На севере вспыхивает ослепительное багряное зарево, отчего в пустыне на несколько мгновений становится светло как днем. Спустя считанные мгновения земля содрогается, как перепуганная зебра, вода во всех водоёмах начинает ходить ходуном, а с возвышений скатываются камни — как мелкие, так и покрупнее. Поначалу все это происходит в жуткой тишине, но затем с запада доносится дикий, оглушительный грохот, настолько громкий, что он заглушает все и вся. Постепенно интенсивность этого звука начинает затихать, но его отдельные раскаты, глухие и зловещие, время от времени по-прежнему долетают до ушей местных обитателей. Стихает и дрожь земли. Обвалы прекращаются, а, со временем, проходит и волнение на воде.

—-→ Защитное кольцо

Ожидая реакции Мороха (вообще, из вежливости можно было бы упомянуть и львиц, но и так уже было понятно, что последнее слово всегда останется за самцом), Бастет нетерпеливо переминалась с лапы на лапу, мечтая о моменте, когда уже она сможет вбежать в таинственное место, доселе скрытое от ее глаз каменными стенами полуразрушенной крепости.

Наконец, чуть заметно качнув мохнатой головой, лев одобрил их план — и теперь уж Баст потребовалась вся ее выдержка, чтобы не влететь внутрь стрелой, обгоняя Мороха и всех остальных. Нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, она была вынуждена ждать, пока самец пройдет первым, тем более, что тот сразу занял узкий проход своими широченными плечами.
Томительно истекли еще несколько секунд, а затем львица пулей рванула следом за львом, надеясь не пропустить ничего интересного — например, драки Мороха с чужаком, из которой последний, конечно же, ни за что не выйдет победителем.

Но поединок, кажется, откладывался на неопределенное время. Бастет капризно скривила губы, без интереса осматриваясь. Первое любопытство было утолено, а оазис вовсе не казался ей чудом. Она и прежде не умирала от голода и жажды, не то, что эти заморыши, которые по какой-то причуде судьбы оказались детьми Мороха. В общем, ни озерцо, ни оазис пока что не имели для самки особой ценности.
Разве что...
Она пригляделась повнимательнее, уже успокоившись, прошлась вслед за самцом к озеру. Место, в общем-то, было неплохое. Бастет даже пожалела о том, что не они с Теффи первыми нашли его. Как бы удивился Морох, если бы они привели его в такое шикарное место! Тени здесь было полным-полно, каменные стены, едва видимые сквозь зелень, скрывали этот островок зелени от посторонних глаз — да так надежно, что можно было пройти мимо и ничего не заметить.
К тому же, здесь есть свежая вода.

И довольно прохладная.
Стоило льву опустить морду в воду, как Бастет поспешила сделать то же самое, в своем энтузиазме она слегка переборщила, хлебнув носом, так что принялась шумно отфыркиваться, утираясь лапой.
— Устраивайтесь, а я осмотрюсь немного, — не особо интересуясь их мнением, Морох обмахнул языком мокрые губы и тяжелыми шагами двинулся прочь.
Желания спорить у Баст не возникло.

Теперь, когда самец отошел в сторону, можно было не выделываться, так что самка спокойно попила, в кои-то веки смирив прущий из нее энтузиазм.
— Думаете, здесь будет хорошее место для логова? — она поочередно глянула на львиц; детей же не удостоила взглядом — их мнение, сказать по правде, Баст совершенно не волновало.

→ Защитное кольцо

Впервые за долгое время своего существования Хасталик почувствовал себя живым. И на то были причины, вполне себе даже очевидные: во-первых, они больше не шли по беспощадной жаре пустыни без еды и воды, а вполне себе наелись и напились там, возле речки. Кое-кто даже выспался, хотя Хасталику о здоровом сне приходилось только мечтать. Но он не жаловался (если не считать нытья Сурмуту). За счет явного повышения в настроении обычно чахлый львенок более не чувствовал себя таким немощным и слабым. А вы говорите, что для счастья многое нужно.

Настроение его, впрочем, было хорошим не по самым простым причинам. И если с первой причиной все кристально ясно, то вот вторая была более расплывчатая и неоднозначная. Они все наконец-то были вместе. Сурмут, Трезо, Сота и... он. Хасталик все еще чувствовал, как его хвост начинает непроизвольно дрожать, стоило Мороху оказаться в непосредственной близости от недоверчивого сына. Это происходило скорее случайно, от чего Хаст чувствовал себя чуть легче, каждый раз в спешке топая прочь от мохнатого гиганта, прячась то за одну братскую спину, то за другую, а то и вовсе запутываясь в лапах одной из самок. Они не были его отцом, просто какие-то чужачки и их с четверкой всадников совершенно никакие узы не связывали, но все равно Чума чувствовал себя рядом с ними гораздо безопаснее, чем с ним.

Вы думаете Хасталику это нравится? Так бояться, ненавидеть и одновременно с тем уважать этого самца? Да ему хотелось в песок закопаться, лишь бы перестать вперемешку испытывать столь разные чувства. Львенок совершенно не помнил ничего о нем, даже мама его, кажется, и не упоминала вовсе. А может и было дело, только вот пещерное детство запомнилось Хасталику совершенно не этими рассказами. Оно запомнилось Голодом, Битвой, Болезнью и Смертью.

А теперь представьте тот разрыв шаблона, который испытал годовалый львенок, когда из всех зверей на свете именно он привел его и братьев в нечто столь необычное. После всех тех страданий в пустыне, после стольких пережитых эмоций, что связывали Хасталика и появление Мороха, именно он привел малышей в оазис. Хасталик и слова-то такого никогда не слыхал. Каково это, когда с самым любимым и надежным зверем на земле ассоциируется мрачная грязная пещера, а с самым неоднозначным и нелюбимым львом ассоциировались эти кущи? Хасталик от увиденного аж пасть раскрыл, а глаза его не моргая таращились на водоем, окруженный пальмами и цветами. Стоит ли упоминать запахи? Не сказать, что Хасталик был фанатом такого обилия - душевный слюнявый чих тому доказательство - но это определенно было что-то с чем-то. И от этого становилось только хуже! Как, ну как мог он сделать это для них? В голове не укладывалось, Хасталик не мог найти разумного объяснения поведению Мороха, и все тут. Пусть он был... отец... но это никак не объясняло запутавшемуся львенку почему и зачем. Наивно было полагать, что в одночасье он сможет разгадать загадку, которую философы разрешают тысячелетиями. Отсюда и спокойствие на грани тревоги. Такое вот неоднозначное состояние, но Хасталику и к этому не привыкать. Вся его хворь - то еще неоднозначное состояние.

Привыкнуть к такому не было трудно, и поэтому даже такой недоверчивый и трусоватый парнишка как Хаст уже совсем скоро двинулся в сторону пруда, украшенного кустами и деревьями, дистанция между ним и пьющим Морохом оставалась максимально широкой, конечно же. И все равно его слова не прошли мимо ушей Хасталика, как бы тот ни хотел.

- Ты — идешь со мной.

На секунду сердце Хасталика замерло, и он таки обратил на Мороха взгляд, полный ужаса. Тот смотрел прямо на него в ответ. Какие только картинки не пронеслись в голове Хасталика, устроив там целый мини-апокалипсис. Самой страшной из них была картина того, как он поднимает свою мощную лапу в воздух, чтобы когтями располосовать львенка на лианы, сразу после гневной тирады на тему бесполезности такого слабака-отпрыска.

- Ага, щас же, побежал вперёд газелью...

А, нет, это он говорил Соте, который как раз стоял позади Хаста.

От облегчения юный лев чуть не упал, хотя и заметно подкосился, потому что в этот момент от головокружения оазис непременно завертелся. Глубокий выдох помог Хасталику окончательно прийти в себя, после чего до него дошло осознание: тебя-то хоть и не забрали, зато Соту - еще как. Уровень тревоги вновь поднялся до критического уровня, и Хасталик нервно переглянулся с двух оставшихся братьев на удаляющихся Соту и Мороха. Впрочем, Сурмут помог брату успокоиться, как всегда словом, от чего Чуме заметно полегчало. Он предложил ему отвлечься на что-то еще, и, последовав мудрому совету брата, Хаст принялся разглядывать растения, которых он прежде никогда не видал. Были и высокие странные деревья без крон, лишь с гигантскими листьями, у подножия которых лежали разноцветные плоды. Были и небольшие цветы, привлекшие внимание львенка своим манящим чарующим запахом. Также как и небольшой кустарник с зеленоватыми ягодками, от которых несло горчинкой. Ну и как мы знаем, любопытство - не порок, а большое свинство, и именно так Хасталик и решил прибрать к своим лапкам все эти растения - по-свински.

Впрочем, делать ему это пришлось, к счастью, не в одиночку. Тот крысеныш, которого он нашел в пустыне, так и не отстал, а сейчас так и вовсе вызвался быть Хасталику помощником. Все же несмотря на все улучшения, львенок до сих пор был слаб, а от запахов чихал еще чаще, поэтому даже такая, казалось бы, мизерная помощь принесла свои плоды.

