По счастью, Мар оказался расторопным и сообразительным, и быстро нашел нужную траву, которую Альбиний не замедлил применить по прямому назначению, дав её львёнку. Подействовало. Альби успокоился и удовлетворенно отметил, что трава возымела нужное действие, даже будучи слегка подвявшей. После того как львёнок выплюнул траву и постепенно вернулся в, как выразился про себя Альби, нормальное состояние, сам Альби наконец успокоился. При этом он про себя отметил, что явно не зря нанял на службу Мара. Этот прохвост и в самом деле оказался ему очень полезен. Конечно, Альби понимал, что Мар не из тех, кто бы посвятил бы себя должности лекаря, но эгоисту Альбинию "классический" лекарь "для всех" был точно не нужен, а вот на персональные медицинские услуги Мара для себя и своего семейства Альби отныне мог точно рассчитывать, поскольку Мар это доказал. Прохвост-прохвостом, но прохвост полезный. Не зря занимает пост мажордома, ох не зря. Однако, вскоре счастье Альби было таки омрачено. Пока все в суматохе занимались одним из его сыновей, одному из оставшихся повезло куда меньше. Проклятая наследственность. Наверное, несчастья произошли одновременно, и пока все занимались первым львёнком, стало уже слишком поздно. Альби понимал, что что-то предпринимать теперь уже было уже слишком поздно. Но винить в случившемся было некого. Альби прекрасно понимал, что из двух в этой ситуации спасти в любом случае они могли только одного. Но, по крайней мере из четырех родившихся львят трое выжило, что, с учётом откровенно фиговой наследственности было не так уж и плохо. Обычно процент выживших был куда меньше.

офф. по поводу Финиста

Отредактировано Альбиний (2 Авг 2015 17:56:11)

Пододвинув к себе троих новорожденных слепышей, Адриана замерла – словно притаилась в засаде – напряженно глядя на неподвижное черное тельце, распростершееся у её лап. Альбиний без промедления поместил лекарство, что доставил их пятнистый мажордом, в приоткрытую пасть детеныша, и теперь львица с каждой не приносящей перемен секундой по капле теряла упрямую надежду на лучшее. Как бы странно то ни было, но ни тихое попискивание здоровых малюток у её брюха, ни ощущение крохотных ротиков на сосках не могло заставить самку отвести глаза от безжизненного тела первенца. Во всяком случае, она не собиралась отвлекаться от чёрного львенка до тех пор, пока не удостоверилась бы в том, что всё закончилось… тем или иным образом. Только вот Адриана не могла бы сказать, как много времени ей нужно, чтоб смириться и признать сына мёртвым. Мучительно долгие секунды продолжали тянуться вязкой смолой и утекать впустую. Ничего не менялось.

Но вдруг животик и грудка львенка под её взглядом дрогнули. Всколыхнулись.

Вытянув шею и потянувшись к ожившему малышу, огромная кошка вновь принялась вылизывать его – причем сделала это гораздо раньше, чем сумела отметить в мыслях известие, что её отпрыск выжил. Это умиротворяющее осознание пришло к ней мгновениями позже, когда она почувствовала, как старший львёнок двигается, извиваясь, ударяя лапками и сопротивляясь касаниям материнского языка, как постепенно его тельце вновь наливается живым теплом. За первым вдохом детеныша последовал первый надсадный визгливый вопль, который смолк, едва только чуть не ставший покойником малютка выплюнул траву, и вновь зазвучал, стоило львице подхватить котёнка пастью. Малыш отправился в причмокивающую кучу к прочим его сиблингам, успешно раздобывшим себе по соску.

– Теперь не нужно плакать, дитя, – успокаивающе проурчала львица, легонько коснувшись чёрного мордой и согрев тёплым дыханием. После этого она занялась остальными детьми, ласковыми поглаживаниями языка уверяя их, что всё в порядке, и ими же поощряя упорнее сосать молоко… Тут-то и обнаружилась новая беда – радость от излечения первенца была преждевременной. Светлый львёнок не двигался и не дышал; не шелохнулся он и когда мать подтолкнула его носом, оставшись неподвижным и пугающе холодным. Сомнений в том, что он мёртв, не было, как бы самке ни хотелось уверить себя в обратном и попытаться что-то сделать для него.

