Тьфу, блин! Нельзя же так внезапно!

Когда за спиной Трезо прозвучал тихий и до ужаса заспанный голос одного из братьев, львенок тотчас насмерть перепуганным кошаком взвился в воздух, характерно дыбя шерсть и выгибая позвоночник дугой, едва не влепив Хасту распушившейся кисточкой хвоста по сонливой роже. Вихрем развернувшись мордой к сиблингу, Трезо аж весь расшипелся-расплевался со страху, опять же, на чисто кошачий манер походив туда-сюда в позе деревенского коромысла, покуда не убедился, что перед ним стоит именно ошалелый, ни хрена не понимающий Хасталик, а не какой-нибудь страшный ночной хищник — только тогда он, наконец, "сдулся" и уже куда более привычным тоном возопил, впрочем, не выходя за грань негодующего (хоть и капельку визгливого) шепота:

— Ты совсем больной?! Я чуть не обоср*лся со страху! Кто вообще так подкра...!! — не договорив, Трезо снова истерично дернулся от испуга, реагируя теперь уже на громкую — и подчеркнуто недовольную — реплику их с Хастом младшего братца. Аж нырком спрятался за чужую спину, все такой же непривычно дерганный и лупоглазый. Хотя, почему это "непривычно"? Трезо, в принципе, всегда был очень подвижным львенком, гиперактивным даже, а сейчас его нервы и вовсе были натянуты в тугую струну, угрожающую с треском лопнуть от любого малейшего шороха. А тут еще ребята, будто назло, исподтишка пугали его своим внезапным появлением, один за другим!

С другой стороны... рядом с ними, Трезо всегда чувствовал себя гораздо спокойнее и увереннее в себе. Просто потому, что очень сильно привык к их присутствию рядом, ведь они с Хастом и Сотой никогда не расставались дольше чем на несколько минут. Не то, что с Сурмутом, хах... К слову о птичках.

— Он не мог снова нас бросить, — на удивление быстро угомонившись, тихо похныкал Трезо из-за тощего бочка Хасталика... чтобы уже в следующий миг бодро перемахнуть через него и встать поближе к Соте, глядя на того своими большими блеклыми глазами, тускло светящимися в темноте. — Ведь не мог же? — вопрос, в общем-то, был риторическим, но Трезо страшно хотелось, чтобы братьям хором опровергли его слова. Но нет... Не опровергли, увы. Так неужели Сурми и вправду просто взял и ушел...? Опять? — Когда он уже прекратит так делать, — тихим, едва различимым тоном пробормотал Трезо себе под нос, на автомате двинувшись следом за их новым, эээ... лидером? Сота очень даже решительно взял на себя всю инициативу, ну а легкомысленный и ведомый Трезо моментально увязался ему на хвост, как-то даже не задумываясь над тем, стоило ли им вообще так просто уходить куда-либо, да еще и не спросив у взрослых. Ему самому ужасно хотелось, чтобы Сурмут поскорее нашелся... Так почему бы, действительно, не поискать его самим, всей компанией, пока Морох и те новенькие львицы мирно дрыхли в глубине зарослей? Правда, кое-что из сказанного Войны все же заставило его немного притормозить... А затем с растущим недоумением впериться взглядом в мохнатый затылок Соты, не в силах сдержать рвущийся наружу вопрос.

— Погоди... А почему ты считаешь, что отцу нет до нас дела? Он сам сказал это тебе?? — это действительно было очень важно для Трезо. Сами подумаете, ведь Морох был их единственным кормильцем и защитником, той самой надежной родительской фигурой, что обязательно должна присутствовать в жизни каждого малыша. И каким бы отвратительным не был его характер, Трезо был готов принять и такого, извечно хмурого, неласкового папашу — лишь бы только считать себя нужным и любимым. И если Морох говорил такие жестокие вещи... если ему в самом деле было на них плевать... Трезо обязательно нужно было это узнать.

>>> Река в пустыне (?)

Хасталик молча наблюдал за маленькой истерикой, которую устроил Трезо, при его появлении. Казалось бы, плеск от его водных процедур, да шаркающая походка должны были послужить достаточным предупреждением, но ладно. В следующий раз постарается топать погромче.

