Время было позднее, спешить как всегда было некуда, ведь совсем скоро наступала ночь - самое любимое время суток этого льва. Благодаря его темной окраске, Ксавьена всегда трудно было обнаружить в сумерках и во тьме, а вот днем он был довольно заметен и привлекателен как для травоядных, так и для хищников. Поэтому днем он предпочитал отдыхать где-нибудь под деревом, под скалой или, самое лучшее, в пещере. Однако это получалось не всегда и часто приходилось путешествовать даже днем, после чего лев сильно утомлялся. Благо этот день не был таким - он хорошенько отоспался заранее, поэтому сейчас был бодр и полон сил, чтобы совершить рывок еще на несколько километров.
Вокруг было тихо и спокойно, лишь крики птиц иногда слышались неподалеку. Ксавьен был счастлив такой погоде и атмосфере вокруг него: ничто не предвещало каких-то неблагополучных встреч или событий. Во время передвижения он постоянно оглядывался вокруг, дабы следить за тем, чтобы не было шпионов и хвостов. Было бы очень нехорошо случайно оказаться на чьей-нибудь территории и из-за этого вступить в конфликт с местными жителями. Однако впереди его ждало нечто более неожиданное, чем группа чужаков: ущелье, не слишком глубокое, но довольно широкое и длинное. Ксавьен разочарованно вздохнул и внимательно посмотрел на противоположную сторону: никого не было, такое же умиротворение, как и на стороне, где стоял лев. И это к лучшему. Он повернул налево и медленно поплелся вдоль обрыва, иногда заглядывая вниз, как бы кто-нибудь не поджидал одинокого странника. Но похоже, что и тут все было в полном порядке.
Ксавьен, шел, как ему показалось, не так долго, но уже изрядно потемнело и взор притупился. Тут-то и начались несчастья. Вдалеке послышался шум, который напоминал рык. Только не это - чужак! Постаравшись не паниковать, Ксавьен внимательно огляделся по сторонам, но не заметил ничего.
Может, на другой стороне? - промелькнула разумная мысль в его голове, а взор следом за ней повернулся направо, в сторону разлома. Но нет, там тоже никто не виднелся. И стоило льву немного успокоиться и посмотреть вперед, как тут-то напасть он и нашел: фигура плелась навстречу ему, и, казалось, уже заметила силуэт льва напротив. Очередной разочарованный вздох. Ну что ж, прятаться было негде, если только в ущелье прыгать, но это не вариант. Ксавьен был не настолько глуп, чтобы не понять, что даже прыгнув в такой неглубокий обрыв, можно сильно покалечить конечности. В этом он даже кое-что смыслил, и хотел бы узнать побольше. Ничего не оставалось кроме как продолжать свой путь, в надежде, что чужак просто пройдет мимо и что он не ищет проблем. Однако такая надежда доверия не внушала, и что-то подсказывало Ксавьену, что все выйдет плохо. Довериться ли интуиции, или поверить надежде?
Нет, надеяться было запрещено. Слишком уж много надежд он до этого возлагал в жизни: на своего брата, на удачу, на милость чужаков... Все тщетно. Как и бытие. Не работает эта ваша глупая "надежда". Какой дурак только её придумал. Полагаться нужно не на что-то извне, а лишь на свой рассудок и лапы. Именно поэтому Ксавьен развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел в том же направлении, что и чужак. Оставалось лишь надеяться, что тот не побежит, чтобы накинуться на Ксавьена. В любом случае, лев был готов к любому нападению, и если что, он резко возьмет другое направление, не дав незнакомцу во время сориентироваться. Благо, есть еще и инерция, и Ксавьен был в состоянии воспользоваться этими знаниями.

Сердце начало колотиться все быстрее и быстрее. Не сказать, что Ксавьен поддался панике, но волнение в нем все же присутствовало. А как без него? Если кто-то заявляет, что он бесстрашен - это либо врун, либо глупец, можно быть абсолютно уверенным. Таких львов нужно сторониться. То же самое, если себя заявляют "всезнающими", "добрейшими", "благороднейшими". Все они двуличные. Все мы неидеальны, вопрос в том, хотим ли мы это признавать? Ксавьен давно для себя решил, что в этом нет ничего плохого, если научиться признавать свои ошибки и благие действия, свои достоинства и недостатки. Но это так, философия. Сейчас у него было кое-что поважнее размышлений.
