Then they bring them to the factory
Where the heart-attack machine
Is strapped across their shoulders
And then the kerosene
Is brought down from the castles
By insurance men who go
Check to see
That nobody is escaping
To Desolation Row ©

Думан поежилась от необычно прохладного для засухи порыва ночного ветра, и отчасти обреченно, отчасти мечтательно подняла глаза к звездному небу.
Она размышляла о том, что сегодня, когда мать оставила ее и сиблингов у русла реки Зубери, Думан впервые так сильно ослушалась Вемико. Она достаточно времени просидела с Клио, Нео и Таибу чтобы понять, что на сегодня с нее хватит. Пару раз она огрызнулась на них, мол, можете ли вы сидеть как-то поспокойнее?
С самого утра серая была чем-то раздосадована, и когда мать в не самом хорошем расположении духа резко приказала им сидеть там в кустах и никуда не выползать, она еще послушалась. Но у Думан был слишком взрывной характер, и поэтому когда ей совершенно надоела эта возня, она просто встала и ушла.
Конечно же, ей — маленькой десятимесячной львенке, — казалось, что она уже достаточно взрослая, чтобы куда-то взять и пойти. Тем более, она же Думан!
Да ее ничто не сможет остановить!
Кроме, возможно, мамы.
Но Вемико в тот момент не была рядом с детьми, и поэтому Думан пустилась в одиночное "плавание", чувствуя себя, словно хлипкий парусник в огромном океане.
О последствиях своего необдуманного поступка серая начала думать только спустя полчаса, как ушла. Она медленно направлялась куда-то, не замечая времени вокруг и периодически обращая взгляд на деревья или тех, кто мелькал вдалеке.
В такие моменты Думан ежилась, и поворачивала в другую сторону. Она так же думала о том, чтобы не заблудиться.
Она просто искала себе некое место для уединения и для того, чтобы посидеть в стороне ото всех. Надо же ей, обычно резвой, грубоватой и задиристой, хоть когда-то опускаться под дерево в тишине и оставаться один на один со своими мыслями?
Проходя мимо одного большого дерева, Думан уловила неприятный, режущий нос затхлый запах гниющего мяса. Обратив внимание под дерево, она увидела стервятников, мирно пожирающих плоть очередного скончавшегося животного. Неосторожно наступив куда-то, малышка обратила на себя их внимание, и, хотя тогда она находилась еще не очень далеко от своей семьи, резво побежала, куда глаза глядят. И ведь побежала зря: из стервятников дай бог один хотел было погнаться за ней, но больше трех метров и не пролетел.
Уже стемнело, когда Думан наконец-то решилась сесть на место и осмотреться. Очевидно, она находилась прямо на границе прайда Нари и прайда Скара (где ее мать имела неосторожность находиться). Думан вертела головой то в одну сторону, то в другую, стараясь понять, куда же ей идти, и все никак не могла сосредоточиться.
Ей даже казалось, что чей-то прожигающий спину взгляд направлен именно на нее, но, обернувшись, Думан не увидела никого позади себя.
Это было довольно-таки большой ошибкой со стороны серой: через примерно пять секунд, единственным, что она услышала, был взмах мощных крыльев, а потом на нее навалилось нечто действительно большое.
Думан резво обернулась, и получилось так, что огромные, желтые глазищи филина смотрели прямо в ее, синие. Сказать честно: тогда у Думан действительно сердце забилось где-то в пятках, а на морде было написано выражение непередаваемого ужаса. Ослабленная длительной ходьбой и засухой, она даже не могла скинуть этого филина с себя, то и дело предпринимая неудачные попытки укусить его куда-то и дергая лапами.
— Агрх! — Думан, почувствовав, как коготь Филина оставил царапину на животе, — отвали от меня... Меня мама... Ау! Спасет...
Но даже детская наивность не могла помешать Думан понять правду: мамы рядом нет, и спасет ее сейчас вряд ли кто-то, кроме нее самой.

