Вид:
Африканская львица

Имя:
Танари; Ри.

Пол:
женский

Принадлежность:
одиночка; в дальнейшем, возможно, куда-нибудь приткнется

Возраст:
8,5 лет. Матерая

Внешность:

● Точный размер: Крупная
Танари, несомненно, не альбинос, но ее шкура довольно светлая. В детстве она была белоснежной – настолько, что снег по сравнению с ней мог бы показаться тусклым. Тонкая, но густая шерсть покрывала все ее тело, делая похожей на игрушку, а не на живого львенка.
Счастье, что с возрастом все поменялось. Первые несколько месяцев Танари напоминала снежинку, хотя подчас весьма грязную. Ближе к году шкура ее приобрела отчетливый кремовый оттенок, обозначились более светлое брюхо и горло – а вот пальцы лап стали даже немного темнее тела. Сейчас, когда львица уже заматерела, они грязно-бежевые, не слишком приятного оттенка. Основной цвет шерсти – слоновая кость. Брюхо и живот на пару тонов светлее. Нос, само собой, розовый, хотя сейчас уже приобрел оттенок ближе к кирпичному. Губы черные, как и ободок ушей. Зато глаза светлые, янтарные, довольно приятного оттенка. Ближе к зрачку цвет переходит в зеленоватый.
На левом глазу бельмо – не слишком большое, не закрывающее зрачок, так что зрение сохранено с этой стороны хотя бы частично. Читать львам не положено, а движущуюся цель Танари вполне способна разглядеть. Бельмо не последствие травмы, оно появилось с возрастом, и у самки уже появилась привычка склонять голову, разглядывая что-либо интересное. Как ни странно, этот жест не портит ее… хотя и не делает симпатичной. Танари могла бы быть красивой, но взгляд ее, пристальный и прямой, часто заставляет львов, да и других животных, нервничать. Ее морда будто не знает улыбки. Нельзя сказать, что она излишне сурова – просто чересчур серьезна.
Плечи и передние лапы испещрены шрамами, но увидеть их можно, только если подойти совсем близко и приглядеться. Повезло, серьезных ранений не было, а все остальное на светлой шерсти почти не выделяется.

Характер:
Сейчас, когда лапы Танари носят ее по саванне вот уже девятый год, нельзя назвать ее ни агрессивной, ни злой. Когда-то было иначе, хотя виной тому не врожденный порок и не жестокое воспитание, а изоляция и страх. Детенышем и подростком львица была истеричной, кусачей бестией, и кое-какие замашки остались у нее даже сейчас. Она почти не переносит резких звуков и движений – они пугают ее, тем самым вызывая агрессию. Если прежде ответом на это было нападение, то, повзрослев, самка научилась держать себя в лапах, ограничиваясь лишь рычанием или вовсе уходя. Ее можно назвать сдержанной, даже чересчур: она вынуждена контролировать себя, чтобы по неосторожности не причинить кому-то вред. Будучи опытным бойцом (а жизнь не раз заставляла ее сражаться за жизнь), она вряд ли справится с львом своего размера, но все же способна нанести немало болезненных ран. Она уже не детеныш, беспорядочно размахивающий лапами; знает, куда и как ударить и, если уж дошло до драки, не гнушается подлыми поступками: и глаз выцарапает, и веткой в горло ткнет, лишь бы себя спасти. Вот кто будет драться до конца, пока противник не отступит, или пока сама не ляжет обессиленной.
Счастье еще, что это случается крайне редко, а в последние месяцы не случалось вовсе. Танари действительно держит себя в лапах – иначе ее история закончилась бы куда раньше, ведь каким бы опытным бойцом она ни была, всегда найдется кто-то поопытнее и посильнее. Наверно, ее бы просто прибили – либо ее же сородич, озверевший от крови, либо кто-то из крупных травоядных.
Но нет, не прибили, живет как-то.
Львица не слишком общительна, с малознакомыми говорит коротко, по делу, предпочитает не делиться личными переживаниями. Друзей у нее практически нет, а случайным знакомым она не расскажет толком ни о себе, ни о своей жизни, хотя и может поддержать беседу. Одиночество ее не тяготит, напротив, она препочитает его, даже когда жила в прайде, держалась особняком. Среди ее близких друзей лишь ее родственники, с которыми, впрочем, они разошлись уже порядочное время назад. Будь они рядом, львица, как могла, оберегала бы их. Увы, никого из них сейчас нет рядом с ней. 
Единственного своего сына, жив он или мертв, она любит, хотя и довольно странно: вроде бы тоскует, но как-то отстраненно. Как мать она не очень-то хороша, и больше детенышей заводить Танари не хочет. Да и отношения с львами у нее не ладятся, по большей части потому, что самцы ей неинтересны, попросту нет полового влечения. Может быть, она и впрямь какой-то мутант.
Несмотря на все это, она снисходительна к детенышам других видов. Во всяком случае, уж точно не стремится их убивать, если есть иной выход. Правда, и заботиться не будет. Может быть, встретив котенка своего или иного вида, она и возьмет его под свою опеку, но никакой трогательной заботы об осиротевших жеребятах. Если матери долго нет поблизости, Танари попросту придушит бедолагу, и вряд ли из милосердия – просто кушать хочется каждый день, а звереныш без ухода и молока все равно сдохнет.
На охоте она свирепа и неудержима настолько, насколько это вообще может быть возможно. Не убивая ради развлечения, она все же может быть жестокой с тем, кого наметила себе на обед – наносит порой слишком много ран тогда, когда можно обойтись одним лишь сильным укусом. Страдания жертвы, впрочем, ее не привлекают. Но и жалости не вызывают, просто так уж она привыкла.

