Пещера внутри скалы прайда-—-)
Далекие, сияющие звезды освещали дорогу, помогая определить этот нелегкий путь вперед, к неизведанности. Интуиция долго колебалась, выбирая между пещерой и этой дорогой, в итоге преимущество оказалось на стороне реки Зимбабве. Невнятный голос в разуме твердил, что для уединения было невозможно найти лучшего места. Кула, мысленно кивая, была настроена идти куда угодно. Словно марионетка, потерявшая своего кукловода, она стала никем, жалким подобием той боевой самки, никогда не терявшей надежду и не сдававшейся. Она столкнулась с более сильным, странным и непонятным врагом, пока что мирно дремавшим внутри нее. Но монстр был готов выползти в любой миг и завладеть разумом. Месть - страшное чудовище, заставляющая совершать необдуманные поступки, о которых, в большинстве случаях, жалеют. Он не оставит в покои свою жертву, пока не наступит миг справедливости.
Но Кула пугала еще больше своим бездействием. Она прекрасно уживалась с этим монстром, до сегодняшнего дня. Тогда все могло обернуться против нее, ее семьи и друзей. Одним действием она могла поставить под удар все, чем в течении двух лет дорожила.

Кула остановилась на полпути. Сгорбленная, потрепанная и смотревшая на все уставшим взглядом она казалась жалкой. Львица вытянула вперед шею, принюхиваясь. Здесь не было никаких гиен, ей вновь померещилось. Она начала внимательно всматриваться в непроглядную тьму. Кареглазая уже не верила обонянию, оставалось надеяться на глаза. Попытка ничего не принесла, а ее ошибка подтвердилась. Львица глубоко вздохнула, пожимая нижнюю губу. Какая трусливость с ее стороны...какая низость.

Оставшись совершенно одна, она обрекла себя на преследование одного из самых страшных проклятий - одиночества. Вокруг кипела жизнь, где-то охотились ночные хищники, отовсюду раздавались различные звуки. Но даже в такой толпе, окруженная различными зверями, она чувствовала себя одинокой. Шум был для нее тишиной, жара становилась холодом, охватывающим все тело. Петля все туже затягивалась на шеи, обрекая на верные мучения. Проклятье было схоже таланту, оба были дарованы свыше, оба преследовали определенную цель...
В такие моменты, когда призрачная волна уныния накатывалась на львицу, и мир становился черным, она подбадривала себя, старалась не сдаваться. Но на что ей было сейчас надеяться? На то, что все пройдет, как обычная болезнь? Нужно было самой предпринимать действия, если она хотела перебороть в себе чувство мести. Но хотело ли? Желание действовать исчезало, стояло ей остаться наедине с собой. Ненависть к гиенам? Разве это плохо? Они же враги львов! Вражда длилась задолго до ее рождения, а прерывать ее...переступить через все свои устоявшиеся представления. С самого детства ее пугали гиенами, самое страшное место, Слоновье кладбище - обитель зла, где куда не посмотри, везде царили смерть и хаос. Львята с начала жизни знали, что вошедший однажды в врата владений гиен больше не вернется. Образы жестоких, беспощадных и жутких созданий навсегда закладывались в их сердцах, появляясь иногда в кошмарах. А она должна была либо простить, либо отомстить такому созданию.
Кула подняла глаза к светлому небу. "Великие короли прошлого...знают ли они отве?"
- Айхею, помоги мне...дай знак! Я потеряна... - карие глаза, наполненные верой смотрели вверх, в ожидании чуда, которое так и не произошло. Она отчаялась, продолжила вяло брести.
Самка достигла берега измельчавшей реки. "Не та уже, старушка, не та..." Мутное отражение бесстрастно смотрело на Кулу. Шоколадная ужаснулась, попятившись назад. Неужели она так выглядит? Неужели все настолько плохо?
Совершенно неожиданно рядом послышался чей-то крик, помогший опомниться и вернуться в реальность. Кула помотала головой и подбежала туда, где послышался нарушивший ее размышления звук. Она остановилась в двух метрах от щенков гиены, которые держались на ветки. Что сработало первым - слух или зрение - было не понятно, но в одно мгновение она распознала гиен. Шоколадная тут же оскалилась, обнажив желтовато-белые клыки. Однако более изучающий взгляд сказал о том, что ее враги - дети. Она обескураженно отшатнулась назад, потерянно смотря на детенышей. Она помогла всем нуждающимся в беде, но должна ли помогать врагам?...