Отредактировано Хасталик (6 Янв 2019 21:49:13)

Защитное кольцо>>>

С неприкрытым чувством самолюбования Теффи грациозной походкой ака царевна-лебедь плыла позади всех, то и дело сверля своим влажным взглядом лохматый затылок идущего впереди самца. Ее так и подмывало ускориться, чтобы обогнать всю эту улиточную мелюзгу и ненавязчиво пристроиться рядом с Морохом, тем самым потеснив собственную сестру - здравствуйте, я тоже еще здесь! Лев размеренно перебирал тяжелыми лапами, с любопытством озираясь по сторонам: очевидно, он был приятно удивлен открывшимся перед ним оазисом, а заодно высматривал поджаренного беглеца, своего недавнего нарушителя спокойствия. На саму Теффи столь прекрасный пейзаж, который так надежно укрылся за скалами посреди бесконечных, до тошноты унылых барханов, тоже произвел неизгладимое впечатление. Чудесно, просто чудесно. Кажется, это самая настоящая золотая жила, которую теперь можно использовать в своих любвеобильных целях. Конечно, было бы куда лучше, если на земной рай указала бы сама Теффи с сестрой, а вовсе не тот доморощенный обуглиш-как-его-там - этак плюс сто очков к сексуальной… простите, дружественной карме можно было бы отхватить в один присест, не особо-то и напрягаясь. Впрочем, светлошкурую львицу ничуть не смущали предстоящие трудности по завладению угрюмым самцом вместе с его колокольчиками, как раз наоборот - так было гора-аздо интересней. Наклевывалась отличная возможность показать саму себя во всей красе, аккуратно демонстрируя женскую ласку, столь ценимую уставшим вусмерть мужиком, и теплое податливое тело. Кстати, формы у львицы очень даже ничего, недаром Теффи так гордится своим внешним видом!

Красочно представив в своих влажных фантазиях, как Морох, этот брутальный волосатый гигант, послушно купится на вкусные, зазывные изгибы стелющейся под ним самки, Теффи так размечталась, что едва не врезалась грудью в круп львенка, который неспешно брел перед ней. Ох… чертовы дети, и как только она о них успела позабыть! Жаль только, что их никуда не денешь…

Внезапно по всему оазису разнесся глухой рык Мороха, который столь красноречиво утвердил смену хозяина территорий. Судьба бывшего владельца Теффи мало интересовала, гораздо больше ее занимал сейчас низкий густой бас льва, будто бы обволакивающий каждый мускул светлошкурой самки, будоража юную кровь и принуждая ее бежать еще быстрее по жилам. Развесив округлые уши аж до хруста хрящей, львица откровенно наслаждалась вибрацией могучего рева ее без пяти минут покровителя и защитника. Вот что значит настоящий самец, способный  одним только голосом заставить любую самку биться в экстазе… Мечтательно прикрыв глаза, Теффи вновь унеслась мыслями в свое недалекое будущее, когда у нее начнется активное обольщение неприступной стены по имени Морох. Кому-то определенно стоило остудить свои безудержные фантазии…

Похоже, что на этот раз великий Айхею решил снизойти до парочки молодых глупышек, у которых не было в жизни большей радости, чем закадрить здорового косматого самца, да еще одного на двоих. Словно по мановению волшебной палочки, перед глазами изумленной Теффи открылась кристальная гладь небольшого озерца, а по светлой шерсти пробежался легкий прохладный бриз. Ну чем не рай, чем не рай? Лучшего Теффи и желать не могла.

Приблизившись к кромке берега, львица с подозрением покосилась на свою сестру, которая вдруг проявила в попытке напиться какую-то неуклюжесть, тем самым едва не зачерпнув своей физией воды по самые гланды. “Дура!” - в сердцах фыркнула Теффи, кое-как уняв подступившее раздражение. Вот надо ж было так опростоволоситься перед своим будущем мужем, а… И, словно бы желая продемонстрировать всем нужные манеры, Теффи медленно склонилась к прозрачной воде, не забыв пару секунд полюбоваться собственным отражением и убедиться, что она выглядит просто отлично, с кокетливо уложенной челкой и томно прикрытыми ресницами. Затем она начала лакать, то и дело соблазнительно облизывая влажные губы. Правда, Морох все равно не оценил столь заманчивую картину, зато хоть рожа не мокрая!

- Устраивайтесь, а я осмотрюсь немного, - а вот на этих словах Теффи вдруг ощутила укол разочарования. Резко оборвав питье, светлошкурая самка вскинула голову и растерянно переглянулась с Бастет. Получается, что пока она тут неоднозначно намекает и вовсю распинается, у его величества ни разу даже не дрогнуло? Может, он импотент? Однако наличие целого взвода детворы красноречиво свидетельствовали об обратном, просто… Да что они не так делают?

Ладно, девочка, спокойно. Просто дождись нужного момента, а затем обрушь все свое обаяние, на которое ты только способна. Солнце еще не садится, рано или поздно даже такой угрюмый кремень сдастся, не устояв перед прелестями целых двух самок, верно? А если очень повезет, то одна из них даже окажется в фаворе. Угадаете, кто именно? - Место просто роскошное. Я бы осталась здесь навсегда, - заметила Теффи, изящно выгнув спину и не без удовольствия потянувшись. - Пойдем, Баст. Наберем листьев и травы для гнездышка нашему герою. Очень мягкого гнездышка, - с придыханием повторила она, бросив многозначительный взгляд в сторону, куда ушел Морох с Сотой.

В последнее время Соте приходилось думать куда чаще, чем говорить. Не потому, что поумнел (хотя не без этого), а потому что говори он как обычно, что думает, то быть ему разломанным на несколько отдельных кусочков Соты костями наружу. И ему это отчаянно не нравилось. Язык натурально чесался, и несчётное количество раз подросток прикусывал себе слишком активный орган, дабы не ляпнуть что-нибудь, неугодное родимому папеньке. И если подъём наверх сопровождался непрекращающимся потоком мысленных фраз, то стоило львам подняться наверх, как Сота замер — вокруг был высоко, пусто и... одиноко. Если такое можно сказать, зная, что у тебя за спиной половина семьи.

Да и вообще не думал подросток об этом. Одного взгляда вниз хватило, чтобы там, откуда растёт хвост, всё сжалось, а холодок пробежал от той самой точки до макушки и вернулся к кончику хвоста. Первая полностью оформившаяся мысль Соты была очень просто и невероятно понятной: Скинуть бы его вниз.

От звука отцовского голоса Сота едва заметно вздрогнул, но куда заметнее разозлился — когти вошли в песчаник, оставляя отметины. Да как он смеет лезть к нему в голову! Как он смеет предугадывать его, Соты, мысли! От этого улёгшаяся нелюбовь вновь вспыхнула, и на вторую фразу львёнок уже повернул голову к собеседнику, стараясь взглядом толкнуть его. И, ей боги, если бы взгляд материализовывался, валяться бы Мороху уже переломанным там, внизу, и сам Мафусаил бы позавидовал той жестокой методичности, с которой младший сын бы заставлял отца биться в агонии. Но увы, увы...

Узнав, что их мысли совпали (бы!), Сота отвернулся. Много чести, батя. Думай сам, без моих мнений, тебе же всё равно на них плевать?

И подобное плевание ядом продолжалось бы долго (вот уж кто-кто, а Сота научился молчать, хотя и через силу), но Морох задал вопрос, после которого бурый и вправду на долю секунды прикинул, сможет ли он толчком отправить родственника в полёт. Это она их бросила? ОНА? ИХ?! Да кто он вообще такой, чтобы подобное предполагать?!? Выродок, отморозок!

У подростка аж перехватило дыхание и резко пересохло во рту — так много мерзких, тягуче-омерзительных, чавкающе-вязких слов роилось у него на языке, одно другого краше. И ни одно не слетело, ни одно. Потому что вместо ответа (которого, впрочем, не ждали. Что, Сота, забыл, что твоё мнение тут не котируется? Молчи в тряпочку, не отсвечивай) последовало что-то вроде смеси исповеди, инструкции и предвыборной речи. С каждой новой мыслью Мороха младшенький мрачнел, имея на всё ответ.

— Мы тоже не в восторге... Лучше б ты сдох в пустыне по пути... Или вообще нас не находил...

— И не дождёшься... Ты мне не вожак, ты просто сильней...

— Прайд? Да у тебя из бойцов один я да львица полудохлая... Нашёл мне прайд да королевства, трепло пустое...

Но что он мог сказать? Несмотря на то, что Сота хотел искренне верить, что в черепной коробке Мороха звенит оглушающая тишина, не согласится с их... да чтоб он сдох в муках, но вожаком, подросток не мог. Не мог, а потому кивнул, вновь и вновь дырявя невиновный камень под лапами.

