Не то, чтобы Штейн очень верил в эти шаманские штучки с общением с мертвыми и призывом духов, к собственным снам он относился с особым трепетом. Хотя бы потому, что только во снах он обладал силой общаться с близкими и потерянными друзьями, родственниками. Он не знал, в какой момент появилась у него эта способность. Просто он знал, что если ему приснится мать, значит она в порядке, жива здорова и все её слова — чистая правда. Она расскажет ему, как живут братья и отец, как дела в родном прайде. Штейн не рассказывал Дино об этом, считая, что тот не поймет. Решит еще, что брат над ним издевается и пытается вернуть домой... В общем, не знал он, что делать с этим удивительным даром, скрывая его ото всех. И пользовался тайком, когда ему становилось страшно или одиноко.

Как, например, теперь. Прошло не так много времени с того момента, как он потерял Рико. И каждую ночь засыпал в надежде как-то связаться с ним. Связался, бл... Следовало бы решить, что этот сон — лишь проекция скорбящего и усталого мозга и забыть бы этот бред, как, каламбур, страшный сон. Но нет, это же Штейн. Он скорее своё имя забудет, чем этот хриплый голос...

***
— Эй, Штейн. Проснись, Штейн, — белый туман рассеивался и лев увидел перед собой черную фигуру. Он не видел морды, но по одним только очертаниям и легкой хромоте понял, кто это. Ему снился Рико. Он никогда еще ему не снился, с самого момента пропажи. Костолом думал о том, как мог его спасти, но нет, он никогда ему не снился. А тут на тебе, стоит целехонький, в нигера играет — черный насквозь, ну да ладно.

— У меня к тебе серьезное дело, просто вопрос жизни и смерти. Я рассчитываю на тебя, — Рико был серьезен, как никогда. Словно повзрослел на пару лет. И Штейн внимал, выслушивая этот серьезный, с несколькими подпунктами и вариантами план, усердно кивал. Ни одна делать его не смущала. Друг херни не предложит. Тем более теперь, когда это ТАК важно.

— Будет сделано, дружище. Я с тобой до конца, — привычным тоном отозвался белогривый лев и вновь погрузился в сон без сновидений. Но и половины минуты не прошло, как он вскочил, словно его кто-то за задницу укусил...

***
Срочно, срочно, надо поспешить, пока он не забыл, о чем ему сказал лев во сне. Еще толком не разлепив глаз, он носился у подножья водопада, рядом с которым и прикорнул, в поисках того, в чем он мог бы перетащить воду в дебри. Кокосы? За ними еще на пальму надо лезть. А с пальмами у самца сложные отношения. Схватив какой-то камень, Штейн начал было скрести в нем ямку, но этого жуткого звука он бы не выдержал.

Решение пришло в его «светлую» голову само собой. Подбежав к краю берега, самец вытянул шею и широко раскрыл пасть, чтобы собрать воды из водопада, а затем захлопнул её. Он не особо задумывался над тем, как глупо сейчас выглядел и вообще, ЗАЧЕМ он это делает. Сначала сделать, потом подумать...

Направившись в дебри, самец тихо бурчал, не разжимая губ. Ведь надо было ночи наступить именно сейчас. Все мартышки, шимпанзе и другие представители приматов спали на деревьях. Рот у Штейна был занят, чтобы тот смог зарычать, разбудив их. А на дерево, даже вековое, с его тяжелой задницей забраться не получилось бы.

Вот и загрустил он в дебрях с полной пастью холодной воды. Зубы и язык уже немели от холода, ну а что делать? Не выплевывать же воду. Эй там, наверху, прекратите поставлять ему «очевидные» решения! С какого-то перепуга самец подумал, что этот самец гориллы, что дремал под огромным деревом в обнимку с камнем - идеальная мишень для его цели. В пару могучих прыжком подлетев к цели, Штейн, довольный собой, выплеснул воду прямиком на огромного примата. Да еще и так шумно, с характерным «ппффффыыыыыыр».

