Наконец-то – с третьей попытки, непростительно поздно – у нее получилось.
Куду бился в ее захвате, как бился бы всякий, в ком сильна жизнь. Отчаянные удары копыт снова и снова сыпались на львицу, Баке едва не удалось сбросить ее с себя. Однако, все же она удержала его, надежно загнав когти глубоко в шкуру, и смогла после нескольких промахов уверенно свести челюсти на горле противника. Пожалуй, ей следовало признать, что оказавшего такое сопротивление зверя негоже называть добычей, пока с ним не покончено. Ведь их борьба еще не была завершена: пока хищница выдавливала жизнь из рвущейся к спасению антилопы, глухо урча от славного вкуса крови, что сочилась и брызгала из прокушенной шеи ей в пасть, ее собственные раны напомнили о себе. И напомнили сурово.
Только теперь, когда вся задача сводилась к тому, чтоб не расслабить хват пасти на издающей булькающие звуки шее, шаманке стало вполне ясно, насколько же близко в этот раз смерть прошла рядом с ней. А может, и все еще дышала ей в затылок: не зная, насколько плохи эти дыры в ее боку, Вуду не могла считать себя в безопасности, как бы ей ни хотелось того. Охватывающие тело боль и слабость подтверждали ее опасения. Вдобавок, из спутанных и полуоформленных ее мысли делались вялыми и пустыми, тусклыми, как гаснущие на рассвете звезды. "Только не это", – спохватилась кошка, чуя, как нарастает в ней огонек тревоги и страха за свою жизнь, и тут же стиснула крепче едва не разжавшиеся челюсти. "Нет, только не впасть в беспамятство, не сейчас… позже!.." Было ли то последствием удара по голове? Или же действием боли на рассудок? Будто мало было ей подставиться под витые рога, не хватало только сотрясения…
Кровь струилась из ее разодранного бока, и сквозь непривычную легкость в голове Вуду твердо решила: "Я должна заняться этими… проколами… как можно скорее". После этого ее разум опустел. Вопреки тому, что шаманка была крепка телом, потеря крови уже брала свое, замедляя и делая неверными ее движения. Мучимая болью, в горячке драки казавшейся почти что досадным зудом, лишь сейчас львица смогла полностью оценить заработанные ей ранения. Казалось, вся правая сторона ее тела полыхает огнем. Она слабела, и правая задняя лапа, дрожа от отдающей в нее боли, явно вознамерилась предательски расслабиться, отказываясь удерживать на себе изрядную часть тяжести громадной кошки.
Но слабел от удушья и куду – меченая полосой не могла не почуять этого по тому, как делаются невесомыми его удары. Ей казалось бесконечно долгим время, что она душила его, но затихающие рывки неудачливого музыканта вмиг рассеяли притаившийся в душе самки комок тревоги. "По крайней мере, у меня будет еда. Я восстановлю силы". Она услышала последний хриплый крик своей жертвы, ощутила первую судорогу, прошедшую по телу антилопы, потом еще одну, и спустя несколько мгновений Бака, окончательно погрузившись в беспамятство, рухнул на землю под тяжестью львицы, увлекая за собой и ее. Не разжимая зубов (о нет, она не хотела начинать заново), кошка втянула когти, выпустив безвольную тушу, и с грацией брошенной колоды улеглась на брюхо. Лапы возблагодарили ее за это, особенно правые. Челюсть слегка затекла.
Как же упорен был этот пульс. "Настырный". Давно Вуду ничего не ждала с таким нетерпением, как момента, когда последние агонизирующие попытки дыхания этого травоеда прекратятся, и этот сладкий миг настал. Убедившись, что антилопа уже не поднимется, залитая своей и чужой кровью охотница устало приподняла голову и замерла так, жмуря темные глаза от бьющих в них рыжих лучей заходящего солнца. Потратив минуты две на то, чтобы отдышаться и собраться с силами, знахарка поднялась на передних лапах, принимая сидячее положение. Это небольшое усилие опалило ее бок новой одуряющей болью, и потом еще хуже – когда она изогнулась, чтоб изучить раны и обнюхать. "Тело протестует даже против этого. Дрянь".