Неожиданно Адриана остро почувствовала себя лишающейся последних сил. Страх за младших львят, утомительные и болезненные роды, переживания за судьбу старшего сына и всё-таки потеря одного из детёнышей… Всё это изрядно подточило её запас прочности. На сегодня он был исчерпан. Больше всего сейчас кошке хотелось хорошенько отдохнуть, но теперь её не покидала тревога за уцелевшее потомство, и она, невольно опустив голову на землю, боялась лишний раз свести с присосавшихся львят глаза. К тому же, предстояло ещё дать детям их имена. Встретившись взглядом с Альбинием, также запоздало обнаружившим смерть львёнка, Адриана постаралась взять себя в лапы – ей не хотелось, чтобы в этот момент её голос звучал непозволительно жалко и слабо. В конечном итоге, она всё же произвела на свет троих живых детёнышей, из которых двое выглядели совершенно здоровыми. "Мне следует радоваться, а не скорбеть, каким бы трудным это ни казалось".

– Мы должны похоронить умершего и дать имена выжившим. Как ты назовёшь их?

Потихоньку светало. Там, снаружи, поднялся ветер, что создало в гельте весьма любопытный эффект. Центральная часть гельты, в силу своей конфигурации, была надежно защищена от любого, даже самого сильного ветра, ибо ветер, он, знаете-ли, дует прямо... дуть зигзагами, кракозябрами, и прочими там разными "буквами зю" ветер, знаете ли, не обучен. Поэтому центральная часть гельты была надежно защищена от любой угрозы сильного ветра своими многочисленными изгибами и уступами. Ну а песчаной буре тут тоже неоткуда было взяться - вода и камни, сэр, песка не очень-то и наблюдается. Но вот во внешних, узких проходах, ведущих в саму гельту, ветер таки разгулялся не на шутку. И хотя сам ветер до центра гельты не долетал, его звуки это делали прекрасно. И какие звуки! Узкие ущелья, расселины, сильные порывы ветра и многократное эхо давали просто поразительный эффект. Нет, это был не обычный вой ветра - о нет... в узких внешних проходах, многократно отражааясь горным эхом, ветер нет, не выл, а истерически хохотал. Нет, серьёзно, больше всего этот звук был похож именно на жуткий, многоголосый, громогласный, безумный, потусторонний хохот. Как будто бы все демоны Великой Пустыни смеялись, радуясь бушующей снаружи буре. Благо - сам Альби был не робкого десятка, да и особой суеверностью он не страдал. Мало того, его этот аккомпонемент, вся эта жуткая какофония даже, скорее, забавляла. - Ишь, как духи бури в скалах хохочут! - Сказал он. - Хохочите-хохочите, пустыня сегодня ваша, но вот над моей каменной твердыней у вас нет власти! Она здесь только у меня! Я здесь бог, царь и воинский начальник! - Альби снова хмыкнул. Затем он сказал Адриане и Мару: "Да, поступим именно так, как вы предложили." - Затем он начал действовать. Сперва, он отнёс тельце погибшего подальше от воды, в угромный закуток между скалами, и завалил его камнями, тихо при этом прошептав древнее заклинание, которое бы помогло бы несчастному принцу на его пути в мир духов. Затем Альби подошел к Афине и её детям и сказал: "Ну что-жь, настало время наречь вас. Ну раз уж там, снаружи, духи шумят, то я дам вам древние имена, которые будут с почтением уважать даже самые бесшабашные духи!" - Затем он по очереди стал называть имена новорожденных, указывая по-очереди на каждого из них: "Церберус нарекаю тебя, в честь стража мира духов! А тебя нарекаю Сильван, в честь духа неназываемого! Тебя же, дочь моя, нарекаю я Афина, в честь духа мудрости!". - Затем он умолк. После чего сказал Адриане: "Давай поступим так, как посоветовал нам Мар. Отнесем детей в надёжное укрытие, которое он показал, пока в гельте на стало слишком жарко. Львятам жара вредна. Похоже, придётся сделать два захода, так как я сомневаюсь, что Мар способен будет нести хоть кого-то из них на нужной для этого высоте." - Затем Альби аккуратно взял за шкирку Афину и понёс ей в сторону пещеры, на которую указал Мар как на наиболее удобное место для логова. Перед входом в пещеру Альби пришлось ползти на брюхе в воде - потолок в проходе поначалу был таки действительно низким, но львёнку он держал достаточно высоко, хотя её хвост и задние лапки, таки, явно намокнут. Ну нечго, в пещере высохнет. Да и, думал Альби, Адриана наверняка потом насухо вылижет.
—–→ Пещера костей (аккуратно держа в зубах за шкирку Афину)

