Солнышко совсем недавно выплыло из-за горизонта, бросая рыже-желтые лучи на окружающий мир. Небо было чистым и ясным, ни единого облачка, значит, день обещает быть таким же солнечным и теплым, как и утро. Грызуны, жучки и паучки, травоядные и парнокопытные представители фауны выползали из своих норок и гнезд, дабы встретить новый, прекрасный день. Птички громко распевали, прыгая и резвясь среди листьев деревьев, не обращая ни малейшего внимания на маленькую одностороннюю борьбу, которая разразилась внизу. Хотя, какая там «борьба»... Скорее жалкие попытки разбудить и сдвинуть большую и тяжелую шутку с места.

- А-ап. Ап, ап, ап. Апа, ну фстафай, - бубнила Рена, пожевывая ухо своего приемного отца, подушечками лап, точно котенок, приминая его густую темную гриву. Она пыталась разбудить его подобным образом уже долгие десять минут, но пока у нее не выходило ничего от слова «совсем». Однако юная львичка не теряла надежды, продолжая теребить ухо Шеня.

Она впервые проснулась так рано, с первыми лучами солнца, а все потому, что в ней горел нешуточный азарт. Шенью уже давно, несколько недель каждый вечер обещает взять ее с собой на охоту, дабы обучить всем нужным для выживания премудростям. Да и Рена сама знала, что охотница из нее плохая, а учиться нужно. Шень ведь не всегда будет рядом, не всегда будет заботиться о ней, в конечном итоге настанет день, когда ей придется заботиться о себе самой. И тогда любая, даже маленькая ошибка или незнание, может лишить ее пищи. На одних мышатах далеко не уедешь.

Однако, вдохновленная словами серого льва, радость и предвкушение Рены испарились следующим же утром, когда Шень сказал, что в этот раз пойдет на охоту один, а ее возьмет в следующий раз. Конечно, Ренита огорчилась и расстроилась, но возражать и дуться не стала, решив, что завтра все измениться. Но и на следующий день все повторилось. Шенью кормил ее обещаниями несколько недель, и в конце концов терпение юной самки выкипело окончательно. Брыкнувшись спать едва ли зашло солнце, она проспала всю ночь без сновидений, и сейчас, как только запели птицы, принялась тормошить приемного отца. Ну уж сегодня он не отвертится!

- Ше-е-ень. Вставай, пора на охоту. Я знаю, ты уже не спишь. Шень, ну ты же обещал! – запричитала Ренита, забираясь на приемного отца, вновь налегла на его уже порядком обслюнявленное ухо. Кусала она не больно, скорее просто пожевывала, распластавшись на льве, свесив лапы по обе стороны.

Не успев среагировать на внезапный резкий подъем, львичка упала наземь, точнее попросту перевалилась через голову наставника, шлепнулась на бок и задорно зашмыгала носом. Ну вот, полдела она сделала – Шень, наконец, окончательно проснулся и поднялся, осталось только уговорить его скорее пойти на охоту. Хлопая глазами, Рена резко вздрагивала всем телом, будто бы готовая вот-вот рвануть вперед, всем своим видом высказывая крайне большое нетерпение.

– Я сегодня один иду, а ты лучше травы какой поищи, у меня от твоих мышей всю ночь желудок сводило.

Благоразумно пропустив тычок ее мордашкой в поиск травы – а хотя Рена, с наставлений Эль, уже могла найти подходящую траву от желудочной боли, и не только боли и не только желудочной, – она широко распахнула глаза, наблюдая, как Шенью уходит прочь к ручью, который располагался совсем близко к их нынешнему привалу, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Так наивно с его стороны, ну ей-богу, будто он подопечную первый день знает.

«Опять?! – мысленно закричала подросток, но никак мысли свои не выдала, только лежала, глядела на спину льва и луп-луп да луп-луп серыми глазами. – Он издевается?! Ну нет, ворчун, так не пойдет! Сегодня я в любом случае пойду с тобой на охоту!»