И стоит, смотрит на взбешенную гориллу с видом «Я у мамы молодец», грудь колесом, глаза прикрыты... Как вдруг в голове что-то щелкнуло. Действительно. Зачем было Рико просить его ВЫЛИТЬ НА ОБЕЗЬЯНУ ВОДУ? Осознание той жопы, в которую вогнал себя самец этим глупым сном пришло незамедлительно. Бежать было некуда - в этой ситуации оставалось только утихомирить гориллу. Шкипер, как?..

Отредактировано Stein (15 Янв 2016 00:17:38)

Штейн понял, бежать некуда. В лесу его эта горилла догонит, а запыхавшись, он только себя вымотает. По хорошему, с ним стоило поговорить за жизнь, извиниться по-пацански, но лев так не умел, от слова «совсем». Ему со сговорчивыми слонами не сразу удавалось договориться, а тут бешеная макака, сиречь, горилла. Оставалось по заветам отца, принимать бой.

– Воу, воу, ну давай не будем торопиться. Я ж случайно! – он предпринял попытку оправдаться, но ему показалось, что эта обезьяна вообще львиный не понимает и только и умеет, что орать и размахивать руками. Хорошо, что поблизости не было кокосов, которыми можно швыряться...

Отшатнувшись назад от взмаха могучей лапой, Штейн только и наблюдал, как горилла из положения лежа переходит... в положение лежа. Только теперь вместо того, чтобы обнимать камень, тот хлопнулся челюстью о землю прямо у лап льва. Нет, ему конечно льстило, что его красота поражает даже горилл, но не таких же вонючих! размахнувшись, лев лапой ударил обезьяну прямо по голове, пока та была на него уровне. Он надеялся попасть по виску, чтобы дезориентировать животное и закончить свои истинно спартанские переговоры с преимуществом на своей стороне.

Отредактировано Stein (23 Янв 2016 22:17:21)

Вы когда-нибудь избивали камень? Знаете, от такого можно и лапу разбить. Вот и Штейн сейчас не ожидал, что голова у гориллы окажется такой же тяжелой и крепкой, как и камень. У него аж искры из глаз посыпались, когда он, слегка промахнувшись, едва лапу себе не вывернул. Подушечки пальцев горели от боли, так что аж выть хотелось. Тихо пискнув от боли что-то своим басовитым голосом, лев хотел было отступить подальше и подумать, чем можно пробить этот котелок. Кокосы тут явно не подойдут, судя по количеству половинок этих самых кокосов вокруг, примат этой самой черепушкой их и колол. Сглотнув, самец представил это и скривился от воображаемой боли.

А вообще, надо меньше в облаках видать. Рико ему может и приснился, но только теперь лев окончательно понимал, какую хрень он сотворил. Его собственный сон, проекция бреда и недосыпа заставили его облить вонючую толстую гориллу ледяной водой... И сейчас кожистая лапа этого существа сомкнулась на передней лапе Штейна. Той самой, которой мгновение назад он огрел его по голове. Зарычав от боли, он попытался дернуться, но Гойл - примат не из мелких. Они оба друг друга недооценили, это Штейн в полете через черную спину гориллы понял точно. Лес на мгновение вдруг резко перевернулся и кроны деревьев оказались снизу, а сырая холодная земля - прямо перед его глазами. А перед его носом - потная подмышка этой самой гориллы. У кого-то сейчас заслезятся глаза...

- Ты ж воняешь, как стадо мартышек! Сходи помойся! - страдальчески взвыл Костолом, мешком рухнувший на землю позади примата. Он даже не подумал, что упоминанием воды и мытья в целом мог еще сильнее разозлить противника. Мартышки, разбуженные внезапным шумом, подняли хай, очевидно болея за своего собрата-примата. Две секунды, чтобы земля с небом вновь поменялись местами и Штейн поднялся на лапы. Уже разозленный, намеревающийся как следует отмелетить вонючку и, если не покончить с ним раз и навсегда, то притащить к водопаду и заставить помыться. Сверкнув янтарными глазами, самец утробно рыкнул и скакнул на лежащего на земле Гойла, вцепляясь когтями ему в плечи, а зубами - в загривок, пытаясь прокусить его и добраться до позвоночника. Надо признать, что все идеи, которые ему приходили в голову сегодня, были на редкость необдуманны. Ну кому придет в голову СЕДЛАТЬ ГОРИЛЛУ?

