз ты голоден, сперва давай тебя накормим, а потом решим все остальное.

Ньекунду переводил взгляд с одной львицы на другую. Одна из них смотрела на странную парочку - одинокий самец с малым львенком явление редкое - скептически, явно желая дать им от ворот поворот. Ньекунду ее понимал. Они чужаки, свалились на голову и просят еще невесть что. Может, у незнакомок вообще прайда нет, и они живут вдвоем. Тогда их опасения вдвойне понятны - не всем хочется пускать здоровых львов к себе, мало ли что! Даже если они с детьми. Хорошо хоть по внешнему виду львиц ясно, что не голодают - не так зазорно просить пищи и ночлег, чай, не кусок из пасти детеныша отнимает. Больше вероятности, что поделятся. Ему нужно было теплое место для сына и, если повезет, молоко. Поэтому он смотрел в основном на вторую львицу, которая выглядела куда более открытой и дружелюбной. В ее сочувствующем, мягком взгляде Ньек почуял шанс.

С его плеч будто гора свалилась, когда незнакомки согласились. Ньекунду невольно улыбнулся от уха до уха - так открыто, искренне и радостно он не улыбался очень давно. В ответ на вежливое прикосновение Дени он низко склонил косматую, заросшую пламенно-рыжей гривой голову.

- Спасибо больше за помощь, - сказал он учтиво. У них и впрямь оказалось молоко! Ну, Леви, сегодня ты отужинаешь как настоящий король! Какая необыкновенная, небывалая удача! С тех пор, как вулкан обрушился на степь с ужасающей мощью и уничтожил все, что было дорого местным львам, Ньекунду почти забыл, что это слово существует. Погибла мать, брат, потом он вернулся и пытался помочь возродить прайд в память о Нари. Таков был его долг перед королем. Перед дядей. Даже мать Леви - и та ушла, толком ничего не объяснив. Ньекунду казалось, что он бредет по узкой тропе, заваленной острыми камнями, на которые постоянно налетает. Но брести дальше-то надо! А теперь на его пути встретилось широкое, удобное каменное плато, согретое теплыми лучами солнца. Наконец-то он может перестать бояться за Леви - за то, что малыш опухнет от голода, пока они доберутся до семейства Шайены. Он может перестать страшиться момента, когда подойдет к старому месту их стоянки и никого не найдет, и останется посреди саванны с малым детенышем на лапах.

Наконец-то ему улыбнулась чистая удача!

Леви тоже выбрался из укромного местечка за отцовскими лапами и потянулся к львицам.

- Я знаю, что ты не устал, - весело, намного веселее, чем раньше, сказал ему Ньекунду. - Но вот я притомился. А ты сам сказал, что есть хочешь, - он перевел благодарный взгляд на Дени. - Дени поделится с тобой молоком. И не надо жевать больше всякое мясо - по крайней мере, пока сам не захочешь.

О том, где у них логово, есть ли прайд или Дени с Дарой живут вдвоем, Ньекунду не спрашивал. Сами поделятся, когда сочтут нужным, ни к чему подгонять. Если у них есть прайд, он наверняка новый и небольшой, иначе бы Ньекунду знал о соседях. Если у Дени есть молоко, значит, кто-то должен присматривать за ее львятами, пока мать в отлучке. Их как минимум трое.

Я никак не могу разглядеть их. Морды клубятся, расплываются, меняют очертания. Я изо всех сил концентрирую свою волю, стараясь удержать их хоть на секундочку в одной форме. Рассмотреть, запечатлеть образы и ауры в мозгу, чтобы отыскать потом. Ничего не выходит. Они будто насмехаются надо мной. Хотя почему будто. Призрачные бошки теперь уже ржут в голосину над моими попытками, но сдаваться нельзя. Не сейчас, ведь я уже так близко! У меня почти получилось.

Я сдвигаю брови, закусываю губу и вновь сосредотачиваюсь. Стоять, козлины, хватит переливаться, хватит менять форму. Замереть! Концентрация максимальная, рябь на головах становится все меньше и меньше, и я ликую - вот сейчас, сейчас я их увижу! Ага, конечно. Фальстарт.

Мощный удар вырывает меня из сна. Я не сразу понимаю, что происходит, почему я куда-то качусь, почему меня вдруг придавило. Где я, вообще? И самое главное - где призрачные бошки родаков?! Запах брата накрывает меня с головой, и пазл начинает складываться. Блохастый гаденыш все испортил. Внутри меня что-то начинает закипать.