“Хотя это вряд ли поможет,” подумал он медленно провожая взглядом брата, нырнувшего к нему за спину, и повернулся в ответ на ворчания Соты. С места, однако, не сдвинулся, позволяя Трезо и дальше прятаться сколько ему надо за своей тощей задницей.

— Ты не знаешь, где Сурми? — вместо ответа на старческое брюзжание младшего брата, спросил Хасталик. Увы, Сота располагал той же информацией, что и все они. Подросток нахмурился, понимая из уже имевшегося у них печального опыта, что Сурмут, по всей видимости, опять отчалил в неизвестном направлении. Который это уже раз? Третий? Неужели ему так скучно или неприятно быть рядом с собственными братьями? Не из-за отца же он ушел, он и до его появления пропадал. Хасталик принялся судорожно перебирать в памяти последние часы, проведенные в обществе старшего брата, надеясь, что в памяти всплывет какая-нибудь зацепка, но ничего из последних слов или действий Сурмута не отвечало, даже не намекало на его нынешнее местоположение. Как всегда, впрочем.

— Он не мог снова нас бросить,— прохныкал Трезо, вылезая из-за своего сомнительного укрытия.

Ответ “конечно, нет” комом встал поперек горла подростка. Вместо этого он лишь уткнулся взглядом себе под лапы, где в прохладном песке мерно копошилась крыса. Ему хотелось бы думать, верить, что Сурмут их не бросил. Он ведь всегда возвращался до сих пор! Может и теперь вернется, нагуляется себе и снова найдет их, снова будет со свойственным ему равнодушием наблюдать за радостью братьев от его возвращения и их злостью, что он вообще покинул их.

А потом опять уйдет. Наверняка. Если уже трижды уходил, с чего ему оставаться с ними? Сколько раз нужно утыкаться мордой в одну и ту же навозную кучу, чтобы понять, что Сурмуту все равно? Хаст нервно тряхнул головой.

Нет. Не может такого быть. И вообще, может его нет, потому что он в беду попал! Они же посреди пустыни, что угодно могло случиться. Нужно попытаться его найти. Вот только как?

(Подросток старательно игнорировал мерзкий шепоток у себя в голове, который напоминал ему, что Сурмут уже один раз прекрасно прожил себе в пустыне в полном одиночестве.)

Слова Соты развеяли окутавшую Хасталика пелену размышлизмов. Младший брат пришел, наверное, к тем же выводам, что и Хаст, ну или по крайней мере к тому же плану действий. Подросток кивнул, но его ответ достался уже повернутой к его морде бурой заднице. Он осоловело проморгался и последовал за Сотой. Пасюк, недовольно пискнув, поскакал за своим хозяином, держась у него под пузом, подальше от острых когтей. Не хватало, чтобы его еще раздавили тут.

Трезо первым озвучил недоумение охватившее их из-за слов Соты.

Хасталик еще не очень понимал как он относится к новоявленному “отцу”. Хотя, уже, наверное, не такому новоявленному, все-таки сколько времени в пустыне провели. Но именно это и не стыковалось в его понимании со словами Соты. Если бы Мороху было на них плевать, то на кой ляд бы он вообще потащил их с собой? Какую-никакую, грубую, суровую, но заботу он, вроде как проявлял. Так к чему же были эти слова?

——-→>> За братьями (Река в пустыне?)

Да, попался... Или... попалась она?
Баст с готовностью разжала клыки, выпуская взлохмаченное ухо самца и послушно опрокидываясь на спину. О, их покорность была обманчивой... обе львицы только и ждали от Мороха продолжения активных действий, и, хвала Айхею, он не заставил себя ждать. Зеленоглазая с удовольствием зажмурилась, предвкушая все то, о чем лев так бесстыже сообщил. Почему-то его грубые слова привели ее в дикий восторг: прежде она решалась произносить подобные слова разве только про себя, ни в коем случае не вслух! Заливисто хохотнув, она дурашливо пихнула сестру, которая как раз делано возмущалась по поводу попорченной прически.
— Давай, скажи, что ты заботишься о прическе! — лапа Бастет прошлась аккурат по макушке сестры, вновь растрепав демонстративно прилизанную челку; получив в ответ лапой, самка округлила глаза и рот в наигранном возмущении, барахтаясь и пытаясь вывернуться из тяжелых лап Мороха, чтобы снова дотянуться до сестры.

