В нужный момент Люциану улыбнулась удача. Он повис на теле медведя, впившись клыками в его шею. Когти заскребли по грязному белому меху в попытке удержать равновесие и найти опору для последнего движения. Одного укуса недостаточно, чтобы причинить медведю серьёзную рану, а ослепительная вспышка боли с рёвом и яростью обрушит на него опасный удар. Люциан стиснул клыки, горячая кровь заполнила его пасть и потекла по подбородку на светлый мех. Он проливал кровь медведя так же, как ходок сделал это с Сури, но к своему сожалению габариты не позволяли Люциану поднять медведя над собой и бросить его тело со сломанной шеей, как мусор. Он потянулся, упираясь лапами в медведя, и выдрал кусок горячей плоти. Кровь брызнула из повреждённой артерии, залила самцу глаза, мешая видимости. Опьянённый желанием убивать и мстить, Люциан отскочил в сторону и оскалился. Холодный северный воздух наполнял его лёгкие, через алые пятна крови и слипшуюся чёлку он видел истекающего кровью медведя.

Громадная туша взревела от боли. Медведь замахал лапами в поисках новой жертвы. Люциан не торопился подставляться под удар, он заслонял спиной, как помнил расположение, детей и самку из братства. Защитить Мунаш и подставиться под удар вместо неё он физически не смог. Серый заметил отчаянный прыжок их лорда, и фатальный удар для матери, чьи дети стали сиротами в одно длинное мгновение для всех. Малыш-Харт напророчил себе новых родителей.

Люциан чувствовал злобу и тошнотворно кислый вкус на языке. Он сплюнут на грязный снег чужую кровь вместе с кислой слюной и с пренебрежение вытер морду лапой, размазывая кровь по серому меху. С такой мордой к жене и детям возвращаться категорически нельзя. Он перепугает всех детей и жену, не успев объяснить, что сам целый и живой. Люциан не чувствовал вины в чужих смертях, потому что считал поступок двух самок, имеющих детей, глупым. Он мог найти оправдание для Сури, но Мунаш… чем она думала, когда бежала рвать на куски медведя? Самка причинила медведю серьёзный урон, выиграла для членов братства существенное преимущество, но она погибла и оставила детей совершенно одних. Детёнышей.

Медведь мёртв. Вместе с ним, по меньшей мере, мертва одна самка из братства. По прикидкам ранены Хьюго, Мунаш и юный чужак, без понятия каким образом зашедший на огонёк в такое хреновое время. Луриан напуган, Киллиан в истерике. Расклад мог сложиться намного хуже того, что они имели. Люциан, не теряя времени, попытался утереть морду снегом, который нашёл в долине чистым, чтобы выглядеть не таким красивым и свежим по возвращению домой. Сначала он убедится в целостности его семьи, а потом пойдёт с остальными осматривать владение на наличие других чужаков.

Самец не спорил с приказом, он нагнал молодую самку, забрал у неё её груз и закинул подростка к себе на спину.

- Пойдём, - хмуро обратился Серый к Алии и детям. Он услышал, что сказал белый чужак. Мунаш умерла раньше, чем они успели донести её до логова братства и позвать лекаря. Тащить тела в чертог плохая затея, нужно оставить их здесь, успокоить всех и объяснить им ситуацию, а потом придать тела земле. Своё мнение он оставил при себе. Живые важнее мёртвых.

Он был рад, что погибли взрослые львы. Детей хоронить тяжелее.

——→> Великий Чертог

——————————-Древний Ледник

Долина велика - так думал Мад, медленно спускаясь по обледенелым камням. Он выпустил огромные черные когти, и то и дело впивался ими в ледяную корку, чтобы удержать равновесие, каждый прыжок и шаг его были выверены - любая неосторожность могла окончиться плачевно. Будь он один, он, разумеется, двигался бы гораздо быстрее, но сейчас в его пасти болтался котенок гепарда, незадолго до их встречи оставшийся совсем один в ледяной пустыне, и следовало быть предельно аккуратным, чтобы с ним ничего не случилось. Мад знал, что Илран и так страдал от холода - ледяной ветер то и дело бросал в морду путешественникам колкий снег, и наверняка у маленького гепарда уже окоченели лапы и хвост. Это заставляло Мада поторапливаться - когда дорога будет более ровной и спокойной, можно будет переместить мальчишку себе на спину.

Долина велика. Велика и богата укрытиями и пищей - Мад знал об этом от встреченных им ранее странников. Ситуацию немного осложняло то, что территории эти уже кому-то принадлежали, а значит, за разные действия на них придется нести ответственность перед хозяевами, но особого выбора не было. Впрочем, если хозяева - те самые северяне, с патрулем которых он встретился некоторое время назад, проблем быть не должно - он уже сообщил, что надолго здесь не задержится и держит путь в гораздо более южные земли. Оставалась иная проблема: белый медведь, на битву с которым умчались патрульные после их разговора. В той жизни Маду приходилось сталкиваться с этими огромными и беспощадными монстрами, и он знал, что в битве один на один одолеть такого зверя обычному льву поможет только чудо. Группе было намного легче, но медведь всё равно представлял огромную опасность для каждого, кто с ним сражался. К счастью, Маду было известно и об еще одной особенности этих хищников - они никогда не ходили группами, а значит, если северяне отвлекли этого зверя на себя, ему не стоит ни о чем беспокоиться. Даже если зверь перебьет львов и случайно набредет на них с Илраном, он наверняка будет ослаблен и изможден боем с ними, а значит, не будет представлять опасности.

Прошло некоторое время, прежде чем обледенелые камни под лапами льва сменились обычными и даже покрытыми кое-где мхом, лишайником и пожухлой травой, а спустя еще несколько долгих минут склон стал более пологим и обернулся удобной каменистой площадкой. Тогда-то Мад и остановился, а затем осторожно опустил Илрана на землю - котенок покачнулся, но устоял.

