Нейлин уже не слушала. Не слышала. Слова медвежонка проходили мимо её ушей, пока она сортировала принесенную им траву. В куче осоки и жухлых листьев она нашла всего лишь мелкие обслюнявленные пучки Маи-шасы и Адиантума. На большее внимательности Ди не хватило, но это уже не имело ровно никакого значения. Закончив с сортировкой, она распрямилась и что-то в её взгляде по отношению к мелкому медвежонку переменилось. Но морде застыла угрюмая жестокая маска, ни одна мышца не двигалась, словно самка была выточена из воска.
— Смоак, можно попросить тебя?.. — задумчиво вдруг выдала львица, оборачиваясь к снующей рядом кошке, — возле той ели, где мы нашли Ди, там я видела потрясающий корень сердецея. Тут поблизости его не обнаружилось, а он нам очень и очень пригодится. Не могла бы ты сходить за ним?
— Конечно, Эль... Нейлин, — барханная кошка еще не привыкла к новому имени своей подруги и время от времени называла её по-старому, делая вид, что не замечает, как львица начинает злиться по этому поводу. Но в этот раз Нейлин пропустила эту оговорку мимо ушей. Она изнывала от нетерпения, дожидаясь, пока пушистый хвост Смоак скроется в темных зарослях. А затем она вновь повернулась к медвежонку.
Её веки расширились, а зрачки наоборот превратились в узкие щелочки. Из мягкой и юркой ласковой львицы она в один момент превратилась в кошмарного монстра, который навис над Ди. Резкий рывок вперед и самка опрокидывает свою жертву на лопатки. Даже пискнуть не успел, как зубы львицы вонзились в мясистую шею малыша. Горячая кровь заструилась по подбородку Нейлин, которая обезумевшим зверем вгрызалась в податливую плоть. Он еще дергался. Примерно с минуту, пока жизнь покидала его тело, Ди отчаянно дергал лапами, пытаясь оцарапать свою мучительницу, но его движения становились всё слабее, пока он не поник и мешком не опрокинулся на землю. Еще теплый, с широко распахнутыми от ужаса глазами и развороченной шеей с изорванными голосовыми связками, он представлял жалкое зрелище.
Ужасный поступок. Убийство доверившегося тебе детеныша. Все светлые боги, что когда-либо существовали, отвернулись от Нейлин в эту же секунду. Зато тьма, наполнявшая это место, слилась с её сердцем в едином порыве, даруя прозрение. Она точно знала, что нужно было делать дальше.
Развернув тело медвежонка, львица когтями вскрыла его грудную клетку и с силой начала раздирать ребра, чтобы добраться до внутренностей. Она была маленькой, а медвежонок и того меньше, поэтому уже скоро кости поддались и затрещали, обнажая потроха Дидигарибали. Впрочем, будет неправильно теперь называть его по имени, это всего лишь мешок с костями и внутренностями, который львица сейчас остервенело потрошила. Добравшись зубами до сердечной сумки, Нейлин с шумным чавком впилась в него, вырывая из реберной клетки и заглатывая в один присест. Мясо хищника было на удивление вкусным. Со сладковатым привкусом горячей крови.
Облизнувшись, следом львица опустила пасть в выпотрошенную жертву, чтобы вытащить оттуда печень. Именно её она собиралась использовать для своего ритуала...
***
— ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА?.. — раздался пронзительный визг позади львицы. Она резко обернулась и замерла. Перед ней стояла Смоак, взъерошенная, в глазах её блестели слезы, — ТЫ УБИЛА ЕГО. УБИЛА. УБИЛА! УБИЛА!!!
Она не металась, не пыталась сбежать, она стояла на месте и взглядом, полным отчаяния и разочарования, смотрела на свою подругу, на то ужасное убийство, которое она совершила в угоду каким-то своим планам. Её подруга предала всё, за что они боролись. Вместо того, чтобы сделать это место пригодным для жизни, Нейлин продолжила жить жаждой мести и начала разрушать. Разрушать всё, к чему не прикоснётся, как всегда. Смоак прижалась к земле, съежившись и в одночасье сделавшись совсем крошечной, как мышка и шумно расплакалась, продолжая подвывать и повторять: "убила, убила!"
— Замолчи, — сжимая в зубах медвежью печень, Нейлин рыкнула на свою спутницу. Говорить, сжимая в пасти — Замолчи, ты привлечешь медведицу! Если у тебя есть хоть капля разума, ты этого не сделаешь! Иначе она и тебя убьёт!
