Как заключить союз с владыкой оазиса? Правильно, давить на жалость! Можно подумать, что при своем рассказе молодой лев руководствовался именно этой мыслью, хотя рассказ его и не содержал ничего такого, что могло бы вызвать слезинку на глазках весьма сильной представительницы прекрасного пола (ну, уж ранимой и слабой Симба никак не мог ее назвать). Тем не менее, леопард выслушала его, но не сказать, что восхищенно или с толикой хотя бы какого-то сочувствия отнеслась к тому, о чем ей поведали. Когда король-изгнанник закончил говорить, то ожидал от самки совершенно другой реакции, но, к сожалению, не всегда все идет именно так, как мы хотим.
Она выразила свое мнение. Кроме того, она выразила свое мнение ТАК прямо, что лев даже опешил. Он сидел, слушал самку с видом какого-то провинившегося котенка, а в душе его уже зарождалась обида, мол, как же так, он ей открылся, он ей рассказал все, что таил в душе не один месяц. И каков же её ответ?
- …"Я хочу" - это довольно слабое заявление, когда оно не подкреплено даже мало-мальски адекватным планом действий…
«Вообще-то у меня есть план», - подумал Симба, нахмурившись. Рыжегривый, как ни странно, совсем забыл о том, что одну часть плана он ей не рассказал, а другую часть плана попросту еще не продумал. Однако же, он не отвел взгляда от хозяйки оазиса, смиренно ожидая продолжения ее воспитательной речи. То есть, как сказать; он предчувствовал, что речь будет именно такого характера.
- Я не понимаю пока что самого главного, естественно, главного с моей точки зрения: чего конкретно ты ждёшь от меня, и чего ты ищешь в Оазисе?
На какой-то миг Симба задумался: действительно, с какой же целью он пришел к Сольвейг? Чтобы заключить союз – это вряд ли, потому что король-изгнанник дураком не был, понимал прекрасно, что жители оазиса за него воевать не пойдут. Кто он такой для них? Король какого-то умирающего прайда, который находится за тридевять земель отсюда? Он не мог им предложить ровным счетом ничего: ни земель, ни защиты, ни еды. Ни-че-го!
- Я шел сюда с целью просить о помощи, - выдохнул лев, отводя глаза в сторону, - но понимаю, что ничего не могу дать взамен. А в оазисе я искал и ищу укрытие, защиты от врагов, которые попытаются завершить начатое…
Сольвейг вздохнула. По-видимому, ей самой было жаль огорчать молодого короля, который всей своей душой желал отомстить за себя и за свою семью. Но она, будучи опытнее в таких делах, оценивала ситуацию гораздо трезвее и понимала, что Симба еще не готов совершать такие ответственные и тяжелые поступки. Она также прекрасно понимала, что просто так теперь королю-изгнаннику трон не отдадут, что за него надо бороться, но каким именно образом будет это делать лев, который боится чуть ли не собственной тени, который ведет себя, как истинный параноик и которому даже валерьяна не поможет избавиться от такого психологического настроя? По-видимому, кошка решила взять на себя роль психиатра и снять со льва пелену страха и отчаяния.
Вот только проблема была в том, что рыжегривый самку понял неправильно. Чем больше хозяйка оазиса говорила, тем сильнее лев видел в ней потенциального врага, который специально отговаривает его, Симбу, от мысли навестить собственный дом. Сложно сказать, что лев чувствовал в этот момент, но чем больше говорила леопард, тем меньше ему хотелось ее слушать.
Ему становилось совсем худо, потому что в каждом слове пятнистой он чувствовал правду. В голове пронеслись картины последних его путешествий, он вспомнил своего родного брата, который сказал ему то же самое, что сказала ему только что Сольвейг, разве что в более грубой форме. И как не прискорбно было осознавать, но она была абсолютно права. А что, ежели он не заручится поддержкой Фаера? А что, ежели все эти россказни об умирающем прайде всего лишь сплетни мартышек? Сколько армии в распоряжении Скара, как обстоят там дела – всего этого Симба не знал, а потому, он не мог просто так идти на войну, где ему придется проливать кровь, причем не только свою кровь, но и кровь родного брата. Они спаслись от смерти чудом, а теперь он же, Симба, собственнолапно собирается умертвить и себя, и Рико.