В каком-то смысле ей это удалось. По крайней мере, еще пару минут все трое самозабвенно дурачились, шлепая друг друга лапами куда придется; правда, Морох едва ли замечал их слабые шлепки, зато его лапы раз за разом валили наземь то одну, то другую львицу, так что в конце концов запыхавшаяся и уставшая от возни Баст тряпочкой распласталась на песке.
Самец немедля воспользовался этим, и на сей раз ощущения были совершенно другими... Расслабившаяся, привыкшая к телу самца львица принимала его с благодарностью и удовольствием, уже не замирая от резкой непривычной боли, а лишь рыча от восторга и переполнявшей все ее существо радости. Правда, ей все равно было мало... она заурчала и перевернулась на спину, обтираясь лопатками о песок, когда Морох, отпустив ее, немедля принялся за сестру; облизывая пересохшие от страсти губы, Баст в предвкушении нового соития тянула шаловливые лапы в сторону самца, делая вид, что ужасно ревнует, когтя воздух и шлепая себя по бокам напряженным хвостом.
И лев полностью оправдал их ожидания! Снова и снова он набрасывался на сестер, подминая под себя то одну, то вторую, так что им оставалось только вовремя поворачиваться и подставлять ему откляченные в нетерпеливом ожидании задницы;  в конце концов львица почувствовала себя настолько удовлетворенной и уставшей, что, к стыду своему, готова была заснуть прямо здесь и сейчас, буквально под самцом.

Все трое устали. Безумно устали. Львица приподняла голову, сонно следя за передвижениями сестры; та устало тащилась к воде, чтобы освежиться, но сил Бастет на это уже не хватало. Она еще успела вывернуться из-под засыпающего льва, вяло попихав его лапой и не встретив ровно никакого сопротивления. Затем, вытянувшись во всю длину, самка блаженно задремала, ощущая на спине тяжесть и жар лохматой львиной головы; сквозь сон она услышала, как рядом возится, устраиваясь поудобнее, Теффи, но сил хватило лишь на то, чтобы негромко и ласково замурлыкать, проваливаясь в сон.

* * *

Наверно, прошла целая вечность. Ну, или несколько часов. Пару раз Баст приоткрывала глаза, но, убеждаясь, что все вокруг спокойно, засыпала снова. Проснувшись в очередной раз, она сонно заморгала, приподнимаясь на локтях; солнце было довольно высоко, хотя вся спящая компания пока что была в тени широколиственных пальмовых крон.
Во сне львица перевернулась, так что голова Мороха сползла с нее и теперь покоилась на одной из его могучих передних лап. Лев мирно и беззаботно сопел, рядом с ним уютно устроилась Теффи, и ее светлая шкурка приятно контрастировала с более темным и насыщенным тоном шерсти самца. Мотая головой, Баст медленно поднялась на лапы, несколько секунд полюбовалась представшей перед ней умилительной картиной, а затем решительно двинулась в сторону воды.
Она хотела напиться еще тогда, перед сном, но у нее совершенно не было сил. Теперь она об этом пожалела. Горло и язык будто распухли, а губы были сухими и потрескавшимися. Давненько она так славно не веселилась — а теперь, кажется, ее настигло неизбежное возмездие за нехитрые жизненные радости. Ощущение, будто забродивших фруктов перебрала... Самка побрела по мелководью, глубже и глубже, пока не зашла в воду по плечи, а там решительно окунулась в воду вся целиком, молча и сосредоточенно сопя. Если бы Морох наблюдал за ней, она не преминула бы жеманно поежиться, а потом хорошенько повизжать, делая вид, что остывшая за ночь вода слишком холодна для ее нежной шкурки... Но лев продолжал безмятежно спать, и выделываться было не перед кем. Потому львица молча напилась, глотая воду так жадно, большими глотками, будто не видела озеро по меньшей мере неделю.

