>>> Восточная низина >>> Облачные степи >>>

Она и сама не поняла, отчего проснулась, но был тому причиной ужасный сон, полный огня, криков и смерти, или вдруг окутавший её холод — не важно. Обнаружив себя в пещере одну, львица сильно удивилась. Конечно, будь это разгар дня или даже раннее утро, Ари отнеслась бы к своему одиночеству спокойно (она вообще чувствовала себя так, словно готова была проспать несколько суток подряд), однако, судя по видневшимся из пещеры ярким звёздам, усыпавшим небосвод, она проснулась посреди ночи. И… где тогда все? Отсутствие Нари ещё худо-бедно можно было понять, королевские обязанности не знали разделения на время суток и их не заботило состояние правителей, однако куда подевались все дети? Обеспокоенно приподнявшись на передних лапах, львица втянула в себя воздух — она чётко различила запахи Сейлы и Тагора, но совсем не чувствовала Трандуила, Антареса, Эос, Талию и Вакати. И запаха короля тоже.

Сердце вдруг тревожно забилось, хоть, казалось бы, с чего? Безусловно, было очень странно, что не было ни малейшего следа детёнышей и её возлюбленного, хотя ещё вчера вечером они все вместе засыпали в пещере… Но её семья не могла за это время уйти куда-то далеко. Максимум — до границ прайда, и то очень вряд ли. Она могла их отыскать буквально за час, если не быстрее; если почти годовалым львятам что-то и угрожало на территориях их родного прайда, то вероятность столкнуться с такой опасностью была крайне мала, так что переживать, казалось, и не за что.

И всё же что-то её тревожило. Что-то было не так. Иначе.

Она прошла к выходу и наполовину вышла наружу, окидывая Каменную поляну внимательным взглядом с высоты королевской пещеры — внизу сновало несколько сопрайдовцев-полуночников, но никого, кажется, не заботило исчезновение короля и его наследников. Чуть нахмурив брови, Ари принялась осторожно спускаться на поляну, и лишь когда её лапы коснулись каменной поверхности центра логова, она вспомнила — Трандуил погиб. В её памяти всплыло всё: стремительный бег от самого берега Зубери, труп наследника, труп змеи в пасти Хофу. Горе вновь захлестнуло Ари с головой, но лишь ненадолго — с момента гибели крон-принца прошла уже пара месяцев, и рана успела затянуться. Во всяком случае, до такой степени, что больше не приходилось сдерживать слёзы всякий раз при воспоминании о первенце.

Застывшая посреди поляны с занесённой для следующего шага лапой Ари шумно выдохнула и, скорбно склонив голову, направилась в сторону Большой пещеры. Может, остальные львята решили спуститься вниз, чтобы послушать очередную сказку старушки Аджузы? Она заглянула в чёрную дыру общей пещеры, втянула в себя душный воздух, пытаясь отыскать след детей — и никого не обнаружила. Лишь стоило Ари осознать, что среди смешанных ароматов сопрайдовцев нет запаха и ворчливой долгожительницы, как она тут же вспомнила недавнюю вылазку детей и старухи к границам прайда Скара. Гиены в последнее время, похоже, совсем оголодали, если такой огромной толпой решили перейти границу в поисках пищи… Ари болезненно зажмурилась, постаравшись выкинуть из головы ужасную картину растерзанных отпрысков. Слёзы подступили к глазам — эта рана была ещё слишком свежей и незатянувшейся, чтобы так просто принять эту боль.

От сосредоточенных попыток подавить в себе поток стенаний Ари отвлёк шелест кустов, окружавших поляну — каждый раз он возвещал о том, что кто-то из сопрайдовцев вернулся домой. «Нари!» — она обрадованно и с облегчением повернулась на звук, но увидела лишь незнакомую чёрную шерсть; лев поднимался наверх, в королевскую пещеру. Щёлк! — и перед глазами львицы уже стоят сопрайдовцы, сообщающие ей скорбные вести о кончине короля, погибшего в битве с чужаками. Чувства и интуиция, так обострённые во сне, подсказывали ей, что чёрный чужак — их новый король.

У неё не осталось никого. Ни единого родственника, кроме двух выживших детей. Да и выжили ли они? Ари явственно чувствовала запахи Сейлы и Тагора то здесь, то там, но так ни разу и не заметила их белоснежную шерсть.