Король–изгнанник колебался. Он не знал, что ответить хозяйке оазиса. Мало того, что он выдал ей все свои карты, так создал впечатление сопливого льва, который умеет разве что только обед себе поймать.
«Разве так вел бы себя Муфаса?», - спросил сам у себя Симба, но ответить себе же не успел: за той стороной водопада послышался шум.
- Подожди меня здесь, я сейчас вернусь, - тихо сказала Сольвейг, - подумай пока над своим ответом. И не высовывайся, пока не позову.
Лев ничего не ответил кошке. Он отвернулся от выхода из пещеры, пряча морду от многочисленных брызг. Что же, пока он сидит тут, наедине со своими мыслями, то у него есть отличная возможность подумать над своим поведением и, что самое трудное, переступить через свое «я».
- Отец, прости меня, - короткая пауза, - я никогда не стану таким, как ты…, - с грустью в голосе сказал в пустоту король-изгнанник, облокотившись боком о холодную стенку пещеры и прикрыв глаза.
***
« - Я хочу быть таким же смелым, как ты, папа!
- Ты и так смелый. Разве трусливый львенок осмелился бы зайти в пещеру к твоему дяде?
Они оба засмеялись, и, конечно, Симба тогда понял шутку. В пещере у Скара всегда лежали обглоданные кости, и стоял какой-то особенный сумрак, которого больше не было ни в одной пещерке в Скале Прайда.
- Ты правда ничего не боишься?
Муфаса внезапно нахмурился, а прежняя добродушная улыбка внезапно сползла с его морды.
- Боюсь Симба, - как же это признание удивило львенка! – я боюсь потерять тебя и твою маму.
- Не бойся. Мы же всегда будем защищать друг друга, верно?
- Верно, - кивнул Муфаса, прижимая сына к груди могучей лапой».
***
Лев тяжело выдохнул, ощущая, как сильно щиплет его глаза. Он тряхнул косматой головой, зачем-то обратив внимание на свою переднюю лапу. У отца она была большой, могучей, и он с легкостью отшвыривал ей потенциальных недругов. Он тоже был сильным, а Рико… Рико теперь очень напоминал Муфасу.
«Мы всегда будем защищать друг друга», - снова пронеслось в голове у Симбы.
Решено. Он больше не станет бояться любого шороха в траве, он слишком многое потерял, пока бежал от собственного себя. И это первое, что ему предстоит изменить в себе.
«Я приму предложения Сольвейг, найду своего брата, соберу вокруг себя верных друзей. Я добуду нужную информацию о своем родном доме, а потом, когда придет время, то я обязательно отомщу за себя и за Рико. Так бы поступил и мой отец, который никогда не торопился, не боялся. Я должен быть похожим на него, потому что только тогда я буду достойным своего трона».
Мысль рыжегривого внезапно оборвалась. Пусть ему будет сложно, пусть он пройдет через множество испытаний, но он должен выкарабкаться и сделать то, что сделал бы любой истинный король на его месте – отомстить узурпатору за все всего злостные выходки. А пока он сделал еще один смелый шаг – доверился Сольвейг, которая, пусть и кольнула его и в глаза, и в сердце, но зато сняла с него пелену неведения.
Между делом король-изгнанник начал чувствовать, что кошки уж довольно долго нет. Конечно, ослушаться ее он не намеревался, а вот про «высунуться и посмотреть» она никаких запретов не давала, поэтому через каких-то несколько секунд голова рыжегривого уже торчала из-за стенки пещеры. И какого же было его удивление, когда он увидел…
«Рико!»