Ей сразу стало легче. Выбежав на песок и предусмотрительно встряхнувшись подальше от спящей парочки, Бастет взглянула на мир совсем по-другому, бодро и весело. Жизнь воистину была прекрасна! У них с сестрой был прекрасный сильный самец — и целый личный оазис впридачу! Надо сказать, планы Баст не отличались особой изобретательностью, и дальше планов на крутого мужика и крепкое потомство она не заходила. Куда уж ей мечтать о других территориях или великих завоеваниях. Об этом есть кому подумать, а ей было достаточно и того, что есть, перед кем повертеть жопой.
Немного побродив в одиночестве, львица окончательно привела себя в порядок, более-менее просохла, а также проголодалась и заскучала. Надо сказать, она напрочь забыла о том, что с Морохом были его детишки: не напоминают о себе, да и ладно. Сборище грязных тощих львят ничуть ее не радовало... да и вообще, будет лучше, если их просто не будет. Тогда их с Теффи детям достанется все внимание, все плюшки и преимущества!
О чем бишь мы?.. Ах да, проголодалась. От добытой на прошлой охоте газели давно уже остались рожки да ножки, а в оазисе тем временем ловить было нечего. Конечно, если вы не ящерица и не удовольствуетесь насекомыми. Если какие-то животные и приходили сюда на водопой, то теперь львиное рычание и возня наверняка их отпугнули. Бастет глуповато хихикнула, снова вспоминая события ночи, и решительно полезла на полуразрушенную стену, выбрав участок, где каменная кладка частично обвалилась, образовав подобие ступеней, позволявших забраться на самый гребень.

Вид раскинувшейся вокруг крепости пустыни не радовал глаз разнообразием. Хотя Баст обычно легкомысленно махала лапой на трудности охоты в пустошах, сейчас, прогуливаясь по стене, она немного приуныла, впервые обнаружив, что ее совершенно не радует этот унылый пейзаж. Ни одной антилопы, ни даже газели, не говоря уж о зебрах! Значит, придется тащиться к реке — все животные, переходящие через пустыню, стараются держаться ее течения. Или, может быть, пойти севернее, на пустоши?
Но сначала, конечно, нужно будет дождаться, пока проснется их господин и повелитель. А может быть, не стоит ждать? растолкать мирно посапывающую Теффи и сбегать на охоту прямо сейчас, по-быстрому, пока Морох продолжает спать? Удивить его свежей добычей, когда он проснется? Баст, конечно, была глуповата, но не до такой степени, чтобы надеяться, чтобы затеянная "по-быстрому" охота увенчалась успехом. Кому, как не ей, знать, что обычно бывает с точностью до наоборот. Животные будут или далеко, или заметят хищников слишком быстро... словом, случится что-нибудь, что заставит охотниц вернуться домой разочарованными, с пустыми лапами и животами.

Наблюдая за пейзажем (Баст развлекала себя, воображая, что в одиночку охраняет оазис и спящих в нем львов от всех опасностей пустыни), светлошкурая быстро подметила небольшого зверька, спешащего в направлении крепости. Это был... львица машинально пригнулась, распластавшись по каменной кладке, щуря глаза на солнце... вроде бы, это был какой-то травоядный зверек, вроде зайца или дамана, или как их там называют.
Или нет, постойте-ка. Львица перебежала по стене, продолжая всматриваться. Кажется, это был павиан. Или бабуин. Черт их разберет! Обезьяна, короче, и молодая, совсем еще детеныш. Должно быть, отбилась от своих — очень удачно, а тут как раз есть желающие полакомиться свежим мясом.

И хотя Бастет рисовала в своем воображении, как она слетает вниз прямо на ничего не подозревающую добычу одним головокружительным прыжком — да-да, прямо с гребня стены! — ее мозгов все же хватило на то, чтобы понять: у нее есть все шансы ошибиться и переломать себе лапы. Стена не так чтобы очень высока, но... нет, лучше не рисковать, тем более, что этот прыжок все равно никто не увидит. А потому львица поспешно спустилась со стены, тем более, что обезьяна явно спешила сюда, в оазис, под защиту тени, щедро отбрасываемой местными растениями.
Наверно, это был чертовски неприятный сюрприз, когда навстречу запыхавшемуся зверьку вместо желанной прохлады выскользнула навстречу, распахивая когтистые объятия, оскалившаяся львица! Баст упивалась своей удачливостью. Она ничуть не сомневалась, что сможет догнать свою жертву: в конце концов, обезьяна совсем еще молода, да еще устала после беготни по песку. Несмотря на то, что бабуин (а это был именно бабуин) сумел ловко увернуться от ее первой атаки, бежал он куда медленнее. Сообрази он нырнуть под защиту каменных стен — и пальмы стали бы для него спасением; но сейчас он убегал обратно в пустыню, и спрятаться там было негде. Львица бежала за ним даже не особенно торопясь, отгоняя подальше от оазиса и собираясь с силами для нового рывка.

