Why are we going on this way?
Why do we play these games in vain?
Nothing's gonna break it down and build us back again
So why did the path have to lead this way?
Black is the soul that's led astray
You're leading me to places I can never follow

"Если на землю когда-нибудь опустится Тьма, то это произойдет непременно сегодня", - невольно подумал Девас, уже в который раз поднимая тяжелую голову и облизывая сухие, потрескавшиеся от дневного зноя губы. Он все пытался распознать местность, куда его забросила нелегкая в поисках хоть какого-нибудь ужина себе и приятелям, но замученный гнетущей, кажущейся бесконечной жарой мозг наотрез отказывался соображать. Яка, усталая от своих длительных разведок, которые все равно не принесли желаемого результата, смирно дремала на любимом насесте: между широкими лопатками самца, где оканчивался его тёмно-красный гребень. В сумерках сапсан видел значительно хуже и уже не мог помогать льву с розысками даже более-менее крупных животных. Впрочем, мелочи тоже почти не встретилось: Девастатор только и сумел, что поймать несколько тощих неосмотрительных суррикатов, которых даже язык не повернется назвать едой для изрядно оголодавшего самца. В остывающем воздухе отчетливо ощущался невыносимый смрад от давно сгнивших останков, заглушающий остальные запахи.

"И за каким хреном я до сих пор здесь делаю?... Ясно же, что никакой жратвы и в поныне нет."

Конечно, Тоффи будет не очень доволен - троица матерых третьи сутки скиталась по бесплодным землям, буквально до корней уничтоженных палящими лучами дневного солнца, а все  никак не могла прорваться сквозь постоянную угрозу сдохнуть от голодной смерти. Вон, у старины Хагана уже мохнатый живот к хребту присох от вынужденного недоедания, а Ириска, который и сытым-то никогда не жаловался на лишний жирок, вообще являл собой жуткий образ ходячего скелета с огромными желтыми глазищами, едва вращающихся в своих орбитах.
Самому Девастатору тоже приходилось несладко: его привыкший к изобилию мяса желудок урчал и скрипел безостановочно, требуя любую пищу - да хоть более-менее приличную падаль! - и принося хозяину практически физический дискомфорт. Сил оставалось только на то, чтобы медленно брести вперед, с трудом поднимая лапы и считая когтями редкие камни. Вконец измотанный лев дико хотел лечь на землю и на несколько минут закрыть глаза, послав все свои бесполезные плутания к чертовой бабушке. Однако где-то там, в глубине своего изрядно отупевшего от голода мозга, темный шаман понимал, что в таком случае он просто уснет навсегда. Нужно было шевелить своей жопой, так или иначе...

Веки, словно налитые свинцом, нещадно слипались, вконец отяжелевшая голова буквально клонилась к земле при каждом шаге, а самого хищника нещадно штормило во все стороны, как если бы он перебрал сока дикого забродившего винограда. Он еле удерживал себя в стоячем положении, дабы не рухнуть мешком костей прямо здесь, на этой звериной тропе, выжженной палящим солнцем.

Мда... Все-таки не стоило им разделяться. Девастатор понятия не имел, на чьем матерном слове он собирается тащиться обратно, если ему так и не удастся перехватить хоть что-нибудь съедобное, крупнее замызганного суриката. Вдобавок, в его мрачной душе вдруг проснулся тоненький голосок совести, который вредно начал колоться и нашептывать темному на ухо что-то про долгую мучительную смерть как возмездие за недавние грехи, совершенные самцом.
- Вот только тебя-то мне и не хватало, - буркнул себе в усы Опустошитель, упрямо продолжая переть свою тушу по зигзагообразной прямой. - Закрой свое светлое "я", убл*док! А не то... АРРРГХ! - внезапно массивная лапа хищника подвернулась, и Девас вдруг завалился на бок, больно стукнувшись скулой о булыжник, а затем и вовсе кубарем ухнул в небольшой разлом, который совсем не был заметен среди высокой сухой травы. "Теперь мне точно конец", - это было последнее, о чем успел подумать Дев перед тем, как со вкусом приложиться головой о тупой каменистый выступ и стремительно распрощаться с сознанием.

