—-→ Гнилая река
Шави искренне радовалась дождю. Прохладные капли падали, скатываясь по шкуре и морде, и львице это нравилось. Она даже иногда весело дергалась, когда большая капля падала ей прямо на нос. Это казалось ей очень забавным. Даже не смотря на то, что Шави уже была взрослой львицей во всех смыслах, в душе она оставалась подростком, готовым радоваться всему вокруг.
— Бу-бу-бу, я Ферал и я не люблю до-о-ождь, — передразнила самка, задорно помотав головой и посмотрев на Ферала с добродушной улыбкой. — Веселей! Нам наверняка еще долго идти.
Шави совершенно не понимала, откуда из нее била энергия. Еще совсем недавно, до встречи с Фералом, она помирала с голоду, а тут уже была полна сил. Львица даже не отреагировала на смену окружающего ландшафта. Река и поражала своей скоростью и силой течения, но голубоглазая не видела в ней ничего интересного. Как и в окрестностях вокруг: все поле зрения застилали скалистые берега и сама река. Шави нравился шум воды, которая быстро уносилась назад. А крокодилы там водятся? Наверняка. В какой реке саванны не водится этих хищников-ползунков? Вот кажутся они медлительными, а могут достаточно быстро атаковать и оторвать лапу по локоть. Или вообще полностью утащить под воду и разорвать.
Подняв глаза к небу, она досадливо выдохнула и опустила уши: небосвод прояснялся. Шави хотелось, чтобы дождь шел подольше. Но настроение у нее не испортилось. Раз их ждал долгий путь, то что отчаиваться? Тем более, это приключения. А Шави уже соскучилась по опасностям. За прошлый год ей удалось несколько раз удрать целой и невредимой, при этом еще потерять долгожданную добычу... да чего только не было! Самка не хотела, чтобы это опять были какие-то гонения с территорий или драки. Просто поиски чего-то нового.
Посмотрев вниз со скалистого берега, Шави раскрыла глаза от бурного течения реки. Приятный запах влаги сделал свое дело: львица ощутила легкую жажду. Но не прыгать же из-за этого в реку? Это было бы самоубийством.
— У-у-у-у! — только и произнесла она, склоняясь над рекой. — А жаль, наверняка вода очень освежила бы.
Еще немного понаблюдав за течением реки, Шави поспешила за Фералом и в пару прыжков нагнала его. Агак тем временем не отставал от львицы и всюду плелся за ней, словно верный питомец за хозяйкой. Шави ничего не имела против, и ей даже нравилось, что он прямо всегда за ней полз. Забавно.
—–→ Водопад Хару

Дарин наградила своего помощника недовольным взглядом. Казалось, что они давно перестали играть роли слуги и госпожи, ведь ни мароци, ни Максвелл не чувствовали себя теми, кем должны бы были. Их связь всегда балансировала на грани сотрудничества, удобного для обоих. Столь тонкая нить, как покажется многим, но достаточно прочная, чтобы выдержать большинство невзгод. Хитрость и коварство одного нередко побуждали к действиям ум другой, и вместе они становились весомой силой, если работали сообща. С другой стороны, Максвелл за достаточно долгий период жизни рядом с сестрами стал кем-то вроде друга для Дарин, хотя бы потому, что мог её понять, когда другие не хотели даже слушать. Несмотря на крайнюю степень самодовольства, в нём сохранялись, пускай и едва заметные, но неплохие черты. Кто знает, может, Рин просто хотелось в это верить. В любом случае, она никогда по-настоящему не злилась на генетту, и, когда видела неприязнь со стороны двух других сестёр к собственному помощнику, нередко посмеивалась над подобным ребячеством, однако никогда не прислушивалась к их предложению прогнать наглеца. Дарин этого не смогла бы допустить и, кажется, Максвелл это знал или догадывался. Были в его манерах и такие черты, которые нередко удивляли львицу. К примеру, в общении со своими недругами генетта всегда держалась не просто самоуверенно, но наигранно дружелюбно и без тени агрессии до поры до времени. Всё в его манерах будто раззадоривало врага, и при этом не выражало ни тени страха. У Дарин создавалось ощущение, что Максвелл готов улыбаться другим назло, лишь бы сохранить статус хладнокровного хищника. Вот и сейчас он прибывал в хорошем расположении духа, несмотря на то, что Рин бросала на него время от времени косой взгляд. Однако, как вскоре оказалось, у Сорлэйн тоже накопилось много неприязни к тигровой генетте.
-Если ты думаешь, что кто-то рад тебя видеть, ты ошибся адресом, - Дарин приподняла голову, посмотрев на сестру с выражением, будто говорившим «Как ты можешь?». Впрочем, мароци тогда ещё не понимала, что генетта знает, как следует ответить. Несмотря на крайне недружелюбный тон Сор, голос Максвелла звучал низко и протяжно, без тени грубости, однако с ноткой усмешки:
- Сколько экспрессии, дорогуша, - на выразительной морде небольшого хищника Дарин вновь заметила приторную улыбку, однако во взоре можно было различить нечто, от чего мурашки бежали по спине, хотя, казалось бы, как можно опасаться столь незначительное в сравнении со львами существо.
- Я вижу, Сорлэйн, у тебя сегодня прекрасное настроение, - продолжал Максвелл, тихо посмеиваясь над сложившейся ситуацией. Дарин невольно фыркнула на него, тихо шепнув:
- Не доводи, - после чего постаралась прибавить шагу. Младшая же мароци уже убежала куда-то вперёд. Последнее слово заставило генетту улыбнуться ещё шире. Казалось, теперь его внимание переключилось на Кнута, который медленно и неуклюже бежал где-то рядом. Рин не стала пытаться что-либо предпринять. Она поспешила за сестрой, осознавая, что может пропустить всю охоту. Самое время было сейчас забыть о раздражающих факторах. Существовал только охотник и его жертва… Дарин уже видела впереди себя Сорлэйн, которая выбрала одну из антилоп. Темношкурая побежала со всех лап, чтобы обогнуть цель и попытаться атаковать травоядное с правого бока. Неожиданно, Рин увидела быструю тень, которая скользила по земле недалеко от неё. Она поняла, что Максвелл тоже в игре. Было понятно, что генетта планировала вцепиться антилопе в ногу. Будучи существом ловким и быстрым, небольшой хищник мог вполне рассчитывать увернуться от удара копытом, если такой последует. Дарин успела лишь кивнуть своему помощнику прежде, чем поравнялась с антилопой. Оставалось только атаковать. Раз, два, три…

