Рените очень плохо спалось этой ночью, можно даже сказать, что не спалось вообще. Она все еще не привыкла спать одна - мерзла и ежилась, поджимала под себя лапы и хвост, не к кому было прижаться под бок и согреться. Как бы там ни было, а она все еще была котенком, покинутым матерью, которого, увы, жизнь заставляла взрослеть намного раньше положенного срока. Но не только холод мешал спать... Сегодня Ренита слышала, как Эль и Шенью спорили о чем-то, даже, кажется, ругались, но темношкурая не желала подслушиваться чужие разговоры взрослых львов, тем более, если они ее не касаются. Зевая, встала и поплелась под куст, где поелозила в траве и, примяв себе мягкую ямку, улеглась в нее. К счастью, удалось задремать.

Проснулась львичка очень рано – солнце только-только оторвалось от горизонта, было все так же холодно и сонно, а роса с куста холодила и вызывала на коже кучу мурашек размером со страусиное яйцо. Зевая, постаралась выползти из-под куста и... Задела ветки спиной. Роса посыпалась на голову и спину, заставив Рену замереть и «сделать морду кирпичом».

- Утренние умывание прошло успешно, один-ноль в пользу куста, - буркнула она, вылезая наружу. Отряхнувшись, умыла глаза и щеки, слегка почистила уши и вылизала грудь. Умываться она уже привыкла, хотя первое время шершавый язык цеплялся за все в подряд, да и своей шерсти при вылизывании она съедала примерно половину, но ходить чумазой было совсем не весело, поэтому пришлось привыкать. Взрослая жизнь без мамы и все такое.

Снова зевнув, оглядела небольшую поляну. Птички щебетали, насекомые уже атаковали яркие цветы, грызуны шныряли туда-сюда, и Ренита уже приметила для себя парочку мышек, которые тоже были сонные ранним утром. Завтрак никто не отменял! Но все планы разрушились от одного только осознания, что рядом не было ни Шенью, ни Эльвейти. Сердце Рены испуганно забилось, дыхание участилось, перед глазами запрыгали белые точки.

Ее бросили?.. Ее снова бросили?

Сорвавшись с места, побежала к деревьям, пытаясь вспомнить, где последний раз видела наставницу. Ренита больше не хотела оставаться одна, она просто не выживет, ведь ей так много еще предстоит узнать и столько выучить, научится охотиться и искать воду... Снова быть на грани голодной смерти совсем не хотелось, поэтому львичка побежала быстрее, прижимая уши к голове. Зажмурилась, всхлипнула, но даже не притормозила, всеми силами пытаясь унять слезы страха, которые выступили на серых глазах.

И вот совсем зря она зажмурилась, потому что так совсем недолго и в дерево втемяшиться... Но, слава Предкам, в этот раз было не дерево, а всего лишь мягкий бок серого льва. Ренита на всей скорости шмякнулась лбом в бок Шенью, взбрыкнула и упала на спину, зажимая лапами отбитую голову. Теперь у нее точно звездочки перед носом прыгали и скакали.

- Ш-шень, - всхлипнула она, из-под лап глянув на матерого полными слез глазами, - я... я думала, что вы ушли... Ты ведь не уйдешь, правда?.. - все еще лежа на спине, снова всхлипнули, всем своим видом показывая, что если услышат отрицательный ответ, то просто разревутся. - Я подумала, что снова осталась одна... А где Эль? Она тоже где-то здесь?

Ренита всхлипнула, переваливаясь на бок и прижимаясь к земле, ложась брюхом на траву. Она еще никогда не оставалась одна со львом, даже отчасти боялась его, но Эль действительно ушла – ее запах рассеялся уже давно. Скажем прямо, хреновый из львички следопыт, чтобы найти львицу, да и если ушли ночью без предупреждения, значит, предупреждать не хотели намеренно.

Не хотелось верить в слова самца, она ведь не была балластом... Или же?.. Так может быть все-таки была?.. Не умеет охотиться, при любом постороннем шорохе прячется в кусты, а еще слишком громко шумит. Всегда. Вот вообще всегда. Даже когда спит. Так или иначе, теперь Рена снова осталась одна, и Шенью - ее единственный шанс выжить, ведь восьмимесячный львенок не сможет попросту прокормить себя, не имеет навыков охоты и выживания. В этом возрасте мать как раз учит котят охоте, но, увы, мама Рениты не успела научить ее этому. Или тоже просто скинула как балласт, ведь так всегда говорила Эль, обижая при этом.

Прижав уши к голове, молча поползла за львом. Да, именно поползла, волоча пузо по траве и двигаясь на полусогнутых лапах. Ей было страшно, слишком страшно оставаться с Шенью одной, но еще страшнее было остаться одной вообще. Пусть Рена и была ребенком (и вряд ли когда-либо перестанет им быть), но прекрасно понимала, что матерому она, в общем и целом, нужно точно так же, как бородавка на филейной части. Милая и веселая бородавка!