Интересно, как умирают темные шаманы? Стереотипный образ носителя проклятий, который рисуют себе в голове маленькие львята, предсказывает смерть на ритуальном одре, во время вызова особо могущественных духов. Сама мысль о том, что какой-то четвероногий таракан, пусть и достаточно могущественный, посмел покуситься на неприкосновенное, потревожив великую силу своими глупыми обрядами, уже приводила в некий языческий трепет, заставляя съеживаться от мысли о возможном кошмаре, который доведет дерзкого призывателя до умерщвления. Такая кончина наверняка расценивалась бы хвостатыми колдунами как смерть во время оргазма, когда перед своим невозвратом в мир живых шаману все же удается вкусить ту бездну всемогущества духов, ради которой он,  собственно, и существовал.
Конечно, такой "избранной" смертью умирали лишь немногие. Гораздо чаще их бесславно уничтожало под чужими клыками и копытами, а также не без помощи самой природы. Засуха, голод, обвалы, пожары в саванне - да все что угодно могло с успехом вырезать темного душой хищника, когда даже духи готовно закрывают глаза на катаклизмы, случающиеся вокруг своего призывателя. Обычная расщелина в грунте - и та способна стать могилой, особенно в столь беспощадное время голода...

Девастатор не знал, как долго он провалялся в отключке. Он даже не был уверен, что вообще остался жив. В голове постепенно, одна за другой, возникали мысли, изначально расплывчатые и непонятные, которые со временем обретали конкретную форму и хотя бы становились более связными.
"Солнце... Я был близко, да... Путь вникуда...наверное? Брат Хаган, это твоя добыча!... Еда... Как же хочется ЖРАТЬ!"

Шевельнув ухом и с трудом приоткрыв одно веко, он вяло поцокал сухим языком, словно ощупывая собственную пасть. Кровь... Своя или чужая? И где он, мать твою?

Кажется, он куда-то скатился, в какую-то бездонную пропасть... Или яму... Или еще хрен знает куда… Опустошитель никак не мог вспомнить подробностей своего падения, зато его дубовый затылок адски звенел и трещал, после вполне себе успешной встречи с камнем.
- Дерьмище...  - превозмогая боль, шаман попытался перевернуться, чтобы встать на лапы. Запах вокруг действительно стоял действительно невыносимый: пахло сыростью и полуразложившейся падалью, словно Девас очутился в самом эпицентре Кладбища слонов, куда даже безбашенные смельчаки заглядывают с большой опаской. Лев на всякий случай принюхался: а вдруг правда? Вдруг он сейчас валяется в какой-нибудь очередной трупной рассаде, где живут пятнистые вонючие шкуры, всегда готовые наброситься на свежее мясо? Нет, к счастью, гиенами тут не пахло, хотя их отсутствие никак не делало место привлекательней.
Скривив страшную гримасу от стойкой атмосферы гнили, самец тряхнул патлатой башкой и окончательно раскрыл глаза. Первые несколько секунд Дев слепо хлопал своими ярко-алыми мигалками в кромешной тьме, терпеливо выжидая, пока его кошачье зрение перейдет в "ночной режим", и он хоть что-то увидит под собственным носом. Кажется, он начинает различать чей-то силуэт? Это от него несет трупным смрадом?...
- Тоффи? - негромко позвал Опустошитель. - Это ты?

Ну да, конечно. Довольно наивно было полагать, что в каменный плен вместе с ним угодит и его старший братец, который вообще сейчас должен находиться за несколько миль отсюда, сосредоточенно раздув ноздри по ветру в интенсивном поиске пропитания. Ириска всего лишь обычный хищник с голодным желудком и большими амбициями, а не темное божество, способное услышать любой зов сквозь время и пространство, верно?

Прищурив глаза до возможного предела, Девас, наконец-то сумел разобрать смазанный силуэт какого-то зверя, причем довольно крупных размеров.
- Эй! - тут же обнажил свои кривые, похожие на акульи зубы Дев, одновременно пытаясь сфокусировать туманный взгляд на фигуре незнакомого животного. - Стой, где стоишь, если не хочешь словить в харю!
Несмотря на громкое заявление, для Опустошителя складывалась далеко не самая удачная ситуация: если этот незнакомец все-таки решит наброситься на изрядно утомленного и ослабшего пленника, то Девастатор вряд ли сумеет оказать должное сопротивление. Тем не менее, сдаваться без боя он не планировал.
- А ты мало изменился, капитан, - вдруг услышал Опустошитель густой бас вместо ответного раздражения. - Тебе нечего нас бояться.

Наверное даже появление разъяренных Первородных не вызвал у темного шамана такой леденящий душу ужас, который исходил от этого голоса, обманчиво флегматичного и непоколебимого. Лучше бы он еще раз прошел сквозь тонкую грань безумия при запретном ритуале, когда его мозги едва не вывернулись наизнанку...