Резко поднявшись, Ренита, слегка подпрыгивая от чересчур бурлящей энергии, как ужаленная в попу антилопа, направилась к ручью. Если лев всерьез решил оставить ее сегодня дома и отправиться на поиски завтрака один, то ему придется по самую шею закопать протеже под деревом, в любом же другом случае она увяжется за ним, хочет он того или нет. За черный хвост уцепится и будет по земле ехать следом, если придется. Дрыгая ушами и хвостом, шилопопная львичка подошла к Шенью и опустила мордочку к воде, начиная пить.

Неожиданно серый взгляд зацепился за маленькую, но невероятно толстую рыбешку. Рена замерла с высунутым языком, точно тот онемел и перестал подчиняться хозяйке, безвольно свисая с ее нижней губы. Рыбешка ничего не замечала, застыв между камушками, тускло переливаясь в лучах раннего солнышка. Сегодня с самого восхода солнца жажда охоты бурлила в самочке ничуть не тише расплавленной магмы просыпающегося вулкана. Секунда, и львичка со всего размаху бросается мордой в воду, намереваясь схватит зубами животинку.

Правда, все снова пошло не так, как хотелось. Мало того, что рыбешка сдрейфила и уплыла, не получив никакого урона, а вот сама Рена довольно сильно стукнулась мордой об дно ручья (про воду в носу стоит умолчать), так еще и лапы соскользнули с влажного края берега, и львичка полетела боком... попой... моськой... в воду. Благо, ручей был совершенно неглубокий, уровень воды едва-едва доставал до живота, но окунулась самочка в него по самую, что ни на есть, макушку, еще и волной накрыв морду Шеня, да забрызгав всю его гриву и грудь.

Судорожно хапнув ртом воздух, Ренита вынырнула из воды, встряхивая головой и снова окатывая приемного отца сотней брызг. Вода затекла в рот, уши и нос, и юная самка довольно весело и задорно стала отфыркиваться, причмокивая языком. Зато теперь они оба проснулись! Правда, когда она увидела, что сотворила, то так резко рухнула на дно, словно все четыре лапы разом отказали и подогнулись под тело. Только верхушка темной морды виднелась, глаза и нос. Все тело, включая и хвост, ушло под воду.

– Утреннее купание, - сквозь бурчание воды пробулькала львичка, пятясь назад, не вставая и не сводя серого взгляда с приемного отца, начиная походить на аки бордово-каштанового крокодильчика. Слабое течение ручейка било ее в щеку и бок, капли попадали в ухо, но эти маленькие неудобства были ничем по сравнению тем, какого нагоняя она сейчас может получить от Шенью за это самое «утреннее купание». – Вот, - снова пробулькала она из воды, - сейчас на охоте побегаем, высохнем и будем как новенькие.

Рена застыла в воде на полусогнутых лапах, даже не смея создавать лишний шум и отфыркиваться от воды, которая попадала в нос и уши. Она уже живо представила себе, как Шенью, рыча и весьма красноречиво и очень грязно ругаясь, медленно и вразвалочку, нехотя и даже лениво, точно строгий отец перед трясущимся нерадивым отпрыском (а хотя так это и есть, в сущности) заходит в воду и хватает несчастную попу с шилом за загривок, выволакивает на землю у воды, и... так дает по заднице своей огромной лапищей, что перед серыми глазами пляшут звездочки, а шлепок довольно громким эхом проносится по оазису. Но, к сожалению или счастью, ничего подобного не произошло. Серый лев просто смотрел на подопечную, молча, пристально, явно перебирая в голове ругань потактичней и попрямее, описывающее Рениту во всех красках, но почему-то все равно молчал. Молча и смотрел.

И в этом взгляде было что-то по-настоящему жуткое...

Вот теперь поджилки у львички точно затряслись.

Она так долго стояла в воде неподвижно и в довольно неудобной позе, что мелкая рыба, любопытствуя, собралась вокруг ее лап стайкой и стала «пощипывать» короткую темную шерсть между пальцев, пытаясь добраться до мягких подушечек, тем самым щекоча их. В другом месте, в другое время и при других обстоятельствах Рена бы захихикала от щекотки, но сейчас только продолжала стоять в воде, едва-едва шевеля лапами, дабы прогнать рыбешку. Но та, видимо, была не только любопытной, но еще и наглой – уплывать не собиралась ни в какую. Отплывет совсем на чуть-чуть, а как почувствует, что все стихло, вновь к темным лапам и щип-щип, да ням-ням.