Отредактировано Альбиний (20 Авг 2015 21:19:13)

Вместе с первыми лучами показавшегося из-за скал солнца пришел самум, а с ним – и его могучий голос. Донёсшийся извне гельты воющий, сверхъестественно жуткий рёв ветра моментально вырвал львицу из созерцания причмокивающих малюток и собственных тяжёлых дум. Чуткие уши потревоженной самки встали торчком, Адриана вскинула голову и, озираясь в поисках источника шума, с замиранием сердца прислушалась к исходящему едва ли не отовсюду гудению, перетекающему в подобие гулкого и зловещего потустороннего хохота какого-то безумца – но ни одно живое существо на свете могло издать звук такой мощи. В первые моменты, однако ж, эта успокаивающая мысль не посетила супругу лорда-протектора: слишком сильно оказалось первое впечатление.

Но, похоже, столь пугающее и необъяснимое на первый взгляд явление ошеломило одну только её. Встающая на лапы самка с изумлением воззрилась на Альбиния (которого, судя по тому, как бестрепетно и дерзко он бросил вызов духам, отзвуки творящегося снаружи буйства стихий лишь потешили и ни в коей мере не взволновали). Надо полагать, вне их окруженного скалами убежища сейчас разразилась песчаная буря. Можно было только посочувствовать тем лишенным укрытия, кого она застигла в пути через пески… И всё же, если их семейство было надежно защищено от несомого ветром песка, то от разлитого в воздухе изнуряющего дневного жара толком не спасала даже тень, тем паче – теперь, когда дело касалось ещё совсем маленьких детёнышей. По счастью, прислуживающий Альби самец гиены с присущей ему расторопностью доложил о находке подходящей в качестве логова пещеры, за что в кои-то веки удостоился от не питающей особой приязни к его роду львицы благодарного взгляда.

– Да, поступим именно так, как вы предложили, – согласился протектор, дослушав сообщение мажордома, и в скорбном молчании поднял тело умершего сына. Оставив потомство под присмотром гиены, Адриана последовала за мужем к скалам, держась по правое плечо от него и отставая лишь на полшага; когда погребальный ритуал был завершён, она, желая утешить, мягко потерлась щекой о поросшую густой гривой шею супруга. Тому, впрочем, едва ли слишком уж требовалось её участие – когда пришло время дать детям имена, в торжественном голосе льва не проскользнуло ни намека на сломленность. Ей было отрадно видеть, что черногривый вполне в силах держать себя в лапах, не выказывая внешне упадка духа. И столько надежды на выдающееся будущее таилось в именах, которыми он нарек новорожденных… Под её действием вся удрученность бурошкурой самки поневоле отступала куда-то на задний план вместе с тягостными мыслями о погибшем львёнке.

– Будь добр, подожди здесь и пригляди еще немного за Сильваном, – вполголоса обратилась кошка к гиене. После того, осторожно прихватив пастью чёрного, спасенного чудом кроху, который между делом успел задремать, его родительница торопливо тронулась к ведущему в их новое логово лазу. Полузатопленный ход, через который ей и Альбинию приходилось ползти, не показался ей слишком удобным: мысль же о том, что в скором времени им придется выносить уже слегка подросших детей наружу, пыхтя и на брюхе пробираясь вперед с задранными над водой мордами, как-то не приводила в восторг. Повторный маршрут, на сей раз с поджавшим лапки и хвост Сильваном в пасти, только подкрепил убеждённость Адрианы в том, что подобная рутина не будет ей приятственна.