И вдруг — она даже остановилась на бегу, затормозив резко, растопырив лапы и лишь чудом сохранив равновесие, — сверху на обезьяну спикировала крупная темная птица; львице оставалось сделать лишь пару прыжков, а потому она отчетливо разглядела красные лапы и огромные черные когти хищника, которыми он вцепился в спину отчаянно закричавшего бабуина.
Ну нет! Первое оцепенение быстро прошло, и Бастет рванулась в бой. Она не упустит свою добычу, и уж тем более не отдаст ее какой-то пташке! Бабуин, к счастью, был слишком крупной добычей для орла, и, подскочив, львица замахнулась когтистой лапой, заставляя орла выпустить свою добычу и поспешно взмыть в воздух.
— Моё! — гневно зарычала самка, вздергивая морду и щурясь от бившего прямо в глаза потока воздуха от крыльев птицы.
— Дура! Лови его! — клекотнул в ответ орел, с легкостью взмывая выше.
Бастет зыркнула по сторонам. Вот черт! Бабуин, роняя крупные капли крови, со всей возможной скоростью улепетывал под защиту стены. Львица рванулась следом, досадливо шипя, настигла, ударом лапы сбила животное на землю, навалилась сверху, схватив клыками неаккуратно и грубо — за морду и горло сразу. Впрочем, ее это не сильно волновало; на эмоциях она тряхнула бабуина как терьер крысу, так что, когда она бросила его наземь, он был уже мертв.

— Сам дурак, — спустя несколько секунд, обернувшись, обиженно заурчала львица, поднимая морду к небу.
Орел клекотнул в ответ, что вполне можно было расценить как презрительное фырканье. Он благоразумно держался подальше от львиных когтей, а потому, приземлившись на выступ стены, склонил голову, разглядывая устроившуюся внизу львицу с ее добычей то одним, то другим глазом.
— Ты не поймала бы его без моей помощи, — наконец, заговорил он, нервно переступив с лапы на лапу; кажется, ему было отчаянно жаль упускать шанс пообедать.
— Ну конечно, — медовым голосом промурлыкала Бастет, борясь с искушением впиться в свежатину прямо сейчас. Поднявшись, она решительно ухватила тушку, оказавшуюся совсем легкой — едва ли она накормит всех троих львов, но на пару укусов ее вполне хватит, — и двинулась в сторону входа в крепость. Там уже слышались львиные голоса, так что светлошкурая прибавила шагу, радуясь своей удачливости.
Ладно, ну может быть орел самую малость помог. По крайней мере, избавил от долгой беготни по песку. Шум крыльев не удалялся; макушку овеяло ветерком, что означало, что птица следует за ней.
— Ладно, — сквозь зубы, стараясь не уронить добычу, неразборчиво пробурчала самка, — может, оставлю тебе кусочек.

Прибавив шагу, она воодушевленно понеслась к озеру. Глаза ее блестели восторгом — Бастет была довольна собой как никогда.

фамильяр введен в игру

Плотно прижавшись хребтом к чьему-то теплому боку, Тефнут дрыхла богатырским сном отработавшего в забое шахтера, когда не только пушкой - танковой дивизией, блин, не добудиться! То, что произошло вечером накануне, постепенно перетекшего в какую-то неистовую оргию, мало походило на заветный этап окончательного взросления юной блондинки. Конечно, Морох сделал свое грязное мужское дело, благополучно лишив ту девственности, однако благодаря его напору и сексуальной жадности, уже за одну только ночь Теффи пришлось познать самца столько раз, сколько иным и за всю жизнь не удавалось. Надо сказать, голубоглазая охотница даже удивилась собственному желанию и отдаче, всякий раз покорно отклячивая свою аппетитную задницу, едва только истосковавшийся по бабам лев вновь переворачивал ее на позицию. Не только потому, что ее черногривый покровитель требовал беспрекословного подчинения грубой силе, а еще и затем, что она сама буквально сгорала в головокружительном водовороте звериной похоти, даже несмотря на изрядную усталость уже после второго-третьего акта совокупления.