- Ренита, - от его голоса самка вздрогнула и едва с головой не ушла под воду - инстинкт дышать все же еще не отключился, - только глаза, уши и нос торчать снаружи остались. Шенью же, то ли этого не заметил, то ли просто сделал такой вид, продолжал: - ты хочешь меня заранее отправить к прародителям и пойти своим шиложопием захватывать саванну?!

Львичка вопросительно вскинула брови вверх. Шиложопием захватить саванну? Эм... А, собственно, почему нет? Шиложопием вообще можно не только саванной править, но едва ли не миром! Главное только знать где и как подсуетиться. Попа вообще многофункциональная часть тела, особенно в случае Рены, ибо помимо своего обычного предназначения, львичка через нее еще и думает, ей же чувствует, через нее принимает решения, на нее ищет приключения (это самое главное!), а когда находит, в ней же и сидит (без этого тоже некуда). Но Шень, конечно же, шутил (злой юмор, ага, черный такой, чернее черной ночи, но таков Шень), да и сама Рена не собиралась захватывать саванну, тем более с помощью своей попы (странно звучит, однако), но сравнение ей определенно понравилось.

Она так сильно задумалась над этой темой, что даже на какой-то миг забыла про приемного отца, который что-то там говорил, и уж тем более не беря в расчет рыб – те уже и вовсе устроились на лапах, как у себя дома. Она глядела на Шеня, но при этом смотрела как бы сквозь него, думая о своем. И тут будто что-то резко изменилось... Только по жесту льва самка поняла, что наставник больше не сердится на нее – или так ей только показалось? – и призывает, наконец, выйти из воды. Не долго думая, тем более, что уже стала подмерзать, Ренита поковыляла к берегу, как вдруг услышала конец предложения:

- ... так и быть, я возьму тебя на охоту.

Резкой перемене настроения отца она не удивилась. Точнее, не придала ей никакого значения.

Резко вскинув голову, открыла уже было рот, но ватные от долгого прибывания в воде в неудобной позе лапы не удержали самку и та, поскользнувшись, рухнула пузиком на мелководье, осыпав лапы Шенью брызгами. Однако сейчас ее это ну никоим образом не интересовало – а лев, видимо, и вовсе того не заметил, – и она вновь вскочила, выскакивая из воды, точно за ней гнался аллигатор. Или даже двадцать... пять... с половиной... Точнее двадцать пять здоровых аллигаторов и один махонький.

Шень позвал своего верного крылатого друга, который часто был точно так же ворчлив, как и его хозяин. Рена лишь краем уха слышала, что они о чем-то там говорят, но в суть разговора не вникала. Сейчас она была слишком занята чисткой лап и вылизыванием собственной шкурки, так тщательно отдаваясь умыванию и сушке, будто хотела выглядеть на своей первой охоте как можно чище и опрятней. Можно подумать, антилопам есть дело до ее внешнего вида...

Она крутилась на траве, точно юла, вылизывая себе спину и бока, и даже не сразу заметила, как сокол вновь скрылся в небе, оставив двух львов одних. В ушах все еще побулькивала вода, поэтому ими приходилось то и дело трясти. Изогнувшись, пытаясь достать до холки, Рена, не прекращая себя вылизывать, пробубнила:

- Мы паедём нахоту хряма шейшась? – фыркнув, львичка облизнула щеки, и решила повторить предложение более адекватно и нормально, повернувшись мордочкой к отцу: – Мы пойдем на охоту прямо сейчас?

Серые глаза так и горели азартом, стремлением и неукротимой жаждой к новому. В голове у нее бродил просто шквал мыслей, тело разрывали самые противоположные эмоции, начиная от эйфории и заканчивая страхом.

- Охота! Ты ведешь меня на первую в моей жизни охоту! – тараторила Рена, притаптывая на месте от нетерпения. - Кто же там будет? Антилопа? Газель? Может, зебра? У меня получится?.. Конечно же получится!.. У меня все получится! Пап, ты же будешь рядом со мной, правда? Правда-правда-правда?