— Думаешь, мне не плевать? Я отдала жизнь, чтобы вырастить тебя. Я покинула родные земли, чтобы путешествовать с тобой и помогать другим, посвятить жизнь целительству, а ты всё уничтожила! — Смоак перешла на шипение и при попытке подруги сделать шаг вперед, ощерилась и встала в стойку, давая понять, что без боя она не уйдёт.
— Прекрати. Прошу, прекрати. Ты должна понять. Ты всегда понимала. Ты знаешь о моих корнях, — растерянно повторяла Нейлин, вновь начиная терять уверенность в своих действиях. Печень в её зубах начинала остывать, а кровь практически вытекла, полностью испачкав её морду, грудь и лапы, придавая самке вид невоспитанного вампира.
— Нет. Не пойму. Никогда не пойму, — и, развернувшись, Смоак дала стрекоча прочь, оставив львицу наедине с последствиями её деяний. Но если кошка рассчитывала пробудить её совесть, то она напрасно надеялась. Ничто внутри львицы даже не шелохнулось, когда она повернулась к телу и, схватив медвежонка за шкирку, подтащила его к оврагу, сбросив вниз. Пустой мешок с костями шумно съехал вниз и с громким БУМЦ приземлился внизу. Его пустые глазки-бусинки таращились в небо, но Нейлин уже не разгляди этого. Лапами она начала сгребать листья вниз, чтобы накрыть тело и спрятать его от ненужных свидетелей. Когда тело оказалось полностью погребено под кучей сырой от инея листвы, львица перехватила поудобнее размякшую в зубах печень и, обогнув овраг, быстро двинулась в сторону укромного шаманского местечка, которое нашла еще много лет назад, но так никому о нём и не рассказала.
***
Утро началось далеко от того места. Нейлин как можно скорее ушла из темных зарослей, чтобы переждать следующие сутки в одном из своих многочисленных укрытий, чтобы не попасться на глаза медведице, когда она вернется за своим сыном. Дождавшись, когда солнце начнет клониться к закату, львица покинула убежище и, прихватив с собой подтухающую печень, быстро двинулась дальше. Пересекла долину горячих сердец практически незамеченной, если не считать нескольких парящих в воздухе птиц, но вряд ли им было дело до спешащей куда-то львицы. Она почти выдохлась, когда достигла Богорощи. Место буквально кишило духами. И если ты чувствуешь астрал, ты увидишь, как толпы маленьких огоньков, окружают тебя здесь, а изображения старых богов, нарисованные выцветшей краской на камнях, двигали глазами, провожая путника. Смоак до сих пор нигде не было видно.
Остановившись в центре шаманского круга, Нейлин опустила медвежью печень на землю, в небольшое каменное углубление, следом, выудив откуда-то помятый цветок лунолика, уложила его сверху и, нагнувшись над полученной конструкцией, вспорола когтями одной лапы другую. Её собственная кровь брызнула из раны, покрывая лунолик и печень алыми каплями, а затем потекла ручьём по лапе вниз. Кровотечение было слабым и рана без труда затянется сама. Львица не придавала ей никакого значения, усиленно разминая получившуюся массу в жидкую кашицу. Она была увлечена приготовлением зелья и плевать хотела на собственную рану.
Когда снадобье было готово, шаманка остановилась, мутным взглядом оглядывая Богорощу. Она все еще не до конца понимала, что творила, но мягкое прикосновение тени по плечу, вернуло ей уверенность в себе. опустив морду к каменному углублению, львица стала жадно проглатывать полученное зелье. На вкус оно было просто отвратительным, особенно из-за подпортившейся печени и горечи лунолика. Но Нейлин старательно проглотила всё, вылизав камни до блеска. Хотя и пришлось сдержать рвотные позывы пару раз, чтобы её не вывернуло этим же зельем.
Зелье луны начало действовать практически мгновенно. Львица потеряла устойчивость и рухнула на землю, чувствуя, как всё вокруг начинает двигаться. И чувство присутствия тьмы становилось всё сильнее. Оно поглощало, черной дымкой окутывая тело шаманки. Она с радостью подалась в эти объятия, утопая в обжигающей теплоте этой дымки. Пустота, Предвестник её пути, никогда еще не казался таким близким. Даже в том сне он был больше бесплотной сущностью, чем горячим эфиром, проникавшим в каждую её венку.