— Бл***, Скорп, хромой ты убл*док! — ору я, суча всеми четырьмя лапами, пытаясь скинуть этого кабана. Когда успел столько нажрать, интересно? Живем впроголодь, но за последние пол года он прилично вырос. Не то что я.

- Да ладно, не ори, - мирно ворчит засранец, слезая с меня. Дальнейшие его слова настолько абсурдны, что все мои дальнейшие ругательства застревают в глотке. Я? Это я то размером с бородавочника?!

— Ты дебил? — только и могу гавкнуть я, но истиной злобы нет. Скорее разочарование. У меня снова ничего не вышло.

— Я снова пыталась увидеть их во сне. И почти увидела, но ты все испортил.

Я задумчиво молчу, разглядывая дохлую крысу. Думаю я, конечно, совсем не о ней. Действительно ли я была близка? Застарелая ненависть поднимается во мне, привычно заполняя собой все мысли, приводя с собой гнев и обиду.

— Скорп, я думаю, я не смогу. Не получается. Каждый раз кажется, что я вот вот их увижу, но я не вижу. Я думаю я не способна на это. Нам нужно другое решение. Я… — я поднимаю глаза на брата, взгляд утыкается в его костлявую пятую точку, и я теряю дар речи от ужаса.

— КУУУУУУУУУУУУЗЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ! — от моего вопля со всех кустов и деревьев в зоне видимости в воздух с возмущенными и испуганными криками поднимаются птицы. Но я не обращаю на это внимания - взор мой прикован к светлой заднице брата, к которой плоской окаменелостью прилип мой ручной паук.

— Кузенька, родной, ты как? — я с воем бросаюсь к размазанному в кляксу пауку, все еще надеясь, что он в порядке. Ну, в целом теперь он уже конечно в порядке - больше никто его не обидит, не причинит боли. Я трясущимися лапами отковыриваю Кузю с жопы брата, паук разваливается на части, но я все еще отказываюсь верить. Приставляю лапки туда, где им место, но они, конечно же, не держатся.

— Кузенька, не бойся, все будет хорошо, я помогу тебе! — я с отчаяньем пытаюсь собрать его обратно, но тщетно. Он мертв и реанимации не подлежит. Все.

Как только я я наконец осознаю эту мысль, мои лапы вздрагивают, и Кузя осыпается на землю, словно шелуха.

— Ты… - Мой голос звучит тихо и очень грозно, но я чувствую, что сейчас взорвусь на тысячу мелких бесенят. Очень медленно я вновь перевожу взгляд на брата, вижу его испуганную морду и меня начинает трясти.

— Ты… да что ж с тобой не так то? - Мой голос взлетает наверх и срывается на ор.

— Ты бл*** инвалид чтоли? Ну неужто нельзя **** смотреть своими **** зенками куда *** ты *** лапы свои ставишь и **** жопу опускаешь?! Тупой ты долбо*б!

Секунда - и я уже лечу на него, стремясь повалить и хорошенько отлупить. Не увернешься, гаденыш!

Отредактировано D’Vorah (24 Фев 2024 11:11:15)

- Не дебил, а просто красавчик! - хмыкаю я, кое-как поднимаясь обратно на все четыре лапы. Почмокал губами, затем изогнул шею и расчесал языком светлые клоки на груди. Короче там, где уже грива предполагалась, однако у меня почему-то даже намеков на нее не было. Я все жду-жду, когда, наконец, разрастусь хотя бы жиденькой темной порослью и начну смахивать на нормального льва, а не на обкусанного котенка с торчащей херней на башке. Может быть, ещё рано?

Краем уха вслушиваясь в подробности неудавшегося видения ДиВоры, я расслабленно тяну мыщцы, прогибаясь в спине и невольно отклячивая задницу. Мур-р-р… Как ни крути, а встал я ещё до захода солнца, чтобы незаметно совершить свою вылазку. Конкуренция, особенно на халявную добычу, по ночам, конечно, выше, но и улов будет побогаче. А то у меня уже изжога на воздух и белковых насекомых, которых нам доводится иногда жрать. То, что я не жалуюсь - вовсе не значит, что меня не тошнит от такой жизни!

- Может быть, спросим у какой-нибудь учёной макаки? - предлагаю я между делом, все еще лениво потягиваясь. - Должны ж они не только в бананах разбираться? Пойдём к…

Договорить свое предложение я не успел. ДиВора заорала так, будто бы на моем месте вдруг возникла армия бешеных сурикатов. И то, знаете, сильно сомневаюсь, что они дали бы такой громогласный эффект.