— Её звали Нишка. И я согласен.

До тех пор, пока я самолично не перекушу тебе горло.

Защитное кольцо>>>

— Ух тыыы, — пожалуй, Трезо наиболее громко и отчетливо выразил общее впечатление от увиденного, с вот такенными глазами и широко раскрытой пастью зайдя в крепость следом за старшими львами. А ведь эти скалы снаружи казались такими серыми и безжизненными — кто бы мог подумать, что прямо за ними кроется самый настоящий оазис! Пускай и небольшой. Местная густо разросшаяся растительность смутно напомнила львенку о его родных краях, о которых он уже давно начал потихоньку забывать, и Трезо невольно растянул губы в широченной, полной искреннего восхищения улыбке... Чтобы затем вдруг приглушенно ойкнуть, почувствовав как один из братьев неуклюже влетел ему в спину, едва не опрокинув худосочного подростка мордой в песок. Опять! Трезо спешно выбросил лапы перед собой, не желая повторно расшибать нос и вообще... Местный песочек, знаете ли, был ужасно невкусным! С трудом удержав равновесие, но все равно заметно прогнувшись позвоночником под чужой (и довольно увесистой) тушкой, Трезо с кряхтением выпрямился и оглянулся на хулигана поверх собственного грязного плеча, собравшись наградить того нарочито сердитым взглядом — да так и подскочил от испуга, вновь обнаружив за собой драчуна-Соту! А ведь он так старательно избегал его присутствия рядом с собой! Пискнув, Трезо быстро отпрыгнул в сторонку, на безопасное, так сказать, расстояние от недавно избившего его сиблинга... и недоверчиво приподнял свои косматые уши, выслушав от него более чем неожиданное извинение. Неужто Сота и впрямь чувствовал вину за то, что так жестоко выплеснул свой юношеский гнев на ни в чем не повинного братца?

Ага, как же... размечтался.

— Не извиню, — вредно прошипел Трезо в ответ, едва разобравшись, за что именно Сота просил у него прощения и, кажется, только еще сильнее обидевшись на этого глупого задиру. Впрочем, будучи очень легкомысленным по своей натуре, львенок довольно быстро отвлекся и переключил внимание на оглушительно рявкнувшего Мороха, вздрогнув всем телом и невольно втянув голову в плечи от эдакого громого раската. Ого... вот это голосище! Вот бы им всем научиться рычать также! — Так значит, мы остаемся...? — дождавшись, пока эхо от рычания Мора окончательно затихнет в отдалении, а сам лев неспешно приблизится к воде, шепотом поинтересовался Трезо у братьев... и снова пугливо подпрыгнул на месте, услыхав довольно громкий и четкий голос стоявшего поодаль самца, прозвучавший как уверенный ответ на заданный львенком вопрос. А так как еще одной характерной чертой Трезо в его нынешнем возрасте была его потрясающая наивность, бедолага аж театрально прижал лапу к губам, выпучив свои жутковатые черно-белые зенки и затаив дыхание: он его услышал! на таком расстоянии! Ничего-то от него не скроешь... Интересно, а мысли он тоже читает?? Если бы Морох и впрямь оказался телепатом, он наверняка бы крепко сфэйспалмил с такого образа мышления... Но, судя по всему, этот лев не был наделен никакими сверхъестественными способностями, и Трезо невольно выдохнул с облегчением — чтобы уже спустя мгновение вновь оживленно навострить уши, едва только в воздухе прозвучала следующая реплика черногривого самца. В этот раз их грозный папаша высказал намерение подняться на вершину окрестной стены, дабы как следует осмотреться; Трезо сам не заметил, как сделал маленький шажок вперед, испытывая странное, отчасти благоговейное желание подняться на скалы вместе с ним... Но увы — Мор предпочел взять с собой только одного сына, и этим счастливчиком оказался Сота.

Не то, чтобы Трезо так уж жаждал оставаться наедине с Морохом, но он подсознательно тянулся к нему, ощущая не только инстинктивный страх, но и вполне естественное желание быть рядом со своим отцом, ощущать на себе его внимание и защиту... Ведь, как ни крути, а этот львенок был самым общительным из четверки. А потому он как-то даже разочарованно вздохнул, усевшись задницей на песок и проводив эту "сладкую парочку" отчасти завистливым взглядом. Ну... с другой стороны... Мор явно ведь не просто так забрал Соту с собой — наверняка он собирался прочесть ему долгую и до невозможности скучную нотацию, если не отхлестать его как следует по непослушной заднице, чтобы впредь не смел ему перечить. Выходит, и завидовать тут было совершенно нечему. Взбодрившись, Трезо вскочил со своего места и гарцующей походкой направился к озерцу, где еще несколько минут жадно глотал чистую, прохладную и до невозможности вкусную водичку: он еще ни разу не пробовал такой раньше и оттого впал в сильнейший восторг, напившись буквально до отвала, так, что аж в горле заплескалось. Довольно икнув, раздувшийся аки футбольный мячик юнец нехотя потопал обратно к своим. Взрослые, а точнее Нейт, требовали, чтобы они с братьями немедленно улеглись спать, что Трезо и сделал, устроившись в тени большого раскидистого куста: небо потихоньку светлело у них над головами, а значит, близилось утро, а значит, нужно было заранее спрятаться от испепеляющих солнечных лучей. Все остальные львята последовали его примеру; приоткрыв один глаз, Трезо голодно покосился на прошмыгнувшего мимо него крысенка, но Хаст, как назло, был неподалеку и явно не собирался давать своего питомца в обиду.

Ничего... Однажды он поймает эту жирную, упитанную мышку и проглотит так быстро, что Хасталик даже глазом моргнуть не успеет! Авось и не заметит ничего.

— А? Сурми, ты куда? — подросток уже потихоньку начинал проваливаться в сон, когда рядом с ним вдруг снова послышалось какое-то тихое копошение. Приподняв голову, Трезо вопросительно уставился в спину крадущемуся прочь самцу. Тот, в свою очередь, обернулся и наградил его уверенным, таким спокойным и всезнающим взглядом, от которого львенок моментально успокоился и не стал подрываться следом. А зачем? Сурмут сказал, что просто хочет прогуляться вокруг крепости, пока не взошло солнце, разве в этом было что-то плохое? Тем более, что ни Морох, ни кто-либо еще не запрещали им выходить за пределы оазиса. Не подозревая ничего дурного, даже не догадывась о том, что он видит брата в самый последний раз, Трезо сонно кивнул ему в ответ и вновь уложил подбородок на песок, предоставляя Сурму делать что ему хочется, и в скором времени сладко задремал, утомленный их невообразимо долгим путешествием и целым калейдоскопом новых впечатлений.

Теффи никак не могла распознать основную причину, которая заставляла ее сестру нервничать. То и дело косясь на Бастет, она вопросительно изгибала брови, а на ее хорошенькой мордашке застывала натужная работа мысли. Может быть, досаждает мелюзга, настырно маячившая под лапами их черногривого богатыря? Ведь не так-то просто свыкнуться с чужими детьми, особенно при условии, что эти сорванцы будут жить с ними одной большой шведской семьей. Правда, все дети рано или поздно вырастают и сваливают на вольные просторы, только это еще ого-го как не скоро.

С другой стороны, у них же есть Нейт. Честно говоря, Теффи вообще рассчитывала, что их приятельницу с рыжей челкой как-нибудь приставят к разношерстной мелочи в качестве няньки, пока они с сестрой будут старательно исполнять свой охотничий долг для главенствующего самца. Ну и оказывать дополнительные, куда более приятные услуги, разумеется. А потом, когда у близняшек появятся собственные львята, Нейт с чистой совестью и имея богатый опыт за плечами, может приступить уже к новому поколению, не растрачивая впустую свои приобретенные навыки. К-к-комбо!

От такой забавной мысли Теффи едва не захихикала в голос, однако позволила себе лишь хитро улыбнуться и мечтательно прикрыть глаза. Затем самка, плавно качнув хвостом, неспешно обогнула сестрицу и поплыла вдоль высокой травы, ступая так легко и бесшумно, что вся растительность будто бы расступалась перед хищницей, а не стаптывалась под ее собственным весом. Придирчиво разглядывая каждый встречный кустарник, она морщила переносицу и хмурилась, твердо решив устроить Мороху поистине царское ложе. Как говорится, каков царь, таково и лежбище.

- Примя-я-я-ять.... - с капризной ноткой протянула Теффи на вполне практичный вопрос сестры. - Ну это совсем неинтересно, дорогая. Если нашему спутнику не посчастливилось родиться птицей, он теперь что, и удобств не заслуживает? Это ж бока на твердой земле студить! - заприметив весьма заманчивый участок меж тремя близрастущими пальмами, которые пересекались своими раскидистыми листьями и образовывали этакий навес, львица устремилась туда. - Вот погляди-ка, Баст. Что скажешь, если мы устроимся прямо здесь, в тени и прохладе? И до воды недалеко.