Темнота ночи постепенно начала сменяться предрассветными сумерками; сопрайдовцы начали просыпаться и выходить из пещеры. Они проходили мимо Ари так, будто её и вовсе не существовало. Их разговоры касались лишь повседневных тем — ни слова о трагичной судьбе королевской семьи. Казалось, никого не волнуют произошедшие события и смерти. Она ещё какое-то время стояла на поляне, переводя взгляд с одного льва на другого; затем попыталась с кем-то поговорить — но получила лишь молчание в ответ, будто была призраком.

Смешанные чувства переполняли её и, не зная, что делать, Ари со всех лап помчалась на склоны — подальше от логова. Ей необходимо было побыть одной.

Тишина склонов, нарушаемая лишь порывами лёгкого ветра, успокаивала. Теперь, когда она вспомнила и осознала, что большая часть её семьи погибла, после того, как она покинула поляну, полную забывших все события львов, Ари чувствовала, что духи её родных где-то здесь. Они не видимы, не осязаемы, но находятся рядом. Стоят бок о бок с ней.

Едва переставляя лапы, львица брела, тяжело опустив голову; кисточка хвоста плелась по земле, собирая пыль. В какой-то момент Ари остановилась и вскинула голову, вглядываясь в усыпанное звёздами небо — они ярко сияли даже сейчас, когда ночь начинала постепенно сходить на нет.

Слова вдруг сами полились из её пасти.

— Кто-то ушёл на дно, — в памяти львицы вдруг всплыла уже почти забытая первая смерть её ребёнка — маленькой самочки, чья шея была обвита пуповиной; малышка задохнулась, не успев сделать и первого вздоха. Если бы только Ари знала, скольких ей ещё предстоит потерять… — а кому-то всё равно, — тяжело вздохнув, она вновь опустила голову и, сгорбив плечи, поплелась вперёд. Куда именно она шла, львица не знала.

— Погрустили — а завтра забыли, будто не были и не любили, — в её голове всё ещё не укладывалось, как их целый огромный прайд — такая дружная, сплочённая семья, каждый член которой всегда готов подставить плечо другу, — мог забыть о существовании Нари и его детей? Как можно было так… просто, беззаботно относиться к смерти сопрайдовца? Короля!..

— Кто-то ушёл наверх, — её взгляд на мгновение вновь поднялся к звёздам, но лишь для того, чтобы уже через секунду снова глядеть лишь на землю под лапами, — то есть ушёл навек…

На морде львицы вдруг появилась улыбка — не лёгкая и весёлая, как можно было подумать, но с оттенком грусти. Особенно радостные моменты их жизни встали перед глазами Ари — разве можно было сдержаться?..

— И следит, улыбаясь, за нами сквозь глаза наших воспоминаний, — она верила, что их души где-то здесь, рядом. Когда-то давно, когда Ари сама была ещё совсем крохой, мать рассказывала ей о том, что погибшие львы не исчезают в никуда, что все звёзды, что светят на небе — это души умерших. Она верила, что и Нари, и Трандуил, и Антарес, и Эос, и Талия, и Вакати, и даже та безымянная малышка, что погибла в первые минуты своей жизни, смотрят сейчас на неё с небес.

— Так пускай наступает холодным рассветом на нас новый день,
Всё останется в этой Вселенной, всё вращается в этой Вселенной,
Возвращается к нам, запуская круги на воде,
Ничего не проходит бесследно, ничего не проходит бесследно.

Чем выше по склонам она поднималась, тем гуще становились заросли. Кустарник постепенно начал сменяться деревьями — поначалу не очень большими, но с изменением высоты стволы их становились всё мощнее, а толстые корни всё чаще выглядывали из-под земли. Небо на востоке постепенно начинало светлеть, хотя звёзды пока ещё были видны.

Боль несколько поутихла, но лишь затем, чтобы вскоре разгореться с новой силой.

— Чей-то случайный ход, фатальный поворот, — она почему-то вспомнила свой сон, от которого, возможно, и проснулась. Картинка была смутная, но Ари помнила кроваво-красные тона, чьи-то крики, затруднённость дыхания и животный страх. Было стойкое ощущение, что Нари и дети погибли именно там, в этом сне, но она ведь знала, что во всём были виноваты гиены и пришлые одиночки! Ведь… да?..