- Замерз? - спросил у него Мад, слизнув с губ белую шерсть, и, услышав ответ, опустился рядом с маленьким гепардом и мотнул головой, указывая себе на спину. - Забирайся и зарывайся в гриву. Только держись крепче, не бойся выпустить когти - дальше мы пойдем быстрее.

Илран послушался, и очень скоро Мад почувствовал, как тот устраивается поудобнее. Котенок почти ничего не весил, и лев понадеялся, что если что-то пойдет не так, то тот подаст голос и достаточно крепко ухватится, чтобы не свалиться с его спины. Поднявшись, лев двинулся вперед, обходя край каменной площадки, чтобы не свалиться вниз в темноте, и очень скоро обнаружил широкую и пологую тропу, ведущую вниз, в долину. По ней они и спустились, и спуск занял достаточно много времени - небо немного посветлело, горизонт из иссиня-черного стал сначала серым, а потом и вовсе белесым. Приближался рассвет. Мад шел без устали,и чем ниже в долину они с Илраном спускались, тем теплее становился воздух вокруг них, тем меньше попадалось снежных островков меж камнями, тем легче дышалось. Воздух становился более влажным, стихал ветер, и казалось, будто всё вокруг заполняется запахами приближающегося утра. Спустя некоторое время Мад почувствовал легкую слабость в лапах, мышцы тела, напряженные прежде из-за холода и постоянной концентрации, постепенно расслаблялись, и лев ощутил усталость. У него на спине, зарывшись в гриву, сопел Илран. Что ж, им обоим пора была отдохнуть.

Подходящую пещеру Мад отыскал довольно быстро - здесь, в скалистой местности у подножия гор, их было великое множество. Небольшая, сухая, с каменисто-песчаным полом, защищенная от любы ветров, она показалась ему идеальным укрытием для недолгого отдыха, и он повел плечами и слегка встряхнулся, чтобы растормошить притихшего маленького гепарда.

- Ты там не спишь? - негромко поинтересовался Мад, повернув голову и рассматривая белую шерсть юного спутника. Получив ответ, он вновь пригнулся, чтобы Илрану было удобнее спускаться. - Давай, слезай. Прежде чем идти дальше, отдохнем здесь.

Войдя в пещеру, Мад коротко оглядел их укрытие - он не обнаружил ничего подозрительного еще тогда, когда оглядывал ее снаружи, и сейчас окончательно убедился в том, что тут безопасно. Развернувшись, он улегся на присыпанный каменной крошкой пол неподалеку от задней стены пещеры - так, чтобы хорошо видеть вход, но при этом не быть заметным снаружи - и посмотрел на топчущегося на месте Илрана.

- Не стой там. Иди сюда, я тебя отогрею.

Илран подошел к нему не сразу - помедлил, то ли о чем-то думая, то ли засыпая на ходу. Мад не стал торопить его, лишь подумал о том, сколько же этому мальчишке пришлось пережить за эти сутки и как скоро полное осознание того, что матери больше никогда не будет рядом, да и вообще кроме едва знакомого льва у него больше никого нет, придет к маленькому гепарду. Как и осознание того, что могло бы быть, если бы Мад вовремя не нашел его. Лев сам думал об этом - и понимал, что Илран, вероятнее всего, не выжил бы один в краю вечной зимы, и, быть может, навечно уснул бы там же, под боком мертвой матери. Приди Мад позже на несколько часов - и нашел бы только два присыпанных снегом неподвижных тела. А может, и вовсе прошел бы мимо, не заметив их.

Но всё обошлось. И пусть гепардице было уже не помочь, но ее сын сейчас оказался в надежных лапах - Мад точно не дал бы ему умереть от холода, голода или клыков других хищников. Когда Илран приблизился и попытался найти место, чтобы устроиться поудобнее, лев поднял косматую голову и кивнул, указывая на место между скрещенных передних лап.

- Забирайся сюда, - негромко пророкотал он, наблюдая за мнущимся котенком. Тот не заставил себя долго ждать и вскарабкался по лапам, а затем улегся между ними. Мад приоткрыл пасть и дыхнул на Илрана теплом, опустил голову и принялся вылизывать маленького гепарда - шершавый язык беспощадно скользил против шерсти, но эта неприятная процедура прекрасно согревала - лев знал это на собственном опыте, еще помня времена, когда мать вылизывала его самого. Мад слизывал с шерсти Илрана холод, снег и дрожь, и мальчишка на удивление стойко переносил это, пробуждая еще одни воспоминания: в беспощадной памяти услужливо вспыхнул образ вырывающейся из отцовских объятий маленькой львицы, пытающейся избежать ненавистной процедуры помывки. Разумеется, тогда ей это не удалось, как не удавалось десятки раз до этого.

Образ погибшей дочери в голове заставил Мада на секунду остановиться, закрыть глаза, прижаться носом к боку Илрана. Маленький гепард пах иначе, но в запахах его и Ньяры всё же было нечто общее, чего Мад разобрать не мог. И от этого где-то в груди болело.

- Согрелся? - негромко спросил лев, закончив вылизывать детеныша. Дождавшись ответа, Мад положил тяжелую голову на лапы так, чтобы густая грива накрыла Илрана, словно одеяло. Слушая дыхание маленького гепарда, которое очень скоро стало тихим и размеренным, он в первый раз задумался о том, как поступит в итоге, когда доберется до долины, в которой обитают другие гепарды, готовые приютить мальчишку - захочет ли расставаться с ним?

Да, разумеется. Илран - не Ньяра, и заменой ей не станет. И с сородичами ему будет гораздо лучше, чем со львом-скитальцем, не имеющим ни земель, ни семьи, и идущим в неведомые прежде ему земли.

Солнце только поднималось над горизонтом, окрашивая серое небо в розовые тона, когда Мад уснул следом за своим подопечным. Впереди их обоих ждал долгий и нелегкий путь в земли саванны, на которых каждому из них предстояло начать новую жизнь.

<... Восточное подножье.