"Кажется, я слишком сильно ударился головой".

Мигом подскочив на все четыре лапы, Девас ошеломленно вылупился на силуэт незнакомца, который постепенно становился все отчетливей и от этого гораздо страшней. - Это все сон? Не может быть...- гулко прохрипел он, чувствуя, как во рту встает противный сухой комок, а шерсть на загривке топорщится от страха, внезапно охватившего самца до самых подушечек. - Харт? Ты же умер...
Да, это был он, здоровенный темно-бурый самец, габаритами поскромнее Хагана, с квадратной мордой, когда-то изуродованной крокодильей пастью. Он был грубым малым, обожавшим склоки и показательные драки, но в то же время отлично умертвлял практически любую дичь и мог наброситься даже на буйвола или небольшого слона.

По крайней мере, таким Дев запомнил его в последний раз...

Послышался сдержанный хмык, и Харт сделал шаг прямо в блеклый просвет пещеры, дав возможность своему бывшему вожаку разглядеть его во всех красках. Хотя Девас никогда не был кандидатом в клуб обморочных барышень с бумажными зонтиками, вид бывшего соклановца потряс шамана до самой глубины его грешной души. Вид мертвого.

- Точно, - маленькие тусклые глазки, не моргая, уставились на суеверно оскалившегося Дева, которому стоило больших трудов держать себя в лапах и не зажимать поджатую задницу между каменистыми стенками. Полупрозрачные зеленые радужки, некогда сияющие от азарта охоты или драки, смотрели абсолютно безжизненно и равнодушно, что на первый взгляд могло показаться, будто напротив Опустошителя стоит гранитная статуя. - Разве капитан может ошибаться?  - от последних слов Харта Деваса бросило в колючий жар, а сердце жалобно ухнуло и застыло где-то в районе пяток: Харт приподнял свою патлатую бурую башку, обнажив под нижней челюстью багровую, распотрошенную на рваные лоскуты шею, которую даже густая, слипшаяся от крови грива не могла прикрыть. - Я умер.
"Доигрался в злых колдунов, - мрачно подумал Девас, скривив морду в гримасе отвращения от столь жуткого зрелища. - Теперь ко мне приходят всякие призраки, которых даже не призывали... Почему ко мне?"

Впрочем, он смутно догадывался, каким может быть ответ на его риторическое "почему", и невольно вздрогнул, почувствовав, как противно засосало под ложечкой. Ушибленная гребнистая голова Опустошителя шла кругом, наотрез отказываясь воспринимать этот безумный сверхъестественный кошмар в виде убитого члена банды, который вдруг восстал из мертвых.
- Я хотел тебя спросить, капитан, - словно угадав мысли, приглушенно пророкотал Харт, уставившись поверх темно-красного гребня Деваса своим стеклянным взглядом. - За что? За что я заслужил погибнуть от твоей лапы?

''Ну да... Не о погоде ж призрак явился поговорить!"

- Ты сам знаешь, Харт, - пробормотал Опустошитель, на всякий случай выставив вперёд лапу с острыми когтями. Конечно, мертвецу вряд ли можно было угрожать смачными оплеухами, но шаману было несколько спокойнее от мысли, что в случае чего у него есть возможность отбиться. Впрочем, неживая землистая морда Харта не выглядела агрессивно или хотя бы озадаченно. Она вообще не выдавала никаких эмоций, кроме мрачного равнодушия, с которым матерый когда-то принял смерть.
- Мы служили тебе верой и правдой, капитан, - неожиданно услышал Дев другой голос, раздавшийся из глубин пещеры. - Почему нас больше нет?
Резко повернувшись к новому источнику звука, темный увидел, как к нему тяжелой поступью шел... нет, шли остальные участники его банды, когда-то гордо именуемой всепожирающим словом "Опустошители". Марко, Лист, Оксирон и остальные львы - несмотря на столь узкое пространство пещеры, к Девастатору явились все. У каждого хищника имелись страшные увечья, что привели всю шайку к гибели, а их убийц – к кровавому безумию.
- Я... - Деваса вдруг качнуло от приступа дурноты, и он запнулся о собственный хвост, едва с позором не шлепнувшись на коренастую задницу. Шаман будто вновь увидел самого себя в кривом зеркале той кошмарной ночи, когда он потерял контроль над разумом, с легкостью покорившись опьяняющей вакханалии.