И, не теряя времени, Теффи принялась разрыхлять когтями песок, делая углубление для будущей подстилки. Правда, на память ей было весьма тяжело оценить точные размеры черногривого великана, поэтому самке пришлось значительно потрудиться, чтобы распахать весьма внушительную ямку… для них троих. Что касается Нейт, то она вполне способна самостоятельно заняться своим пристанищем, а о несчастных, беззащитных детенышах, которым тоже придется устраиваться где попало, у Теффи даже не кольнуло. В конце-концов, стоило бы поторопиться, ибо небо уже постепенно начало светлеть, предвещая скорое утро. Наскоро выдохнув после копательных работ, светлошкурая самка принялась укладывать и утрамбовывать целые пучки трав, доселе взрытые ее острыми когтями. Аккуратно, без лишней неряшливости, будущая лежанка Мороха и в самом деле приобретала черты огромного гнезда, на вид довольно вместительного и мягкого из-за травы и пальмовых листьев, заботливо уложенных поверх осоки стараниями клыков молодой самки. Пусть сестра называет это как хочет, Теффи осталась вполне довольна своей работой. Правда шкурка у львицы теперь приобрела неприятный землистый оттенок, особенно грудь с плечами, и вряд ли смоется одним лишь тщательным вылизыванием. Фе-е-е…

- Стоило бы искупаться перед сном, - переглянувшись с Баст, Теффи прошла к озеру. Негоже оставаться какой-то неопрятной свиньей, пока Морох утрясает свои семейно-воспитательные дела. Зайдя в прохладную воду по локоть, самка плавно опустила на песчаное дно свою задницу, и легкий всплеск волн тут же очертил корпус самки, словно бы массируя и расслабляя ее окоченевшие мышцы. - Ох-х… Как освежает, однако. Как ты думаешь почему Морох взял с собой только одного из своих сопляков?

Был ли Морох удовлетворен скупым и откровенно неприязненным ответом Соты? Нет, ни капли.

Но со стороны черногривого самца было бы полнейшей глупостью ожидать, что глаза сына моментально наполнятся восторгом, а настроение поменяется с пассивно-агрессивного на хоть сколь-нибудь нейтральное. Он мог бы и дальше трепать языком, пафосно обводя горизонт когтистой лапой и обещая скептично настроенному подростку, что в один-прекрасный день они успешно сядут жопой на всю саванну — с равным успехом можно было бы заявить, что их прайд однажды высадится на Луне и объявит ее своей колонией. Не в том смысле, что слова Мороха были лживы и пусты, а сам нарочно развешивал лапшу на чужие уши, отнюдь. Мор и вправду не собирался здесь засиживаться. Это место было неплохим, это правда, однако оно едва ли годилось для постоянного обитания целого львиного семейства, несмотря на наличие воды и спасительной тени. А молодой вожак, вдобавок ко всему, был слишком горд и амбициозен, чтобы влачить жалкое полуголодное существование на краю пустыни. Он этого не заслуживал. Его прайд этого не заслуживал... А потому Морох был твердо намерен отыскать для них куда более достойные территории. Если понадобится даже — вырвать их зубами и когтями из лап других правителей, пролив при этом целую пинту крови, как чужой, так и своей собственной, но добиться того, чтобы его родные (в том числе этот мелкий и неблагодарный шкет) больше никогда и ни в чем не нуждались. Но пока что все эти донельзя громкие заявления казались всего-навсего пустым звуком, эдаким бессмысленным сотрясанием воздуха. Мор очень хорошо это понимал... и не ждал, что Сота вот так вот сходу изменит свое мнение. В принципе, этого и не требовалось вовсе. Главное, что в конечном итоге он все-таки согласился слушаться своего ненавистного папашу и не создавать лишних проблем своим идиотским поведением. Мороха это вполне устраивало. А верить ему или нет — уж лучше пускай его отпрыск решает это самостоятельно, а не следует за ним повсюду с разинутым от восхищения ртом, слепо веря в каждое его слово. Немного помолчав, все это время пристально взирая на мрачную физиономию стоявшего рядом с ним подростка, желая убедиться в том, что тот не врет ему из банального желания поскорее свернуть этот откровенно неприятный разговор, Мор, наконец, удовлетворенно кивнул ему в ответ.

— Хорошо. А теперь спускайся вниз и ложись спать вместе со своими братьями, — произнес он, делая шаг в сторону и пропуская львенка обратно к каменистому спуску. Теперь-то Сота, наконец, мог спокойно уйти прочь... Что он и сделал, причем незамедлительно, на прощание бросив на горе-папашу очередной свой тяжелый и донельзя угрюмый взгляд. Мор никак не стал на это реагировать, лишь негромко хмыкнув себе под нос, когда Сота удалился от него на достаточное расстояние, после чего еще немного постоял на вершине скалистого нагромождения, молча следя за медленно поднимающимся над горизонтом солнцем. Впервые за очень долгое время, Морох, наконец-то, остался наедине с самим собой — и громко, протяжно вздохнул, медленно вбирая грудной клеткой уже слегка нагретый воздух, втайне... да что уж там, вполне открыто наслаждаясь долгожданным мгновением тишины и спокойствия. Жаль, что он не мог остаться здесь на подольше, но, по крайней мере, теперь лев точно знал, где он в дальнейшем сможет укрыться от осточертелой болтовни своих спутников.

К слову, о птичках.

Еще с минуту полюбовавшись восходом, Мори, в конце концов, развернулся и сам принялся неторопливо спускаться вниз по крутым ступеням, стараясь лишний раз не опираться на хромую лапу: не хватало еще с позором скатиться на песок, переполошив своим падением всю округу. Будто бы назло, все то время, пока черногривый самец осторожно спрыгивал с камня на камень, память услужливо подсовывала ему до крайности неприятные воспоминания о его злополучном падении с края Каменной поляны. Если бы он только не сглупил в том бою... если бы не допустил своей фатальной ошибки, сознательно открывшись под удар, и если бы заранее предвидел хитрое движение Нарико... пфф... если бы да кабы. Будь он чуточку умнее тогда — сдох бы сейчас в страшных мучениях, угодив в самый эпицентр огненной катастрофы. Зато сейчас он жив и его дела потихоньку налаживаются... Так что к дьяволу все эти поистине бабские переживания на тему былого проигрыша. Да, когда-то он был повержен, тяжело ранен, осмеян и чуть ли не пинками изгнан прочь, но теперь все это было уже совсем неважно. Потеряв один прайд, он довольно быстро нашел себе другой — и пускай тот был гораздо мельче размерами и не мог похвастаться сколь-нибудь богатыми владениями, но для Мороха этого было вполне достаточно... на первое время.

Главное, чтобы он смог его удержать.

С шорохом приземлившись у подножья каменистой насыпи, Морох устало встряхнулся, сгоняя пыль со своей темной шкуры, и неспешно двинулся вглубь цветущих зарослей. Здесь, на дне котлована, было все еще очень темно и вместе с тем непривычно свежо: высокие скалистые стены отбрасывали достаточно глубокую тень, хотя небо высоко над головой уже обрело насыщенные золотисто-голубые оттенки. Покосившись вверх сквозь раскидистые пальмовые кроны, Мор все также медленно прошелся дальше, обойдя сладко прикорнувших рядом друг с другом сыновей и еще больше углубляясь в оазис, ориентируясь на звонкий плеск воды и оживленные голоса двойняшек. В конце концов, лапы вывели его прямиком к тому месту, где купались молодые львицы; ненадолго застыв в тени пышно разросшегося кустарника, Морох чуть понаблюдал за их весельем со стороны, как-то даже непривычно задумчиво скользя взглядом по телам обеих самок, в частности, по их влажным, лоснящимся, приятным глазу округлостям — да, тут даже такой отъявленный сухарь, как Мори, просто не мог не признать красоты встреченных им охотниц. Или правильнее было бы назвать их спасительницами? Ведь это именно благодаря им черногривый смог отыскать верную дорогу к Крепости. С их помощью Мор с сыновьями смогли напиться и отыскать спасительную тень, а не блуждали до сих пор в бесконечном лабиринте песков, сжигаемые лучами добела раскаленного солнца... Пожалуй, пора было бы уже как следует отблагодарить их за это, хах? Выждав еще мгновение-другое, Морох, наконец, выступил из зарослей на узкий, тенистый берег облюбованного львицами водоема, нарочито медленно пройдясь вдоль водяной кромки, не спуская с близняшек своего пристального, изучающего взгляда. Он не спешил вступать с ними в беседу, но ясно давал понять, что все его внимание отныне безраздельно приковано лишь к ним двоим. Дождавшись, пока обе самки сделают шаг ему навстречу, Мор остановился, поочередно переводя взор с одной глазастой мордашки на другую, мысленно скрипя шестернями и тщетно вспоминая, кого из них и как зовут. Бастет и Тефнут, так, кажется... Но кто из них кто? Черт подери, они были так сильно похожи друг на друга, тут бы и родная мать не распознала! Впрочем, присмотревшись как следует, Мор подметил-таки одно немаловажное отличие — а именно, различающиеся оттенки их глаз. Что ж, уже неплохо... Осталось только четко запомнить, у кого какой цвет, и в дальнейшем постараться не спутаться.

