- ПРЯМО СЕЙЧАС? ВОТ ПРЯМ СЕЙЧАС?
- Нет, блин! Через годик. Сейчас только лапы завяжу, - Леони уже забыла, насколько это чудесное время болезненно и неприятно. Она пыталась отвлечься, а юмор, даже саркастичный – в данной ситуации помогал откровенно плохо, но это всё-таки лучше, чем ругаться на Дента за его торможение в вопросе рождения детей. Он же мужчина, а у них будто самой природой заложено теряться в этой ситуации и задавать глупые и подчас детские вопросы. Правда её смешок и фраза прозвучали как-то хныкающее и по-детски, словно сейчас самка собиралась куда-то уползти и забиться в угол, только бы её никто не трогал и не заставлял рожать. Знала бы, что так будет, хрен бы дала!
Женская память – странный предмет. Это же не первые её роды. Она уже давала жизнь первому потомству, но почему-то вспомнила обо всех прелестях этого эпизода своей жизни, когда наступили вторые, а не в процессе самого зачатия детей. Конечно, тогда-то ей было приятно! Не в обиду сказано Денту, но у него размеры были намного меньше, чем размеры их будущих детей. А ведь это рождался на свет только первый детёныш, который по логике должен быть крупнее, чем последующие, но как же она ошибалась в своих ожиданиях и суждениях, кто бы знал!
О, это отчаяние и осознание неизбежности на морде львицы.
- Так, ладно. Надо успокоиться и просто родить. Просто… А-а-а!! Не хныкать. Кончай реветь.
- Я не хочу, - и вот вам взрослая самка, которая хнычет, словно ребёнок, потому что она не помнила, чтобы в первый раз было настолько тяжко. Дент был рядом, но вообще не успокаивал, а сам больше создавал шуму и волнения вокруг самки. Леони с трудом кое-как завалилась на бок, думая, что так будет удобнее, и жадно глотала воздух пастью, пытаясь привести дыхание и сердцебиение в норму, и, в конце концов, родить этих детей. Не будут же они всю жизнь сидеть в её животе. Хотя сейчас бы она предпочла оставить их там. На месяцок - другой, пока не передумает. Мать природа ей такого выбора не дала, а первый детёныш шёл тяжело и болезненно настолько, что хотелось расплакаться. Пару слёз всё же выступило в уголках глаз, зажмуренных до искр, а львица царапнула выпущенными когтями по земле. Денту повезло, что он подобрался с их общей лежанки раньше и не попал под раздачу. Наверняка, некоторые самки отвешивали мужьям по мордам за всё хорошее. Причём задолго до родов, когда ещё благоверные вскарабкивались им на спину, но этому красавчику несказанно везло с того дня, как она откопала его из-под снега. Себе на пузатую беду.
– Тебе… Тебе что, больно?
Очередные потуги избавили Дента от словесного резкого ответа, потому что в ответ на такой вопрос Леони захотелось чем-то стукнуть самца. От большой и жгучей любви, естественно. Нет, ей вообще не больно, а очень даже приятно. Надо бы как-то повторить в дальнейшем! Никогдабольшексебенепустит сампустьрожает. Она вообще не представляла, как в такой ситуации можно пить, что уж говорить о еде.
- А листья-то зачем? – болезненно протянула Леони, выхватив всего пару секунд между потугами. Ладно, всё остальное перечисленное она могла ещё как-то понять, но это зачем? Похоронить её, раз ей настолько тяжело? Прикрыть, чтобы не травмировать психику несчастного льва, которому довелось увидеть слишком многое в своей жизни и совершенно ненужное? Глядя на Дента, можно с уверенность сказать, что жизнь его отменно потрепала и бояться ему уже нечего, но роды жены повергли его в такой шок, что ответа она так и не дождалась, а появление на свет первого детёныша так и вовсе лишило его необходимости даже для видимости шаблонно ответить.
Временно стало легче. Леони облизнула дрожавшие губы и окинула взглядом детёныша, который самостоятельно освободился от плёнки. Уже меньше хлопот, хотя он всё ещё нуждался в чистке и осмотре. Игнорируя пищание и упёртость новорожденной натуры, львица вычистила детёныша, а потом к своему удивлению помимо крохотных упирающихся лапой (боже, как умилительно!) получила присоску на нос.
- Ох…
Детёныш явно не отличался умом и сообразительностью. С осторожностью отлепив от себя кроху, чувствуя, что вот-вот на свет появится ещё один детёныш, который, кажется, настроен не менее воинственное, чем его старшая сестра, Леони подвинула её ближе к своему брюху. Если бы не эта детская невинная промашечка с носом, самка отдала бы детёныша под тёплое и сухое брюхо Дента, которому явно не надо отвлекаться на попытку родить ещё одного наследника, но… вдруг она опять не то примет за сосок.
Мало того, что второй детёныш своей пухнастой попой успел доставить матери немало хлопот, так ещё и съездил своими лапёнками по несчастному носу, пока пытался освоиться в новом мире. Фыркнув, усмехнувшись, на воинственный настрой, Леони всё же вычистила второго детёныша и подпихнула его к себе под бок, к сестре. Она какое-то время ещё прислушивалась к себе, но, кажется, на этом всё. В этот раз у неё будет всего двоё детёнышей. Слава, Айхею. Ей пока точно хватит детей.
- Это что, все?
- Все-все, - Леони окинула взглядом два пушистых комка и прикрыла их лапой, чтобы защитить от северного холода. В их логове было значительно теплее, чем в долине и её окрестностях, но всё равно слишком холодно для двух новорожденных. Тем более что обе ещё не успели обсохнуть после интенсивного мытья и нуждались в тепле. – Ты ещё порадуешься, что их всего лишь двое, когда они вырастут, - львица улыбнулась, подняв взгляд на мужа. За одним-то ребёнком сложно уследить, а тут их двое. И обе – то ещё шило в попе.
Леони наблюдала за тем, как самец проявляет интерес к детям. Благо, его ступор начал проходить и появились первые эмоции, а она уже так не боялась и страдала, хотя успела чертовски устать за это короткое время. Всё же стоило признать, что вторые роды дались ей значительно легче, чем первые, а судя по жадному и довольному чмоканью, молока у неё хватало своего. Страхи не оправдались, и самка впервые вдохнула с облегчением. Всё у них будет хорошо. И даже Дент от увиденного не убежал от неё на юг.
- Пацанов – не знаю, но для девочек… - она перевела взгляд на дочерей, пытаясь подобрать им подходящие имена. – Думаю, что вот этой воинственной малышке подойдёт имя Астрид, - о, да. Кто бы ещё с такой страстью бился за свою свободу, самостоятельность и личный сосок.