(Ужс, обещала в восемь, написала в десять...)
День был довольно таки неплох. Хотя, выделить из однообразного потока дней какой-то особый было довольно проблемно... Плакса раньше даже как-то не думала, что её постоянно хорошее настроение может кто-то испортить. Однако, от того этот день и был таким "неплохим", что весёлый нрав гиены улетучился на некоторое время, оставив свою хозяйку один на один с раздражением и злостью.
И всё же вернёмся в начало этого самого хорошего дня. Плакса, как и большую часть свободного времени, шлялась по саванне, ища поесть или же просто развеяться. Развеяться в понимании гиены было же, конечно, высмеять кого-то. Желательно хищников. Крупных хищников - это было просто слабостью мохнатой выскочки. Смотреть, как они медленно (или быстро) приходят в ярость от истерического смеха гиены, распугивающего всю живность в округе, а потом улепётывать на всех парах от разгневанного, чаще всего, льва, не прекращая хохотать, от чего можно было наслушаться таких лестных комментариев в свой адрес, что потом, лёжа где-нибудь в безопасном месте и вспоминая случившееся, Плакса чуть ли не получала заворот кишок от хохота. И вот, проходя мимо небольшой низины, гиена заметила в ней интересную картину - её товарищ по питанию, только пернатый с лысой шеей,  составлял компанию одиноко лежащей на боку антилопе, вырывая у неё из бедра большие куски мяса и жадно их проглатывая, довольно смешно при этом дёргая головой, будто в приступе эпилепсии. Плакса, как образцовый падальщик и верный друг своих "соплеменников", просто не могла пройти мимо, не поинтересовавшись у грифа о его здоровье, возможно даже, семье, и, хохотнув про себя, тут же свернула в сторону низины, чуть на подвернув лапу от такого резкого манёвра.
Копошившийся в туше антилопы гриф, каким-то образом услышавший негромкий хохот гиены, тут же обернулся и смерив ту недовольным взглядом, немного вытянул шею и расправив крылья, от чего стал похож на пугало, потерявшее свою шляпу, хрипло, но довольно громко... курлыкнул. Плакса даже не знала, как можно назвать этот звук более правильно.
- Ну ты чего? Я же просто посмотреть... - состроив изумлённую морду и даже попятившись назад, проскулила гиена, от чего можно было заметить, как падальщик тут же приосанился, почувствовав себя значимой личностью. Но весь звёздный момент прервал противный хохот Плаксы, которая, дрыгая головой при каждом "хи-хи", продолжила наступать на грифа. Обижено насупившись, стервятник ещё несколько раз громко гаркнул и стал махать крыльями, при этом вытянув свою лысую шею до предела, от чего гиена даже остановилась, не в силах двигаться дальше от своего безумного хохота - на столько её веселил этот самый гриф. Птица понимала, что такая отличная туша антилопы вот-вот сменит своего хозяина, но что-то противопоставить этой мохнатой псине она просто не могла, от чего по мере приближения Плаксы постепенно пятилась назад, всё ещё держа крылья распахнутыми. Гиена была уже в трёх метрах от него и гриф собрался было вспорхнуть, курлыкнув той что-то обидное вслед, но... сзади стервятник вдруг услышал грузное приземление, которое нельзя было спутать ни с чем - ещё один гриф решил составить компанию своему пернатому приятелю в трапезе. А затем ещё один и ещё один. Гиена тут же остановила и перевела задумчивый взгляд на других падальщиков, которых теперь стало ровно в четыре раза больше. Ощутив возросшую мощь своей стороны, гриф победно гаркнул и замахав крыльями, будто стараясь рвануть ввысь с "низкого старта", сделал шаг вперёд, от чего теперь Плаксе пришлось отступить. Уже в мыслях поедающее слегка тухлое мясо антилопы гиена была вынуждена вернуться в суровую реальность, отпугнутая пф! - какими-то жалкими птичками! Которых было четыре штуки... с острыми кривыми клювами... Зло огрызнувшись и зарычав, Плакса резко отпрыгнула назад и остановилась в воинственной позе, ожидая реакции от агрессора. К первому грифу тут же присоединились остальные и всей толпой стали медленно идти на мохнатую, что явно показывало радушие, с каким грифы решили встретить свою подругу по способу питания. Что-то зло пробурчав и клацнув зубами напоследок, Плакса всё же развернулась и, иногда оглядываясь назад, пошла прочь, выдумывая различные незавидные прозвища всей этой кучке полулысых летающих крыс.
Слегка увлёкшись мыслями о столкновении с грифами, гиена и не заметила, как добрела до большой реки, где и решила некоторое время посидеть - делать ей особо было нечего, а у водопоя... немного опасного, учитывая малое количество спусков с крутых берегов реки, ей может быть повезёт, если ей вдруг  Плакса обнаружит какое-либо неудачное животное, решившее покончить с собой при помощи падения с небольшого утёса...

