Дневной дружеский спарринг, состоявшийся ранее у берегов Южного озера, благотворно подействовал на состояние Нира, разогнав застой в мышцах и хорошенько взбодрив. После условной проверки своих боевых способностей львы отправились каждый по своим делам. Нир привычно зарылся носом в ближайшие кусты, выискивая да вынюхивая нужные травы про запас, время от времени возвращался к месту стоянки, чтобы продемонстрировать питону свои находки и получить ленивый одобрительный кивок змеиной головы. После доброй пары часов возни с травами лев вскинул голову, с прищуром глядя на палящее солнце и со вздохом решил закругляться. Сытно пообедав остатками пойманной днём ранее некрупной антилопы, Нирнамэ аккуратно сложил травы в кучку и с чистой совестью завалился в тень ближайшего дерева, довольно смежив веки. В такую жару нечего и думать о том, чтобы шляться по окрестностям да перегреваться.

Проснулся лев уже под вечер, чувствуя себя отдохнувшим и полным сил, пускай и немного разморенным. Быстрая прогулка к ближайшему источнику воды помогла взбодриться и утолить жажду, а закатное солнце уже не прожигало шкуру. Настало время ставшего уже привычным быстрого обхода территории вокруг лагеря, о чем черногривому напомнил Фрозен, уточнивший, пойдёт ли Нир с ним. Кивнув и потянувшись напоследок, самец убедился, что Мафдет не останется одна в лагере, и двинулся следом за белогривым.

Обход был исключительно символическим, без намерения пометить территорию и прогнать любого незнакомца на своем пути. Убедились, что вокруг лагеря нет неадекватных зверей и им подобных — и ладненько, можно возвращаться обратно. Сегодняшний вечерний патруль выглядел совершенно обычным и спокойным, но только до тех пор, пока чуткое обоняние обоих львов не уловило на редкость отвратительный запах.

— Что это? — поинтересовался Нир, на морде которого тотчас появилось не самое довольное выражение. Черногривый не мог определить источник запаха, ведь так не воняла ни одна из известных ему трав. Да ещё и вдалеке как будто бы раздавался шум и гогот. Переглянувшись, самцы единогласно решили пойти дальше и проверить источник запаха, чтобы впоследствии в лагере не было никаких сюрпризов.

Долго идти не пришлось, и вскоре взору Нирнамэ предстал источник непередаваемой вони, которая была целым букетом с главным ингредиентом в виде гиеньего аромата. Лев машинально остановился, но оперативно спрятаться в кустах не успел, и теперь на него в ответ глядели моментально смолкшие гиеньи морды. Две, четыре… восемь. Драться с ними — самоубийство. А гиены хотели драться, насколько можно было судить по их жадно загоревшимся глазам да капающей слюне из приоткрытых пастей.

— Бежим сейчас, — не двигаясь, едва слышно произнёс Нир, не сводя настороженного взгляда с замершей гиеньей своры, — В разные стороны. Сбрасываем хвост. После встретимся в лагере.

Как только Фрозен подтвердил этот план отступления, самцы бросились прочь друг от друга, а вместе с ними сорвались с места и гиены. Нир бежал так быстро, как только мог, стремительно улепетывая прочь от пятнистых падальщиков, и совсем скоро те остались далеко позади. Оглянувшись в какой-то момент, Нир обнаружил, что погони за ним нет, и внеплановая драка с целой сворой гиен отменяется. Побродив для верности ещё некоторое время, лев облегченно выдохнул и трусцой направился к месту стоянки. Там он обнаружил Фрозена, который также успешно справился со своей частью гиеньей стаи.

Посвятив питона в подробности сегодняшнего патруля, Нирнамэ решил отойти от лагеря подальше и улечься в большом кустарнике, чтобы заметить падальщиков, если те будут рыскать вокруг в поисках двух львов и найдут их. Стрекотание ночных насекомых и постепенно исчезнувшее напряжение убаюкали Нира, и тот незаметно для себя задремал. Так прошло несколько часов.

Разбудил зеленоглазого Фрозен, кратко сообщивший в заспанную морду Нира о замеченных неподалеку гиенах и, скорее всего, тех самых гиенах. Стараясь сильно не хрустеть ветками куста, черногривый осторожно поднялся, вытягивая каждую лапу по очереди и в конце изогнув спину до приятного лёгкого хруста в позвоночнике. Если гиены здесь, им всё же предстояла драка. Высунув голову из куста так, чтобы видеть окрестности, Нир довольно скоро разглядел в наступившей ночи гиен, что подошли совсем близко. Видимо, их искали только самые голодные и самые упрямые, ведь от восьмерки пятнистых шкур сюда добралось только четыре. Решили, что смогут справиться с двумя львами?

— Я беру двоих слева, — шепнул самец Фрозену, наметив себе противников. Нир не признавал понятия честного боя, а потому не собирался показываться гиенам перед атакой. Черногривый выпрыгнул прямиком из кустарника, нацелившись на крайнюю левую гиену, собираясь вцепиться той в глотку клыками и разорвать. В то же время лев был готов уклониться от вероятных атак других падальщиков.

Отредактировано Нирнамэ (29 Мар 2018 17:16:37)

Первая из гиен оказалась удачливее, чем при изначальной атаке льва, если отсрочку неминуемой смерти вообще можно назвать удачей, и клыки Нирнамэ угрожающе клацнули совсем рядом, но до цели так и не добрались. Не теряя времени на разборки с пятнистой, лев круто развернулся, всаживая мощный укус в затылок другой гиены — и на этот раз он не промахнулся. Падальщик даже не успел поднять головы и увидеть разъяренный львиный оскал над собой, как глаза его закатились, а тело безвольно обмякло. Минус один.

Расклад сместился в пользу львов, но они ещё не победили. Нир поспешно отшатнулся от очередной попытки крокута вцепиться в него, хотя мог бы даже не дергаться. Падальшик был обречен на смерть, его силы иссякали с каждой секундой, и попытка достать клыками льва была заведомо провальной. Гиена завалилась на лапы, снова подставляясь под удар черногривого, и тот застыл буквально на секунду, чувствуя дурманящее желание потянуть время, не пытаться нанести смертельный удар. Гиена мучалась. Нира даже пугало то, какое удовольствие ему приносили эти мысли. Он не помнил себя жестоким, в скупых рассказах о собственном прошлом тоже таким не казался, не мог терпеть вкус чужой крови, но почему-то чувствовал необъяснимую ненависть к гиенам. Именно таким, от которых исходил отвратительный смрад гнили и чьи тела были болезненно-изголодавшимися.

Он почти помнил, почему так ненавидел их.

Очередной глухой рык, раздавшийся рядом, привел Нира в себя, хоть и отвлекся лев не более, чем на секунду-другую. Крокут перед ним ещё не успел подняться, так что черногривый решил завершить начатое тем же способом, которым умертвил одну из гиен. Издав протяжное призывное рычание, лев без промедления склонился, чтобы вновь попытаться всадить длинные мощные клыки в затылок умирающей гиены.