Хьюго не особо был расположен к разговорам. Тем более к рассматриванию самок.
По какой-то причине эти два чужака были ему не безразличны в том смысле, что наводили на него легкое раздражение. Львица была какая-то потерянная, но при это отчаянно пытающаяся казаться всей такой с характером. В общем, строила из себя черт пойми кого.
Что до того волосатого здоровяка - то он чем-то напоминал ему одного из родных братьев. Выглядел таким же болван-болваном, не особо задумывающимся о том, что говорит.

В шутку даже подумалось, что это братец и был, просто приодевший на себя шкуру другого льва.

"Даже тут от напоминаний о родственниках не скрыться", - Ветер невольно закатил глаза, косясь через плечо на седогривого льва.
Олану он, по какой-то причине нравился чуть больше чем ему, так что свалив на младшего обязанность вести диалог, Хью просто молча топал вперед.

- Правила простые: как ты ведешь себя с другими, так и они с тобой. Пока это все, что тебе стоит знать. Будь умницей, и тогда с прайдом у тебя заладится.

Северный невольно хмыкнул на фразу Олана, цинично в мыслях добавив, что помимо этого нужно еще и перестать быть придурком.

Только лишь на подходе к Долине горячих сердце патрульный наконец-то понял, что, в общем-то, зря наверное настолько безосновательно клеймит почти незнакомого ему зверя, но все же это иррациональное недовольство он унять так и не смог.
По этой причине, наверное он решил сам сходить в чертог и оповестить верхушку прайда о чужаках. К тому же лев, напоминающий ему брата, выразил желание вступить в Братство, а такую новость все-таки лучше доносить ему, а не Олану.

Мтонго вряд ли будет доволен, если за чужаков поручиться этот мальчишка, так что стоило сходить к нему самому.

- Притопали, - кратко заключил он, остановившись в долине буквально у подножия подъема в гору. - Носастый за вами присмотрит, а я пока пойду уведомлять главных о том, что вы тут вообще находитесь.

Он оторвался от группы еще дальше, даже не особо приняв возмущения Вихря, что тот пробухтел относительно его решения. Только напоследок кинул:

- И не вздумайте глупить. Вы в сердце земель Лорда Траина. Один неверный поступок, и клыки всех мужей севера вонзятся вам в глотки.

Олан остается в локации, Хьюго переходит в Великий чертог...>

<—- Восточное подножье.

Мун топал след в след за патрульным. Земли которые они проходили захватывали дух. В края Муна такое увидеть можно было очень редко. Седой то и дело мотал головой в разные стороны осматривая каждый кусочек локации.

- Красотааа, - протянул седой и за разглядыванием нынешних красот, чуть не врезался в патрульного, когда тот остановился.

- И не вздумайте глупить. Вы в сердце земель Лорда Траина. Один неверный поступок, и клыки всех мужей севера вонзятся вам в глотки. - Мунлайт дернул ухом в сторону и плюхнулся на землю. Почесав задней лапой порванное ухо, Мун зевнул. Как только патрульный скрылся из виду, седой сразу же передразнил его и хохотнул.

- Бубубу. Он всегда такой занудный? Или это исключительный день? - с этими словами Мунлайт рухнул на землю и растянулся по ней. Костяшки на лапах льва хрустнули и он издал протяжный стон наслаждения, так и оставшись лежать на земле, поглядывая на Олана и Мегару уже снизу. Теперь они были перевернуты, что явно веселило Мунлайта. Он валялся на спине с запрокинутой головой, лапы сложил как "зайка".

- Как у вас тут красиво, это как его, живописно. Давно я такой красоты не видел, - Мун снова потянулся выпуская когти и кряхтя. Лапа Муна была размером с морду Олана, и при желании Седой мог закрыть мордашку патрульного одной лапищей. Во время своих странствий Мунлайт слышал много историй, якобы король Севера имеет гигантские размеры, да такие, что превосходят размеры Мунлайта и даже размеры отца седоголового. Шедан, отец Мунлайта, имел самые большие размеры среди всех львов живущих на его территории. Он перебивал хребет львам, нарушавшим пределы его владений, одной лапой. Мунлайт отца никогда не боялся. Он не питал чувств к этому льву. НУ отец и отец. Под горячую лапу короля попадала его королева, по совместительству мать Мунлайта. Ее шкуру украшали, да и сейчас украшают, множество шрамов. Большинство из них получены от мужа. Мунлайт затерялся в своих мыслях, и только через мгновение понял, что немного завис.

- Км... так о чем я. Ах да.. А что мы тут делать то будем? Лежать здесь немного скучно. Может разомнемся? Потренируемся? Поохотимся? Олан, Ну что ты как не живой? - с этими словами Мунлайт поднялся и в один прыжок оказался около патрульного.

- Даваай, расшевелились. Я тебя не съем. Не боись, - после этих слов Мун шлепнул Олана лапой по плечу.

Отредактировано Мунлайт (18 Авг 2018 15:12:33)

"Носатый... Тоже мне тут, главный нашелся", - Олан хмыкнул, провожая Северного взглядом. Не нравился ему этот пренебрежительный тон, с которым старший раскидывался указаниями. Даже не потому, что просто обидно, но и по этому тоже, а просто из-за того, что особо и не скажешь ему ничего в ответ.

Ну ладно, хотя бы идти самому в гору не пришлось, отдохнет в кои-то веке во время службы.

- Бубубу. Он всегда такой занудный? Или это исключительный день? - Вихр хмыкнул, глянув через плечо на здоровяка. Чем-то он ему нравился, наверное, отсутствием всей этой напыщенной серьезности, которая перла от всех остальных его братьев по службе.
Так что на вопрос Мунлайта он ответил, не стал игнорировать его, как делал это Хьюго.

- Ну, когда как, знаешь. Но почему-то мне кажется, что сегодня он действительно как-то по-особенному хмурый, - протянув это задумчиво, Олан в конце все-таки добавил, дабы скрасить сказанное. - Видать глистов подцепил где-то, вот и мается. На других срывается.