"- Что ты де...? - жуткий булькающий звук быстро заглушил неоконченный вопрос Харта - саблевидные когти его капитана безжалостно вспороли массивную шею, покрытую густой спутанной гривой. В искаженную безудержным сумасшествием гримасу Деваса хлынул фонтан чужой крови, но он лишь кровожадно обнажил зубы, обозначая свой триумф. Его жажда вендетты только разрасталась, и, не обращая внимания на весь ужас, застывший в остекленевших глазах Харта, с нескрываемым удовольствием полоснул когтями еще раз. Потом еще. И снова.
Разорвать. Добить. Уничтожить. "

Собравшиеся призраки, настойчиво обступившие своего бывшего главаря, не были похожи на обычных, бестелесных и полупрозрачных духов, с бледной аурой света вокруг тела. Они выглядели как зомби, восставшие из могилы, с той лишь разницей, что мертвые львы не являли собой тупыми, полуразложившимися кусками мяса, ведомые животным голодом. И хотя их тусклые зенки были обращены куда-то поверх гребня Дева, тот отчетливо ощущал всей своей мохнатой задницей, что каждый из бродяг вопросительно заглядывает в его душу, чтобы найти там ответ.
- Вы меня предали! Вы собирались убить нас, - наконец-то сумел выдавить из себя Девастатор, коротко тряхнув огрызком гривы и хлестко ударив хвостом по своим ляжкам. В конце-концов, разговоры с духами – это один из этапов деятельности любого шамана, верно? – Особенно ты, Лист, - наморщив переносицу в полуоскале, хищник смело шагнул к другому льву, у которого был довольно жестоко вырван правый глаз, да и вся половина морды производила жуткое впечатление художества пьяного паталогоанатома: сквозь дыры провисшей кожи зияла бордовая плоть, испещренная белыми прожилками. – Не ты ли первый начал пускать слухи среди ребят, чтобы зародить зерно смятения?  Да и вы все, - с трудом удерживаясь от того, чтобы удариться башкой еще раз и валяться без сознания до тех пор, пока от него не отстанут, Опустошитель дерзко обвел горящим взглядом столпившиеся силуэты мертвецов. – Вы говорили мне в спину, что капитан сдал и раскис. Что его нужно убрать. Было ли такое, я вас спрашиваю?
- Тоффи, капитан, - подал голос Харт, как самый старший и боевой, каким он был при жизни. – Мы хотели убить Тоффи.
- Он заговаривал тебе зубы, - другой лев, Оксирон, у которого не было уха, а его кошмарная смерть наступила, когда Хаган вырвал ему сердце и сожрал прямо на затухающих глазах Окси, быстро перехватил эстафету пояснений. – Ты слушал его, а не нас.
- Он мой брат, идиоты! – обозленно перебил Опустошитель, теряя всякое терпение. – Каким бы Тоф ни был себе на уме и ветром в поле – но он мой брат!

Наверное, подобная твердолобость от взбрыкнувшего хищника, который и так был в заметном меньшинстве среди целого царства покойников, наконец, впечатлила собравшихся духов. На их безжизненных физиономиях отразилось нечто, отдаленно напоминающее раздражение, а то и угрозу. Харт вдруг нахмурился, щелкнул зубами, а затем сделал широкий шаг к бывшему предводителю, заставив того невольно попятиться и вновь уткнуться задницей в стенку. – Не будь таким наивным, капитан! Оглянись хоть раз и спроси у себя: а если какая-то новая замута Тоффи потребует жертвоприношение в виде крови собственного брата – пойдет ли он на это?
- Он может точно также манипулировать Хаганом, - сухо заметил Оксирон, прикрыв опухшие от смерти веки. – И последнее, что ты увидишь – будет твое собственное сердце, бьющееся в пасти у этого старика!
- ЗАТКНИТЕСЬ! – не выдержав горечи правды, о которой он и сам слишком боялся слишком много думать, Дев злобно оскалился, обнажив ряд акулих зубов. В этот момент он мысленно пожалел, что с ним не было Яки, с ее смертоносным клювом и когтями. Хотя, с другой стороны, что она могла бы сделать против целого прайда взрослых самцов, даже если бы те были живыми?