Отредактировано Кула (15 Сен 2012 07:44:02)

В рану, которая недавно начала кровоточить, нанесли еще один удар. Внутренняя боль охватывала все ее существо, не давая сделать вздох. Она ловила воздух ртом, в надежде, что в следующую секунду провалится под землю или проснется в уютной пещере. Но все оставалось прежним, все, кроме нее. Перед глазами отчетливо были видны фигурки детенышей гиены, тех самых, которые послужили причиной ее страданий. Она была готова ненавидеть за это весь их вид еще больше, рвать и метать, убить всех до одного, пока гиен вовсе не станет. Они - исчадия ада, пришедшие в этот мир лишь для того, чтобы доставить им, сыновьям и дочерям Айхею, беды и несчастья. Сколько львица себя знала, где были гиены, там была смерть. Они, в понимании самки, с рождения учились убивать, с младенчества вдыхали запах ушедших жизней, получая неописуемое наслаждение. Они - враги львов, которых благородные кошки раньше даже близко к себе и своим семьям не подпускали. Сейчас эти падальщики живут бок о бок с ними, правителями саванны! Некоторое время назад львица даже не могла представить себе такое, а сейчас уживалась с этими мерзкими тварями. 
Кула нахмурилась, испепеляя взглядом двух детенышей. "Убийцы!..." Она была готова отнести это слово ко всем гиенам. Они отняли у нее отца, того, кого она любила. Кула прищурилась, опуская голову к лапам и сдерживая подкативший наплыв чувств.
Шоколадная из-за них больше его никогда не увидит, не услышит его голоса и не...не сможет поприветствовать, улыбнуться ему. За что? За что они лишили ее радости видеться с ним? За что?! За что они обрекли ее страшным мукам? За что!? В чем была виновата? Что им сделала? За что...
Говорят, умершие, близкие нам личности, живут совершенно рядом. В дожде, в дыхании ветра, в кругах на воде...Мы можем не замечать или не хотеть распознать их души рядом с нами, которые оберегают от бед и наставляют на верный путь. Глаза нам закрывает толстой пленкой жажда отомстить, которая с годами лишь набирает силу. Пока не наступит переломный момент и мы не сделаем выбор, который, в последствии, повлияет на нашу судьбу.
В сознании один за другим менялись воспоминания, всплывали виновники все случившегося. Шензи, ее дерзкая, хищная с оттенком кровожадности улыбка и дерзкий блеск в глазах. Хамоватая, беспощадная, жестокая...Львица сморщилась, не потеряв желания разорвать всех здесь и сейчас. Она чувствовала необъятный прилив сил, мощь, при помощи которых могла бы свернуть горы. Но этого не надо было, все, что требовалось - правосудие, свершенное лишь ей, приговор, который выскажет она. Кула до сильной боли прикусила нижнюю губу, буравя взглядом двух детенышей.
— В-вы поможете нам?... - пропищал один из детенышей. Кула резко обернулась в его сторону, впилась в него строгим взглядом, и тут же опешила. Он выглядел таким безобидным, напуганным и потерянным. Он просил у нее помощи, забыв про устоявшиеся представления двух враждующих видов, надеясь лишь на добросердечность незнакомки. За все время она впервые поняла - перед ней всего-навсего маленькие дети, которые даже не подозревали о преступлении, совершенном их матриархом. Ей было стыдно за свое поведение, но, в то же время, что-то упорно твердило про "минутную слабость", которая вскоре пройдет. Кула боялась, что все происходящие - очередная ловушка судьбы, которая в итоге нанесет добивающий удар в сердце.
— Заткнись, Браско! Это же ЛЕВ! Львы никогда не помогают гиенам!...Брови удивленно поползли наверх, она большими глазами смотрела на детеныша, будто бы сейчас он сказал ей раннее неизвестную аксиому. Но притворяться было незачем - львица все понимала. Они, львы, действительно никогда не помогали гиенам...Чем же они тогда лучше падальщиков? Самка нахмурилась, в очередной раз прикусывая нижнюю губу. Ей было трудно принять решение, голова разрывалась от вереницы мыслей, заполнявших ее. Но малыши, которые сейчас буквально стояли бок о бок со смертью, порешили все за нее. Один из них, тот, который просил помощи, начал звать маму. В его голосе были слышны отчаянность, мольба. Она ощутила новый прилив жалости, но...Так просто взять и простить? Это возможно? Самка наклонила голову набок, закрыв глаза. По щекам текли слезы, точнее, чувства, которые накипели за долгое время. "Я никогда не прощу! Я никогда не прощу! Я никогда не..." Львица сделала глубокий выдох, пересиливая "чудовище" внутри себя. Нужно быть выше мести - ответ прост.
Кула осторожно, желая не напугать малышню, подошла к ним. - Мы такие же животные, как и вы. Все мы - большая семья, каждый член который должен помогать друг другу. - она слабо, измучено, но искренни улыбнулась. За все то долгое время львица ощущала облегчение внутри себя, будто она освободилась от каких-то не видимых оков.
Самка зашла в воду и приблизилась к малышам. Она аккуратно попыталась взять за загривок первого сорванца, который звал маму несколько мгновений назад.