- Шенью... - не поднимая голову и не вставая, она посмотрела на льва и почти вжалась в землю. - Эль ведь не придет, верно? Она ушла насовсем? - но ей не нужно было услышать ответ, чтобы знать его. Львица не вернется. И от этого осознания сводило желудок и к горлу подступала тошнота. Боясь, что ее кишечник может вызвать конфуз, Ренита сглотнула горькую слюну, облизнула губы и снова посмотрела на льва. - Ты тоже уйдешь, Шенью?

В глазах у нее заискрились слезы и она не могла заставить их исчезнуть. Она готова была умолять Шеня не бросать ее, не оставлять одну, но этого льва мольбами не умолишь. Если он что-то решил - не переубедить, Ренита не знала, что он решил по поводу нее, а услышать ответ очень боялась.

Громко сглотнув,темношкурая по грубой просьбе (ей хотелось думать, что это все же просьба) встала и робко поплелась за львом, но лапы ее предательски подгибались. Хотелось просто лечь и ползти, или вообще не двигаться. Злить льва? Нет уж, спасибо. Так или за холку потащит, или вообще сверху сядет и удушит.

А еще Рените хотелось кушать. Не очень сильно, но к обеду захочется уже намного сильнее. А как же - ребенок тратит больше энергии, чем взрослые, игры и бегалки, отсюда и потребности в еде больше. Ела она последний раз только вчерашним утром, да и то не плотно. Весь прошлый день она играла и гоняла мышек, набегалась, напрыгалась, сильно умаялась и упала спать без задних ног. Да и без передних тоже. Не так уж много львичке нужно для счастья, на самом деле: кусочек мяса и теплый бок. Теплого бока у нее уже давно не было, так как наставница предпочитала спать одна, но грешно говорить что-то про еду – куском мяса ее никогда не обижали. Да Рена ни на что и не жаловалась, разве что порой просто хотелось тепла.

Однако вопреки всем ее желаниям и потребностям, кормить Рену никто не собирался. Ни сейчас, ни в обед. Тихонько вздохнув в спину льва, поползла к кусту и легла точно в ямку под ним. Закрыла глаза, силясь хотя бы задремать. Холодный утренний ветер теребил пушистые уши и темную шерсть, лапы и живот подмерзали на непрогретой солнцем земле, роса еще больше все усугубляла. Было откровенно мерзко, чего тут еще скажешь.

Обтерев нос лапой, поерзала, думая, как бы себя согреть. Ясен пень, что Шенью греть ее не будет, а самой нагреться крайне трудно, уж она это точно знала. Не придумав ничего лучше, легла на бок и стала подгребать под себя траву. Закопать, конечно, она себя не закопает, но может быть хоть как-то получиться согреться.

Согреться листьями и травой? Святая наивность ребенка.

- Я кустик, кустик, кустик, а вовсе не медведь... Или травка... Я травка, не ешь меня...

Бубнила и бубнила Ренита, прикапывая себя травой и землей, полностью ложась в землю и закидывая себя зеленью. Палками, листьями, корешками. Шикнула на птицу, которая села рядом с ее мордой, решив узнать, что это тут большая хищная кошка делает. Шика пернатая не испугалась, а только больно клюнула Рениту в морду, точнее в нос, заставив ее взбрыкнуть и заскулить от боли. Чихнула, снова заскулила, захныкала, но продолжила себя присыпать травой.

- Я... я замерзла, - нехотя пробубнила темношкурая на немой вопрос, прочитав его на морде Шенью. Ну а что? Она правда подмерзала ранними утроми, но никогда не говорила об этом Эль. Та нытье не любила и не поощряла его. Но почему Ренита сейчас призналась льву - понятия не имела даже она.

Ренита честно пыталась притвориться кустиком, но, увы, ее план был нагло и бессовестно рассекречен и втоптан здоровыми лапами в землю. Услышав голос льва, темношкурая упала мордой на землю, прижала уши к голове, лапы к телу и залупала глазами. Такой ведь и правда съесть может, даже трава и гусеницы не спасут, а сладкой приправой станут в дополнению к основному блюду. Злить льва вот совсем не хотелось, поэтому львичка на полусогнутых лапах поползла в сторону Шенью, но, недоползя пару метров, легла.

- Шень...

Вся спина покрылась мурашками, а хвост трусливо прижался к задним лапам. Хотела спросить кое-что... Правда сама Рена не знала, что было страшнее: задать вопрос или же услышать на него ответ.

- Шень, скажи, - снова начала подросток, робко подползая ближе. Теперь ее передняя лапа касалась темного бока льва, и самка, выпустив когти, стала задумчиво перебирать темно-серую шерсть, не трогая шрамы. Ее это успокаивало, да и Шеню своеобразные почесушки, так что все в плюсе. - Скажи, Шень, ты тоже уйдешь?