С раздражением отбросив воспоминание о своих изначальных планах, об ужасающей каре вместо примитивного и скучного охотничьего убийства, она еще раз втянула носом исходящий от раны запах. Ей так и не удалось учуять чего-то, кроме собственной крови, и это обнадеживало. Ребра казались целыми. Было за что возблагодарить духов, за удачу, что не дала антилопе разогнаться посильнее перед атакой… Да только настроение не то. Должно быть, его краснеющая под ней земля испортила.
"Хочешь насмешить богов – поведай им свои планы. Ну да нечего медлить с поиском трав".
Ее голова вновь очистилась от размышлений и воспоминаний, вмещая помимо гудящего тумана всего одну цель: найти знакомые травы, которые помогли бы ей оправиться быстрее. Встав, львица огляделась и потянула носом воздух, приоткрыла пасть. Убедившись в отсутствии поблизости других хищников, способных посягнуть на ее сегодняшний ужин, она собралась было пошустрить с поисками лекарства, как вдруг вспомнила, что имеется у нее и другая, не менее важная забота: кобра. Змея, возможно, оставалась где-то здесь, и Вуду не желала на нее наступить, не заметив по неосторожности или отвлекшись на головную боль.
– Эй! Змееныш! – проревела она, стараясь изгнать из звучания голоса вызванную головокружением и жжением в израненном боку дрожь. – Покажись мне!
Крохотное чешуйчатое создание отозвалось тихим посвистывающим шипеньем, разобрать которое шаманке не удалось. Повернув голову на звук, Вуду не без удивления обнаружила искомого всего лишь метрах в двух от себя. "Вот так так. Не только не убрался, но и на зов явился!" Змееныш следил за ней, не пытаясь раздуть капюшон и прогнать призвавшую его невольную спасительницу, пока та переминалась с лапы на лапу, озадаченно взвешивая варианты, что же ей делать с виновником всего этого сыр-бора, да притом так, чтоб не сдохнуть. Добить? Задобрить куском мяса? Или просто уйти подальше от змеи за травой? "Не нападает... Слишком мал, что ли? Или он поранен? Но крови на нем не ви..."
Ее раздумья неожиданно прервались новой болью – будто что-то острое кольнуло заднюю лапу львицы чуть ниже скакательного сустава. Ровно настолько болезненно, чтобы она с рыком подскочила на месте, даже не успев ничего понять. Укол был гораздо неприятнее какой-нибудь занозы, и первым мало-мальски обдуманным порывом шаманки было осмотреть свою лапу... Вот только, оборачиваясь, она увидела огромную взрослую кобру со вздыбленным клобуком.
Увидела – и похолодела, сообразив, что это был за укольчик в лапку, и что с ней, с Вуду, от него будет. "Значит, вот на что похожа смерть", - эта идея, пронесшаяся в ее голове, обладала каким-то отстраненным и бестрепетным, ровно морда покойника, привкусом, но это спокойствие продлилось не дольше секунды. В мгновение ока в скованном ужасом сердце раненой знахарки сменили друг друга отрицание, превратившийся в панику испуг и слепой инстинктивный страх. А потом отрицание вернулось с яростью.
– Я спасла твоего детеныша, ползучая мразь!!! – Вне себя от обрушившегося на нее вихря эмоций одна другой чернее, сменяющих друг друга с ужасающей скоростью, Вуду взревела на всю округу, бросаясь к ужалившей ее змее. "ИЗДОХНИ, ТВАРЬ!!!" – заглушая страх, неверие, отчаяние, даже гул в ее черепе, выл внутренний голос. Он погребал под собой разум и требовал крови и мести за ее смерть, такую подло внезапную и раннюю. Львица повиновалась ему, как служанка. Бездумное и безграничное "Я НЕ УМРУ ОДНА!!!" пульсировало в ее сознании.