История:
Львица появилась на свет в небольшом кочующем прайде. У нее уже были двоюродные братья и сестры – сразу несколько. Танари же была в помете одна.
Мать довольно долго пыталась спрятать ее от остальных. Когда на свет появился мокрый белый комок, она пришла в ужас. До сих пор в прайде не бывало белых львов, и самка не знала, что и думать, тем более, что это был ее первый помет. Неизвестно, каких ужасов она напридумывала, боялась ли она порицания со стороны остальных, или просто невзлюбила так сильно отличавшуюся от остальных львов дочь, но вместо того, чтобы выкормить ее и в положенное время представить прайду, она спрятала ее в расщелине скалы и ушла, намереваясь никогда больше не возвращаться в это место.
Однако выкормить все же пришлось. Солгав всем, что ее львята – еще два львенка появились на свет мертвыми, – погибли, самка, тем не менее, не выдержала. Материнский инстинкт был слишком силен, и уже через несколько часов, воспользовавшись тем, что в дневную жару львов сморил сон, она вернулась обратно и покормила львенка, у которого уже почти не было сил пищать. Должно быть, это и помогло Танари выжить: она была слишком слаба, а потому никто из падальщиков не услышал ее зова.
Так начались несколько странных месяцев, в течение которых львица-мать ночами тайком сбегала от остальных, чтобы накормить свое странное дитя. Танари сидела в вертикальной расщелине, выпрыгнуть из которой не могла; узкая щель внизу расширялась до небольшой пещеры, позволявшей ей худо-бедно разминать лапы – сперва ползать, а затем и ходить. Солнечного света она почти не видела, зато во время дождя ей приходилось туго: пару раз расщелину затапливало так, что Танари почти сутки пришлось сидеть в самом дальнем углу по колено в воде, ожидая, когда влага уйдет в почву.

Прайд с пониманием относился к причудам матери, то и дело уходившей куда-то в одиночку. Она впервые потеряла детенышей – вполне нормально, что она переживает. Однако ее поведение стало казаться подозрительным, особенно когда она отказалась уйти за стадами вместе с остальными львами. Они делали это каждый год – кочевали сперва на северо-запад, затем, соответственно, на юго-восток, по мере того, как двигались стада гну. Остаться на месте не значило, что львы умрут от голода; в саванне всегда было достаточно животных, чтобы прокормить их. Но кочевой образ жизни был им привычен, и отказываться от него не хотел никто.
Когда вожак прайда в очередной раз обратился к самке с просьбой двинуться на север, она внезапно впала в самую настоящую истерику, что, впрочем, ничуть не прояснило ситуацию, лишь запутало ее еще более. Но в конце концов львы проследили за ней и нашли в расщелине уже изрядно подросшего львенка.
Вытащить Танари было делом нескольких минут, хотя та отбивалась и кричала. Счастье, что все происходило ночью, и мягкий лунный свет не раздражал ее привыкшие к полумраку глаза. Хуже было то, что она впервые в своей жизни увидела открытое пространство и других львов. От страха юная львица была близка к обмороку; он же заставил ее атаковать все, что она считала опасным.
Опасностей было полно: трава, земля, лапы взрослых львов, среди которых она путалась, успев, впрочем, нанести несколько весьма болезненных царапин. Сперва ее даже хотели оставить там же, где и нашли, но бросить ее и уйти было все равно, что убить. Танари всего пару месяцев как начала есть мясо, и куда уж ей прокормиться самостоятельно – она пока что даже не могла сама вылезти из своей тюрьмы.
Уговорами, а кое-где и силой, ее все же привели в логово. Миграция была безнадежно сорвана. Происходящее немало омрачил тот факт, что мать Танари бесследно пропала, только узнав, что прайд обнаружил ее белошкурое дитя. Хотя ее семья в дальнейшем неоднократно предпринимала попытки отыскать ее, все было безуспешно: они нашли лишь следы, обрывавшиеся у ближайшего брода. Перешла ли она реку и отправилась куда подальше, или же пала жертвой крокодила, осталось неизвестным.