Водопад Хару
Шави не знала, куда ведёт её Риддик, но очевидным было то, что они вдвоём удалялись от водопада. Шум его становился всё тише, и львица могла прислушаться в окружающим звукам, которых было немного. Ночь оказалась ветреная, потоки ветра трепали челку Шави из стороны в сторону, что раньше бы её сильно взвило, но не сейчас. Жаловаться на такие глупости было точно не к месту. Глянув на небо, она не могла сказать, что дождя сегодня ожидать не стоило. Ветер гнал облака, прикрывая собой лунный диск и не пропуская весь его свет, поэтому казалось темнее, чем обычно. Впрочем, львица не сильно задумывалась о том, какая погода может их настигнуть в пути, её по-прежнему тревожили и преследовали одни и те же мысли, которые возникали совсем спонтанно и не желали покидать головы кошки. Это не причиняло ей физическую боль, но истощало морально, и она не хотела, чтобы Риддик видел в её глазах грусть. Потому что в этот момент Шави уловила на себе взгляд его светло-голубых глаз, которые она видела так редко... Особенно в последние годы. А сейчас она словно вспомнила что-то старое, дорогое, пусть и чуть покрытое песком времени — но такое незабываемое ощущение ночью, когда ты наконец видишь то, что так долго ждешь. На этот раз глаза Риддика и были тем самым желанным - они передавали такой спектр чувств, что сама Шави засветилась в милой улыбке. И на душе стало чуть легче.
Нет, даже за то время спонтанных гуляний львица не забыла глаза Риддика. Когда они открыты, они всегда светятся от темноты вокруг бело-голубым, как два фонаря. Глаза Шави были такими же светящимися, но радужка их была немного насыщеннее, отчего и светились фонарики ярче — но это ни на что не влияло. Увидев восхищенные и радостные глаза отца, светлая только и смогла, что улыбнуться до самого предела. Большего и не надо было.
Шави никогда не могла подумать о Риддике плохого. Сейчас она видела на его морде только добродушие, как и всегда до этого - впрочем, только вспомнив о том, как они встретились, самка готова была сгореть на месте от стыда. Вряд ли именно так встречаются с долгожданными родственниками...
— Было, — коротко ответил тот, словно оставляя Шави почву для размышлений. Но внезапно думать ей расхотелось - они оказались не далеко от берега реки Мазове, и львица поняла, что этот пейзаж ей уже знаком. Чуть перехватило дыхание, пока она вглядывалась в то место, где река раз и шумит, и мимо медленно пробегали воспоминания предыдущего дня... На этот раз её очень вовремя отвлекло шипение Агака рядом - он обвёл львицу многозначительным взглядом неподвижных глаз и промолчал. Ожидаемо.
— Мой прайд был уничтожен, мои друзья погибали. Эта боль всегда живет внутри меня, иногда затихая, иногда вновь тревожа старые раны. Даже месть не позволяет заглушить ее, хотя по началу кажется, что только так можно от нее избавиться. — Шави даже на момент прикусила язык, чуть ли не ругая себя, зачем она это спросила... хотя, возможно, Риддик тоже желал выговориться кому-нибудь. Львица ничего не знала о его друзьях, только о врагах, из-за которых он её и оставил. — по этому я странствовал один, по этому искал угол куда можно забиться и больше не видеть ни одного живого существа. Но судьба подарила мне тебя… — Шави прикрыла глаза, ощутив нежное прикосновение ко лбу, и, только он начал отстраняться, как самка, совсем как маленькая львёнка, лизнула его в подбородок, чуть дотянувшись. Затем Риддик огляделся назад. — И, похоже, еще кое-кого.
Шави сразу поняла о ком речь и лишь потупила взгляд в землю под лапами, не ища себе уже никаких оправданий. Да, занесло, да, сглупила тогда, сорвалась... Но ведь нельзя так встать и сказать: "Это не я, это всё ревность!". Разве что Риддику - он понимал дочурку всегда, и сможет понять и сейчас.
— Я просто не хочу его ни с кем делить, — она замолчала, поднимая глаза на отца без сомнений, что увидит его понимающий и внимательный взгляд. — Может, я как-то неправильно это делаю... Я ничего не понимаю и во всём путаюсь. Только пытаюсь распутать - срываюсь. Наверно, потому, что он мне не безразличен.
Шави выдохнула и сомкнула губы, чуть не плача. Несколько слов оказались такими трудными - но с души словно камень свалился. Конечно, груз все еще был, и далеко не приятный... но какая-то его доля испарилась в свежем ночном воздухе со словами. Правильно говорят, что ночь - время откровений.

— Ты слишком горяча, и что бы я не сказал, боюсь с этим ничего нельзя будет сделать, — и Шави отлично понимала это. Она чуть повела ухом, зная, что отец сказал это ей вовсе не в упрёк, а как констатацию очевидного факта. Впрочем, он был прав — горячность её иногда переходила все границы, особенно последнее время. Львица часто злилась по пустякам, это раздражение было сильным и молниеносно быстро проходило, оставляя за собой малоприятные последствия. Зачастую она чувствовала себя малость виноватой. Ей казалось, что именно из-за этой горячности Ферал может к ней и не вернуться.
— Твой характер не поменялся, и я не думаю, что изменится. Может это и к лучшему, потому что, повзрослев, многие львицы становятся скучными. В любом случае, он или примет тебя как есть, или нет. — Шави чуть улыбнулась, заметив на морде Риддика добродушную улыбку. Он разговаривал с ней уже не как с маленькой непоседливой девчонкой, а уже как со взрослой здравомыслящей львицей. Наверно, именно из этого и следовало извлекать урок — она уже была не маленькая. Значит, за все надо отвечать... а так не хочется. Зато самка теперь знала, что отец не считает её скучной. Это сделало Шави приятно.
— Я оставлял ему метки, так что если он решится, то сможет нас найти. Сделает он это или нет, тебе лучше знать, — лучше знать... Шави и не думала, лучше ей знать или нет. Она не успела понять характер Ферала полностью, слишком мало у неё было времени. А точнее, почти не было. Они говорили о разном, и Шави помнила, что у него огромная семья. А из того недавнего происшествия ей наверно надо было понять, что Ферал заботливый?..
Львица последовала за Риддиком, еще больше углубляясь в свои мысли. Они как дикие топи затягивали в себя, но Шави даже не сопротивлялась этому — было немного все равно.
— Прислушайся к себе и в этот раз, возможно, ты уже знаешь ответ, просто не готова сама себе в этом признаться.
Шави задумалась и вгляделась в гладкие камни под лапами. Рядом раздалось знакомое шипение - Агак, как ни странно, скользил рядом, но не вмешивался. Вероятно, он понимал, что это дело касалось только Шави, и не мешал ей думать. Будто бы он просто своим беспристрастным видом напоминал, что он здесь и про него забывать не стоит.
— Но если он все же вернется, тебе ведь не придется оставить меня и уйти, так?.. — внезапно посетивший Шави вопрос она озвучила вслух, обратив свой взгляд на идущего впереди Риддика. Всеми силами она надеялась на ответ отрицательный — она не хотела заставлять тосковать отца снова, ведь ей было понятно, как тяжело ему дались её поиски. Наверняка, он в мыслях уже думал, что Шави могло и не быть в живых... и сейчас снова покидать её? Шави не хотела, чтобы для Риддика это опять обернулось болью. Расставания никогда не легки, но тяжесть их ослабевает со временем... голубоглазой не хотелось, чтобы отца рядом опять не было. Если тогда она знала, что он её будет искать, то сейчас Риддик уйдёт, чтобы больше не вернуться. Именно этого Шави и не хотелось знать.