— Мы друг друга на этой спирали обретали и снова теряли, — она вспомнила своё вступление в прайд, бой с гиенами на границах — плечом к плечу с Нари, — их ночь, попытку побега (вот глупая!) и рождение детей. Вспомнила, как они впервые открыли глаза, как вышли на поляну, как радовались любому открытию, даже тех вещей, которые для неё, Ари, до тех пор казались обыденными и привычными!..

А потом к ней вернулся сон. И чёткое ощущение того, что не она одна потеряла в нём свою семью:

— И остаётся нам, погибшим прайдам
Просто ждать, когда станет теплее, и дышать, ни о чём не жалея.

Она сама не осознавала, почему пропела именно эти слова, но… разве можно так жить? Не сожалея о гибели родных? Смириться с этим, проживать каждый день так, будто ничего не случилось… предать их память.

Мысль об этом была настолько невыносима, что буквально причиняла физическую боль. Она остановилась посреди пути и села на землю; зажмурила глаза. Воспоминания — радостные, тёплые, солнечные, — теперь не успокаивали душу, а терзали её. Она осталась на этом свете почти одна. Навсегда.

— Так пускай наступает холодным рассветом на нас новый день!

Ари была вынуждена выпустить когти и изо всех сил зажмурить глаза — слёзы просились наружу, но плакать львице совершенно не хотелось. Потому ли, что она желала быть (или казаться) сильной, будучи даже лишь наедине с собой, или оттого, что хотела оставить эту боль в себе, прочувствовать её, но львица сдерживала себя изо всех сил.

— Всё останется в этой Вселенной, всё вращается в этой Вселенной.

Так было задумано. Судьбой, кармой, Айхею — не важно, чем или кем. Просто так должно было случиться, и она ещё обязательно встретить их. Не в этой — так в следующей жизни. Да ведь?..

— Возвращается к нам, запуская круги на воде,
Ничего не проходит бесследно, ничего не проходит бесследно.

Она не кричала, но пела заметно громче, чем минутами ранее — ей ещё предстояло по-настоящему вложить в эту песню всю свою боль, но сейчас Ари казалось, что она уже это сделала. Как можно сильнее стиснув зубы, львица прижалась грудью к земле. Время от времени её тело сотрясали рыдания, но на её морде так и не появилось ни слезинки.

Неизвестно сколько она лежала бы тут, если бы не приглушённые голоса, доносившиеся откуда-то сверху, из темнеющих на фоне неба крон деревьев:

— Момент откровения…

— …тайна, энигма…

Ари открыла глаза и вскинула голову, пытаясь высмотреть в темноте тех, кто случайно или нарочно услышал её песню и решил теперь разбавить её собственными словами.

— …прикосновение Предков…

— …союз восторга и испуга…

Она крутила головой то влево, то вправо — в зависимости от того, с какой стороны доносился голос. Львица видела чьё-то движение в ветвях, но так и не могла пока разобрать, что это были за звери.

— …я столько раз пытался, но в этот самый миг…

— …мой камень летит в воду…

Она поднялась с земли и напряжённо дёрнула кисточкой хвоста.

— …и вот ведь всегда в центр круга.

Пора было убираться отсюда. Ари сделала несколько шагов вперёд — силуэты проследовали за ней; один из них особенно чётко на долю секунды показался на фоне светлеющего неба. Мартышки.

— Пытался кидать с юга…

— …с запада…

— …на закате дня…

То и дело кидая нервные взгляды наверх, Ари постепенно набирала скорость. Шаг сменился рысью, рысь — бегом.

— …с утра…

— …под разными углами…

— …камнями разных пород…

Она мчалась вверх по склонам что было сил, но её преследователи не отставали ни на йоту.

— …другой рукой…

— …в прыжке…

— …в слепую…

«Хватит, — стая преследующих львицу мартышек, как бы комично это ни звучало, сейчас выглядела для Ари несколько жутко, но вместе с тем вызывала и другие чувства. Знаете, когда вам говорят правду в лицо, и вы знаете, что собеседник прав, но всё равно не хотите этого слышать. — Прекратите, пожалуйста!»

— Какая-то западня.

— Всё равно попадаю в центр круга…

— …который год.

— ОТСТАНЬТЕ ОТ МЕНЯ!

Неизвестно, подействовал ли тут её рык или стая мартышек, наконец, выдохлась, однако постепенно они отстали. Но Ари продолжала бежать вперёд, не разбирая дороги.

Лес вновь стал редеть, на земле теперь то тут, то там были видны «кочки» белого, не успевшего растаять снега, воздух с каждым метром, преодолеваемым львицей, становился всё холоднее — вплоть до того, что при каждом выдохе из приоткрытой пасти Ари в воздухе образовывался пар.

