—————————–-Небытие
Торн пребывал в весьма приятной полудрёме. Отсутствие матери почему-то не давало ему глубоко уснуть; та ушла на охоту и до сих пор не вернулась, не было слышно её медленного дыхания, не ощущалось рядом тепло её большого худого тела. Поэтому Гнев спал поверхностно, будто старался быть начеку даже с сомкнутыми веками.
В какой-то момент на львёнка внезапно навалилась неимоверная тяжесть, и он волей-неволей вырвал себя из дрёмы, в которой ему так комфортно было пребывать последние несколько часов. Только было начавшаяся паника – ведь дышать вдруг стало нечем, а движения мучительно сковало! – прошла буквально через несколько секунд, когда Торн сбросил с себя остатки сна, вспомнил, где он и что он, и смог в темноте разглядеть весьма внушительный силуэт одного из братьев, который спал рядом, а теперь, перевернувшись, придавил Гнева своим весьма значительным уже даже по львячим меркам весом.
– Тони, твою мать, – тихо ругнулся бурый, всеми четырьмя лапами отталкивая толстяка и с трудом выбираясь из-под него.

Обретя, наконец, свободу и с сожалением распрощавшись с безвозвратно улетучившимися крохами сна, львёнок выпрямился и окинул пещеру взглядом. Все вокруг спали, все шестеро – вповалку, кто рядом, тесно прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло, кто в стороне, что тоже было разумно... Гнев бросил ещё один недовольный взгляд на Глаттони и в отместку за доставленные неудобства пнул его лапой. Теперь, раз уж он проснулся, можно и наружу сходить – зов природы, как-никак. Осторожно перешагивая через посапывающих сиблингов, Торн подошёл к выходу из пещеры, вытянул шею, понюхал воздух – свежий, прохладный, сладковатый – и выбрался на улицу.

«Интересно, мама скоро придёт? Вот бы здорово было встретить её! Принесёт она нам антилопу?»
С площадки, окружённой камнями, многого не увидишь, да и выбраться отсюда проблематично; кто-то будто специально обустроил это место под тюрьму для маленьких львят. Нет, Торну нравится их дом, но... какой львёнок откажется отправиться в путешествие в неизведанные края? И всё же Нишке так гораздо спокойнее, вряд ли она стала бы оставлять отпрысков одних, если бы у них была возможность слинять. И кто бы тогда приносил им еду? Так что, пожалуй, это место устроено очень разумно и правильно.

Гнев отошёл в сторонку от входа и справил нужду, после чего привычным образом подошёл к камням, полукружьем отгораживающих грот от всего мира, и, запрокинув голову, посмотрел на его вершину. Высоко, он бесчисленное количество раз пробовал допрыгнуть, но пока так и не получилось; многие валуны были отмечены его когтями. С неба летели белые хлопья, но исчезали, опустившись на землю. Львёнок клацнул зубами, схватив падающую снежинку, и почувствовал, как она тает на языке, оставляя после себя холод. Возвращаться в пещеру не хотелось. Честно говоря, Торн действительно рассчитывал дождаться Нишку и первым куснуть принесённую ей добычу.

Какой-то звук по ту сторону заставил его насторожиться, плечи львёнка напряглись, он замер, вслушиваясь в мягкую тишину ночи, укрытую снежной пеленой. Нет, ему не показалось.
«Там кто-то есть. И это не мама».
Шаги Нишки все дети уже давно научились узнавать. Но это... это что-то новое. Торн вдруг ощутил тревогу. Они здесь одни, и никто не может их защитить. Тот... тот, снаружи, может представлять угрозу! Что делать? Что он может сделать?
Светящийся взгляд жёлто-зелёных глаз упёрся в вершину камня.
Это же очевидно.
Он должен забраться наверх.
И он заберётся.

Оттолкнувшись от земли, Гнев подпрыгнул так высоко, как только мог, и ухватился лапами за валун, оставляя на нём глубокие тонкие борозды от соскальзывающих когтей, упёрся задними лапами и принялся скрести, силясь оттолкнуться и подкинуть своё тело повыше, принялся судорожно карабкаться – обычно на этом моменте он падал обратно, но только не сейчас, нет! Сейчас он не отступится!
Мышцы свело болью, но Торн лишь сжал челюсти так, что зубы заскрипели друг о друга, и продолжил с упрямой решимости взбираться вверх, подтягивая себя на чуть-чуть, чтобы тут же соскользнуть на половину совершённого усилия, и всё же он продолжал подниматься.

В какой-то момент лапа нащупала горизонтальную поверхность, и львёнок, натужно пыхтя, взобрался на вершину камня. Собственно, он преодолел каких-то два с лишних своих роста вверх, но для пятимесячного львёнка это достижение просто небывалых высот! Торн принялся крутить головой, сердце гулко билось в груди и было переполнено восторгом. Он смог! Он сумел! Он преодолел эту стену, которая изолировала их почти полгода! И он сделал это первым! Бросив победоносный взгляд через плечо, Гнев расправил плечи, наслаждаясь своим триумфом – но совсем недолго, ведь его внимание тут же привлёк тот самый звук, доносившийся из тёмной снежной круговерти впереди, по ту сторону...

Начало игры

Такое частенько случается: вот снится тебе что-то приятное, нежное такое, что-то, что дарит сладкую легкость и ощущение чужой заботы... А потом ты просыпаешься, в голове ещё таится надежда о том, чтобы насладиться приятными остатками тех ощущений во сне, но всё сразу же как-то забывается. Обидное ощущение, которое возвращает любого мечтателя в суровую реальность. Впрочем, Тони был не таким - он не особо переживал по этому поводу. Насладиться чем-то подобным он ещё успеет, и в этом никаких сомнений не было. Что его по-настоящему волновало, так это то, что его сон вот так бессовестно прервали.

Сам факт того, что он встал не по собственному велению бесил малыша. Не так, чтобы у него зубы скрежетали, а глаза бешено метали искры по всей пещере, скорее это выражалось в его раздражённом цыканье и стоне, когда вспыльчивый Торн начал толкаться. Но и этого ему было мало: перед своим уходом Гнев вместо милого братского поцелуя оставил ему лишь ноющую боль в районе задницы. Что ни говори, а может Глаттони и был большим, а от того казался непробиваемым, но его плоть, смачно приправленная жирком, была очень и очень нежной.
Вот значит ты как, - недобрая мысль пронеслась в голове львёнка, который к этому моменту всё ещё притворялся спящим. Глаттони тихонько повернулся на бок так, чтобы ему открывался прекрасный вид на то, что происходит вне пещеры. Конечно, в полной мере проследить за действиями брата он не мог - таки слишком далеко малыш находился от той трещины в стене, которую с натяжкой можно было назвать входом в пещеру, но кое-что уловить он смог. Лишь один его зелёный глаз со злобным прищуром следил за Торном, правда происходило это ровно до того момента, пока в кадре не промелькнул Иршия.

Невольно Глаттони ухмыльнулся, в голове его уже начали зарождаться кое-какие мыслишки. Известный факт: этот серый львёнок был тем ещё завистливым чудиком, а потому ничего удивительного в том, что он так резко проснулся и побежал следом за Торном, не было. Обычно Тони было бы плевать на дела Торна, но когда в них ввязывался Ирши, то игнорировать что-либо становилось гораздо сложнее. Слишком уж весело было наблюдать за его отчаянными попытками превзойти одного из самых сильных и агрессивных братьев этой семейки. Иногда Глату даже казалось, что у их маленькой Зависти был какой-то нюх на успехи других, потому что стоило кому-то в чём-то преуспеть, как Иршия тут как тут образовывался будто из воздуха и из кожи вон начинал лезть в попытке показывать остальным, какой он лузер.

Любопытство таки не было окончательно атрофированно у этого львёнка, поэтому вскоре после того как Иршия спешно покинул пещеру, жирная туша поднялась на четыре лапы и, лениво шаркая ими же по каменному полу, львёнок тихонько подошёл к входу пещеры, оставаясь всё ещё внутри, лишь совсем немного морды торчало из щёлки, достаточно, чтобы он одним глазом мог подсматривать за происходящим. И то, что Тони видел, ни разу не разочаровало.