—–→ Пещера костей (с мелкими)

Наверное, новорожденный Сильван был куда спокойнее своих сиблингов, что не означало, будто бы позже он будет продолжать себя так вести. Честно говоря, причина была простой - малыш просто не видел смысла в том, чтобы надрываться и кричать, ведь мать была рядом, а вместе с ней и еда. Был бы он чуть-чуть постарше, то явно бы начал негодовать на свою сестру, но так как сейчас он был слишком мал, чтобы рассуждать здраво, когда его пихнули, он лишь недовольно мякнул и продолжил есть молоко. Ему, конечно же, не понравилось, что кто-то поднимает на него свои лапы, но ведь есть куда приятнее, чем истошно вопить, не так ли?
Когда мама поднялась, былого спокойствия Сильвана как и не бывало. Он начал истошно вопить. Зачем и почему? Точно ответить на этот вопрос нельзя, но ясно было только одно: в ближайшее время Адриане нельзя будет удалиться так, чтобы Сильван не поднял криков. А затем вернулся (пусть будет "отец". Мы знаем, что это именно он, а Сильван еще не понимал и не знал этого слова, мысленно ассоциируя это существо с огромной каменной стеной, которая тебя всегда защитит)  отец и стал давать имена мелким. Сильван слышал голоса, но не понимал о чем разговаривают его родители. Ушел отец, забрав сестру, а потом и мать, забрав брата. И вот тут то нашего Сильвана понесло. Он начал так истошно вопить, как не вопил никогда в жизни. Да, пусть он и вопил то всего лишь пару раз, сейчас ему казалось, что этот вопль услышали за миллионы километров отсюда. Дело в том, что Сильван подумал, что мама бросила его за ненадобностью, а потом оставила совсем одного. Малыш, конечно, чувствовал чье-то присутствие, но ведь он не мог определить кто это, друг ли это и, вообще, не кажется ли ему. Эти несколько минут были самыми долгими в его жизни, но, наконец-то, мама вернулась и, ухватив Сильвана за шкирку, понесла куда-то. Малыш прижал лапы и хвост к себе и замолчал. Пусть это было не очень удобно, но зато душу грела мысль, что мама его не бросила.
—>Пещера костей

> Река в пустыне

Песчаная буря догнала путников куда быстрее, чем рассчитывал Нирнамэ. Всё же он нечасто сталкивался с таким природным явлением и немного переоценил свои силы. Для того, чтобы хромая лапа не просто заболела, а мучительно взвыла, не потребовалось галопом скакать по барханам. Спустя какую-то жалкую полсотню метров пути Нир стискивал зубы при каждом шаге и, несмотря на все свои усилия, тормозил общую процессию.

Когда же ко всему прочему добавился ещё и набирающий силу ветер, несущий огромное количество песчинок, ситуация стала невыносимой. Сильные порывы ветра, хоть и били льва сбоку, но всё же замедляли. Нира частично спасала грива, мешая песчинкам попадать на морду и глаза, но идти пришлось, сильно склонив голову и едва разбирая путь. С каждой секундой буря набирала обороты, снижая видимость, Нир теперь ориентировался лишь по хвосту и крупу Мафдет, что шла перед ним. Питона он и вовсе потерял из виду, но о Пирсе беспокоиться не было нужды.

Нирнамэ немало удивил тот факт, что шедший впереди белоснежный лев не особо-то и торопился отыскать убежище от бури. То есть нет, они все двигались довольно-таки быстро, но всё же недостаточно быстро. Незнакомец на первый взгляд показался Ниру здоровым и если не полным сил, то точно не засыпающий на ходу. Значило ли это, что белый специально притормаживал, давая возможность остальным львам нагнать его и не потеряться среди бесконечных барханов посреди бури?

Нирнамэ показалось, что прошла целая вечность, прежде чем львы смогли рассмотреть едва заметные очертания скал впереди. Вернее, их проводник рассмотрел, потому что Нир как мог спасал свои глаза от тысячи маленьких песчинок, держа голову так, чтобы держать в поле зрения задницу Мафдет и не более. Белый лев подождал, пока спутники нагонят его, и сообщил, что они почти добрались. Это воодушевляло: ведь ещё совсем чуть-чуть и они окажутся под защитой надежных скалистых утесов. Нирка усилием воли заставил себя прикусить язык и не заскулить, когда светлый самец резво убежал вперед и волей-неволей пришлось брать такой же темп. Больно было, без сомнений. Но можно перетерпеть.

В том месте, где Белоснежка будто бы провалился сквозь землю, ловко преодолевая каменные ступени, Нирка, не подозревая, что в один прекрасный момент земля под лапой окажется чуть ниже, чем ожидалось, проявил чудеса грациозности и кубарем скатился вниз. Пытаясь найти твердую опору в виде первой ступени, черногривый навалился на лапу сильнее обычного и, конечно же, это была хромая лапа. Короткий вскрик — и на ничего не подозревающую Мафдет ураганом налетела тяжелая львиная туша, после чего они оба добрались до конца спуска быстрее, чем планировалось.