- Че случилось то?! - инстинктивно, в страхе пошевелить даже когтем, я замираю как скала. В той же, до неприличия уязвимой позе, задницей к рассвету. Чувствую, как шебуршится сестра, паникующим басом причитая и ноя. - Кто такой этот Кузя?

Я честно забыл про него. Я в принципе не разбирался в насекомообразных приятелях ДиВоры, не говоря уже о том, чтобы запоминать всех по именам и дням рождениям по ключевым фазам разлива рек, бл*дь! Но сис резко прекратила обращать на меня внимание, будто бы я испарился. Как капля воды на солнце. Вместе со своим хвостом, усами и стремным ирокезом на башке. Ей, видите ли, размазанная лепешка паука оказалась важнее, чем собственный брат, который старался найти жратву повкуснее, между прочим!

Але, Ди! Я все ещё здесь!

- Может, не будешь делать из этого птицееда трагедию? - недовольно буркнул я, обойдя кругом ДиВору, дрожащими лапами пытающуюся построить своего паука заново. Я даже честно вытянул шею и заглянул ей сквозь плечо, чтобы рассмотреть останки бедного крохи - раз он неожиданно оказался таким близким другом сис, может, и хлюпнуть носом стоит для проформы. Все-таки виноват, не каждый же день теряешь своих закадычных приятелей из-за чьей-то увесистой жопы… Верно? Подайте мне пальмовые платочки… - Сущая х*рня. Даже вспоминать нечего. Давай лучше займемся нашей целью.

Здесь-то она и взбесилась! Повернув ко мне свою морду, искаженную внутренней яростью, которая готовилась вот-вот сожрать меня целиком, я реально струхнул. Округлил в ахуе зенки, упал на свою задницу-киллера и попятился прочь, помогая себе передними лапами.

- Да чо особенного-то произошло?! - едва ли не с плачем пищу я, слабо рассчитывая на милосердие сестры. Потому что она страшна в гневе, с ней даже заклятые враги безобидными котиками покажутся. Если б ДиВора умела испепелять глазами, из меня давно осталась бы только кучка грустного пепла. Черт… Тоже так хочу!

Снабдив свой рев поносом отборного мата, сестренка набросилась на меня с когтями, рогами и копытами. Очевидно, что мой раскаченный скилл инстинкта сохранения сработал куда раньше, чем я вообще сообразил, за что меня бьют. Дернул мордой… и нарвался ровно на тяжелую лапу Ворьки. Щеку тут же обожгло болью, не сильно, конечно, но обидно. Я резко отпрянул от драчуньи вбок и глубоко вдохнул, ухватив себя за поцарапанную скулу.

- Да ты совсем охренела, психичка *баная! - рявкнул я, мигом сменив свой страх и блеяние на чувство досады. Сами подумайте - я с ней и в огонь, и в воду, и сквозь поля гейзеров с пустынями, а она готова порвать своего дражайшего братца на лоскуты. И было бы из-за кого! Из-за сраного паука, я даже имени его, бл*дь, не запомнил! У пауков вообще есть имена?! - Успокойся, дура, я тебе нового поймаю!

Рычу, а сам пригибаюсь к земле всем телом, чтобы прыгнуть на нее и опрокинуть на лопатки. Надеюсь, сработает, иначе я такой же труп.

Скорп блеет что-то в свое оправдание, но я уже не воспринимаю его слова. Кровь стучит в висках, я слышу лишь ее и собственное пыхтение. Для разнообразия разбавляю сии звуки грозным, как мне кажется, рычанием.

От лапы моей Скорпи, конечно, не увернулся. Скорее всего потому что не верил до конца, что я всерьез собираюсь его отлупить. Вообще,конечно, мы редко деремся и ссоримся, валяем дурака больше, на самом-то деле мы друг за друга порвем кого угодно. Но сейчас я уже слабо соображала, горечь от потери Кузеньки, пренебрежение братца и Венера в Козероге сложились как сложились. Жизнь таков какова и больше никакова. Короче распидо***ило меня на сотню маленьких бешеных ДиВорек. Может от голода еще крыша едет. Говорят, все голодные — злые. 

Впрочем, Скорп за словом в карман не лезет обычно, вот и сейчас, получив по морде, он резко переключает тон и влепляет мне ответочку. Красава, не пропадет. Горжусь. Я лечу спиной вперед, а дальше темнота.

Призрачный Кузя туманных очертаний тянет ко мне лапки. Я тяну к нему свои, но он все дальше и дальше. Я пытаюсь бежать, но чем больше напрягаюсь, тем сильнее он отдаляется. Я выбиваюсь из сил, но рвусь вперед все равно. Я чувствую Кузин страх и отчаянье. И еще чувствую его надежду. Стрекочущий голос паука разрывает тишину. Мои глаза выпучиваются и едва не вываливаются из орбит. Хрена се, что за хрень?!