Кула пыталась действовать осторожно, выглядеть добродушно, но какое добродушие, когда тебя даже не пытаются услышать?! Все ее оправдание было в двух коротких фразах, которые оба детеныша пропустили мимо ушей. Естественно, львица не могла залезть в голову малышам и узнать их реакцию на свои слова, так что она была уверенна, что успокоила гиенят и преспокойно пыталась взять первого за загривок.
Большая проблема заключался в течении, в сторону которого мысленно отнеслась добрая часть ругательств(приличных, конечно же), известная самке. Мало того, что львица практически полностью погрузилась в воду, так ее постоянно сносило в сторону. Шоколадной приходилось вонзать когти в дно, чтобы хоть как-то устоять на лапах. При всем этом ей нужно было снять детеныша с его "насеста". Кула радовалась, как новорожденная львенка лику матери, что все более-менее хорошо. И ей безумно не хотелось, чтобы картина под названием "все прекрасно" разрушалась в один миг. Она всеми силами пыталась отогнать такие мысли, сопровождавшие основное занятие самки на данный момент.
А ведь малыш вцепился в ветку хорошо, лучше всякого клея, даже "момента". Куле пришлось напрячься, но не тут-то было. Маленькая проблема переросла в огромную, причем виновником в этом выступал не малыш-клей, а его дружок.
— Отстань от него!! - воздух прорезал неприятный крик, от которого хотелось закрыть уши лапами. В другой бы, более расслабленной обстановке, львица так бы и поступила, но не сейчас. Она, раскрыв рот от удивления, взглянула на детеныша. Он выглядел весьма грозно для своего возраста, но смешно для нее. Хотя львица испугалась до дрожи в коленях, когда он отцепился от ветки. Сердце, в прямом смысле, ушло в пятки. Кула так и окаменела на месте, чувствуя, как все вокруг нее начинает шевелиться. Первое – крикливый малыш плюхнулся в воду и сразу же поплыл на встречу горизонта по течению. Тут даже мурашки не могли передать всего ужаса, охватившего львицу. Второе - Браско чуть ли не повис головой вниз, тем самым потащив за собой Кулу. Самка покрепче сжала зубы и резко потащила его на себя. И надо ж было в этот момент ей потерять равновесие! Кула хорошенько окунулась, при этом не выпустив гиененка из пасти, так что мокрыми остались оба. Вынырнув, она ощутила огромное желание вдохнуть ртом, но так как оной был занят важным грузом, пришлось задействовать нос. Львица в следующий момент вцепилась когтями в дно, начав медленные движения по направлению к берегу. Течение беспощадно расправлялось с ней, но, не смотря на все, ей нужно было идти, чтобы спасти хотя бы одного малютку. Приложив все оставшиеся силы, она худо-бедно, да добралась до берега. Как только под лапами оказалась твердая поверхность, она поставила спасенного детеныша на землю. - Си-и-иди здесь, - слабо отозвалась она. Вся мокрая, грязная, она прерывисто дышала, хмуря брови и смотря вдаль. Как? Как она могла так поступить? Как?!...Она стала убийцей, она виновата в том, что тот малыш умер. Да-да, она не сомневалась в этом. Хотя шанс...она понадеялась, что он еще есть. Как сумасшедшая, львица бросилась вперед. Слезы градом лились по щекам, мешая, заслоняя кругозор.
- МАЛЫШ! МАЛЫШ! - во всю силу своего голоса кричала она. Даже не знала имени своей жертвы, только-только родившегося гиененка. Она и так завоевала сегодня первое место в рейтинге "безрассудные и приводящие к самым худшим последствиям поступки", так что ей было можно действовать как угодно - простительно. Шоколадная нашла где-то рядом ветку, подошла к берегу реки и наклонилась. - Малыш, если слышишь - цепляйся, малыш...- она так и застыла с веткой в зубах. По щекам продолжали течь горькие слезы не полного осознания случившегося.