— Все в порядке? — так и не придумав в итоге, с чего можно было бы начать их разговор, негромко осведомился Мори у сестер. — Вы всем довольны? — он и сам удивился своему вопросу. Еще несколько недель тому назад, ему бы и в голову не пришло интересоваться мнением окружающих, тем более, самок, но сейчас это и в самом деле показалось ему... ну... важным? Его некогда категоричное (и довольно-таки мужланское) мнение по поводу истинных ролей львиц в прайде медленно, но верно менялось в лучшую сторону: теперь он понимал, ну, или начинал понимать, что без самок ему в жизни не обойтись, будь он хоть в десять раз лучшим охотником и бойцом, нежели сейчас. И если он хотел, чтобы в дальнейшем его семейство было хоть как-то обеспечено едой, то стоило изменить привычную линию поведения и проявить чуть больше... мм...  участия, что ли. Продемонстрировать элементарную вежливость и капельку ответной, мать ее, заботы. Львицы ведь, вроде как, любили внимательных самцов?

Близняшки ответили ему не сразу: сперва они предпочли молча, с донельзя загадочными улыбками выйти на берег и, окружив Мороха с двух сторон (бедный самец аж недоуменно повертел мордой влево-вправо, тщетно пытаясь уследить за обеими львицами сразу), бесстрашно обтерлись о него своими влажными, лоснящимися боками. Наощупь они были очень мягкими, а главное — ужасно горячими... А может, это самого Мора невольно прошибло волной первобытного жара, лишь стоило этим красоткам подступиться к нему вплотную, ни капельки его при этом не боясь и не стесняясь. Оставалось лишь догадываться, что именно их так сильно привлекало в этом рослом, косматом и очень мрачном на вид незнакомце, вдобавок, совершенно не умеющим правильно обращаться с противоположным полом. Быть может, они просто очень сильно соскучились по самцу. А может, столь же сильно, как и он сам, не желали вновь остаться одни-одинёшеньки посреди этой огромной, безжизненной пустоши... Хотя, с чего бы им? Они ведь, как никак, были здесь вдвоем... даже втроем, если считать их вздорную подругу Нейт. Чего же, спрашивается, они боялись? И боялись ли вообще? Мор буквально терялся в догадках, но внешне почти никак не демонстрировал своего смятения. Разве что пару раз ощутимо вздрогнул всем телом, когда хором мурлыкающие двойняшки будто невзначай дотрагивались до его впалого брюха и крепких, жилистых бедер, явно желая еще больше распалить его животное влечение. В принципе, им это успешно удавалось... Лев на миг украдкой сомкнул веки, едва сдерживаясь, чтобы не затарахтеть в ответ на их ненавязчивые, но такие приятные ласки... но тут же вновь широко распахнул багрово-алые глаза, чуть опустив голову и внимательно посмотрев на обернувшуюся к нему самку, что не преминула в очередной раз с явственно написанным на морде наслаждением ткнуться носом в его густую, растрепавшуюся гриву. Ощутив, как сестры ненавязчиво тянут его к озерцу, как видно, предлагая искупаться в их компании, Морох на удивление послушно зашагал вперед, стараясь при этом не слишком сильно опираться на больную лапу. Просто потому, что не хотел выглядеть слабаком в их глазах.

Увы, но Баст была права: ему в самом деле требовался отдых... Но ведь они с Тефнут ждали от него совсем не этого, правда?

Зайдя на мелководье, Мори еще раз пристально поглядел на своих мило улыбающихся спутниц... а затем молча улегся на брюхо, ожидая, что они обе последуют его примеру. В принципе, именно это они и сделали, но вместо того, чтобы просто расслабленно прильнуть щеками к мускулистым плечам своего нового защитника, втихомолку наслаждаясь его обществом, двойняшки и вправду начали за ним ухаживать, с приглушенным смехом и болтовней зачерпывая лапами прохладную, чистую воду, помогая Мороху смыть приставшую к его шерсти пыль — главным образом, в тех местах, до которых он не мог дотянуться сам. Можно было, конечно, просто перевернуться на спину или даже нырнуть, но... похоже, его хвостатым "прачкам" это казалось недостаточным. Как следует смочив чужую спину и затылок, сестры принялись усердно тереть и массировать их аж в четыре лапы, по две с каждой стороны — издали казалось даже, что они безжалостно точат об него свои острые загнутые когти, но Морох совершенно не испытывал боли или дискомфорта. Напротив... Их действия были ему безумно приятны. Никто и никогда прежде не проявлял к нему такую ярую заботу: ну кому из его старого прайда вообще пришла бы в голову подобная мысль? Он всегда вел себя так грубо, так недружелюбно, строил из себя злыдня и недотрогу (коим он, впрочем, и являлся на самом деле, разве не так?) — неудивительно, что окружающие шарахались от него, едва завидев его мрачную тень на горизонте... В отличие от этих светлошкурых охотниц. Поэтому Мор чувствовал себя до ужаса странно, если не сказать, что откровенно смущенно, но старательно держал рожу кирпичом, лишь периодически негромко, сдержанно фыркая от попадавшей ему в нос влаги... До тех пор, пока одна из львиц, поддавшись игривому настроению, не шлепнула лапой по прозрачной водяной поверхности, то ли случайно, то ли нарочно окатив его фонтаном теплых брызг: вполне возможно, что она целилась в свою сестру, с которой все это время безмятежно чирикала вполголоса, но досталось главным образом лежавшему между ними самцу. Морох спешно зажмурился, спасая глаза, а когда вновь их приоткрыл — все пространство перед его взором заволокла густая, бархатистая тьма, порожденная плотной завесой его собственной насквозь промокшей челки. Самки дружно покатились со смеху и продолжали звонко гоготать все то время, пока Мор безуспешно пытался убрать гриву с носа; в конце концов, ему это окончательно надоело, и хромой вдруг быстро поднялся со своего места, вынудив львиц столько же резко заткнуться, отчасти настороженно взирая на него снизу вверх.

Обиделся, что ли...?

Прежде, чем обе успели сообразить, что к чему, как Мори вдруг зловеще усмехнулся в обвисшие усы... и внезапно от души встряхнулся, обрушив на головы панически взвизгнувших двойняшек целый водяной шквал, моментально промочивший их до самой последней нитки! Не давая им опомниться, лев вновь размашисто шлепнулся на мелководье, притом на манер огромного игривого кошака выбросив одну лапу в сторону и обхватив ею ближайшую к нему самку, с пугающей легкостью опрокинув ее рядом с собой. Кажется, это была Бастет... или Теффи, все равно сам черт их не разберет! Впрочем, Мор почти сразу же ее выпустил, позволив обеим сестрам спешно умчаться от него на песчаный берег, сознательно дав им небольшую фору — а затем тяжелым прыжком выскочил за ними следом, всем своим видом давая понять, что не оставит их в покое так скоро.

Да уж... кто бы мог подумать, что этот вечно хмурый здоровяк способен на такое веселье!

Баст не без удовольствия отметила, что лев изрядно офигел от их совместных слаженных — как будто они успели отрепетировать, — действий. Должно быть, никто и никогда не предлагал ему подобное, да и по виду самца было видно, что он, скорее, сам брал то, что ему принадлежит... Не прояви близняшки инициативу, пожалуй, он точно так же обошелся бы и с ними, просто и понятно: он их защищает, они принадлежат ему. Но нет, не совсем такой расклад был в светловолосых головенках — самочки хоть и не блистали умом, но все же были по-своему хитры и сообразительны, и уж что-что, а повернуть дело так, чтобы оно было приятно им всем, они умели.
Что ж, похоже, что перед всеми самками мира, которых только мог иметь Морох, у близнецов было здоровенное преимущество: никого больше здесь не было. А они, Теффи и Бастет, были. Нейт в расчет не принималась — та довольно ясно дала понять, что не намерена участвовать во всем этом.
Дети тоже угомонились, по крайней мере, их голоса не было слышно, а если какие-то любопытные глазенки и подсматривали из кустарника — так Баст было на это наплевать. Ничего, пусть поучатся, как нужно.

Самец улегся в воду, чуть напряженный, и сразу же обе львицы прильнули к его бокам, прижавшись на несколько мгновений. Теффи сладко мурлыкала ему на ухо; ей вторила Бастет, заверяя своего господина и повелителя в том, что ему нужно всего-то провести немного приятного времени здесь, на мелководье, получая расслабляющий массаж, который, несомненно, нужен его усталым мышцам. Вряд ли Морох обращал внимание на их болтовню, но мере того, как львицы поливали его шкуру водой, аккуратно и нежно массируя шерсть лапами, разбирая ее, смывая пыль, чуть выпуская коготки и легко покалывая кожу, он все больше и больше расслаблялся. Кажется, ему была впервой такая забота, ну а самочки, похоже, получали искреннее удовольствие оттого, что он так беспрекословно принимает их заботу.