Удовлетворенно мурлыкнув о того, что он все-таки высказался в сторону другого патрульного, пусть и не тому в лицо, он завалился на траву рядом с доверенными ему на охрану чужаками.
Чужаки же, в свою очередь, расположились недалеко от него.

Солнце лениво грело львам шкуры, постепенно даже моря самого Олана в сон. Он размеренно моргал, плавно ведя хвостом из стороны в сторону. После принялся непринужденно разглядывать то понравившуюся ему самку, то седогривого.
Последний, как бы это странно не звучало, привлекал сейчас чуть больше внимания, нежели темношкурая красавица. По простой причине: он принялся дурачиться.

"Такой здоровый, а ведет себя... как... Как не-здоровый", - когда Мунлайт принялся изображай зайца, патрульный вопросительно на него уставился, а после перевел взгляд на львицу и со смешком кивнул ей на косматого. Мол, смотри что вытворяет.

А вот когда седой внезапно ожил, после несколько минутного молчания, и предложил "что-нибудь поделать", под чем Олан предположил спарринг, молодой самец слегка смутился.
Он только-только начинал свое обучение, назвать хорошим бойцом его было нельзя от слова "совсем", а падать мордой в грязь, при свидетелях, так еще и при чужих, так еще и при самке... Ну как-то не хотелось.

Правда потом, взвесив все "за" и "против" он нехотя поднялся с травы.

- Ладно, хорошо. Я на правах местного атакую первым, - он захихикал, надеясь хоть как получить превосходства в явно неравном соревновании. Покосившись на леди, ради которой он все-таки решился на это, он полный решимости обошел Мунлайта и встал в боевую стойку.

Прикинув что же можно с такой мохнатой скалой сделать, Олан в итоге пошел "ва банк", мол, раз уж выпендриваться, то выпендриваться полностью. Взяв нужный разгон он побежал прямо на Муна, метя всем своим весом тому в лапы и надеясь таким образом повалить его на землу и прибить своими лапами к земле.

- Ладно, хорошо. Я на правах местного атакую первым, - Мунлайт усмехнулся. Олан явно хотел произвести впечатление на самку, поэтому и согласился на спаринг с Мунлайтом. Седой скорчил довольную лыбу.

- Ну давай, это будет интересно, - Мун поднял пятую точку с земли, дожидаясь пока Олан хорошенько подготовится. - Ты это, главное не споткнись, - подначивал патрульного Мунлайт. Олан наконец-то был готов, встал в стойку и приготовился.

"И это стойка? За такую стойку отец бы мне хвост отгрыз", - про себя усмехнулся седой. Парень видимо долго на раздумывал и просто разогнался в сторону Мунлайта.

"Он что серьезно?? - Мун приподнял бровь. При такой траектории движения Олан тупо впечатался бы Муну в лапы, создавая дискомфорт и набив льву пару лишних шишек на лапы своим лбом, а при самом неудачном раскладе улетел бы в сторону от Муна. Седой усмехнулся. От чего-то ему стало смешно. Он вспомнил как они с братом тренировались. Рокан был такой же неуклюжий, что забавляло старшего брата. Отец же не разделял позитивного настроения Мунлайта. Постоянно бурчал, кричал и даже бил среднего сына за неудачные попытки. Мунлайт на секунду перенесся в детство.

- Это что? Ты называешь это ударом? Ты бесполезный мешок костей. Зачем ты вообще родился. Ты недостоин называться моим сыном, - тяжелая лапа отца ударила братьев, оставляя неприятные воспоминания о "родственнике". - Пока не сотрете лапы в кровь, домой можете не приходить. Для бездарей у нас нет пристанища и еды, - воспоминания пронеслись перед глазами седого. Быстро отогнав от себя плохие мысли Мун решил подыграть пареньку. Как только Олан прыгнул на Муна, седой сместился чуть в сторону, вставая прям под удар патрульного. После удара Мунлайт  охнул и театрально, но как можно реалистичнее, повалился на землю. На месте куда упал Мун образовалось облако были. Конечно, такая туша шмякнулась всем своим весом. Не мудрено, что поднимется столб пыли. Мунлайт упал на спину, выбирая "меньшее зло". Стирать локти о жесткую землю не хотелось, а вот жесткая шерсть на спине защитила седого от повреждений, оставив только синяк на память.

- Ну ты богатыыырь, - протянул Мунлайт. Он дал шанс пареньку поднять свои самооценку, покрасоваться перед дамой, так еще и похвалил его. Наверно теперь Олан будет гордо всем рассказывать как "победил" чужака, превосходящего его в росте и силе. Правду Мунлайт конечно никогда и никому не расскажет. Зачем? Она не принесет ему ни славы, ни мировой известности. Победить паренька, который младше и меньше, много ума не надо. Всегда надо выбирать "меньшее зло". Пускай оно будет не в твою пользу, пусть причинит дискомфорт, но зато не заденет другого.

Если бы Илран когда-либо видел разбуженных посреди зимы медведей, он бы счел, что Мад на одного из таких сейчас очень похож. Лев, лохматый и помятый после сна, ещё сонный, смотрел на него без какого-либо дружелюбия, и это заставило маленького гепарда прижать уши к голове и втянуть её в плечи, чтобы казаться меньше, как можно меньше. Впрочем, есть его пока вроде бы не собирались. Только вот это не значило, что косматый спаситель хоть на сотую долю доволен тем, что его разбудили, тем более таким варварским способом. Мать бы дала Илрану подзатыльник за это. И он надеялся, что у Мада иной подход к воспитанию – от шлепка такой лапы он вылетел бы из этой пещеры и наверняка кубарем прокатился бы ещё несколько метров. Хотя самому котёнку казалось, что он от такого удара вовсе улетит куда-нибудь в небеса и не вернётся уже никогда.

Но его не собирались бить. Мад даже спросил об итогах охоты, хотя они и были очевидны. Хотел задеть?