Та фигура, которую лев видел перед собой, все же решила начать преследование, и Ксавьен знал, когда нужно вовремя отпрыгнуть, чтобы уклониться от атаки. Но что-то пошло не так.
- Винсент! Подожди, это я! - послышался женский голос позади. Ксавьен приподнял брови в недоумении.
Винсент?
И стоило ему на эту долю секунды замешкаться, как та накинулась сзади и повалила льва на землю, при этом сама же распласталась на нем, придавливая к земле. Вот же досада. Стоило на секунду отвлечься, как жизнь тебя наказывает за такую халатность и несосредоточенность. Очередная несправедливость, к которым Ксавьен, в принципе, сумел привыкнуть.
Когда львица его повалила, лев издал громкий кряхтящий звук на выдохе, а затем как можно быстрее постарался вылезти из-под неё. Отряхнувшись от пыли, он укоризненно глянул на ту, хриплым басистым голосом сказав:
- Вы меня с кем-то перепутали, дамочка. Я не знаю никаких Винсентов.
Посчитав, что этой информации будет вполне достаточно для того, чтобы та убежала искать того, кого ей нужно было, в другой стороне от Ксавьена. После этого лев, более ни разу не глянув на незнакомку, вернулся к изначальному направлению: налево вдоль ущелья.
Сказать, что самец был возмущен - ничего не сказать. Такое поведение в чужаках всегда его напрягало и раздражало больше всего. Обычно оно свидетельствовало либо о рассеянности, либо о недалекости, сам Сокол обе эти черты терпеть не мог. Грань между рассеянностью и глупостью, также как и храбростью, была очень мала, едва ощутима. И нарушение сий грани может привести к плохим последствиям не только себя, но и окружающих. А вот лично Ксавьену сейчас меньше всего хотелось какого-то кипеша.
В надежде на более спокойное общество, лев прибавил шаг и оглянулся назад, но внезапно осознал, что зря. Как же он мог забыть? Надежды нет, её нужно оставить. Вот и сейчас он в этом убедился в очередной раз: львица не отставала.

- Подожди, подожди меня, пожалуйста. - все очень плохо. Она не просто не отставала, но и окликнула Ксавьена, попросив его притормозить, чтобы та его догнала. Конечно, он мог запросто проигнорировать её и просто побежать вперед со всех лап, оставив одинокую странницу совершенно одну, но совесть говорила, что так поступить будет слишком подло.
Совесть. Порой Ксавьен её ненавидел. Все дело в том, что абсолютно все поступки в жизни льва сопровождались комментарием с её стороны. В какой-то степени совесть можно назвать его верным спутником и советчиком, к которому Ксавьен как бы ни хотел, но старался прислушиваться и следовать за ней. Разве что пара моментов были, когда рассудок все же одерживал верх. Самец четко помнил один из таких эпизодов в жизни, когда его младший брат был брошен в пожаре. На самом деле, Ксавьену это лишь кажется, что он мог спасти Грэхэма. На деле же его брат был обречен в любом случае, а если б он полез его спасать, то сам бы сгорел следом за ним. Но самец никак не мог с этим согласиться и все это время грыз себя изнутри за это. Глупец? Определенно. Было б это преступление, он бы обвинялся в глупости по сентиментальности. И как ты от этих ненужных чувств не беги - все равно выстрелит.
Что произошло и сейчас. У Ксавьена в голове начала выстраиваться логическая цепочка: раз львица перепутала его с тем, кого искала, и даже после того, как он её, скажем, "отшил", та не сдалась, значит, этот кто-то очень для неё важен. Кажется, ничего не упустил. А коли так, значит стоит ей помочь, хоть как-нибудь. Не хотелось бы еще сильнее упиваться виной, после того как он сбежит. Именно поэтому лев остановился, дав львице нагнать его. Оценив ту своим зорким глазом во второй раз, менее укоризненно, он приметил не совсем обычную внешность. Помимо того, что она была черной, так еще и на макушке торчала... Грива? Покрашенная? Или просто какие-то листья, которые он в жизни не разу не встречал? Было бы интересно расспросить незнакомку о том, где она такие травы нашла, ведь он сам всегда мечтал стать кем-то вроде медика...