Не сказать, чтобы самец был очень грязен, он уже успел окунуться в реке, но даже после этого купания в шерсти его оставались песчинки и грязь, которую львицы тщательно смывали. Наконец, спутанная грива разошлась в воде длинными, похожими на черные водоросли лентами, колышущимися от малейшего движения. Здесь следовало быть осторожнее: потянешь слишком сильно, и вместо расслабляющей процедуры получишь разгневанного самца, которого твой резкий рывок вырвал из блаженной дремоты.
Кажется, Теффи думала примерно о том же, о чем и Бастет. Массаж массажем, а привели они его сюда вовсе не для сна... Ох, и кто еще кем собирался повелевать?..

— Днем будет горячо. Как насчет прохладного душа, дорогая? — шаловливо объявила сестра, и шлепнула лапой по воде, отчего брызги полетели аккурат в морду сморщившейся от смеха и притворной ярости Баст.
Фыркнув и мотнув головой, самка попыталась отбить удар, но брызги летели и летели, пока, наконец, увлекшись, Теффи не ударила лапой так сильно, что досталось и Мороху.
На миг воцарилось ошеломленное молчание, которое сразу же прервали два сперва робких смешка, быстро переросших в полноценный хохот. Обвисшая челка совершенно скрыла из виду морду; торчал только подбородок. Лев крутил головой, то так то сяк пытаясь вернуть себе обзор, пока самки от души веселились, шлепая по воде лапами.

Так же внезапно они затихли, когда самец, возвещая окончание веселья, вдруг резко поднялся, разом нависнув над робко заткнувшимися львицами. Бастет округлившимися глазами глянула на Мороха, переглянулась с сестрой...
Ах ты ж!
Поднятые львом брызги накрыли львицу, все вокруг померкло и окрасилось голубыми тонами... Баст оттолкнулась лапами от дна, вынырнула, ловя пастью воздух, и в следующий же момент снова оказалась на песке, придавленная огромной тушей. Хотя чего-то подобного она ожидала, все равно испугалась в первый момент, трепыхнулась беспомощной мышью, тонко пискнула от неожиданности.

Мощная хватка разжалась, но львица уже сообразила, что к чему. С готовностью извернулась, выскользнула из-под самца, на миг припала грудью к земле, вполоборота к нему, но тут же, подскочив, бросилась прочь — как курица из знаменитого анекдота, не слишком быстро, сознательно давая льву возможность без труда догнать ее.
Оглядываясь, она видела,что он приближается. Львицы с визгом и хохотом бросились врассыпную, но тяжелая лапа самца то и дело настигала их; порой, разворачиваясь, Баст сама игриво шлепала Мороха лапой или хвостом, прыгала из стороны в сторону, как расшалившийся котенок. Давно они так не веселились!... Да, если подумать, очень давно.

Тем ценнее было их сегодняшнее веселье. Запыхавшись, наконец, все трое остановились. С губ Бастет не сходила радостная ухмылка. Покосившись на сестру, уже подступившую к самцу вплотную, она моргнула с легким удивлением, но сразу же включилась в игру: а чего время терять? Встряхнулась, отчего шерсть стала похожей на торчащие в разные стороны иголочки, и старательно изобразила дрожь, даже пару раз старательно клацнула зубами.
— Очень замерзла, — жарко шепнула она, подступая к Мороху с другой стороны; ее и впрямь трясло, то ли от возбуждения, то ли от волнения.

Сота хмурился, злился, но слушался. Как минимум потому, что ему уже надоело сопротивляться — всё это отнимало слишком много сил этого маленького, но буйного льва. Повелевать Морох может сколько угодно, но подчинения ему не добиться никогда. И пусть бунтарь считал, что это ОН контролирует ситуацию, отрицать тот факт, что он устал и что сон — крайне приятная альтернатива очередной напряжённой беседе — не видел смысла.

Тем более, что, кажется, там, внизу, все итак уже успели улечься. Сота проворно спускался по ступеням, и картина, которая ему открывалась, чуть ли не сама клонила в царство Морфея. Впрочем, что-то было не так.

Сурмут.

Он с каким-то всезнающим выражением морды уползал из оазиса прочь, что у младшего Всадника даже не возникло мысли спросить куда, зачем и когда вернётся. Надо — значит надо. К моменту, когда Сота ступил на нормальную плоскую землю, братец уже ушёл, и бурое тело тяжело плюхнулось ровненько на костлявый таз Трезо, устраиваясь поудобнее рядом. Даром что худющий, а всегда такой горячий.

***

Впрочем, сон к Соте не шёл. Недовольно поворочавшись с бока на бок, он попеременно открывал то один, то другой глаз, пока наконец-то не смог открыть оба и уставиться взглядом в стенку напротив, что усиленно скрывала зелель. Она (да и стена) была невероятно скучной и однотонной. Но когда на камнях заиграли активные тени, подросток не удержался, чтобы не перевернуться, вглядеться сквозь заросли и увидеть, как его "обожаемый" отец резвится аки горный козёл на водопое. С двумя этими одинаковыми львичками. Война хотел то ли хмыкать, то ли открыто ржать от идиотскости ситуации. Морох в его глазах сейчас был едва ли умнее любой из тут находящихся самок. То есть сначала он обещает натянуть яйца на глаза, а затем играет как месячный котёнок в луже?

Хотелось смачно плюнуть, да нечем: во рту пересохло. И стоило Соте растроиться, как отец и дамы явно затеяли какую-то другую игру.

В ней было куда больше интересного.

Для того, чтобы видеть хоть что-то, льву определённо потребовалось оторваться от братской кучи и направиться вглубь своего зелёного укрытия.
Хотя бы потому, что львицы перестали ластиться с Мороху, а стали... ластиться, но как-то совсем иначе. Случайно поймав на себе взгляд одной их сестёр, Сота как будто оказался укушен ядовитой змеёй: волна жара окатила его тело, а когти, и без того никогда не втягиваемые, вновь вонзились в землю с новой силой. Война отпрянул, когтями вспахивая землю, едва не перерезав хвост Трезо.

Он был готов отдать лапу, чтобы кто-нибудь и на него смотрел ТАК.

А взрослые продолжали свои затейливые занятия, и когда пасть Мороха открывалась в опасной близи возле шеи кого-нибудь из самок, Война замирал с раскрытой челюстью, забывая как дышать.

— Смотрите! — громким шепотом попытался разбудить он спящих братьев, — Да смотрите же! — пнул он задней лапой Хасталика (который и не думал просыпаться), а передней прошёлся по хребтине Голода (и тоже зря), а затем вернулся к своим наблюдениям, туда, ближе к водопою, под укрытие из широких кустов и раскидистых деревьев. Из-за того, что пришлось отвлечься на братьев, он упустил значительный кусок этой театральной постановки, вернувшись впрочем, к самой кульминации, где Морох уже вытащил одну из львиц из воды.

Сота не понимал, что, собственно, он видит. Происходящее казалось ему... странным. Но донельзя правильным. Он видел, как Морох доказывал свою силу перед сыном, а теперь он видел, как можно показать силу перед самкой. Естественно, всех подробностей с их места спячки было не видать, но оторваться Война не мог никак, как проклятый вперивший взглядом и не позволяя себе отвлечься, не позволяя даже с достаточной частотой моргать.

Как только с одной самкой было покончено, трясущийся мелкой дрожью Сота перекинул взгляд на вторую: её тоже так... ей тоже так сделают?

Конечно же, Морох прекрасно понимал, что Баст ничуть не мерзнет: стоило только посмотреть в ее блестящие торжеством и возбуждением глаза, чтобы понять, какие на самом деле чувства ее обуревают. Взгляд самца, тяжелый и пристальный, жадно прошелся по самке, напряженно оттопырившей зад. Несколько раз небрежно скользнув по шкуре Бастет языком, лев совершенно неожиданно схватил ее за загривок — так же грубовато, как он делал все остальное... но сейчас резкость его движений лишь радовало львицу, которая и так уже была вне себя от возбуждения.
Она медленно повела взглядом вокруг себя, мельком и отстраненно отметив, как пристально наблюдает за ними ее сестра — почему-то присутствие близняшки совершенно не мешало, напротив, лишь добавляло ситуации некоторую пикантность; оставалось только жалеть, что Морох не может разделиться на пару таких же здоровенных львов, чтобы им обеим одновременно досталось это счастье.

