Да, это был Леми. Помолодевший, но всё тот-же Леми. Он пока еще не до конца привык к своему новому статусу, но тут... тут появилась Асия. Он не позвал, нет, он сам взял и тихо спустился к ней, подошел, потёрся о её шею. Он как-бы её успокаивал, мол не волнуйся, все хорошо. Потом, спустя некоторое время, Леми прошептал на ухо Асии: "Я же тебе говорил, что я всегда буду с тобой". Потом он добавил: "Хм, пожалуй, нужно чуть подкорректировать это место - чтобы оно соответствовало..." - и изменения не замедлили произойти. Нет, местность осталось абсолютно той-же, но вот небо над ней... небо осветилось светом неземных созвездий, туманностей и галактик, от чего всю местность залил чарующий, чем-то напоминающий лунный свет. Да, так гораздо лучше - подумал Леми. Потом он снова обратился к Асии: "Асия, любимая, ты уж прости меня за то, что тебе пришлось пережить. Поверь - это был не мой выбор. Ведь, еще тогда, когда мы с тобой встретились, я ведь тогда уже умер к этому времени, но - меня тогда отпустили назад, в мир живых, поскольку мой путь в нем еще был не завершен. Я понимаю - это прозвучит странно, но это так" - и Леми говорил абсолютную правду. Ведь он действительно вернулся тогда с того света, действительно пережил клиническую смерть - и не только её. Теперь он мог вспомнить, как это было, хотя тогда, по возвращении он мало что помнил. Именно тогда он впервые встретил самого Ахейю, и именно тогда услыхал его слова "еще не время, твой земной путь еще не закончен. Я отправляю тебя назад, и ты вернешься ко мне в тот день и час, который будет тебе назначен". И теперь Леми прекрасно понимал, зачем его тогда вернули в мир живых. Но вот теперь - теперь его путь завершен, хотя до сих пор он еще не привык к своему новому статусу и своим новым силам. Именно так текли мысли Леми. По небосводу пролетали нездешние созвездия, чарующий свет заливал все вокруг. Потом Леми снова, с любовью в голосе обратился к Асии: "Асия, ты уж прости, что так получилось. Это был не мой выбор, это было Его решение" - слово "Его" Леми произнес так, с такой интонацией и таким тоном, что ни у кого не могло было быть ни малейшего сомнения, о Ком именно идёт речь. А Леми продолжал: "Но поверь - я теперь всегда буду с тобой, и мы будем видеться довольно часто. Асия, любимая, мне надо поговорить с тобой об одной вещи, которая меня тревожит." - Леми запнулся. Вот так вот сразу, выкладывать, вываливать это на Асию ему очень не хотелось, но тревога за жизнь Фестра была сильней, и этот разговор не требовал отлагательств. Поэтому Леми продолжил: "Любимая, у меня к тебе будет одна очень важная просьба. Позаботься о моём бедном кузене. Хотя видение будущего для меня и закрыто, у меня есть сильные опасения за его судьбу. С одной стороны, он куда более стоек и более силен, чем может показаться, но с другой - он сейчас идет по тонкой грани на краю бездонного обрыва, и ему как никогда нужна будет поддержка и понимание. Твои поддержка и понимание. Любимая, пойми то, что он похож на тебя, в плане души и судьбы, куда больше, чем может показаться. Ведь пережил то-же самое, что сейчас пережила ты, тоже потерял свою любовь, но, в отличие от тебя, потерял навек. Я даже не знаю - сможет ли он когда-либо полюбить снова? Но сейчас не это важно. Мы были близкими друзьями, и моя смерть снова разбередила его старую рану, рану его души, которая так и не зажила." - Леми сделал паузу. То, что он намеревался сейчас сказать Асии, вполне могло было стать огромным шоком. Но ведь хотя Леми не мог видеть грядущего, он прекрасно видел уже произошедшее. Особенно, если это самое произошедшее происходило на месте его упокоения. А он должен был рассказать об этом Асии. Поэтому Леми продолжил: "Ему сейчас настолько тяжело, что он снова попытался это сделать. Снова пытался покончить с собой. Там, в пещере, после похорон, когда ты ушла. Прошу - позаботься о нём. Я не в силах это сделать - но ты, ты можешь. Ты можешь его спасти. Спасти его от самого себя." - Леми снова прижался к Асии и снова потёрся о её шею. - Любимая. Прости, что я вываливаю это на тебя при нашей первой, в этом мире, встрече, просто, прошу. Помоги мне. Не дай ему сделать непоправимую ошибку. Любимая, ты уж прости, что это я говорю тебе сейчас. Поверь - мы еще много, очень много раз увидимся. Да и наша сегодняшняя встреча не закончена. Ты уж прости, что я огорошил тебя этим. - Леми взглянул как бы сквозь твердь... - он пока тоже спит., Так что у нас еще с тобой много времени. И сегодня, и в будущем.  - Леми снова потёрся о шею Асии. Он надеялся, что остальная часть сегодняшней его встречи с Асией будет куда более приятной и больше не будет омрачена печальными и тревожными разговорами, но не сказать её то, что он сейчас сказал он просто не мог. Но теперь - теперь у него был весь сегодняшний день, а потом - а потом и вся Вечность впереди. И теперь, когда печальный и тревожный разговор остался позади, теперь в этом мире были только они вдвоём - он и Асия.