Больно, невыносимо, ужасно. Самое интересное, что все это – лишь иллюзия, созданная сознанием. Моральные страдания никогда не сравняться с физическими, потому что они выдуманы. Однако попытайтесь объяснить это Божьему созданию, которое находиться на грани срыва – ваши слова пролетят мимо ушей.
Львица рыдала, не желая успокаиваться. Причем не так, как это принято – тихонько, уткнувшись в чью-нибудь теплую шерстку, а навзрыд, истерично всхлипывая и ловя ртом недостающий воздух. Из-за слез, стекавших бесконечными градинами, в глазах помутнело. Шоколадная все еще держала в зубах ту ветку, махая ею, словно флажком. Надежды не было, но она категорически отказывалась бросать спасение для унесенного течением мальца, уповая на «а вдруг?». Но его все не было и не было. Львица сморщилась и выкинула ветку в реку, отходя от края. Сейчас она была готова рвать на себе шерсть, до того ей было плохо. Она злилась на себя, если бы не выживший гиененок – прикончила себя за такой поступок. Кула считала себе убийцей, ничем не лучшей Шензи. Разве можно было допустить такую ошибку, от которой пострадал невинный? Разве она распоряжается чужими жизнями, разве имеет право отбирать то, что даровано Ахейю? Хотела отомстить, она отомстила. «Поздравляю, ты получила то, что хотела», - иглой в сердце впилась фраза, проговоренная голосом убийцы ее отца.  Шоколадная понимала, что ничем не лучше гиен, возможно, даже хуже. Вереница мыслей полностью доломала ее, львица упала на землю, закрыв морду лапами и вновь начиная рыдать.
Но вот именно сейчас ей нужно было натянуть на моську спокойно-жалостливое выражение и пойти к выжившему малышу. И что самое главное – она должна была избавиться от слез. Смахнув лапой несколько недавно скатившихся слезинок, она принялась за старинное средство. Вдох-выдох, спокойствие. Нужно было отгородиться от всего, забыть. Хотя это было необъяснимо трудно и болезненно, душу разрывало на части. И все же нужно было найти силы в себе, иначе пострадает и другой малец.
Она медленно приблизилась к гиененку, не желая его напугать. Малыш дрожал всем телом, и он тоже плакал. Кула остановилась в метре от него, с выражением лица «сдаюсь». – Я не причиню тебе вреда, не бойся. Шоколадная продолжила приближаться и, когда их разделяло несколько сантиметров, наклонилась к Браско так, чтобы их мордашки оказались на одном уровне. – Я изначально не хотела вам навредить, но мои слова вы прослушали, - на секунду она замялась, подбирая нужные слова и стараясь усмирить нарастающий в горле ком. – Прости меня, милый я не хотела. Я - клянусь всем живым– желала вам лишь добра и старалась помочь. Прости, если можешь, я…я не хотела…! - она смотрела в его глаза, когда в тот момент по ее щеке пафосно стекала одна слезинка. Шаблонные фразы, исповедь ребенку – истерто до дыр, но что она чувствовала в этот момент! Львица мысленно раскаивалась, ей было, как воздух, необходимо кому-то излить накипевшие в душе чувства. Необходимо сознаться в преступлении…

Зира еще долго бродила по берегу после ухода дочери. Бродила, а потом легла и задремала.
Проснулась она лишь тогда, когда солнце уже вовсю припекало, выжигая последнюю влагу из воздуха и из всех живых существ.
Дикарка тяжело поднялась и отряхнулась - чувствовала она себя неважно, солнышко уже успело хорошенько прогреть ее, и самке было ужасно жарко.
- Ожога бы не получить, - пробурчала она себе под нос, после чего спустилась к воде. Правда, водой это можно было назвать весьма условно - тонкий и мутный ручеек, весь в песке и в иле. Проглотив порцию воды, львица едва сдержалась - ее внутренности отчаянно протестовали против такого питья и норовили отправить все обратно, на свежий воздух.
Борясь со спазмами, львица сделала еще несколько глотков воды, больше похожей на густую жижу,  после чего сплюнула песок, в очередной раз содрогаясь от отвращения.
Что ж, жидкость, необходимую для поддержания сил она получила, а удовольствие - она еще дождется. Все это мелочи, они совершенно не мешают жить.
Пора было возвращаться, дикарка начала волноваться - мало ли, Скар вернулся, а малышня его достает. Нет, стоило проследить, заодно посмотреть, не вернулась ли Мтеке. Дикарка потянулась и со вздохом взглянула на небо. Какое-то странноечувство владело ею - будто безразличие. Ко всему, ко всем - казалось, ей все равно с кем жить, что делать...
Львица резким взмахом головы постаралась сбросить с себя эту сонную одурь, после чего решительно направилась к логову.
———— Логово