- Нет, - негромко ответил Илран, потупив взгляд и разглядывая тёмные коготки на маленьких белых лапах. – Не поймал.

Ему стало стыдно за себя – ведь мать столько учила его, а он даже мышку не смог поймать. А казалось бы, что может быть проще? Тем более для такого охотника, для гепарда, а ведь они в этом ремесле были если не лучшими, то одними из лучших, самыми быстрыми, самыми ловкими. Утренние финты Илрана даже близко ловкими нельзя было назвать. Котёнок вздрогнул от звука зевка, покосился с опаской на огроменные, чуть жёлтые клыки. Даже несмотря на то, что лев не собирался его есть, его огромная морда, клыки и морда всё равно выглядели угрожающе, и маленькому гепарду порой страшно было смотреть на них. Но он храбрился – и смотрел.

Мад подбодрил его, и Илран кивнул ему – движение получилось слабым и почти незаметным, но где-то в душе котёнку стало спокойнее. Но всё же он негромко добавил, желая оправдаться:

- Я просто голодный. Думал мышь съесть.

Не успел договорить – и тут же вскочил, попятился, освобождая поднявшемуся льву пространство. Будто боялся, что его могут задеть. Маленький гепард вскинул брови, когда Мад посмотрел на него, но спрашивать не стал – не хотел нервировать больше, чем уже это сделал, врезавшись льву в бок. Вместо этого он выслушал своего спасителя со всей внимательностью и кивнул, хотя, по правде говоря, предпочёл бы пойти с ним. Н всегда ходил на охоту вместе с мамой, и сейчас, когда её не было рядом, оставаться одному в пещере было слишком страшно. Но он не спорил. Мад – не мама.

- Я всё понял, - сказал Илран вместо этого и уселся в уголок, самый тёмный и далёкий от входа, чтобы видеть всю пещеру. – Я буду ждать.

Печаль и страх наваливаются быстро, когда ты мал. Дети не умеют отвлекаться, не умеют убеждать себя в глупости свих страхов настолько, чтобы самим в это поверить, дети боятся остаться одни. Без мамы. Илран остался. Он всегда переживал, когда мать уходила надолго, задерживалась на охоте или же пропадала где-то в поисках трав, которые не всегда росли прямо рядом с логовом. Каждый раз он переживал, ждал её, вспоминал каждую чёрточку её морды, запах её шерсти, висящий в пещере, её голос – и это немного, совсем чуть-чуть, но помогало. Но Илты больше не было. Пещеры, пахнущей ею – тоже. Илран был один. Он забился в самый дальний угол пещеры, свернулся маленьким белым комочком там, за каким-то камнем, и надеялся, что лев, спасший его, скоро придёт. Куда больше он хотел увидеть маму, но она уже никогда не вернётся – и котёнок понимал это. И от этого ему становилось всё более страшно. В мире не было больше никого, кого он бы знал достаточно хорошо, чтобы доверять, никого, кто пах бы так знакомо и тепло. Лишь огромный, холодный мир, кажущийся теперь бескрайним, и огромный косматый лев, которого Илран не без причины считал жутким.

Но он всё равно его ждал. Мад – хоть какой-то взрослый, хоть кто-то рядом, хоть кто-то, с кем будет не так страшно и одиноко. Маленький гепард хотел увидеть его поскорее, но в то же время и стыдился своего страха, надеялся, что лев не разглядит едва-едва выступивших на его маленькой мордочке слёз и не пристыдит за это. Мальчики же не должны плакать.

Тяжёлую львиную поступь он услышал сразу. Услышал – и встрепенулся, утёр глаза лапой, шмыгнул носом, чтобы напустить на себя самый спокойный и храбрый на свете вид, выбрался ближе к центру пещеры и уселся там, обвив хвост лапами, дожидаясь. Уже скоро Мад зашёл в пещеру, перегородив собой весь проход, и его огромная тень упала на взволнованного, нервного котёнка. Запах свежего мяса ударил ему в ноздри, и Илран поднялся на лапы, снова попятился, давая льву пространство. Отвести взгляда от антилопы он не мог – слишком хотел есть. Если бы маленький гепард не был так печален, он бы, может, даже подпрыгивал бы от нетерпения и требовал свой кусок поскорее. Но он ждал молча.

Как только туша опустилась перед ним, Илран подскочил с ней, разве что слюни не роняя, встал на её бок длинными лапами, принялся разглядывать, не зная, с чего начать есть. Мад помог – распорол бок антилопы когтями, и котёнок тут же подскочил к этой ране, слизал с неё кровь и вгрызся в мясо, даже забыв поблагодарить льва за угощение.

Как и ожидалось, Илран сильно оголодал - когда Мад только зашёл в пещеру, котёнок уже смотрел на болтающуюся в пасти льва добычу таким взглядом, словно для него не было ничего желаннее, а уж когда антилопа с распоротым боком оказалась перед ним, он вцепился в мясо так, что льву на секунду показалось, что если сейчас Илрана задеть - тот заворчит, защищая свою еду. Мысль об этом заставила льва едва заметно улыбнуться - он вспомнил воинственную Ньяру, всегда готовую к бою, маленькую собственницу, которая когда-то давно, поймав мышь, свою первую добычу, переступив через себя разделила с менее удачливым другом. Воспоминание о дочери снова отозвалось болью где-то глубоко внутри, но Мад отогнал эту боль от себя - прошлому стоило оставаться в прошлом. Настоящее было куда важнее, путешествие только начиналось, подкидывая всё больше и больше вопросов. И если раньше основными были связанные с исследованием незнакомых земель и отношениями с местными жителями, то теперь на первый план встал вопрос о том, как без происшествий довести маленького спутника до его сородичей. Пути Мад не знал, ему известно было лишь то, что места обитания гепардов где-то неподалёку, к западу от долины, в которую они с Илраном только что спустились. Пожалуй, когда они покинут её, придётся просить помощи у местных.