Отчаянно оттолкнувшись всеми лапами от земли, Девастатор бросился на Харта, стоявшего к нему ближе всех. Его когти вонзились в ту же самую кошмарную рану на шее, которую Дев вновь начал раздирать и неистово царапать, охваченный свирепостью зверя, загнанного в угол. Однако с таким же успехом он мог тренькать и каучук: из чужого горла не била фонтаном свежая кровь, а вокруг никаких новых ран. Девас даже с силой проехался по равнодушной роже Харта – последний продолжал стоять с таким непоколебимым видом, словно не на него бросался сейчас разъяренный капитан. Спасибо, что хоть сам не стал драться в ответ. – ДА СДОХНИТЕ ВЫ УЖЕ НАВСЕГДА, ИЗМЕННИКИ!
- ТВОЙ БРАТ УБИЙЦА! – внезапно грянул целый хор рычащих голосов, который слился в один мощный гул, заставивший дрожать всю пещеру. Скалистый свод над головой задрожал и затрещал, по стенам пошли кривые трещины, а сверху начали сыпаться первые камни, постепенно превращающиеся в массивные и острые булыжники. Все вокруг лихорадило и трясло, как при проснувшемся вулкане, в спины мертвых хищников нещадно вонзались обломки скал. Однако те совершенно не обращали внимания на обвал, продолжая стоять как вкопанные и не давая своему бывшему вожаку ни малейшей попытки убраться отсюда. Они словно собирались похоронить живого вместе с собой за все его прошлые грехи. - ТЫ СТАЛ СЛЕП И ГЛУХ, КАПИТАН! КОГДА-НИБУДЬ ТЫ ПОПЛАТИШЬСЯ ЗА СВОЮ СЛЕПОТУ!
- Заткнитесь! – в бессильной ярости рычал Девастатор, зажмурив глаза и неистово мотая башкой. Выхода из ловушки он не видел, и хотя ему очень не хотелось так бесславно скончаться под обвалом, лев желал лишь одного – чтобы все духи пропали, к чертям собачьим, и перестали смотреть на него своими остекленевшими глазами. – Вы лжете!
Камнепад усиливался, и последнее, что успел почувствовать Опустошитель – это как несколько скалистых обломков больно полоснули его по левой половине морды именно в тех местах, где еще чувствовались дорожки старых шрамов…

А дальше Девас вновь провалился во тьму…

***
- Очнулся, наконец? Ну выглядишь неплохо, хоть и помят немного. Ничего, еще пригодишься.
- Как тебя только угораздило, приятель?
- Ммм… - Дев с трудом разлепил свинцовые веки, не сразу поняв, почему вместо обрушавшейся пещеры он видит над головой звездное небо и две знакомые хари: одна кривая и ехидная, а другая – суровая и невозмутимая. – Тоф? Хаган? Вы что, тоже умерли?
- Не дождешься, - самодовольно ухмыльнулся Тоффи, лениво проведя языком по своим тонким губам, после чего  ткнул когтем в расщелину, чернеющую в стороне от львов. – Ну и как тебя туда унесло?
- Я ее не заметил, - буркнул Опустошитель и вновь закрыл глаза, собираясь с духом от пережитого. Конечно, он был несказанно рад, что его приятели сумели найти и вытащить тушку самца из неглубокой, в общем-то, дыры, просто… На душе все равно скребли кошки. – Как вы меня нашли?
- Птица твоя помогла, - Хаган поднял взгляд на небо, по которому стремительно отписывал круги сапсан, оставляя за собой алый след в виде восьмерки. Он обеспокоенно клекотал сверху, однако пока не решался приземлиться на землю. – Мы за ней пришли.
- Молодец, Стрела… Ты спасла мне жизнь…

Мохнатую щеку Дева жгло словно огнем, и он даже невольно потрогал когтем свои былые шрамы, словно хотел убедиться, что не заработал себе новых ран. К счастью, кроме смачного отпечатка лапы от чьей-то оплеухи, на физиономии ничего не было, и Опустошитель невольно усмехнулся. «Значит,  это все было кошмаром. Одним единственным кошмаром, отрезком из прошлого. Я жив, меня вытащили, все на своих местах… Харт, Лист и прочие больше не придут. Все хорошо, жизнь продолжается», - с трудом оторвав гудевшую башку от земли, он покосился на Тоффи. Но тот даже не удосужился обратить внимание на тень сомнения, которая все-таки закралась в сердце Деваса, и продолжил скрупулезно приводить себя в порядок.

Может ли Ириска предать его когда-нибудь?

Нет. Наверное.

По крайней мере, Девастатору очень хотелось бы на это надеяться.

Отредактировано Devas (4 Окт 2017 01:11:43)