Отвали.
Думан с удивительным спокойствием заглянула Филину прямо в ужасающие глаза, стараясь передать тому всю полыхающую огнем ненависть в своем сердце.
Она удивительно метко ударила его лапами в брюхо, но это не подействовало, и в этот момент серая совсем отчаялась. Она ослабла, была полностью расхлябана и все ее тело как будто бы угрожало рассыпаться, словно оно принадлежало старой кукле, руки и ноги которой предательски крутились во все стороны, периодически отпадая. Думан изо всех сил скалила зубы и щурила глаза, издавала звуки, напоминающие рычание льва-подростка, — совершенно не угрожающие звуки. Было видно, что Думан не внушала огромной птице совсем никакого ужаса.
Прошло от силы десять секунд брыканий, а серой казалось, что прошла целая вечность. Время тянулось предательски долго, филин, видимо, абсолютно сошедший с ума от жары, даже не думал отступать, и с каждым моментом силы все больше таяли, а последние остатки воли куда-то убегали, словно песок из рук.
Когда Думан услышала поистине страшный рык, принадлежавший, однако, львице, судя по характерному звучанию, серая мгновенно пришла в себя, вдыхая воздух в подозрительно болевшие легкие.
Филина легким движением скинули с Думан, и та перевернулась на живот. Ныло все тело, живот был исцарапан, грудная клетка — усыпана оставшимися следами от клюва.
А перед плотно зажмуренными глазами все еще стоял образ устрашающего филина.
Он был воистину огромным, сумасшедшим, но, конечно, не представлял особой опасности для взрослого льва или львицы. Но для десятимесячной Думан это был настоящий стресс, заставивший ее пережить действительно животный ужас.
Пока страх отступал от серой, филин решил убежать вместе с предательским чувством, и вспорхнул на ветку, октуда, как успела заметить Думан, приоткрывшая один глаз, прожигающим взглядом уставился на Шайви. Переводя взгляд то на Думан, то на Шайви, он что-то бурчал себе под нос — что-то нечленораздельное.
— Гтархаг, — кинула птица напоследок, расправляя крылья, — тупая львичка.
Еще секунд пять Думан лежала, пытаясь собраться с мыслями. Устрашающий образ филина исчез, но серая не чувствовала себя в безопасности. Рядом с ней сейчас стояла странная молодая самка, которая, хотя и набросилась на филина, пытаясь, видимо, помочь Думан, не раскрыла до этого момента своих мотивов и вполне могла представлять для львенка угрозу.
— Эй, — устало, вперемешку с кашлем сказала серая, поднимая измученный взгляд на Шайви, — спасибо. Кто ты, а?

— Мне вот больше интересно кто ты, и что делаешь тут одна в это время?
А, ну, отлично. Совершенно безразличный тон и поучающе-нудная фраза. Такое больше подходило ее матери, Вемико, и было так на нее похоже, что Думан в какой-то момент даже показалось, что она вдруг оказалась дома.
Но не тут-то было.
Думан потихоньку чувствовала, как к ней возвращаются силы, и она уже смогла подняться на лапы и сесть на траву, подозрительно-выжидающе уставившись на молодую самку.
— Мое имя Думан. Я не отсюда, — Думан небрежно кивнула головой в ту сторону, откуда пришла, — откуда-то оттуда. Мои братья, сестра и я с мамой живем на тех территориях. Но мы не принадлежим никакому прайду.
Думан успела подумать, что это было несколько безрассудно, раскрывать все карты какой-то незнакомке. Но в то же время серая была полностью уверена в том, что эта бурая самочка не будет ей вредить сейчас. А если потом... Если потом — мама что, не справится с ней, что ли?
Справится конечно.
— Шайви. — Думан четко повторила за теперь уже знакомой, еле заметно усмехаясь.
С ней что-то не так.
Сейчас Думан, маленькая и, хотя и сообразительная, но все-таки львенка, чувствовала себя героем какой-то легенды. Она чувствовала себя каким-то детективом, встретившимся с одним из подозреваемых.
В конце концов, Думан первый раз один на один встретилась и, самое главное, разговаривала с кем-то, кроме матери или сиблингов. Для нее сейчас все было необычным (особенно ситуация) и... напрягающим (особенно ситуация!).
Но с Шайви действительно что-то было не так, хотя до Думан дошло только после.
Кажется, она не очень любила свой прайд и тех, кто ее окружал.
С губ Шайви слетело такое небрежное "Прайд Нари", словно оповещавшее, что она не будет колошматить и трясти Думан за то, что та зашла на территорию их прайда, — одинокий и незваный гость.
— Тебе не нравится твой прайд?
Думан перевела взгляд с веток, куда смотрела, все еще опасаясь прилета филина, на Шайви. Серая уставилась прямо в красно-карие глаза, приподняв брови.
Спутница?
После секундных раздумий Думан пришла к выводу, что спутница ей, однако, не помешает. Всегда по обычаю выглядевшая взлохмаченной, взъерошенной, словно мальчик, сейчас Думан выглядела так, будто поцапалась с кем-то из взрослых. На теле оставалась пара свежих неглубоких царапин, ирокез на шее и загривке агрессивно вздыбился, челка была растрепанна и спадала на глаза, то и дело закрывая обзор, да и вся остальная шерсть на теле выглядела не лучше.
— Ну, спутница, так спутница, — Думан чуть вдохнула, поморщившись от какой-то внезапной мысли и обнажая клыки, явно не желая этим отвадить Шайви от себя, — я должна снова сказать слова благодарности?
И, с явным сомнением в душе, Думан выдавила:
— Спасибо.
Это было не в ее духе: говорить слова благодарности больше одного раза и притом искренне.