Под «тоже» она подразумевала не только наставницу, но и собственную мать. В носу защипало и львичка зажмурилась, пряча нос в траве. Она до сих пор скучала по маме и изредка все еще звала ее во сне... Не понимала, почему так с ней поступают, почему всегда оставляют одну. Она успела крепко привязаться к Шенью за этот месяц и даже не хотела допускать мысли, что он тоже может уйти.

- Знаешь, у меня никогда не было папы... А у тебя был папа? - неожиданно спросила она, поднимая глаза на морду самца и положила голову на его переднюю лапу. Смотрела слишком невинно и любопытно, хлопая большими серыми глазами.

Ренита мало что поняла из слов Шенью, но сейчас нутром чувствовала, что задавать какие-либо вопросы нельзя, потому что данный разговор пробудил не самые теплые воспоминания. Не только для Шенью... Да и для самой львички, скажем прямо, хотелось перевести тему. Слишком больные и колючие были воспоминания о маме, она до сих пор так и не понимала, что чувствует по отношению ко всей этой ситуации. Теперь она боялась говорить и даже думать о маме Шенью из-за сказанных им же слов.

- На моих плечах смерть матери, Ренита, только в этом я себя могу винить. Если бы я проверил восточные границы земель сам...

Львица опустила глаза. Это многое объясняло.

- Мне очень жаль. Я не хочу лезть к тебе под шкуру, Шень, но... - Ренита дернула ухом, потирая его об плечо Шеня. Ну а что, если его длинная грива всюду лезет и щекотит! Хотя бы без листьев, песка и грязи, и на том большое спасибо. Чистюля ворчливый. - Но ты спас от смерти меня. Дважды. Знаю, ты совсем не рад моему обществу, но я очень рада и очень благодарна, что ты не прогнал меня. Спасибо тебе.

Тыкнулась мордой ему в лапу, устраиваясь потеплее и поудобней. Шенью был хорошим, пусть и ворчливым, и в голове котенка промелькнула мысль, что именно такого папу она бы себе и хотела. Строгого и заботливого. Который и под хвост дать может за проступок, и пожалеет когда лапу камнем придавишь. Чаще, конечно, львице бы прилетала под хвост, но это уже мелочи жизни. Сейчас она была просто счастлива, что Шень не выгнал ее и позволил остаться рядом. Пообещала себе, что постарается не разочаровать его, сделать все, чтобы в конечном итоге ей гордились. Рена никогда не жалела себя за тяжелую судьбу, а просто пользовалась моментом, в котором жила. Радовалась тому, что имела. И это, пожалуй, был один из лучших моментов в ее недолгой жизни.

Ренита уже дремала, сонно дергая черным носом, а вдруг приоткрыла глаза и тихо сказала сквозь сонливость, явно с трудом осознавая, что вообще слетает с ее языка:

- Когда-нибудь ты будешь мной гордиться, пап... Обещаю... - ее клонило в сон, поэтому пришлось спрятать морду под лапу Шеня от яркого солнца.

Сон медленно покидал голову самки, возвращая ее в реальность, да может и хорошо. Ей начало сниться что-то темное и туманное, липкое и крайне нехорошее. Даже по спине поползли противные мурашки, так что Рена была совсем не прочь открыть глаза и прогнать из головы страшные ощущения. Ей и так редко удавалось крепко спать, а после сегодняшнего на счастливые и добрые сновидения можно и вовсе не рассчитывать.

- М? - не поняла львица, широко зевая  и сонно дергая ушами. Прозевалась, встряхнула головой и снова положила ее на лапы Шенью, вспоминая, что он там спрашивал. Что-то про тренировки и про то, что из Рены получится хороший воин. Удивленно приподняла брови, хлопая глазами. - Из меня? Хороший воин?

Ренита засмеялась, лениво переворачиваясь на спину темным пузом кверху, обнимая двумя лапами лапу льва, как мягкую подушку, прижимая к себе. Покрутила ее перед мордой, даже побросать в воздух попробовала, а потом просто положила себе на грудь и только после этого посмотрела на Шенью. Тот явно ждал какой-то вменяемой реакции на свой вопрос и игру со своей лапой не оценил.

- Не хочу я быть воином, - буркнула она, крепко обнимая лапу льва и как бы тем самым говоря: «Теперь это мое - не отдам». Рена действительно не хотела развивать себя именно в этой сфере, весьма удивилась, что Шенью заговорил о подобном. Она была крупной и сильной для своего возраста, только вот пользоваться этой силой совсем не умела, да и не хотела, по факту. - Я бы… я бы хотела стать лекарем. Хорошим лекарем. Мне еще многому нужно научиться, но я хочу помогать другим, а не драться с ними. Опыт лекаря приходит с годами и с практикой… Надеюсь, из меня выйдет что-то дельное. Как думаешь, Шень?

Спросила и посмотрела на льва выжидающе, забыв даже, что нужно моргать. Ей очень важно было услышать мнение Шенью.

- И можно... можно я буду называть тебя «папой»?