— «Ты избрала свой путь, ты присягнула мне на крови ребенка», — глубокий голос, словно идущий из её собственных мыслей, заглушал все прочие звуки. Дух материализовался в привычный ей облик черного льва, но на сей раз черна дымка была полупрозрачной и львица могла разглядеть очертания своего господина. Челюсть его выглядела длиннее, чем положено, а пасть была наполнена двумя рядами зубов, которые не поместились бы во рту ни одного известного ей хищника. Красные глаза-угольки миндалевидной формы с черными склерами внимательно следили за попытками Нейлин встать. Черный как смоль, что, казалось, он поглощает любой попадающий на него свет, Предвестник схватил самку за шкирку и она могла поклясться, что почувствовала остроту этого двойного ряда зубов. Он заставил её подняться на лапы и шагнул вперед. Вопреки её ожиданиям, дух прошел сквозь неё. Он обжигал. Становилось невыносимо больно. Пасть шаманки раскрылась в безмолвном крике, но она выстояла.
Широко раскрыв глаза, она прозрела. Она увидела больше, чем позволяли ей увидеть её жалкие слепые глаза. Она увидела, как много лет спустя, её тело, бездыханное и пустое, окажется в лапах её убийцы. Нейлин не разглядела морды своего палача, но отчетливо почувствовала, как жизнь покинет её тело в тот же момент, когда зубы незнакомца сомкнутся на её шее. Вчерашней ночью она подписала себе смертный приговор и рано или поздно она погибнет той же смертью, что она подарила медвежонку. И точно так же её тело окажется в овраге, никому не нужное, покинутое.
Слишком поздно. Слишком поздно она поняла, на что обрекла себя. Обжигающее влияние Пустоты уже поглотило её. Оставалось только поддаться ему навстречу и сделать всё, чтобы изменить свою судьбу.
— «Ты — моя», — раздался голос духа в её голове и самка потеряла сознание, рухнув на каменный помост...
***
— Вставай! Вставай немедленно! — голос, полный слез, срывался на крик. Смоак отчаянно тормошила свою подругу, дергала за ухо и толкала изо всех своих кошачьих сил. Нейлин поддалась не сразу. Она вяло пошевелилась, прижав уши к черепу, чтобы спастись от излишне громкого голоса барханной кошки. Потом оказалось, она пыталась впихнуть львице какую-то траву в зубы, но наученная горьким опытом, самка сжала челюсть и выплюнула листья.
— Чем ты только думала?! Я думала, что потеряла тебя... — Смоак продолжала истерику, толкая подругу, — ты могла себя угробить... Зачем ты только это всё делаешь, зачем мне это наказание... Ответь, Нейлин...
— Я... — в глотке пересохло, утреннее солнце слепило шаманку, она едва могла пошевелиться, — ты не поймешь. Не пытайся понять. Прими то, что есть. Моё темное начало, оно взяло верх, оно важнее.
— Я приму. Я что хочешь приму. Только вставай. Вставай, возьми Маи-Шасу и пойдём отсюда. Я не хочу знать, что здесь произошло. Я хочу увести тебя прочь...
Нейлин отчаянно замотала головой на предложение съесть Маи-Шасу. Рана на лапе уже не кровила, если не наступать на неё, а мелиссы или другого обезболивающего у львицы при себе не было. Не искать же их сейчас, когда едва есть силы, чтобы дышать. С трудом поднявшись на ноги, она шаткой походкой направилась прочь из богорощи. Смоак семенила за ней, смахивая хвостом подступающие к глазам слезы. Она, в отличие от одурманенной каким-то ритуалом подруги, прекрасно понимала, что вчера их дороги разошлись раз и навсегда. Лишь какое-то время они пробудут вместе, пока Смоак не убедится, что Нейлин ничего не угрожает. Потом она покинет её. Она просто не в силах будет находиться рядом с убийцей, что позволила тьме захватить её сердце.
Нейлин же об этом не думала. Она вообще ни о чём не думала. Не смотря на отвратительное состояние, она впервые чувствовала себя такой... полной. Словно осколки её прошлого, настоящего и будущего, собрались вместе в этом ритуале, подарив ей новую жизнь. Настоящую новую жизнь под крылом своего покровителя, чья черная тень теперь всегда будет рядом с ней.
Отредактировано Нейлин (17 Июл 2017 19:26:10)
