Жесткое выражение холодной ярости сковало морду Варга. Матерый не отводил сузившихся зрачков с медведя, жадно ловя каждую эмоцию. Он видел страх. Видел замешательство. И ослиное упрямство, которое содрать со Смауга можно, наверное, разве что вместе со шкурой. Напряжение волной прокатилось в воздухе, стало тихо, как в кульминации разразившегося катаклизма - последний бой, последнее усилие, за миг до сокрушительного удара. В глазах блеснул на долю мгновения тусклый огонек, сравнимый со вспышкой фонарика с севшими батарейками в потемках.
- Варг – Смауг – один-ноль, - себе под нос прошептал матерый, с такой мордой, словно только что завладел всем миром.
Да только ты, зараза, как пить дать всплывешь... Твое счастье, что местность такая - я б тебя заставил камни жрать. Варг шумно выдохнул, но не проронил ни слова. Озеро пошло рябью от сильных порывов ветра, а небольшие волны касались лап матерого. Он проводил последние круги на воде взглядом и воззрился на Хекатту. Трепет, с которым львица глядела на него, заставил Варга дрогнуть.
Вот он, холодный, а оттого и не менее прекрасный день, он был настолько типичен для его дома, где бураны хватали и трепали его шкуру, вырывая волоски, спутывая иx в затейливые вереницы узоров, покрывая и без того сверкающую шерсть россыпью серебристых, не тающих даже на солнце, снежинок. Он обожал эти места, по преданиям, снег, такой же чистый и прекрасный, как и Арашу, был ее домом, на снегу как нигде еще, были отчетливо видны пятна алой крови, и жизненная сила, что вытекает из разорванной глотки поверженного врага, а пар с легким придыханием вырывается из его собственного горла... И это было счастье. Вновь поселиться дома… Варг прикрыл алые глаза и втянул черными ноздрями колкий воздух. Казалось, что ледяные крупицы, которые были в этом потоке, разорвали его горло, впиваясь в слизистую, царапая ее, потому что лев поперхнулся. Или это случилось из-за взгляда Хекатты?..
Ее шаги... Легкие и невесомые, но он всегда слышал иx, запоминал, знал, а еще он чувствовал ее настроение, видел, насколько озлобленна или довольна львица. Несмотря на то, что Хекатта была в разы меньше Варга, у матерого не оставалось сомнений, что в прайде главной должна была быть именно эта львица. Он же был ревностным стражем устоев Севера, он нес знамя борьбы. Но сейчас... Сейчас он стал меняться. Заметила ли это недавно им спасенная львица, в чьиx глазаx плескался восторг - еще бы, ведь злейший враг был повержен. Глаза Варга обратились к ее взору, матерый не торопился со словами, пока войны, после оглушительного победного рева Фолгрима, все равно собираются со всех уголком севера на собрание. Он внимательно и осторожно подбирал слова, чтобы показать львице всю значимость ее собственной жизни. Варг злился на себя, никогда бы он не мог подумать, что любовь может доставлять такие неудобства и заставлять уверенного льва вести себя, как глупый юнец. Он был счастлив, что с ней все хорошо, что она цела и здорова.
- Вот этот день и настал, - мягко произнес белошкурый лев тихим, хриплым голосом, подходя ближе к Хекатте и касаясь носом ее щеки. Как же ему хотелось лечь рядом, согреться ее теплом и отдать часть своего «огня» ей. Но все важные дела вожака еще не были завершены.
- Теперь я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, – он улыбался, прямо и открыто глядя в ее глаза, говоря так, чтобы слышала только она.
На морде у носа львицы была не вымывшаяся капля крови. Варг старательно лизнул пару раз это место, удаляя следы бурной деятельности медведя на этой прекрасной мордашке. Сам же матерый был весь в кровоподтеках, каплях и кровавых разводах. Шерсть местами слиплась и на холоде стояла торчком, лапы и пузо в грязи вперемешку с кровью, как и весь его левый бок. Но отчего-то на душе было прекрасно и тепло. Варг осторожно прижался правым белым боком к ее, иx шерсть переплелась, как будто эти двое были одним целым. Матерый был спокоен, был счастлив рядом с ней – львица изменилась со времен их знакомства. Что-то в ней растаяло, и это очень нравилось Варгу.