- Да, сейчас.

Сказать, что Рена едва ли не забилась в экстазе – это ничего не сказать. Сердце в груди забилось с невероятной быстротой, грозясь выпрыгнуть из тела и помчаться по оазису. Громко визгнув – рыбы в пруду едва не заработали приступ, и, кажется, оглохли и основательно перетрусили, – она вскочила на лапы, совсем забыв о своей чистке, и принялась наматывать круги вокруг Шенью, который куда-то не спеша шел. Правда, спустя всего пару секунд Рена-таки догадалась, что понапрасну скакать и тратить силы – не лучшая затея, поэтому, стараясь утихомирить дикое сердцебиение, поравнялась с серым львом и начала слушать то, что он говорит. Начало прослушала, но смысл все равно уловила.

- ... кусать, а не рыть в ней норки, это я на всякий случай говорю, но знай, что даже антилопа может оказать сопротивление и дать тебе копытами под ребра, а то и по голове, если промахнешься. Не дай себя ранить.

«Норки? Какие норки?» - хотела уже переспросить Рена, но в последний момент догадалась, что отец просто издевается. Зло фыркнув, она опустила голову чуть ниже положенного, искоса пиля взглядом льва. Ну ничего, пусть издевается, пока может, вот когда она сама-лично поймает антилопу, тогда и поглядим, кто будет издеваться и насмехаться.

Правда, его слова об осторожности она приняла к сведению. Рога у травоядных действительно острые, копыта и ноги – сильные. Ударь такое по голове – сотрясение точно обеспечено, а то и хуже. Ушей львички уже достигали слухи, когда львы получали сильные травмы на охоте, после чего, не имея возможности подлатать себя и добывать себе пищу, просто напросто умирали от истощения и голода. Самая ужасная смерть, какую только Ренита могла себе представить. Умереть в бою – не так страшно, там раз – и все, а умирать медленно, дни напролет...

Самку передернуло.

Она встряхнула головой, прогоняя дурные мысли. Нет, нельзя думать о подобном на своей первой охоте. Сейчас она должна быть собранной, голова - ясной. Никаких сомнений, никакого страха.

Шенью привел ее к лугу с высокой травой, в которой Рена могла спрятаться полностью, да так, что ни ушей, ни хвоста видно не будет. Самое место для игры, жаль, что они здесь ни за этим. Сначала самочка не поняла, зачем отец привел ее сюда, ведь газелями и зебрами тут даже не пахло, однако, проследив за его взглядом, увидела, как уже стало ясно, предмет их нынешней охоты.

- Н-нет... – слабо пискнула Ренита, прижав уши к затылку и опуская голову. Буйвол был уже не молод, скорее всего его изгнали из стада, но легче львице от этого точно не стало. Животинка была больше ее в раза два, а то и в три, ему даже делать ничего не нужно, просто наступит, так вот была Рена – и нет Рены.

- Подними челюсть с земли и постарайся обойти его с правого бока, а я пойду с левого. Старайся избегать копыт и рогов, Рена. Ты мне живой нужна.

- Если я тебе живой нужна, то какого тушканчика ты привел меня к этому чудовищу? – тихо визгнула Ренита, начиная пятиться назад. Она уже десять раз пожалела, что уговорила Шенью взять ее с собой на охоту. Лежала бы сейчас, грелась на солнышке, или мышиные норки раскапывала. Так нет же, потянул ее черт за хвост.

Львице ничего не оставалось, как, преодолевая дрожь в лапах, шумно скользнуть в траву, справа от буйвола. Еще никогда в жизни она не двигалась так громко, казалось, разные ветки сами лезли под лапы и ломались под тяжестью львицы. Тяжело дыша, Рена на секунду легла на живот и прикрыла глаза, собираясь с мыслями. В груди бухало.

Отредактировано Ренита (16 Апр 2016 05:35:14)

Ярость и гнев так сильно затмили глаза и душу Рениты, что она совершенно думать забыла о скорости и маневре прыжка, а хотела только одного – вырвать кадык буйвола и запихнуть его ему вместо одного из ослепших глаз. И это было самой ярой ее ошибкой – нельзя поддаваться чувствам на охоте, тем более если противник в два раза больше и сильнее тебя. Со всей силы оттолкнувшись лапами от земли, она выпустила когти, уже готовая вцепиться ими в шею, как вдруг... Морда буйвола оказалась под ней, и спустя секунду нос Рениты, точно копье, влетел в землю.