- Я... хочу... наверх! - где-то в глубине души Тони даже почувствовал симпатию к братику-неудачнику, однако он всё ещё искренне не мог понять, зачем так рьяно пытаться повторять за остальными. Он видел Торна, гордо стоящего на камне будто он - король мира, и наверное это и правда было бы здорово - наконец-то узнать, что же скрывается по ту сторону камней, но...
Мех, - пофигистично подумал Глат. Нездоровая реакция Ирши была гораздо интереснее, чем любое чувство, которое сейчас испытывал Торн. Ещё какое-то время львёнок тихонько наблюдал за братьями, да так, что боялся слишком громко дышать - настолько ему не хотелось вмешиваться в этот процесс [Лот "Водный покровитель" использован], а после того, как Торн скрылся за огромными валунами, Тони наконец-то решил показаться. В голове его назревал небольшой, но хитрый план.

Он дал о себе знать громким осуждающим цыканьем. Походка львёнка была медленная и вальяжная, он медленно мотал головой из стороны в сторону, прикрыв глаза, однако вот хитроватой ухмылки сдержать таки не смог. В конце концов, актёрами не рождаются, а становятся, и для обретения полного контроля над эмоциями нужно было ещё подрасти.
- Ай-ай-ай... - растянул Тони, подбираясь к Иршии всё ближе, - Фу какой Торн плохой! Ты это видел, Ирши? Он сбежал! - всё ещё ребёнок, хоть уже и далеко не наивный, но именно таким Тони и пытался казаться перед завистливым братом. Он специально подбирал такую интонацию, чтобы братец ему доверился. Впрочем, от части он говорил искренне: Тони и правда не одобрял подобное стремление Гнева за пределы их дома, - Ой мама ругаться будет... Она его по жопе отдубасит, ха-ха! С когтями. Прикинь, он неделю сидеть на ней не сможет, а нам всем смешно будет.
Мысль о том, что мама и правда может выплеснуть всю злость от подобной новости прямо на Торна искренне радовала Тони - он попросту не мог сдержать злорадной ухмылки, глядя на тот камень, где некогда находился его брат. Ох уж это будет гораздо больнее, чем тот пинок спросонья, о котором Торн определённо пожалеет. Да ещё и слово какое Тони использовал - умора же! От любимой маменьки научился.

Затем взгляд Тони вновь обернулся к Иршии, в этот раз он глядел на того оценивающе, будто пытался прочувствовать, что творится с братом. И, кажется, настал идеальный момент, чтобы сказать это:
- А знаешь что? - интонация сменилась с радостно-ликующей на хвастливую, - Это Я маме о нём расскажу. А знаешь ещё что? - львёнок наклонился поближе к братцу, - Она МЕНЯ похвалит, а не тебя.

Начало игры

Однако, хватка Эвариса оказалась очень крепкой, а сам он был просто непомерно большим.  Что только Ки не пытался сделать, чтобы вырваться из мощного захвата. Он кусался, пинался и всячески сопротивлялся брату, но тот прямо-таки придавил его своим весом к земле, не давая и с места сдвинуться.

Всё началось как-то странно. Вот только Похоть мирно сидел в сторонке, болтая с Лолитой, и в следующий же миг сестра испуганно забиваетмя в уголок, а Эвар уже тащит недоумённого Ки в свою кучу "сокровищ". Змей с чего-то решил, что Киаран - это его собственность и, видимо, дико возревновал, что тот обращает внимание на кого-то ещё. Но сопротивляться смысла не было. Уж слишком сильным был Алчность. Устало вздохнув, Похоть устроился поудобнее и прикрыл веки.

Признаться честно, его положение не было таким уж плохим. От Эвариса всегда прямо-таки полыхало жаром, будто в его жилах и в правду текла кровь дракона, и от того в его лапах было до странного уютно лежать. Порой в пещеру залетали редкие снежинки, тут же оседая на земле или на шкурах львят и тая. Мерное дыхание брата под ухом успокаивало, всё больше погружая в дрему и расслабляя мысли. В какой-то момент Ки окончательно сдался и уснул.
...В реальность львенка вернул внезапный шорох. Сперва Похоть только поморщился, продолжая пускать слюни брату на грудь, но когда шум не прекратился, львенок заставил себя разлепить глаза и оглядеться. В размытых очертаниях пещеры он смог уловить лишь знакомое свечение желто-зеленых глаз. "Торн!" Ки собирался уже окликнуть Гнева, но львенок быстро скрылся из поля зрения. Следом проснулся и Иршия, который тут же поспешил за темношкурым. Похоть недоумённо заморгал. Куда это они все? Но ещё более львёнок был удивлён, когда толстый и ленивый Тони тоже направился за братьями. Любопытство завладело Киараном. Аккуратно потормошив Змея лапой и убедившись, что тот всё ещё спит, он тихо выбрался из ослабших объятий и прокрался к трещине, служившей выходом из пещеры. Львёнок пробрался наружу и... какого же было его удивление, когда он увидел Иршию на вершине одного из камней, которые до этого преодолеть могла только Нишка. Даже Торн пытался много раз, и у него ничего не получилось… Правда самого Гнева видно не было. Зато Глат уже стоял внизу и что-то вкрадчиво втирал серошкурому. Ки хмыкнул.

- Ой, да ладно тебе, Тони, - фыркнул львёнок - Пожалей бедняжку. Его же сейчас разопрёт!
Прожив со своими сиблингами целых пять месяцев, Киаран отлично знал каждого из них. А ещё он видел, как сильно Иршия завидует своим сиблингам, порой даже по самым незначительным поводам. Это было и странно, и одновременно любопытно. Но сейчас Ки не горел желанием как-то провоцировать брата. Пока ему хотелось просто понаблюдать за тем фарсом, что учинили его сиблинги. В голову как-то невзначай закралась мысль, что ежели Иршия и побежит сейчас на поиски мамы, чтобы настучать на брата, то достанется скорее ему, а не Гневу. За то, что покинул логово без спроса, и что Нишке пришлось искать их по всей округе.

Отредактировано Киаран (4 Авг 2018 21:44:07)

Торн не слышал – а даже если и слышал, то не обращал внимания – на возню позади него. В конце концов, чего тут удивительного? Вокруг него возятся братья вот уже пять месяцев. Все его чувства были сконцентрированы на том, чего он прежде никогда не видел и не слышал, на том, что находилось по ту сторону камней. Снаружи. Совсем в другом мире. В какой-то момент сквозь снежную круговерть львёнок различил силуэт впереди, который явно мог бы принадлежать живому существу размером примерно с него. До ушей донёсся голос, но вопроса Гнев не расслышал. Это мигом смело все его сомнения, и Торн, напрягши плечи, свесил голову вниз, а затем спрыгнул, слегка ударившись лапами о твёрдую холодную землю. Кто-то другой на его месте, наверное, занервничал бы или вовсе струсил, но Гнев был слишком сосредоточен на том, чтобы выяснить, что же там такое впереди. И всё же, выпрямившись уже внизу, он невольно бросил взгляд через плечо: валуны позади него сдвинулись плотными рядами и показались желтоглазому ещё более непреодолимыми, чем раньше. Мрачные громады словно бы укоризненно следили за каждым его движением, и сквозь темноту и холод не могли просочиться голоса в который раз пререкающихся братишек. На секунду Торну показалось, что он остался один во всём мире, и шерсть на загривке зашевелилась от закравшейся исподволь мысли, что вновь преодолеть эту преграду ему не по силам. И теперь он не сможет вернуться.

Слабое подобие панической атаки прервалось очередным призывом, уже более громким – источник его приближался. Торн храбро пошёл вперёд, досадуя на то, что ночью многого не увидишь, а ему так хотелось рассмотреть всё и как можно больше! Стоило ему отойти от круга камней на несколько метров, как за шерсть его уцепился сильный ветер, непривычно сильный – в их грот ветер практически не залетал, то самое неприступное кольцо защищало их всех, об этом Гнев никогда не задумывался, а сейчас понял. Щуря глаза от ветра и бьющих в нос снежинок, львёнок сфокусировал взгляд на каком-то бледном пятне, которое на поверку оказалось не так уж далеко – научиться за пару минут правильно определять расстояние до объекта, когда до этого ты всю жизнь провёл в четырёх стенах, не очень-то просто. Несколько секунд Торн рассматривал неопознанный нелетающий объект, а потом вдруг понял, что этот объект так же рассматривает его. И, похоже, чего-то ждёт.