Долго отвлекаться, впрочем, самец не дал. Толчок, который он считал легким, чуть было не сбил Бастет с лап, так что она была вынуждена быстро и неловко переступить с лапы на лапу, отходя дальше от воды. Новый толчок — кажется, словами Морох пользоваться не умел, — опрокинул ее наземь, благо лапы самки и так уже дрожали от нервного напряжения, так что она с готовностью хлопнулась на теплый песок, так усердно мурлыча, будто внутри нее работал крохотный моторчик.
Все внутри нее сжималось от нетерпения и страха... Самка сама хотела этого, знала, что ничего страшного в соитии нет — в конце концов, это случается рано или поздно со всеми самками, и никто из них не умер от ужаса... но все равно, сейчас, когда огромный по сравнению с ней лев-самец прижимал ее к песку, бесцеремонно двигая ее так, чтобы ему было удобнее, Баст могла лишь сдавленно урчать, шаря вокруг бессмысленным взглядом. Грубоватые ласки Мороха ничуть не успокаивали ее, и всякий раз, когда язык самца небрежно обмахивал ее загривок и шею, львица нервно вздрагивала, все крепче и крепче вжимаясь в песок.

Конечно же, это ей не помогло... Если лев и заметил ее нервозность, то наверняка списал на крайнее возбуждение — или попросту не обратил на это внимания; во всяком случае, едва ему наскучило вылизывать ее шкурку, как он ловко и довольно умело — должно быть, он делал это не впервые, — перевернул ее нужным образом, так, что самка оказалась лежащей на животе, припав на передние лапы и самым бесстыжим образом отклячив зад.
Лев проник в нее так же грубо и бесцеремонно, как делал все остальное; Баст сжалась, болезненно щерясь. Первые впечатления оказались совсем не такими, как она ожидала… Это было чертовски больно; с непривычки львица никак не могла расслабиться, хотя и продолжала покорно отклячивать зад, позволяя Мороху делать с ней все, что ему захочется.
Но прошло несколько минут — и боль постепенно утихла, уступив место почти столь же болезненному возбуждению. Львица распахнула лихорадочно заблестевшие глаза, снова заметив, что близняшка, о присутствии которой Баст уже почти успела забыть, изводясь от ожидания, пожирает совокупляющуюся пару жадным взглядом. Светлошкурая живо представила, как это могло смотреться со стороны. Она, маленькая, изящная, светленькая, распростерлась под огромным черногривым самцом, жарко дышащим ей в загривок, глухо рычащим, скалящим огромные клыки в опасной близости от ее шеи — и вместе с тем придерживающим ее за загривок так осторожно, так бережно, что на шкуре львицы осталось лишь несколько небольших проколов... От одной этой мысли можно было потерять голову.

Впрочем, очередной грубый рывок Мороха заставил самку забыть обо всем и глухо, протяжно зарычать, ткнувшись мордой в песок. Непривычно яркие ощущения накатывали на нее волнами; еще несколько сильных движений — и самец на несколько мгновений замер, прижавшись к ней всем телом; затем, отстранившись, он тяжело улегся на песок подле нее, переводя дыхание.
Ощущение удовлетворенной опустошенности накрыло Баст огромной морской волной, оставляя ее невероятно уставшей и вместе с тем довольной; звучно мурлыча, самка перекатилась на бок, а затем и на спину, подкатываясь к самцу и игриво поддевая лапой его гриву. Ей и в голову не пришло ударить его, хотя теперь, когда возбуждение постепенно отпускало ее, львица начала чувствовать, что низ ее живота болезненно ноет.

Сейчас было самое время сказать самцу что-нибудь ободряющее, как ее учила мать. Но в голову что-то ничего не лезло. Как там это должно быть, что-то вроде «это было потрясающе» или «ты лучший» — но все эти слова сейчас казались львице лишенными всякого смысла.
На миг светлошкурая приоткрыла глаза, наблюдая за тем, как мимо нее плавным шагом, будто подкрадываясь к добыче, плывет Теффи. Кажется, отдохнуть Мороху было не суждено, и Баст, коварно заулыбавшись, откатилась от него в сторонку, предоставляя сестре возможность действовать.
Теперь была ее очередь наблюдать.

Игриво ерзая по песку лопатками, Теффи с плохо скрываемым трепетом прикидывала в уме, через сколько времени их черногривый покровитель возжелает заполучить себе “вторую часть подарка”, которую она так активно предлагала. Не прошло и пары минут, как Морох грузно подступил к зазывающей его львице, явно не собираясь лишать себя очередного удовольствия ради какого-то там жалкого перерыва на сон и еду. Он совершенно не выглядел утомленным недавним сексом с Бастет, однако с его морды исчезла изначальная угрюмость и хмурь, уступив место благодатному и вполне доброжелательному настрою. Такой мужчина нравился Теффи гораздо больше предыдущего, к которому и подойти-то было страшно, не то что львиный танец страсти исполнить. Да, они с сестрой, определенно, молодцы и теперь заслужили полное право на свой маленький отдых в компании выбранного ими кавалера. В конце концов, что может быть лучше для самца, притащившегося сюда сквозь барханы и сорокаградусную жару, чем податливое женское тело, с жадностью готовое исполнить его любые первобытные желания?

Не собираясь сдерживаться в эмоциях, Тефнут тоненько хихикнула в ответ на щекотку своего белоснежного брюха, смешно скользнув по воздуху передними лапами. Ну и шалун же ты, господин, как большой котенок! Зато когда Мор принялся неспешно вылизывать шерсть хищнице, с все большей пылкостью прочерчивая языком влажные дорожки на шее и плечах Теффи, охотницу бросило в жар, то ли от предвкушения, то ли от некоторой боязни предстоящего процесса. Ведь как бы самка ни жеманничала с черногривым бродягой, изображая из себя этакую разматерую многоопытную проститутку, половой акт с Морохом окажется для нее первым в жизни, и она не могла перестать думать об этом. Взволнованно наблюдая за собственной сестрой, Теффи, разумеется, сразу отметила исказившуюся в болезненной гримасе морду Бастет, едва только массивный самец начал самозабвенно толкаться в лоно львицы. Ненадолго, правда…

“Все будет хорошо, даже лучше!” - мысленно заверила себя голубоглазая львица-блондинка, машинально выгибаясь навстречу каждой ласке Мороха. Прелюдия доставляла Теффи определенное удовольствие: ее тело словно бы само собой откликалось на грубоватые мужицкие ласки, исходя мелкой возбужденной дрожью, и самке даже не приходилось прикладывать усилий, дабы продемонстрировать это партнеру. Значит, и соитие не должно доставить особых проблем, верно? Это же вполне нормальный, естественный процесс, через который рано или поздно проходят пары. Ведь недаром же к столь волшебному моменту так активно стремилась та незнакомая охотница, всячески пытающаяся обратить на себя внимание какого-то рыжегривого патрульного, обтираясь и обласкивая его со всех сторон. “Так вот, как нужно соблазнять самцов!” - осенило тогда юную головку Тефнут, которая тайно подсматривала за “взрослыми играми” чужаков и с любопытством отмечая про себя особенности поведения львицы. Она никогда не обсуждала с сестрой увиденное, бережно храня свой маленький секрет ото всех, однако ей всегда хотелось постичь те же самые чувства, за которыми стоит блаженная истома, столь отчетливо отразившаяся на мордах парочки по окончанию акта.

И вот, наконец-то, пришла и ее очередь.

Послушно перевернувшись на живот и оттопырив свою округлую задницу, как это делала Баст, блондинка выжидательно замерла, пытаясь вообразить себе, на что будут похожи ощущения, когда начнется само действо. Охотница была абсолютно уверена, что ей обязательно все понравится, от самого начала и до конца, ну а перекошенная физиономия сестры… видимо, ей сперва не зашло, бывает. Почувствовав под хвостом легкое прикосновение члена Мороха, Теффи закрыла глаза и предвкушающе ухмыльнулась: поехали. Она уже давно выросла, созрела и теперь полностью готова впустить в себя своего первого… ах ты ж, черт, нет не готова! Нет-нет-нет, это совсем не то, что она представляла!!! Уже с первыми толчками самца Теффи накрыла густая пелена резкой, всепоглощающей боли, заставив ее невольно вжаться всем телом в песок и беспомощно прочертить несколько борозд своими выпущенными когтями. Морох оказался слишком огромным для нее, он самозабвенно шлепал бедрами и периодически покусывал загривок несчастной , мало беспокоясь о степени комфорта своей партнерши. Ей мнилось, будто самец заполнил собой все ее лоно, намереваясь порвать изнутри. Молодое девичье тело отчаянно протестовало против столь бесцеремонного вторжения пульсирующими вспышками в области паха, и львица никак не могла сосредоточиться или хотя бы немного расслабиться, чтобы начать получать это хваленое удовольствие. Какая ирония… Разве о таком она грезила все это время? - Вы...та..щи… - взмолилась охотница настолько тихо, что даже сама едва себя услышала. Разумеется, Морох и ухом не шевельнул на практически ментальную просьбу самки, и той оставалось лишь стиснуть зубы и терпеть, неистово молотя хвостом о ребра черногривого.