Словом, Теффи была абсолютно счастлива, наверное, впервые за столь долгое время. Провалившись в бездну забвения, самка даже не сразу ощутила, что ее всклоченный загривок вновь кто-то мусолит, старательно затирая покусы обильной слюной. Вкрай размякший мозг бастовал и отказывался соображать, однако тело блондинки вдруг само собой дернулось и зашлось мелкой дрожью, после чего стало лениво извиваться под утренней лаской Мороха. Не открывая глаз, Тефнут издала приглушенное урчание, которое становилось только громче и нетерпеливей, с каждым всполохом шершавого языка бродяги на своей песочной шкуре. В паху тотчас вспыхнуло уже ставшее привычным томление, жгучая жажда скорой развязки, хотя мышцы девичьей промежности все еще пребывали в болезненно одеревеневшем состоянии, словно после нескольких дней безостановочной скачки. “О да, дорогой мой, Мори, конечно,” - гулким эхом откликнулось в заторможенном мозгу охотницы, когда она, слегка уперевшись на локтях, блаженно всхрапнула и приподняла к небу голову, оттопыривая свой хвост навстречу черногривому разбойнику. Удачно, конечно, что они с Баст как-то негласно решили разделить одного большого мужчину на двоих, без всех этих ревностных подсчетов, кому сегодня досталась бОльшая порция. Возможно, вторая охотница уже получила свое и теперь валяется где-то в отдалении, довольно сверкая блестящими глазами. Повезло им друг с другом, ух повезло…

И все-таки Теффи не могла не отметить про себя, что на этот раз совокупление было более неторопливым, что ли, чем накануне, даже любовней… Блондинка пока не видела отсутствие Бастет и, разумеется, не могла подумать, что на этот раз все удовольствие сосредоточилось лишь для нее, одной. Глухо рыкнув от накатившей волны оргазма, самка приоткрыла глаза, после чего, игриво перевернувшись на спину, улыбнулась тяжело дышащему Мороху. - Доброе утро, дорогой… Сладко ли тебе спалось? - и она удовлетворенно облизнулась, легонько шлепнув хвостом по тяжелым лапам самца. Первые несколько мгновений охотница щурилась на то и дело выглядывающем солнце, затем лениво вскинула лапу, пытаясь поймать пролетающую мимо бабочку. Вставать совершенно не хотелось, хотя пустой желудок ненавязчиво начал требовать какого-никакого завтрака, да и новоявленному хозяину их мини-гарема тоже неплохо было бы утолить свой голод. Давно же ведь не жрал, только тр*хался, простите. - Наверное, Баст ушла на охоту, - с надеждой предположила светлошкурая самка, потеревшись лопатками о песок. - Скоро придет, значит.

Вероятно, стоило бы отправиться на поиски сестры, однако Теффи и не думала предлагать бродяге такую глупую идею. Зачем? Бастет прекрасная охотница, да и вряд ли успела далеко уйти так далеко в пустыню, что даже рыка не будет слышно в случае чего. Вот вернется зеленоглазая, и уж тогда можно будет сообразить настоящий гон какой-нибудь отсталой добычи, пусть и совершенно не крупной. Ничего, им хватит… даже для непутевой троицы детишек Мороха, будь они неладны. Разумеется, Тефнут прекрасно понимала, что ее черногривый альфач вряд ли окажется доволен, если она будет открыто фыркать в сторону его отпрысков. Его дети - это его дети, и если самка действительно собиралась какое-то время жить с Мором, ей придется спрятать свое “фе” глубоко-глубоко, в район серого вещества. Ну ничего, это ненадолго.

И, чтобы наверняка закрепить свой женский успех, Теффи всем своим расслабленным и откровенно зазывающим поведением спровоцировала очередную дозу секса… потом еще одного и еще… блондинка даже не могла представить, насколько еще может хватить ее выносливости, которая, к слову, и так уже была где-то на исходе вопреки ее неожиданной ненасытности. Окончательно потерявшись во времени и пространстве, она лишь вяло шевельнула округлым ухом, когда Морох, наконец отвлекся, заслышав шаги вернувшейся к ним Бастет. - Сестра-а-а-а-а-а-а, - с развратной ухмылкой протянула она, вновь лениво переворачиваясь на спину и ерзая по разрыхленному песку лопатками. Заметив странного спутника с сестрой, львица все-таки соизволила подняться на лапы и,  вперив в нее свой голодный взгляд, смачно облизнулась. - Ты принесла нам поесть?

Отредактировано Теффи (8 Июл 2020 00:41:03)