До краёв наполненный впечатлением от первой в жизни и, кстати, незаконной вылазки Гнев определённо не расслышал вопроса, который задала ему незнакомка. Впрочем, его это ничуть не смутило, так как он сюда не разговаривать вылез. Львёнок деловито, но с настороженностью приблизился к ней. Юная львица оказалась одного с ним роста, но лапы у неё были потоньше, как бы менее пухлыми, чем, к примеру, у Тесо – Торн догадался, что перед ним девчонка, а девчонок в его жизни до сих пор было всего две, и одна из них – Нишка. Окинув львёнку оценивающим взглядом, Гнев пришёл к выводу, что она, должно быть, немного старше их шайки-лейки, но по росту, впрочем, он её всё равно догнал. Бурый вытянул шею и втянул носом воздух, находясь всё же на относительно безопасном расстоянии – в паре шагов, чтобы иметь возможность отскочить и пустить в ход когти, если эта таинственная особа захочет драться. Будь она мальчишкой, Торн первым делом уложил бы его на лопатку и отвесил пару дежурных тумаков, а дальше уж начал разбираться, что да как. Но сейчас он не торопился и между делом заметил, что кремовая львица тоже принюхивается, как будто это она его изучает, а не он её! Этот факт возмутил Гнева, и он поинтересовался – грубее, чем следовало бы:
– Ты кто вообще такая?
Этим пространным вопросом он не удовлетворился, поэтому сразу сделал уточнение, постаравшись придать голосу чуть-чуть побольше душевности:
– Потерялась, что ли? – она ведь явно звала маму.
В таком возрасте для Торна отнюдь не казалось чем-то постыдным звать маму, поэтому вопрос действительно прозвучал с большим участием. О том, что сам он не ответил на вопрос львёнки, Гнев не беспокоился. По его мнению, вопросы здесь должен задавать он.

Отредактировано Торн (25 Ноя 2017 14:13:44)

Иршии не удалось долго простоять на камнях в одиночестве. Толстяк Тони — от которого в особо ленивые и бездельные дни Зависть пытался отодвинуться подальше, чтобы не задавил ненароком — медленными тяжёлыми шагами тоже выполз из пещеры. И вряд ли бы Ирш обратил на него внимание, не заведи тот странного разговора. Навострив уши и обернувшись, львёнок тщательно следил за каждым словом младшего брата, и с каждым новым ему хотелось дать братцу по этой самой жопе, что упомянул он и мать. Нет, ну закладывать один одного — до этого зависть ещё не дорос.

Но стоило Тони сказать о том, что он окажется первым в гонке на стукачество, как Иршию аж затрясло. Глаза львёнка налились кровью, когти зацарапали шершавую поверхность камня... И от нападения на Глаттони кота-жердину отделили только эхом раздавшиеся в голове слова ещё одного брата, Ки. О, тот даже не знал, насколько точно попал в определение тех чувств, которые прямо гложили бедного Иршию. И ещё больше его приложили слова старшего брата, Хэйбена. Пожалуй, его Ирш воспринимал серьёзнее всех других, ибо он был старше. Старше его, Иршии! Львёнок отчаянной чёрной завистью смотрел на всё, что делал Гордыня, что он говорил и как, раз за разом подмечая у того нотки превосходства и заносчивости. Ох, Хэйбен умудрялся всё делать с таким достоинством, что не только Зависть — любые другие могли бы позавидовать!

Чьи-то слова и вправду послышались из темноты, и Ирш, даже без приказа Гордыни ("Почему мысль посмотреть пришла ему первому? Почему не мне?!" — подумалось между тем серому львёнку) молнией обернулся и постарался хоть что-то разглядеть в округе. Увы, ничего видно не было. Совершенно.

— Я никого не вижу! Там ни... — малыш не успел договорить, услышав, как на звук рванул из вечно алчащий брат, Эварис, едва ли не птицой перелетая через каменную ограду и скрываясь в темноте. И вот это стало последней каплей для второго из всего второго (какая ирония!) выводка Нишки. Сверкая своими зелёными глазами, он осклабился, вновь заскрёб когтями по камню, выплёвывая слова в сторону толстяка:

— Я! МОГ! БЫ! БЫТЬ! ТАМ! ВТОРЫМ! — Иршия перевёл дух, рыкнул как умел и продолжил. — Ты меня отвлёк! Ты всё испортил!!!

С таким боевым воплем мелкий Ирш бросился на Чревоугодие, вовсе не по-детски целясь ему в горло. Не сказать, что Зависть не учёл, что толщина шкуры у столь любящего поесть братца будет куда большая, чем у худющего Ирша, но в такие моменты ему было и вовсе плевать на логичность своих поступков.

Постепенно братья один за другим стали просыпаться и выбираться из пещеры, в конечном счёте собираясь у огороженной поляны почти все вместе - не считая малышки Лолиты, на которую Тони было немного даже плевать, по крайней мере пока. Она только и делала что шкерилась по углам да плакалась, в то время как сам Глаттони во всю наслаждался жизнью. Впрочем, за одну вещь единственная сестрёнка ему точно нравилась: у неё всегда можно было отбирать еду без последствий. Даже если она и была не согласна, то хотя бы ничего не делала с этим.

Следующим за Тони объявился Киаран, его самый любимый брат. Красивый, утончённый, всегда был готов поддержать Тони в любых начинаниях, чем, естественно, невероятно доставлял. У любого из сиблингов среди родственничков найдутся любимчики, и для Тони это был именно страстный Ки. Именно поэтому когда тот объявился, Глат не смог сдержать хитроватой ухмылки, которой он и поприветствовал любимого братишку.

- Ой, да ладно тебе, Тони, пожалей бедняжку. Его же сейчас разопрёт!

- Если и разопрёт, до меня ему ой как далеко, - после чего Тони демонстративно потряс бултыхающимися боками чуть ли не перед носом Ирша, вынуждая того завидовать ещё и массе своего самого младшего брата. Да, кто-то может назвать Тони толстяком, но для этого львёнка подобное прозвище - комплимент, и своими красотами он был готов поделиться с миром. Но не с Иршией. Глядя на его тело-спичку становилось страшно на него дунуть лишний раз - рассыпется.

Следом явился Хэйбен. Его приближения Тони поначалу не заметил, а обратил на него внимание лишь когда тот заговорил. Его голова моментально обернулась на Хэя, а тот с привычным выражением морды говорил привычные для себя вещи. Хэйбен Тони тоже нравился, хотя сам он сомневался, что чувство это взаимно. Этот брат любил себя явно больше кого-либо остального, и это было вполне себе оправданное чувство, которое Глаттони безмерно уважал. Наоборот, ему совершенно не нравилось, что Иршия вечно пытается приравнять себя к кому-то, автоматически принижаясь сам.

После слов Хэйбена Тони принялся громко хихикать, представляя в голове различные картины того, как и Хэйбен после столь громких самовлюблённых слов огребает от мамуленьки не меньше, чем Торн. Причина? А она не была важна, когда сама картина и ощущения злорадства были вещью в себе и по-своему приятны. Однако вскоре его громкие хихики были прерваны тем же самым Хэйбеном, который что-то услышал. Тони вот ничего не слышал, да и признаться, ему плевать было, если что-то в округе происходило. Гораздо интереснее было то, что происходило внутри камней, потому что внезапно объявился Эварис. Хотя внезапным его появление вряд ли можно было назвать, учитывая, что куда бы сиблинги ни ходили - Жадина тут как тут объявлялся, ставя на каждом из своих братьев и сестре метки.

Но это была не единственная проблема с Эварисом. У него была какая-то особая привязанность к Киарану, что Тони лично всегда смущало, потому что нередко львёнок ощущал затылком, что кто-то прожигает его взглядом. И он был поставить жопу, что это было дело рук... ну, или точнее глаз именно Эвара.

Вот и сейчас он зачем-то схватился за бедолагу Ки, а потом с помощью Тони, что невероятно сильно разозлило юного льва, забрался наверх.

- Фу, лапы вонючие убери, придурок! - возмутился толстяк на Эвариса, проводив того недовольным взглядом обиженного слона. И если сначала тони хотелось вцепиться в горло этому гиперактивному фрисби, порхающему из стороны в сторону по камням, то как только Эвар спрыгнул, Тоничка расплылся в самой коварной ухмылке, которую он только мог изобразить в свои пять с гаком месяцев, - Хэйбен прав. Они все там умрут. И если не сами, то мама их потом прибьёт, хи-хи.

Однако триумф Глаттони был прерван внезапным покушением. Романтично и очень по-книжному, если не принимать во внимание тот писк, которым чуть ли не оглушил всех своих братьев в округе Иршия, когда попытался изобразить злость. Ухмылка тут же испарилась с морды Тони, а выражение её сменилось искренним недоумением, которое львёнок обратил на своего завистливого братика. Как только Ши попытался атаковать, Глат тут же сделал спокойный шаг в сторону, из-за чего брат позорно промахнулся и упал. Тони не смог сдержать громкого смеха, конечно же.