Илран уплетал мясо за обе щеки, и мордочка, грудь и лапы его окрасились алой кровью антилопы. Мад понаблюдал за ним ещё некоторое время - трудно было не заметить, как грустен на самом деле был маленький гепард. Несмотря на то, что он сейчас сосредоточенно утолял голод и, казалось, был занят только едой, было ясно, что мысли его порой очень далеко-возможно, всё ещё там, на леднике, где осталось неподвижное тело белой как снег гепардицы. Сила мальчишки, однако, поражала - потеряв мать, он держался очень достойно, не плакал, сумел найти в себе силы довериться кому-то, зная, что это может быть опасно. Подобрав его, Мад снова почувствовал на плечах груз родительской ответственности - и это знакомое чувство было одновременно и приятным, и причиняющим боль. Он уже не уберёг одного своего ребёнка.

Однако это не значило, что он хотел видеть, как печалится оставшийся без матери детёныш, у которого в этом мире больше нет никого.

- Эй, Илран, - гулкий и низкий голос запол0нил пространство пещеры. Мад склонил огромную косматую голову к добыче, искоса взглянул на маленького гепарда, улыбнулся: - Ты знаешь, какая часть добычи самая вкусная и дающая больше всего сил?

Илран не знал. В ответ на его озадаченное покачивание головой Мад, опустив голову, вгрызся в тело антилопы и уже через несколько мгновений вытащил из растерзанной грудной клетки ещё тёплое окровавленное сердце.

- Сердце, - Мад подтолкнул его носом к лапам Илрана. - Говорят, те, кто съест сердце добычи, впитают в себя все силы, что у неё были, когда она ещё была жива. Там, где я жил, ходила легенда о том, что если ты съешь сто сердец, то станешь неуязвимым и сильным воином. Не знаю, ел ли ты сердца раньше, но если нет - пусть это будет первым.

Илран жевал, наслаждаясь долгожданным вкусом мяса. Он уже и не помнил, как давно не ел – не мог сосчитать, потерявшись в тех безмолвных часах, что он провёл у тела матери. А он ведь и до нападения медведя давно не ел…Голод сводил его с ума, и потому котёнок без остановки рвал бок антилопы, жевал и чавкал, скользя лапами по окровавленной шерсти добычи. И сейчас мясо казалось ему куда более вкусным, чем когда-либо раньше. Маленький гепард увлёкся настолько, что весь измазался – вся его мордочка от подбородка до щёк и лба была красной, с потяжелевших усов тоже капала кровь. Ему сейчас вовсе не хотелось быть аккуратным. Хотелось лишь есть.

Котёнок отвлёкся лишь тогда, когда Мад окликнул его. Он тут же вскинул окровавленную морду и приподнял брови, глядя на своего спасителя и теперь, похоже, кормильца.

- Не фнаю, - пробубнил, жуя мясо, а после проглотил этот кусок и заговорил уже внятно: - Какая? Голова?

Мама всегда говорила, что главная сила – это не быстрые лапы и острые клыки (хотя и без них никуда не деться). Главная сила – это мозг. Если думать, то можно понять, как поймать антилопу, где скрыться от врагов и как обхитрить их, куда в первую очередь ударить в драке. Без мозга не выживешь. Впрочем, мама ещё иногда ворчала, что некоторые и без мозга замечательно живут, но Илран не очень понимал, что она имела в виду. Они что, без головы ходят? Или она у них просто пустая? Как бы то ни было, Илран так не хотел. Он будет думать головой.

Сейчас ему тоже дадут голову?

Но Мад совсем не собирался раскраивать антилопе череп – вместо этого он вгрызся клыками в её грудь, измазавшись в крови почти так же сильно, как и котёнок, и спустя несколько секунд что-то достал. Приглядевшись, Илран понял, что это сердце.

- Сердце? – не понял он, окинув окровавленный орган взглядом. – Почему оно?

Объяснение льва его удовлетворило. Оно показалась маленькому гепарду логичным, а потому он не стал задавать больше вопросов и лишь вгрызся в предложенное лакомство с всё тем же диким аппетитом. Некоторое время он задумчиво жевал, стараясь получше распробовать сердце на вкус – оно и правда оказалось невероятно вкусным, каким-то особенно нежным и мягким, практически тающим на языке. Илран жевал с удовольствием, но вскоре снова погрустнел. Прожевав очередной кусок, он помолчал и, подняв взгляд на Мада, спросил:

- Медведи едят очень много сердец, да?

Он попал! Он попал!

Внутри себя Олан буквально завизжал как молоденькая самка при виде большого таракана. Только радостно.
Снаружи же, конечно же, пестроноска был сама суровость, хоть и поддерживать такой имидж, неуклюже завалившись на другого самца, было трудно.
Но, пытаясь реабилитировать ситуацию, он тут же поднялся на лапы и сделал вид, что очень удачно и методично ими держит Муна у земли.

- Молодец, блондинчик.

"Она заметила!" - с щенячьим восторгом подумал Олан. В слух же он произнес:

- Да, конечно! Я ведь самый лучший ученик у Мтонго!

На деле, естественно, Мтонго чуть ли не каждый день оставлял его "после уроков", заставляя отрабатывать в двойном размере все те упражнения, которые светлогривый прохалтурил.
Но кому какая разница! Ведь у него получилось!

- Ну ты богатыыырь, - басом разнеслось по полянке голос Мунлайта, из-за чего Снежный засветился еще сильнее. Мать никогда не рассказывала ему про отца, но если бы он знал его то, наверное, у него был именно такой голос.
И хвалил бы отец его именно так.

***

Хьюго шел обратно не то торопясь, не то, наоборот, останавливаясь возле каждого подъема и спуска. С одной стороны ему было боязно за Олана - а вдруг правда те чужаки надумают чего плохого. Мальчишка был надоедливым, но не более того. Плохим бы Ветер его никогда не назвал. Было бы очень трагично, пострадай он или погибни от лап этих "гостей".