(смена "локации" во сне... она расположена вне времени и пространства у Ахейю на куличках... географически -  где-то в Малом Магеллановом Облаке)

Слова Асии успокоили Леми. Когда же речь зашла о "месте по-уютнее", то Леми жестом показал на появившуюся ниоткуда горную тропку. Действительно ниоткуда - ибо пару секунд назад на её месте была скальная стена. Леми сказал Асии: "Пойдём. Иди за мной" - и пошел по этой тропе. Тропа поднималась все выше и выше - неба не было видно - его застилал странный туман. Странный, потому-что он был не внизу, как полагалось любому туману - а вверху, закрывая небо, но не мешая видеть все вокруг. Тропа шла всё выше и выше, то и дело поворачивая то в одну, то в другую сторону. Вот, наконец, тропа привела туда, куда шел Птолемей. Это была равнина, поросшая суховатыми дерновиными злаками и мхом, там-сям трочали поросшие мхом камни. Удивительнее всего были два обстоячтельства. Туман исчез - и открылось небо. Странное. Не голубое - нет - иссиння черное, в котором ослепительными красками играли туманности, сиреневатые "облака", а звезды - они закручивались эпичной, величественной спиралью, которую с Земли было увидеть невозможно в принципе - ибо при взгляде на эту звездую спираль у любого возникало странное чувство того, что оставшаяся позади саванна с окружающими её землями - она именно где-то там, среди этой звездной спирали - что было совершенно необъяснимо. Второй же странностью было то, что эта равнина буквально "висела" в пустоте - подойдя к её краю и взглянув вниз - наблюдатель бы увидел бы все те-же звезды и туманности. Леми очень надеялся, что это эффектное место понравится Асии - он приложил все свои силы, чтобы сцена, на которой продолжиться их свидание, была-бы наиболее эффектной.

да, тут было и впрямь очень красиво. Поэтому в ответ на слова Асии, Леми утверждающе кивну. Затем он повторил те-же самые слова: "Поверь! Я всегда буду с тобой!". - После чего потёрся об ею шею. Звёздная спираль играла всеми цветами, которые были только возможны в этом мире, и местность эту пронизывали странные, но очень приятные запахи. Леми прошел несколько шагов до небольшой каменистой площадки посреди травы, по периметру которой росли кусты можжевельника и прилёг. - Асия - сказал он - я хочу тебе кое-что показать и рассказать. Это место, где мы сейчас находится - оно вне времени. Я не в силах и не в праве говорить о том, что грядёт, Ахейю мне этого не разрешает, но вот то, что уже было - я могу не только рассказать - но и показать. Ибо отсюда можно увидеть всё, что было - мы ведь сейчас вне времени. - Леми умолк, а потом добавил - Так что я могу рассказать и показать тебе всё, но тололько, правда, всё, касающееся либо меня, либо нашего рода. Что бы ты хотела узнать и увидеть? - Леми снова замолчал. Затем опять подошел к Асии и потёрся о её шею. Потом он снова пошел на ту площадку, кивками головы зовя Асию вслед за собой. Он очень надеялся, что она пойдёт вслед за ним. А также, он очень ждал, что она ему скажет. Для него сейчас это было очень важно. И он ждал её ответа.