Вцепившись в прибрежный песок своими одеревеневшими лапами и пытаясь хоть как-то выдержать эту половую пытку, Теффи толком не заметила, в какой момент раздирающая нутро боль отступила, а на смену ей постепенно пришли новые, совершенно иные чувства. Ее лоно словно бы приспособилось, приняло и признало чужую плоть, отчего львица смогла, наконец, слегка сбавить напряжение и даже облегченно мурлыкнуть, рискнув устроиться на земле поудобнее. Переносить резкие толчки льва стало куда проще, они прекратили откликаться в ней, как всполохи болезненных сгустков, а через мгновение львица вдруг поймала себя на мысли, что ей наоборот, нравится ощущать внутри себя Мороха, отзываться на его движения каждой клеточкой своего распаленного тела. Теффи действительно начала получать удовольствие, которое постепенно трансформировалось в жажду познать самца еще сильнее, еще глубже… - Не прекращай, - глухо рыкнула она, запрокинув щерящуюся морду в небеса. - Дай мне… еще.

Теффи ничего подобного раньше не ощущала и вряд ли вообще сумела бы все это объяснить. Ей казалось, будто бы ее сознание унесло куда-то к вершинам водопадов и, немного покружив там, у сизых облаков, со всего размаху низвергнуло в самую пучину бездны. Волны столь яркого оргазма накатывали в ее утомленное нутро, полностью рассеивая последние остатки сил и награждая ее абсолютным счастьем. Где-то над ушами прогремел победоносный рык Мороха, а затем его вспотевшее дыхание опалило мокрую от слюней холку Теффи. В какую-то секунду львицу охватило инстинктивное желание смачно врезать лапой по бурой, исполосованной шрамами роже самца, чтобы выразить ему этакое “спасибо”. Но белобрысую слишком поглотили опустошение и сладкое бессилие, она не могла даже пальцем пошевелить, не то что когтями размахивать. Как же это было… великолепно. И у нее получилось. У нее получилось преодолеть первоначальную боль, которая шла в качестве расплаты за последующее наслаждение. Получилось познать загадку совокупления, таинство обоюдного удовольствия. Она стала теперь зрелой львицей. Его львицей, его рабыней.

- Дорогой, - переглянувшись с Бастет, которая расслабленно отдыхала по другую сторону массивной туши бродяги, Тефнут соизволила чуть приподняться и, удобно сложив свои лапы на черногривой груди Мороха, блаженно улыбнуться, пытаясь заглянуть в кроваво-алые радужки самца. Да, она устала, однако ее слишком переполняли впечатления, чтобы так бездарно пытаться их заспать. Да и у сестры, очевидно, еще остался порох в пороховницах. - Что бы ты пожелал прямо сейчас?

Отредактировано Теффи (1 Ноя 2019 16:03:23)

Морох лениво приоткрыл один глаз, скосив зрачок на столь же вальяжно "растекшуюся" по его мохнатой груди львицу. Тефнут... кажется — он все еще путал их между собой, что поделать — с непривычной для самца нежностью и подобострастностью заглядывала ему в морду, слегка щурясь и растягивая тонкие угольно-черные губы в донельзя хитрой улыбке. Очень довольной улыбке, стоило отметить. Неужто им с сестрой и впрямь так сильно понравилось все произошедшее? Не то, чтобы Мор хоть капельку сомневался в своей мужской привлекательности, слишком уж он был горд и себялюбив, но подобная реакция, вне всяких сомнений, сильно грела ему самооценку. В кои-то веки, он чувствовал себя полным хозяином положения, чего не происходило уже, ну... очень и очень давно, учитывая все минувшие события. Ему было приятно... да, чертовски приятно находиться рядом с двойняшками, чувствовать боками жар их разгоряченных недавним соитием тел; смотреть на них в постепенно сгущающихся сумерках, видя и зная, что они ощущают себя примерно так же.

Была ли это влюбленность? Не исключено.

— Чего бы я пожелал? — вопросом на вопрос ответил Теффи Морох, чуть приподняв кустистые брови кверху. Неужто это было не очевидно? — Пожелал бы еще разок хорошенько вы***хать вас обеих, чего еще я могу желать? — несмотря на всю нарочитую пошлость и бахвалистость его высказывания, в духе "глядите как я могу!", самец вовсе не пытался показать себя эдаким неутомимым, страстным мачо — по крайней мере, осознанно. Он и вправду хотел продолжить их недетскую "игру", и говорил об этом напрямик, ничуть не умаляя и не приукрашивая своих слов. Такой уж у него был характер. — Только еще не решил, какую из вас первой... арргх, нет... кажется, уже решил, — он смешно оскалился, сморщив переносицу крупными толстыми складками, точно огромный шарпей-переросток, почувствовав, как одно из его косматых ушей — и без того уже сильно обтрепанное — игриво прихватили клычки одной из близняшек... чтобы уже в следующий миг с раскатистым рычанием (больше, впрочем, смахивающим на урчание) перекатиться боком на ее сторону и дурашливо подмять самку своей здоровенной тушей. Теффи при этом, ясен пень, с тихим визгом скатилась обратно на песок; пользуясь ситуацией, уже было грозно нависший над ее сестрой Мори сгреб лапой и вторую львицу тоже, легко уложив обеих на песок и с приглушенным гоготком не давая им подняться обратно.

Еще с полминуты троица едва ли не в обнимку каталась по бережку, сдавленно фыркая и смеясь, притом Морох то двумя лапами хватал тщетно удирающую от него жертву за крепкую упитанную попку (разумеется, предусмотрительно втянув когти), с мягким шорохом опрокидывая ее обратно, то с забавным прихрюканьем реагировал на коварную атаку исподтишка, когда оставшаяся без надлежащего присмотра самка пробовала с хихиканьем напрыгнуть на него сзади... Впрочем, этот цирк длился совсем недолго — вот уже спустя несколько мгновений тесный клубок кувыркавшихся по песку тел распался на два поменьше, и оставшийся "наедине" с Бастет Мор тотчас воспользовался этим, чтобы повторно слиться с ней в жарком половом акте. На сей раз, лев уже никуда не торопился и двигался гораздо спокойнее, даже чуточку нежнее и, скажем напрямик, дольше — и все еще довольно норовисто, особенно под самый конец, когда былая жажда удовольствия вновь безнадежно затмила собой любые мысли. Выпустив расслабленно размурлыкавшуюся после очередного совокупления львицу из своей богатырской хватки, Мор, не шибко любезничая, перекинулся на ее нетерпеливо облизывающуюся сестру; это повторялось несколько раз, с короткими перерывами на ленивые потягушки в обнимку друг с другом, и в какой-то момент Мороху даже начало казаться, что он угодил в некую зацикленную временную петлю. Не то, чтобы это его пугало, скорее уж, наоборот, но где-то на третьем или даже четвертом круге их страстных, безостановочных игрищ, Мор уже едва отличал одну свою любовницу от другой и даже не был толком уверен, какое количество раз он покрыл каждую из них в отдельности. Вполне мог и повториться где-то, не шибко присматриваясь, кого он там под себя подминает... Ну, не страшно, наверное?

Учитывая, что теперь в их распоряжении была целая жизнь.

Примерно спустя час или даже полтора (сложно уследить за временем, когда ты так напряженно трудишься каждой мышцой своего тела!), само собой, давая себе краткие передышки — иначе бы он, простите, уже давным давно сдох от передоза секса! — Морох, наконец, почувствовал себя достаточно удовлетворенным... а еще, пожалуй, чертовски усталым, чтобы прекратить свои бешеные нападки на сестер, и, в последний раз разрядившись в лоно одной из них, просто-напросто свалился дрыхнуть сбоку от тихонько вздыхающей самочки, всем своим видом демонстрируя, что с сегодня на него хватит. И даже если кто-то из близнецов пытался его растолкать (что вряд ли, выдохлись все трое), он едва ли на это отреагировал, предпочтя большой и мохнатой тушей растянуться на взрыхленном их же лапами песочке, в немом блаженстве вытянув все четыре конечности и хвост — хотите, укладывайтесь рядом, да пускай даже прямо на спину, он не станет возражать. Теперь это были его львицы, его прайд, пусть и очень небольшой, и Мор чувствовал себя вполне комфортно, лежа вот так в компании своих новых подруг — хотя раньше он не шибко любил эту самую компанию и всегда предпочитал спать отдельно от сородичей. Но то были его братья и сестры, а не спутницы — огромная разница! Так что, черногривый очень скоро задремал, по-хозяйски закинув одну лапу на спину Теффи и уложив подбородок на спину Баст, в первые за очень долго время чувствуя себя спокойно и уверенно. Может, это место не было его домом, но вполне могло стать таковым на ближайший срок — до тех пор, пока он был здесь не один. 

Персонаж спит