Солнце уже потихоньку начинало садиться за горизонт, и закат, чей час уже наступал, успел окрасить небеса в самые разнообразные оттенки вермильона, сольферино, кошинелевого, накартового, рдяного, серизового, алого, ализаринового, багрового, порфирового, магово-гуляфного, фуксинового, розового, амаратнового, сиреневого, пурпурного, лавандового и фиалкового цветов. Облаков на небе почти не было, но те редкие перистые облака, которые можно было местами наблюдать на небосклоне из-за игры закатного света отсвечивали оттенками редрого и янтарного.

Атмосфера была, прямо скажем, умиротворяющей. Фестр, который уже собирался заканчивать свою прогулку, расслабился, и надумал было повернуть назад, как внезапно услышал голос. Чистый, светлый, и печальный голос. Голос, который нельзя было ни с чем спутать. Это был голос его возлюбленного Шандора. Но ведь он умер. Давно, очень давно. Рана от той утраты до сих пор так и не зарубцевалась, то и дела напоминая о себе незримой и бестелесной болью и горечь. И вот опять. Наверное, почудилось… Но нет. Не почудилось. Голос зазвучал снова. Закатную тишину прорезали слова не древнем наречии. На том, на котором на просторах земель уже мало кто говорил. Древнем наречии ушедшего Севера. Языке давным-давно сгинувшей империи, звуки и слова которого были принесены в эти края предками Фестра. И том самом языке, которому он в своё время учил Шандора. О, этот акцент, от которого его возлюбленному так никогда и не удалось избавиться, делал его речь поистине неповторимой. Её невозможно было спутать абсолютно ни с чем. Это был точно голос его покойного возлюбленного. «Быть может дух Шандора явился в этот мир, чтобы увидеть меня?» - с надеждой подумал Фестр…

Голос раздался вновь. Он доносился откуда-то слева. Фестр поднялся на поросший кустарниками, молодыми деревьями и высокой травой пригорок. Голос стал определенно громче. На вершине холма росло старое, уже наполовину засохшее от древности дерево, у основания которого открывалась довольно крупная расщелина. Голос определенно доносился оттуда. Фестр спустился вниз, в расщелину. Благо, это было несложно. Стены расщелины были богаты выступами, поэтому спуск был легким. Фестр осмотрелся. Откуда-то сверху струилась вода, которая затем, превратившись в неглубокий каменистый ручей, утекала куда-то в подземные трещины. Дно ручья было усеяно крупной галькой, очень гладкой, ибо бессчетные века терпеливая вода занималась её шлифовкой. Дно расщелины также было каменистым. Сквозь камни пробивалась трава, а, кое-где даже небольшие кусты и крохотные деревца, чьи семена, наверное, когда-то занесло сюда снаружи. Крупные камни кроме того были еще зачастую покрыты мхом, а в западной части расщелины мох превращался в самый настоящий зеленый «ковер», простиравшийся до самой западной стены. Место было живописным и навевало светлую грусть и умиротворение. Неудивительно, что дух Шандора избрал это место, чтобы явиться… по крайней мере именно такие мысли сейчас промелькнули в мозгу Фестра.

Голос раздался снова. Фестр обернулся… увы. Шандора не было. Ни призрака, ни духа. На крупном валуне сидел старый, толстый сине-желтый ара. Это он то и говорил. Да, говорила птица, но говорила голосом Шандора. Не он. Фестр лег на землю и заплакал. Давно он не испытывал подобного разочарования. Давно судьба ему сперва не внушала столь великих надежд только затем, чтобы их в последствии отнять самым болезненным и унизительным способом. Фестр уже даже не вслушивался в то, что говорила птица. Прошло, наверное, более получаса, прежде чем Фестр, наконец, прекратил горестно рыдать…

А птица все говорила и говорила, без умолку. Но теперь, когда Фестр справился с горем, вызванным этим испытанием, он, наконец, заметил, что, похоже, и сама птица тоже не очень вникала в свою собственную речь, а, похоже, только лишь повторяла то, что она когде-то услышала сама. Правда, стоило отметить, что голосам она явно научилась подражать мастерски, так, что отличить голос от настоящего было практически невозможно. Однако, если птица ПОДРАЖАЛА тому, что слышала ранее, то, соответственно, по логике вещей, она перед этим должна была «это самое» услыхать когда-то сама. Надежда вновь озарила сердце и душу Фестра. «Быть может эта птица слушала то, что Шандор хотел мне сказать, но не успел?» - мелькнуло у него в голове. Фестр решил попытаться осторожно расспросить птицу, и, как он надеялся, быть может она поведает ему о том, где и когда она слышала, и передаст ему те заветные слова, что он так и не услышал от Шандора…

- Извините, не могли бы вы мне сказа… - начал было говорить, Фестр, но птица, похоже, решила, что ей, наверное, не очень-то и хочется столь БЛИЗКО общаться со львом, спустившимся сюда. Издав резкий и пронзительный крик, ара захлопал крыльями и взмыл в воздух, вылетев из расщелины и скрывшись в закатном небе. А Фестр тем временем так и остался стоять и смотреть в ту точку, в которой скрылась птица, которую он так и не смог ни о чем расспросить. Ступор прошел минут через десять, и в душу Фестра вновь начали закрадываться нотки сомнения. «А что если птица и сама уже давным-давно забыла, где и когда она это слышала? И что, если бы все расспросы так бы и остались безрезультатными?» - подумал было Фестр, но затем постарался отогнать от себя эту мысль. Как принято говорить, «надежда умирает последней», и Фестр отнюдь не жаждал её смерти. «А что, если все это было не случайно? Что, если появление этой птицы было знаком, посланным духами?» - подумал он. Надежда умирает последней, и пока-что время её гибели еще явно не настало.

——-
отыграно.

Отредактировано Фестр (1 Янв 2018 00:34:39)