Говорить с Асией и вспоминать все светлые моменты прошлого Леми было невероятно приятно. Воспоминания о той истории с охрой его даже позабавили и заставили улыбнуться. Да, что за чудное время было… А потом Асия попросила рассказать ей о предыдущей королеве – Леми сразу понял, что речь идёт о Биссении. Но зачем – ведь её история очень грустная и трагична. Но раз Асия просит – другого выхода нет – придётся рассказать. Рассказать о той, на чью долю выпало пережить столько трагедий. Леми устроился по удобнее, снова потёрся о шею Асии и начал свой долгий рассказ: «Она была королевой задолго до меня, задолго до рождения Мохату, но так уж получилось, что именно она занимала престол до меня. Итак – это было в древние времена, за несколько поколений до рождения Мохату. Принцесса Биссения, или, как все её называли – Бисс – родилась в семье короля Гилла, правившего тогда Западным Королевством. Детство её прошло самым обычным образом, а вот молодость уже была омрачена трагедиями. У Бисс было два брата. Старший – Леофрик, и младший – Феофилакт. Леофрик, бывший наследным принцем – был любимцем короля и всего прайда. Но однажды случилась трагедия. Возвращаясь с похорон своего дядюшки, Леофрик сорвался с «птичьей тропы» и разбился насмерть. Его изуродованные останки похоронили в одном из самых дальних коридоров Троп Мёртвых. Король, совсем недавно перед этим потерявший своего младшего брата, уже не смог пережить тех мук, которые принесла ему гибель старшего сына. Вскоре после похорон Леофрика, король Гилл покончил с собой. Трон унаследовал младший из сыновей короля – Феофилакт, бывший еще львёнком, а его сестра Бисс, к тому времени бывшая молодой львицей, только-только достигшей совершеннолетия, стала принцессой-регентшей. Увы – смерть отца и старшего брата оказались далеко не единственными трагедиями в жизни Бисс. Её младший брат, король Феофилакт, отличался слабым здоровьем и умер, будучи еще подростком. И Биссения унаследовала трон своего брата. Она была так опечалена смертью родных, что до конца своих дней придерживалась траура и так и не зовела себе супруга. Это было её роковой ошибкой, ибо в трудное время её оказалось не на кого опереться. Королева Бисс была мужественной и справедливой, но она не была воином. И когда в земли Запада со стороны Врат Заката вторглись орды варваров – королева Бисс погибла в битвах с ними, а старое королевство было уничтожено захватчиками». – Леми умолк и задумался. А ведь Асия сейчас была очень похожа на Бисс. Он очень надеялся, что она не повторит её роковой ошибки, и сможет найти того, на кого она сможет опереться. Конечно, одной из таких опор может стать Фестр, но он сам явно нуждается в помощи. В помощи кого-то, кто бы мог поддержать и Асию, и его. Леми грустно вздохнул, посмотрел на Асию, и сказал: «Любимая, прошу, не надо повторять ошибку Бисс, пожалуйста, помни – я всегда буду с тобой, всегда. Но тебе нужны и те, на кого бы ты могла опереться в мире живых. Конечно, одним из них будет Фестр – его поддержка очень нужна тебе, а ему самому не менее нужна твоя поддержка. Но один лишь Фестр врят-ли сможет в одиночку изменить ситуацию – ему сейчас слишком трудно, он сам сейчас находится на грани…» - Леми умолк, и в очередной раз потёрся о шею Асии. Затем продолжил: «Прошу, попытайся найти себе опору в этом мире. Попытайся найти того льва, который бы, не претендуя на власть и влияние смог быть тебе верной поддержкой и опорой». – Слова Леми были не напрасными и не пустыми. Они были вызваны тревогой за Асию. Слишком хорошо он знал об одной особенности рода Арридеидов, особенности, которую за бессчётные века не смог избежать никто из его рода, особенности, которая в будущем могла бы нанести Асии серьёзнейший удар. И для Леми было бы очень важно, чтобы в этот трудный момент, когда он настанет (а то, что он рано или поздно будет вынужден настать – Леми не сомневался. Когда? Неизвестно? Быть может, до этого пройдёт еще годы… а может – он произойдёт уже завтра. Но, увы, еще никого из Арридеидов не миновала ЭТА судьба, а следовательно – и Асии