Змея так и не вклинивалась в разговор, тихо скользя рядом с львицей и позволяя не обращать на себя внимание. Шави это даже немного нравилось, ведь она не могла знать, как Риддик относится к такому проводнику. Вспоминая не очень удавшееся — всё просто пошло не так, как думала львичка — знакомство Ферала и отца, самка чуть хмурила брови и уводила мысли в другое русло. Всё время думать об одном и том же не доставляло удовольствия, и голубоглазая пыталась как-то освободить свою голову от надоедливых, словно мухи, мыслей, в то же время следя за маячащим немного впереди хвостом Риддика.
— Ну, если только ты не прогонишь, — он усмехнулся, а Шави такая мысль показалась пугающей. Только в страшном сне могло присниться, как она прогоняет Риддика прочь... в маленькой голове Шави это совсем не укладывалось. Там и до этого сумбурно было, теперь еще какая-то свежо полученная порция мыслей кружила стаей стервятников и не давала ей покоя.
— Не дождешься, — чуть с улыбкой произнесла она, всё ещё раздумывая, могла ли она действительно прогнать отца. Сколько времени они были вместе, он всегда терпел её выходки, все её всплески агрессии и капризы, прощал сказанные слова, а может, и просто не обращал на её детский лепет внимания... могла ли она после этого просто так прогнать его?
Между тем они медленно приближались к реке, и львица понимала, что её предстоит перейти вброд. Воспоминания недавно прошедшего дня были свежи, и Шави отлично помнила, как еще днём склонялась неподалеку над этой рекой, надеясь зачерпнуть лапой воды... и какие только глупости можно вытворять! Самка не стыдилась этого, но сейчас, пребывая в грустном расположении духа, находила это немного глупым. Вода для Шави всегда была каким-то особенным местом, и она даже сейчас могла спокойно создать миллион брызг и поплавать, однако настроение мешало всему. Не было желания просто так месить воду.
Благо, отец выбрал мелководное место, где Шави могла спокойно пройти, а не плыть. Самка ступила в холодную воду всеми четырьмя лапами и готовилась уже сделать следующий шаг, как камешек выскользнул у нее из-под опоры. Нет, она не упала, успев вовремя переставить лапу на другой не менее скользящий камень. Все камни были облеплены какими-то липкими растениями или грязью, и Шави ступала по ним чуть медленнее. Если Риддику вода достала до груди, то голубоглазой доставала чуть ниже плеч. Шерсть от холодной воды встопорщилась и стала торчать в стороны, что было малоприятно. Но нельзя отрицать, что такое неожиданное холодное купание не бодрило - в голове самки прояснилось, и сама по себе она стала чувствовать себя будто бы очнувшейся от долгой дрёмы, пусть и вовсе не спав. Глаза её расширились и теперь действительно были похожи на два фонаря, способных осветить весь местный берег призрачно-голубым светом. Выйдя на бережок и отряхнувшись, Шави принялась тщательно прилизывать шерсть везде, где только она не лежала ровно, пока Риддик оставлял метку. Конечно, она не успела высохнуть до конца, и шерсть на животе и груди свисала мокрыми слипшимися прядками, как и кисточка хвоста. Услышав рядом шевеление, самка поняла, что Агак тоже удачно перебрался через реку, только его немного унесло течением. Улыбнувшись коричневому проводнику, она остановилась, позволяя ему забраться по лапе и обвиться вокруг её шеи. Питон оказался тяжелым, но не настолько, чтобы дальнейшее путешествие совсем не представлялось возможным, и Шави поспешила нагнать отца, который остановился на перегибе и всматривался в ночную тьму.
— Там я скрывался. — львица посмотрела в сторону доселе невиданных ей дебрей. И кто там обитал, самка могла только догадываться. — Но наш путь лежит не туда, а вдоль этих мрачных земель. Их надо пройти за ночь. Идем, поговорим в пути.
Шави немного не понимала такой отцовской спешки. Почему так необходимо было быстро, за ночь, перейти эти земли? Там есть враги или те, кто могут быть не рады странникам? Шави совсем не хотелось повторять свой горестный опыт годовой давности на границах прайда. Впрочем, чего ей теперь бояться — у неё есть защита в виде отца. Да и сама она может кому угодно надавать, если её жизни или жизни Риддика будет что-то угрожать.
— А почему нам надо так спешить? Неужели эти территории действительно...
— Опаснее, — утвердительно закончил питон, и львице пришлось лишь неловко поджать губы и с вопросом посмотреть на отца.

— Кошки. Леопарды, я думаю. Больше никто не будет занимать эти странные глухие земли, — Шави чуть заинтересованно подняла уши, внимательно глядя на отцовскую морду. Леопарды? Шави когда-то имела очень краткий опыт общения с ними... очень краткий. Даже не поняла, какой у этих кошек нрав может быть. Однако это обстоятельство лишь прибавило интереса к пятнистым кошачьим. Всё же, самка была личностью любопытной, а не иметь знакомого-леопарда для неё было немного грустной и унизительной вещью. Впрочем, голубоглазая не могла и не хотела идти против слова отца.
— Эти кошки властвуют в дебрях, однако в саванну выходят редко, и все же нельзя исключать того что они могут выйти к нам на границе своих земель, — Шави всмотрелась в темно-изумрудную стену леса со всей серьезностью. Внутри всё еще тяготило, всё еще было нелегко, однако она мирилась с ощущением одностороннего одиночества и старалась всеми силами не подавать виду. Пока что ей, видно, удавалось. — И, что бы ни случилось, не вздумай следовать за ними в дебри. Ясно?
Конечно, Шави понимала отцовскую тревогу за неё — такая проныра нуждается в контроле. Именно это и сделал Риддик: он поставил такие условия, которые самка не могла нарушить. Коротко кивнув на его вопрос, который, наверно, даже не оговаривался, голубоглазая львичка поспешила за Риддиком. Нагнав его, ей пришлось сместиться по правую сторону, и с этим самка тоже не желала спорить.
Заметив, что река осталась где-то далеко позади, самка всмотрелась в окружающее пространство. Они приближались к границе тропического леса, огромной стене деревьев, тянущихся до неизмеримой глазами высоты.
«Наверно, они кронами царапают животы облаков».
Немного поразмыслив над этой неожиданной догадкой, Шави поплелась за отцом дальше, все еще всматриваясь в кустарник и какие-то растения, не знакомые ей, в ожидании, что оттуда выскочит какая-нибудь диковинная кошка или проскользнет таинственная тень... все приключения, они же именно в таких дебрях и настигают! Однако, увидев пристальный и неотрывный взгляд змеи в кустарники, Шави немноо успокоила свое шило и неспешно пошла следом за отцом, немного напрягаясь из-за змеи. Агак словно видел то, что не видели львы, и это было странно.