Это было чертовски больно.

Слабый взвизг незаметно перетек в тихое хныканье и всхлипы. Зажмурившись, львичка коснулась лапой отбитого носа, ожидая увидеть кровь на подушечках. Сфокусировав взгляд, убедилась, что крови нет, однако нос от этого меньше болеть не стал, да и в глазах стояли слезы. Рена всхлипнула и сильно поморщилась от боли. Но неожиданно кое-какой другой, совершенно другой звук заставил львицу вмиг забыть об отбитом носе и, холодея от страха, обернуться на страшный, полный боли вой серого льва. В нем было даже не столько боли, сколько злости и еще чего-то, чему Ренита не могла дать объяснения. К сожалению, она даже не видела, что происходит, ибо огромная туша буйвола загородила ей весь обзор.

И вдруг снова все изменилось. Старый буйвол медленно отвернулся от Шенью, видимо решив, что с него хватит. Рена замерла. Глаза животного опухли и заплыли, из глазниц сочилась жидкая кровь, разбавленная водянистой влагой камер глаз. Он был совершенно слеп – это факт, и уже никогда не сможет вновь прозреть. К вечеру глаза вытекут полностью. Но что будет к вечеру не важно, а важно то, что происходит сейчас, ведь слепота не помешает старику прикончить раненного льва и испуганного подростка. Ренита замерла в оцепенении, прижав уши к голове, не в силах сдвинуться с места от страха. Мозг твердил, приказывал: «Вставай! Беги! Атакуй! Уклонись!», но тело львицы замерло, окаменело, лапы не могли разогнуться и оторваться от земли. Все, что она могла сделать – распахнутыми от ужаса глазами наблюдать за огромной тушей буйвола, которая двигалась на нее, которая вот-вот ее прикончит.

Очередные изменения. К слову, Предки явно слишком быстро меняют свои ставки... Буйвол остановился, начиная выть и поджимать под себя заднюю ногу, будто совсем забыл о своей предполагаемой жертве. Ту самую ногу, которую он ушиб, а теперь еще и долбанулся ею об камень. Его вой вывел Рену из оцепенения, а выигранные драгоценные секунду позволили вскочить на лапы и довольно ловко прошмыгнуть под пузом травоядного в сторону Шеня, чего тот, по-видимому, даже не заметил, занятый своей раненой ногой.

Наверное, лучше бы она осталась там, где и сидела, или же в другую сторону рванула. Оцепенение снова стало сковывать детское тельце. Шенью лежал там, где буйвол его и оставил, из уха все так же сочилась кровь, а в янтарных глазах, которыми Шенью упорно моргал, пытаясь поймать действительность, явно уже не троилось, а четверилось. Как только буйвол очухается, то беды не миновать. И если Ренита еще может дать деру, то Шенью сбежать уже не сможет. Ему нужно некоторое время на то, чтобы придти в себя и избавиться от головокружения, а рогатый само собой ждать не будет.

- Не волнуйся, пап, я... – она стала лихорадочно оглядываться, будто бы надеялась найти то, что может помочь среди травы и вывернутых наизнанку кореньев. – Я придумаю что-нибудь... Я... Я попробую отвлечь его.

Ее сердце билось так сильно, что было больно дышать. Это она виновата во всем, она одна, ведь сама же захотела идти на эту охоту, заставила приемного отца взять ее с собой. Порох, видите ли, в попе у нее горел, захотелось ей показать себя сильной и независимой охотницей. Если бы Ренита, как и всегда, осталась дома, то ничего бы не случилось. Шенью, как обычно, забил бы тушку антилопы или зебры, а не лежал сейчас тут, борясь с головной болью и вращающимся перед глазами миром.

Единственное, что Рена могла сделать полезного – это действительно постараться отвлечь старого буйвола на себя (о возможных собственных травмах после такого глупого геройства самка предпочла не думать), тем самым дав возможность Шенью привести себя в норму. Правда, чем быстрее он приведет себя в норму, тем будет лучше для них обоих. Но вокруг не было ничего, кроме проклятой травы и корней. Корней... Корней?.. Корней!