С другой стороны выглядели те двое безвредными, он бы сказал даже, "безобидными". Нет, тот крупный седогривый явно был опасен, но пришел он сюда явно не для того, чтобы воевать. Но при этом же он все еще иррационально раздражал Хью, из-за чего он и не хотел видеться с ним как можно дольше.

Но Мтонго свое сказал: иди меняйся с Оланом, следи за ними сам. А что он может сказать главе патруля против? Да и не то время, чтобы выпендриваться. Видимо королевские наследники уже появились на свет, а значит нужно было быть вдвойне на чеку.

- Не будет же ваш король против, если его гости немного поедят?

Северный повел ухом, понимая, что похоже пришел. Олан почему-то сейчас был до ужаса счастливый и веселый, а тот Мунлайт мирно лежал в пыли на земле.
Подрались что ли?.. Ну не быть же после этого радостным.

- Я... эээ... я не знаю. Но думаю что ничего дурного не случи...

- Не по уставу действуешь, мальчишка, - Хьюго подошел ближе, с укором глянув на Олана. Тот тут же стушевался, едва ли не поджав хвост.

- Да?..

- Разрешение на охоту нельзя давать самому, надо спрашивать у верхушки прайда, - старший устало хмыкнул, бросив очередной неодобрительный взгляд на Мунлайта. Потом все-таки подавил в себе неприязнь, по крайней мере постарался.

- Но охотиться им все-таки можно, Мтонго сам сказал мне об этом, когда я пришел к нему докладываться. Королева сейчас занята, король Траин сам отстутствует. Как только кто-то из них сможет вас принять, я приведу вас в чертог. А сейчас вам разрешено охотиться и отдыхать на землях прайда на правах гостей.

Он кивнул, в подтверждении собственных слов. А после обратился к Снежному вихрю:

- Тебе Мтонго велел возвращаться на пост. Иди, а я проведу гостей к стадам, - обернувшись на Мегару и Муна он пояснил. - Тут не водится крупной дичи, придется пройти обратно в сторону границ.

Простившись с другим патрульным, он показал двум своим уже спутникам дорогу и сам же двинулся в ту сторону.

Хьюго Восточное подножье ...>
Олан обратно в патруль ...>

→ Чертог

Вечерело, и патрульные, гонимые в объятия прохладного ветра и первых снежных туч на алом от закатных лучей, небе, медленно шли широкой дугой по равнине. Слишком много произошло в их жизни за последнее время, многое изменилось и мало, что можно было назвать изменениями в сторону лучшую. Их тяготили смерти, Ходоки, даже дети, что остались без своих матерей были неким подобием немого укора самой судьбы. Можно ли было назвать воина опозоренным, если тот не успел спасти львиц своего прайда от гибели? Пожалуй. С того сражения прошло так много времени, но лжец тот, кто говорил о исцелении ран со временем. Они не залечиваются, лишь обрастая грубой зарубцованной кожей, стягивают душу и причиняют боль при каждой попытке забыть или смириться. 

Северный ветер душит своих патрульных, заставляет поднимать морды выше и вдыхать полной грудью холодных до ощущения игл в глотке, воздух, а затем снова идти вперед, опуская морду вровень со спиной, превращаясь в ровные полосы на фоне закатного солнца. Этим вечером, среди редкой колючей травы, рек, что разрезали собой всю территорию долины, они искали львицу. Мать недавно появившейся на севере юной львицы, приведенной в чертог Белой Смертью. Было так странно видеть в его ледяных глазах неподдельное волнение, словно Ходок волновался за самку так же сильно, как и сама потеряшка.

По описанию, что сказала львица, оба льва представили себе её мать, как кого-то теплого и доброго, такого неподходящего северу зверя… Такой была Мунаш, такой оказалась Сури. Север оказался сильнее этих храбрых матерей и поглотил воительниц своей ледяной пастью, превратившись в медведя Ходоков. Словно сами Ходоки выбирают кому жить на Севере, а кому стать частью заледеневших тел в усыпальнице, где упокоенные души могут отправиться в Вальхаллу и обрести там покой среди своих близких и родных. Рано или поздно каждый северянин встретит свою смерть и каждый хочет, чтобы та была в бою, где станет честью погибнуть за свою семью, короля и королеву, за дело, которому отдал душу.

Они уходили всё дальше от чертога и всё ближе к границам с бандой Бергестов, когда один из пары патрульных львов громко окликнул своего напарника, подзывая его хриплым полурыком. Они оба думали, что придется спустить ниже, по пологому склону и к реке, встретившись к патрульными банды, но идти далеко, увы, не пришлось… То, что они увидели уже не напоминало то, что описывала им львица. Переглянувшись, патрульные по разному выразили свои эмоции, но в глазах обоих читалось холодное сожаление, ведь Север не прощает слабых…

У лап самцов лежало холодное тело Нимейли, разодранное и брошенное падальщиками на месте убийства: её раскинутые передние лапы были обглоданы буквально до костей, некогда светлая шкура, на боках была разодрана настолько, что можно было увидеть ребра и подмерзшие внутренности в вскрытой брюшине. Её не душили, как душат многие хищники своих жертв, а раздирали, вырывали кусок за куском, когда львица уже не могла сопротивляться и лишь испытывала безумную боль, осознавая скорую и неизбежную смерть. Она не умерла легко и судя по следам вокруг её тела - убийцами не были львы.

- Гиены, - хрипло бросил более молодой самец, ближе рассматривая протоптанную траву и покрытую кровью, зелень. -  Это ужасно…

И с ним нельзя было не согласиться, ведь еще один ребенок севера остался сиротой и им, патрульным, смотреть ей в глаза, рассказывая про погибшую мать.

Резкий порыв ветра ударил самцам в морды, заполняя ноздри стойким запахом застывшей крови и вони крокутов, вызывая в ответ на удар природы лишь глухой рык из-за собственной беспомощности. Сильные мужи, какими бы они не были в глазах своего прайда, но именно в такие моменты они ощущали себя жалкими и беспомощными. Чтобы сказал Мтонго, увидев своих подчиненных сейчас?