> Граница тропического леса

—–→ Водопад Хару

Голова трещала невыносимо. Но все равно, меньше, чем прежде. Мэриан все-таки стошнило после того, как она по просьбе своего спутника съела какую-то траву, терпкую, невкусную, упавшую в желудок тяжелым влажным комком. Впрочем, ей почти сразу стало легче. Прополоскав пасть водой, львица на некоторое время забылась глубоким сном. Впрочем, ненадолго...
Разбудил ее холод. Наступившая ночь принесла с собой прохладу, но раненой и избитой львице она казалась холодной, как на Северном Полюсе. Дрожа, проснулась и тяжело поднялась на лапы. Хорнет сонно качнулся на ее плече, не открывая глаз, что-то пробормотал. Луну закрыли облака, и сокол не видел ровным счетом ничего в опустившейся на на плато темноте.
В отличие от птицы, Мэриан это ни капли не волновало. У воды было слишком зябко, к тому же, ее знобило от слабости. Трясясь, самка кое-как поднялась на лапы и побрела прочь.
Идти было тяжело. Впрочем, состояние все же было лучше, чем несколько часов назад; по крайней мере, Мэриан не грозило падение на землю только потому, что она чересчур резко повернула голову. К тому же, ее наконец-то перестало тошнить — да и в желудке, собственно, не осталось ни малейшего кусочка пищи. Пожалуй, еще денек или около того ей предстоит поголодать. Львица благоразумно не уходила далеко от воды, зная, что пить ей нужно, и как можно больше.
Знать бы только, как трудно будет достать эту воду... Тихим, неспешным шагом раненой улитки самка ползла себе вдоль реки шагах в сорока от нее. Ровно настолько, чтобы отчетливо слышать плеск воды и, не поворачивая головы, видеть впереди и сбоку чуть поблескивающую в темноте ленту Мазове. Подвох был в том, что берега были крутыми... а обнаружила она это уже тогда, когда водопад Хару скрылся вдали, так что возвращаться к нему не было смысла.
Странно, что до сих пор она ни разу не подумала о Газбаке... По крайней мере, в ее мыслях не было отчетливых мыслей о нем; между тем самка постоянно ощущала какую-то смутную тревогу, хотя и не отдавала себе отчета в том, что же именно ее беспокоит. Она треснулась головой и чуть было не утонула в водопаде — сейчас ее многое беспокоило. Например, боль в голове. Или в ребрах. Или ноющие лапы, — тут не разберешь, ушибы это, или усталость. К тому же, с каждым шагом в ней почему-то нарастала уверенность, что она идет вовсе не туда, куда ей нужно.
В общем, будни раненой на голову львицы.
В очередной раз подойдя к воде, она обнаружила, что та находится соблазнительно близко — в каком-то метре. Вот только метр следовало преодолевать сверху вниз, и под обрывистым берегом сразу начиналась вода; быстрое течение яснее ясного давало понять, что Мэриан напьется досыта. Даже больше, чем нужно — в ее состоянии она вряд ли вообще сможет оттуда выбраться. На всю жизнь напьется, в общем.
Горестно вздохнув, рыжая вновь повернула было от воды, но громкий плеск отвлек ее. Шерсть на загривке встала дыбом. Прежде Мэриан никогда не думала, что здесь могут быть крокодилы. Но кто же, кроме них, полезет в такую воду?
Но это была не рептилия. Совсем не рептилия. Прищурив глаза, самка даже головой мотнула, чтобы удостовериться в том, что ей не кажется. Немедленно боль в затылке напомнила ей о том, что так делать не следовало... Зашипев, рыжая уселась на землю, наблюдая за тем, как плывущий по течению лев предпринимает отчаянные попытки выбраться на берег.
Попытки, надо сказать, были вовсе не беспомощные. Пока львица глазела, не в силах помочь (даже если бы и захотела, толку от нее в таком состоянии было бы мало), лев проплыл мимо нее и, улучив момент, мощным прыжком взметнулся из воды, пропав из виду за загородившей его каменистой глыбой... Рыжая вытянула шею, перебирая передними лапами, и чуть было не упала, когда лев снова показался, следующим прыжком поднянувшись выше, а затем и выбравшись на берег.
Несмотря на то, что это был совершенно незнакомый ей самец, Мэриан обрадовалась тому, что он жив. Никому не пожелаешь такой смерти. Она уже однажды чуть не захлебнулась, приятного мало. Самка шагнула вперед, разглядывая незнакомца — а тот, в свою очередь, встряхнувшись и злобно отфыркавшись, принялся осматриваться. Его тяжелый взгляд на миг задержался на ней, и львица шагнула вперед, неторопливо приближаясь.
— Как водичка? — осведомилась она.

Вопрос был некстати, но ничего другого рыжая просто не могла спросить. Достаточно было посмотреть на этого самца, мокрого, встрепанного, заляпанного грязью и тиной, чтобы в голове сами собой всплыли именно эти слова. Удивительно, что ей вообще не перепало по морде за такое хамство. Ну, на то она и Мэриан — как всегда, везет. Незнакомец не только не обиделся, кажется, он вполне понимал юмор ситуации.
Лев оказался рыжим. Конечно, не таким темным, как сама Мэриан, но, судя по оттенку гривы, вполне мог сойти за ее старшего братишку. Облизнув пересохшие от жажды губы, самка подошла совсем уже близко, остановившись в паре метров.
Самец отреагировал чуть заторможенно, но не менее по-хамски. Свой, значит. Губы львицы разъехались в ухмылке.
— На влажность, — не удержавшись, поддела она.
К ней возвращалось ее вечное ехидство... Выздоравливает, стало быть. Хотя долго стоять было все еще тяжеловато, и рыжей пришлось сесть, расставив передние лапы пошире — для устойчивости. Голова уже не кружится, стало быть, все будет хорошо.
Тем временем, на миг забыв о ее присутствии, лев, благоразумно отступив на пару шагов, остервенело встряхнулся, так, что брызги веером полетели во все стороны. От созерцания этого процесса Мэриан невольно поморщилась, будто трясли ее саму. Впрочем, уж очень аппетитно выглядели капли воды. Еще пара часов — и она, пожалуй, лично вылижет кого-нибудь вылезшего из реки, чтобы утолить жажду. Хорошо бы это был не крокодил.
Самец, однако, повел себя как настоящий рыцарь. Удостоверился, что жив — и сразу принялся интересоваться ее состоянием. Будь Мэриан в состоянии что-то сделать, она предпочла бы вернуть этого здоровяка обратно в реку, да там и притопить, чтобы не было свидетелей того, как она шастает по саванне в столь плачевном состоянии. Оставалось только радоваться тому, что Газбак ее не видит. Пожалуй, прежде, чем идти на его поиски, ей следует отдохнуть и привести себя в порядок. Не может же она появиться перед ним... такой.
Что ж, по крайней мере, в отличие от этого рыжика, Мэриан была сухая.
— Все в порядке, — ухмылка разом сползла с морды львицы, превратившись в кислую полуулыбку, — по крайней мере, сейчас уже в порядке. Жить буду.
Помявшись немного, она все же решилась просить помощи.
— Ты, случайно, не знаешь, нет ли поблизости более пологого берега? — еще не договорив, самка поняла: вряд ли он знает. Иначе не свалился бы в воду! — страшно хочу пить. А вчера я свалилась в водопад. Но это было вчера, так что я уже вполне нормальная.
Все бы ничего, но при последних словах самки ее передние лапы самым натуральным образом подогнулись, да так, что она едва не шмякнулась в траву носом вниз. Торопливо переступив, она все же смогла избежать этого позора, хотя глаза ее едва слезами не налились от такой несправедливости. Рыжая терпеть не могла, когда кто-то видел ее слабость. Хватит и того, что у водопада ей встретились эти двое — серошкурый самец и его подруга. Правда, без их помощи Мэриан, скорее всего, утонула бы прямо на мелководье, но об этом она, конечно, предпочитала не думать. Глупо, конечно, но ведь она и есть глупая молодая самка.