- Ну же... оно должно быть... Должно же быть, ну! – тараторила Ренита, начиная точно умалишенная рыть лапами землю, будто намереваясь выкопать себе могилу. Земля и трава летели далеко назад – так сильно и яро самочка поддалась своему делу, решив во что бы то не встало найти то, что задумала, даже если ей для этого придется выкопать всю эту поляну. Ну, или пока буйвол в себя не придет.

К счастью, копать глубоко и долго ей не пришлось – нужный корешок вылез под лапы Рены почти сразу. Сцапав его в зубы, попутно проглотив кусок земли, Рена выдернула несчастный темно-бурый изогнутый корень и резко развернулась к Шенью.

- Открой пасть и не задавай вопросов, - буркнула она, почти насильно открывая пасть льву и запихивая в нее корень. Сейчас Рена только поблагодарила предков за то, что Шенью аки амебушка и толком не может сопротивляться, иначе он бы этот корень засунул львице в... Кхм, ну не о том речь. Это растение довольно распространенное, найти его труда не составит даже новичку. Молодое растение вызывает прилив адреналина, утихомиривает на какое-то время боль. Все это Шенью сейчас нужно было, как воздух. Однако старое растение может вызвать рвоту и страшную боль в желудке, со всеми вытекающими из нее последствиями. Горе-лекарю оставалось лишь молиться, что корень даст тот эффект, который нужно, а не то снова будет Шенечка бегать по кустикам, прости Хоспади.

Убедившись, что корень исчез в пасти Шеня, Ренита обратила все свое внимание на буйвола. И как раз вовремя! Игнорируя боль в задней ноге, буйвол уже намечал цель для нового нападения. Но не бывать этому! Сейчас главное выиграть несколько минут для того, чтобы дать корню подействовать, тогда Шень встанет на лапы и отыграется.

Зарычав, Ренита прямо с места кинулась на буйвола, прыгая ему точно на морду, когтями целясь не то в лоб, не то в шею. Куда угодно, лишь бы зацепить и ранить, ослабить, хоть немного выбить из колеи. Рога? Какие рога? Плевать на рога!

Каким-то далеким, почти неслышным краешком трезвого сознания она даже отчасти смирилась с тем, что острый, толстый и крепкий рог буйвола проткнет ей живот. И тут уж корешок от кровотечения вряд ли поможет, ибо не придется кровь останавливать, а скорее придется собирать свои внутренности с поверхности поляны и снимать собственные потроха с морды травоядного. Такая перспектива вероятного будущего никого бы не порадовала, чего уж тут врать и лукавить, но думать о сохранности собственного брюха было некогда. Все, о чем она думала и могла думать – отвлечь внимание, чтобы Шень оклемался.

Снизу прыгнув на морду буйвола – разбежаться, набрать скорость и более удобный угол прыжка у нее попросту не было возможности и времени, – она вцепилась когтями на передних лапах точно в ослепшие глаза. Долю секунды Ренита даже не поняла, что именно сделала и что сумела достигнуть зверя, так как ее правая лапа вспыхнула болью, не сильной, но слишком резкой. Зашипев, львичка хотела было разжать когти и оглядеть раненную лапу, но, слава Предкам, вовремя очухалась и, оглушенная ревем раненного травоядного, поняла, что он у нее в прямом и переносном смысле точно в лапах. Не мешкая больше ни секунды, Рена сильнее впилась острыми когтями в полупустые глазницы буйвола и резко дернула лапы вниз, раздирая морду ревущего от боли животного, пытающегося ее сбросить, на три фактически равные части. Кровь брызнула из вспоротых ран, забрызгав собственную морду львицы. Понимая, что этого недостаточно, она громко зарычала и всем телом подтянулась вверх, впиваясь передними лапами в затылок жертвы, а задними инстинктивно разодрала шею и шейные сухожилия, открывая довольно обильное кровотечение, пытаясь найти точку опоры.