- Да ты сам себе всё портишь, посмотри на себя!! Ха-ха, ох... - от такого долгого смеха и напряжения мышц Глаттони аж задыхаться постепенно начал, из-за чего пришлось пытаться успокаиваться. Бить Иршию в ответ ему не хотелось - уж больно жалким и без этого был его братик, поэтому как только ребёнок успокоился, он по-актёрски смахнул толстым пальцем выступившую от веселья слезу, после чего лишь одарил Иршию самодовольной ухмылкой победителя.

Львёнок спрыгнул вниз. Дэйирис не шелохнулась, продолжая внимательно наблюдать за незнакомцем. Её взгляд задержался на чрезвычайно густой шевелюре, что выглядела крайне непривычно на столь юном львёнке. Парнишка был крепко сложен, насколько можно было разглядеть в темноте ночи, но ростом был немного ниже Ириски, что позволяло зеленоглазой смотреть на него снизу-вверх в прямом смысле. Заданный вопрос был проигнорирован, но гневаться и высказывать своё возмущение Ирис не спешила. По мере приближения львёнка запах Нишки становился куда сильнее. Но безумица, как и её отец, чужих детей на дух не переносила. Не нужно быть гением, чтобы предположить очевидное: перед Дэйирис вполне мог стоять сейчас один из сыновей Нишки. Даже пронзительно-зелёные глаза, пускай и разбавленные другим цветом, казались львице точно такими же, как у её приёмной матери.

— Вовсе нет, — наконец откликнулась светлошкурая, отвечая на один из вопросов незнакомца. Почему-то она медлила с прямым вопросом, а не знает ли этот паренек такую серошкурую взрослую самку с емким именем Нишка. И чем дольше Ирис наблюдала за львёнком, тем сильнее уверялась в своем предположении, и тем больше росла её надежда вот-вот встретить маму.

— Моё имя Дэйирис, — зеленоглазая инстинктивно приосанилась, представляясь. Безупречные манеры преследовали её с самого рождения и никакое общество и воспитание не сумело исправить этого. — Но мои родичи называли меня Ирис, — добавила юная самка, после краткого обдумывания решив позволить незнакомцу такое обращение к себе, ведь паренек не грубил ей и не оскорблял, да и вероятное родство с Нишкой добавляло ему немало очков.

Дальнейший диалог двух львят, который только-только начал зарождаться, был беспардонно прерван другим детёнышем, что ранее стоял на вершине каменного круга, но до сего момента Ириска не замечала ни его, ни второго львёнка на камнях. Теперь же светлошкурая имела честь лицезреть новое действующее лицо буквально перед своим носом. К слову, новенький оказался хоть и без внушительной густой чёлки на макушке, но размерами не уступал предыдущему собеседнику Ириски. А вот манерами от него даже не пахло. Совсем.

— Ты что, дев-вчонка? — выпалил наглец, со своеобразным шипением растянув последнее слово. Зеленоглазой такой тон совсем не понравился, она бы с удовольствием проигнорировала этого чудика, но... Манеры!

— А ты наблюдательный, — сообщила Дэйирис, окинув долгим внимательным взглядом странного на вид паренька. Запах приёмной матери был и на его приглушенно-песочной шкуре, и несмотря на отсутствие черт Нишки во внешности мальца, Ирис видела безумицу в горящих змеиных глазах, в диковато вздыбленной шерсти, в повадках. Для большинства зверей Нишка была одной из многих львиц, и лишь немногие видели её тёмную сторону. Ту, которую сейчас отчаянно напоминал Ириске новый львёнок. Она бы с уверенностью сказала, что этот парень похож на сына Нишки гораздо больше, чем любые серые и зеленоглазые львята.

Юная львица, вдоволь насмотревшись на парнишку-змею, чуть подалась назад, аккуратно переставляя лапы по промерзшей земле и отходя в сторону, чтобы видеть обоих львят. В это же время ей будто бы почудился некий приглушенный треск в направлении вниз по склону, но обернувшись и пристально оглядев молчаливую безжизненную гору, Ирис ничего подозрительного не обнаружила.

— Как я уже сказала, моё имя Дэйирис, — зеленоглазая строго посмотрела на парнишку с песочной шкурой, даря тому немой упрек за столь бесцеремонное вторжение в чужой разговор. — Я пришла в эти земли давно вместе со своей семьёй, и так случилось, что моя мать пропала. Пару часов тому назад мой дед решил, что ему наскучило быть нянькой, и отправил меня на поиски здешнего прайда. Прайд мне пока найти не удалось, но… — Ирис замялась, не зная, как отреагируют незнакомцы, если они и вправду окажутся детьми безумицы, на пополнение в своей семье. — Я оказалась здесь, потому что почуяла запах своей матери. Она взрослая львица, с очень тёмной серой шерстью и такими яркими-яркими зелёными глазами. Её зовут Нишка.

Громкий треск, раздавшийся уже намного ближе, заставил Ириску резко повернуть голову, широко распахнув глаза. Нестройные ряды редких деревьев по-прежнему были одиноки, но на этот раз светлошкурая не собиралась так быстро терять бдительность.

— Там кто-то есть, — с затаенным страхом прошептала Ирис, переглянувшись со львятами. Удача долго сопутствовала ей, отгоняя хищных птиц и прочее кровожадное зверьё, но так не могло продолжаться вечно. Успеют ли они добежать до каменной ограды, если заметят опасность?

Отредактировано Дэйирис (25 Мар 2018 12:24:33)

Да, она была девчонкой. Но стоит заметить какой.

Незнакомая львенка не отшатнулась от него, стоило Эварису беспардонно втиснуться между ней и Торном. Это его если не смутило, так удивило наверняка, ибо он уже давным-давно привык к Лолите, что шугалась от любого чересчур громкого звука. Которые он, Эвар, в жаре разборок производил огромное количество. А сестра вообщем-то была единственной "девчонкой", что Алчность видел за свою жизнь.
Нишку он записывал в совершенно отдельную категорию - мама - в которой она пребывала в гордом одиночестве, но все же, сравнив реакцию этой чужачки с реакцией матери, он пришел к выводу, что они намного больше похожи, нежели если сравнивать с Лолитой.

А вот дальнейшие действия самки удивили Эв'иса: она представилась. Нет, не то что бы это было что-то совершенно ненормальное для него, просто что-то новое. Они жили ввосьмером - семеро Грехов и Нишка - с самого его рождения и все изначально знали как и кого зовут. Логично было, что для кого-то чужого эта информация, собственно сами имена, были недоступны, но об этом Змей даже как-то не задумывался.
Вон, еще что-то смотрит как-то требовательно, наверное надо просто за ней повторить.

- Эварис-с, - лаконично вставил в паузу львенок и непроизвольно кивнул. Хм, возможно все-таки он не так безнадежен и взяв парочку уроков, сможет научиться этим самым манерам.

После этого Дэйирис (как же славно это имя будет тянуться, когда Жадность сам произнесет его вслух) начала о чем-то подробно рассказывать, но внимание на себя переключил Торн, что так не кстати решил потолкаться и напомнить кто тут из них самый вспыльчивый.

- Я вообщ-ще-то пытался тебя защ-щитить, олух! - впрочем, песочный тоже не отставал.

Да и вообще, действительно, каким бы собственником и жадиной он не был, но все же недавний его импульс кинуться закрывать брата от неведомой угрозы был максимально искренний. Все же вторая по важности вещь, которую вдалбливала им постоянно Нишка была о том, что семью надо защищать.

"Семью...", -  подумал об этом Эвар ровно в тот момент, когда Ирис (до этого сокращения он додумал уже сам) поведала одну очень важную деталь. Ее матерью так же, как и их всех остальных, была Нишка.

Впрочем, сразу Змий в это не поверил. И вправду, с первого взгляда на маму она была не особо похожа. Но после его рассуждения запнулись об то, что он то, собственно, тоже внешностью вышел не особо в родительницу, а вот с этой Дэйирис как раз таки они похожи.
И пусть это и было на деле обычным совпадением, оно стало достаточно веским основанием, чтоб ей поверить.

Что же, стало быть их на одного больше. Тем же и лучше - не придется маму уговаривать, она и так оставит эту девочку с ними... Наверное.