Несмотря на сбивчивую речь самки, перемежаемую кашлем, лев не только не заржал — даже не улыбнулся. Ну, почти. Где-то в глубине его глаз рыжая углядела тщательно спрятанные искорки смеха. Должно быть, выглядела она сейчас презабавно. Как и он сам, впрочем. Хороша парочка — один мокрый, другая дохлая.
Попытавшись немного отдышаться, Мэриан вновь зашлась кашлем, от которого голова разболелась с новой силой, а горло, казалось, разбухло и отекло, став в два раза больше... рыжая даже украдкой пощупала его, хотя не обнаружила ничего особенного. Как ни странно, голова тоже была на месте и была примерно такой же, как и обычно. Если не считать нескольких ссадин, которыми она обзавелась после падения. Хорошо, что под шерстью не видно синяков — иначе львица, должно быть, напоминала бы этакий баклажан на лапках.
Озеро. К западу. Слова, что говорил лев, были вполне просты, но их смысл ускользал от рыжей, как ускользает рыба от неумелого рыбака. Самка нахмурилась, продираясь сквозь сочетания букв. Замедленно приоткрыла пасть, чувствуя себя донельзя глупой и сердясь на это. Кто знает, сколько это продлится... Остается только надеяться, что она на останется такой идиоткой на всю оставшуюся жизнь. Лучше тогда и не жить вовсе.
— Нет, до границ слишком далеко идти, — она осторожно и бережно, стараясь не вызвать нового приступа боли, качнула головой, — речка вполне подойдет.
Она устало поднялась, пытаясь сообразить, куда же ей идти. В темноте все стороны света одинаковы, и львица никак не могла понять, с какой стороны она вчера видела рассвет. Луна же, как назло, в очередной раз скрылась за облаками... впрочем, даже если бы она светила прямо самке в глаза — та все равно, пожалуй, не смогла бы сориентироваться.
— Север там, — совершенно неожиданно подал голос молчавший до этих пор Хорнет; расправив крыло, он указал нужное направление, в то время как львица уже было собралась идти в другую сторону.
Выдавив из себя что-то вроде "угу", рыжая послушно развернулась.
— Мне как раз по пути. Смогу проводить тебя. — вновь заговорил лев.
Мэриан искоса глянула на него. Болеть и подыхать она предпочитала в одиночестве. Но это с одной стороны. А с другой — она все еще оставалась молодой львицей, которую чертовски напугало и падение, и то, что она едва не утонула в этом чертовом водопаде, и последствия этого падения — головная боль, тошнота и прочие милые неприятности. Лучше всего сейчас было бы зарыться мордой в гриву отца, да только своего отца она не видела уже давненько... Подошел бы и Газбак, пусть даже ему придется увидеть ее в столь плачевном состоянии. Но рядом был только этот чужак, и она не знала о нем ровным счетом ничего — даже имени. И уж точно не решилась бы идти к нему за утешением.
И все же в его компании она будет чувствовать себя увереннее. Да, пожалуй, именно увереннее.
— Буду рада, — самка робко улыбнулась, и в кои-то веки ей удалось сделать это, не жмурясь от боли в голове, — только иду я медленно, сам понимаешь. Бежать не смогу.

Да, пожалуй, она будет неудобным спутником. Раньше Мэриан была резвой и неутомимой (а если и уставала — старалась этого не показать даже себе), а теперь она едва шевелила лапами. В голову ее все чаще закрадывались предательские мысли о том, как она будет жить, если ее выздоровление затянется. Что, если она надолго останется такой? Или даже навсегда? Как она будет охотиться? Кому она будет нужна такой? Захочет ли Газбак вообще ее видеть?
К счастью, голова трещала так, что пока что ей не удавалось надолго сосредоточиться на этих мыслях — и хорошо, иначе, пожалуй, Артрину бы предстояло не только ползти рядом с ней черепашьим шагом, но и выслушивать ее истерику. Истеричкой Мэриан не была, но все когда-нибудь случается в первый раз.
— Артрин, — она проговорила его имя медленно, так же медленно, как выговаривала все слова в последнее время, так, будто язык с трудом повиновался ей, — рада познакомиться. Я — Мэриан.
Разговаривая, лев уже развернулся в нужном направлении, и теперь неторопливо двинулся прочь. Рыжей не оставалось ничего, как последовать за ним. Бережно переставляя лапы, чтобы не спровоцировать новый взрыв боли в голове, она держалась немного напряженно; от неудобной позы уже начала немного побаливать шея, но зато она могла поддерживать более-менее нормальный темп. По крайней мере, немного быстрее, чем улитка.
— А это Хорнет, — львица не решилась повернуть голову, чтобы указать на спокойно сидевшего на ее спине сокола, но тот, слыша, что речь идет о нем, сам расправил крылья, чтобы изобразить что-то вроде поклона, — он мой...
Она на миг замялась.
— Спутник, — с готовностью подсказала птица.
Разговор продолжался. Было немного странно видеть, с каким терпением Артрин идет рядом с львицей, стараясь приноровиться к ее неторопливому шагу. Его голос был негромким и спокойным, и Мэриан, конечно, сразу почему-то прониклась к нему доверием — из-за этого, или просто потому, что в ее состоянии она готова была принять помощь от любого, кто готов ее предложить.
— Я тоже не отсюда. Но не с севера, а с юга. Здесь я всего несколько недель, и до этого момента путешествовала по плато.
Волей-неволей самка вздохнула. Ей нужна всего пара дней. Она придет в себя, немного выздоровеет, и тогда... тогда она сможет продолжить свое путешествие. Разыскать Газбака, — почему-то рыжая была совершенно уверена в том, что он в порядке и тоже разыскивает ее. По-другому просто не могло быть.
— Я была не одна, у меня был, — мордочка львицы болезненно сморщилась при воспоминании о Газбаке, — друг. Я потеряла его, когда упала в водопад, и теперь мне нужно его отыскать.
Она тихонько фыркнула.
— Только я не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии, — почти шепотом призналась она неожиданно для самой себя.
Случайные знакомства — дело интересное. Когда знаешь, что ваши дороги могут разойтись через день-два и никогда более не пересечься, можешь позволить себе быть откровенной.
— Глупости, — резюмировал сокол, на миг открыв глаза и вновь сомкнув веки.