— Ищи меня в горах. Твои шаманские способности подскажут путь. Спаси меня. Верни меня, — голос затих, а паук будто растворился в туманной дали. Я ошалело хлопаю глазами в недоумении. Это чо щас было?

Смачная пощечина приводит меня в себя. Глаза делают пару оборотов в орбитах и фокусируются на занесенной над моей башкой лапе брата.

— Только посмей, — цежу я сквозь зубы и с кряхтением пытаюсь встать. Штормит меня знатно, в ушах звенит, в глазах плывет. Но я чувствую, нет, я знаю — мне нужно в горы.

— Ты мне под нос никакой наркомании не пихал? Я такой глюк словила. Кузя звал меня в горы, что-то про шаманские способности говорил. Просил его вернуть.

Я замолкаю, задумавшись. Тужу мозг, пытаясь просчитать варианты. Реально чтоли сходить? Не то чтобы я сильно поверила в то, что видела, да и видение было какое-то странное, такое простое и глупое, но вдруг это поможет и с другими вопросами? Хуже-то точно не будет. Наверное. Какая разница, тут куковать или прогуляться сходить? Тут недалеко как раз вулкан, откуда мы бежали. Да и интересно глянуть, что там и как теперь. Кроме того, вдруг что-то получится? Вдруг я действительно смогу развить свои шаманские способности? Воскресить Кузю? Вдруг я смогу сдвинуться с мертвой точки? Слыхала я, что шаман может призвать себе призрака в спутники. Было бы круто иметь призрак Кузи в напарниках. Ведь он был такой милый пупсик. И опасный как тысяча гадюк. Интересно, какой он будет призрачный? Вспомнит меня или нет? Впрочем, это уже вторично.

— В горы прогуляться не желаешь?

— Я слишком сыт, чтобы кого-то убивать, а ради забавы тем более, — отвечает лев, внимательно слушая свою подругу. Они ведь друзья или ещё рано говорить? "Конечно, рано," — ворчит сам про себя Сани.

Кстати, о путешествии он тоже уже успел пожалеть. Полное пузо тянуло вниз и единственное, что хотелось через несколько минут пути, — подремать. Окунуться в сладкий сон где-нибудь в укромном месте. Но они уже договорились с Милой, так что пути назад нет. Терпи и иди, глядишь, подрастрясёшься. За мыслями компаньонки златогривый едва-едва поспевает, поэтому в основном молчит и улыбается, поглядывая на подростка. Услышал про лес, в котором живут леопарды, он задумался. Не тот ли это лес, который он сам обогнул, чтобы не столкнуться с враждебными котами? Во время своего переселения он было хотел пройти через джунгли, в которых прежде не был, однако пройдя немного, он почувствовал запах пятнистых. Инстинкты велели льву найти другую дорогу, что он и сделал. Хотя леопарды и одиночки и они немного меньше льва, но всё равно достойные соперники, особенно остервенелые. Полагаться на фортуну не в привычке Асани, так что он повернул и обогнул лес, после чего и оказался на равнине.

Своими мыслями самец предпочёл не делиться с Милой, но не потому что не доверяет, а скорее потому что она так увлеченно рассказывает, что перебивать нет желания. Да и информация эта не особо важная. Вдруг лев разразился искреннем смехом почти до слёз. Рассказ о борьбе с леопардами вышел очень смешным. И не столько потому, как Мила по её словам оттянула ветку и сбросила пятнистого, сколько от её бравады, а после неуверенного пояснения и вновь дерзкого конца истории, где, конечно же, она вышла победителем! Самоуверенности у этой малышки хоть отбавляй, хотел бы Сани быть таким же.

Они шли и шли, травя байки и истории из жизни. Больше болтала Мила, но златогривого всё устраивало. Довольно неожиданно посреди захватывающих историй львица посмотрела на льва и сказала:

— Знаешь, Асани, я очень рада, что встретила тебя.

Самец уставился на неё, также глядя в её яркие глаза, он был так тронут, что буквально почувствовал как подтаяло его сердце. С надеждой, что оно не оставило луж, Асани хотел было ответить, однако самка с детской непосредственностью перевела тему.

Впереди показалась зелёная полоса джунглей. Топать до неё ещё прилично, но куда спешить двум молодым и предприимчивым львам?

Отредактировано Асани (3 Сен 2024 11:03:22)