После этого события вновь начали стремительно развиваться, в окресностях, помимо уже-не-чужачки, оказался кто-то еще. Эварис заметил это ничуть не позже, чем Ирис, из-за чего вновь мгновенно напрягся.
Но, в отличии от Торна не для того, чтоб начать обороняться, а что бы прикинуть дальнейший план действий. Сейчас, когда ярость после побега Киаран улеглась, в дело включилась невозмутимая флегматичность. Она, пусть и не так часто в компании сиблингов, но все же была в характере Эвариса.

- Торн, ты кон-нечно вес-сь такой огромный  - "не такой, естественно, как Тони" - и волос-сатый - "на зло Иршу" - но ес-сли это не мама, то лучше быстрее беж-жать к камням.

После, правда, взяв паузу он добавил.

- Ос-собенно если это мама, луч-чше возвращ-щаться, - а вот и первая вещь, о которой постоянно говорила Нишка. Если выйти за пределы логова, то лучше уж надеется, что найдет их кто угодно, но не мать.

Конечно, они могли и не успеть добежать, да и не преодолеть банально ограду, но все же если один подсадит остальных, а потом они помогут забраться уже ему, они могли попробовать.
Но пока Торн и Дэйирис не бежали к дому, с места не сдвинется и Эварис. Кто он такой, чтобы бросать семью один на один с неизвестностью?

Отредактировано Эварис (15 Май 2018 18:09:42)

— Ты мне омерзителен своим жиром! Своей огромной, такой большой шкурой, такими складочками, таким тёплым мехом! Арррррр! — рычал Иршия, глотая поднятую самим же собой пыль после крайне неудачного недонападения. Естественно, что он даже и не сдвинул бы толстяка с места, но сам факт нападения, яростной драки! И вот вновь и вновь он, как худший из бойцов, лажает. И лишь Лолита подала свой слабый голос из угла пещеры, справившись о его, Иршии, самочувствии. Ну хоть кого-то волнует его хлипкое самочувствие. Но Лоли ошибалась в одном — Ирш никогда не считал мысли более важными, чем физические ощущения, ставя своей целью именно чувства внешние, а не внутренние.

Простым языком, если Иршии было фигово, он старался делать так, чтобы вокруг фигово было всем. А уж тем более тем,  из-за кого было фигово ему. В общем, месть застилала Зависти глаза, параллельно с тем он всё больше и больше загонялся по поводу того, что каждый из его близких в чём-то превосходит забияку. Он всё ещё не простил братьям тот факт, что они выбрались наружу, никогда в жизни не простит Хэйбу то, что он родился первым и уж точно никогда не сделает поблажку Лолите за то, что она одна девчонка среди них! Бушевавшая в тщедушном теле зависть попросту распирала львёнка, и он, не обращая никакого внимания на чьи-то еле слышные слова там, за камнями, на причитания сестрёнки и шипения Кира, который беззастенчиво подначивал старшего братца, на этот раз целился куда точнее. Жирдяй аж трясся со смеху, и все его жирные складки подрагивали в такт. Это было лучше время для нападения, и Зависть целился снова в ухо — ведь его куда легче оторвать. И, когда ты прыгаешь к уху, всегда есть возможность расцарапать морду с глазами!

> Восточное подножье

Пыхтя и чертыхаясь сквозь сжатые зубы, Нишка волочила огромную тушу окапи вверх по горе, всё дальше и дальше уходя от подножья. Крупные размеры добычи весьма мешали скорости передвижения, но львица не жаловалась: она была достаточно сильной, чтобы суметь перетащить ношу без передышек, а целая туша взрослой, здоровой окапи позволит реже покидать логово в поисках пропитания. Да и грешники с каждым днем требовали всё больше мяса. Львица сумрачно думала, что дни, когда ей удавалось сдерживать ораву дьяволят в безопасном далеком логове, уже подходят к концу. Скоро они наверняка сумеют самостоятельно выбраться наружу, несмотря на строжайший материнский запрет, что эти запреты любознательным детёнышам, чьи лёгкие головы наверняка жаждут приключений. Но вести своих драгоценных львят в какой-то прайд, которого здесь и в помине не было, когда Нишка только ступила на северные земли? Доверить их защиту паре-тройке ленивых сплетниц, которые только и умеют что греть бока на солнце, и чхать хотели на чужих детёнышей, а самой в это время надрываться на охоте, чтобы прокормить местного альфа-самца, которого она знать не знает? Нишка побывала в жизни всего в двух прайдах, и оба оставили не самые приятные впечатления. В одиночку ей было проще.

Хотя окапи не доставляла неудобств своей тяжестью, несколько остановок во время пути безумица всё же сделала, чтобы удостовериться в отсутствии нежелательных гостей. Пронзительные зелёные глаза внимательно оглядывали местность, ловя каждый шорох и каждое движение. Лёгкий ковёр из искрящегося белого снега покрывал собой землю, и хотя Нишку на таком фоне можно было запросто заметить издалека, это также давало ей возможность заранее увидеть посторонних. И чем ближе львица подходила к тайному логову, тем выше был шанс, что она не просто прогонит возможного гостя, а убьет его. Охота на окапи была настолько простой, что совершенно не измотала Нишку, а потому та была полна сил и решимости в случае чего защитить тайну логова грешников.

Лес казался одинаковым: молчаливые редкие стволы деревьев, которых становилось всё меньше по мере подъема в гору, царящая тишина, лишь изредка нарушаемая птицей или неосторожным зверьком. Здесь вполне можно было заблудиться, если не знать дороги, но Нишка шла уверенно, подмечая свои ориентиры среди неприметных деревьев и одиноких кустарников. Здесь практически не было запахов, звери предпочитали селиться ближе к долине, и это было ещё одним знаком, чтобы Нишка удостоверилась в отсутствии чужаков. Так было всегда. Но не сегодня.

Львица бесшумно остановилась, аккуратно отпуская истерзанную клыками ляжку окапи, змея тоже замерла, наблюдая за подругой, но не рискуя спрашивать и прерывать тишину. Нишка медленно повернула голову, оглядывая по-прежнему безмолвный неживой лес, и в глубине её ярких глаз заплескалось бешенство. Не весёлое безумие, вовсе нет, а мрачная жестокая решимость отыскать чужака и ни за что не дать ему уйти. Ведь в воздухе отчетливо витал незнакомый запах, которого здесь определенно никогда не было. Не говоря ни слова, Нишка вновь ухватилась за ногу окапи и потащила добычу дальше. Здесь запах был слаб, а рисковать оставлять свою ношу на полпути ради того, чтобы надрать задницу какому-то проходимцу, львица не собиралась.

Запах говорил о том, что незнакомец двигался точно к логову, а полузаметенные следы на снегу указывали на детёныша, едва ли намного старше самих грешников. Удовлетворенно поглядев на след, Нишка позволила себе мрачно ухмыльнуться, предвкушая сладкую расправу над бедным заплутавшим львёнком. Не туда ты свернул, малец, ох не туда. И твои родители никогда не найдут тела, снег к тому времени окончательно сметет все следы, а ветер унесет с собой запахи. Если у заблудившихся глубоко в горах детёнышей вообще есть родители.

Когда уши безумицы дернулись, уловив негромкие разговоры впереди, что отлично разносились по пустому и обычно тихому лесу, она шепотом приказала змее охранять тушу окапи, а сама двинулась дальше, переходя от дерева к дереву и прячась за кустарниками, чтобы скрыть своё приближение до последнего. В какой-то момент львица наступила на ветку, скрытую снегом, отчего та издала громкий резкий хруст, а разговоры тотчас же понизили громкость, но прячущегося за уродливым кустом львиного силуэта никто из детёнышей не заметил. Зато Нишка, подобравшись уже очень близко, могла видеть две очень хорошо знакомые шкурки, в которых без труда узнала своих сыновей, рядом с которыми непозволительно близко стоял львёнок-смертник. С такого расстояния детально разглядеть морду чужака безумица не могла, да и ни к чему ей это было. На краткий миг метнувшись вверх, внимательный взгляд выловил темную, практически черную шерстку на вершине каменной ограды. Разумеется, самые непоседливые из сыновей сумели найти выход наружу. С ними Нишка разберется позже. А пока…

Низкий гортанный рев разбил воздух, сопровождая резкий прыжок львицы из кустарника прямиком в сторону троицы львят. Ошарашенные неожиданным рыком, те не успели как следует среагировать на стремительно приблизившуюся разъяренную мать, а Нишка в свою очередь не стала церемониться, занося лапу, чтобы отшвырнуть своих детей прочь с дороги. Сперва одного, затем второго, не выпуская когтей, чтобы не навредить им. Покатились ли парнишки кувырком или просто были грубо отпихнуты, львица не смотрела, ведь следующим делом она крепко прижала незнакомого детёныша к покрытой снегом траве, с утробным рычанием нависая сверху и капая слюной из оскаленной пасти. Она готова была убить. Она так думала всю дорогу до логова с того момента, как впервые учуяла чужой запах.