Ооооох, как же он отлично слушал! Если бы не тот факт, что сердце Мэриан было уже занято Газбаком, она, пожалуй, вполне могла бы влюбиться в этого рыжика. Он был симпатичным, молодым, сильным — чего же еще желать самке? Даже сейчас, находясь в состоянии, когда она с трудом осознавала окружающий ее мир, львица не могла не отметить, что лев отлично сложен и обладает недюжинной силой. Во всяком случае, он достаточно силен, чтобы выбраться из реки — а течение было достаточно сильным. По крайней мере, сама рыжая не рискнула бы сунуться туда ни за какие коврижки.
И слушал, конечно, слушал. Терпеливо ждал, пока она с трудом подбирала слова, продираясь сквозь головную боль. Не торопил ее и ни на чем не настаивал.
Ну вот только одна проблема — слишком занудный. А как еще выразить одним словом то, что высказал ей лев? С соколом Мэриан даже не спорила — бесполезно, да и что толку с птахой препираться. А вот тот факт, что Артрин полностью и безоговорочно его поддержал, возмутил рыжую до глубины души. Это ж надо. Занудство чистой воды.
Попытка наморщить в ответ нос не увенчалась успехом. Нос, вроде бы, не болел. Спасибо и на том: остался целым, несмотря на все пережитое львицей. Но морщить шкуру на нем было так неприятно, так пронзительно больно, что самка лишь глухо выдохнула в сторону, мысленно матерясь в адрес своих неожиданно спевшихся спутников.
Конечно, в глубине души она понимала, что они правы. Сказать по правде, именно поэтому она и была так недовольна. Почему-то Мэриан казалось, что Газбак примет ее любой, даже если она приковыляет к нему не то что с больной головой — и вовсе без головы. Это, по понятным причинам, будет, конечно, затруднительно, но все же. Хотя страх показаться слабой все еще тревожил ее не на шутку. В общем, все сложно, и она успешно справлялась с тем, чтобы усложнять и усложнять собственную жизнь.
Впрочем, сил возражать у нее, похоже, не осталось совсем. Львица слабо качнула головой.
— Может, ты и прав, — обращалась она только к Артрину, так что сокол на ее плече негодующе клекотнул, намекая, что именно он первым высказался за поиски Газбака, — но сил тащиться на плато у меня сейчас все равно нет. Разве что он сам сможет разыскать меня.
Тем временем они удалялись от реки. Ее назойливый шум становился все тише, и Мэриан была этому рада: сейчас любой посторонний звук вызывал у нее лишь раздражение. Одно дело, когда кто-то сказал тебе несколько слов и умолк, и совсем другое — когда звук раздается постоянно, и отключиться от него нет никакой возможности (ну разве только снова треснуться головой о камень, да посильнее — для верности). Словом, рыжая почувствовала себя куда лучше. Пение птиц и шорохи вокруг ее не напрягали. Во-первых, птиц в этот поздний (или, вернее, уже ранний, потому что утро должно было скоро наступить) почти не было слышно, хотя порой львица и замечала краем глаза их силуэты в небе; во-вторых, при приближении хищников они спешно умолкали, делая вид, что их тут и нет вовсе.
Сокол, однако, выглядел встревоженным. По большей части потому, что смотрел на этих птиц совершенно с другим интересом — он был голоден, но охотиться ночью не смел.
— Или я могу разыскать и привести его, когда рассветет, — наконец, нетерпеливо клекотнул он, расправив крылья, когда Мэриан споткнулась о какую-то кочку и чуть было не нырнула носом в землю.
— Неплохая идея, — кисло отозвалась самка; затем она обратилась к Артрину уже совершенно другим тоном, — так значит, у тебя здесь ни родных, ни друзей... Почему же ты ушел из своих родных земель?

Что Артрин, что сокол были так уверены в том, что им удастся без особого труда разыскать Газбака, что постепенно и сама Мэриан уверилась в этом. С настроением стало получше — по крайней мере, самка даже сделала попытку слабо улыбнуться. Получилось не очень-то хорошо, но, по крайней мере, это не вызвало нового приступа головной боли.
Тем не менее, она продолжала идти, чуть напряженно держа шею и ощущая, что мышцы плеч скоро превратятся в ноющий от усталости камень. Впрочем, добрая половина ее теля ныла и болела по тем или иным причинам, так что мышцей больше, мышцей меньше... какая разница?
— Вот оно что, — негромко пробормотала она в ответ на слова льва.
Так вот как, оказывается, обстоят дела. Мэриан чуть склонила голову (это получилось у нее с куда меньшим трудом, чем раньше, так что рыжая мысленно возликовала — не иначе как выздоравливает), вяло размышляя над тем, стоит ли расспрашивать самца дальше, или умерить свое любопытство. Жгучий интерес вызывало то, как Артрин отозвался о своем доме. Теперь становилось понятно, почему он покинул свой дом.
Или, наоборот, все становилось еще более запутанно? Сколько львов, столько и судеб, как известно — и история жизни этого льва была для Мэриан загадкой. А загадки она любила.
Думала она долго — голова работала плохо, мысли текли медленно и вяло, хотя желания немедленно улечься на землю и ни о чем не думать, пока не прекратит трещать голова, больше не возникало. К тому моменту, как львица наконец-то определилась с дальнейшими расспросами, Артрин успел перехватить инициативу и спросил сам.
Снова повисла тишина. Рыжая обдумывала вопрос, шевеля мозгами, как это за ней водилось в последние несколько часов, медленно и со скрипом. Воспоминания об уходе сестры и братьев из прайда и о смерти матери не беспокоили ее — по крайней мере, не настолько, чтобы она потеряла аппетит и сон. У львицы было время, чтобы привыкнуть ко всему этому, хотя она почти никому не рассказывала о том, что стало с ее прайдом. Да и есть ли он еще, этот прайд?
— У меня есть сестра, — наконец, неопределенно проговорила она, — и я надеюсь разыскать ее. Есть братья, хотя я давненько их не видела. Они намного старше меня, и из прайда ушли, когда я еще даже охотиться не умела.
Самка хмыкнула и неожиданно лучезарно улыбнулась, став похожей на прежнюю себя (если не считать царапин и отеков на морде).
— Сказать по правде, когда я тебя увидела, чуть было не решила, что ты тоже приходишься мне братом. Уж очень приметная у тебя грива — как у всей моей родни. Хотя я бы запомнила тебя, будь ты в нашем прайде.
Смущенно замолчав, она потупила взгляд, но лишь на секунду.
— А Газбак... с ним я познакомилась уже после ухода из прайда, — ох, как же давно, кажется, это было! — и мы путешествовали вместе.
Она немного погрустнела, но, как это всегда бывало, ненадолго. Все-таки рыжая была неисправимой оптимисткой, так что по мере того, как ей становилось лучше, к ней возвращалась уверенность в том, что Газбак никуда не денется — найдется. Пусть только попробует не найтись.