- Ты найдешь место в прайде, а я буду следить за тобой так, как умею это делать я, - тиxо проговорил белоснежный лев, приблизив морду к ее и осторожно коснувшись носом ее лба, - я знаю, что делаю, ты будешь в безопасности... Прайд будет в безопасности.
Тени играли, касаясь его щеки, вырисовывая странные силуэты, преображая и изменяя его облик... Варг и сам стал понимать, что он немного изменился.
- Хекатта, ты мне очень дорога. Люблю… - тиxо прошептал лев, прикрыв глаза.
Не имея привычки подолгу (и вообще) пребывать в романтике, Варг отпрянул и серьезно, но так же мягко посмотрел на Хекатту. Наверное, ей хочется, чтобы такие моменты, как этот, длились намного дольше. Но, увы, Варг за всю свою жизнь не до конца научился таким романтическим сценам и вряд ли научится. Привыкший держать все свои чувства и эмоции при себе, матерый не мог подолгу вести себя, точно годовалый подросток, у которого только самки на уме.
Прошло немного времени, прежде чем на рык Фолгрима начали собираться прайдовские со всех углов севера. Варг слышал негромкий топот, можно сказать, чувствовал его подхвостьем. И разумеется все они шли потому, что догадывались о случившемся. Не прийти на зов - это заочно огрести люлей и подволакивать потом свои медленные ленивые лапы. Варг не сторонник насилия, но в воспитательных целях его приемлет. Тем более если оно мотивированное и идет на пользу всему прайду.
На фоне долины замелькал светлый силуэт. В глаза бросалась светлая шкура Стэнфорда-путешественника, тащившего на себе маленького львенка. Пока Варг высматривал остальных вдалеке, сбоку к нему подбежал один из отпрысков. Матерый повернулся к Форду не сразу, чуть помедлил, но после, выслушав его, сказал:
- Давно не виделись, сынок. Обнимемся? – Варг усмехнулся широко и даже по-хулигански весело, чтобы у Форда не возникло сомнений, что предложил забавы ради, не всерьез. – Оставляй ребятенка, коль берешь под собственную ответственность.
Второй прайдовский, Воьтер, подошел к матерому, ведя за собой незнакомца, что немного отступил, словно прячась за фигурой Вольтера. Было видно, что последний колеблется, не решаясь спрашивать что-то у вожака. Неудивительно - одного взгляда на его вечно хмурую морду хватало, чтобы потерять любое желание к нему обращаться. Но кучерявый дерзнул. Видимо, нужда его была велика.
Неожиданно Варг усмехнулся, поражаясь упертости Вольтера чуть меньше, чем безупречности его манер. На контрасте с некоторыми мордами, которые разговаривали как бандиты с большой дороги и выглядели соответствующе, благовоспитанность Вольтера подкупала и вызывала симпатию. Несмотря на грозный и неприступный вид, договорится с Варгом было довольно просто, если соблюсти всего пару условий. Во-первых, не нужно грубить и требовать, нарываясь на ответную агрессию. А во-вторых, ни в коем случае не оспаривать его авторитет и мнение. Вот и все дела. Однако, лишь для малой толики лиц эти пункты являлись очевидными. А жаль.
Он оценивающе рассматривал новичка, разве что в пасть не заглянул, чтобы осмотреть зубы - молодой ли, старый, не болеет?
- Если ты хороший охотник или боец, место тебе и твоей семье найдется прямо сейчас, Шерц. - После продолжительного молчания заговорил Варг, а голос его был тих, но непреклонен. - Но, - он сделал акцент на этом слове, выразительно посмотрев на темного льва. – Для начала ты присягнешь мне на верность, а после покажешь себя в деле, чтобы пройти испытательный срок, - тон, которым были произнесены эти слова, был ровным, но не терпел возражений или торга. Матерый устал, и, немного поразмыслив, решил не тянуть вопрос с незнакомцем, не мучая ни его, ни себя, долгими расспросами о том, что и как.