«Так пускай наступает холодным рассветом на нас новый день», — чувства, наконец, взяли верх, и слёзы потекли из глаз львицы. Дорога перед её взором тут же стала размытой; не понимая, куда она бежит, Ари, тем не менее, продолжала нестись.

«Всё останется в этой Вселенной, всё вращается в этой Вселенной», — она не заметила толстый корень одного из последних огромных деревьев и, споткнувшись о него, пролетела несколько метров, пропахав мордой землю и достаточно сильно ушибив себе всё, что только можно было — спасибо, что не вывихнула лапы.

«Возвращается к нам, запуская круги на воде», — не обращая внимания на боль физическую, львица почти мгновенно поднялась на лапы и продолжила свой путь. Сейчас она была даже рада своему падению — эта боль заглушала ту, что всё сильнее разгоралась в её душе.

«Ничего не проходит бесследно, ничего не проходит бесследно!»

Её лапы коснулись холодного снега, что толстым слоем лежал на поверхности Килиманджаро. Дыхание было сбито, грудь часто вздымалась, на щеках всё ещё были видны дорожки слёз, которые нещадно жгло холодом, но самих слёз уже не было.

Она ошарашенно оглядела заснеженный кратер вулкана — оттуда, снизу, казалось, что он находится настолько высоко, будто путь к нему необходимо было преодолевать несколько дней. Неужели она пробежала такое огромное расстояние за столь малое время? Поражённая открывшимся ей видом — и почему она не открыла для себя это место раньше? — Ари обвела взглядом все земли, лежащие вокруг вулкана. Отсюда она видела даже пустыню!

И тут её взгляд зацепил первые лучи восходящего на востоке солнца. Рассвет вступал в свои права, сменяя ночь, и Ари, ступая по рыхлому снегу к восточной стороне кратера, ассоциировала его с новым началом своей жизни. Жизни без Нари. И без детей. Жизни без прайда и привычного ей дома — сейчас она чётко осознавала, что всё происходящее — сон, а реальность — там, в пылающем подножье, в бурлящих от жара реках, в покрытых лавой склонах. В погибших сопрайдовцах.

Боль за мёртвых и боль за живых, потерявших в столь страшный день своих родных, переполняла львицу. Всё, что было до сих пор, казалось теперь сущим пустяком по сравнению с тем, что чувствовала Ари сейчас. Ей хотелось попросту разорвать шкуру на своей груди, вырвать мясо и кости, чтобы то, что с такой силой давило на неё изнутри, нашло, наконец, выход.

Она сделала глубокий вдох.

— ТАК ПУСКАЙ НАСТУПАЕТ ХОЛОДНЫМ РАССВЕТОМ НА НАААААС НОВЫЙ ДЕЕЕЕЕЕЕНЬ! — её рык, казалось, разнёсся на многие километры вокруг Килиманджаро. Ари вложила в него всю свою боль, печаль и невозможность смирения с потерей; слёзы, наконец, нашли выход и текли теперь непрекращающимся ручьём.

— Всё останется в этой Вселенной, всё вращается в этой Вселенной! — перед глазами вновь промелькнула вся её жизнь в прайде. Принятие, осознание чувств к Нари, побег, возвращение и рождение восьми маленьких, размером едва ли с кисть лапы, комочков.

— Возвращается к нам, запуская круги на водееееееииииииеееее! — вкладывая в этот крик всю свою боль, она была вынуждена вытянуть шею вперёд и чуть склонить её к земле, а значит — выпустить когти и чуть шире расставить лапы, дабы не потерять равновесие.

— Ничего не проходит бесследно, — уже чуть тише пропела она. Капли слёз, скатываясь по её щекам, падали на белый снег, оставляя маленькие, едва заметные лунки на ровной белой поверхности. Ари ещё какое-то время бездумно следила за медленно поднимающимся из-за горизонта светилом, знаменующим собою новое начало её жизни — теперь уже без Нари и половины их детей. В какой-то момент львица обессилено повалилась на снег, вытянув передние лапы вперёд и положив подбородок на холодную поверхность покрывающего кратера снега.

— Ничего… не проходит… бесследно…

>>> Восточная низина >>> Облачные степи >>>

• Эпизод завершён •

Отредактировано Ари (17 Дек 2017 05:31:39)