Саффи еще долго смотрела вслед Керу. Душа ее металась - ей хотелось уйти с ним, убежать, но она не могла бросить свой прайд, ведь это был ее родной дом, ее семья. И сейчас, в такие тяжелые времена, сбежать казалось ей трусостью.
- Признайся - ты не ушла бы, даже если бы все было хорошо. Ты просто боишься неизвестности, неопределенности. Здесь ты знаешь свое место - а там, что тебя ждет? Ты не знаешь, и боишься. Ты просто боишься перемен! А Керу любит свободу, странствия. Он будет несчастен здесь, он здесь чужой... - самка говорила сама с собой, не замечая, что по морде ее текут слезы. Кто утверждал, что говорить правду себе легко и приятно? Обман все это, себе говорить правду больно и страшно, но необходимо. Львица набрала побольше воздуха в грудь и произнесла громко и четко:
- Я люблю свою жизнь и боюсь перемен. Мне легче изменить жизнь любимого, заставить его отказаться от всего остального, что он любит кроме меня, подвергнуть его жизнь опсности, чем преодолеть свой страх. Я эгоистка, хотя изо всех сил убеждаю себя и окружающих, что я нежная и добрая ромашка без отрицательных качеств. Вот и все.
Львица взгялнула на небо, на котором уже взошло солнце. Да, это было непросто. Но ноющая тяжесть в груди внезапно куда-то испарилась, и теперь самка знала почему. Она глубоко вдохнула несколько раз, унимая дрожь, и отправилась на поиски Сараби. Пока что она не могла решиться на уход из прайда, но и мучить любимого и подвергать его смертельной опасности она тоже не хотела. Нет безвыходных ситуаций, есть неприятные решения.
—————- Церемониальный утес

——–-Пещера в скале-—-→
Инвар. Он как всегда в прекрасном расположении духа. Голубые глазёнки горят задором и счастьем. Он снова идёт гулять. Одноглазый Малышь любил гулять. Пусть после этого у него болят лапы, ноют мышцы, а, приходя в пещеру, он просто вырубается и спит до полудня. Странное отношение к миру. Ничего не бояться. Просто храбрость дошла да безрассудства. Нет. Его можно напугать, но испугается он только тогда, когда точно поймёт, что может умереть.
-Кула! - крикнул Малышь, подбегая к самке и дёргая правым ухом. Он склонил голову на бок и добавил:
-А что случилось? Почему он плачет? Не нужно плакать, гиенёнок. Кула, а я могу помочь? - начал засыпать вопросами Инв. От него может даже разболеться голова. Не то, что бы звонкий голос. В полне нормальный. Пусть сам Инвар Андрогинен, но глас у него лишь немного выше, чем у его сверстников. Уже сейчас в нём можно разглядеть умного, но непосредственного и наивного метиса. Он никогда не поменяется. Его имя означает Неизменный. Он всегда пытается кому-то помочь, но что поделать, он слишком невинен и наивен. Думает, что всем нужна его помощь. Всем и всегда.
Этот одноглазый мальчишка, шрамы которого сделали милейшую мордашку немного жуткой, постоянно хочет находиться в центре всеобщего внимания.

———- Логово Скара
Мтеке шла, рассматривая мир светло-голубыми глазами. В дневном свете эта же местность казалась совсем другой, и крошка уже начала было думать, что заблудилась. Однако запах был знакомым, да и воду она уже чувствовала впереди.
Чуть ускорив шаг, кроха подошла к воде. В этом месте ее стало, кажется, больше, или это просто так казалось при свете дня? Львенка мечтательно улыбнулась - вот то самое место, где она познакомилась с Джои. Со своим первым другом, и позже и Герон подошел сюда! Львенка взглянула на воду - действительно, звезды там больше не отражались, зато голубое небо и яркое, режущее глаза солнце превращали реку в маленькую дорожку небес.
- Мы пришли, ребята, тут можно попить! - малышка обернулась, ища глазами братьев.