— Уффф, — просипел Нирка, у которого помимо лапы теперь болели голова и тело. Камень — это вам не мягкая травка, кувыркаться больно.

— Ты как? Прости, я, кажется, споткнулся, — лев перевернулся на бок, освобождая прижатую им самку, и с искренним беспокойством оглядел её. — А твой друг, он в порядке?

Если о питоне Нир не волновался, зная, что наставник способен о себе позаботиться, то насчет малыша Паника он не был так уверен. И убедившись, что никто от его выходки и песчаной бури не пострадал, зеленоглазый обернулся к их белому проводнику. Фрозен, значит.

— Я Нирнамэ, — отозвался лев, поднимаясь на лапы, чтобы приблизиться к небольшому озерцу посреди пещеры. Вместо того, чтобы привычно утолить жажду, Нир опустил вниз чуть ли не всю голову, чтобы как следует промыть глаза от песка. И только потом на добрую минуту замер на месте, жадно и шумно лакая воду. Облизнулся напоследок и последовал примеру Фрозена, удобно растянувшись на каменном полу. И как будто дожидаясь этого момента, к компании наконец присоединился питон. Не утруждая себя объяснениями, он подполз прямиком к своему подопечному, держа в пасти неизвестные Ниру клиновидные растения. Положив свою ношу перед львом, Пирс кратко приказал:

— Ешь. Это ускорит восстановление лапы.

Даже не думая возражать, Нирнамэ покорно начал жевать толстые листья, с усилием проглатывая их. Вкус был на редкость отвратным, лев еле сдерживал тошноту. Его попытки пойти и запить эту гадость водой пресек питон, заявляя, что так лекарство лучше и быстрее подействует. Ниру ничего не оставалось, кроме как кивнуть и подчиниться.

Отредактировано Нирнамэ (27 Ноя 2017 19:28:58)

"Стоило отвернуться всего на мгновение", - Фроз подумал это так, словно был стал для тех двоих нянькой. Шум падающих тел эхом раздался по пещере, только-только белый усадил свой зад на пол. Темно-песочный клубок, состоящий из львиных тел, прокатился по ступеням подземелья, каждая из которых грозилась остаться на скатившихся либо синяком, а то еще хуже, переломом.
-Святые предки, никто из вас не убился?
Первым поднялся и заговорил гривастый, сразу же извиняясь и оправдываясь.
"Еще бы специально так на кого-то налетать, если только желания прикончить нет. А может ты тоже на ее зад загляделся, как она на твой в пустыне?"
Ледяной тяжело вздохну и снова грузно взгромоздил свое тело на лапы. Пройдя мимо хромого, он утвердительно кивнул, показывая что его расслышал, и снова продолжил свой путь по направлению к упавшей львице. Та в свою очередь тоже начала подавать признаки жизни, даже попыталась представиться. Правда вот Фроз не расслышал практически нихрена, ибо она скорее булькала, нежели говорила.
-Ладно, не напряга.... - он продолжил бы, и будь человеком, наверное протянул бы руку чтоб помочь встать, только вот самка окончания его реплики решила не дожидаться, и здорово так разродилась пастью на пол пещеры тем, чем недавно отобедала.
Сделав рефлекторно шаг назад, белогривый скептично повел бровью, и обернулся на Нирнамэ:
-Ты ей случаем череп не проломил, пушинка?
Переведя взгляд обратно на, видимо, таки поранившуюся львицу, Кнут в добавок ко всему начал подозревать, что она потеряла сознание.
Где-то над его головой белого кружил маленький летучий мышонок, за спиной, подбирая за собой свое тело, полp питон, а матерый так и стоял, некоторое время просто неотрывно глядя на самку перед собой.
"Да, все таки вырубилась. Хотя на вид все таки отделалась просто синяками.... Может просто головой стукнулась сильно?", - так и не дождавшись от нее еще каких либо телодвижений или слов, так же так и не разглядев натекающую под тушку лужу крови, он просто кратко хмыкнул и развернулся обратно к озеру. На этот раз он и правда шел достаточно вальяжно, возможно из-за того, что не хотел суетиться, а может потому что пройти нужно было буквально несколько шагов. В пару мгновений же он набрал полную пасть воды, и проделал тот же путь уже в обратном направлении. На месте же он никого за хвост не тянул и без всяких вступлений сделал то, что и собирался: выплюнутая вода с громким плеском ударилась сначала о голову темношкурой, а потом уже и о каменный пол рядом с ней.
-Может быть она просто на солнце перегрелась. Если так, то она должно от этого очнуться, - словно бы утешая Нирнамэ проговорил Фроз. Потом правда добавил. - Или не очнется, ибо еще в пустыне она чувствовала себя явно не очень хорошо - ей нужно будет время оклематься.
Тем не менее сама Мафдет, видимо, ожидания самца решила проигнорировать, ибо даже не собиралась двигаться. Подождав еще немного, Кнут наконец-то тяжело вздохнул, как хотел с самого начала всего этого бедлама, и кивнул на львицу, обращаясь к черногривому:
-Предлагаю оттащить ее ближе к озеру. Там и обливать ее проще будет, и она не захлебнется в собственной блевотине.