Отредактировано Stein (29 Янв 2016 01:31:16)

Юный тореадор, Штейн, которому не занимать как смелости, так и тупости, оказался на плечах вскочившей гориллы. Его челюсти сжимали его холку, время от времени прикусывая того сильнее и сильнее. Но лапы скользили по мокрой вонючей шкуре и держался он только за счет крепких челюстей. А всякая попытка треснуть или оцарапать плечи или спину примата для последнего были как средненький такой массаж. Лев уже не знал, какой лапой к нему подступиться. Вот только в грязную холку он продолжал цепляться как утопающий за соломинку, глотая грязь, шерсть и кровь противника.

И даже если бы он захотел отскочить, ничего бы у него не вышло, он просто увяз зубами в нем. За что и поплатился. Резкий удар о землю, покрытую сеткой толстых корней и костолому показалось, что из него выбили весь дух.

— ГАААХК! — от неожиданности он аж разжал челюсть. Глаза грозились вылезти из орбит, а расползающиеся по спине и крупу синяки ужасно саднили. Самец гориллы был отвратительно тяжел. И у Штейна не было ни единой здравой мысли, что же ему делать, когда источающая истухшее амбре туша прижала его к земле. Попытаться сбросить его — так можно и спину надорвать, лапам развернуться негде. А укусить снова может и не получиться. Чем, в прочем, черт не шутит! Между корней было достаточно места, чтобы соскользнуть туда и найти место для небольшого маневра.

Сгруппировавшись по возможности, подтянув под себя лапы, Штейн сжался, как собранная пружина и глубоко вдохнул. На выдохе он рванул всеми четырьмя лапами, выгибаясь, чтобы если не сбросить с себя гориллу, то вцепиться в его шкуру на спине и вспороть, как тузик грелку.

Ну вот че он опять начал, нормально же общались. Штейн колбаской выкатился из-под его туши, довольный видом исполосованной ранами спины гориллы. Кажется, теперь оба они (если оба переживут эту стычку) смогут беспрепятственно похвастаться, что провели по-настоящему горячую ночь вместе. Но у льва как-то во рту пересохло, когда он представил себе это дело в красках. Да и Рико бы над ним посмеялся... Рико. Сердце болезненно сжалось. Костолом внезапно вдруг вспомнил, почему началась эта заварушка. Из-за его дурацкого сна. Терпение ускользало с каждой секундой, утекая, как сквозь пальцы вода. Белогривый лев становился все злее. Злость на себя, на этот дурацкий сон, на гориллу, что никак не могла успокоится, все это затмевало его глаза, на корню удушая любые попытки мозга предложить дипломатический выход из ситуации. Хотя для него и так уже было слишком поздно. Синяки на спине. Вот уже второй раз потянутые лапы. Нет, дипломатией тут даже не пахнет.

Мартышки, которых видимо пытался призвать вонючий воин на свою сторону, не особо торопились помогать дальнему собрату по виду, только хихикали и продолжали орать, теперь уже непонятно кого поддерживая. В стиле «за любой кипиш, кроме голодовки», как и полагается стае туповатых животных.

Штейн, громко взрыкнув от боли в очередной раз, решил помочь Гойлу своеобразным образом. Тот пытался подтащить его ближе к себе? Да пожалуйста. Вот он я, во всей своей мокрой красе с синяками на спине! Рванув вместе с рукой примата на лапе, лев пошел в лобовую. Последнее, что увидел в этот момент самец гориллы - это распахнутая пасть, полная острых зубов — лев явно намеревался откусить засранцу нос, а если повезет — и всю его кожистую ряху. Толчок, с которым он приземлился лапами на грудь примата, заставил и дерево позади него слегка покачнуться. Мартышки с интересом наблюдали теперь даже не за схваткой снизу, а за тем, как качается кокос, и делали свои мартышьчьи ставки на то, на чью же голову приземлится тяжелый орех, если все-таки сорвется вниз.

Вот лев распахивает пасть, намереваясь откусить горилле лицо, а вот следующий кадр — его лапы скользят и он, шумно защелкивая пасть, скатывается по мокрой груди обезьяны обратно на землю, наблюдая перед собой две вонючие задние капачки. Достаточно функциональные, как и передние, чтобы хвататься и пинаться ими. Но прежде, чем Гойл смог нанести удар, орех на пальме позади него покачнулся и полетел вниз.