Нет. Убери эти мысли из головы, и вспомни, что она чужачка. Она может лишь казаться беззаботной странницей, ищущей своего друга, родственника, знакомого, да плевать кого. На деле перед тобой может стоять хладнокровный убийца, каннибал или просто безумец. На последнего, кстати, она пока что походила больше всех. Кто знает, может быть этот загадочный Винсент жил в её голове, а потом, поняв с какой дурочкой имеет дело, решил испариться, а она в следствие своей ненормальности пытается его найти. Забавный был бы случай, окажись он правдой.
Вновь вернувшись к реальности, Ксавьен продолжил путь, предполагая, что незнакомка двинется за ним. Главное, сохраняй спокойствие и держи планку.
- Ну и? - немного презренно поинтересовался лев. Довольно лаконично, прям в его духе. И самое главное, как хочешь, так и отвечай ему, самого самца мало волновало, как львица станет выкручиваться. Но все же он считал, что та поведает всю историю целиком, без каких-либо ненужных расспросов и вопросов, ответов на которые не последует, пусть она точно будет уверенна. Шли львы неторопливо, по крайней мере, Ксавьен. Это уж собеседнице решать, идти ли в его темпе, или по-своему. За ней-то он точно бегать не станет.

Ксавьен всегда отличался тем, что он был довольно внимательным слушателем. В его семье он был на почетном втором месте по сообразительности и умению правильно воспринимать информацию, первое место занимал самый младший брат - Понтий. Очень смышленый львенок, с которым Ксавьену всегда было приятно иметь дело. Вообще, их семью можно было с легкостью разделить по стереотипным школьным типам, где Ксавьен и Понтий - ботаники, Улисс - главный задира, Грэхэм - типичный отшельник, а Магдалина - девчонка-заводила, которую все очень любят. Поэтому очень часто происходило так, что Ксавьен и Понтий проводили время только вдвоем, изредка приглашая в компанию Грэхэма. А Магдалину обычно никто не спрашивал, она сама находила любой кипеш и делала из него веселье.
И сейчас лев не делал исключений и, растопырив и без того огромные уши, внимательно выслушал собеседницу:
- Я ищу своего брата. Мы были разделены с ним, когда нам было по пять месяцев. Тогда меня подобрала старая обезьяна и воспитывала меня. Я решила отыскать своего брата во что бы то ни стало, и я выполняю свой собственный зарок.
Старая обезьяна, значит. Обезьяны всегда казались Ксавьену существами не от мира сего, словно они были в разы умнее других животных Африки. Он часто задумывался о том, что если дать обезьянам чуть больше знаний и возможностей, то те смогут сотворить собственный мир с иными правилами. Но кто знает, во что бы это вылилось. Возможно, мир был бы лучше, но с другой стороны, могла произойти катастрофа. Чем ты умнее, тем больше у тебя заморочек.
- Я подумала, что ты - это он. Я не хотела тебя сбивать, прости. - с улыбкой на лице добавила самка. Сам же Ксавьен улыбаться не спешил и снаружи выглядел как впрочем и всегда: чересчур самоуверенным и слегка грустноватым. Но в душе он чувствовал нечто иное. Он вспомнил Мэгги, её столь же невинную улыбку и такую же доверчивую натуру. Естественно, лев простил чужачку, ведь будь на её месте Магдалина, то та бы поступила также, он был в этом абсолютно уверен. Пожалуй, от этих мыслей стало даже хуже, чем лучше. Реализм ударил по голове, словно бита по бейсбольному мячу: Магдалины наверняка уже нет в живых, и, естественно, она не сможет также напрыгнуть на него при встрече, или на какого-нибудь другого льва. Не сможет также невинно улыбаться и спрашивать незнакомцев, не видели ли они Ксавьена, её старшего брата. Лев с огромным сожалением и глубокими нотами печали ответил незнакомке на рассказ:
- Странная история. И ты тоже странноватая.
Последнее предложение он сказал уже чуть тише, да и наверняка она его не услышала, так как тут же прозвучал вопрос:
- А что ты тут делаешь?
Ой, как ему не хотелось отвечать на этот вопрос. "Ничего" было бы довольно правдиво, но слишком банально, и скорее всего, она бы не поверила и продолжила расспрашивать конкретнее. К счастью, та не дала Ксавьену времени на ответ, а продолжила крикливо балаболить:
- Ой, а я ведь даже не представилась! Меня зовут Кисонька, а тебя как? Кстати, ты не видел моего брата? Уверена, он бы тебе понравился. Он храбрый и сильный!