...> Фб, а потом Пологий Склон.

Отредактировано Frozen (13 Июн 2017 18:08:17)

А сегодня был весьма неудачный день, а? Самочувствие хреновое, погода адская, прогулочка так себе. Мафдет была не из тех львиц, которые показывают отвращение ко всему происходящему, она напоминала скорее изваяние, которое все время молчало. А вот что думали по этому поводу остальные – ее как-то мало волновало. Не, она конечно благодарна им за помощь, ведь не каждый лев согласится тащить на себе тяжелую тушу, чтобы та оклемалась. Некоторые и насилуют, между прочим. Она кое-как их отблагодарила (хотя, кто будет доволен только словами?) и думала о бренности бытия, пока отмывала лапами ту гадость, что изверглась из ее пасти. Запашок был отвратительным, но она как-то стала себя лучше чувствовать, даже протрезвела, если так можно выразиться. Меньше всего ей хотелось сейчас смотреть кому-либо в глаза, потому что было неловко. Вроде бы по всем канонам ей полагается быть слабой, хрупкой, нэжной как розочка и во всем полагаться на сильных гигантов. Но зеленоглазая была совсем другой: она была гордой, дерзкой и противной. Вот, последним словом ее можно было более точно охарактеризовать.

А потом она удивилась еще больше, когда подручный белого льва внезапно вернулся, видимо она пропустила тот момент, когда пернатый смотался. А потом они некоторое время пошушукались, а затем вместе ушли. Это показалось львице очень странным. Не, лев, конечно, предупредил их, что они отойдут на некоторое время. Просто львица  в очередной раз задумалась: что, черт возьми, можно делать в этих пещерах? У них тут тайник? Или, что похуже? Свои мысли она не собиралась озвучивать, к тому же ей нужно было закончить с умыванием. Да, она пыталась отмыть себя от всей этой гадости, что осталась на львице после внезапного пробуждения.

Этот позор я запомню надолго.

А между тем Нир выглядел очень обеспокоенным, даже виноватым. Причина его подавленности была ясна как погода, но львица не торопилась что-либо сказать по этому поводу. Во-первых, она не знала, какие слова ей нужно подобрать, потому что ляпнуть, что попало, не хотелось. А во-вторых, это была такая неловкая ситуация. Видите ли, не каждый день на тебя падают и успешно приземляются, а потом откачивают.

Закончив с умыванием, львица решилась подойти к черногривке, потому что больше не могла видеть эту виноватую морду. Ну, подумаешь, упал – с кем не бывает?

- Прекрати уже себя винить во всех бедах, никто не умер, все здоровы и счастливы. В мире всякое бывает и, если ты будешь заниматься все время самобичеванием, то так и кукушка слететь может, - да, скажем прямо: Мафдет была полным профаном в области поддержки. Во всяком случае, в этот раз получилось хуже чем обычно. Видимо, головушка просветлела, и львица перестала жалеть всех налево и направо. К тому же со стороны это смотрелось бы странно. Но, чтобы дела были уже не слишком паршивыми, львица слегка боднула головой Нирнамэ, чтобы вывести его из транса боли и отчаяния. Ей уже хватило на сегодня истерик. И вообще, в семье должен же быть хоть кто-нибудь нормальным?