Увидеть пронзительно знакомые разномастные подпалины вокруг испуганных прозрачно-зелёных глаз она была не готова. Нишку накрыло двойственным ощущением, она смотрела в морду незнакомого детёныша и понимала, что знает его… её.

— Нишка, стой!

Один отчаянный крик — и оскал исчез, будто его и не было. Нишка отстранилась, широко раскрыв глаза и ощущая себя так, будто получила хороший удар по черепушке. Она как будто смотрела на призрак из своего прошлого, призрак маленькой девочки, что остался в памяти вместе со всадниками, и львица никак не была готова увидеть эту девочку здесь, в своем тайном логове. Наверное, ошеломление было написано на морде Нишки, потому что светлошкурый львёнок, осторожно поднявшись с земли, подал тихим дрогнувшим голосом:

— Ты меня помнишь?

— Ирис, — неверяще выдохнула Нишка, и этого оказалось достаточно, чтобы львёнок напротив издал рваный всхлип, прежде чем крепко прижаться к серой шерсти безумицы. Последняя медленно подняла лапу, проводя по светлой шерстке приемыша и убеждаясь, что это не призрак и не видение.

— Мама, — снова всхлипнула Дэйирис, почувствовав лапу на своей шерсти. Нишка лишь поглаживала, успокаивая, взгляд её привычно блуждал по окрестностям, но чувство тревоги успокаивалось, ведь кроме Ирис здесь чужаков больше не было. Только когда сыновья попали в поле зрения, львица вдруг вспомнила, о чем должна была спросить с самого начала.

— Савир шел за тобой? — пожалуй, тон её голоса мог прозвучать резковато для первой встречи спустя столько времени, но Нишка знала, как сильно её драгоценный папенька не любил её детей, и не могла рисковать.

— Что?.. Нет, он покинул меня, — отстранилась Дэйирис, но не отошла от матери, — Он думал, что ты родила меня, и долгое время заботился, даже начал учить охотиться. И, понимаешь, я просила его если не разыскать тебя, то вернуться за братьями, но Савир и слышать о них не хотел. И вот пару дней тому назад я призналась, что ты приютила меня однажды. Савир сразу ушел, но отправил меня на поиски прайда, что обитает в долине. Прайд мне найти не удалось, но я пошла в гору и оказалась здесь. И, Нишка… — Ирис на миг замялась, — тебе следует знать. Я была на склоне горы, когда окрестности вулкана вспыхнули огнем. Там, где мы жили прежде. Все земли были охвачены пожаром. Никто бы не выжил…

Нишка упрямо вздернула голову, смотря на призрак матери вдали, что насмешливо покачивал головой. Ирис не решалась сказать словами то, что её беспокоило, но оно и не требовалось, безумица и так понимала. И, как и её мать, считала это полнейшей чушью.

— Что за вздор, — протянула зеленоглазая, обхватывая лапами мордочку приемыша и ласково глядя в глаза, — Пожар — это такая ерунда для моих сыновей. Они демоны, чтобы прикончить их, нужно что-то посерьёзнее огня. Я знаю, что они живы, я чувствую это.

Возражать Ирис не стала, только печально улыбнулась и, когда Нишка отпустила её, кивнула в сторону грешников.

— Ах да, вы уже успели пообщаться, — на морде львицы вмиг расцвела широченная улыбка, будто младшие дети были её ценнейшими экспонатами на выставке и она с гордостью демонстрировала их окружающим, — Они мои сыновья. Родились чуть менее полугода назад. И я совершенно точно уверена, что запрещала им покидать логово в мое отсутствие.

В один неуловимый миг широкая улыбка Нишки стала чуть более недоброй.

Отредактировано Neeshka (4 Июл 2018 21:34:08)

Дэйирис широко раскрытыми глазами всматривалась в молчаливый лес, раскинувшийся вокруг горного логова. Треск, так сильно настороживший юную львицу вот уже два раза, более не повторялся, как не было и никаких других звуков, способных намекнуть на присутствие кого-либо ещё. Лишь копошение и говор львят за каменной оградой неподалеку. Бросив быстрый взгляд на нагромождение серых валунов, Ирис предположила, что каменная стена сплошная и не имеет прорех, иначе зачем львятам взбираться на самый верх, чтобы очутиться снаружи? Следовало бы задаться вопросом, как они вообще оказались за камнями все вместе, но Ирис не нужно было гадать. Это было так в стиле Нишки.

На мгновение зеленоглазая задумалась, а не рвануть ли за каменную ограду, к остальным львятам, ведь там наверняка спокойнее, чем в окружении мрачного тихого леса. Но валуны казались настолько огромными по сравнению с ростом самой Ирис, что она гадала, как львята вообще сумели выбраться. Зная Нишку, та наверняка постаралась убрать все возможные способы покинуть логово для детёнышей. Взрослой львице, может даже подростку, не составило бы труда перепрыгнуть высокие камни, но для львят, коими являлись Дэйирис и двое её новых знакомых (братьев?) то была непосильная задача.

— Держись ближе, — подал голос темношкурый парнишка, становясь так, чтобы прикрыть Ирис. Последняя только ошарашенно моргнула. Львёнок, чьего имени она даже не знала, в первую очередь полез защищать её. Её, незнакомую девчонку, с которой поговорил от силы пару минут, а не собственного брата. Или на темношкурого так подействовали слова о вероятном родстве? Не то чтобы Ирис возражала, ведь попасть в чьи-то когти ей совсем не хотелось, но сама она поступила бы иначе. Савир и Нишка учили защищать свою семью, вот только два львёнка за пределами каменной ограды пока не были семьей Дэйирис. Одного лишь предположения родства, пускай даже очевидного, было всё же недостаточно, чтобы рисковать своей шкурой. Как хорошо, что защитник Ириски считал иначе.

— Торн, ты кон-нечно вес-сь такой огромный, — послышался характерный шипящий голос Эвариса. Выходит, парнишка с темной шкурой и желто-зелеными глазами — Торн. Предложение змееподобного львёнка как можно скорее бежать к логову растворилось в воздухе, наверняка он и сам понял, что затея провальная. Им не перебраться через нагромождение камней, это понимала вся троица испуганно жавшихся друг к другу львят. Но что-то насторожило Ириску в словах Эвара. Тот был прав в том, что нужно искать укрытие, как и в том, что за непослушание Нишка ох как рассердится. И всё же…

Мама. Вот что было не так. Про зеленоглазую бестию говорила Дэйирис ранее, теперь Эвар произнес это слово целых два раза, но никто из львят ни разу не заикнулся об отце. Жил ли он с ними или же остался лишь в воспоминаниях Нишки, как было с отцом всадников? Ирис этого не знала, хотя и предполагала последнее, вспоминая своих братьев. Встречаться с отцом семейства ей сейчас хотелось меньше всего, ведь если Нишка знала приемную дочь, то для её партнера Дэйирис будет незнакомым детёнышем, от которого следует немедленно избавиться…

Львиный рёв, неожиданно поразивший округу, заставил Ирис оцепенеть от ужаса. Низкий, гортанный рык, раздавшийся совсем рядом, и его обладатель находился так близко, что Дэйирис не успела отреагировать и рвануть наутек. Серошкурая львица в мгновение ока выскочила из ниоткуда, пока в ушах детенышей звучали отзвуки её яростного рёва. Двумя крепкими ударами она отшвырнула новых знакомых Ириски по сторонам, а начавшего было пятиться сверлошкурого детёныша с утробным рычанием повалила на промерзшую землю, заставив больно стукнуться лопатками и затылком. Огромная лапа с недвусмысленно выпущенными крючковатыми когтями тяжело покоилась на груди Ирис, сдавливая легкие и лишая всякой возможности выбраться. В нос ударил запах крови, и, внутренне умирая от страха, Дэйирис подняла взгляд. Прямо над её головой нависала оскаленная пасть с внушительными клыками, из которой тонкой вязкой ниточкой тянулась слюна. Серая морда львицы была неряшливо испачкана кровью, а когда взгляд Ириски скользнул выше, её прозрачно-зелёные глаза встретились с пронзительно-салатовыми. В последних плескались ярость и бешенство.

Нишка.