Танари же осталась в прайде. Сбежать она не решалась, в то же время вела себя крайне агрессивно, бросаясь на тех, кто обращался к ней. Впрочем, компания сверстников – по крайней мере, тех, кто не дразнил ее за белую шкуру, – постепенно заставила ее поверить в то, что эти странные существа ей не враги. И все равно она приходила в себя довольно медленно. Первое время ее пугали совершенно привычные для остальных вещи, и к тому моменту, как ее сверстники уже вовсю учились охотиться, львица все еще пыталась преодолеть свой страх перед движущимися крупными животными и высокой травой. Страх заставлял ее быть агрессивной, поэтому первые несколько попыток охоты закончились тем, что Танари растерзала не одно животное, а целый выводок даманов, включая и родителей, и детенышей – просто потому, что внезапно выскочивший перед ее носом зверек до полусмерти ее напугал.
Но ей удалось преодолеть и это. По крайней мере, почти. К счастью, она была довольно молода, когда прайд забрал ее себе, так что к двум годам самка почти не отличалась поведением от остальных львов – вот разве что была слишком серьезной, не умела играть и была совершенно равнодушна к самцам. Занятия охотой и тренировки наравне с самцами прайда (пусть серьезно никого из них не тренировали, все же молодые самцы частенько спускали пар в полушутливых драках, за которыми присматривали старшие) позволяли ей расслабиться и почувствовать себя частью прайда. У нее даже появилось потомство – от пришлого льва. Танари и не думала о том, что может кому-то понравиться, тем более, что ее, похоже, вовсе не интересовало спаривание. Процесс был не особо интересен, львица вытерпела его лишь оттого, что общаться с самцом ей понравилось: он отличался от тех, кого она знала, рассказывал интересные вещи о дальних землях и приключениях, и, похоже, безбожно привирал.
Наверно, она даже скучала, когда им пришлось расстаться, хотя, когда самец отказался быть с ней и создать семью, озверевшая самка не нашла ничего лучше, как наброситься на него – и несмотря на то, что тот был куда сильнее, лев был вынужден отступить: кому же понравится биться с чокнутой бабой? Прайд привычно ушел вслед за стадами, ну а Танари вскоре обнаружила, что беременна. Это вызвало новую вспышку ярости: она не хотела детей. Но увы, лев уже ушел, так что даже злость не на ком было сорвать.

Она принесла лишь одного детеныша. Белого. Он был самцом, довольно крупным, и его детство радикально отличалось от детства Танари. Хотя материнский инстинкт у нее был весьма слаб, она все же как могла заботилась о львенке – она назвала его Минт, за мятно-зеленые глаза, яркие на фоне его светлой шерстки, – и оберегала от всех бед. У него были забавные верхние клыки: уже в детстве они торчали из пасти, а к подростковому возрасту стали отчетливо заметны.
Жизнь текла своим чередом. Львенок подрос как раз вовремя, чтобы отправиться в дорогу во время очередной миграции; во главе прайда, недавно потерявшего вожака – тот умер тихо, во сне, – встали Танума и его брат, разделив обязанности и таким образом решив извечный вопрос о том, кто из братьев достоин власти, а кто будет на втором месте. Танари довольствовалась своим местом – охотница и мать. Впрочем, ее львенок быстро стал большим, а затем, не пожелав оставаться, покинул прайд. Тогда ему было около двух лет; порой он навещал мать, а в последний свой визит сообщил о том, что и у него родился сын – также белошкурый, назвали его Урсом. После этого Минт бесследно пропал – возможно, просто увлекся семейной жизнью. Сердце Танари, однако же, чуяло беду – но саванна была слишком велика, чтобы отыскать следы ее давно уже повзрослевшего сына.
Она оставалась в прайде до последнего. Увы, судьба его, похоже, была предрешена. Суеверные львы, возможно, скажут, что она и стала предвестником его конца, однако же долгонько пришлось его ждать: Танари вот уже семь лет отметила, а все было по-прежнему. Лишь тогда, когда Танума потерял супругу, все изменилось. То, что подросшие дети покидают прайд, воспринималось нормально:  им следовало искать партнеров где-нибудь подальше от этих мест. Но уход Танумы после того, как умерла его жена, ни в какие ворота не лез. За следующие два года прайд в буквальном смысле раскололся на части – брат Танумы с женой и детьми остались жить единой семьей, остальные же потихоньку, по одному, по двое, уходили, пусть с горечью в сердце, но покидали прайд и оставляли привычный кочевой образ жизни.
Ушла и Танари. Она всегда была больше всего привязана к Тануме; его брат, высокомерный и резкий на слова, казалось, недолюбливал белошкурую. Она не страдала от этого, но терпеть его власти не стала – покинула прайд тихо, в полуденную жару, как когда-то ее мать, родившая на свет белоснежное дитя.
С тех пор, не останавливаясь надолго, львица бродит по саванне, то ли пытаясь отыскать своего сына, то ли попросту сама по себе.

Уровень боевого опыта
опытная

Цель персонажа в игре:
ходить, бродить, наслаждаться игрой

Связь:
... ...

Отредактировано Маслахи (17 Фев 2021 13:46:14)