Кобра, бдительно следившая за врагом, проворно ушла от тяжелого и не слишком быстрого взмаха когтистой лапы, метнувшись в сторону. Сложности в том не было. Явившаяся на испуганное шипенье своего детеныша Слаттерн прекрасно видела, что эту взбесившуюся кошку чуть ли не на ровном месте шатало. А вот Вуду не услышала за собственным рыком очередное тихое шипение змеенка, пытавшегося пояснить старшей рептилии случившееся и, соответственно, не обратила никакого внимания на него, занося для нового удара левую конечность – убить, изничтожить, распотрошить этого чешуйчатого червя, посмотреть, как он сгинет первым! В состоянии вновь нахлынувшего на нее гнева она не замечала ничего, и за кровавой пеленой не видела отразившегося в глазах кобры осознания.
– Хссс.. Я дам тебе противоядие!.. – Теперь правая лапа наносила удар – и так же метко. Потом еще и еще. Не сразу знахарка осознала смысл слов гадины; она едва смогла опустить лапу уже на подлете к голове кобры, готовой уклониться вновь и наверняка сумевшей бы это, с ее-то стремительностью. В холодной, представлявшейся Вуду какой-то неживой и шероховатой речи кобры казались отчетливо различимыми нотки вины. Медленно отходя от всплеска злобы, песочная львица присела, невольно подивившись тому, как сильно утомлена своей слепой атакой.
Подползший к матери змееныш вновь тихонько зашипел. Что означали издаваемые им звуки, бродячей львице было неведомо, а такого интереса, чтобы спросить, она не испытывала – один только клокочущий, с трудом поддающийся контролю гнев. К усилившемуся головокружению добавилось какое-то онемение, что ли, в укушенной змеей лапе. Слабое и холодное, аккурат в месте укуса, которое она в тот момент уже почти не ощущала. Ничего не говоря, шаманка безмолвно взирала на кобру, сложившую свой капюшон.
Это означало, что змея не хочет ее устрашить или убить. Или лжет ей.
– Ссследуй за мной, львитсса. – Рептилия не отрывала от нее своих глаз-бусин. – Ты не умрешшш от моих клыков и яда.
Лишенная выбора и пока не полностью отдающая себе отчет в том, что делает, светлошкурая подчинилась змее и медленно, пошатываясь, побрела вслед за мелькающей в траве темной, отливающей золотом лентой, всё так же угрюмо молча. Полная облаков голова напрочь отказывалась работать. Да и что она могла бы сказать? Ей чудилось, что ее головокружение стало сильнее, и что она чувствует заднюю лапу чуть меньше. "Постарайся ей не шевелить". – сказала она себе. Мысли путались, словно назло. – "Яд… разойдется по жилам…" Нет. Ей вообще не следовало идти тогда. Должно быть, надо было велеть, чтобы она сама принесла… Однако, задумка отпустить сулившую ей спасение гадину вновь вселила лед в разогретую было гневом душу. Вуду слишком боялась умереть и боялась остаться одна. За ней могли и не вернуться. С запозданием до нее дошло, что если она не хотела, чтобы яд побыстрей наполнил ее кровь, то ей не стоило прыгать и размахивать лапой в надежде полюбоваться останками ползучей перед тем, как отдать концы. "Теперь переживать на этот счет поздно".
– Здессссь. – Слаттерн остановилась, подведя кошку к одному из кустов, и поглядела на растерянно и как-то бездумно слушающую ее львицу. – Лиссства.
Помедлив пару секунд, следовавшая за ней охотница сделала четыре заторможенных шага к указанному змеей кусту и неуверенно принялась срывать горьковато-кислую листву, жуя вместе с ветвями, противными и горькими по-настоящему. Это тоже было замечено ею с опозданием.