- Нам надо отнести её к чертогу.

- Нести придется на себе, - кивнул второй и сам вызвался стать для тела Нимейли проводником до дочери.

Мертво лишь тело, душа - вечна и малышка, пусть даже не чувствуя тепло матери рядом, но веря в Богов, сможет проститься с родительницей. Сможет упокоить её душу, чтобы она оберегала дочь, как берегут предки своих потомков.

→ Ко входу в чертог

Поле костей —-→

Группа львов вышла к самым границам прайда, называющего себя Северянами. Вообще, у Рагнара и Исгерд было собственное мнение по поводу этого прайда, но они благрозумно решили держать его при себе - так было проще. Немного пройдя по чужим землям, Рагнар, облюбовав себе круный валун, легко вскочил на него и, усевшись, осмтрелся в поисках патрулей - переться вперед просто так не хотелось, лучше всего было встретить местных тут, на границе... Зевнув, он тихо сказал:

- Распологайтесь... И отдыхайте пока. Посмотрим, когда их патруль придет. Переговоры веду я, остальным молчать и не лезть, хорошо?

- Да не вопрос, я предпочту вздремнуть, - ответила ему Исгерд и, посмотрев на брата, завалилась прямо на землю, сразу прикрыв глаза - вообще, северняка предпочитала спать когда имела такую возможно, и обычно считала себя при этом правой - лишний отлых  никогда не повредит. Ну, во всяком случае, так она считала всегда...

Джек же, обойдя кругом территорию, уселся рядом с валуном и, почесав себя за ухом, втянул носом воздух, радуясь родной прохладе...

- Снег будет... Как же давно я не видел снег... - мечтательно сказал шакал и, улегшись, он вытянулся и тоже прикрыл глаза, явно при этом начав дремать.

Рагнар скосил взгляд на сестру и товарища, пожал плечами и замер, вальяжно всматриваясь вперед - во всяком случае в том направление, которое лично он считал наиболее логичным для появления патрулей. Вообще, он немного переживал - никогда не знаешь, что скажет чужой патруль, и в этот раз он был не в составе удобной ему группы - самца не очень радовало присутствие Шина и Костеса, он не знал, что они могут в бою и не знал, что ему делать в случае стычки. Впрочем, лев решил решать такие проблемы по мере поступления, а поэтому просто расслабенно наблюдал, вдыхая прохладный воздух и тихо радуясь тому, что скоро может выпасть снег.

- И почему? Почему мне не доверяют сопровождение гостей? – бубнил про себя Олан, вышагивая слишком уж резко по извилистой тропинке, - хоть в коем-то веке кто-то пробрался к нам несмотря на Баргестов, а меня тут же выпроводили! И когда еще мне представится случай встретиться с чужаками нос к носу и показать себя? – Олан насупился, словно обиженный котенок, но продолжал упорно шагать в сторону Долины Горячих Сердец. Это место он тоже должен был иногда проверять, потому что не всегда патрульным выпадало счастье ловить нарушителей сразу у границ территорий.

Молодой лев вздохнул и посмотрел на небо. Уже солнце клонилось к закату, а значит, что скоро его Дозор будет окончен на сегодняшний день. На его место и на место Хьюго встанут Мтонго и Лелль. Они тоже могут за это время наткнуться на чужаков, ввязаться в драку, сделать что-то полезное для прайда. А он? Что сделает он за это время?

Да будь его воля, то он бы вообще со своего поста не отходил! Служу Лорду Траину, как говорится.

Но знать не знал Олан, что в это самое время происходило в чертоге. Не знал он, что Мтонго больше не глава патруля. Не знал молодой патрульный, что был обнаружен обвал Леллем и некоторыми воительницами прайда. И, конечно, не знал, что прайд остался на плечах Леди Шантэ.

Наверное, поэтому Олан был так беспечен, но, безусловно, не во вред своим прямым обязанностями. Он очень внимательно слушал, внимательно втягивал запахи, пока, наконец, не почувствовал нечто странное, доносимое ветром до его носа, резкое и… чужое?

«Что?» - лев не мог поверить, что здесь бродят еще незнакомцы, причем их было довольно много. Трое или… или четверо? Олан побежал в ту сторону, откуда ветер доносил запах, и чем ближе патрульный подходил к источнику, тем сильнее убеждался в том, что в территорию проникли неизвестные.

Когда издалека молодой патрульный увидел их, то не сказать, чтобы он струсил. Скорее, он бы предпочел отправиться за кем-нибудь из своих опытных товарищей, потому что выходить одному против четверых, не считая шакала – это дело гиблое. Но, с другой стороны, пока он бегает в Чертог за Леллем или пока доберется до восточного подножья – эти незнакомцы могут массу дел наворотить. Олан сглотнул, но свои сомнения запихнул очень далеко и надолго. В крайнем случае, он может послать весточку Мтонго через местных зверей. А пока… пока, может, в этот раз ему тоже повезет, и эти львы окажутся с добрыми помыслами? Вот только всматриваясь в морду громадного самца и мрачную рожицу львицы, Олан снова засомневался в своих мыслях. Дружелюбными выглядели тут только два других чужака примерно его возраста, а может даже старше. Один вовсе казался ярким рыжим пятном на фоне холодного и неприветливого севера – это был точно типичный южанин. Тот, что с двухцветной гривой, издалека показался Олану похожим на Траина, однако, уступающим ему по размеру.

Самец тихонько рыкнул в знак приветствия и в знак привлечения внимания, а затем подошел к этой группе незнакомых львов поближе. Он понимал, что выглядел жалко на их фоне, но необходимо выполнить свою работу. Тем более такой шанс точно уже не выпадет в третий раз!

- Добро пожаловать на земли Лорда Траина, - молодой лев помолчал, вероятно, оценивая обстановку, - я патрульный этих владений. Меня зовут Олан. И я хотел бы узнать ваши имена и цели вашего визита.