Варг тряхнул мордой, и вскинул голову, глядя на подоспевшую Джордану.
Он несколько секунд смотрел на черную львицу, серьезно, вдумчиво, как будто не видел ее морды, а думал о чем-то своем. И только потом, глянув на Жору, Варг ничего не ответил ей, а лишь кивнул в ответ на ее слова.
После как со всеми вопрошающими было решено, Варг прошел вперед, проталкиваясь негрубо сквозь толпу. Несмотря на его намерения, он старался быть вежливым и делал все, что в его силах, чтобы никто не ударился мордой в землю от Варговского случайного толчка. Не дойдя до последнего война несколько ярдов, матерый резко развернулся на месте так, чтобы по ходу движения каждый в этой долине попал в его поле зрения.
- Словили тишину.
Над долиной взревел бас. Эхо запуталось где-то вдалеке. Протяжно зарычав, он прошелся по мордам подчиненных, дожидаясь, пока каждый столкнется с ним взглядом. Тех, кто продолжал говорить или что-то бубнеть себе под нос, лев встретил оскалом. Верхняя губа подрагивала, Варг убедительно рыкнул еще пару раз, тряхнув косматой мордой, но он не был зол ни на кого из них. Когда матерому показалось, что его слова и действия уже возымели эффект, он приподнял голову выше плеч, грива сама улеглась по ходу роста, да и скалиться больше было незачем. Вожак повел плечами и уже в своей обычной манере обратился к сопрайдовцам:
- Лютый монстр повержен, Север снова принадлежит нам. Я официально объявляю нас прайдом.
Как бы то ни было, Варг держал никого из них и не собирался перевоспитывать. Он не хотел видеть слепое подчинение традициям и неспособность критически мыслить в отношении кого бы то ни было. Матерый перекидывает мысли в своей голове до тех пор, пока с земли не поднимется любой несогласный из собравшихся.
- Хекатта займет место королевы.
Никакого посвящения, никаких обрядов и молитв. Слова будет достаточно. Он повернулся, чтобы увидеть реакцию названной. Она достойная львица, успевшая хорошо показать себя за все время. Она будет пользоваться почетом и уважением, но Хекатта могла быть не готова к тому, чтобы управлять прайдом, к которому толком не успела привыкнуть. То была не беда – Варг обязывался помогать ей во всем.
- Наш прайд претерпит изменения. Род мароци практически канул в лету, и теперь высшая ценность для каждого из вас - это родная семья, в которую входит каждый прайдовский. Если наступит война, в бою в должны прикрывать друг друга от горла до живота. Бороться не за короля, а за вашу семью, в которой король - только одно из многочисленных звеньев. За своих братьев и сестер, за матерей и отцов, за жен и детей.
Он сказал "если". "Когда" было бы правильнее. Что-то внутри подсказывало Варгу, что мирное время не будет достигнуто так просто, за него им еще предстоит побороться.
Он не имел понятия, меняли ли эти слова что-то в умах собравшихся. Ему казалось, что он говорил очевидные вещи, но как знать. Варг не просил их защищать лично свой род, но требовал признать, что прайд един и не делится на группы, ради которых можно было бы поступиться интересами всей семьи.
- Это твой дом, который ты, северянин, обязан защищать. Ценой своей свободы, крови, ценой своей жизни. Зверь, задумавший неладное против прайда, будет изгнан. Всякий предатель - уничтожен.
Слова срывались с губ резко, но ветер не уносил их. Эхо голоса Варга дрожало над долиной. Лев призывал своих собратьев задуматься над тем, что действительно для них важно. Порой ему доводилось говорить неприятные, может даже страшные вещи, но он был убежден, что верным и чистым помыслами бояться нечего.
Варг на время замолчал, смачивая горло слюной, а заодно давая время обдумать его слова. Это не время тирании или тоталитаризма. Но и не шутовское подобие демократии.
+ 2 = 6
+ 2 = 5