К огромному сожалению, даже после всех ее стараний буйвол продолжал громко реветь, с силой мотать головой, пытаясь сбросить своего мучителя и затоптать его насмерть или, на худой конец, насадить на острый рог. Падать он даже не собирался. Самку одолела толика паники... Она не сможет вечно сидеть у него на морде, силы покидали и ее, как покидали старого буйвола, рано или поздно он сбросит Рену, и вот тогда возьмет реванш. Теперь все, что ей оставалось, так это покрепче вцепиться когтями в голову травоядного и ждать неизвестно чего.

И это «неизвестно что» появилась, что говориться, ну совсем неожиданно и очень даже вовремя. Точнее это «неизвестно что» имело серую шерсть, черную гриву и крайне паршивое настроение. Ренита не успела даже чертыхнуться, как вдруг буйвол, удивленный ничуть не меньше своей истязательницы, взревел, покачнулся и... полетел вниз. Рена не поняла как и почему это произошло, но каким-то чудом успела вытащить когти из шкуры буйвола, которая уже превратилась в кровавые лоскутки, и отскочить в сторону. Еще бы какая-то секунда и голова придавила львице лапы, а рог вошел точно под ребра. Кажется, Предкам надоело играть в эту глупую одностороннюю игру и они решили смилостивиться над израненными, уставшими и уже не надеявшимися на удачу охотниками.

Последний звук, который услышала Ренита от старого буйвола – хруст его переломанной шеи. Она лежала в траве на боку, не поднимала голову и дышала чаще положенного, но уже точно знала – буйвол мертв. Лапы садили, сердце выскакивало из груди, голова отчего-то раскалывалась, наверное, от удала об землю, все тело от ушей до кисточки хвоста дрожало. Ей не было больно или страшно, просто некая апатия одолела. Нужно было несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Да, это вам не норки раскапывать.

По ее меркам прошло минимум полчаса, хотя в действительности миновало секунды две, может быть три. С трудом разлепив глаза – веки ужасно болели и никак не хотели подниматься, – она встала на лапы и, едва заметно покачиваясь от резкой смены точки опоры, двинулась по направлению только что убитой добычи. Только сейчас она будто бы увидела буйвола впервые – он был огромный, действительно огромный, даже если они с Шенью будут есть, как в последний раз, то этой туши им хватит минимум на три дня.

Ренита распахнула глаза. Шенью!..

Обежав буйвола, она увидела приемного отца. Тот нетвердо сидел на задних лапах, что, без сомнения, давалось ему с большим трудом. Сердце юной львички сжалось... Она впервые видела Шеня настолько... уязвимым. Но даже сейчас, сидя весь в крови, израненный и уставший, он не терял своего чувства собственного достоинства – гордо поднятая голова (которая, без сомнения, сейчас была налита свинцом), расправленные лопатки, почти полностью выпрямленная спина. Его уязвленная гордыня сейчас очень сильно страдала, Ренита улыбнулась краешком губ от этой мысли. Но тут же улыбка померкла... Тело сковывала слабость. Сейчас она была бы не прочь прилечь хотя бы на полчасика, даже голод отошел на второй план. Непроизвольно опустила взгляд на переднюю правую лапу и нахмурилась. Чуть ниже колена, из рваной раны сочилась кровь. Рана была небольшая и неопасная, но вступать на лапу было неприятно и даже немного больно. По-хорошему нужно бы найти траву и...

И тут в ней, к счастью или нет, проснулось то, что в нее вкладывала и иногда даже вдалбливала наставница. Ей некогда думать о себе. Не сейчас. Она лекарь, пусть и юный, но лекарь – в первую очередь нужно думать о других. Больше не поднимая взгляд на отца, львичка развернулась и посеменила к краю поля, чуть-чуть прихрамывая. Даже если Шень и звал ее – она этого не слышала, лихорадочно вспоминая название нужных трав. Эх, Эль бы сейчас ее лапой огрела по голове за то, что она не может вспомнить такие простые вещи!

Пока она топала, взглядом искала хоть что-то подходящее. Тут было огромное обилие цветов и растений, глаза разбегались, поэтому найти нужное было довольно сложно. И тут серый взгляд, совершенно случайно, наткнулся на довольно забытое растение, которое Ренита никак не ожидала здесь найти.