Уши льва сжались с трубочку от перегрузки писклявых вопросов и возгласов, в голове звучало лишь одно слово:
ПрекратиПрекратиПрекратиПрекрати. Прекрати!
Когда та закончила, Ксавьен, тряхнув головой, спокойно ей ответил:
- Для начала, пообещай мне, что больше не будешь так пищать.
Он строго глянул на "Кисоньку" и тут до него дошло, что все-таки она не та, за кого может себя выдавать. Кисоьнка, значит. Явно имя было ненастоящим, и тут два варианта: перед Ксавьеном или врушка, или сумасшедшая. Все же, он опять склонился ко второму варианту ответа, вновь глянув на её внешность и  вспоминаю историю о том, что её воспитали обезьяны, а также про неизвестного брата, который, может быть, просто изначально жил в её голове.
- Ну что, "Кисонька", приятно познакомиться. - на самом деле, не очень, - Меня зовут Соколом. Но это не имеет значения, может не стесняться называть меня "эй ты".
Лев ненадолго приостановился, вновь оглядевшись. Ему показалось, что он что-то услышал: то ли возглас, то ли стон. Но, не обнаружив никого вокруг вновь, он все же решил, что ему послышалось.
- Так вот, насчет твоего брата, я повторюсь: нет. Никогда не видел, ничего не слышал, ничего о нем не знаю. И не могу судить, насколько он храбр и силен. Обычно, так говорят лишь глупцы. Задумайся и больше этого не делай.
И вновь тот же самый звук. На этот раз лев был уверен, что ему ничего не послышалось. Он резко остановился и с сердитым выражением лица принялся осматривать округу, но вновь ничего не увдиал. И это пугало больше всего.
- Ты это слышала? - решил он на всякий случай поинтересоваться у Кисоньки. Он очень сильно надеялся на ответ "Нет" или "Что слышала?", может, все же это Ксавьен сходит с ума. С другой же стороны, он доверял своему слуху по большей части, большие уши его редко подводили. Поэтому услышать в такой ситуации отрицательный ответ могло быть даже страшнее, ведь это значит, что противник довольно скрытен. Правда, для чего ему нужно было бы привлекать внимание - не понятно.

Ксавьену совершенно не нравилось то, что происходило вокруг него. Какие-то завывания, из-за которых по телу бежали мурашки, источник которых лев никак не мог определить. Словно это был какой-то призрак, издевающийся над парой ничего не подозревающих львов. Да еще и сама эта Кисонька, которая, как назло, тоже слышала эти звуки. Ксавьен был бы счастлив сейчас показаться сумасшедшим, но хотя бы в безопасности, но нет, Дея была обеспокоена также как и ее собеседник. А стоны все не прекращались, в какой-то момент льву даже показалось, что это были не просто какие-то мычания, а полноценные фразы, в роде: "Помогите". Или: "Я здесь". Все это действовало на нервы Ксавьена, но не в плане раздражения, а, скорее, некоей паники. Кисонька же оказалась более стабильной в ментальном плане и понимала, как нужно действовать в этой ситуации: ее лицо стало серьезным и настойчивым, что довольно контрастировало с паникой и непониманием в глазах самца. Это было бы довольно забавно наблюдать со стороны, ведь буквально мгновение назад их эмоции были абсолютно противоположными. Однако, сейчас было не до забав.
- Вдруг кто-то в беде. - она сказала это негромко, но расслышать эти слова с того расстояния, на котором находился Ксавьен, было легко. И лев не знал, соглашаться ли ему с мнением львицы. Вряд ли бы кто-то в наше время стал так убого шутить, особенно в столь поздний час. Но все же недоверие к чужакам и ощущения предательства на каждом углу, не давало самцу смириться с этими мыслями. Очередное замешательство, из-за которого Ксавьен не мог быстро сообразить, что нужно делать.
Немного растерянно оглядевшись вокруг в очередной раз, Ксавьен не обратил внимание ни на что, что могло бы издавать похожий звук. И тут-то его тугую головешку осенило:
Ущелье.