Инви с интересом рассматривал Браско. Щенок казался ему забавным, но уж слишком грустным. Неизменный ещё котёнок и ему, как и всем детям, не ведома ненависть к различным семействам. Пусть вы скажете, что львы не любят гиен, но Вара никто не учил ненавидеть. Мать, понёсшая его он гепарда, часто говорила, что шкура не важана. Важно лишь содержание. Наверное из-за этого Инвар всегда старался подружиться. Будь это львёнок, зебра, буйвол. Один раз он постарался подружиться с бабочкой и кузнечиком, но они не захотели с ним разговаривать. Инви странный. Такие редко долго живут.
- Я Инвар, но можешь звать меня Инви. Давай дружить. - сказал котик, припадая на передние лапы, что бы показать дружелюбный настрой. Не смотря на то, что Вару было уже десять месяцев выглядел он лишь на шесть, не более. Хрупкий на вид, изящный и смахивающий на девочку. Даже шрамы не очень портили его личико, только вот один глаз... Ничего. С возрастом чёлка закроет пустую глазницу и она станет практически незаметной из-за густой гривы, состоящей из чёлки и гребня на шее. Большего ожидать не строит. Может показаться, что Инви совершенно не понимает того, что случилось с Браско, но он сам недавно потерял мать и знает, что чем больше ты находишься в одиночестве, тем сильнее тебя затягивает отчаяние. Да. Он не знал, кого потерял Браско, но по его последним словам догадался, что это, скорее всего, его брат или сестра. Инви умён, но этого не так просто разглядеть. Он слишком непоседлив.
- Браско, ты не волнуйся. Мы с Кулой приведём тебя домой к маме. Никто не станет тебя обижать, а если попробует, то будет иметь дело с Инваром-Камнезубым. - мальчик уже считать гиенёнка своим другом. Вам покажется, что он торопит события, но он такой. Инвар. Быстрый, немного нестабильный, но его глаза горят до ротой и невинностью. Какой-то святой невинностью. Нужно ответить, что говорил он сейчас более-менее спокойно и с добродушной, открытой и тёплой улыбкой смотрел на спсённого Кулай мальчика.
- Кула, мы ведь правда не дадим никому напасть на него, да? Если нет, то я сам буду его защищать. - сказал малыш голосом, полным решимости и, распушив шёрстку, дабы казаться чуть больше, поднял правую лапу с земли. Наивный Инви. Мелкий и слишком добрый. Как на такого можно сердиться?

Отредактировано Invar (22 Ноя 2012 16:44:57)