– Ты велика, а я укусссила тебя, лишшшь задев вссскользссь. Время есссть. – Змея говорила ей что-то еще, но львица этого не слушала, с ожесточением стараясь разжевать как следует жесткие и плотные, нанизывающиеся на клыки листья, работая челюстями и временами заставляя себя сглатывать гадостную кашицу из зелени. Листва царапала язык и небо. "Тем лучше", – отстраненно сочла Вуду, – "сок впитается скорей".
– Это оссслабит мой яд… – Вновь донеслась до нее шелестящая, рассыпающимся песком речь кобры, на сей раз откуда-то слева, – …и ты ссовладаешшь ссс ним. Ешшшь большшше. Твое тело должшшно ссправитьсся.
Стараясь не забыть о том немаловажном факте, что ей нужно не только проглатывать, но и жевать зелень, как это делают зебры, а также о том, что помимо жевания все новых листьев в идеале их надо еще и глотать, шаманка заставила себя повернуть голову к большой кобре, чтобы следить за ее передвижением. Она совсем не желала оказаться обманутой ею и брошенной умирать. "Если я и умру сегодня, то точно умру не одна", – угрюмо напомнила она себе, хлестнув по боку хвостом. К счастью, кобра и не пыталась сбежать. Слат остановилась у небольшого скопления цветов – неяркие грязно-зеленые стебли, крохотные белесые венчики, уже почти засохшие. Не то вовсе незнакомые знахарке, не то только ее раскалывающейся голове и цепенеющему уму. Выждав, пока львица проглотит довольно предложенного ей лекарства, змея позвала ее к себе:
– Теперь разжшшуй и проглоти цветки. Они оссслабят твои боли.
Вновь кошка повиновалась, хватая пастью цветки и через раз промахиваясь. По правде сказать, эти растения и их свойства не были ей знакомы. Она, конечно, знала, что опасно поглощать много разных трав в краткое время, и вспомнила это знание даже в нынешнем своем состоянии, но все равно доверилась рекомендации ползучей твари, пристально следящей за ней немигающим взглядом.
По правде говоря, воли спорить со змеей у нее не было. Она отвлеклась лишь на то, чтобы поднять голову, на всякий случай спросив:
– А от кровотечения у тебя…э… – ей потребовалась крохотная задержка, чтобы отыскать неожиданно посеянное где-то в закоулках памяти слово, – …найдется?
Чудовищные леность и безразличие, царящие в мыслях, ужасали ее.
Кобра тихо зашипела. Похоже, что не ей. Спустя минуту к ним присоединился змеенок, в пасти которого красовались два крупных зеленых листа.
– Что это? – едва слышно спросила Вуду, рассматривая неизвестное ей до сего момента растение. Широкие ярко-изумрудные листки с вертикальными прожилками выглядели слишком непривычно, чтобы она могла встречать их прежде, в том знахарка была уверена. И свойства этого корма для травоедов были для нее такой же тайной.
– Одно изсс лучшшших ссредсств от ран. Оно очисстит твои раны от заразы, оссстановит кровь и поможет им бысстрее иссцелитьссся. – Старательно выговорила Слаттерн. Вуду молчаливо переждала ее драматическую паузу.
– Это рассстение называетсся подорожшшник.
Кошка скептично оглядела подношение змей, но несколько раз прошлась по этим крупным листьям шершавым языком, убрав пыль и слегка поцарапав. С великим облегчением она улеглась на траву, позволив кобрам прижать чудо-средство к ее ранам, и сонно покосилась на валяющуюся невдалеке тушу едва не прикончившего ее куду.
Как же терзали ее эти рваные дыры, как внушала бешенство и панику противоестественная, дурная, бескрайняя пустота в голове! А лапа, которой у нее, по ощущениям, вовсе уже нет…
– Постерегите мое мясо, если я вырублюсь. – Пробормотала желтошкурая самка. Решимость бодрствовать ничуть не усилилась даже после того, как она хлопнула себя по лапе и потрясла башкой. Зато в глаз попала густеющая кровь из царапины на лбу. Но и это ее не взбодрило.
оффтоп
Просьба учесть при броске бонус +2 к траве от змейссы.