- Что-то Белоснежка задерживается. Пойдем, проверим, не откинул ли он копыта, пока мы тут с тобой сидели, - сидеть на месте надоело, валяться тоже, вот она и приняла такое оригинальное решение. К тому же, чем дальше они пойдут, тем прохладнее будет. Тем более ей бы не помешало размять немного лапы.

> Переход в фб

Отредактировано Мафдет (20 Авг 2017 14:43:20)

На севере вспыхивает ослепительное багряное зарево, отчего в пустыне на несколько мгновений становится светло как днем. Спустя считанные мгновения земля содрогается, как перепуганная зебра, вода во всех водоёмах начинает ходить ходуном, а с возвышений скатываются камни — как мелкие, так и покрупнее. Поначалу все это происходит в жуткой тишине, но затем с запада доносится дикий, оглушительный грохот, настолько громкий, что он заглушает все и вся. Постепенно интенсивность этого звука начинает затихать, но его отдельные раскаты, глухие и зловещие, время от времени по-прежнему долетают до ушей местных обитателей. Стихает и дрожь земли. Обвалы прекращаются, а, со временем, проходит и волнение на воде. Небо в северной его части заволакивает странными, зловещими тучами, сквозь которое по-прежнему пробивается странное и жуткое зарево — а снизу их озаряют красные огненные всполохи. Кажется, подножье Килиманджаро, а также все его окрестности, охвачены страшным пожаром.

Видоле —→

Небольшой, постепенный уклон, начавшийся вскоре за видоле, стал ощущаться довольно явственно. Путь явно шел в гору. Там-сам валялись валуны, а постепенно начали появляться и скалы. Почва тоже из чистого песка становилась, хоть и по-прежнему покрытой песком, но все-же каменистой. Довольно часто попадались куртины тамариска. Маячивший на горизонте кряж постепенно приближался. И вот он уже поднимался впереди величественной стеной. Воздух стал несколько свежее, в нем явно ощущалась близость воды. Это, конечно, заинтересовало Хабу. Подойдя поближе, он увидел в краже несколько расселин. Водой веяло именно оттуда. Из самой узкой и глубокой из них. Хаба решил в неё спустится.

В призрачном лунном свете он увидел водную гладь, все дно расселины покрывала вода, которая так приятно и заманчиво блестела в свете луны. Когда Хаба подошел поближе, чтобы попить, он с удивлением обнаружил, что вода необыкновенно холодная. Даже холодной пустынной ночью она ы не могла так быстро остыть после знойного дня. А это означало, что этот водоем питали не дожди, а подземные воды. Только они настолько холодны. Это была очень приятная новость. Ибо что бы не случилось с другими источниками воды (а мало ли что могло случиться) – этот точно никогда не пересохнет. Хаба решил внимательно осмотреть гельту. Её образовывали четыре связанные друг с другом обширные расселины, практически полностью затопленные где по-щиколотку, а где и куда глубже львиного роста, причем чем глубже - тем холоднее была вода, поднимавшаяся из подземных ключей. В подмытых подземными водами скалах вокруг гельты было неисчислимое множество мелких пещер, по большей части полузатопленных, но часть из них была вполне сухими и пригодными в качестве укрытий и логов. Практически все пещеры были мелкими, но в паре-тройке из них были какие-то полузатопленные проходы, ведущие вглубь. Несколько уступов, с которых можно наблюдать за гельтой... сама же гельта имела три выхода - тот узкий проход, через который Хаба и Хамсин в неё пришли, еще более узкий, полузаваленным камнями проход, через который, однако, при должной сноровке можно было пролезть и выйти, после долгого блуждания среди скал, примерно в полумиле к югу от входа в гельту. Третий же проход был узкой каменистой тропкой, ведшей куда-то по ту сторону хребта. Выглядел третий проход довольно мрачно, и Хаба решил, что пока-что соваться туда не стоит (но потом, как будет время, надо конечно будет проверить). Да и вел он куда-то совсем уж не в ту сторону, куда им было нужно.

Вдоволь напившись и поставив все необходимые метки, Хаба вышел из гельты по той самой узкой расселине, по которой он сюда пришел, и повернул на северо-восток.

—-→ Шакальи скалы.

Отредактировано Хаба (12 Янв 2024 18:57:50)