Ирис много думала о том, как произойдет их с матерью встреча. Что они скажут друг другу, каким радостным будет это событие. Но сейчас её глотку словно сдавило невидимой лапой, она смотрела прямо в глаза безумицы и не могла произнести ни слова. Лишь когда серошкурая самка, не признав приемыша, занесла лапу, Ирис очнулась.

— Нишка, стой! — вскрикнула зеленоглазая, зажмурившись и ожидая болезненного удара в любой момент. Давление на груди вдруг исчезло и, приоткрыв глаза, Дэйирис взглянула на ошарашенную самку, с морды которой бесследно сползли тот гнев и ярость, что были там ещё мгновение назад. Нишка молчала, и её широко раскрытые глазищи вкупе с выражением морды неприятно кольнули Ириску мыслью, а помнит ли мама её вообще… Поднявшись на лапы, светлошкурый детёныш осторожно сделал шаг вперёд. — Ты меня помнишь?

— Ирис, — тут же выдохнула безумица. Ирис же, частично из-за пережитого только что страха, частично из-за радости долгожданной встречи, вдруг тихо всхлипнула и рванула к львице, изо всех сил прижимаясь к теплой шерсти и желая больше никогда не отпускать маму. Они снова вместе. Ирис наконец нашла свою маму.

— Мама, — снова всхлипнула Дэйирис, когда лапа безумицы осторожно коснулась её шерстки, осторожно и мягко поглаживая. Ирис давно не чувствовала себя такой счастливой, все бедствия и трагедии сейчас казались такими мелкими и незначительными, они словно остались в прошлом, а с теперешнего момента началась совсем новая жизнь…

Из мира мечтаний притихшую Ириску вырвал резкий голос матери.

— Савир шел за тобой? — поинтересовалась безумица, и светлошкурая нехотя отстранилась, чтобы взглянуть той в морду.

— Что?.. Нет, он покинул меня, — вспомнив белоснежного сурового льва, что стал ей дедом, озадаченно протянула Ириска. Но стоило ей вспомнить, как “весело” закончилась предыдущая встреча Нишки с отцом, как резкая смена настроения безумицы стала понятной. — Он думал, что ты родила меня, и долгое время заботился, даже начал учить охотиться. И, понимаешь, я просила его если не разыскать тебя, то вернуться за братьями, но Савир и слышать о них не хотел. И вот пару дней тому назад я призналась, что ты приютила меня однажды. Савир сразу ушел, но отправил меня на поиски прайда, что обитает в долине. Прайд мне найти не удалось, но я пошла в гору и оказалась здесь. И, Нишка… — Ирис на миг замялась, сомневаясь, стоит ли говорить печальную правду. Куда проще было жить, думая, что всадники где-то в саванне и они встретятся в будущем, нежели видеть страшное бедствие, из которого выбраться казалось нереальным. — Тебе следует знать. Я была на склоне горы, когда окрестности вулкана вспыхнули огнем. Там, где мы жили прежде. Все земли были охвачены пожаром. Никто бы не выжил…

Какую реакцию она ожидала? По правде говоря, любую, ведь это же Нишка. Обычная львица после столь скорбных вестей наверняка бы потускнела мордой, расстроилась, даже если предполагала бы чудесное спасение её первенцев из горящего ада. Могла бы даже зарыдать или закричать, выплескивая эмоции и боль. Нишка же улыбнулась. Обхватив мордочку Ирис лапами, безумица с приподнятыми уголками губ и ласковым взглядом объяснила приемышу, почему считает всё сказанное первостепенной чепухой. Причем с таким выражением, будто объясняла совсем неразумному детёнышу элементарные вещи, которые знают все. Ирис печально улыбнулась, но возражать не стала. Если у Нишки такой способ переживать плохие новости, то пускай. У них было ещё много тем для обсуждений, и, как только мать отпустила голову Ириски, та первым делом кивнула на двоих парнишек, вопросительно приподняв брови. Улыбка Нишки стала ещё шире, расползаясь почти что до ушей.

— Ах да, вы уже успели пообщаться. Они мои сыновья, — промурлыкала Нишка, её морда приобрела одновременно ехидное и гордое выражение, — родились чуть менее полугода назад. И я совершенно точно уверена, что запрещала им покидать логово в мое отсутствие, — под конец фразы голос безумицы вдруг переменился, растеряв практически все весёлые нотки и зазвучав куда более зловеще.

— Правда? Мне-то показалось, что они достаточно взрослые, чтобы не сидеть взаперти целыми днями, — прохладно откликнулась Ириска, приобретая своё привычное манерно-аристократическое выражение. Миновали те дни, когда Нишка могла напугать приемыша одними лишь словами да недобрым огоньком в глазах.

Заслышав голоса братьев и загадочной (пусть и явно маленькой) незнакомки, Лолита насторожилась. Но не то, чтоб ей было интересно, что же там происходит. Она скорее ожидала подвоха и трагического конца. Всей оравы детей, что называют этот грот своим домом. "И тюрьмой," - вздохнула Лоли про себя. Сейчас незнакомка обернется коварной гадюкой и сожрет их всех. Конец истории. Но Лолите не было страшно. Ей было абсолютно все равно.

— Ирис.

Лолита встрепенулась, узнав голос матери. Значит, она пришла за ними! Их защитница, их страж.

- Вы слышали? Мама все-таки здесь! - на секунду Лоли начала звучать даже радостно, но затем её голос и выражение мордочки снова сменились на привычно апатичные и печальные тона. - Теперь братишкам не поздоровится, ведь мама говорила не выходить...

И даже вопрос "Что за Ирис?" не звучал в голове у Лолиты так, как звучали очередные левые абсолютно нереальные мысли. Девочка поначалу хотела подойти поближе к выходу из грота, чтобы разглядеть, что же там происходит, но потом решила остаться на своем месте где-то в уголке пещеры за спинами тех, кто ещё остался в гроте. Наоборот, Лолита даже залезла подальше ото и отрешенно пустила взгляд в стену. Которая была такой же интересной, как её жизнь.

Никакой красоты, даже печальной, Лоли уже не могла найти в их доме, который стал подросшим детям картонной коробкой почти без окон и дверей. А это делало и без того унылую жизнь девочки ещё более унылой и безвкусной. Свое бесполезное время в этом мире она смаковала звуками, доносящимися с улицы, и мыслями о внешнем мире, полном холода и странностей. Сколько всего, должно быть, там растет и живет, чтобы потом просто умереть, удобрив своей плотью землю, которая затем породит новую такую же бренную жизнь, за который опять последует смерть.

- Спятили! - вскрикнула Лолита, увидев (и заодно услышав), как Иршия затевает драку. - Мама убьет вас обоих, когда увидит, что вы друг друга поранили! Не приближайте смерть!

Девочка, заметив, как братец со всей дури летит в стену, тут же отпрыгнула и  забежала за спину Глаттони. За таким большим толстошкурым братом бояться обычно нечего. Пуленепробиваемый.

- Вот видишь, что происходит...

Эварис пристально смотрел вперед, выйдя чуть вбок от Торна, готовый в случае чего прикрыть собой и брата, и сестру. Пусть и дать полноценного отпора настоящей опасности у него вышло бы, но он мог попытаться хотя бы выиграть время для своих, чтобы те сбежали. Они ведь могли убежать и от взрослого льва, верно?
По крайней мере так надеялся сам змей, неотрывно смотря вперед и ожидая того, кто должен был появиться из горного сумрака. Его пушистых хвост нервно бил львенка по песочным бокам, выдавая его напряжение.

И вот, спустя казалось вечность, по лесу разнесся громогласный рык, от которого Алчность даже вздрогнул. Напрягшись всем телом он, тем не менее, не ожидал мощного удара, так что едва не полетел из-за него в сторону. Но все же поймав баланс в самый последний момент, он только проскользнул по заледеневшему камню, оставляя на нем неглубокие царапины от когтей.

— Торн! Дэй-ирис-с! — он крикнул это, мотнув головой и подбегая обратно к тому месту, где и разворачивались основные события. Когда же Змий пришел в себя и смог трезво оценить ситуацию, он ненадолго замялся в замешательстве.

"Если она наша сестра, то почему мама на нее напала?" — он подозрительно прищурился, оглядывая то мать, озлобленную и готовую размазать эту разноцветную девчонку по камням, то испуганную почти до седин Ирис.
Но после, все постепенно начало вставать на свои места.

Нишка просто не узнала своего детеныша, но после того, как она окликнула ту по имени, лицо серошкурой поменялось в выражении.
Поняв, что семейная драма благополучно была предотвращена, Эварис заинтересованно повернул голову на бок и уселся недалеко от самок, внимательно за ними следя. Довольно скоро их эмоции поутихли, Дэйирис отпустила маму из объятий и они заговорили.