Грусти хватило ненадолго. Мордашка рыжей омрачилась при воспоминании о Газбаке, но почти сразу же вновь расцвела улыбкой. Косой, кривой, болезненной, но вполне искренней.
Вовремя же попался ей навстречу этот лев. Не будь его — и кто знает, как бы все повернулось. Хорнет был хорошей компанией, отличным другом, ненавязчивым, и в то же время всегда готовым прийти на помощь, но сейчас Мэриан было нужно не это. Ей нужно было, чтобы ее тормошили, чтобы не давали погрузиться в собственные переживания, думать о болячках и недомоганиях.
Сейчас времени на это у нее попросту не было. Конечно, пережитое напоминало о себе с завидным постоянством. То кольнет ребра, когда она вдохнет особенно глубоко, то закружится голова, то засаднят царапины. Боль в голове уже ушла на второй план, став почти привычной. Сосредоточиться на этом Мэриан не успевала: слишком много сил уходило на то, чтобы не только поспевать за Артрином (который, впрочем, не торопил ее), но еще и поддерживать разговор.
Наконец, после недолгого молчания лев заговорил снова, и рыжая, ожидавшая новых вопросов, удивленно распахнула глаза (о чем тут же пожалела, щурясь и шипя сквозь зубы от вновь нахлынувшей головной боли).
— Да. Конечно, — негромко отозвалась она, чувствуя себя очень неловко оттого, что даже не позаботилась узнать о том, как чувствует себя сам Артрин.
Ну а как еще должен чувствовать себя лев, которого только что прополоскали в стремительной речке? Головой он, может быть, и не бился, но все равно удовольствия мало. Львица приняла его слова за чистую монету и теперь укоряла себя за невнимательность.
Ну, поукоряли, и хватит.
— Если ты отделался всего лишь подвернутой лапой, то тебе очень повезло, — то ли похвалила, то ли посочувствовала она, с облегчением останавливаясь и стараясь не свалиться с лап.
Трава здесь казалась особенно мягкой. Высокая, почти не объеденная животными, пахнущая терпко и приятно... Черт возьми, сейчас для львицы привлекательной была любая более-менее горизонтальная поверхность, на которую можно будет улечься и вытянуть ноющие от усталости лапы.
Каким-то чудом ей удалось аккуратно и медленно сесть, а затем и лечь, привалившись спиной к небольшому камню (вернее, она попросту треснулась об него спиной, не заметив в траве, но ей удалось сделать вид, будто так и задумано... даже ругательство сквозь зубы и приглушенное шипение).
Задремавший было на ее спине сокол от подобного маневра взмахнул крыльями, не открывая глаз, и переступил лапами, принимая более удобное положение. Кажется, рыжую ничуть не беспокоило его присутствие. Быстро же она привыкла.
— А на плато сейчас хорошо... — мечтательно протянула самочка чуть погодя; воспоминание о туше, которую они с Газбаком добыли накануне, были еще свежи в ее памяти, и по мере того, как она приходила в себя, львица начинала ощущать голод.
Сколько уже она не ела? День, два? По ощущениям — никак не меньше недели.
— У меня там осталась туша антилопы, да только ее, наверно, уже давно шакалы объели, — слюни так и собирались в пасти, вынуждая Мэриан сглатывать, облизывая губы, — жаль.

Живот подвело от голода. Конечно, смерть от истощения Мэриан пока что не грозила, да и вряд ли она смогла бы есть, пока у нее сильно болела голова. Кроме того, всего несколько часов назад ее тошнило так, что и думать было нечего о том, чтобы проглотить хотя бы маленький кусочек мяса. И, тем не менее, сейчас она чувствовала оживление, стоило ей только подумать об охоте.
Это при условии, что она вообще сможет охотиться. Пока что ее почти в буквальном смысле слова ветром носит. Львица все еще была довольно слаба, хотя тот, кто знал ее получше, наверняка понял бы, что она скорее умрет, чем признается в том, что не может охотиться самостоятельно.
Сокол казался более оживленным. По крайней мере, в ярком свете луны было видно, как заблестели у него глаза, когда разговор зашел об охоте. Птица расправила крылья, потянувшись, и вновь их сложила.
— С этим я тоже могу помочь, — хрипловато клекотнул Хорнет, — если только к этому моменту рассветет. С высоты хорошо видно стада.
Впрочем, в голосе его было отчетливо различимо легкое пренебрежение: похоже, что сокол искренне не понимал, как можно жить без крыльев и охотиться, не отрываясь от земли. Сам он питался тем, что мог поймать в воздухе — мелкими птицами; с момента его знакомства с Мэриан у него была возможность довольствоваться частью (заметим, весьма незначительной) ее добычи. И все же пернатый хищник предпочитал есть то, что добыл сам.
— Отлично! — рыжая приложила все усилия, чтобы в ее голосе не было дрожи, — тогда передохнем и приступим. Тем более, если впереди озеро... там могут быть и антилопы.
Голос все-таки дрогнул, но самую малость. Львица уложила голову на лапы, чувствуя, как мир медленно закружился над ней. Не так стремительно и пугающе, как прежде, сразу после падения; но все равно это немного дезориентировало.
И одновременно убаюкивало. Дрыхнуть не входило в планы самки, тем более, что она проспала чуть ли не 14 часов после падения, восстанавливая силы. Артрин был с нею терпелив; однако он вряд ли станет ждать еще несколько часов, пока она выспится и соизволит выйти на охоту. А без его поддержки — это рыжая была вынуждена признать, хотя и с неохотой, — она не сможет добыть ровным счетом ничего. Ну разве что мышь. Дохлую.
—  А пока скажи, что ты собираешься делать, когда найдешь… Газбака.
К счастью, лев и сам не давал ей уснуть. Самке волей-неволей пришлось вслушиваться в его слова, открывать глаза... Да и вопрос того стоил. Мэриан предпочитала не задумываться о своей дальнейшей жизни. По крайней мере, не дальше, чем на пару дней вперед. Планировать совместную жизнь и детишек? Пф. Это так скучно. Никогда не знаешь, куда занесет тебя дорога. Предположим, она найдет Газбака, вместе они разыщут Фальку... и что тогда?
Неожиданно печальный вздох, вырвавшийся из груди львицы, изумил до глубины души даже ее саму.
— Понятия не имею, — призналась она, удрученно качнув головой, — наверно, мы будем продолжать путешествовать. Ни я, ни он не любители прайдов, тем более, что в мире есть еще столько интерсного.