ЧПОК. БАМЦ. БУМ.

Орех со смачным звуком приземлился на макушку недовольного самца гориллы, так что звезды из глаз посыпались и завели стройный хоровод у него перед глазами. Но не успел Штейн насладиться этим зрелищем, как половинка лопнувшего кокоса прилетает ему в лобешник, поливая морду сладковатым липким кокосовым молоком. Лапа атакующей гориллы просвистела мимо и Костолом, воспользовавшись замешательством, поднял глаза наверх, бегло выискивая другие орехи, которые могут быть как полезны ему, так и представлять угрозу.

— Ну все, скотина, нарвался ты, — не найдя себе других ореховых помощников, грозно рыкнул Штейн и резко замахнулся прямо по вытянувшейся перед ним задней лапе, намереваясь обрушить на неё удар со всей доступной ему силой. Задолбал брыкаться, хрен вонючий! Удар его должен был прийтись прямо по уязвимому колену Гойла и повредить его коленную чашечку, чтобы избавить темношкурого льва хотя бы от одной из четырех опасностей, которую представляли подвижные конечности гориллы.

Лев, опьяненный чувством превосходства, своей победой (не в бою, но маленьким достижением), наблюдал, как обвисает конечность гориллы, словно тряпка, как воет тот от боли, понимая, что лишился одной из четырех своих верных любовниц (нет, просто не спрашивайте, почему в мозгу Штейна возникла эта картина. Просто не спрашивайте. Вам не надо это знать). Задыхаясь от восторга, что удача наконец повернулась к нему лицом, белогривый прошляпил тот момент, когда ему в морду прилетела другая нога. Кожистая, вонючая лапа, которая с хрустом встретилась с его носом.

- «Да, скотина, кто здесь папочка?!» - мысленно ликовал барбариец, еще не поняв, что произошло при встрече пятки с носом.

К сожалению, захрустел тут именно нос. Целый поток горячей крови тут же полился в пасть Штейна и он, хрипло дыша, дернулся назад, пытаясь отплеваться от крови. Вот же убл*док. Как он посмел покуситься на его прекрасный и без того горбатый нос. Взбешенный таким поведением, Костолом распахнул ужасную окровавленную пасть и тут же попытался укусить гориллу за второе колено, но на тот раз коленную чашечку ему выдрать зубами. Перекусить её, как перекусывал он тонкие свиные кости, пожирая кабанов. Вот горилл он еще не жрал. И жрать не будет, особенно таких вонючих, как Гойл. Но в бою чувство брезгливости отступает, позволяя насладиться вкусом жертвы, каким бы мерзким он ни был в жизни. Воззвав ко всем силам природы, Штейн попытался захлопнуть челюсти с такой силой, чтобы обезьяна больше никогда ходить не смогла. Как минимум.

Отредактировано Stein (17 Мар 2016 00:24:37)

Чертова невнимательность. В темноте лужица крови на земле была практически неразличимой, вот Штейн и попался. Наступив лапой и грациозно, словно балерина Большого Театра, он скользнул вперед и вытянулся на земле в изящном па. Благо, что под ним был мягкий мог и самец ничего себе не отбил. Челюстью щелкнул только впустую, едва не прикусив собственный язык. Было бы обидно. Но вся досада от падения тут же сошла на нет. Боги всего лишь уберегли его от мощной удары здоровой горилльей лапы и она лишь просвистела над ним, порывом ветра взлохматив грязную длинную белую гриву самца.

Гойл допустил серьезную ошибку и рухнул на бок, охваченный мелкими судорогами. Своим взмахом он открылся для нового удара. А Штейн, находясь сейчас заметно ниже своего противника, увидел потрясающую возможность атаковать. Как лежал, так и вскочил вперед, стараясь в этот раз не поскользнуться на луже крови, самец пытается резко впиться выпущенными когтями в низ живота гориллы, стараясь вспороть не только жировую прослойку, но и вероятно находящиеся там мышцы, чтобы выпустить засранцу кишки.

Отредактировано Stein (20 Мар 2016 12:54:25)