Все катилось в пропасть. Или окапи под хвост.

Лапа уже переставала болеть так часто, как она делала до этого. Спасибо Святоперу, что находил какие-то сращивающие кости травки. Спустя меньше месяца (что было буквально чудо-спасением для Фрозена) он уже мог ходить, не боясь опираться на больную конечность. И, почти сразу же, вышел на охоту.
Все-таки питаться одними кроликами, что ловил беркут, хоть и можно было, но за это время лев успел похудеть еще больше того, чем он был до этого. К тому же все чаще и чаще сизого посещали кошмары. То не всегда были ужасные сны, хотя иногда бывало, но зачастую это была просто Адэ и их дочь, с которой ему удалось провести только первые дни ее жизни. Она даже помнить его не будет...
Так что да, сейчас, когда раны душевные были гораздо более глубокие и не заживали ни от каких трав, эти образы были хуже любого другого сна. Слишком реальные, слишком больно, слишком горьки слезы, с которыми ты просыпаешься по утру.

Охота была единственны способом отвлечься от этого, и поэтому вышел он на нее почти сразу же.

Беркут бранил его за это, говорил, что Лузала рискует навсегда остаться хромым или, того хуже, вообще без лапы. Но самец его не слушал. Лежать в укрытии и ждать, когда же травма заживет, не было уже никакой мочи. Нужно было развеяться хоть как-то.

И пусть ни одна из вылазок так и не увенчалась успехом, пусть пару газелей даже въехали ему копытом под челюсть и полили самым грязным матом, по крайней мере чувствуя физическую боль, он не так отвлекался на размышления об ушедшем. Упущенном, как он считал сам.

Но есть все равно хотелось. Беркут из упрямости больше не делился добычей, обосновывая это тем, что раз уж Фрозену так хочется что-то поймать, то пусть пытается лучше. Так что совсем скоро череда неудач начала уже изрядно действовать на нервы. Пришло время для каких-то других мер.

С самого утра он следил на группой леопардов, что охотилась перед опушкой джунглей. Вместе с кем-то всяко получалось лучше, так что им удалось раза с третьего поймать целую зебру. Пусть они и провозились с ней до самого вечера, но у них был хоть какой-то результат, в отличии от белогривого.
Леопарды потащили зебру глубже в лес и Фрозен последовал за ними.

Бесспорно тем, кто живет в этих зарослях, в них ориентироваться было гораздо проще, да и не напрягались они почти. Группа молодых самцов во всю веселилась, довольная удачной охотой, и неспеша двигалась вперед. Лу же приходилось постоянно останавливаться, дабы убедиться, что его не заметили и никак не услышали.

В конце концов преследуемые пришли на полянку в глуби леса и устроились там на привал. Судя по всему лагерь их там стоял уже очень долгое время, ибо где-то на камнях сушились целебные травы, а в пустые черепашьи панцири была набрана питьевая вода. Скорее всего то была группа братьев или просто приятелей, что для выживания сбилась в небольшую банду.
Будучи вместе пятнистые не были особо то и насторожены, бросив тушу буквально там, где едва заканчивалась полоска деревьев. Сами они разбрелись кто куда, кто-то принялся обрабатывать полученные раны, кто решил утолить жажду и последовал к запасенной впрок воде.
Все это время леопарды не переставали переговариваться, подшучивать друг на другом, иногда вступая в дружеские перепалки.

Где-то в глубине души Лу даже позавидовал им, вспомнив несколько своих столь же беспечных месяцев с сестрой. На мордах впереди не было и тени переживаний или того траура, что не сходил с Фрозеновской с тех самых пор, как он словно вор сбегал от Скалы предков.

"Все, соберись", - голубоглазый тряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Сейчас, когда туша была без присмотра, был идеальный момент, чтобы украсть ее. Другого такого могло и не предоставиться.
Так что сейчас, выдохнув полной грудью, лев прокрался к тому краю, где и лежала пойманная зебра. Высокие кусты по периметру идеально подходили в качестве укрытия и двигаясь так, чтобы листы особо не шевелились, он мог быть почти уверен в своей незаметности.
Подойдя почти в плотную к цели, он аккуратно подцепил ее зубами за ляжку и, сначала плавно, потянул на себя. Поняв, что на него никто пока не обратил внимания, он предпринял более уверенную попытку и оттащил зебру в заросли. Та поддалась и вот совершенно точно была уже в львиных лапах.

Протащив ее для уверенности дальше от поляны, в глубь леса, Фрозен закидывает добычу себе на спину и поспешно уходит.