Сколько же позитива и энтузиазма излучал молодой Инвар. Такой веселый и странный малый. Надо сказать, что его поведение поднимала настроение Браско и как-то разряжало обстановку.
- Я Инвар, но можешь звать меня Инви. Давай дружить.
Гиеныш улыбнулся. Наверное в первый раз с момента потери брата. Малышу хотелось отвлечься, и Инви прекрасно подходил на роль друга.
-Давай.
Одноглазый парниша чем-то напоминал самого Браско. Такой же тощий, хрупкий, серый. Наверное поэтому общаться с ним щенку было проще. Инвар даже не был похож на льва, скорее на такого же гиененка. Инви игриво припал к земле. Браско хотел было последовать его примеру. В глазах малыша показалась искра радости. Он никогда бы не подумал, что общение с кошками может быть приятным.
– Не волнуйся, все будет хорошо. Я перенесу тебя через реку, а потом - поговорю с твоей мамой, - заявила Кула. Но ее слова не порадовали малыша.
Конечно, он понимал, что через реку его могут только перенести, а маме так или иначе придется все объяснить. Но как же не хотелось всего этого! Словно подвергать себя смертному приговору. Как жаль, что нельзя просто взять и провалиться в какой-нибудь другой мир, например в собственное беззаботное прошлое.
- Браско, ты не волнуйся. Мы с Кулой приведём тебя домой к маме. Никто не станет тебя обижать, а если попробует, то будет иметь дело с Инваром-Камнезубым. Кула, мы ведь правда не дадим никому напасть на него, да? Если нет, то я сам буду его защищать.
А Инвар все болтал без умолку. Надо сказать, это ни капельки не раздражало Браско, наоборот - ободряло. Как и всегда гиеныш скромно промолчал. Вытянуть из него слово было проблемой и раньше, не то что теперь.
– Конечно же, Браско никто не обидит, иначе несчастный будет иметь дело с нами.
Щенок ощущал себя словно за каменной стеной. Сразу двое львов вызвались защищать его, как совего собственного детеныша или брата. Гиеныш не верил в происходящее. Это было чем-то странным, словно из сказки. Раньше малыш считал, что львы - кровожадные и опасные, что они только и думают, что ущемлять гиен, а теперь... Теперь все казалось совсем другим.
Наконец троица подошла к самой реке. К бурлящему потоку блестящей на солнце воды, которая ассоциировалась вовсе не с жизнью и свежестью, а лишь со смертью старшего брата и жутким страхом. А теперь нужно будет ее пересечь. Перейти реку.
– Мы на месте.
Сердце Браско пропустило удар, а в глазах потемнело. Может кому-то эта ситуация покажется совершенно не страшной и вполне обычной, но только не Браско.
– Инвар, оставайся пока на этом берегу.
Страх вцепился в малыша острыми когтями, не желая отпускать. Перед ним рушилось все: доброта львов, задор Инвара, желание вернуться домой. Кровь застыла в жилах, а лапы стали ватными. Такого ужаса гиеныш еще не испытывал. Можно убежать, скрыться, но это означало бы никогда не вернуться домой. Тогда бежать нельзя было. Малыш почувствовал, как Кула нависла прямо над ним. Сейчас должно было случиться что-то страшное. Браско не шевельнул ни единым мускулом, лишь напряженно уставился на воду, готовясь к чему-то ужасному.
-Ты готов?...
Малыш зажмурился, надеясь, что все пройдет быстро, что он даже не коснется воды...
Не готов...

Отредактировано Мастер Игры (30 Ноя 2012 17:14:04)

Гиененок одно время буравил взглядом бешено несущуюся воду, а потом и вовсе зажмурился. Она вновь видела свое отражение в нем, вновь понимала весь тот страх, что он испытывает. И как могла Кула объяснить ему, что все будет хорошо? Хотя все это - самая настоящая ложь, никто никогда не знает, что задумала на твой счет судьба.
Однако львица все же пыталась его успокоить, подбодрить, но он сам загонял себя в решетку переживаний. Шоколадная сделала глубокий выдох; ей самой было нелегко вновь входить в эту реку. Тем более ей еще нужно было нести ценный груз, дрожащий, как осиновый лист. Львица аккуратно взяла малыша за загривок и бросила сосредоточенный взгляд на реку, что была теперь в ее глазах окрашена в бордовый цвет преступления. «Будь смелее, это всего лишь вода, из который ты один раз уже его вытащила. Теперь осталось лишь повторить часть событий – давай же!»
Когда шерсть начала намокать при соприкосновении с водой, львицу постепенно начало тянуть вниз, а потом течении толкнуло ее в сторону. От неожиданности  львица не успела быстро сориентироваться, и ее отнеслов сторону. Вновь она вонзила когти в илистое дно, осторожно его прощупывая лапами и медленно передвигаясь. Вновь задрала выше некуда голову, тем самым лишив себя возможности нормально созерцать все вокруг, тем самым фактически подписав себе смертный приговор. Уши болели от шума, создаваемого непокорной стихией, а бока, казалось, каждую секунду атоковал свирепый боксер. Для того, чтобы подойти к прежнем месту, пришлось медленно и стремительно передвигаться боком. Шоколадная уже давно потеряла то мелкое место и была вынуждена идти там, куда ее принесло.
По морде ее хлыстали, били струи воды, а она лишь пыталась от этого всего отречься, старалась думать лишь о безопасности Браско. Еще пара шагов – так мало – и они уже наконец-то перейдут этот препятствие. Пара шагов, но ее опять снесло в сторону, причем на этот раз все было намного хуже: она чуть не выроняла ценную ношу.. Грубо успела перехватить малыша, вдоволь нахлебавшись при этом водички. Остался один шаг до цели – один прыжок до суши. Львица вся напряглась, если сейчас она оплошает, то пии пропало. Один толчок - миг - и она ощутила под лапами влажную землю.
Кула, первым делом, опустила Браско на землю, а потом рухнула мешком на берег, тяжело дыша. «Немного передохну, немного...». Вот никуда ей не хотелось идти, настолько вымотано было ее тело, что она не чувствовала вообще ничего. Да и голова уже кружилась, и еще много причин она могла найти, чтобы отмазать себя от возвращения в эту реку. Но нужно было, необходимо пернести Инви.
Многострадально возведя очи к небу, она вновь бросилась в объятие воды. И теперь поняла, что раньше были лишь цветочки. Она устала, была истощена как эмоционально, так и физически. А ей предстоял еще важный разговор с мамашой Браско.
Как говорят, через попу, да перелезла она к Инвару и вновь еле стояла на лапах. Ее уже дрожь пробивала от холода, а лапы грозились не выдержать и сломиться под нею.
В этот раз все была намного быстрее. Кула без лишних слов схватила Инвара за шкирку и ринулась в реку, устремив уже более решительный взгляд на противоположный берег. Достаточно хаотично она перебирала лапами, пыталась удержаться. Сносило, било, колотило. Больно, звон в ушах, беспорядок в голове. Но есть нечто важнее ее страхов – чужая жизнь, за которую она несет ответственность.
Выйдя из воды на сушу, она поставила Инвара рядом с Браско. Вся потрепанная она ласково, хриплым голосом сказала: - Теперь веди нас к своей семье.