Тут же лев резко опустил голову и принялся рассматривать, что находилось на дне разлома. И, кажется, впереди он видел что-то небольшое и черное, но оно дрыгалось, и именно оттуда исходил очередной глухой стон.
- Смотри. - лапа льва потянулась в сторону силуэта, - Кажется, это что-то оттуда.
Брови льва нахмурились, а глаза прищурились - тот попытался разглядеть, кто или что это было. И, вроде бы, это был шакал. Или гиеновая собака. В общем, кто-то из псиных.
- Как думаешь, это ловушка? - вопрос был довольно риторический. Конечно, Ксавьен был параноиком и предпочитал не влезать в неприятности, но все же просто так оставлять существо, которое столь отчаянно разрывает глотку, прося о помощи, было бы верхом жестокости. Ксавьен не был жесток.
- Ну что, так и будешь стоять столбом, дура? - строгим голосом поинтересовался лев, серьезно взглянув собеседнице в глаза. Опять же он проявлял всю свою противоречивость: совсем недавно он старался избегать какого-либо взгляда с незнакомкой, а сейчас он упрекает ту в бездействии, словно он хорошо ее знает. Недолго мешкая, Ксавьен побежал вдоль ущелья в поисках самого благоприятного места для спуска. Льву повезло: недалеко от места, где находился черный силуэт, оказался небольшой спуск, который представлял из себя несколько выступов, по которым можно было бы удобно взбираться и спускаться.  Он не оглядывался назад, но чувствовал, что Кисонька следует за ним. Сделав несколько аккуратных прыжков, лев оказался на дне, после чего незамедлительно побежал в сторону источника завываний.
Добравшись до силуэта, Ксавьен, наконец, понял, что от части он был прав: то был не шакал и не гиеновая собака, а просто гиена. И его лапа была придавлена камнем. Увидев пару столь быстро приближающихся львов, гиеныш, который был не таким старым, а даже еще совсем юным, прикрылся свободной лапой, видимо, боясь, что тут-то его и прикончат.
- Пожалуйста, помогите! Не убивайте меня, а помогите! Я застрял, я не хочу умирать, прошу!! - он был громок и жалок и даже, кажется, начал всхлипывать, не переставая повторять последнее слово, словно эхо. Ксавьен вопросительно оглядел гиененка, Дею, а потом вновь гиенёнка. Не сказать, что он сильно умел успокаивать, но, все же, попробовал того утешить.
- Эй, тише, успокойся. Мы не убивать тебя пришли, а помогать. Твои крики были невыносимы и слышны, наверное, на всю саванну. - голос льва был все также строг, но в нем не было ни намека на упрек. Самец встал сбоку от гиены и, приложив немного усилий, скатил камень с бедолаги. Неудивительно, что тот не смог этого сделать сам - одной лапой, да еще и с такими размерами вряд ли управишься. Когда камень перестал придавливать лапу гиенёнку, тот издал еще более громкий и пронзительный крик боли, из-за которого самцу стало и вовсе не по себе.
- Прости, прости, ладно! Я не хотел боли, правда. Слышишь? - строгость куда-то вдруг испарилась, а на ее место в голосе льва пришла... Забота? Пожалуй, да. Ксавьен может и старался показывать себя как холодного и непоколебимого самца, но его настоящая сущность - ранимый львенок, который вечно чувствует себя за все виноватым и пытается исправлять свои ошибки. Хоть и не всегда у него это получалось очень хорошо.
Лапа гиены выглядела не самым лучшим образом: кажется, она была сломана. Не сказать, что Ксавьен сильно разбирался в диагнозах, хотя он давно мечтал стать хорошим лекарем. Жаль, он никогда не находил должного учителя.
- Кисонька, ты можешь что-нибудь с этим сделать? - неловко спросил Ксавьен, продолжая с опасением рассматривать лапу хнычащей гиены, - Хотя бы облегчить боль. Пожалуйста.