"Савир... Кто это?" — Змий тщательно вдумывался в каждую сказанную фразу, ибо происходящие разборки привносили в его жизнь много новой и полезной информации. Нишка прекрасно справлялась с тем, чтобы ее дети почти не контактировали с внешним видом - сегодняшняя вылазка за ограду была лишь случайностью.
Тем не менее озвученное матерью имя совершенно ничего ему не говорило. Он знал, что их отца зовут Бэрри, знал имя бабки и кажется еще пачку парочки другой имен...

Нахмурившись, Жадность старательно старался вспомнить о том, что же вообще рассказывала им Нишка об их семье, помимо той, что жила с ним с самого начала. Воспоминания были размытые, то ли от того, что было это относительно давно, то ли просто Эварис плохо запомнил.
Но он точно знал, что что-то подобное - про семью за пределами тайного логова - Нишка им рассказывала.

— Он думал, что ты родила меня, и долгое время заботился, даже начал учить охотиться. И, понимаешь, я просила его если не разыскать тебя, то вернуться за братьями, но Савир и слышать о них не хотел. И вот пару дней тому назад я призналась, что ты приютила меня однажды.

Вспомнилось. Нишка действительно говорила им о том, что они всемером — не единственные ее дети. Что где-то там далеко должны были жить четверо их старших братьев и сестра, и что когда-нибудь они обязательно познакомяться. Конечно, все еще оставался вопрос, почему Ирис считается им родней, если уж Нишка не рожала ее, но этот момент Змий опустил и предпочел спросит позже.
Он обязательно спросит, но потом.

После наконец-то упомянулись те самые братья, какая-то горящая гора, которая была преподнесена (уже совершенно точно) старшей сестрой как что-то плохое. Нишка же, то ли не понимая, что вести плохие, то ли сама так не считая, снисходительно потрепала ее по щекам.

— Какие ещё сыновья? Мы твои сыновья!

Торн наконец-то подал голос, на что Эв'ис тоже поднялся на лапы и бросил в ответ:

— Четвер-ро старш-ших с-сыновей Ниш-шки, дур-рак. Она рас-сказ-зывала нам. Про Дэй-ирис-с тож-же, я вс-спомнил.

— И я совершенно точно уверена, что запрещала им покидать логово в мое отсутствие.

На явный намек матери, что им сейчас не поздоровиться, Эварис с надеждой попытался перевести тему. Вальяжно он подошел ближе к Ирис, обошел ее по кругу, разглядывая со всех сторон. В присутствии матери и в спокойной обстановке наконец-то можно было оценить качество нового трофея, и, удовлетворенно кивнув сам себе, Эварис сел у самых лап матери и протянул:

— Она же ос-станется с-с нами, мам? Пож-жалуйс-ста, она мне нр-равитс-ся.

Таймскип

Если Рэйзор оказалась готова пойти на контакт и завести новых друзей только сейчас, то Хью, в принципе, был готов чуть ли не с первого дня его появления в Братстве... Если не с самых первых дней своих жизни, ага.

И он реально довольно-таки шустро со всеми перезнакомился и сдружился чуть ли не с целой половиной прайда! Вот настолько он был открытым и дружелюбным львёнком по своей натуре. Иии, кажется, он тоже нравился своим нынешним сородичам? По-крайней мере, вежливого, спокойного, в меру общительного и без конца улыбающегося малыша ни разу не прогнали, не отказали в общении. Он как-то сам умудрялся чувствовать, что начинает надоедать собеседнику, и вовремя уходил — чем, наверное, ещё больше располагал к себе. Умел, короче, искать подходы ко всем и вся.

Но была в Братстве одна личность, с которой он всё никак не мог наладить отношения, пускай даже самые поверхностные, уровня "привет — как прошёл день — у меня тоже ничего, ну до встречи!". И это его, признаться, серьёзно тяготило. Ведь Рэйзор, как ни крути, а была теперь частью его семьи. Не просто прайда в целом, а именно, ну... почти что сводной сестрой? Учитывая, что это именно Мериад — мать Хью — принесла найдёныша в Чертог и в дальнейшем присматривала за ней, подкармливая, успокаивая и грея теплом собственного тела. Хоть и не сказать, что Рэйз охотно принимала эту невесть откуда свалившуюся на неё материнскую заботу. Она вообще была довольно, эээ... диковатой. И обычно старательно избегала общения с другими львами, в том числе и с Хью, Мали и Хлоей. Хотя вот Хью, к примеру, ни разу не продемонстрировал какой-то там неприязни, или отторжения, наоборот! Он был только рад её появлению. Разве ж это плохо, завести ещё одну сестричку? И первое время отчаянно пытался с ней сдружиться, всячески показывая свой интерес и желание пообщаться, да только очень быстро понял, что ей самой это не нужно. А Хьюша, как уже говорилось ранее, был довольно тактичным, и быстро по-умерил  свой ребячий энтузиазм, осознавая какой-то частью рассудка, что Рэйзор требовалось чуть больше времени. И спокойствия. Нет, его дружелюбие никуда не исчезло, он по-прежнему искренне улыбался ей при встрече и пытался с ней заговорить, но делал это крайне осторожно и ненавязчиво. А последнее время и вовсе много наблюдал за львёнкой издали, гадая, как бы так всё-таки к ней подступиться. Время-то шло, недели сменялись месяцами, а они всё ещё были чужими друг другу. И это почему-то сильно беспокоило голубоглазого самца. 

Он правда хотел, чтобы этот невидимый лёд тронулся, и чем скорее, тем лучше. Они же всё-таки вместе растут, спят под одним каменным навесом, ластятся к одной и той же матери... а ведут себя как два совершенных незнакомца! Разве ж это правильно?

Так что, в один вечер, когда в отсутствие Мериад подменявшие её няньки попросили Хью, как самого старшего и безотказного, помочь их разыскать хулиганисто "рассыпавшуюся" по округе ватагу его младших товарищей, и в частности снова куда-то воровато заныкавшуюся Рэйз, львёнок, естественно, не стал им отказывать, а решил, что это может быть хорошим поводом. Поводом снова заговорить с сестрой и каким-то образом расположить её к себе. Вот только, если он просто отыщет нашу "дикарочку" и скажет ей возвращаться домой, пока не стемнело, это вряд ли сдвинет ситуацию с мёртвой точки.

А если сделать ей подарок?

Эта идея пришла в голову Хью, когда он уже целенаправленно топал в направлении одного из излюбленных местечек для "пряток" Рэйзор — опять же, он успел неплохо так изучить её привычки, и знал, что она частенько ныкается ото всех в этой тесной, достаточно отдалённой пещере. Были ещё и другие места, конечно; какие-то из них он проверил в первую очередь ещё на пути к этому. Но это, пожалуй, было самым излюбленным. И вот, уже будучи на подходе, Хью на серьёзных щах призадумался, а может, реально ей что-нибудь подарить? И если да, то что именно? Цветок? Да он вроде не в женихи к ней набивался, а просто подружиться хотел. Какую-нибудь красивую ракушку или камень? Но у неё и так уже свои украшения имелись, причем куда симпатичнее простого цветастого булыжника. Что ещё-то можно было... Натурально ломая голову над этой нежданной задачкой, Хью не без опаски оглядел по-вечернему тёмный и потому немного зловещий вход в эту... нору, не нору, расщелину, не расщелину... и осторожно направился дальше, чутко шевеля круглыми, очень пушистыми ушами, силясь уловить хоть какие-то звуки. И уж приготовился было негромко подать голос, заявляя о своём приходе, да вот только Рэйз его опередила, довольно отважно (грозно!) потребовав ответа у незваного гостя. Хью аж замер с приподнятой передней лапой, чуточку струхнув этому решительному требованию... но покорно вышел в тусклое пятно закатного света, как и было "приказано", адресовав малышке извиняющую, такую характерную для него улыбку.

— Это я... Привет, — он встал на небольшом отдалении от Рэйзор, слегка робея, но продолжая старательно тянуть уголки губ в разные стороны. — Извини, если напугал. Тебя, эм... дома ждут, солнце-то уже садится, — львёнок выразительно кивнул в сторону небесного светила, медленно клонящегося к закату. Не самое удачное начало разговора, пожалуй, какое-то чересчур официозное. Не так он хотел с ней заговорить. Но уж как получилось, да. — Ты пойдёшь?

Отредактировано Шайена (31 Май 2023 22:30:52)