Отредактировано Кула (15 Дек 2012 10:08:32)

Порой зебры ведут себя просто, как глупое ходячее мясо на тонких ножках. Ни инстинктов самосохранения, ни мозгов в целом. Полосатая амеба с ленивым выражением длинной лошадиной морды, вяло щипала жухлую траву, бесцельно топчась на одном месте. Нет чтобы рвануть следом за товарками, ведь чем сплоченней, тем безопаснее, это и любая самая глупая мартышка понимала. Тут и львы, тут и гиены, но этому копытному сейчас важнее было утолить свой голод. а там может и к речке подойти поближе напиться... Ну остатки мозгов совсем видимо пересохли от такой жары - едва показывающиеся на поверхности "безобидные бревнышки", просто жаждали встретится с глупенькой зеброй. точно так же, как и жаждала отведать ее мяса притаившаяся львица.
Зебра сделала несколько робких шагов в сторону воды, усердно собирая по пути  жухлую растительность охапками, как ее вечно косящий в сторону глаз, заметил расплывшееся светлое пятно, которое стремительно увеличивалось, по мере приближения львицы к добыче... Жертва резко подняла голову, с секунду круглыми от страха глазами уставившись на несущегося ему навстречу хищника, как мгновенно припустила галопом с места, подняв копытами комья сухой ломкой земли, и пыли....
Полосатая молния прежде включила работу ног, а мозги пока не спешила, тупо почесав прямо в сторону реки, навстречу крокодилам, которые узрев охоту льва, скрылись под водой, подобравшись поближе к берегу. Теперь они расчитывали сразу и на первое, и на второе... Львы ведь тоже... вкусные...

Зебра с вытаращенными от страха глазами, взяла такой разгон, что львице грозило вот-вот получить крепко прямо в лоб копытами. Тупое животное не особо смутил тот факт, что путь в крокодилье логово, преградила львиная фигура...  Полосатый спортсмен, высоко поднимая на скаку ноги, с налету перепрыгнул через спину -  сей благородный аргамак был искусен  в плане конкура. Еще бы, столько раз приходилось прыгать через камни, поваленные деревья... Даже как то раз через спину спящего носорога приходилось перепрыгивать. Ой весело тогда было.
Короче говоря, зебра перемахнула через львицу, проскакала карьером еще пару метров, и споткнулась, прямо у берега, как на грех. А такой вираж был, такой вираж... Бедный .
Зебра шлепнулась через голову на спину, и яростно замахал всеми конечностями в воздухе, осторожно, копыта, словно жучок, которого перевернули на панцирь кверху тормашками. Добыча оказалась прямо по середине между двумя хищниками - крокодилом, и львом. Пока бедняга пытался перевернуться на бок, это получалось у него крайне неуклюже и медленно, из реки показалась длинная, узкая, кожистая морда с маленькими глазками. Ради такого дела, крокодил даже рискнул выйти в такую жарищу на сушу. Надо опередить льва, каким-то образом, и заполучить лакомый кусочек в черно-белую, или бело-черную, не важно, полоску.
Как можно быстрее, вихляя всем телом и семеня маленькими лапками, злой хищник бурых вод, устремился к зебре. Если лев хочет свою долю добычи, то ему следует поспешить...