- Столетник? – вслух спросила Рена то ли у самой себя, то ли у растения. Она опустила голову, пригляделась и принюхалась. Да, точно он. Эль говорила, что в больших дозах он ядовит. Шмыгнув носом, юный лекарь сорвала небольшой пучок – лишним никогда не будет, а Шенечке сейчас пригодится любая помощь – и посеменила дальше.

Казалось, она бесконечно бродила по округе с листьями в зубах (при этом стараясь не прокусить их и не глотнуть сока), выискивая то растение, которое нужно. Она нашла и отравленные ягоды, и рвотные корни, и даже галлюциногенные грибы, но вот против кровотечения – ничего. Правда, в конце концов ее старания были вознаграждены – притоптанный чьими-то копытами, потому то Рена его и не заметила, лежал кустик Маи-Шаса. Совсем махонький, но это лучше, чем совсем ничего. Осторожно прикусив его зубами, стараясь не повредить еще больше, Ренита, совершенно забыв про раненную лапу, точно ужаленная в попу газель поскакала обратно к буйволу.

Как оказалось, отсутствовала она всего пару минут. Шенью даже не успел оклематься, пытаясь лапой то ли промыть, то ли еще хуже разворошить рану где-то в гриве. Черная грива, к слову, вся слиплась от крови, чужой и своей. Из разорванного уха все еще сочилась кровь.

- Пофофди, фай я, - Рена фыркнула и положила траву себе под лапы. Оглядев скудные «пожитки» Маи-Шаса, она взяла листья и отправила себе в рот, принялась интенсивно разжевывать, стараясь не морщиться. Редкостная гадость, горькая... и язык жжет. Вывалив это «зеленое разжеванное нечто» себе на лапу, ткнулась раненной лапой Шеню в плечо (и тихонько поморщилась от боли), дабы привстать на задние лапы, чтобы достать до раненного уха отца. Зеленная масса идеально легла на ухо.

- До вечера придется с ней походить, чтобы кровь остановилась и рана корочкой покрылась, - как бы между делом сказала Рена, возвращаясь к своим пожиткам. А буйвол все так же лежал целехонький, никем не тронутый. Ну не до еды сейчас Рене, совсем не до еды!

Старательно разделив листья Столетника на маленькие равные части, она взяла в зубы один листик и, вновь по старой схеме облокотивший на плечо отца, обернула его ухо в лист. Столетник тут же снимает боль и ускоряет регенерацию поврежденных тканей. Зная, что Шенью будет бурчать, Ренита все равно взяла еще один листик и, точно рыба в воду, нырнула ему в черную гриву, намереваясь найти раненное место. Грива была до жути липкой и грязной, висела сосульками и пахла свежей кровью, но, тем не менее, лекарю все же удалось найти содранную кожу возле макушки.

«Даже грива в этом месте выдрана», - промелькнуло в голове у львицы, но вслух она ничего не сказала, молча приложив листик Столетника к ране. К вечеру Шенью должно заметно полегчать, а боль должна отступить через несколько минут, когда сок проникнет в кровь.

Только сейчас, сев рядом с Шенем, она почувствовала странную липкость на собственной морде. Нахмурившись, коснулась лапой носа и... она была вся в крови. На секунду львицу охватила паника, но потом до нее дошло, что это кровь буйвола. Да, она измазалась ею, когда вспорола ему морду от глаз до пасти. Ладно, она потом отмоется, сейчас внешний вид – далеко не главная тема, как и царапина на лапе.

- Эти листья должны помочь. Эти растения мне показывала Эль, объясняла их свойства, так что я точно знаю, что сделала. Не волнуйся, ты не умрешь, - она весело улыбнулась, пару раз хлопнув хвостом по траве, а потом добавила тихо, почти шепотом, но как никогда серьезно: - Я не позволю.

Само собой, от раны уха и содранной шерсти на затылке еще никто не умирал, но Ренита не совсем это имела в виду. Она хотела сказать, что Шень может на нее положиться, что она не бросит его и использует свои знания, дабы поставить его на лапы. Что сейчас, что в будущем. Львичка надеялась, что отец понял ее слова.