тоже рано или поздно придётся испытать этот удар). Поэтому Леми и старался убедить Асию найти себе того, кто был бы её поддержкой в мире живых. Леми снова потёрся об Асию, а затем лизнул её. А тем временем он думал – пожалуй, надо потихоньку начать рассказывать её о прошлом рода, хотя о самом тяжелом, пожалуй, говорить не стоит раньше времени. В очередной раз потеревшись о шею Асии, Леми тихо сказал: «Любимая, я должен рассказать тебе одну легенду, которая рассказывает о том, откуда пошел наш род и, во многом, объясняет те невзгоды, которые его преследуют. И у меня будет просьба – однажды ты расскажешь нашим детям, но только не раньше того срока, когда они вырастут и станут взрослыми, ибо в этой истории много того, что не предназначено для детских ушей, того, чего львятам знать попросту не положено в силу возраста». – Леми снова ненадолго умолк, делая паузу. Пожалуй, эту паузу следует сделать подольше, ибо история эта весьма длинная, долгая… И вот, выдержав достаточно продолжительную паузу, Леми начал рассказывать эту древнюю легенду, передававшуюся в его роду много веков из поколения в поколение:
«Вначале были два брата – Ахейю и Хало, а также их сестра Скотос, порождённые Изначальной Тьмой. Первым в известный мир ушел Ахейю, бог Дня и Света, затем он призвал туда и своего брата Хало, бога Ночи. Скотос же, богиня Внешней Мглы, оставалась со своей матерью во вне известного мира дольше всех. В конце концов Скотос это надоело, и она сама заявилась в известный мир, которым повелевали её братья Ахейю и Хало. Они были так прекрасны, что в итоге Скотос влюбилась в своего старшего брата. Тот отвергал её предложения, ибо она была ему родной сестрой, но Скотос была настойчива и не собиралась сдаваться. А даже Ахейю время от времени надо спать, чем однажды его сестра и воспользовалась. И вот, к тому моменту как Ахайю проснулся, Скотос уже была от него беременна. Ахейю ужаснулся, но не решился прогнать сестру назад за пределы мира, ибо она носила в себе его, Ахейю, сына. В положенный срок сын Скотос и Ахейю родился. Он не имел облика и при этом имел тысячу форм. Сын Скотос и Ахейю мог предстать и чёрным крылатым львом с золотой гривой, и невиданным змеем с шестью ушами и шерстью, и львом, и рыбой, и гепардом, и летучей мышью, и бессчётным количеством иных созданий, многим из которых нет названия, даже туманом, если он того хотел. Он так и не получил имени, но сам обрёл тысячу имён. Их было много, но лишь одно из них определяло, кто он есть, ибо имя это было – Хаос. Своим характером Хаос пошел в свою мать. Что-же до самой Скотос, она считала своего сына столь прекрасным, что, когда он вырос, она сделала его своим мужем. Этого Ахейю уже не стерпел и лишил сыновей Хаоса и Скотос бессмертия и способности менять свой облик, навсегда оставив их львами, но, поскольку они всё же были внуками Ахейю, то, несмотря на то, что отныне они были смертны, их жизнь была невероятно долгой, в тысячу раз дольше, чем жизнь любого обычного льва. Скотос же отправилась в изгнание за пределы мира, но своего собственного сына, Хаоса, Ахейю пожалел и не стал изгонять. Хаос был зол на отца за то, что тот изгнал его мать, и в то время, как Ахейю и его брат Хало всячески наводили в мире порядок, Хаос старался этот порядок разрушить. В конце концов Ахейю это надоело. Но он не стал изгонять Хаоса вслед за его матерью, придумав ему иное наказание. Он позвал своего сына к себе, и сказал ему: «Мы с братом положили много своих сил, дабы привнести в этот мир порядок, ты же его разрушаешь. Посмотрим же, сможешь ли ты разрушать то, что будут созидать твои собственные сыновья, ибо им я поручаю восстановить в мире смертных тот порядок, который ты разрушил?». На что Хаос попытался ему возразить: «Мы то боги, а вот мои сыновья, по твоей прихоти – смертные. Как же они смогут навести порядок в мире, не будучи богами?». На что Ахейю ответил: «Да, они смертны и останутся таковыми, но, несмотря на то, что они смертны, я дарую им особую власть, которая позволит им навести порядок в мире. А поскольку они смертны - то это– будет делом всех их жизни. И посмотрим, посмеешь ли ты разрушить дело всей жизни своих собственных сыновей?». Хаосу было нечего на сей раз возразить Ахейю, и он умолк, перестав мстить отцу и уничтожать порядок в мире. Ахейю же призвал к себе сыновей Хаоса и Скотос – Магхариби, Мчангу и Мситуни, и благословил их вновь навести порядок в мире смертных, даровав им власть над остальными смертными. И Магхариби, Мчанга и Мситуни стали Первыми Королями известного мира. Род Магхариби правил на северо-западе известного мира, взяв под свою власть край суровых гор. Род Мчанги властвовал над раскалёнными песками на северо-востоке известного мира, потомкам же Мситуни достался благословенный край саванн юга…»
Леми сделал очередную долгую паузу и умолк. Продолжение этой истории рассказывать не очень хотелось – слишком оно мрачное. Ибо оно повествует о том, что приходилось пережить каждому в их роду, и что, судя по всему, уготовано и Асии. Но как-то надо сказать. Пусть и не напрямую. Хммм. Пожалуй, лучше всего будет сказать только самое необходимое – не раскрывая мрачных подробностей. И Леми продолжил: «К сожалению, сын Магхариби, король Оранос, возгордился и потребовал у Ахейю вернуть ему то бессмертие, которого тот лишил его отца. Дальше… короче… поверь, ничего хорошим это не кончилось. И последствия этого, увы, ощущаются до сих пор…» - тень боли пробежала по глазам Леми, когда он произнёс эти слова. Да, за то, что Оранос объявил себя живым богом на земле и потребовал от Ахейю бессмертие, тот проклял его и его потомков. Ослепленный безумием и жаждой власти, Оранос убил и сожрал почти всех своих сыновей, короме двоих – Крона и Гипериона. Крон убил своего отца, но повторил его участь, убив почти всех своих детей, кроме Дия, который убил его самого. При Дие и его потомках проклятие, судя по семейным легендам, предававшимся из поколения в поколение, ослабло – но, увы – не кануло в Небытие, а приобрело иную форму. «Недолжно родителям хоронить детей». Недолжно. Но, увы, не в его роду. За все века в его роду не было ни одного поколения, ни одного льва или львицы, которые бы имели детей, но при жизни хотя-бы одного из супругов не похоронили хотя бы одного своего сына или хотя-бы одну свою дочь. Ни разу, за все века. Иногда это была смерть детеныша. Иногда – они просто рождались мёртвыми, как произошло с одной из двух сестёр Фестра. Иногда, как в случае Леофрика или (Леми вздрогнул и поморщился) его, Леми, собственного брата, Митридата – проклятие настигало потомков в рассвете их сил, омрачая старость их родителей. Но не было ни одного представителя рода (если у того вообще были дети), которому бы удалось избежать этой участи. Пытаясь уйти от проклятия, многие в его роду попросту отказывались заводить детей, дабы не переживать смерть некоторых из них. Сколько Асия сказало родилось детей? Пятеро… значит до старости из них доживёт в лучшем случае четыре. Ибо в каждом из поколений проклятие, вызванное безумием и гордыней их далёкого предка Ораноса, забирало жизни. И Леми очень переживал, что, скорее всего, и Асии этой участи тоже не избежать. И именно поэтому Леми так хотел, чтобы Асия нашла того, на кого бы она смогла опереться в тот тяжкий час, когда древнее проклятие настигнет и её. Конечно, рассказывать о том, что её грозило, Леми сейчас не собирался. А поэтому просто ограничился словами: «Как видишь – вся проблема в том, что мы не просто потомки Ахейю, а в том, что мы его НЕЖЕЛАННЫЕ потомки, однажды решившие, что мы можем сравниться с породившими нас богами в своём величии и силе, и проклятыми за это до скончания времен. Мой род до сих пор вынужден расплачиваться за поступок Ораноса…». - Леми умолк, затем в очередной раз потёрся о шею Асии и сказал: «Любимая, может быть лучше сменим тему? Давай не будем о грустном… давай лучше мы вспомним что-либо еще из тех светлых воспоминаний, которые у нас были. Вроде той забавной истории с охрой и чёлкой. Ведь, в самом деле, Шелин тогда с этой своей чёлкой выглядела очень забавно. До сих пор улыбаюсь, когда вспоминаю тот случай».