Голубые глаза самца уставились в темно-синие глаза Деи, моля о помощи и хоть каком-то содействии. Ксавьен вновь ощущал себя беззащитным и не нужным. Ему опять казалось, что он напортачил и лишь усугубил ситуацию. Как это было в тот раз, когда умер Грэхэм. И в тот раз, когда умер Понтий. И в тот раз, когда его покинули Улисс и Магдалина. И каждый раз, даже несмотря на то что прямой вины Ксавьена в этих бедах не было, он чувствовал, что если бы не он - все бы было иначе. Если бы он был более покорным к Улиссу, тот бы их не предал. Был бы более храбрым - смог бы оставить и уберечь любимую сестру. Был бы более ловким - спас бы тонущего младшего брата. Был бы более храбрым, погиб бы вместе с Грэхэмом в пожаре. Все это очень сильно давило и влияло на Ксавьена, он никак не мог смириться. И сейчас, если он не спасет гену, он запишет на свой счет очередное убийство.

Беспокойство внутри Ксавьена нарастало. И дело было не только в том, что он испытывал беспокойство из-за какой-то незнакомой гиены. Хотя нет, это ложь. Именно это и было одной из причин его беспокойства. И хоть поначалу он действительно переживал только за физическое состояние стонущего зверя, чья лапа столь несчастный образом попала под камень, то сейчас он мешкался. Кисонька видела в его глазах лишь хорошее, но в глубине души этот лев понимал, что его беспокойство связано еще и с собственным сомнением.
Какого черта я вообще переживаю за того, о ком ничего не знаю? А вдруг он убийца львят? Вдруг он разносчик чумы?
Но в то же время милосердная часть его сердца переживала именно о том же, о чем переживала и Кисонька. Он боялся, что чья-то жизнь может покинуть тело прямо на его глазах, как это уже случалось ранее. Он не сможет достойно пережить еще одну смерть. Еще одно увядающее бездыханное тело, с которым нужно что-то сделать. Но Ксавьену очень повезло, стоит сказать. Он встретил Кисоньку, и она, кажется, была намного более храброй и самоотверженной, чем Ксавьен. В то время как самец хотел помочь гиене лишь потому, что не желал в очередной раз винить себя в чьей-то смерти, львица искренне и бескорыстно хотела спасти чужую жизнь.
- Да, - Кисонька звучала на удивление спокойно и тихо, - Подожди. Я начинаю вспомнить что-то о травах. Моя семья учила меня этому.
Не бросая слов на дело, львица принялась рыскать в окрестностях в поисках нужной травы. Ксавьен лишь внимательно наблюдал за ней, решив остаться рядом с гиеной, на случай чего. Сейчас он мог лишь восхищаться рвением новой знакомой не только помочь попавшему в беду, но и Ксавьену, который сейчас был откровенно беспомощен. Все, что он мог делать - лишь слушать как в очередной раз всхлипывает гиена и пытаться успокоить его мягким шипением.
Наконец, когда Кисонька вернулась, Ксавьен слегка подвинулся, чтобы юная травница могла сделать правильное дело. Глаза его же не отрывались: он наблюдал за каждым движением львицы, запоминал, что она делает. Как отрывает травинки, затем бежит к лужице и споласкивает остатки неприглядной травинки в ней, после чего дает гиене попробовать.
- На вот, это должно помочь, -гиеныш аккуратно слизнул языком корень и, не без усилий, прожевал его, - Он немного горьковат, но в целом сносен.
Дальше Ксавьен не слушал, а лишь с восхищением на морде наблюдал за тем, как поначалу зверек едва ли не плюется от эдакого "лекарства", но с каждой секундой ему становилось все лучше и лучше. Просто поразительно.
- Что ты ему такое дала? - Ксавьен удивленно смотрел то на Дею, то на гиеныша. Львица сияла от счастья, а их выздоравливающий друг начал шевелить лапой все активнее и активнее, - А могу ли я дать ему еще такой травы, чтоб он вылечился быстрее?
Эта мысль, высказанная вслух, очень неожиданно посетила Ксавьена. Почему бы и нет? Вдохновившись поступком Кисоньки, Ксавьен, всю жизнь мечтавший стать травником, решил, что стоит попробовать повторить процедуру. Ведь он все запомнил: взять траву, очистить от травинок, намочить и положить в рот. Несложно, да?
Именно поэтому он подошел к тому же месту, где Дея некоторое время назад нашла травинку, аккуратно выдернул ее с корнем, очистил, намочил... В общем, постарался повторить все также, как ему мастерски продемонстрировала новая знакомая. Ксавьен уложил корень гиене в рот и с любопытством наблюдал за результатом, не подумав, что по ошибке мог проделать то же самое с другой травой.